Они свернули к Темзе. Река текла медленно, с огромными кусками льда на поверхности, как раненый зверь, дышащий в бреду, который понимает что скоро льды как неизбежный конец окружат всё вокруг.
— Здесь… всё пахнет иначе, хотя что общее присутствует— тихо сказала Аурелия. — И небо ниже. Но ты… ты напоминаешь мне мою сестру. Она тоже любила задавать вопросы и смотреть в сторону, когда говорила о важных вещах.
Энни слегка покраснела.
— А ты… совсем не такая, как я ожидала. Ты не просто древняя царица. Ты — настоящая.
— Я замёрзла, но не исчезла, — ответила Аурелия. — И, возможно, именно потому могу снова чувствовать.
Снег всё шёл. Он не был мягким и праздничным, как в рождественских открытках. Он был бесконечным — упрямым, почти печальным. Но даже в этом холоде было нечто красивое.
Они остановились у книжной лавки, где на витрине лежала книга: «Сказания о древнем Севере». Аурелия посмотрела на неё и улыбнулась.
— Вы храните мифы на бумаге. А у нас они жили в голосе, мы жили в эпоху где магия процветала и ещё не было паровой машины, я даже не могла найти контактёров. Но суть одна: вы тоже боитесь забыть, кем были.
Энни ответила просто:
— Зато теперь ты с нами. И, может быть, вместе… мы вспомним.
Снег продолжал падать. Мягко. Неумолимо.
Но между ними — впервые — стало чуть теплее.
Снег, который казался бесконечным, внезапно сменился бурей. Ветер сорвался с крыш, закружил улицы, будто разгневанный дух древнего севера. Люди в панике прятались в лавках, под навесами, в ближайших зданиях. Город затих в отчаянном усилии пережить ещё один порыв стихии.
Энни сжала руку Аурелии:
— Быстрее! Там, впереди — старая часовня, она должна быть открыта!
Они бросились через белое марево, снег хлестал в лицо, забивался за воротники, и дыхание превращалось в облачка инея. Когда они, наконец, распахнули тяжёлую деревянную дверь и захлопнули её за собой, внутри стало оглушительно тихо.
Интерьер: Внутри полуразрушенной часовни был религиозно скромен каменные стены, пыль, и слабый свет из витража.
Аурелия опустилась на скамью и долго молчала. Потом заговорила, глядя на распятие над алтарём:
— Это… дом вашего бога?
— Один из, — сказала Энни, садясь рядом. — Но, скорее, дом надежды. Люди приходят сюда, когда боятся.
Аурелия провела пальцем по камню.
— Я тоже боюсь. Уже очень давно как боюсь, ты даже не можешь себе представить как давно.
Энни повернулась к ней с удивлением:
— Ты?
— Я просыпаюсь в мире, где всё чуждо. Где нет ни моего народа, ни моего языка. Где небо молчит, и даже снег не тот. Я могу сражаться… я могу отдать жизнь. Но я не знаю, как жить здесь. Среди вашего железа, пара и одиночества. А подумай если это твой не первое пробуждение и вокруг местные которые не знают что делать?
Наступила тишина. Только ветер выл за стенами, как голодный волк.
— Мне тоже страшно, — призналась Энни. — Я потеряла сестру из-за этой зимы, а так же того старика инопланетянина как вы утверждаете. И осталась одна. Я живу в эпохе, где вроде бы можно всё, но никто не знает, зачем. Ты не одна, Аурелия. Ты просто… впала в сон, а мы заснули внутри себя.
Аурелия посмотрела на неё — по-настоящему.
— Может, ты и есть тот свет, что должен был разбудить меня.
Энни чуть улыбнулась, но глаза её были влажными.
— А ты — тот голос, которого мы ждали. Может быть, если мы будем идти вместе, нам удастся согреть этот мир.
Снаружи бушевала вьюга. Но внутри часовни, среди теней и камня, зародилось что-то крепкое, почти невидимое.
Не магия.
Не вера. Надежда и дружба.
Наступил январь ,отшумели рождественские праздники и новый год. Центральные улицы Лондона, январь 1887 года был ещё холоднее чем декабрь. Холод — свирепый, беспрецедентный.
Аурелия стояла у витрины булочной, где огонь в печи был виден сквозь запотевшее стекло. Внутри женщина с красным носом разливала суп сиротам, укрытым в шерстяных накидках. Рядом у двери — худой мальчик, укутавшись в мешковину, жевал ледяную корку хлеба.
Их глаза были усталыми от холода. Но они жили. Выживали. Проходящие мужчины в цилиндрах и шляпах скрывали дрожь тела за своими высокими шерстяными воротниками, женщины укрывали детей под своими утеплёнными пальто. Лошади на улицах медленно двигались по снегу, будто во сне, а хозяева подстёгивали их не давая заснуть, а рядом продавцы угля и газет, не смотря на холод, выкрикивали свои предложения с натянутой бодростью. Мороз кусал всех, без различия.
Аурелия наблюдала — не как правительница, но как девочка, неожиданно ставшая частью нового народа. И в этом наблюдении — она узнавала их.
Аурелия подумала: " Они не мои подданные. Но они — мои. Они такие же когда я отказалась от трона.
В каждом их шаге — мужество. В их молчании — просьба не к богам, а друг к другу. В их боли — нет покорности. В их глазах — огонь, не погасший даже в ледяной темноте.
Она не стояла на троне. Она сейчас стояла на льду, как и все они. Проходящий мимо старик с обмотанными платками руками споткнулся, и Аурелия, не задумываясь, шагнула к нему, подхватила и помогла встать. Он взглянул в её глаза и пробормотал:
— Спасибо, дитя…
Она не ответила. Просто кивнула — с достоинством королевы и простотой смертной.
Энни подошла сзади и тихо сказала:
— Ты заметила, да? Они меняются. Как и ты.
Аурелия кивнула:
— Когда я спала, я думала, что вернусь, чтобы управлять. Я видела сны где посещала тысячи миров и во всех них одно правило забота о ближнем это самое главное.
Но я проснулась, чтобы понять. Да теперь я не глава империи, а простая девочка, но моя суть не поменялась.
— А потом? — спросила Энни.
Аурелия взглянула на белый, медленно разрушающийся город и прошептала:
— Потом я поведу их не потому, что должна…А потому что знаю как это делать. И потому, что я — одна из них.
В убежище в подвале городской ратуши собрались сотни лондонцев они ищут тепло.
Аурелия стояла на ящике, обращаясь к собравшимся. Её голос звучал звонко и властно, как в древние времена:
— Вы — народ! Вы сильны, и вы выстоите! Мы создадим порядок. Вы займёте места по способностям. Женщины — к заботе о детях, мужчины — к обороне и труду! Я поведу вас, и никто не замёрзнет!
Но в толпе поднимается недовольный гул. Женщина с грязным лицом отвечает:
— А кто вы, чтобы указывать? Мы живём в этом холоде не первую неделю. И мы — не войско. Мы семья. Мы соседи. Мы уже выживаем — вместе.
Аурелия опускает руку. Она привыкла, что её слово — закон. Но здесь… всё иначе.
Энни осторожно подаёт ей знак. Аурелия сходит с ящика. Несколько мгновений тишины.
Потом — она вновь обращается к людям. Голос уже другой — тёплый, живой:
— Простите. Я… всё ещё просыпаюсь. Я забыла, что вы — не мои подданные. Я Аурелия та о которой писали газеты уснувшая королева. - многие при этих её словах стали вглядываться в неё попристальней и многие узнали её из фотографий в газетах, когда вздох облегчения прогудевший по залу закончился Аурелия продолжила:
- Вы — моя надежда. И я — одна из вас. Я не приказываю. Я прошу: не сдавайтесь.
Кто-то в толпе кивнул. Женщина, что выступала раньше, протягивает Аурелии руку. Они жмут её — медленно, но искренне.
Позднее. Они с Энни идут по улице, заваленной снегом. Мороз усиливается.
— Тебе было тяжело, да? — спрашивает Энни.
— Это… как отучиться дышать, — признаётся Аурелия. — Я привыкла отдавать приказы. Но теперь я учусь слышать.
Каждое сердце, которое я отогреваю, даёт мне надежду найти источник этой стужи. Она — не просто в погоде. Она — в людях. В утрате. В одиночестве.
— А мы с тобой — вместе, — говорит Энни. — И пока мы рядом, никто не останется один.
Аурелия смотрит на неё — с благодарностью и нежностью.
— Ты моя подруга, Энни. Моя первая — в этом новом мире. И, возможно… моя первая настоящая.
Между сугробами и вьюгой, среди замёрзших окон и стальных труб, эти две девушки — одна древняя, другая современная — идут рядом. Против холода. Против отчаяния.
Не как царица и подданная. А как равные. Как огонь и свет.
Вскоре Аурелия и Энни покинули Лондон, чтобы отправиться к древним руинам, где, как предполагается, может скрываться источник или ключ к Великой зиме. По крайней мере так уверяла Аурелия свою новую подругу Энни. Откуда она это выкапала Энни не знала, но доверяла правительнице как себе и поэтому согласилась на поездку.
Порог холода к этому моменту в Лондоне уже достиг такого запредельного момента что ещё чуть чуть и казалось весь шар земной застынет.
Лондон на рассвете. 6:00 утра, а именно в это время две девушки собирались в поездку, выглядел так.
По замерзшим улицам, окутанным ранним туманом и искрящимся инеем, двигается повозка, запряжённая двумя лошадьми с шерстяными попонами. Внутри — Аурелия и Энни, укутанные в меховые плащи. Сбоку — кофр с женским скрабом, дневниками и образцами некоего текста, собранными Мортилом для Аурелии, а также древняя карта, хранившаяся в тайнике с женскими артефактами. На вопрос Энни что это за карта и что это за тексты , Аурелия отмахнулась мол это инопланетные легенды и Энни ничего в них не поймёт.
Мортил провожая их у ворот города тогда ещё сказал:
— Согласно записям, за пределами деревни Элсбридж в пригородах Лондона есть развалины старого святилища. Его считают языческим, но некоторые символы на камнях совпадают с теми, что были на вашей крио капсуле, Аурелия.
Аурелия и Энни быстро на поезде прибыли в деревеньку, сейчас она смотрит на карту. На ней метка: "Храм Возврата Солнца".
— Это имя… оно из моего времени, — говорит она тихо. — Когда Солнце пряталось слишком долго, мы верили, что есть место, где оно отдыхает — и откуда может быть вызвано обратно.
Энни:
— Думаешь, это просто легенда?
Аурелия конечно ничего ей не говорила мир Лондона ещё не достиг космических вершин и проще пересказывать мифы чем скрытый смысл или пережёванные факты. Да легенды народа которым правил без добавления чего- ни будь от себя вот её стратегия как принцесы.
— Всё, что длится столетиями, перестаёт быть *просто* чем-то, — отвечает Аурелия.
Позднее. На дороге за городом. Снег не стихает. Дорога становится всё более трудной, деревья искривлены от тяжести льда. Они проезжают заброшенные дома, окна которых покрыты инеем изнутри. Птиц почти не видно — только редкий ворон чёрной точкой на фоне молочного неба.
Энни ведёт дневник:
"Мы оставили Лондон. Мороз стал резче. Но в Аурелии — внутреннее тепло, которое греет даже в тишине. Она не только ищет ответ — она как будто его помнит. Я верю: мы едем туда, где лёд — не просто природное явление. Он умный. Он древний. Он может… бояться её."
Наступил ночь. Аурелия сказала что им не в коем случае нельзя останавливаться в гостинице, она не объясняла Энни почему. Но Аурелия знала что замешанные в замораживании контактёры могут сообщит куда не следует. Лес близ Элсбриджа вот куда повела Аурелия свою подругу в мороз в снег. Лагерь у костра был по летнему комфортен и согрет...стараниями Аурелии которая имела такой запас энергии в рубке дров и подготовки палатки что Энни видела в ней настоящею королеву никак не меньше.
Аурелия сидит, глядя на пламя. Энни спит рядом, свернувшись калачиком. Вдруг, в темноте, что-то шевелится. Фигура в тени. Аурелия не берёт оружие — она чувствует, как в груди вспыхивает не страх, а узнавание. Контактёр.
Тень подходит ближе. Это старая женщина, с лицом, покрытым татуировками в форме солнца и снежинки.
— Ты пришла, — говорит она, не называя имени. — Снова.
Аурелия встаёт смотрит на Энни, та спит.
— Что ты знаешь?
— Храм помнит тебя. Но и лёд — тоже. Зима здесь не случайна. Она зовёт тебя обратно. Но теперь ты другая. И это всё меняет.
- Ты же была служанкой в моём дворце как твоё имя, я не помню? Постой постой это же ты была контактёром который распостранял обо мне слухи. - Аурелия что прикинула в уме. - Да можешь не отвечать!!! Что вам нужно опять от меня?
Пригородный район Ламбет, южнее Темзы. Поздний день. Энни гуляют с Аурелией несмотря на мороз Энни полностью спокойна та ночь в палатке и утро когда Аурелия сообщила что получила все необходимые сведения для остановки холодов настроили её в том что морозы какие бы они не были не страшны.
Снег скрипит под сапогами. Аурелия и Энни идут вдоль промёрзших каналов, мимо кирпичных домов и пустых лавок, где вывески колышутся под порывами ветра.
Аурелия задумчива. Мир вокруг — жив, но замедлен. Люди не смотрят вверх. Они смотрят в землю — осторожно, будто боятся наступить не туда.
Аурелия сказала:
— Я вижу, как они выживают. Но не вижу, чтобы они жили.
В моё время страх был оружием. Но здесь… он стал привычкой буквально за несколько десятков лет как появился тепловой генератор.
Энни:
— Это не страх. Это усталость. Люди больше не хотят, чтобы ими командовали. Они хотят, чтобы их слышали.
Аурелия замолкает, глядя на старика, который скребёт лёд у входа в дом, а рядом — его внук греет замёрзшего кота у груди.
Аурелии посмотрела на Энни и сама размышляла: "Она думает в правильном направлении это конечно одна из причин морозов.
Я привыкла быть центром решений. Но, быть может, лидер — это не тот, кто ведёт вперёд, а тот, кто идёт рядом?"
Они проходят мимо приюта, где дети лепят фигурки из снега, среди них — короны, мечи, даже маленький трон.
— Вот это ты, — улыбается Энни.
— Это была я, — отвечает Аурелия. — А кем я должна стать теперь?
Размышления, вызванные прогулкой привели Аурелию к выводу что в Лондоне 1887 милосердие важнее страха.
Аурелия понимает, что держать народ в повиновении через почтение — это один путь. Но современный мир требует доверия. Она видит, как один жест заботы согревает больше, чем тысяча приказов.
- Лидер должен быть уязвимым. - говорит она Энни.
Увидев, как женщина жертвует последним углём ради других в приюте, Аурелия впервые осознаёт: истинная сила — не в контроле, а в готовности потерять ради других.
- Мнение каждого ценно. -продолжает царица.
Когда мальчик встреченый на цлице полной снега просит её не приказывать отстать, а “поиграть с ними”, она сначала отказывает, а потом… соглашается. Это маленькое "да" открывает в ней новое понимание: народ в Лондоне 1887 года— это не армия. Это живые, думающие, свободные люди.
Вскоре они были на мосту, где Темза почти застыла, Аурелия и Энни стоят, глядя на закат сквозь туман.
— Энни… если бы ты была на моём месте, ты бы командовала? - спросила подруга.
Энни улыбается:
— Нет. Я бы слушала.
- Ты уже начинаешь.
Аурелия смотрит на город, который ещё недавно казался ей чужим. Теперь в нём есть жизнь. В нём есть она.
Вскоре они опять посетили "Храм Возврата Солнца" в деревеньки на окраине Лондона
Заброшенная часовня недалеко от руин храма была не особо приветлива.
Снег скрипит под ногами. Энни ходит вокруг храма, а Аурелия заходит и остаётся одна, среди пустых стен. Здесь всё пропитано временем и ожиданием.
На алтаре — треснувшее зеркало. Она подходит к нему, всматриваясь в своё отражение: лицо юной девушки, чьи глаза помнят тысячу лет, и на чьих плечах — груз исчезнувшего мира.
Аурелия думает расматривая своё отражение: "Ты всё ещё царица? Прикажи и морозы отступят. Или ты просто девочка, проснувшаяся в чужом мире?"
— Здесь… всё пахнет иначе, хотя что общее присутствует— тихо сказала Аурелия. — И небо ниже. Но ты… ты напоминаешь мне мою сестру. Она тоже любила задавать вопросы и смотреть в сторону, когда говорила о важных вещах.
Энни слегка покраснела.
— А ты… совсем не такая, как я ожидала. Ты не просто древняя царица. Ты — настоящая.
— Я замёрзла, но не исчезла, — ответила Аурелия. — И, возможно, именно потому могу снова чувствовать.
Снег всё шёл. Он не был мягким и праздничным, как в рождественских открытках. Он был бесконечным — упрямым, почти печальным. Но даже в этом холоде было нечто красивое.
Они остановились у книжной лавки, где на витрине лежала книга: «Сказания о древнем Севере». Аурелия посмотрела на неё и улыбнулась.
— Вы храните мифы на бумаге. А у нас они жили в голосе, мы жили в эпоху где магия процветала и ещё не было паровой машины, я даже не могла найти контактёров. Но суть одна: вы тоже боитесь забыть, кем были.
Энни ответила просто:
— Зато теперь ты с нами. И, может быть, вместе… мы вспомним.
Снег продолжал падать. Мягко. Неумолимо.
Но между ними — впервые — стало чуть теплее.
Снег, который казался бесконечным, внезапно сменился бурей. Ветер сорвался с крыш, закружил улицы, будто разгневанный дух древнего севера. Люди в панике прятались в лавках, под навесами, в ближайших зданиях. Город затих в отчаянном усилии пережить ещё один порыв стихии.
Энни сжала руку Аурелии:
— Быстрее! Там, впереди — старая часовня, она должна быть открыта!
Они бросились через белое марево, снег хлестал в лицо, забивался за воротники, и дыхание превращалось в облачка инея. Когда они, наконец, распахнули тяжёлую деревянную дверь и захлопнули её за собой, внутри стало оглушительно тихо.
Интерьер: Внутри полуразрушенной часовни был религиозно скромен каменные стены, пыль, и слабый свет из витража.
Аурелия опустилась на скамью и долго молчала. Потом заговорила, глядя на распятие над алтарём:
— Это… дом вашего бога?
— Один из, — сказала Энни, садясь рядом. — Но, скорее, дом надежды. Люди приходят сюда, когда боятся.
Аурелия провела пальцем по камню.
— Я тоже боюсь. Уже очень давно как боюсь, ты даже не можешь себе представить как давно.
Энни повернулась к ней с удивлением:
— Ты?
— Я просыпаюсь в мире, где всё чуждо. Где нет ни моего народа, ни моего языка. Где небо молчит, и даже снег не тот. Я могу сражаться… я могу отдать жизнь. Но я не знаю, как жить здесь. Среди вашего железа, пара и одиночества. А подумай если это твой не первое пробуждение и вокруг местные которые не знают что делать?
Наступила тишина. Только ветер выл за стенами, как голодный волк.
— Мне тоже страшно, — призналась Энни. — Я потеряла сестру из-за этой зимы, а так же того старика инопланетянина как вы утверждаете. И осталась одна. Я живу в эпохе, где вроде бы можно всё, но никто не знает, зачем. Ты не одна, Аурелия. Ты просто… впала в сон, а мы заснули внутри себя.
Аурелия посмотрела на неё — по-настоящему.
— Может, ты и есть тот свет, что должен был разбудить меня.
Энни чуть улыбнулась, но глаза её были влажными.
— А ты — тот голос, которого мы ждали. Может быть, если мы будем идти вместе, нам удастся согреть этот мир.
Снаружи бушевала вьюга. Но внутри часовни, среди теней и камня, зародилось что-то крепкое, почти невидимое.
Не магия.
Не вера. Надежда и дружба.
*****
Наступил январь ,отшумели рождественские праздники и новый год. Центральные улицы Лондона, январь 1887 года был ещё холоднее чем декабрь. Холод — свирепый, беспрецедентный.
Аурелия стояла у витрины булочной, где огонь в печи был виден сквозь запотевшее стекло. Внутри женщина с красным носом разливала суп сиротам, укрытым в шерстяных накидках. Рядом у двери — худой мальчик, укутавшись в мешковину, жевал ледяную корку хлеба.
Их глаза были усталыми от холода. Но они жили. Выживали. Проходящие мужчины в цилиндрах и шляпах скрывали дрожь тела за своими высокими шерстяными воротниками, женщины укрывали детей под своими утеплёнными пальто. Лошади на улицах медленно двигались по снегу, будто во сне, а хозяева подстёгивали их не давая заснуть, а рядом продавцы угля и газет, не смотря на холод, выкрикивали свои предложения с натянутой бодростью. Мороз кусал всех, без различия.
Аурелия наблюдала — не как правительница, но как девочка, неожиданно ставшая частью нового народа. И в этом наблюдении — она узнавала их.
Аурелия подумала: " Они не мои подданные. Но они — мои. Они такие же когда я отказалась от трона.
В каждом их шаге — мужество. В их молчании — просьба не к богам, а друг к другу. В их боли — нет покорности. В их глазах — огонь, не погасший даже в ледяной темноте.
Она не стояла на троне. Она сейчас стояла на льду, как и все они. Проходящий мимо старик с обмотанными платками руками споткнулся, и Аурелия, не задумываясь, шагнула к нему, подхватила и помогла встать. Он взглянул в её глаза и пробормотал:
— Спасибо, дитя…
Она не ответила. Просто кивнула — с достоинством королевы и простотой смертной.
Энни подошла сзади и тихо сказала:
— Ты заметила, да? Они меняются. Как и ты.
Аурелия кивнула:
— Когда я спала, я думала, что вернусь, чтобы управлять. Я видела сны где посещала тысячи миров и во всех них одно правило забота о ближнем это самое главное.
Но я проснулась, чтобы понять. Да теперь я не глава империи, а простая девочка, но моя суть не поменялась.
— А потом? — спросила Энни.
Аурелия взглянула на белый, медленно разрушающийся город и прошептала:
— Потом я поведу их не потому, что должна…А потому что знаю как это делать. И потому, что я — одна из них.
В убежище в подвале городской ратуши собрались сотни лондонцев они ищут тепло.
Аурелия стояла на ящике, обращаясь к собравшимся. Её голос звучал звонко и властно, как в древние времена:
— Вы — народ! Вы сильны, и вы выстоите! Мы создадим порядок. Вы займёте места по способностям. Женщины — к заботе о детях, мужчины — к обороне и труду! Я поведу вас, и никто не замёрзнет!
Но в толпе поднимается недовольный гул. Женщина с грязным лицом отвечает:
— А кто вы, чтобы указывать? Мы живём в этом холоде не первую неделю. И мы — не войско. Мы семья. Мы соседи. Мы уже выживаем — вместе.
Аурелия опускает руку. Она привыкла, что её слово — закон. Но здесь… всё иначе.
Энни осторожно подаёт ей знак. Аурелия сходит с ящика. Несколько мгновений тишины.
Потом — она вновь обращается к людям. Голос уже другой — тёплый, живой:
— Простите. Я… всё ещё просыпаюсь. Я забыла, что вы — не мои подданные. Я Аурелия та о которой писали газеты уснувшая королева. - многие при этих её словах стали вглядываться в неё попристальней и многие узнали её из фотографий в газетах, когда вздох облегчения прогудевший по залу закончился Аурелия продолжила:
- Вы — моя надежда. И я — одна из вас. Я не приказываю. Я прошу: не сдавайтесь.
Кто-то в толпе кивнул. Женщина, что выступала раньше, протягивает Аурелии руку. Они жмут её — медленно, но искренне.
****
Позднее. Они с Энни идут по улице, заваленной снегом. Мороз усиливается.
— Тебе было тяжело, да? — спрашивает Энни.
— Это… как отучиться дышать, — признаётся Аурелия. — Я привыкла отдавать приказы. Но теперь я учусь слышать.
Каждое сердце, которое я отогреваю, даёт мне надежду найти источник этой стужи. Она — не просто в погоде. Она — в людях. В утрате. В одиночестве.
— А мы с тобой — вместе, — говорит Энни. — И пока мы рядом, никто не останется один.
Аурелия смотрит на неё — с благодарностью и нежностью.
— Ты моя подруга, Энни. Моя первая — в этом новом мире. И, возможно… моя первая настоящая.
Между сугробами и вьюгой, среди замёрзших окон и стальных труб, эти две девушки — одна древняя, другая современная — идут рядом. Против холода. Против отчаяния.
Не как царица и подданная. А как равные. Как огонь и свет.
Глава 5. - Осознаный выбор
Вскоре Аурелия и Энни покинули Лондон, чтобы отправиться к древним руинам, где, как предполагается, может скрываться источник или ключ к Великой зиме. По крайней мере так уверяла Аурелия свою новую подругу Энни. Откуда она это выкапала Энни не знала, но доверяла правительнице как себе и поэтому согласилась на поездку.
Порог холода к этому моменту в Лондоне уже достиг такого запредельного момента что ещё чуть чуть и казалось весь шар земной застынет.
Лондон на рассвете. 6:00 утра, а именно в это время две девушки собирались в поездку, выглядел так.
По замерзшим улицам, окутанным ранним туманом и искрящимся инеем, двигается повозка, запряжённая двумя лошадьми с шерстяными попонами. Внутри — Аурелия и Энни, укутанные в меховые плащи. Сбоку — кофр с женским скрабом, дневниками и образцами некоего текста, собранными Мортилом для Аурелии, а также древняя карта, хранившаяся в тайнике с женскими артефактами. На вопрос Энни что это за карта и что это за тексты , Аурелия отмахнулась мол это инопланетные легенды и Энни ничего в них не поймёт.
Мортил провожая их у ворот города тогда ещё сказал:
— Согласно записям, за пределами деревни Элсбридж в пригородах Лондона есть развалины старого святилища. Его считают языческим, но некоторые символы на камнях совпадают с теми, что были на вашей крио капсуле, Аурелия.
Аурелия и Энни быстро на поезде прибыли в деревеньку, сейчас она смотрит на карту. На ней метка: "Храм Возврата Солнца".
— Это имя… оно из моего времени, — говорит она тихо. — Когда Солнце пряталось слишком долго, мы верили, что есть место, где оно отдыхает — и откуда может быть вызвано обратно.
Энни:
— Думаешь, это просто легенда?
Аурелия конечно ничего ей не говорила мир Лондона ещё не достиг космических вершин и проще пересказывать мифы чем скрытый смысл или пережёванные факты. Да легенды народа которым правил без добавления чего- ни будь от себя вот её стратегия как принцесы.
— Всё, что длится столетиями, перестаёт быть *просто* чем-то, — отвечает Аурелия.
Позднее. На дороге за городом. Снег не стихает. Дорога становится всё более трудной, деревья искривлены от тяжести льда. Они проезжают заброшенные дома, окна которых покрыты инеем изнутри. Птиц почти не видно — только редкий ворон чёрной точкой на фоне молочного неба.
Энни ведёт дневник:
"Мы оставили Лондон. Мороз стал резче. Но в Аурелии — внутреннее тепло, которое греет даже в тишине. Она не только ищет ответ — она как будто его помнит. Я верю: мы едем туда, где лёд — не просто природное явление. Он умный. Он древний. Он может… бояться её."
Наступил ночь. Аурелия сказала что им не в коем случае нельзя останавливаться в гостинице, она не объясняла Энни почему. Но Аурелия знала что замешанные в замораживании контактёры могут сообщит куда не следует. Лес близ Элсбриджа вот куда повела Аурелия свою подругу в мороз в снег. Лагерь у костра был по летнему комфортен и согрет...стараниями Аурелии которая имела такой запас энергии в рубке дров и подготовки палатки что Энни видела в ней настоящею королеву никак не меньше.
Аурелия сидит, глядя на пламя. Энни спит рядом, свернувшись калачиком. Вдруг, в темноте, что-то шевелится. Фигура в тени. Аурелия не берёт оружие — она чувствует, как в груди вспыхивает не страх, а узнавание. Контактёр.
Тень подходит ближе. Это старая женщина, с лицом, покрытым татуировками в форме солнца и снежинки.
— Ты пришла, — говорит она, не называя имени. — Снова.
Аурелия встаёт смотрит на Энни, та спит.
— Что ты знаешь?
— Храм помнит тебя. Но и лёд — тоже. Зима здесь не случайна. Она зовёт тебя обратно. Но теперь ты другая. И это всё меняет.
- Ты же была служанкой в моём дворце как твоё имя, я не помню? Постой постой это же ты была контактёром который распостранял обо мне слухи. - Аурелия что прикинула в уме. - Да можешь не отвечать!!! Что вам нужно опять от меня?
****
Пригородный район Ламбет, южнее Темзы. Поздний день. Энни гуляют с Аурелией несмотря на мороз Энни полностью спокойна та ночь в палатке и утро когда Аурелия сообщила что получила все необходимые сведения для остановки холодов настроили её в том что морозы какие бы они не были не страшны.
Снег скрипит под сапогами. Аурелия и Энни идут вдоль промёрзших каналов, мимо кирпичных домов и пустых лавок, где вывески колышутся под порывами ветра.
Аурелия задумчива. Мир вокруг — жив, но замедлен. Люди не смотрят вверх. Они смотрят в землю — осторожно, будто боятся наступить не туда.
Аурелия сказала:
— Я вижу, как они выживают. Но не вижу, чтобы они жили.
В моё время страх был оружием. Но здесь… он стал привычкой буквально за несколько десятков лет как появился тепловой генератор.
Энни:
— Это не страх. Это усталость. Люди больше не хотят, чтобы ими командовали. Они хотят, чтобы их слышали.
Аурелия замолкает, глядя на старика, который скребёт лёд у входа в дом, а рядом — его внук греет замёрзшего кота у груди.
Аурелии посмотрела на Энни и сама размышляла: "Она думает в правильном направлении это конечно одна из причин морозов.
Я привыкла быть центром решений. Но, быть может, лидер — это не тот, кто ведёт вперёд, а тот, кто идёт рядом?"
Они проходят мимо приюта, где дети лепят фигурки из снега, среди них — короны, мечи, даже маленький трон.
— Вот это ты, — улыбается Энни.
— Это была я, — отвечает Аурелия. — А кем я должна стать теперь?
Размышления, вызванные прогулкой привели Аурелию к выводу что в Лондоне 1887 милосердие важнее страха.
Аурелия понимает, что держать народ в повиновении через почтение — это один путь. Но современный мир требует доверия. Она видит, как один жест заботы согревает больше, чем тысяча приказов.
- Лидер должен быть уязвимым. - говорит она Энни.
Увидев, как женщина жертвует последним углём ради других в приюте, Аурелия впервые осознаёт: истинная сила — не в контроле, а в готовности потерять ради других.
- Мнение каждого ценно. -продолжает царица.
Когда мальчик встреченый на цлице полной снега просит её не приказывать отстать, а “поиграть с ними”, она сначала отказывает, а потом… соглашается. Это маленькое "да" открывает в ней новое понимание: народ в Лондоне 1887 года— это не армия. Это живые, думающие, свободные люди.
Вскоре они были на мосту, где Темза почти застыла, Аурелия и Энни стоят, глядя на закат сквозь туман.
— Энни… если бы ты была на моём месте, ты бы командовала? - спросила подруга.
Энни улыбается:
— Нет. Я бы слушала.
- Ты уже начинаешь.
Аурелия смотрит на город, который ещё недавно казался ей чужим. Теперь в нём есть жизнь. В нём есть она.
*****
Вскоре они опять посетили "Храм Возврата Солнца" в деревеньки на окраине Лондона
Заброшенная часовня недалеко от руин храма была не особо приветлива.
Снег скрипит под ногами. Энни ходит вокруг храма, а Аурелия заходит и остаётся одна, среди пустых стен. Здесь всё пропитано временем и ожиданием.
На алтаре — треснувшее зеркало. Она подходит к нему, всматриваясь в своё отражение: лицо юной девушки, чьи глаза помнят тысячу лет, и на чьих плечах — груз исчезнувшего мира.
Аурелия думает расматривая своё отражение: "Ты всё ещё царица? Прикажи и морозы отступят. Или ты просто девочка, проснувшаяся в чужом мире?"
