Отвернуться. Погрузиться в работу. Виктор медленно перевёл взгляд на монитор, пальцы задвигались по клавиатуре, набирая бессмысленный набор букв. Внутри колотилось сердце, отдаваясь в висках. Новая цель кристаллизовалась мгновенно: наблюдать, не выдавая страха. Понять, что происходит. И главное — не попасться.
Ольга начала обход.
Виктор следил краем глаза, не поднимая головы. Начальница подходила к каждому столу, наклонялась, клала руку на плечо. Говорила что-то тихо, почти интимно. Сотрудники сначала напрягались, отшатывались, но она не отпускала. Давила. Не словами — присутствием. Гиперактивным, удушающим позитивом, который заполнял пространство, как газ.
Первым сдался Пётр — слабовольный, вечно согласный со всеми. Виктор видел, как лицо коллеги прошло путь от растерянности к сопротивлению, а затем — щёлкнуло. Буквально щёлкнуло, как выключатель. Рот растянулся в кривой улыбке, точно такой же, как у Ольги. Глаза остались пустыми.
Процесс занял секунды. Необратимый. Быстрый.
Виктор сжал мышку так, что пластик треснул. Дышать стало трудно. Воздух в офисе сгустился, приобрёл вязкость. В лёгкие входил с трудом, будто через мокрую тряпку.
Ольга двигалась дальше. Один за другим коллеги расплывались в уродливых гримасах. Кто-то сопротивлялся дольше, кто-то — меньше. Результат был одинаков.
Взгляд наткнулся на Марка.
Тот стоял у принтера, прижавшись спиной к стене. Лицо бледное, глаза широко распахнуты. Нормальные. Испуганные. Человеческие.
Виктор поймал взгляд, попытался жестами показать: «Ты это видишь? Скажи, что видишь».
Марк кивнул. Едва заметно. Губы беззвучно сформировали слово: «Да».
Облегчение хлынуло волной, тёплой и почти болезненной. Не один. Не сошёл с ума. Есть свидетель. Есть союзник.
Ольга повернула голову.
Посмотрела на Марка.
Улыбка стала шире.
Она пошла к нему — плавно, неспешно, как хищник, который знает, что жертва никуда не денется. Марк попытался отступить, но упёрся в стену. Ольга подошла вплотную, положила руку на плечо. Наклонилась к уху. Губы зашевелились, но слов Виктор не расслышал.
Лицо Марка прошло путь за несколько секунд.
Страх. Замешательство. Сопротивление, слабое, как у тонущего. А затем — щелчок. Рот растянулся. Глаза потухли. Улыбка — чужая, надетая, как маска на Хэллоуин — заняла место живого выражения.
Виктор смотрел, не в силах оторваться. Внутри рухнуло что-то массивное и несущее. Последний оплот нормальности, последняя надежда на то, что мир ещё поддаётся объяснению. Изоляция накрыла с головой, густая и липкая, как смола.
Марк обернулся. Посмотрел прямо на Виктора. Улыбнулся.
Не своей улыбкой.
Нужно было бежать. Сейчас. Пока не заметили сопротивление. Пока не подошли. Но ноги не слушались. А в голове билась мысль: может, ещё не поздно? Может, можно достучаться? Вернуть друга?
Виктор медленно поднялся. Прошёл к курилке, стараясь двигаться естественно. Марк последовал за ним — автоматически, как собака за хозяином.
Курилка пахла застоявшимся дымом и чем-то кислым, химическим — освежитель воздуха не справлялся. Узкое окно выходило на серую стену соседнего здания. Свет тусклый, жёлтый, мигающий от старой лампы дневного света.
Марк стоял у подоконника с идиотской улыбкой, глядя в пустоту. Достал сигарету, прикурил. Затянулся. Выдохнул дым — медленно, механически, будто выполнял инструкцию из учебника.
— Отличный день, правда? — произнёс Марк. Голос плоский, без интонаций. — Ольга такая вдохновляющая. Я чувствую себя... обновлённым.
Виктор шагнул ближе. Сердце колотилось где-то в горле.
— Марк, сбрось этот хлам. — Голос прозвучал резче, чем хотелось. — Ты выглядишь как клоун.
Никакой реакции. Марк затянулся снова, выдохнул дым в окно. Улыбка не дрогнула.
— Марк, это я. — Виктор схватил друга за плечо, развернул к себе. — Очнись. Что она с тобой сделала?
Марк посмотрел на него. Глаза пустые, как у рыбы на прилавке. Улыбка натянута до предела.
— Ничего не сделала. — Голос монотонный, механический. — Просто помогла увидеть. Ты тоже можешь. Не бойся быть счастливым, друг.
Рука Марка легла на запястье Виктора.
Холодная. Влажная. Пальцы сжались — крепко, слишком крепко, до боли.
И в этот момент лицо Марка на долю секунды потеряло форму.
Расплылось, как отражение в воде, по которой провели рукой. Черты исказились, поплыли, перемешались. Кожа стала полупрозрачной, будто под ней шевелилось что-то чужое, живое, пытающееся пробиться наружу. Глаза — на мгновение — стали чёрными, сплошными, без белков и зрачков.
Вспышка. Краткий доступ к истинной сути.
Затем лицо вернулось. Марк. Улыбка. Пустота.
Первобытная паника взорвалась внутри, как граната. Виктор с силой вырвал руку, отскочил к стене, ударившись спиной о кафель. Дыхание сбилось, перед глазами поплыли чёрные точки. Рациональность, цинизм, весь выстроенный годами защитный панцирь — всё рассыпалось в прах перед лицом необъяснимого, физически ощутимого ужаса.
Это было реально. Не галлюцинация. Не массовый психоз. Нечто иррациональное, но существующее. Нечто, что прикоснулось к Марку и забрало его.
— Не уходи, — произнёс Марк, делая шаг вперёд. — Останься. Ольга хочет поговорить с тобой.
Виктор развернулся и побежал.
Не вышел. Не ушёл спокойно, сохраняя лицо. Побежал — как бегут от пожара, от обвала, от того, что невозможно остановить. Толкнул дверь курилки, пролетел через офис, не глядя по сторонам. Коллеги обернулись — все с одинаковыми улыбками, все с пустыми глазами. Ольга стояла в центре, раскинув руки, и смотрела ему вслед. Улыбалась.
Виктор выскочил в коридор, сбежал по лестнице, вылетел на улицу. Холодный воздух ударил в лицо, обжёг лёгкие. Остановился только через два квартала, прислонившись к стене какого-то магазина. Дышал тяжело, судорожно. Руки тряслись.
Что это было?
Массовый психоз, над которым будут смеяться в психушке? Или нечто реальное, с чем придётся бороться в одиночку?
Виктор достал телефон. Пальцы дрожали, но он открыл браузер. Рациональность как оружие ещё не сломана. Просто сменила поле боя. Нужно найти в сети тех, кто тоже видит. Тех, кто знает, что это такое. Тех, кто выжил. Потому что если он не найдёт ответы, то следующим, кто расплывётся в кривой улыбке, будет он сам.
3
Квартира встретила тишиной — плотной, давящей, какой не бывает в живом пространстве. Виктор захлопнул дверь, прислонился к ней спиной, дожидаясь, пока дыхание выровняется. Руки всё ещё тряслись. Перед глазами стояло лицо Марка — расплывшееся, полупрозрачное, с чёрными провалами вместо глаз.
Нужны были ответы. Рациональные, проверяемые, объясняющие.
Виктор прошёл в гостиную, рухнул в кресло перед компьютером. Включил монитор. Яркий свет ударил в глаза, но он не отвернулся. Открыл браузер. Пальцы застучали по клавиатуре: «Кривая улыбка».
Результаты посыпались лавиной.
Соцсети залиты однотипными постами с хештегом #КриваяУлыбка. Фотографии — сотни, тысячи. Люди разных возрастов, полов, национальностей. Все с одинаковыми искажёнными улыбками: левый уголок рта тянется к уху, правый едва приподнят. Глаза пустые. Подписи под фото токсично-позитивные, будто скопированные из одного источника:
«Я выбрал счастье! #КриваяУлыбка #НоваяЭра»
«Отпусти страх, прими радость! #КриваяУлыбка #Трансформация»
«Мы — одна семья! #КриваяУлыбка #Единство»
Комментарии полны агрессивного одобрения. Тысячи лайков. Репосты. Виктор пролистывал ленту, и тошнота подступала к горлу. Это не тренд. Это эпидемия.
Местные новостные порталы публиковали статьи. Заголовки кричали:
«Новый тренд осознанности захватывает город!»
«Эксперты объясняют феномен "Кривой улыбки": путь к внутренней гармонии»
«Психологи рекомендуют: присоединяйтесь к движению счастья!»
Виктор открыл одну статью. Язык напоминал рекламный буклет: гладкий, безличный, напичканный штампами. Цитаты «экспертов» — тренеров по мотивации, коучей, психологов с сомнительными дипломами. Ни слова критики. Ни намёка на сомнение.
Он пролистал до комментариев. Оставил короткое сообщение: «Это не осознанность. Это патология. Посмотрите на их лица».
Ответ пришёл через минуту. Затем ещё один. И ещё. Десятки. Сотни.
«Ты просто боишься быть счастливым».
«Проработай свои внутренние блоки».
«Присоединяйся к нам, и ты поймёшь».
«Сопротивление — это страх. Отпусти его».
Личные сообщения посыпались градом. Незнакомые люди присылали ссылки на вебинары, приглашения на встречи, предложения «помочь». Виктор закрыл вкладку, но руки продолжали дрожать. Они нашли его. Быстро. Слишком быстро.
Нужно было копать глубже.
Он открыл видеохостинг, ввёл запрос. Среди роликов с восторженными отзывами нашёл один — с независимого канала. Название: «Что происходит на улицах? Репортаж без цензуры».
Виктор нажал «Воспроизвести».
На экране появилась журналистка — молодая, с нормальным выражением лица. Усталым, но живым. Она стояла на центральной площади, держа микрофон. Вокруг толпа. Все улыбались. Кривыми улыбками.
— Скажите, что вы чувствуете? — спрашивала журналистка, протягивая микрофон прохожему.
— Счастье, — отвечал тот монотонно. — Невероятное счастье.
— А что изменилось в вашей жизни?
— Всё. — Голос без интонаций. — Я стал частью чего-то большего.
Журналистка переходила от одного к другому. Вопросы разные, ответы одинаковые. Она пыталась сохранять профессионализм, но в глазах читалась растерянность.
Ролик подходил к концу. Камера дрогнула, будто оператор споткнулся. Кадр качнулся, поймал лицо журналистки крупным планом.
Виктор замер.
На лице женщины застывала кривая улыбка. Медленно, будто кто-то невидимый тянул за ниточки, растягивая рот. Левый уголок пополз к уху. Правый остался на месте. Глаза потускнели, стали стеклянными.
Видео оборвалось.
Чёрный экран. Надпись: «Видео удалено пользователем».
Виктор откинулся на спинку кресла. Дышал тяжело, судорожно. Доказательство. Нейтральных наблюдателей не остаётся. Все либо заражены, либо станут мишенью.
Глубокое, всепоглощающее одиночество накрыло волной. Мир сходил с ума, а он остался последним здравомыслящим. Или первым безумцем, который видит то, чего нет?
Продолжать искать в мейнстриме бессмысленно. Там остались только заражённые и их пропаганда.
Виктор открыл новую вкладку. Скачал Tor-браузер. Установил. Запустил. Первым делом - найти тех, кого не слышно в общем хоре.
Глубокий интернет встретил темнотой — не метафорической, а буквальной. Чёрный фон, белый текст, минимум графики. Виктор переходил по ссылкам, оставленным на криптовалютных форумах, в чатах параноиков и конспирологов. Большинство вели в никуда. Но он продолжал.
Через два часа нашёл.
Скрытый ресурс. Название: «Невосприимчивые». Для входа требовался пароль. Виктор уставился на пустое поле ввода. Вспомнил старую статью о коллективном бессознательном, которую читал в университете. Набрал: «Тень».
Страница загрузилась.
Форум выглядел хаотично. Сообщения обрывисты, полны опечаток. Люди писали впопыхах, будто за ними гнались.
«Они пришли за моим братом. Теперь он улыбается. Не могу смотреть на него».
«Видел, как тени шевелятся. Не от света. Сами по себе. Пространство дышит».
«Улыбка — это щит. Они прячутся за ней. От чего-то худшего».
«Кто-нибудь ещё видит, как стены теряют форму?»
Виктор пролистывал, впитывая информацию. Паника, страх, отчаяние — но и проблески понимания. Эти люди видели то же, что и он. Они знали.
Нашёл пользователя «Алиса_Холст». Сообщения адекватные, структурированные. Она выкладывала эскизы — цифровые наброски, на которых угадывались очертания пульсирующей черноты, поглощающей городские пейзажи. Здания плавились, улицы искривлялись, люди превращались в бесформенные тени.
Последний пост Алисы:
«У меня поплыли обои в комнате. Узор исчез, превратился в текучую массу. Это длилось секунду. Но я видела. Реальность не стабильна. Она реагирует на нас. На тех, кто видит».
Виктор оторвал взгляд от экрана.
Посмотрел на стену гостиной.
Обои с уродливым повторяющимся узором — цветы, переплетённые стебли — вдруг потеряли чёткость. Линии поплыли, смазались, будто кто-то провёл мокрой кистью по акварели. Узор превратился в бесформенную, текучую массу, которая пульсировала, дышала, жила.
Мгновение.
Затем обои вернулись. Цветы, стебли, чёткие линии.
Виктор вскочил с кресла, отшатнулся. Сердце колотилось так, что в висках стучало. Дыхание сбилось. Перед глазами поплыли чёрные точки.
Это не галлюцинация. Слишком реально. Слишком конкретно.
Реальность не просто искажалась. Она реагировала на чтение. На знание.
Последнее убежище — разум и дом — оказались ненадежны.
Ужас, граничащий с помешательством, полз по позвоночнику, сжимал горло. Можно было закричать. Выбежать на улицу. Попытаться стереть это из памяти.
Но ответы были здесь. В этом форуме. У этих людей.
Виктор вернулся к компьютеру. Сел. Руки тряслись, но он сжал их в кулаки, заставляя слушаться. Немедленно связаться с Алисой.
Виктор открыл личные сообщения. Написал Алисе:
«Я тоже вижу. Обои. Лица. Всё. Мне нужна информация. Ответь, пожалуйста».
Отправил. Обновил страницу.
Ответа не было.
Статус: «Была в сети 30 минут назад».
Виктор вернулся на форум. Пролистывал сообщения. Напряжение росло, наполняя комнату, делая воздух плотным.
На форуме появился новый пользователь.
Ник: «Лучезарный».
Аватарка: идеальная кривая улыбка. Левый уголок рта тянется к уху, правый едва приподнят. Глаза чёрные провалы.
Сообщение:
«Мы знаем, где вы. Не сопротивляйтесь счастью. Ваш страх лишь притягивает Тьму».
Виктор замер. Пальцы зависли над клавиатурой.
«Лучезарный» продолжал писать. Быстро, методично.
«Вы думаете, что прячетесь. Но мы видим вас. Каждого».
Следующее сообщение содержало фотографию. Спальня. Мольберт у окна. Незаконченный эскиз на холсте. Виктор узнал стиль — Алиса.
Фото сделано через веб-камеру.
Ещё одна фотография. Другая комната. Мужчина за компьютером, спиной к камере. Ник пользователя в углу экрана: «Тень_Наблюдатель».
Ещё. И ещё. Квартиры, лица, экраны.
Форум взорвался паникой.
«Они взломали нас!»
«Отключайте камеры! Сейчас!»
«Как они нас нашли?!»
Посты начали исчезать. Один за другим. Аккаунты самоуничтожались, оставляя пустые профили. На их месте появлялись новые пользователи — с кривыми улыбками на аватарках. Они писали одно и то же:
«Присоединяйся к нам».
«Счастье ждёт тебя».
«Сопротивление бессмысленно».
Виктор смотрел, как форум «Невосприимчивые» гибнет на глазах. Систематическая чистка. Вирус научился проникать в цифровое убежище.
Сообщение от Алисы.
Виктор дёрнулся, кликнул.
«Они здесь. У моей двери. Слышу голоса. Они зовут меня. Говорят, что всё будет хорошо. Не верь им. Не открывай дверь. Никому. Никогда».
Статус изменился: «Не в сети».
Аккаунт Алисы исчез. На месте профиля появилась пустая страница.
Чувство тотальной потери накрыло волной. Они выжгут всех, кто видел правду.
Виктор посмотрел на веб-камеру, встроенную в монитор. Чёрный глаз, направленный прямо на него.
Можно было отключить всё. Забиться в угол. Надеяться, что не найдут.
Но это не выход. Они уже знают.
Виктор открыл личные сообщения Алисы. Написал последнее:
«Мне нужно встретиться. Я тоже это вижу. Они идут за нами. Если ты ещё здесь — ответь. Пожалуйста».
***
Ольга начала обход.
Виктор следил краем глаза, не поднимая головы. Начальница подходила к каждому столу, наклонялась, клала руку на плечо. Говорила что-то тихо, почти интимно. Сотрудники сначала напрягались, отшатывались, но она не отпускала. Давила. Не словами — присутствием. Гиперактивным, удушающим позитивом, который заполнял пространство, как газ.
Первым сдался Пётр — слабовольный, вечно согласный со всеми. Виктор видел, как лицо коллеги прошло путь от растерянности к сопротивлению, а затем — щёлкнуло. Буквально щёлкнуло, как выключатель. Рот растянулся в кривой улыбке, точно такой же, как у Ольги. Глаза остались пустыми.
Процесс занял секунды. Необратимый. Быстрый.
Виктор сжал мышку так, что пластик треснул. Дышать стало трудно. Воздух в офисе сгустился, приобрёл вязкость. В лёгкие входил с трудом, будто через мокрую тряпку.
Ольга двигалась дальше. Один за другим коллеги расплывались в уродливых гримасах. Кто-то сопротивлялся дольше, кто-то — меньше. Результат был одинаков.
Взгляд наткнулся на Марка.
Тот стоял у принтера, прижавшись спиной к стене. Лицо бледное, глаза широко распахнуты. Нормальные. Испуганные. Человеческие.
Виктор поймал взгляд, попытался жестами показать: «Ты это видишь? Скажи, что видишь».
Марк кивнул. Едва заметно. Губы беззвучно сформировали слово: «Да».
Облегчение хлынуло волной, тёплой и почти болезненной. Не один. Не сошёл с ума. Есть свидетель. Есть союзник.
Ольга повернула голову.
Посмотрела на Марка.
Улыбка стала шире.
Она пошла к нему — плавно, неспешно, как хищник, который знает, что жертва никуда не денется. Марк попытался отступить, но упёрся в стену. Ольга подошла вплотную, положила руку на плечо. Наклонилась к уху. Губы зашевелились, но слов Виктор не расслышал.
Лицо Марка прошло путь за несколько секунд.
Страх. Замешательство. Сопротивление, слабое, как у тонущего. А затем — щелчок. Рот растянулся. Глаза потухли. Улыбка — чужая, надетая, как маска на Хэллоуин — заняла место живого выражения.
Виктор смотрел, не в силах оторваться. Внутри рухнуло что-то массивное и несущее. Последний оплот нормальности, последняя надежда на то, что мир ещё поддаётся объяснению. Изоляция накрыла с головой, густая и липкая, как смола.
Марк обернулся. Посмотрел прямо на Виктора. Улыбнулся.
Не своей улыбкой.
Нужно было бежать. Сейчас. Пока не заметили сопротивление. Пока не подошли. Но ноги не слушались. А в голове билась мысль: может, ещё не поздно? Может, можно достучаться? Вернуть друга?
Виктор медленно поднялся. Прошёл к курилке, стараясь двигаться естественно. Марк последовал за ним — автоматически, как собака за хозяином.
***
Курилка пахла застоявшимся дымом и чем-то кислым, химическим — освежитель воздуха не справлялся. Узкое окно выходило на серую стену соседнего здания. Свет тусклый, жёлтый, мигающий от старой лампы дневного света.
Марк стоял у подоконника с идиотской улыбкой, глядя в пустоту. Достал сигарету, прикурил. Затянулся. Выдохнул дым — медленно, механически, будто выполнял инструкцию из учебника.
— Отличный день, правда? — произнёс Марк. Голос плоский, без интонаций. — Ольга такая вдохновляющая. Я чувствую себя... обновлённым.
Виктор шагнул ближе. Сердце колотилось где-то в горле.
— Марк, сбрось этот хлам. — Голос прозвучал резче, чем хотелось. — Ты выглядишь как клоун.
Никакой реакции. Марк затянулся снова, выдохнул дым в окно. Улыбка не дрогнула.
— Марк, это я. — Виктор схватил друга за плечо, развернул к себе. — Очнись. Что она с тобой сделала?
Марк посмотрел на него. Глаза пустые, как у рыбы на прилавке. Улыбка натянута до предела.
— Ничего не сделала. — Голос монотонный, механический. — Просто помогла увидеть. Ты тоже можешь. Не бойся быть счастливым, друг.
Рука Марка легла на запястье Виктора.
Холодная. Влажная. Пальцы сжались — крепко, слишком крепко, до боли.
И в этот момент лицо Марка на долю секунды потеряло форму.
Расплылось, как отражение в воде, по которой провели рукой. Черты исказились, поплыли, перемешались. Кожа стала полупрозрачной, будто под ней шевелилось что-то чужое, живое, пытающееся пробиться наружу. Глаза — на мгновение — стали чёрными, сплошными, без белков и зрачков.
Вспышка. Краткий доступ к истинной сути.
Затем лицо вернулось. Марк. Улыбка. Пустота.
Первобытная паника взорвалась внутри, как граната. Виктор с силой вырвал руку, отскочил к стене, ударившись спиной о кафель. Дыхание сбилось, перед глазами поплыли чёрные точки. Рациональность, цинизм, весь выстроенный годами защитный панцирь — всё рассыпалось в прах перед лицом необъяснимого, физически ощутимого ужаса.
Это было реально. Не галлюцинация. Не массовый психоз. Нечто иррациональное, но существующее. Нечто, что прикоснулось к Марку и забрало его.
— Не уходи, — произнёс Марк, делая шаг вперёд. — Останься. Ольга хочет поговорить с тобой.
Виктор развернулся и побежал.
Не вышел. Не ушёл спокойно, сохраняя лицо. Побежал — как бегут от пожара, от обвала, от того, что невозможно остановить. Толкнул дверь курилки, пролетел через офис, не глядя по сторонам. Коллеги обернулись — все с одинаковыми улыбками, все с пустыми глазами. Ольга стояла в центре, раскинув руки, и смотрела ему вслед. Улыбалась.
Виктор выскочил в коридор, сбежал по лестнице, вылетел на улицу. Холодный воздух ударил в лицо, обжёг лёгкие. Остановился только через два квартала, прислонившись к стене какого-то магазина. Дышал тяжело, судорожно. Руки тряслись.
Что это было?
Массовый психоз, над которым будут смеяться в психушке? Или нечто реальное, с чем придётся бороться в одиночку?
Виктор достал телефон. Пальцы дрожали, но он открыл браузер. Рациональность как оружие ещё не сломана. Просто сменила поле боя. Нужно найти в сети тех, кто тоже видит. Тех, кто знает, что это такое. Тех, кто выжил. Потому что если он не найдёт ответы, то следующим, кто расплывётся в кривой улыбке, будет он сам.
3
Квартира встретила тишиной — плотной, давящей, какой не бывает в живом пространстве. Виктор захлопнул дверь, прислонился к ней спиной, дожидаясь, пока дыхание выровняется. Руки всё ещё тряслись. Перед глазами стояло лицо Марка — расплывшееся, полупрозрачное, с чёрными провалами вместо глаз.
Нужны были ответы. Рациональные, проверяемые, объясняющие.
Виктор прошёл в гостиную, рухнул в кресло перед компьютером. Включил монитор. Яркий свет ударил в глаза, но он не отвернулся. Открыл браузер. Пальцы застучали по клавиатуре: «Кривая улыбка».
Результаты посыпались лавиной.
Соцсети залиты однотипными постами с хештегом #КриваяУлыбка. Фотографии — сотни, тысячи. Люди разных возрастов, полов, национальностей. Все с одинаковыми искажёнными улыбками: левый уголок рта тянется к уху, правый едва приподнят. Глаза пустые. Подписи под фото токсично-позитивные, будто скопированные из одного источника:
«Я выбрал счастье! #КриваяУлыбка #НоваяЭра»
«Отпусти страх, прими радость! #КриваяУлыбка #Трансформация»
«Мы — одна семья! #КриваяУлыбка #Единство»
Комментарии полны агрессивного одобрения. Тысячи лайков. Репосты. Виктор пролистывал ленту, и тошнота подступала к горлу. Это не тренд. Это эпидемия.
Местные новостные порталы публиковали статьи. Заголовки кричали:
«Новый тренд осознанности захватывает город!»
«Эксперты объясняют феномен "Кривой улыбки": путь к внутренней гармонии»
«Психологи рекомендуют: присоединяйтесь к движению счастья!»
Виктор открыл одну статью. Язык напоминал рекламный буклет: гладкий, безличный, напичканный штампами. Цитаты «экспертов» — тренеров по мотивации, коучей, психологов с сомнительными дипломами. Ни слова критики. Ни намёка на сомнение.
Он пролистал до комментариев. Оставил короткое сообщение: «Это не осознанность. Это патология. Посмотрите на их лица».
Ответ пришёл через минуту. Затем ещё один. И ещё. Десятки. Сотни.
«Ты просто боишься быть счастливым».
«Проработай свои внутренние блоки».
«Присоединяйся к нам, и ты поймёшь».
«Сопротивление — это страх. Отпусти его».
Личные сообщения посыпались градом. Незнакомые люди присылали ссылки на вебинары, приглашения на встречи, предложения «помочь». Виктор закрыл вкладку, но руки продолжали дрожать. Они нашли его. Быстро. Слишком быстро.
Нужно было копать глубже.
Он открыл видеохостинг, ввёл запрос. Среди роликов с восторженными отзывами нашёл один — с независимого канала. Название: «Что происходит на улицах? Репортаж без цензуры».
Виктор нажал «Воспроизвести».
На экране появилась журналистка — молодая, с нормальным выражением лица. Усталым, но живым. Она стояла на центральной площади, держа микрофон. Вокруг толпа. Все улыбались. Кривыми улыбками.
— Скажите, что вы чувствуете? — спрашивала журналистка, протягивая микрофон прохожему.
— Счастье, — отвечал тот монотонно. — Невероятное счастье.
— А что изменилось в вашей жизни?
— Всё. — Голос без интонаций. — Я стал частью чего-то большего.
Журналистка переходила от одного к другому. Вопросы разные, ответы одинаковые. Она пыталась сохранять профессионализм, но в глазах читалась растерянность.
Ролик подходил к концу. Камера дрогнула, будто оператор споткнулся. Кадр качнулся, поймал лицо журналистки крупным планом.
Виктор замер.
На лице женщины застывала кривая улыбка. Медленно, будто кто-то невидимый тянул за ниточки, растягивая рот. Левый уголок пополз к уху. Правый остался на месте. Глаза потускнели, стали стеклянными.
Видео оборвалось.
Чёрный экран. Надпись: «Видео удалено пользователем».
Виктор откинулся на спинку кресла. Дышал тяжело, судорожно. Доказательство. Нейтральных наблюдателей не остаётся. Все либо заражены, либо станут мишенью.
Глубокое, всепоглощающее одиночество накрыло волной. Мир сходил с ума, а он остался последним здравомыслящим. Или первым безумцем, который видит то, чего нет?
Продолжать искать в мейнстриме бессмысленно. Там остались только заражённые и их пропаганда.
Виктор открыл новую вкладку. Скачал Tor-браузер. Установил. Запустил. Первым делом - найти тех, кого не слышно в общем хоре.
***
Глубокий интернет встретил темнотой — не метафорической, а буквальной. Чёрный фон, белый текст, минимум графики. Виктор переходил по ссылкам, оставленным на криптовалютных форумах, в чатах параноиков и конспирологов. Большинство вели в никуда. Но он продолжал.
Через два часа нашёл.
Скрытый ресурс. Название: «Невосприимчивые». Для входа требовался пароль. Виктор уставился на пустое поле ввода. Вспомнил старую статью о коллективном бессознательном, которую читал в университете. Набрал: «Тень».
Страница загрузилась.
Форум выглядел хаотично. Сообщения обрывисты, полны опечаток. Люди писали впопыхах, будто за ними гнались.
«Они пришли за моим братом. Теперь он улыбается. Не могу смотреть на него».
«Видел, как тени шевелятся. Не от света. Сами по себе. Пространство дышит».
«Улыбка — это щит. Они прячутся за ней. От чего-то худшего».
«Кто-нибудь ещё видит, как стены теряют форму?»
Виктор пролистывал, впитывая информацию. Паника, страх, отчаяние — но и проблески понимания. Эти люди видели то же, что и он. Они знали.
Нашёл пользователя «Алиса_Холст». Сообщения адекватные, структурированные. Она выкладывала эскизы — цифровые наброски, на которых угадывались очертания пульсирующей черноты, поглощающей городские пейзажи. Здания плавились, улицы искривлялись, люди превращались в бесформенные тени.
Последний пост Алисы:
«У меня поплыли обои в комнате. Узор исчез, превратился в текучую массу. Это длилось секунду. Но я видела. Реальность не стабильна. Она реагирует на нас. На тех, кто видит».
Виктор оторвал взгляд от экрана.
Посмотрел на стену гостиной.
Обои с уродливым повторяющимся узором — цветы, переплетённые стебли — вдруг потеряли чёткость. Линии поплыли, смазались, будто кто-то провёл мокрой кистью по акварели. Узор превратился в бесформенную, текучую массу, которая пульсировала, дышала, жила.
Мгновение.
Затем обои вернулись. Цветы, стебли, чёткие линии.
Виктор вскочил с кресла, отшатнулся. Сердце колотилось так, что в висках стучало. Дыхание сбилось. Перед глазами поплыли чёрные точки.
Это не галлюцинация. Слишком реально. Слишком конкретно.
Реальность не просто искажалась. Она реагировала на чтение. На знание.
Последнее убежище — разум и дом — оказались ненадежны.
Ужас, граничащий с помешательством, полз по позвоночнику, сжимал горло. Можно было закричать. Выбежать на улицу. Попытаться стереть это из памяти.
Но ответы были здесь. В этом форуме. У этих людей.
Виктор вернулся к компьютеру. Сел. Руки тряслись, но он сжал их в кулаки, заставляя слушаться. Немедленно связаться с Алисой.
***
Виктор открыл личные сообщения. Написал Алисе:
«Я тоже вижу. Обои. Лица. Всё. Мне нужна информация. Ответь, пожалуйста».
Отправил. Обновил страницу.
Ответа не было.
Статус: «Была в сети 30 минут назад».
Виктор вернулся на форум. Пролистывал сообщения. Напряжение росло, наполняя комнату, делая воздух плотным.
На форуме появился новый пользователь.
Ник: «Лучезарный».
Аватарка: идеальная кривая улыбка. Левый уголок рта тянется к уху, правый едва приподнят. Глаза чёрные провалы.
Сообщение:
«Мы знаем, где вы. Не сопротивляйтесь счастью. Ваш страх лишь притягивает Тьму».
Виктор замер. Пальцы зависли над клавиатурой.
«Лучезарный» продолжал писать. Быстро, методично.
«Вы думаете, что прячетесь. Но мы видим вас. Каждого».
Следующее сообщение содержало фотографию. Спальня. Мольберт у окна. Незаконченный эскиз на холсте. Виктор узнал стиль — Алиса.
Фото сделано через веб-камеру.
Ещё одна фотография. Другая комната. Мужчина за компьютером, спиной к камере. Ник пользователя в углу экрана: «Тень_Наблюдатель».
Ещё. И ещё. Квартиры, лица, экраны.
Форум взорвался паникой.
«Они взломали нас!»
«Отключайте камеры! Сейчас!»
«Как они нас нашли?!»
Посты начали исчезать. Один за другим. Аккаунты самоуничтожались, оставляя пустые профили. На их месте появлялись новые пользователи — с кривыми улыбками на аватарках. Они писали одно и то же:
«Присоединяйся к нам».
«Счастье ждёт тебя».
«Сопротивление бессмысленно».
Виктор смотрел, как форум «Невосприимчивые» гибнет на глазах. Систематическая чистка. Вирус научился проникать в цифровое убежище.
Сообщение от Алисы.
Виктор дёрнулся, кликнул.
«Они здесь. У моей двери. Слышу голоса. Они зовут меня. Говорят, что всё будет хорошо. Не верь им. Не открывай дверь. Никому. Никогда».
Статус изменился: «Не в сети».
Аккаунт Алисы исчез. На месте профиля появилась пустая страница.
Чувство тотальной потери накрыло волной. Они выжгут всех, кто видел правду.
Виктор посмотрел на веб-камеру, встроенную в монитор. Чёрный глаз, направленный прямо на него.
Можно было отключить всё. Забиться в угол. Надеяться, что не найдут.
Но это не выход. Они уже знают.
Виктор открыл личные сообщения Алисы. Написал последнее:
«Мне нужно встретиться. Я тоже это вижу. Они идут за нами. Если ты ещё здесь — ответь. Пожалуйста».
