- Спасибо тебе, Галкей, но я не понимаю, чем я мог удостоиться высокой чести? Я же не совершил ничего невообразимого.
- Ты не понимаешь, Эрней. Ты первый победитель! В честь тебя будет учреждён турнир по камнеметанию. Старейшины решили, что это очень хороший способ сплотить наше великое общество! Беги же! Старейшины не любят ожидать.
Я побежал, спотыкаясь, ко Дворцу Старейшин. Они редко кого-то к себе зовут. Некоторые поговаривают, что тот, кто был позван ими, уже является избранным. Пузырём. Но это были всего лишь мифы. Никто не знал, что произносится в стенах Дворца. Старейшины жили в уединении и только изредка спускали с Холма распоряжения. Дворец находился на Холме сбоку от деревни. Туда старались не ходить лишний раз. Эти места были священны. Да и тревожить лишний раз Старейшин было ни к чему.
Я вышел на ту самую тропу. И сердце моё сильно забилось. А можно ли мне идти туда? Или я ошибся? Или Галкей что-то напутал. Я на какое-то время замер в нерешительности. И тут капля упала с листа. Это хороший знак. Значит, можно идти. Я иду, и у меня дрожь по телу. Та самая лестница. Лестница наверх. Сам не верю, что мне случилось тут побывать. И всё-таки я здесь.
Я с самого детства чувствовал, что существую ради чего-то великого. Я всегда ощущал, что я часть вечности. Что во мне есть нечто особенное. Но я никогда не думал, что окажусь здесь. Моим ногам постепенно становилось тяжело. Однако, я чувствовал в них силу. Какая-то новая жажда начала зарождаться во мне. Я шёл вверх. И с каждым шагом становилось всё тяжелее дышать.
Я должен был прикоснуться к великому. К великой истории Литераты. Наконец, я взошёл на вершину. Моему взору открылись Незапертые Врата. Я увидел арку, украшенную резьбой и различными переплетениями символов. Каждый из них что-то означал. У меня замерло сердце от такой красоты. Дворец должен был являть собой наше величие.
Красота подразумевает собой глубину. Мы всю жизнь движемся туда. Вглубь арки. К великому синему солнцу. И вот мне на заре моих лет удалось добраться до дороги мечты. Значит ли это, что я должен быть счастлив? Значит ли это, что я избран? Мне неизвестно. Ответы хранились в глубине длинного зала.
Я шёл будто во сне. И вот уже показались головы старейшин в сверкающих светло-синих мантиях, а я будто бы не осознавал этого. Они сидели по кругу. В середине стояла чаша, наполненная синим пламенем. Мне казалось, что вот-вот окружающий меня мир растворяется. И всё же меня окликнули.
- Эрней?
- Да…- неуверенно ответил я.
- Правду ли говорят, что ты дважды победил самого Гакона, сильнейшего из атлетов?
- Да, правда это.
- А истинно ли нам донесли, что твой слог остёр как жало осы, но ловок и могуч, словно тело пантеры?
- Да истинно. Но я…
- Что же, сомнения одолевают тебя?
- Я не берусь судить, так говорят.
- Тебе ли, Эрней, сомневаться в своих силах? Ведь ты истинный литератец, твёрдо преданный идее. Не так ли?
- Да, истинно это.
- Что ж, если ты силён, неслаб умом и предан великой идее… То почему бы не учредить в честь тебя праздник? Ты готов возглавить его?
- Я готов сделать это! Для славы Литераты!
- Найди свет в душе своей. Ведь ты не должен быть просто сильным. Ты не должен быть просто победителем. Ты должен быть способен вдохновлять своим примером других.
- Я знаю это.
- Откуда ты это знаешь?
- Я чувствую это сердцем.
- А чувствуешь ли ты себя достойным праздника?
- Да, я чувствую.
Концы языков синего пламени окрасились рыжим.
- Синий пламень ты не обманешь. В глубине сердца тебя терзают сомнения.
- Каюсь,- я склонил голову,- Я больше не дрогну.
Старейшины кивнули.
- Ступай. Нам нужно всё обговорить. Ты будешь вызван. Тебя устраивает это решение?
- Да, я согласен.
Я удалился. Я спускался по великой лестнице в замешательстве. Мне хотелось увидеть Фео. Что с ней? Я не имел об этом понятия. Я хотел создать что-то прекрасное. И был к этому близок. Но получится ли у меня в итоге достичь своей цели? Что же ждёт меня? Что ждёт меня. Мою душу словно змеи оплетают сомнения. Я словно стою на краю глубочайшего обрыва. Моё дыхание перехватывает. Мысленно я уже лечу вниз, но продолжаю балансировать.
Я чувствую этот нежный фиолетовый запах. И головокружение. Я чувствую её. Это Фео. Я слышу звук её ног, плещущихся в озере. Слышу знакомый смех. Внутри меня что-то обрывается. Кровь прилила к вискам. В голове начало звенеть. Посмотрев из-за дерева, я увидел, что она была совсем одна. Это изумило меня. Фео смеялась сама с собой. Я осторожно подошёл к ней.
Она была без мантии. Не оглядываясь, она ухмыльнулась. Её лицо растянулась в самодовольной улыбке. Даже усмешка показалась на её лице.
- Это ты?
- Я,- смущённо пробормотал я в какой-то растерянности.
Послышался лёгкий смешок.
Несмотря на всеобщую свободу, несмотря на наши обычаи, многие девушки смущались показываться в таком виде. А Фео была сама грация. Её тело составляло тонкую гармонию с пейзажем. Её совсем не смущало, что я рассматривал каждую её родинку. Ей, казалось, это даже льстило. Задумчивая улыбка не сходила с её губ. Я чувствовал скользкое напряжение, глядя на неё.
- Я думаю о том, что я видела на дне озера.
- И что ты там видела?
- Тени. Пляшущие тени.
- Ну, вообще им свойственно там быть.
- Не иронизируй. Это важно для меня. Никому другому я об этом не рассказывала.
- Что ты там видишь?
- У меня ощущение… Что они со мной говорят.
- Тени?
- Да… Они такие забавные. Шепчут мне что-то. Как будто я чего-то не знаю. А я могу в ответ только улыбнуться им.
- Странно так…
- Что тебя смущает?
- Я чувствую…
- Нет. Ты не можешь чувствовать что-то подобное. Это моё. Внутреннее.
- А с кем бы ты была готова поделиться внутренним?
- Ни с кем. Наверное… Хотя… Не знаю. А тебя почему это беспокоит?
- Я хотел бы увидеть, что у тебя внутри.
- Посмотри на кувшинку.
- В смысле?
- Посмотри на эту кувшинку. Я хочу быть как она. Я хочу быть прекрасной и любить безмолвно. А я трачу время на мелкое. Я пытаюсь сказать то, чего произнести не могу. И я вынуждена бредить. Говорить всякую чушь. Говорить о тенях моих мыслей. Я не могу говорить одной красотой, как она. Я не могу быть безмолвна. Я вру себе в том, что я честна. Мне приходится всё перевирать. А, значит… кто может меня понять?
- Но я… Вижу тебя.
- Ты же не видишь меня такой, какая я есть.
- Но я могу тебя видеть.
- Этого мало… Хотя… Ты же видишь…
- Я вижу.
Фео улыбнулась. Она вдруг перестала смотреть в озеро и посмотрела на меня. Кончики её губ чуть приподнялись. Уши покраснели. Она смотрела мне прямо в глаза. И я не знал, что делать в эту минуту, и не мог понять, существую ли я. Она пронизывала меня всего. Я находился внутри её лучистого мира, где всё вокруг излучало свет. Я чувствовал себя чужим в нём. Но она доверяла мне. Я смотрел на её улыбку, и эта улыбка говорила мне о великой красоте. Красоте, которую можно только почувствовать. Я медленно проваливался в сон.
Проснулся я от её лёгкого поцелуя. Она лежала рядом со мной. Сверху светила синяя луна. Как она могла появиться так рано? Я совсем недавно её видел. А ведь синяя луна – это большая редкость. Синь серебрила листья деревьев. Я снова чувствовал ощущение полёта. Вокруг меня сияли тысячи звёзд. И Фео. Внутри меня что-то подымалось. Я спросил Фео:
- Почему я опять вижу синюю луну? Почему она приходит так часто?
- Какой глупый,- ответила она,- Раньше ты видел синее солнце. Синее солнце является каждому, кто находит в своём сердце красоту. А синяя луна пришла только к тебе. Она означает, что ты готов.
- Готов к чему?
- Ты должен вести нас. Ты стал самым счастливым. Ты должен светить нам. Вести нас к свету. Потому что светятся твои глаза.
- Ты, правда, думаешь, что я смогу стать Пузырём?
- Я буду рада, если ты оставишь свою надпись на скрижалях. Но я не об этом. Ты можешь стать новым Древним. Ты можешь научить их сердца любить по-настоящему.
- Как я могу это сделать?
- Ты можешь осветить им путь своим примером. Ты можешь сам научиться любить. Любить всем сердцем. И метать камни с любовью. И писать с любовью. Я знаю, у тебя это получается. Ты должен дать им совершенно новый луч, чтобы они увидели красоту с совершенно новой стороны. Чтобы они познали новую грань совершенства.
- Но что, если наш хрупкий изящный пошатнётся?
- Я в любом случае буду рядом с тобой.
- Но откуда ты можешь это знать?
- Это единственное, что я по-настоящему знаю.
Я глажу родинку не её спине. Она съёживается на мгновенье, но не отталкивает меня.
В свете луны я увидел отражение её глаз. Но они улыбались мне.
Мы лежали под простынёй бесконечности. Над нами светили сразу два солнца. И синяя луна над ними. Я чувствую, как она касается моей руки. И тут понимаю, что сплю. Холодный ветер пробегает по коже.
Я просыпаюсь в кромешной темноте. Фео рядом уже нет. Я сам видел, как она уснула. Но теперь её нет рядом. Я иду по мрачному лесу. И не узнаю его. С Пустоши подули холодные ветра. Все литератцы заперлись в своих домах. И только я хожу тут один. В нос бьёт обострившийся запах сирени. Нервно начали трещать цикады. Мне холодно. Но я продолжаю идти. Мне нужно подняться наверх. Посмотреть на деревню. На вершине холма мысли из путаницы и мусора разглаживались в чёткую и изящную цепь убеждений.
Мрак оплёл деревню. Но глаза постепенно привыкали. Вся деревня и священная роща привиделись мне совсем в другом свете. На деревню падала тень от горы. Луны не было видно. Свет звёзд закрывали тучи. И вся долина начала походить на огромную тень. Как пелена, что застилала собой всё вокруг. Я вдруг почувствовал себя слепым. Это не вокруг темно будто бы. Это будто бы темно у меня в глазах. И в самом деле, всё внезапно полностью потухло. Вокруг меня не было ничего.
И только где-то глубоко внутри меня, в темноте, еле заметно светил огонёк. Я удивился, увидев его. Он не был ярок, он колыхался, грозя затухнуть. Он был слаб. Но я отчётливо видел его в себе. Вокруг него был мрак. Ему было нечего освещать. Но он светил. Это был факел. Факел великого духа. Дух должен был освещать. Но ему было тяжело. Он ничего не видел. Поэтому, он светил себе. Одному себе. Больше он сделать ничего не мог.
Я закрыл глаза. И почувствовал силу. К горлу подкатил ком. Из глаз полились слёзы. Я почувствовал, в чём моя мощь. Я кое-что понял. Я отправился домой.
Второе сновидение своё я помню мутно. Состояло оно почти полностью из мерцающих обрывков. Я не мог понять, где нахожусь. Всё менялось и перемешивалось. Но вот картинка начала понемногу проясняться. Я снова шёл по тёмному лесу, и не видел ровным счётом ничего. Глаза жадно искали в этой чаще хоть уголок, хоть кусок света. Но мрак был кромешным. Колючая чаща царапала тело сквозь мантию.
Сквозь тьму я слышал жалобный протяжный голос. По непонятному мне наваждению я двигался дальше. Каким-то внутренним ощущением меня тянуло сквозь дебри к некоему энергетическому центру. Я услышал в дали рык, а потом странный вой. Я не понимал, что находится впереди меня, но меня туда влекло всё сильнее. Если бы меня там ждала смерть, я бы так же уверенно шёл туда.
Движения мои сковывал холод. Голова моя была полностью пуста. Я слепо повиновался инстинкту. Моё дыхание становилось всё чаще. Я был уже у самой вершины. Отрывистый рык леденил кровь. Я с трудом выбрался наверх.
В ярком свете луны передо мной сверкала волчья пасть. Кровь капала с длинных острых зубов. Под огромным животным лежала она. Её живот был полностью разворочен. Внутренности лежали рядом. Её глаза были прикрыты, будто она дремлет. А над её телом сияла окровавленная пасть. Лужа крови растекалась по траве. Невинная красота была грубо уничтожена. Я опешил.
Волк улыбнулся, увидев меня. Его глаза были моими глазами. Его жажда была моей жаждой. Его рык был моей злостью. Я был в ярости. И не понимал, почему. Мне резко подурнело. Земля начала уходить из-под ног. Всё провалилось в чёрную дымку.
Я проснулся даже не в ужасе. Мне теперь часто снится всякая чушь. Я сел, размял пальцами виски и сидел так несколько минут. А потом бросился к столу. Достал из ящика чернила и бумагу. И что-то бессвязно как обезумевший строчил. На листы сами ложились путаные противоречивые мысли. В них было много такого, что я бы никогда не осмелился кому-либо показать. Они лились через меня потоком, заставляя моё существо содрогаться от ужаса и в то же время испытывать какое-то жадное наслаждение.
Я падал в глубокую чёрную бездну и в то же время взмывал вверх. Меня несло энергией какого-то потока. Я в этот момент заглядывал за край реальности, и сама реальность мне казалась сном. Но через какое-то время поток проходил, энергия иссякала. Последняя её капля падала с наконечника. Наступала какая-то невиданная усталость и опустошение. И так каждый раз…
В этот момент наступало утро. Рассвет окрашивал алым великие горы Литераты. А мне не хотелось ничего. Я не только не мог наслаждаться своим бытием. Я не мог даже ничего желать. А значит, и созидать не мог. Я чувствовал, что чего бы ни делал в своей жизни, не принесу пользы ни одному живому существу.
Я выходил из дома и шёл по Литерате. Я любил ходить. Литератцы редко просыпались рано. Поэтому на прохладных утренних улочках, залитых первыми лучами солнца, редко кого можно было встретить. Но я встретил её. Она молча позвала меня за собой. Я отправился вслед за Фео. Она спускалась в рощу. Это было самое её любимое место. Там струился ручей.
Горный ручей тёк далеко и спускался в озеро. Самое холодное озеро. Мало кто знал, как его найти. Она находила его по ручью. За поворотом нужно было спускаться по каменистой почве. Фео осторожно медленно шагала. Я смотрел не её красные пятки. В них впивались сотни мелких камушков. Она часто ходила босая. И как ей не жалко было такую красоту? То и дело Феотула протяжно взвизгивала. Я знал, в глубине души эта боль доставляет ей удовольствие.
Фео была одной из тех тонких натур, которые чрезвычайно ранимы, и в то же время нежно любят свои раны. В её глазах иногда читались сразу боль и изумление, печаль и насмешка. Её лицо не было похоже на лица литеранок. Те были по большей части невинно чисты и не испорчены излишней осмысленностью. Лицо Фео не было идеальным. С левой стороны рта у неё была небольшая морщинка, похожая на странную печальную улыбку. С глубокого детства, когда я смотрю на Фео, что-то у меня внутри переворачивается. Я следую за ней. Слежу за её движениями. Ручей постепенно ведёт нас вниз.
Молодость. У нас в Литерате принято поклоняться ей. У нас существует круглый Храм Молодости под открытым небом. Вход в него свободен. Он состоит из цепи арок вокруг травы. И посреди поля растёт огромный Кипарис. Люди там лежат, пьют забродивший сок из кувшинов, слагают нежные оды молодости и возносят хвалы Кипарису. Могут так неделями лежать и поклоняться ему.
Но я чувствую, что молодость – есть великая разрушительная сила. Всё моё тело трепещет при виде Фео. И что-то несветлое зарождается в моей душе. Я не хочу свободы. Я хочу рабства! Я не хочу счастья. Я хочу боли! Я не хочу её ласкать. Я хочу душить её! Каменистая почва сменилась травой.
- Ты не понимаешь, Эрней. Ты первый победитель! В честь тебя будет учреждён турнир по камнеметанию. Старейшины решили, что это очень хороший способ сплотить наше великое общество! Беги же! Старейшины не любят ожидать.
Я побежал, спотыкаясь, ко Дворцу Старейшин. Они редко кого-то к себе зовут. Некоторые поговаривают, что тот, кто был позван ими, уже является избранным. Пузырём. Но это были всего лишь мифы. Никто не знал, что произносится в стенах Дворца. Старейшины жили в уединении и только изредка спускали с Холма распоряжения. Дворец находился на Холме сбоку от деревни. Туда старались не ходить лишний раз. Эти места были священны. Да и тревожить лишний раз Старейшин было ни к чему.
Я вышел на ту самую тропу. И сердце моё сильно забилось. А можно ли мне идти туда? Или я ошибся? Или Галкей что-то напутал. Я на какое-то время замер в нерешительности. И тут капля упала с листа. Это хороший знак. Значит, можно идти. Я иду, и у меня дрожь по телу. Та самая лестница. Лестница наверх. Сам не верю, что мне случилось тут побывать. И всё-таки я здесь.
Я с самого детства чувствовал, что существую ради чего-то великого. Я всегда ощущал, что я часть вечности. Что во мне есть нечто особенное. Но я никогда не думал, что окажусь здесь. Моим ногам постепенно становилось тяжело. Однако, я чувствовал в них силу. Какая-то новая жажда начала зарождаться во мне. Я шёл вверх. И с каждым шагом становилось всё тяжелее дышать.
Я должен был прикоснуться к великому. К великой истории Литераты. Наконец, я взошёл на вершину. Моему взору открылись Незапертые Врата. Я увидел арку, украшенную резьбой и различными переплетениями символов. Каждый из них что-то означал. У меня замерло сердце от такой красоты. Дворец должен был являть собой наше величие.
Красота подразумевает собой глубину. Мы всю жизнь движемся туда. Вглубь арки. К великому синему солнцу. И вот мне на заре моих лет удалось добраться до дороги мечты. Значит ли это, что я должен быть счастлив? Значит ли это, что я избран? Мне неизвестно. Ответы хранились в глубине длинного зала.
Я шёл будто во сне. И вот уже показались головы старейшин в сверкающих светло-синих мантиях, а я будто бы не осознавал этого. Они сидели по кругу. В середине стояла чаша, наполненная синим пламенем. Мне казалось, что вот-вот окружающий меня мир растворяется. И всё же меня окликнули.
- Эрней?
- Да…- неуверенно ответил я.
- Правду ли говорят, что ты дважды победил самого Гакона, сильнейшего из атлетов?
- Да, правда это.
- А истинно ли нам донесли, что твой слог остёр как жало осы, но ловок и могуч, словно тело пантеры?
- Да истинно. Но я…
- Что же, сомнения одолевают тебя?
- Я не берусь судить, так говорят.
- Тебе ли, Эрней, сомневаться в своих силах? Ведь ты истинный литератец, твёрдо преданный идее. Не так ли?
- Да, истинно это.
- Что ж, если ты силён, неслаб умом и предан великой идее… То почему бы не учредить в честь тебя праздник? Ты готов возглавить его?
- Я готов сделать это! Для славы Литераты!
- Найди свет в душе своей. Ведь ты не должен быть просто сильным. Ты не должен быть просто победителем. Ты должен быть способен вдохновлять своим примером других.
- Я знаю это.
- Откуда ты это знаешь?
- Я чувствую это сердцем.
- А чувствуешь ли ты себя достойным праздника?
- Да, я чувствую.
Концы языков синего пламени окрасились рыжим.
- Синий пламень ты не обманешь. В глубине сердца тебя терзают сомнения.
- Каюсь,- я склонил голову,- Я больше не дрогну.
Старейшины кивнули.
- Ступай. Нам нужно всё обговорить. Ты будешь вызван. Тебя устраивает это решение?
- Да, я согласен.
Я удалился. Я спускался по великой лестнице в замешательстве. Мне хотелось увидеть Фео. Что с ней? Я не имел об этом понятия. Я хотел создать что-то прекрасное. И был к этому близок. Но получится ли у меня в итоге достичь своей цели? Что же ждёт меня? Что ждёт меня. Мою душу словно змеи оплетают сомнения. Я словно стою на краю глубочайшего обрыва. Моё дыхание перехватывает. Мысленно я уже лечу вниз, но продолжаю балансировать.
Я чувствую этот нежный фиолетовый запах. И головокружение. Я чувствую её. Это Фео. Я слышу звук её ног, плещущихся в озере. Слышу знакомый смех. Внутри меня что-то обрывается. Кровь прилила к вискам. В голове начало звенеть. Посмотрев из-за дерева, я увидел, что она была совсем одна. Это изумило меня. Фео смеялась сама с собой. Я осторожно подошёл к ней.
Она была без мантии. Не оглядываясь, она ухмыльнулась. Её лицо растянулась в самодовольной улыбке. Даже усмешка показалась на её лице.
- Это ты?
- Я,- смущённо пробормотал я в какой-то растерянности.
Послышался лёгкий смешок.
Несмотря на всеобщую свободу, несмотря на наши обычаи, многие девушки смущались показываться в таком виде. А Фео была сама грация. Её тело составляло тонкую гармонию с пейзажем. Её совсем не смущало, что я рассматривал каждую её родинку. Ей, казалось, это даже льстило. Задумчивая улыбка не сходила с её губ. Я чувствовал скользкое напряжение, глядя на неё.
- Я думаю о том, что я видела на дне озера.
- И что ты там видела?
- Тени. Пляшущие тени.
- Ну, вообще им свойственно там быть.
- Не иронизируй. Это важно для меня. Никому другому я об этом не рассказывала.
- Что ты там видишь?
- У меня ощущение… Что они со мной говорят.
- Тени?
- Да… Они такие забавные. Шепчут мне что-то. Как будто я чего-то не знаю. А я могу в ответ только улыбнуться им.
- Странно так…
- Что тебя смущает?
- Я чувствую…
- Нет. Ты не можешь чувствовать что-то подобное. Это моё. Внутреннее.
- А с кем бы ты была готова поделиться внутренним?
- Ни с кем. Наверное… Хотя… Не знаю. А тебя почему это беспокоит?
- Я хотел бы увидеть, что у тебя внутри.
- Посмотри на кувшинку.
- В смысле?
- Посмотри на эту кувшинку. Я хочу быть как она. Я хочу быть прекрасной и любить безмолвно. А я трачу время на мелкое. Я пытаюсь сказать то, чего произнести не могу. И я вынуждена бредить. Говорить всякую чушь. Говорить о тенях моих мыслей. Я не могу говорить одной красотой, как она. Я не могу быть безмолвна. Я вру себе в том, что я честна. Мне приходится всё перевирать. А, значит… кто может меня понять?
- Но я… Вижу тебя.
- Ты же не видишь меня такой, какая я есть.
- Но я могу тебя видеть.
- Этого мало… Хотя… Ты же видишь…
- Я вижу.
Фео улыбнулась. Она вдруг перестала смотреть в озеро и посмотрела на меня. Кончики её губ чуть приподнялись. Уши покраснели. Она смотрела мне прямо в глаза. И я не знал, что делать в эту минуту, и не мог понять, существую ли я. Она пронизывала меня всего. Я находился внутри её лучистого мира, где всё вокруг излучало свет. Я чувствовал себя чужим в нём. Но она доверяла мне. Я смотрел на её улыбку, и эта улыбка говорила мне о великой красоте. Красоте, которую можно только почувствовать. Я медленно проваливался в сон.
Проснулся я от её лёгкого поцелуя. Она лежала рядом со мной. Сверху светила синяя луна. Как она могла появиться так рано? Я совсем недавно её видел. А ведь синяя луна – это большая редкость. Синь серебрила листья деревьев. Я снова чувствовал ощущение полёта. Вокруг меня сияли тысячи звёзд. И Фео. Внутри меня что-то подымалось. Я спросил Фео:
- Почему я опять вижу синюю луну? Почему она приходит так часто?
- Какой глупый,- ответила она,- Раньше ты видел синее солнце. Синее солнце является каждому, кто находит в своём сердце красоту. А синяя луна пришла только к тебе. Она означает, что ты готов.
- Готов к чему?
- Ты должен вести нас. Ты стал самым счастливым. Ты должен светить нам. Вести нас к свету. Потому что светятся твои глаза.
- Ты, правда, думаешь, что я смогу стать Пузырём?
- Я буду рада, если ты оставишь свою надпись на скрижалях. Но я не об этом. Ты можешь стать новым Древним. Ты можешь научить их сердца любить по-настоящему.
- Как я могу это сделать?
- Ты можешь осветить им путь своим примером. Ты можешь сам научиться любить. Любить всем сердцем. И метать камни с любовью. И писать с любовью. Я знаю, у тебя это получается. Ты должен дать им совершенно новый луч, чтобы они увидели красоту с совершенно новой стороны. Чтобы они познали новую грань совершенства.
- Но что, если наш хрупкий изящный пошатнётся?
- Я в любом случае буду рядом с тобой.
- Но откуда ты можешь это знать?
- Это единственное, что я по-настоящему знаю.
Я глажу родинку не её спине. Она съёживается на мгновенье, но не отталкивает меня.
В свете луны я увидел отражение её глаз. Но они улыбались мне.
Глава 5. Приговор
Мы лежали под простынёй бесконечности. Над нами светили сразу два солнца. И синяя луна над ними. Я чувствую, как она касается моей руки. И тут понимаю, что сплю. Холодный ветер пробегает по коже.
Я просыпаюсь в кромешной темноте. Фео рядом уже нет. Я сам видел, как она уснула. Но теперь её нет рядом. Я иду по мрачному лесу. И не узнаю его. С Пустоши подули холодные ветра. Все литератцы заперлись в своих домах. И только я хожу тут один. В нос бьёт обострившийся запах сирени. Нервно начали трещать цикады. Мне холодно. Но я продолжаю идти. Мне нужно подняться наверх. Посмотреть на деревню. На вершине холма мысли из путаницы и мусора разглаживались в чёткую и изящную цепь убеждений.
Мрак оплёл деревню. Но глаза постепенно привыкали. Вся деревня и священная роща привиделись мне совсем в другом свете. На деревню падала тень от горы. Луны не было видно. Свет звёзд закрывали тучи. И вся долина начала походить на огромную тень. Как пелена, что застилала собой всё вокруг. Я вдруг почувствовал себя слепым. Это не вокруг темно будто бы. Это будто бы темно у меня в глазах. И в самом деле, всё внезапно полностью потухло. Вокруг меня не было ничего.
И только где-то глубоко внутри меня, в темноте, еле заметно светил огонёк. Я удивился, увидев его. Он не был ярок, он колыхался, грозя затухнуть. Он был слаб. Но я отчётливо видел его в себе. Вокруг него был мрак. Ему было нечего освещать. Но он светил. Это был факел. Факел великого духа. Дух должен был освещать. Но ему было тяжело. Он ничего не видел. Поэтому, он светил себе. Одному себе. Больше он сделать ничего не мог.
Я закрыл глаза. И почувствовал силу. К горлу подкатил ком. Из глаз полились слёзы. Я почувствовал, в чём моя мощь. Я кое-что понял. Я отправился домой.
Второе сновидение своё я помню мутно. Состояло оно почти полностью из мерцающих обрывков. Я не мог понять, где нахожусь. Всё менялось и перемешивалось. Но вот картинка начала понемногу проясняться. Я снова шёл по тёмному лесу, и не видел ровным счётом ничего. Глаза жадно искали в этой чаще хоть уголок, хоть кусок света. Но мрак был кромешным. Колючая чаща царапала тело сквозь мантию.
Сквозь тьму я слышал жалобный протяжный голос. По непонятному мне наваждению я двигался дальше. Каким-то внутренним ощущением меня тянуло сквозь дебри к некоему энергетическому центру. Я услышал в дали рык, а потом странный вой. Я не понимал, что находится впереди меня, но меня туда влекло всё сильнее. Если бы меня там ждала смерть, я бы так же уверенно шёл туда.
Движения мои сковывал холод. Голова моя была полностью пуста. Я слепо повиновался инстинкту. Моё дыхание становилось всё чаще. Я был уже у самой вершины. Отрывистый рык леденил кровь. Я с трудом выбрался наверх.
В ярком свете луны передо мной сверкала волчья пасть. Кровь капала с длинных острых зубов. Под огромным животным лежала она. Её живот был полностью разворочен. Внутренности лежали рядом. Её глаза были прикрыты, будто она дремлет. А над её телом сияла окровавленная пасть. Лужа крови растекалась по траве. Невинная красота была грубо уничтожена. Я опешил.
Волк улыбнулся, увидев меня. Его глаза были моими глазами. Его жажда была моей жаждой. Его рык был моей злостью. Я был в ярости. И не понимал, почему. Мне резко подурнело. Земля начала уходить из-под ног. Всё провалилось в чёрную дымку.
Я проснулся даже не в ужасе. Мне теперь часто снится всякая чушь. Я сел, размял пальцами виски и сидел так несколько минут. А потом бросился к столу. Достал из ящика чернила и бумагу. И что-то бессвязно как обезумевший строчил. На листы сами ложились путаные противоречивые мысли. В них было много такого, что я бы никогда не осмелился кому-либо показать. Они лились через меня потоком, заставляя моё существо содрогаться от ужаса и в то же время испытывать какое-то жадное наслаждение.
Я падал в глубокую чёрную бездну и в то же время взмывал вверх. Меня несло энергией какого-то потока. Я в этот момент заглядывал за край реальности, и сама реальность мне казалась сном. Но через какое-то время поток проходил, энергия иссякала. Последняя её капля падала с наконечника. Наступала какая-то невиданная усталость и опустошение. И так каждый раз…
В этот момент наступало утро. Рассвет окрашивал алым великие горы Литераты. А мне не хотелось ничего. Я не только не мог наслаждаться своим бытием. Я не мог даже ничего желать. А значит, и созидать не мог. Я чувствовал, что чего бы ни делал в своей жизни, не принесу пользы ни одному живому существу.
Я выходил из дома и шёл по Литерате. Я любил ходить. Литератцы редко просыпались рано. Поэтому на прохладных утренних улочках, залитых первыми лучами солнца, редко кого можно было встретить. Но я встретил её. Она молча позвала меня за собой. Я отправился вслед за Фео. Она спускалась в рощу. Это было самое её любимое место. Там струился ручей.
Горный ручей тёк далеко и спускался в озеро. Самое холодное озеро. Мало кто знал, как его найти. Она находила его по ручью. За поворотом нужно было спускаться по каменистой почве. Фео осторожно медленно шагала. Я смотрел не её красные пятки. В них впивались сотни мелких камушков. Она часто ходила босая. И как ей не жалко было такую красоту? То и дело Феотула протяжно взвизгивала. Я знал, в глубине души эта боль доставляет ей удовольствие.
Фео была одной из тех тонких натур, которые чрезвычайно ранимы, и в то же время нежно любят свои раны. В её глазах иногда читались сразу боль и изумление, печаль и насмешка. Её лицо не было похоже на лица литеранок. Те были по большей части невинно чисты и не испорчены излишней осмысленностью. Лицо Фео не было идеальным. С левой стороны рта у неё была небольшая морщинка, похожая на странную печальную улыбку. С глубокого детства, когда я смотрю на Фео, что-то у меня внутри переворачивается. Я следую за ней. Слежу за её движениями. Ручей постепенно ведёт нас вниз.
Молодость. У нас в Литерате принято поклоняться ей. У нас существует круглый Храм Молодости под открытым небом. Вход в него свободен. Он состоит из цепи арок вокруг травы. И посреди поля растёт огромный Кипарис. Люди там лежат, пьют забродивший сок из кувшинов, слагают нежные оды молодости и возносят хвалы Кипарису. Могут так неделями лежать и поклоняться ему.
Но я чувствую, что молодость – есть великая разрушительная сила. Всё моё тело трепещет при виде Фео. И что-то несветлое зарождается в моей душе. Я не хочу свободы. Я хочу рабства! Я не хочу счастья. Я хочу боли! Я не хочу её ласкать. Я хочу душить её! Каменистая почва сменилась травой.
