Польщенному преподавателю даже самое большое и удобное место уступили, но он поспешно отказался от «мягкого трона», попросил диванную подушку и залез на подоконник, и все пришли в движение. Эрик умчался собирать остальных ядожалов. Я встала, чтобы налить преподавателю кофе. Власта достала из заначки пакет с мятными пряниками и теперь педантично выкладывала на тарелке «ромашку». Кристен с парнями двигал мебель так, чтобы всем было удобно, а главное видно и слышно Коди.
– Ну… – немного смутился от такого внимания зоопсихолог. – Про что вам интересно?
В гостиную вернулся Хезенхау. В спину ему дышало еще четверо адептов в сине-желтой форме. Северянин шустро оценил количество слушателей, сопоставил с количеством свободных мест, мгновенно сориентировался и рванул вперед. Проигнорировал пуфик, соседний диван, кресло и направился аккурат к нам. Мы с подругой как раз сели на диване и подвоха не ждали.
Не дав никому опомниться, запыхавшийся Эрик ужом ввинтился между мной и Властой, закинул руку на спинку дивана за макушкой Власты и клещом впился в диванную подушку.
– Коди, как научить ядожалов атаковать хвостом по команде? – крикнул он, проигнорировав наше дружное «эй!» и негодующий взгляды.
И ведь как хорошо все рассчитал. Гнать и ругаться с ним, пока говорит Коди ни я, ни Власта не посмели. Пришлось смириться и терпеть внезапное соседство. И если мне это удалось, то Власта едва не клокотала от ярости.
– Атака хвостом… – преподаватель отхлебнул из чашки и поворошил густые кудри. – Тут вы должны понимать, что поединки между ядожалами вспыхивают часто. Взрослые особи воюют за лидерство, особенно самки. Молодые самцы отстаивают свои территории. Как вы знаете, шкура ядожала очень плотная и нечувствительная, поэтому природа одарила этих завров копьеобразными наконечниками на хвостах… В дикой природе удары хвостом обоснованы и понятны завру, и когда речь идет о том, чтобы поразить хвостом крупную цель, то тут все ясно… Но в маленькие цели, такие как бегущий человек, ядожал способен попасть только при большом невезении самого человека.
Знаю-знаю… уклонялась!
В дверях гостиной показалась Астрид. Как я это узнала? Да просто затылком почувствовала, когда она злобно зыркнула в мою сторону. Заплаканная и глубоко несчастная девушка остановилась возле Кристена, который в отличие от остальных остался стоять и... И все внутри меня возмутилось из-за того, как близко она к нему встала. Вот к чему так прижиматься?
– Эрика Магни запретила учить ядожалов калечить людей, – продолжил Коди, болтая ногами, – поэтому Максимус тренирует только две команды: «удар» и «помеха». Они есть в перечне, потом прочитаете о них подробно… И тем не менее, завру нужно объяснить, что конкретно он должен атаковать или сдвинуть, а для этого требуется татуировка.
Вот тут все дружно, как по команде, уставились на единственного обладателя оной. Кристен к вниманию отнесся с холодной отстраненностью и как стоял, привалившись плечом к стене, так и остался стоять. Зато Астрид сделалась такой довольной, словно это ее личная заслуга.
– Символы управления работают исключительно в паре с ядожалом. Только эти завры охотно подчиняются наездникам, – Коди сделал глоток и улыбнулся. – Если приказать звездокрылу, то он обидится и не станет подходить к тебе неделями. Прикажешь небовзору, и он метко плюнет, а после полюбуется на драпающий со всех ног костерок… И только ядожалы охотно отдают власть тому, кто доказал свое превосходство.
Зоопсихолог вдруг понял, что ушел от темы, и спохватился.
– В любом случае вам пока рано ковыряться в деталях. Вы поймете больше, когда у вас появятся татуировки. Еще вопросы?
Адепты взволнованно зашумели. У каждого был вопрос, который давно волновал его, но информации по заврам было так мало, что узнавать приходилось или самому, или пытать словоохотливых преподавателей. И то не факт, что они сами знали ответ.
– Коди, расскажи про драконят! – попросила я, перекрикивая одногруппников. – Осталось полторы недели до того, как мы пойдем за малышами, но нам почти не говорят, как за ними ухаживать.
И вот так чудо, не иначе! Адепты факультета ядожалов впервые меня поддержали.
– Да! Давайте про драконят! – понеслось со всех сторон.
– Что они едят?
– Как играют?
– Нам везде ходить с ними? Или оставлять в комнатах?
Коди засмеялся и махнул на нас рукой, пытаясь утихомирить.
– Как знал, что именно это вы с меня и потребуете! Ладно, ладно… В академии есть только один драконенок, которого растят с момента вылупления, – младший из братьев Клебо умолк и оглядел ряды слушателей. – Все же знакомы с Бестией?
Ответом было дружное «да» и широкая улыбка, которая невольно возникала у всех, когда речь заходила о черной озорнице.
Бестию знал абсолютно каждый адепт академии. Каким-то непостижимым образом хвостатая проказница стала нашим социальным клеем, как по волшебству соединившим все факультеты.
Была ли это случайность? Или расчет Эрики Магни?
Да кто ж знает! Но факт оставался фактом.
– Бестия – это уникальный случай. Скорее исключение из правил, чем средний показатель вида. Будьте готовы, что драконята ядожалов будут вести себя иначе, – предупредил Коди. – В дикой природе у ядожалов практически нет врагов, только конкуренты. Они ядовиты, имеют внушительные размеры, толстую, нечувствительную к болевым ощущениям шкуру... При отсутствии хищников, контролирующих численность популяции, ядожалы с их неуемным аппетитом уже давно бы уничтожили кормовую базу не только своего вида, но и всех остальных травоядных. К счастью, природа – это большая саморегулирующаяся система, которая делает все возможное для баланса. Вот откуда у ядожалов такая нежная гастрономическая любовь к ядовитым растениям, жажда драк и девиз «мы подчиняемся сильнейшему».
Молодой преподаватель взял с блюда мятный пряник, покрутил в пальцах, вздохнул и вернул обратно. Воспользовавшись паузой, Эрик склонился к Власте и что-то жарко зашептал той на ухо. Подруга все это время сидевшая с такой прямой спиной, словно кто-то удалил ее позвоночник и вставил туда кол, вздрогнула и толкнула северянина локтем под дых.
Звук, что выдавил скрюченный от боли Хезенхау, был чем-то средним между скрипом несмазанных петель и кашлем туберкулезника.
Коди с недоумением посмотрел на Власту с Эриком. Кристен тоже. Посмотрел-посмотрел, да и пошел к нам. Я испугалась, что нас постигнет та же участь, что и ранее. Диван не менее испуганно скрипнул, намекая, что четвертый сюда не влезет. Но Кристен не стал воевать за свободный сантиметр.
Он обошел соседнее кресло, бросил на пол подушку, сел возле моих ног и с комфортом откинулся спиной назад. Ещё и голову положил так, чтобы она практически на моих коленях оказалась.
Со стороны, наверное, казалось, что адепт Арктанхау пересел ближе, чтобы контролировать поведение своего земляка и в случае чего сделать внушение товарищу. Но мне хотелось верить, что он сделал это ради того, чтобы просто оказаться ближе ко мне, а не к Астрид.
– Раз в пять лет самка ядожалов производит на свет двух детенышей, – продолжал рассказывать преподаватель. – Одного забирает, второго бросает. Далее ей требуется еще пять лет на восстановление формы и размеров, и после она готова спариваться снова…
Коди взлохматил вихры каштанового цвета, как делал всегда в минуты сосредоточенной задумчивости, и шутливо уточнил:
– Мне интересно, хоть кто-то из вас думал, как самка выбирает из двух внешне одинаковых драконят, кого оставит? Нет? В том смысле, что у нее нет рентгеновского зрения, полной распечатки анамнеза и встроенного диагноста болезней. Вариант гадания на кофейной гуще, составление гороскопа и банальная считалочка мне тоже кажется маловероятным. Так как же она выбирает? Есть мысли? Адриана, вот ты что думаешь?
Я думала исключительно о том, чтобы не реагировать на присутствие Кристена так остро. Мысленно била себя по рукам, которые так и тянулись запустить пальцы в его светлые волосы, провести по короткому ежику на затылке, поиграть с кончиком косы.
– Они… Драконята тоже дерутся? – без всякой надежды на успех предположила я.
– И… в точку! – Коди указал на меня с таким радостным видом, словно я только что дала правильный ответ в суперигре и забрала главный приз. – Новорожденные драконята дерутся друг с другом. Победитель уходит с самкой, проигравший погибает из-за полученных в бою ран или от зубов хищников. Первые год жизни драконята не умеют летать, а еще не ядовиты, поэтому становятся легкой добычей. Самки с детенышами вынуждены постоянно двигаться, и если они встречают еще одну самку с детенышем, то драконята дерутся друг с другом и слабый погибает…
– Автоматическая регулировка численности вида! – озарило меня. – Популяция всегда существует в плюс-минус одинаковом количестве, но в отсутствие естественных хищников никто не ограничивает численность особей. Но так получается, что чем больше самок с детенышами на одной территории, тем выше шанс столкновения. Ядожалы потому так и любят драться. Это контролирует выживаемость вида!
– Давайте все же заменим «любят» на «инстинкт»… Но в целом Адриана права. Так что будьте готовы к тому, что вам придется забрать и выходить раненого драконенка.
Преподаватель отсалютовал мне чашкой и сделал несколько глотков.
– Откуда ты все это знаешь? – не выдержала Власта. – Мы же одни конспекты читали!
Я опустила глаза и быстро пожала плечами. Шептаться и отвлекать Коди мне не хотелось. Потому сижу. Молчу. Слушаю.
И Коди, видимо, тоже слушал, точнее подслушал, потому что решил вмешаться и ответить на вопрос Подгорной.
– Власта, у вашей подруги под рукой не только конспекты. Адриана наблюдает, не боится экспериментировать и делает выводы. За что я ее хвалю.
Кристен откинул голову назад, поймал мой смущенный взгляд и тепло улыбнулся. А мне… Мне так неловко стало. Ну не могу я оставаться спокойной, когда вот так открыто хвалят! Сразу не по себе становится. И ощущение такое, будто… будто не заслужила.
– И вот еще что! Адриана, я отбил у Максимуса ваши семь часов исправительных работ.
Я вскинула голову и, глубоко потрясенная, уставилась на улыбающегося зоопсихолога.
– Ага, – кивнул он, подтверждая, что мне не послышалось. – С завтрашнего дня работаете со мной. До небовзоров я вас, само собой, не допущу, там все же своя специфика. А вот с ядожалами и звездокрылами мы поработать успеем.
Ну, здравствуй, шок!
Я вцепилась в руку Власты, всерьез опасаясь, что не смогу сдержать порыв вскочить и пуститься в искрометный танец радости. Это же… это же… у меня слов нет, как это круто!
Боевая манжета на руке Коди призывно тренькнула, взывая к преподавателю с очередными новостями. Зоопсихолог пробежал глазами сообщение и спрыгнул с подоконника.
– Все, друзья, мне пора. Мясник опять устроил темную этому миру. Увидимся на лекции!
Мы дружно, перебивая друг друга, прощались с ним, слезно умоляя забегать еще. В наступившей суматохе и гвалте, кажется, никто не заметил черной вспышки портала, из которой вылетела записка. Я быстро схватила клочок бумаги и зажала в кулаке.
– Пойду помою, – вслух обозначила я, вскакивая с дивана и хватая чашку, из которой пил Коди.
Кристен тоже встал, загородив мне дорогу, положил руку на плечо и тихо уточнил:
– Что-то случилось?
– Нет. Все в порядке, – соврала я, ощущая безосновательную тревогу, поднырнула под руку Арктанхау и поскорее выскочила из гостиной.
Добежала до туалета, оставила чашку в раковине и закрылась в кабинке. Дрожащими пальцами развернула записку и прочла две короткие фразы:
«Зайди ко мне.
Это срочно».
Вот и что опять стряслось?
– Фред! – прокричала я, врываясь в приемную ректора.
Серокожий полуорк в очередной раз продемонстрировал прям-таки железобетонную нервную систему и поднял руку в останавливающем жесте.
– Конечно... Ну, разумеется... Мы сделаем все, как скажете… – спокойствием в его тоне можно было усыплять младенцев.
Я пригляделась и поняла, что секретарь брата общается с кем-то по крохотной серьге-наушнику. При этом руки его порхали над бумагами, сшивая документацию толстой иглой и шлепая на нее печати.
Мне бы сесть в кресло, расслабиться, чинно сложить руки на коленях и ждать, пока Фред освободиться и позовет брата. Но предчувствие чего-то нехорошего, поселившееся в животе, гнало вперед и не отпускало.
Не в силах стоять на месте и уж более сидеть в кресле, я пересекла приемную и постучала в дверь ректора. Прислушалась. Разрешение войти мне не дали, но и других посторонних звуков я не услышала.
Успокоенная мыслью, что хотя бы в этот раз не ворвусь в разгар интима, я нажала дверную ручку и не без страха заглянула внутрь. Внутри обнаружилось много чего интересного. К примеру, грязные чашки, со следами помады на ободке. И ладно бы одна: Юдау чай попить решила. Но оттенков было четыре и только два из них красный и нежно-розовый, остальные – черные, как сам мрак в глазах моего брата.
Помимо чашек меня заинтересовал и стол ректора. Если быть точнее, то обоюдоострый топор, воткнутый аккурат в середину столешницы. Судя по символам на рукоятке, оружие задумывалось церемониальным, а вовсе не столокрушительным. Но неплохо послужило на ниве вредительства.
На фоне чашек и топора чадящий ковер с огромной проплешиной по краю уже и не казался таким уж инородным объектом ректорского кабинета. Даже наоборот, филигранно дополнял общую картину побоища.
Я еще немного постояла в тщетной надежде, что доблестный братец на четвереньках выползет из-под стола, но увы и ах! Явления ректора народу не случилось.
Пришлось аккуратно закрывать двери и возвращаться за разъяснениями к Фреду.
– Уверяю, никто из нас не пытается завысить смету… – все тем же тоном вселенского спокойствия вещал полуорк. – Да… Конечно… Полностью уверен в вашей компетенции… Безусловно…
– Фред, миленький, – умоляюще прошептала я. – Где мой братец?
Секретарь развел руками, что в равной степени могло означать как «понятия не имею, где черти носят это начальство», так и «ничем не могу помочь его хладному трупу».
Прикусив от досады нижнюю губу, я обошла приемную, поймала осуждающий взгляд Фреда и приземлила пятую точку на стул. Руки сами собой потянулись к стопке работ, сложенной рядом. Бездумно пролистала пару страниц, зацепилась за карандашный рисунок звездокрыла и с куда большим интересом глянула на титульный лист. Кто это так бесподобно рисует?
Художником оказался… Глен!
И пусть рисовал приятель схематично, зато крайне реалистично. Не везде, правда, соблюдал пропорции, зато хватал движение, характер звездокрыла и переносил на бумагу.
Я полюбовалась на рисунок Кракена в момент, когда он, распахнув звездные крылья, бежал, чтобы обнять адептов. Улыбнулась при виде воровато оглядывающейся Бестии, стащившей с кухни дыню. Остановилась и замерла при виде печального завра, свернувшегося на голом полу.
Контраст между озорными, дружелюбными звездокрылами и этим бросался в глаза. Опустив взгляд ниже, я пробежалась по тексту:
«Мясник. 14 лет. Статус в стае – самопровозглашенный изгой. Состояние удовлетворительное».
Я еще раз посмотрела на картинку, разглядывая быстрые линии и смазанные штрихи.
Так значит вот ты какой Мясник, о котором в последнее время все только и говорят. А ведь именно его я едва не погладила на первой ночной практике с Эрикой Магни…
– Ну… – немного смутился от такого внимания зоопсихолог. – Про что вам интересно?
В гостиную вернулся Хезенхау. В спину ему дышало еще четверо адептов в сине-желтой форме. Северянин шустро оценил количество слушателей, сопоставил с количеством свободных мест, мгновенно сориентировался и рванул вперед. Проигнорировал пуфик, соседний диван, кресло и направился аккурат к нам. Мы с подругой как раз сели на диване и подвоха не ждали.
Не дав никому опомниться, запыхавшийся Эрик ужом ввинтился между мной и Властой, закинул руку на спинку дивана за макушкой Власты и клещом впился в диванную подушку.
– Коди, как научить ядожалов атаковать хвостом по команде? – крикнул он, проигнорировав наше дружное «эй!» и негодующий взгляды.
И ведь как хорошо все рассчитал. Гнать и ругаться с ним, пока говорит Коди ни я, ни Власта не посмели. Пришлось смириться и терпеть внезапное соседство. И если мне это удалось, то Власта едва не клокотала от ярости.
– Атака хвостом… – преподаватель отхлебнул из чашки и поворошил густые кудри. – Тут вы должны понимать, что поединки между ядожалами вспыхивают часто. Взрослые особи воюют за лидерство, особенно самки. Молодые самцы отстаивают свои территории. Как вы знаете, шкура ядожала очень плотная и нечувствительная, поэтому природа одарила этих завров копьеобразными наконечниками на хвостах… В дикой природе удары хвостом обоснованы и понятны завру, и когда речь идет о том, чтобы поразить хвостом крупную цель, то тут все ясно… Но в маленькие цели, такие как бегущий человек, ядожал способен попасть только при большом невезении самого человека.
Знаю-знаю… уклонялась!
В дверях гостиной показалась Астрид. Как я это узнала? Да просто затылком почувствовала, когда она злобно зыркнула в мою сторону. Заплаканная и глубоко несчастная девушка остановилась возле Кристена, который в отличие от остальных остался стоять и... И все внутри меня возмутилось из-за того, как близко она к нему встала. Вот к чему так прижиматься?
– Эрика Магни запретила учить ядожалов калечить людей, – продолжил Коди, болтая ногами, – поэтому Максимус тренирует только две команды: «удар» и «помеха». Они есть в перечне, потом прочитаете о них подробно… И тем не менее, завру нужно объяснить, что конкретно он должен атаковать или сдвинуть, а для этого требуется татуировка.
Вот тут все дружно, как по команде, уставились на единственного обладателя оной. Кристен к вниманию отнесся с холодной отстраненностью и как стоял, привалившись плечом к стене, так и остался стоять. Зато Астрид сделалась такой довольной, словно это ее личная заслуга.
– Символы управления работают исключительно в паре с ядожалом. Только эти завры охотно подчиняются наездникам, – Коди сделал глоток и улыбнулся. – Если приказать звездокрылу, то он обидится и не станет подходить к тебе неделями. Прикажешь небовзору, и он метко плюнет, а после полюбуется на драпающий со всех ног костерок… И только ядожалы охотно отдают власть тому, кто доказал свое превосходство.
Зоопсихолог вдруг понял, что ушел от темы, и спохватился.
– В любом случае вам пока рано ковыряться в деталях. Вы поймете больше, когда у вас появятся татуировки. Еще вопросы?
Адепты взволнованно зашумели. У каждого был вопрос, который давно волновал его, но информации по заврам было так мало, что узнавать приходилось или самому, или пытать словоохотливых преподавателей. И то не факт, что они сами знали ответ.
– Коди, расскажи про драконят! – попросила я, перекрикивая одногруппников. – Осталось полторы недели до того, как мы пойдем за малышами, но нам почти не говорят, как за ними ухаживать.
И вот так чудо, не иначе! Адепты факультета ядожалов впервые меня поддержали.
– Да! Давайте про драконят! – понеслось со всех сторон.
– Что они едят?
– Как играют?
– Нам везде ходить с ними? Или оставлять в комнатах?
Коди засмеялся и махнул на нас рукой, пытаясь утихомирить.
– Как знал, что именно это вы с меня и потребуете! Ладно, ладно… В академии есть только один драконенок, которого растят с момента вылупления, – младший из братьев Клебо умолк и оглядел ряды слушателей. – Все же знакомы с Бестией?
Ответом было дружное «да» и широкая улыбка, которая невольно возникала у всех, когда речь заходила о черной озорнице.
Бестию знал абсолютно каждый адепт академии. Каким-то непостижимым образом хвостатая проказница стала нашим социальным клеем, как по волшебству соединившим все факультеты.
Была ли это случайность? Или расчет Эрики Магни?
Да кто ж знает! Но факт оставался фактом.
– Бестия – это уникальный случай. Скорее исключение из правил, чем средний показатель вида. Будьте готовы, что драконята ядожалов будут вести себя иначе, – предупредил Коди. – В дикой природе у ядожалов практически нет врагов, только конкуренты. Они ядовиты, имеют внушительные размеры, толстую, нечувствительную к болевым ощущениям шкуру... При отсутствии хищников, контролирующих численность популяции, ядожалы с их неуемным аппетитом уже давно бы уничтожили кормовую базу не только своего вида, но и всех остальных травоядных. К счастью, природа – это большая саморегулирующаяся система, которая делает все возможное для баланса. Вот откуда у ядожалов такая нежная гастрономическая любовь к ядовитым растениям, жажда драк и девиз «мы подчиняемся сильнейшему».
Молодой преподаватель взял с блюда мятный пряник, покрутил в пальцах, вздохнул и вернул обратно. Воспользовавшись паузой, Эрик склонился к Власте и что-то жарко зашептал той на ухо. Подруга все это время сидевшая с такой прямой спиной, словно кто-то удалил ее позвоночник и вставил туда кол, вздрогнула и толкнула северянина локтем под дых.
Звук, что выдавил скрюченный от боли Хезенхау, был чем-то средним между скрипом несмазанных петель и кашлем туберкулезника.
Коди с недоумением посмотрел на Власту с Эриком. Кристен тоже. Посмотрел-посмотрел, да и пошел к нам. Я испугалась, что нас постигнет та же участь, что и ранее. Диван не менее испуганно скрипнул, намекая, что четвертый сюда не влезет. Но Кристен не стал воевать за свободный сантиметр.
Он обошел соседнее кресло, бросил на пол подушку, сел возле моих ног и с комфортом откинулся спиной назад. Ещё и голову положил так, чтобы она практически на моих коленях оказалась.
Со стороны, наверное, казалось, что адепт Арктанхау пересел ближе, чтобы контролировать поведение своего земляка и в случае чего сделать внушение товарищу. Но мне хотелось верить, что он сделал это ради того, чтобы просто оказаться ближе ко мне, а не к Астрид.
– Раз в пять лет самка ядожалов производит на свет двух детенышей, – продолжал рассказывать преподаватель. – Одного забирает, второго бросает. Далее ей требуется еще пять лет на восстановление формы и размеров, и после она готова спариваться снова…
Коди взлохматил вихры каштанового цвета, как делал всегда в минуты сосредоточенной задумчивости, и шутливо уточнил:
– Мне интересно, хоть кто-то из вас думал, как самка выбирает из двух внешне одинаковых драконят, кого оставит? Нет? В том смысле, что у нее нет рентгеновского зрения, полной распечатки анамнеза и встроенного диагноста болезней. Вариант гадания на кофейной гуще, составление гороскопа и банальная считалочка мне тоже кажется маловероятным. Так как же она выбирает? Есть мысли? Адриана, вот ты что думаешь?
Я думала исключительно о том, чтобы не реагировать на присутствие Кристена так остро. Мысленно била себя по рукам, которые так и тянулись запустить пальцы в его светлые волосы, провести по короткому ежику на затылке, поиграть с кончиком косы.
– Они… Драконята тоже дерутся? – без всякой надежды на успех предположила я.
– И… в точку! – Коди указал на меня с таким радостным видом, словно я только что дала правильный ответ в суперигре и забрала главный приз. – Новорожденные драконята дерутся друг с другом. Победитель уходит с самкой, проигравший погибает из-за полученных в бою ран или от зубов хищников. Первые год жизни драконята не умеют летать, а еще не ядовиты, поэтому становятся легкой добычей. Самки с детенышами вынуждены постоянно двигаться, и если они встречают еще одну самку с детенышем, то драконята дерутся друг с другом и слабый погибает…
– Автоматическая регулировка численности вида! – озарило меня. – Популяция всегда существует в плюс-минус одинаковом количестве, но в отсутствие естественных хищников никто не ограничивает численность особей. Но так получается, что чем больше самок с детенышами на одной территории, тем выше шанс столкновения. Ядожалы потому так и любят драться. Это контролирует выживаемость вида!
– Давайте все же заменим «любят» на «инстинкт»… Но в целом Адриана права. Так что будьте готовы к тому, что вам придется забрать и выходить раненого драконенка.
Преподаватель отсалютовал мне чашкой и сделал несколько глотков.
– Откуда ты все это знаешь? – не выдержала Власта. – Мы же одни конспекты читали!
Я опустила глаза и быстро пожала плечами. Шептаться и отвлекать Коди мне не хотелось. Потому сижу. Молчу. Слушаю.
И Коди, видимо, тоже слушал, точнее подслушал, потому что решил вмешаться и ответить на вопрос Подгорной.
– Власта, у вашей подруги под рукой не только конспекты. Адриана наблюдает, не боится экспериментировать и делает выводы. За что я ее хвалю.
Кристен откинул голову назад, поймал мой смущенный взгляд и тепло улыбнулся. А мне… Мне так неловко стало. Ну не могу я оставаться спокойной, когда вот так открыто хвалят! Сразу не по себе становится. И ощущение такое, будто… будто не заслужила.
– И вот еще что! Адриана, я отбил у Максимуса ваши семь часов исправительных работ.
Я вскинула голову и, глубоко потрясенная, уставилась на улыбающегося зоопсихолога.
– Ага, – кивнул он, подтверждая, что мне не послышалось. – С завтрашнего дня работаете со мной. До небовзоров я вас, само собой, не допущу, там все же своя специфика. А вот с ядожалами и звездокрылами мы поработать успеем.
Ну, здравствуй, шок!
Я вцепилась в руку Власты, всерьез опасаясь, что не смогу сдержать порыв вскочить и пуститься в искрометный танец радости. Это же… это же… у меня слов нет, как это круто!
Боевая манжета на руке Коди призывно тренькнула, взывая к преподавателю с очередными новостями. Зоопсихолог пробежал глазами сообщение и спрыгнул с подоконника.
– Все, друзья, мне пора. Мясник опять устроил темную этому миру. Увидимся на лекции!
Мы дружно, перебивая друг друга, прощались с ним, слезно умоляя забегать еще. В наступившей суматохе и гвалте, кажется, никто не заметил черной вспышки портала, из которой вылетела записка. Я быстро схватила клочок бумаги и зажала в кулаке.
– Пойду помою, – вслух обозначила я, вскакивая с дивана и хватая чашку, из которой пил Коди.
Кристен тоже встал, загородив мне дорогу, положил руку на плечо и тихо уточнил:
– Что-то случилось?
– Нет. Все в порядке, – соврала я, ощущая безосновательную тревогу, поднырнула под руку Арктанхау и поскорее выскочила из гостиной.
Добежала до туалета, оставила чашку в раковине и закрылась в кабинке. Дрожащими пальцами развернула записку и прочла две короткие фразы:
«Зайди ко мне.
Это срочно».
Вот и что опять стряслось?
***
– Фред! – прокричала я, врываясь в приемную ректора.
Серокожий полуорк в очередной раз продемонстрировал прям-таки железобетонную нервную систему и поднял руку в останавливающем жесте.
– Конечно... Ну, разумеется... Мы сделаем все, как скажете… – спокойствием в его тоне можно было усыплять младенцев.
Я пригляделась и поняла, что секретарь брата общается с кем-то по крохотной серьге-наушнику. При этом руки его порхали над бумагами, сшивая документацию толстой иглой и шлепая на нее печати.
Мне бы сесть в кресло, расслабиться, чинно сложить руки на коленях и ждать, пока Фред освободиться и позовет брата. Но предчувствие чего-то нехорошего, поселившееся в животе, гнало вперед и не отпускало.
Не в силах стоять на месте и уж более сидеть в кресле, я пересекла приемную и постучала в дверь ректора. Прислушалась. Разрешение войти мне не дали, но и других посторонних звуков я не услышала.
Успокоенная мыслью, что хотя бы в этот раз не ворвусь в разгар интима, я нажала дверную ручку и не без страха заглянула внутрь. Внутри обнаружилось много чего интересного. К примеру, грязные чашки, со следами помады на ободке. И ладно бы одна: Юдау чай попить решила. Но оттенков было четыре и только два из них красный и нежно-розовый, остальные – черные, как сам мрак в глазах моего брата.
Помимо чашек меня заинтересовал и стол ректора. Если быть точнее, то обоюдоострый топор, воткнутый аккурат в середину столешницы. Судя по символам на рукоятке, оружие задумывалось церемониальным, а вовсе не столокрушительным. Но неплохо послужило на ниве вредительства.
На фоне чашек и топора чадящий ковер с огромной проплешиной по краю уже и не казался таким уж инородным объектом ректорского кабинета. Даже наоборот, филигранно дополнял общую картину побоища.
Я еще немного постояла в тщетной надежде, что доблестный братец на четвереньках выползет из-под стола, но увы и ах! Явления ректора народу не случилось.
Пришлось аккуратно закрывать двери и возвращаться за разъяснениями к Фреду.
– Уверяю, никто из нас не пытается завысить смету… – все тем же тоном вселенского спокойствия вещал полуорк. – Да… Конечно… Полностью уверен в вашей компетенции… Безусловно…
– Фред, миленький, – умоляюще прошептала я. – Где мой братец?
Секретарь развел руками, что в равной степени могло означать как «понятия не имею, где черти носят это начальство», так и «ничем не могу помочь его хладному трупу».
Прикусив от досады нижнюю губу, я обошла приемную, поймала осуждающий взгляд Фреда и приземлила пятую точку на стул. Руки сами собой потянулись к стопке работ, сложенной рядом. Бездумно пролистала пару страниц, зацепилась за карандашный рисунок звездокрыла и с куда большим интересом глянула на титульный лист. Кто это так бесподобно рисует?
Художником оказался… Глен!
И пусть рисовал приятель схематично, зато крайне реалистично. Не везде, правда, соблюдал пропорции, зато хватал движение, характер звездокрыла и переносил на бумагу.
Я полюбовалась на рисунок Кракена в момент, когда он, распахнув звездные крылья, бежал, чтобы обнять адептов. Улыбнулась при виде воровато оглядывающейся Бестии, стащившей с кухни дыню. Остановилась и замерла при виде печального завра, свернувшегося на голом полу.
Контраст между озорными, дружелюбными звездокрылами и этим бросался в глаза. Опустив взгляд ниже, я пробежалась по тексту:
«Мясник. 14 лет. Статус в стае – самопровозглашенный изгой. Состояние удовлетворительное».
Я еще раз посмотрела на картинку, разглядывая быстрые линии и смазанные штрихи.
Так значит вот ты какой Мясник, о котором в последнее время все только и говорят. А ведь именно его я едва не погладила на первой ночной практике с Эрикой Магни…
