ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ПЕРВОГО ВСТРЕЧНОГО
Месть -- это блюдо, которое подают холодное.
Только эта мысль крутилась в моей голове, когда я стояла в темной прихожей своей квартиры и слушала, как за приоткрытой дверью спальни мой жених Гровер, теперь, полагаю, уже бывший, развлекался с моей же подругой Олессой.
Я грустно ухмыльнулась, пытаясь не обращать внимания на боль, тупой иголкой засевшей в сердце. Да, получилось все, как в глупом и несмешном анекдоте. Стоило только однажды пораньше вернуться домой. Решила сделать благоверному сюрприз, называется. А ведь день свадьбы уже назначен. Приглашения разосланы. Куплено даже платье. Страшно представить, сколько денег уже потрачено и сколько надлежит потратить в ближайшем будущем! Самое противное заключалось в том, что отец изначально был против моего выбора. В свое время пришлось крупно с ним разругаться, лишь бы прекратить надоедливые разговоры о том, что Гровер мне не пара. Я -- из приличной семьи, пусть и не вхожу в древний дворянский род. Он -- прибыл в столицу пару лет назад из какого-то деревенского захолустья. Я -- с отличием закончила Академию колдовских искусств по направлению артефактной магии и своим даром получаю неплохие деньги для столь юного возраста. По крайней мере, уже давно живу самостоятельно от семьи и не прошу на булавки. Он... Кстати, а чем, собственно, мой жених зарабатывает себе на жизнь? Каждое утро Гровер целовал меня и куда-то уходил. Пару раз я интересовалась у него, чем именно он занимается, но так и не получила ответа. Гровер ловко уходил от моих расспросов, принимался шутить, рассказывал какую-нибудь занимательную историю из своего прошлого -- и я сама забывала, что мне от него надо было.
В этот момент Олесса издала особенно восторженный вскрик, и я вернулась мыслями в безрадостное настоящее. Наверное, стоило ворваться в комнату и грозно потребовать объяснений. Но мне претила одна мысль начинать разборку. Как-то это... вульгарно, что ли. Конечно, в тот самый момент, когда я вошла в прихожую и вдруг услышала хриплые стоны, доносящиеся из глубины квартиры, то первой моей мыслью было: Гроверу плохо! Я ринулась было к спальне, но тут же остановилась, услышав женский смех. Осторожно заглянула в приоткрытую дверь и тут же отшатнулась в темную прихожую. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы все понять и осознать. Нет, не будет у меня свадьбы. И зря я полгода не разговаривала с отцом, пока он неохотно не признал, что погорячился с выводами. Отец даже любезно предложил оплатить нашу свадьбу, силясь таким образом загладить свою вину. И вот теперь мне надлежало как-то объяснить ему, что он с самого начала был прав и не зря предупреждал меня держать ухо востро с этим "мутным прощелыгой", выражаясь его словами.
Я осторожно шагнула к двери и бесшумно прикрыла ее. Хватит, нагляделась уже на голый зад своего бывшего жениха, который ритмично двигался, вбивая и вбивая Олессу в заботливо выбранные мною простыни. Боюсь, эта отвратительная картина еще долго будет преследовать меня в кошмарах.
Теперь мне надлежало решить, что же делать дальше. Не думаю, что Гровер еще долго будет ублажать Олессу. Я вообще удивлена, что у него столько сил. Со мной все обычно занимало не больше пяти минут.
-- Не боишься, что Алекса нас застанет? -- в этот момент раздался звонкий голосок Олессы.
-- Нет, -- самоуверенно фыркнул Гровер. -- Эта толстая корова должна быть рада, что я вообще на нее обратил внимание. К тому же у нее духа не хватит поднять скандал. Побоится отца расстроить. Тот уже всему по всему Гроштеру растрезвонил о свадьбе, всех своих друзей пригласил и знакомых.
Я прикусила губу, чувствуя, как на глаза наворачиваются злые слезы обиды. И ничего я не толстая! Просто невысокая и коренастая. Как любит говорить мой отец: тяжелая кость. Сам-то он высок и худощав, а я пошла в мать, ныне покойную. Увы, широкие бедра не помогли ей при родах, и она умерла, едва успев произвести меня на свет.
-- Алекса не только толстая, но и кудрявая корова, -- рассмеялась Олесса, позабавленная сравнением.
И опять я проглотила оскорбление, ничем не выдав своего присутствия. Лишь крепче сжала кулаки, унимая непреодолимое желание ворваться в спальню и хорошенько оттаскать так называемую подруженьку за длинные космы. Как будто я виновата, что у меня такие волосы! Жесткие, словно проволока, и вьются, как завитки у барана. Из-за этого я постоянно стригу их покороче, иначе никакая расческа не справится с этим безобразием.
-- И как у тебя на нее только встал? -- между тем кокетливо продолжила Олесса.
-- С трудом, -- хмуро отозвался Гровер. -- Всю печень себе посадил, наверное, серебристой пыльцой. Ну ничего. Недолго терпеть осталось. Как только мы поженимся -- тут же заделаю ей ребенка. И никуда больше эта дура от меня не денется. Полагаю, ее папенька, виер Грэг, по первому моему требованию выдаст мою крупную сумму денег, лишь бы беременная доченька не расстроилась, узнав о моем истинном образе жизни. Позор какой для их семьи! Зять -- картежник и выпивоха, не пропускающий мимо ни одной юбки.
-- Ну-ну, насчет юбок полегче, -- с отчетливыми нотками обиды отозвалась Олесса. -- Пока я рядом -- даже не думай на других заглядываться.
-- Конечно, конечно, моя лапушка, -- так приторно засюсюкал Гровер, что у меня немедленно заныли зубы.
Целую минуту после этого голубки шуршались и томно целовались. А я слушала, впитывая эти недвусмысленные звуки всеми порами своего тела. Да, больно так, что нельзя глубоко вздохнуть, да, противно. Но я должна это запомнить. Чтобы даже мысли не мелькнуло о прощении.
-- А что ты будешь делать, когда Алекса родит? -- спустя некоторое время задала новый вопрос Олесса.
-- Да ничего! -- Гровер фыркнул от смеха. -- Буду жить, как и жил дальше. Не сомневаюсь, что мой новый папа будет послушно отстегивать мне на расходы, как только я заикнусь об этом. Лишь бы его ненаглядная доченька не лила слезы. И потом, развод -- это такой позор, который он не посмеет допустить. Вот еще, чтобы семейство Гриан полоскали на все лады по всей столице? Да он скорее из кожи вон выпрыгнет, чем доведет ситуацию до этого. К тому же Грэг далеко не дурак, прекрасно понимает, что его страхолюдина-дочь никому, в сущности, не нужна. Ни рожи, ни кожи, как говорится. Поди, в глубине души благодарен мне за то, что я обратил на нее внимание. А если я ее к тому же обрюхачу -- то вопрос возможного развода будет решен раз и навсегда. Мать-одиночка -- это не смешно, пусть даже она единственная наследница зажиточного семейства.
На этом моменте его рассуждений я поняла, что с меня хватит. Если я услышу еще хоть одно оскорбление в свой адрес или в адрес моего отца, то не выдержу и в самом деле сотворю что-нибудь страшное. Кончики пальцев так и зудели от желания ударить по этой парочке каким-нибудь заклинанием. Да, я не обучалась смертельной и боевой магии, но вряд ли бы это послужило мне помехой. Любое заклинание прежде всего выплеск энергии. Чем больше силы ты потратишь на чары -- тем более впечатляющим получится результат. Полагаю, мне не составит особого труда обрушить на головы любовников тяжелую дубовую полку, висящую в изголовье кровати. Но я не собиралась губить свою жизнь из-за одного подлеца, повстречавшегося мне на пути. Воображение слишком явственно нарисовало мне безрадостную картину того, что меня ожидает, если я убью этого мерзавца. Расследование и неминуемое разоблачение, рудники или виселица -- в зависимости от благосклонности судьи. Постаревший, убитый от горя отец... Нет, так не пойдет! Права народная мудрость: месть -- это блюдо, которое надлежит подавать холодным. И приготовить его надо изысканно. Сначала мне стоит обдумать все хорошенько. Тем более теперь у меня есть одно неоспоримое преимущество: я все знаю, тогда как Гровер и Олесса пока даже не догадываются, что уже перекочевали в категорию бывших.
Решив так, я бесшумно развернулась с намерением покинуть квартиру, пока мое присутствие не раскрыли. Но тут мой взгляд зацепился за одежду, в беспорядке раскиданную по полу. Видимо, страсть настолько обуяла эту парочку, что Гровер и Олесса начали раздеваться уже на пороге квартиры. Что же, пожалуй, мне это на руку. И я пакостливо улыбнулась, подумав, что в ожидании основного блюда можно позабавиться небольшой закуской. После чего неслышно скользнула на кухню.
Из спальни между тем опять начали раздаваться охи, вздохи и стоны, свидетельствующие о том, что на самом деле постельные возможности Гровера куда выше, чем мне представлялось. Ну что же, оно и к лучшему. Не надо опасаться, что меня застанут врасплох.
Поиски на кухне не заняли много времени, и вскоре я вернулась. Отыскала в ворохе белья, сваленном на полу, трусы Гровера и Олессы. Затем скользнула в ванную, где от души посыпала их внутреннюю поверхность красным жгучим перцем. Хорошенько встряхнула, удалив излишки и стараясь при этом не дышать -- а то вдруг расчихаюсь. А затем, бесшумно ступая, вернула все на прежние места. Ну что же, теперь сладкую парочку ожидает несколько весьма неприятных минут. Красный перец и интимные места -- далеко не лучшее сочетание. Гореть будет знатно. А самое интересное заключается в том, что вряд ли они догадаются, в чем дело. Скорее, заподозрят, что в итоге интрижки обзавелись какой-нибудь нехорошей болезнью. Конечно, можно было воспользоваться и чарами, но магию легко обнаружить. А вот шутка с перцем не столь известна в обществе.
И, гордая собой, я покинула квартиру, пытаясь не обращать внимания на звуки, все еще доносящиеся из спальни. Самое время хорошенько все обдумать!
***
Итак, куда бы податься несчастной обманутой девушке, обнаружившей, что ее ненаглядный жених ей изменяет? Первым моим порывом было отправиться к отцу и все ему рассказать. Не сомневаюсь, что Гровер в итоге получил бы по заслугам. Отец в гневе был поистине страшен, да и знакомых в самых разных областях жизни у него хватало. Но, немного поразмыслив, я отказалась от этой идеи. Нет, не хочу втравливать в отца в столь низкую и грязную склоку. Тем более он заранее предупреждал, что не в восторге от моего жениха. Конечно, совесть не позволит ему напомнить мне об этом, но пресловутое "я же говорил!" обязательно будет читаться в его глазах.
Потом я подумала, что было бы неплохо все обсудить с какой-нибудь подругой, но тут же поняла, какую глупость сморозила. Во-первых, моей лучшей подругой до сего дня считалась как раз Олесса. То бишь, женскому полу в подобных вопросах все-таки лучше не доверять. Слухи и сплетни разносятся со скоростью лесного пожара. Если я расскажу кому-нибудь из знакомых о том, что застала жениха в постели с другой -- то об этом быстро станет известно всему Гроштеру.
Так и не решив, кому излить душу, я направилась в ближайший трактир. Что же, в таком случае посижу в одиночестве за бокалом вина.
Полдень только-только миновал. По причине столь раннего времени питейное заведение радовало глаз пустотой. Трактирщик как-то странно покосился на меня, когда я потребовала бутылку самого дорогого алкоголя, потребовал деньги вперед, но, получив целый серебряный, смилостивился. Спустя несколько минут передо мной уже шкворчала сковорода жареной картошки с салом, которую, в общем-то, я не заказывала. Видать, добрый мужчина решил, что негоже пить без закуски.
От сковороды исходил такой аппетитный запах, что мой рот мгновенно наполнился голодной слюной. Я взяла было в руки вилку, но тут же мрачно отодвинула блюдо подальше, вспомнив о том, как Олесса назвала меня жирной коровой. Пожалуй, немного похудеть мне в самом деле не помешает.
Почти сразу после этого трактирщик поставил передо мной запотевший графин и глиняную кружку.
-- Ты это, пей аккуратно, не части, -- бросил он, нервно поправляя фартук. -- Этот самогон моя теща гонит. Такой же злой, как ее поганый язык. Но народ хвалит. Потому и продаю дорого.
Я равнодушно пожала плечами. Вообще-то, я рассчитывала на бутылку какого-нибудь слабого напитка. Наливки там или ягодной настойки. Но если в этом заведении самогон -- самое качественное и дорогое спиртное, то, значит, буду пить его. И я смело плеснула себе в кружку.
Первая порция пошла на удивление мягко. Сначала, конечно, дыхание перехватило от непривычно крепкого напитка. Я сморгнула выступившие на глазах слезы и осторожно выдохнула. Ого! Ну и вещь. Пожалуй, она действительно стоит отданных за нее денег. Хорошо пошла!
После первой последовало и вторая, а затем и третья. Питейное заведение все еще оставалось пустым. Если честно, я чувствовала себя несколько неловко под немигающим взглядом трактирщика, которому нечего было делать. Он с таким явным неодобрением косился в мою сторону, что это начало раздражать. Чего вылупился, спрашивается? Да, пью, ну и что из этого? Я ведь не украла, а честно заплатила за свою бутылку. И мне уже достаточно лет, чтобы не спрашивать разрешения на покупку алкоголя.
Немного подумав, я пересела на противоположную сторону стола. Вот так будет лучше! Хоть не буду видеть рожу этого наглеца-трактирщика, который, ничего не зная о моем горе, смеет осуждать меня!
Правда, в процессе перемены места я внезапно обнаружила, что самогон начал действовать. Нет, ноги еще меня слушались, но уже начали выделывать какие-то странные самостоятельные фортеля. А еще я запуталась в подоле своего платья и едва не загремела носом в столешницу. Вот была бы потеха для этого вредины-трактирщика! Интересно, он все еще наблюдает за мной?
Не выдержав мук любопытства, я кинула осторожный взгляд через плечо и тут же вспыхнула от негодования, поскольку обнаружила, что трактирщик самым наглым образом смотрит на меня и лыбится во весь щербатый рот. Нет, вот ведь гад! Ни малейшего уважения к посетителям!
Бурча себе под нос всевозможные ругательства в адрес наглого трактирщика, я налила себе еще самогона. Правда, рука дрогнула в последний момент, и приличная часть алкоголя пролилась мне на платье. Демоны! Стоит признать, запашок у этого пойла тот еще. Ну да ладно, где наша не пропадала! Все равно обнюхивать меня теперь некому. Отныне я девушка свободная.
В этот момент дверной колокольчик негромко звякнул, и я обрадованно улыбнулась. Ага, еще один клиент пожаловал! Надеюсь, теперь трактирщик перестанет самым неприличным образом на меня пялиться и займется новым посетителем.
И я быстро опрокинула еще стаканчик.
-- Что у вас есть из спиртного? -- тем временем раздался за моей спиной звучный мужской голос.
Я так и замерла с поднятой рукой, поскольку как раз собиралась плеснуть себе еще. О, какой это был голос! Томный, бархатный. По моей коже словно провели теплым мехом. Даже мурашки по позвоночнику пробежали. Именно таким голосом надлежит соблазнять неприступных красавиц.
-- Могу предложить вам самогона, -- обреченно отозвался трактирщик. Подумал немного и зловредно добавил: -- Вон, девушке очень нравится.
Я осмелилась бросить быстрый взгляд через плечо. Да так и замерла, неприлично раззявив рот.
Увы, внешность новоприбывшего совершенно не соответствовала его восхитительному, обворожительному баритону.
