Но никогда не могу объяснить, что именно я чувствую, просто становится понятно, что в первую очередь, например, нужно уделить внимание именно этой части тела. Вот и сейчас, есть невнятное ощущение, что человеку плохо, однако, где именно плохо, понять не могу. Я снова опускаюсь на пол рядом с мужчиной и смачиваю перекисью новый тампон. Быстро вытаскиваю из бицепса осколок, протираю перекисью порез, прижимаю тампон к ране, затем возвращаюсь стираю кровавые следы с живота.
А что будем делать дальше? Снимать брюки? Или переворачивать тело на живот – на спине тоже должны были быть порезы, хотя я теперь в этом уже не уверена. Не то чтобы под брюками я обнаружу что-то новое для себя, и вообще я чисто из медицинских соображений… но все равно кажется несколько провакационным предлагать незнакомому мужчине, с которым, помимо всего прочего, я нахожусь в квартире наедине!, снять брюки. На бедрах есть несколько кровавых разводов, но по сравнению с тем, что было на рубашке, это почти ничего. И сами брюки целы. Наверное, за счет более плотной ткани. Ткань, кстати, выглядит необычно – она больше похожа на кожу, хотя отчетливо видно плетение нитей; кажется одновременно легкой, но плотной и прочной. Хочу такие в экспедицию! И не только в экспедицию.
- На ногах нет порезов, - от неожиданности я чуть не подпрыгиваю, задеваю рукой пузырек с перекисью, он с легким звоном катится под сервант. – Простите, я не хотел вас напугать.
«Но у вас получилось!», - рвется с языка, но я сдерживаюсь, он не виноват, и вообще раненый, хотя и свалился на меня.
– Все в порядке. Если вы уверены, давайте я вашу спину посмотрю.
- Да, все в порядке. И спина уже тоже в порядке.
- Уже?! – я перевожу взгляд на пол, на засыхающее кровавое пятно, которое видно из-под спины.
- Регенерация,- коротко поясняет мужчина. - И вы мне очень помогли…
- Регенерация? – нет, я, конечно, в курсе, что это такое. Но не за час же!
- Раны были не очень глубокими, так что проходит быстро. Пожалуйста, не волнуйтесь.
- Честно говоря, - я поднимаю глаза на лицо лежащего, - сейчас я уже не знаю, что меня больше волнует, – ваши ранения, или то, что они проходят на моих глазах.
Мужчина неожиданно берет меня за руку. В его ладони моя кажется совсем маленькой, и цвет кожи кажется еще более светлым на фоне его смуглой. Если бы можно было спросить стороннего наблюдателя, уверена, скажут, что от кровопотери пострадала я, а не мой неожиданный пациент. Еще раз отмечаю, что его рука гораздо теплее моей. Нет, я знаю, что я мерзавка (от слова «мерзнуть»), и у меня почти всегда холодные руки, но все-таки, кто из нас кровью истекал?!
И какой-то части меня ужасно приятно - теплая волна поднимается от его руки по моей, растекаясь по всему телу, согревая и успокаивая. И даже, наверное, можно было бы придвинуться поближе, чтобы скорее согреться. Но неожиданно понимаю, что прижиматься я собралась к совершенно незнакомому мужику. И плечи невольно напрягаются, а рука дергается в попытке высвободиться.
- А нога? – Лучше отвлечь внимание. – Мне показалось, у вас был вывих. Можно посмотреть?
- Вы и вывихи умеете вправлять? – мужчина смотрит на меня с удивлением. – И раны умеете обрабатывать…
Ну а что такого? То есть, конечно, я понимаю, далеко не каждый встречный-поперечный может оказать первую помощь при вывихах, но протереть перекисью царапины – это же элементарно!
- Если вывих не очень сложный, - коротко отвечаю я, не будешь же вываливать на незнакомого человека все подробности о своем увлечении археологией и… каратистами (мой бывший полупрофессионально занимался карате, а я иногда приходила посмотреть на тренировки и соревнования, так что вывихи находили меня не только в экспедициях). Мужчина продолжает гипнотизировать меня взглядом. Чувствует, что я не договариваю? Но какое ему дело до моей личной жизни, даже и бывшей?
- Но вы не пахнете…, - неожиданно говорит он. – То есть, от вас не пахнет…, - он словно пытается подобрать подходящее слово. Ну, точно иностранец.
- Больницей? Лекарствами? – уточняю я.
- Нет. Да. – Он задумывается на несколько секунд, потом формулирует, - Вы не пахнете, как пахнут… врачи.
Все мои знакомые врачи (вернее, знакомые моих родителей) в новогодние праздники пахнут дорогущим коньяком. А несколько приятелей-студентов меда – медицинским спиртом, употребленным внутрь. Если принять во внимание мою вчерашнюю вечеринку, то я должна пахнуть примерно так же. Хорошо, успела с утра в душ сходить! И курить вчера выгоняла всех на балкон, несмотря на холод. Хотя в чем-то, конечно, он прав – от сотрудников больниц действительно часто пахнет целым букетом больничных запахов, по крайней мере, на рабочем месте или сразу после смены.
- Боюсь даже предположить, чем от меня может сейчас пахнуть, - притворно ужасаюсь я вслух (хотя не очень-то и притворно, если у человека тонкое обоняние, то ему действительно может быть не очень приятно) - мы вчера тут несколько ...повеселились.
- Вино? – утоняет мужчина.
- И вино, - притворно-виновато вздыхаю я.
Он на секунду задумывается, а потом… Такое чувство, что меня сейчас протащили через гигантский сканер, только что крышкой не прихлопнули.
- Забавно, - вдруг усмехается он своим каким-то мыслям, - интересный эффект…
- Что?! – Эффект чего?!
- Простите, я… несколько увлекся. - Но у вас тут действительно много запахов намешано, а я сейчас несколько не в форме, чтобы быстро разобраться.
Последние слова несколько отвлекают меня от проблем с обонянием.
- Воды?
- Лучше вина, - вдруг широко улыбается больной.
Эмммм… Как-то это не очень вписывается в «протокол» первой помощи. И я, кажется, бульон куриный кому-то собиралась варить? А с другой стороны, мальчик уже большой, сам должен думать, что пить можно, а что нельзя, У нас в экспедициях мужики после «ранений» и спирт пьют в качестве «общеукрепляющего», и ничего все живы. Не все, конечно, здоровы, но это уж на их совести. Но... Но гость смотрит на меня таким взглядом, что все возражения я оставляю при себе.
- Сейчас посмотрю, осталось ли после вчерашнего.
Честно говоря, я совершенно не помню, осталось ли что-нибудь из выпивки вообще. А сделать запас вина, как это было принято у нас дома, я еще не успела.
Я выхожу на кухню, и тут на меня «накатывает» - что я делаю?! Я не знаю этого человека. Я не знаю, как он попал в мой дом. Я не знаю его реакции на алкоголь… Я сошла с ума?! Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Нет, даже если вино и осталось, я не буду его наливать. Лучше вылить в раковину. Хотя, если у гостя тонкий нюх, может почувствовать. Проще просто убрать бутылку подальше. Не будет же, в конце концов, он обыскивать мой холодильник или кухонные шкафы. Наверное.
А вино мы таки все выжрали. В шкафчике около мусорного ведра стоит батарея пустых бутылок. Из-под всего. Мама дорогая! Я даже не помню, когда и кто все это успел принести и выпить. И смутно припоминаю, что из этого я сама успела продегустировать, и в каких количествах. Что ж, оно и к лучшему – мне не придется никого обманывать.
Налью пока гранатового сока, а потом разберемся, кто что будет пить. Безалкогольное.
- У меня для вас две новости, - бодро заявляю я, входя в комнату. В руке у меня два стакана с гранатовым соком. – Одна, как водится, плохая, другая… хорошая. Надеюсь. С какой начать?
За время моего отсутствия мужчина принял сидячее положение, и теперь он сидит, опершись спиной о многострадальный сервант. Одна нога вытянута на полу, вторая, кажется, эта та самая вывихнутая при падении, согнута в колене, он опирается на нее одной рукой. Похоже, вывиха не было. Или уже нет?
Мужчина ловит мой взгляд на ногу.
- Все в порядке с ногой. Пожалуйста, не волнуйтесь. - Взгляд переходит на мою руку, держащую стаканы с соком. На лице появляется выражение предвкушения. Кажется, первая новость будет плохой.
- Вина, увы, не осталось, - предвкушение сменяется разочарованием, смешанным с удивлением. - А
это - гранатовый сок, - поясняю я, протягивая стакан, - повышает гемоглобин и вообще полезен для ослабленных организмов.
Мужчина осторожно берет стакан, подносит к носу и принюхивается. Он никогда гранатового сока не видел? Откуда же он свалился? С другой стороны, мало ли экзотических фруктов и напитков, о которых я ни разу в жизни не слышала и никогда не услышу.
Я шутливо салютую гостю своим стаканом и отпиваю сок. Мне сейчас витамины тоже пригодятся. И вообще я просто люблю гранатовый сок с его густым терпким вкусом. Внимательно глядя на меня, мужчина делает глоток, другой. Не понятно, понравилось ему или нет. Впрочем, какая разница – мне больше достанется.
- Вторая новость – есть много еды. Есть хотите?
- Хочу! – Вот он ответ не мальчика, но мужа! – Но мне ужасно неудобно…
- Неудобно спать на потолке, - на автомате прерываю я гостя, – одеяло падает. - Упссссс... Скорее всего, с подобным фольклором он не знаком. Надеюсь, не сочтет мои слова за хамство. - Извините... Вы сможете встать? Или лучше сначала поесть? Или… , - я все-таки перевожу взгляд на грудь мужчины, заляпанную кровавыми разводами, - вы хотите… привести себя в порядок?
- С вашего позволения, я бы предпочел сначала… привести себя в порядок.
Мужчина залпом допивает сок и начинает подниматься на ноги. В первую секунду я потянулась к нему, чтобы помочь – все-таки был без сознания, кровищи много потерял. Но тут же отпрянула. И вообще захотелось выскочить из комнаты, а еще лучше – из квартиры. Или хотя бы под стол залезть. Он выше меня головы на две! И раза в два, как минимум, шире. Последнее, правда, касается почти всех моих знакомых – я, выражаясь прямо, тощая. Но высокая. Относительно, конечно, но я привыкла, что с моим ростом даже без каблуков я выше большей части моих знакомых, да и незнакомых тоже, ну или незначительно ниже. А сейчас мне приходится задирать голову, чтобы посмотреть мужчине в лицо, иначе я упираюсь взглядом ему в грудь чуть пониже ключиц. Там, правда, есть на что посмотреть, мой гость явно не пренебрегает физическими нагрузками – на это я еще при обработке ран обратила внимание, но в позиции "лежа", он не казался настолько внушительным. И почему-то при взгляде на грудь мужчины в памяти возникает строчка из написанного мной когда-то по биологии реферата о мышечной системе птиц: «Самые крупные мышцы – грудные, опускающие крыло».
Интересно, какие только глупости не сохраняет наша память. Ведь как только я сдала тот злосчастный реферат, так не то что про мышечную систему птиц ни разу больше не вспоминала, так вообще о птицах особо не думала, если только в кулинарном аспекте.
Кажется, мой гость сам впечатлен оказанным эффектом. Вот так и стоим. Смотрим друг на друга.
Шумный вдох мужчины помогает очнуться.
- Ванная – там, - я машу рукой в сторону коридора. – Секунду, сейчас достану полотенце, - воспользовавшись предлогом, отхожу в сторону от прямого неподвижного взгляда. Подальше, насколько это возможно в моей не слишком большой комнате, от мощной фигуры, практически полностью заслоняющей громоздкий сервант. – Кстати, простите, я разрезала вашу рубашку. Чтобы обработать порезы. Правда, она и без меня довольно сильно пострадала. Но я купила вам футболку. Надеюсь, она подойдет по размеру…
Хороший, между прочим, вопрос. Я взяла самый большой из имевшихся в наличии размер, но, похоже, он будет мал.
Под эту словесную суету я вручаю гостю пару полотенец и футболку и сопровождаю в сторону ванной. Мужчина движется осторожно – то ли боится снести что-нибудь из мебели по пути, то ли все-таки чувствует себя хуже, чем хочет показать. Дверь в ванную закрывается с той стороны. В квартире резко становится намного больше места. Можно ненадолго выдохнуть. И заняться едой… Хотя, наверное, сначала стоит разобраться с осколками и остатками «лазарета» в комнате. Путь к сердцу мужчины, конечно, лежит через желудок, но… кто его мне предлагал? Сердце, не желудок. И еда, в принципе, стоит на столе – я, в конце концов, не подписывалась на прием высоких (в прямом смысле этого слова) гостей, чтобы все бросить и бежать сервировать стол. А вот порезаться совсем не хочется. Тем более домашних мужских тапочек у меня нет. Хотя, конечно, можно предложить гостю не снимать обувь. Но даже если гость останется целым, где гарантия, что я сама не наступлю случайно на осколок или какие-нибудь другие гости, например, завтра. Собираю на совок ошметки рубашки и ватных тампонов и достаю любезно оставленный хозяевами пылесос.
Каждый раз включаю эти адские машинки и вздрагиваю – все-таки неприятные завывания они издают. Я успела только наклониться, чтобы взять в руки шланг, как почувствовала движение на входе в комнату. Агрессивное неприятное движение. Я знаю, что ничего не могу сделать против громадного мужика, но автоматически перехватываю обеим руками пластиковую трубку пылесоса – какое-никакое подобие защиты. И поворачиваюсь в сторону двери в комнату. Мужчина застыл на входе. Кажется, даже с приподнятой, чтобы сделать шаг, ногой. И поперек себя шире. У меня, наверное, на нервной почве начались проблемы со зрением, но мне кажется, что мужчина действительно увеличился в размерах – сейчас он еле помещается в проеме двери, а выходил в ванную, вроде, нормально. Хотя куда уж дальше расти?! И взгляд человека, готового убивать. Я пару раз ловила такие взгляды, когда Олег встревал в уличные разборки. Нет, сам он их не затевал, но один раз к нам ночью прицепились пьяные придурки, а во второй он вступился за девушку, к которой кто-то пристал. В обоих случаях не было эффектных поз и серий ударов с прыжками и сальто, как показывают в фильмах или на показательных выступлениях в клубах. Только несколько коротких взмахов руки и звук дыхания, резкий неприятно царапающий слух. И взгляд. Одновременно невидящий скользящий сквозь тебя, и внимательный, оценивающий – как лучше и быстрее обезвредить, желательно надолго, если не навсегда. Особенно с той пьяной компанией – все-таки их было человек пять или шесть, и если бы кто-то из них был менее пьян и лучше подготовлен физически, то так легко бы мы не отделались. Но нам повезло. Я даже испугаться толком не успела. Вернее, испугалась, но уже не нападавших, обратившихся в бегство, а Олега – так он посмотрел. И до сих пор я еще невольно вздрагиваю, вспоминая его взгляд, хотя понимаю, что смотрел он совсем не на меня. И вот сейчас у меня в комнате стоит машина для убийства, раза в полтора больше Олега…
Рефлекторно вытягиваю одну руку вперед, ладонью вверх – как собакам при знакомстве, чтобы показать отсутствие враждебных намерений, второй прижимаю шланг пылесоса к груди. Время останавливается.
Мужчина коротко кивает головой из стороны в сторону, словно стряхивая наваждение. Его движение выводит меня из ступора, я открываю рот и выпаливаю первое, что приходит в голову:
- Не надо убивать мой пылесос!
Мы замираем друг напротив друга. Что-то у нас сегодня день игры «Морская фигура на месте замри». Пылесос продолжает противно реветь. Надо или продолжить уборку, либо его выключить, но мне страшно пошевелиться - мало ли какая будет ответная реакция.
А что будем делать дальше? Снимать брюки? Или переворачивать тело на живот – на спине тоже должны были быть порезы, хотя я теперь в этом уже не уверена. Не то чтобы под брюками я обнаружу что-то новое для себя, и вообще я чисто из медицинских соображений… но все равно кажется несколько провакационным предлагать незнакомому мужчине, с которым, помимо всего прочего, я нахожусь в квартире наедине!, снять брюки. На бедрах есть несколько кровавых разводов, но по сравнению с тем, что было на рубашке, это почти ничего. И сами брюки целы. Наверное, за счет более плотной ткани. Ткань, кстати, выглядит необычно – она больше похожа на кожу, хотя отчетливо видно плетение нитей; кажется одновременно легкой, но плотной и прочной. Хочу такие в экспедицию! И не только в экспедицию.
- На ногах нет порезов, - от неожиданности я чуть не подпрыгиваю, задеваю рукой пузырек с перекисью, он с легким звоном катится под сервант. – Простите, я не хотел вас напугать.
«Но у вас получилось!», - рвется с языка, но я сдерживаюсь, он не виноват, и вообще раненый, хотя и свалился на меня.
– Все в порядке. Если вы уверены, давайте я вашу спину посмотрю.
- Да, все в порядке. И спина уже тоже в порядке.
- Уже?! – я перевожу взгляд на пол, на засыхающее кровавое пятно, которое видно из-под спины.
- Регенерация,- коротко поясняет мужчина. - И вы мне очень помогли…
- Регенерация? – нет, я, конечно, в курсе, что это такое. Но не за час же!
- Раны были не очень глубокими, так что проходит быстро. Пожалуйста, не волнуйтесь.
- Честно говоря, - я поднимаю глаза на лицо лежащего, - сейчас я уже не знаю, что меня больше волнует, – ваши ранения, или то, что они проходят на моих глазах.
Мужчина неожиданно берет меня за руку. В его ладони моя кажется совсем маленькой, и цвет кожи кажется еще более светлым на фоне его смуглой. Если бы можно было спросить стороннего наблюдателя, уверена, скажут, что от кровопотери пострадала я, а не мой неожиданный пациент. Еще раз отмечаю, что его рука гораздо теплее моей. Нет, я знаю, что я мерзавка (от слова «мерзнуть»), и у меня почти всегда холодные руки, но все-таки, кто из нас кровью истекал?!
И какой-то части меня ужасно приятно - теплая волна поднимается от его руки по моей, растекаясь по всему телу, согревая и успокаивая. И даже, наверное, можно было бы придвинуться поближе, чтобы скорее согреться. Но неожиданно понимаю, что прижиматься я собралась к совершенно незнакомому мужику. И плечи невольно напрягаются, а рука дергается в попытке высвободиться.
- А нога? – Лучше отвлечь внимание. – Мне показалось, у вас был вывих. Можно посмотреть?
- Вы и вывихи умеете вправлять? – мужчина смотрит на меня с удивлением. – И раны умеете обрабатывать…
Ну а что такого? То есть, конечно, я понимаю, далеко не каждый встречный-поперечный может оказать первую помощь при вывихах, но протереть перекисью царапины – это же элементарно!
- Если вывих не очень сложный, - коротко отвечаю я, не будешь же вываливать на незнакомого человека все подробности о своем увлечении археологией и… каратистами (мой бывший полупрофессионально занимался карате, а я иногда приходила посмотреть на тренировки и соревнования, так что вывихи находили меня не только в экспедициях). Мужчина продолжает гипнотизировать меня взглядом. Чувствует, что я не договариваю? Но какое ему дело до моей личной жизни, даже и бывшей?
- Но вы не пахнете…, - неожиданно говорит он. – То есть, от вас не пахнет…, - он словно пытается подобрать подходящее слово. Ну, точно иностранец.
- Больницей? Лекарствами? – уточняю я.
- Нет. Да. – Он задумывается на несколько секунд, потом формулирует, - Вы не пахнете, как пахнут… врачи.
Все мои знакомые врачи (вернее, знакомые моих родителей) в новогодние праздники пахнут дорогущим коньяком. А несколько приятелей-студентов меда – медицинским спиртом, употребленным внутрь. Если принять во внимание мою вчерашнюю вечеринку, то я должна пахнуть примерно так же. Хорошо, успела с утра в душ сходить! И курить вчера выгоняла всех на балкон, несмотря на холод. Хотя в чем-то, конечно, он прав – от сотрудников больниц действительно часто пахнет целым букетом больничных запахов, по крайней мере, на рабочем месте или сразу после смены.
- Боюсь даже предположить, чем от меня может сейчас пахнуть, - притворно ужасаюсь я вслух (хотя не очень-то и притворно, если у человека тонкое обоняние, то ему действительно может быть не очень приятно) - мы вчера тут несколько ...повеселились.
- Вино? – утоняет мужчина.
- И вино, - притворно-виновато вздыхаю я.
Он на секунду задумывается, а потом… Такое чувство, что меня сейчас протащили через гигантский сканер, только что крышкой не прихлопнули.
- Забавно, - вдруг усмехается он своим каким-то мыслям, - интересный эффект…
- Что?! – Эффект чего?!
- Простите, я… несколько увлекся. - Но у вас тут действительно много запахов намешано, а я сейчас несколько не в форме, чтобы быстро разобраться.
Последние слова несколько отвлекают меня от проблем с обонянием.
- Воды?
- Лучше вина, - вдруг широко улыбается больной.
Эмммм… Как-то это не очень вписывается в «протокол» первой помощи. И я, кажется, бульон куриный кому-то собиралась варить? А с другой стороны, мальчик уже большой, сам должен думать, что пить можно, а что нельзя, У нас в экспедициях мужики после «ранений» и спирт пьют в качестве «общеукрепляющего», и ничего все живы. Не все, конечно, здоровы, но это уж на их совести. Но... Но гость смотрит на меня таким взглядом, что все возражения я оставляю при себе.
- Сейчас посмотрю, осталось ли после вчерашнего.
Честно говоря, я совершенно не помню, осталось ли что-нибудь из выпивки вообще. А сделать запас вина, как это было принято у нас дома, я еще не успела.
Я выхожу на кухню, и тут на меня «накатывает» - что я делаю?! Я не знаю этого человека. Я не знаю, как он попал в мой дом. Я не знаю его реакции на алкоголь… Я сошла с ума?! Я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Нет, даже если вино и осталось, я не буду его наливать. Лучше вылить в раковину. Хотя, если у гостя тонкий нюх, может почувствовать. Проще просто убрать бутылку подальше. Не будет же, в конце концов, он обыскивать мой холодильник или кухонные шкафы. Наверное.
А вино мы таки все выжрали. В шкафчике около мусорного ведра стоит батарея пустых бутылок. Из-под всего. Мама дорогая! Я даже не помню, когда и кто все это успел принести и выпить. И смутно припоминаю, что из этого я сама успела продегустировать, и в каких количествах. Что ж, оно и к лучшему – мне не придется никого обманывать.
Налью пока гранатового сока, а потом разберемся, кто что будет пить. Безалкогольное.
- У меня для вас две новости, - бодро заявляю я, входя в комнату. В руке у меня два стакана с гранатовым соком. – Одна, как водится, плохая, другая… хорошая. Надеюсь. С какой начать?
За время моего отсутствия мужчина принял сидячее положение, и теперь он сидит, опершись спиной о многострадальный сервант. Одна нога вытянута на полу, вторая, кажется, эта та самая вывихнутая при падении, согнута в колене, он опирается на нее одной рукой. Похоже, вывиха не было. Или уже нет?
Мужчина ловит мой взгляд на ногу.
- Все в порядке с ногой. Пожалуйста, не волнуйтесь. - Взгляд переходит на мою руку, держащую стаканы с соком. На лице появляется выражение предвкушения. Кажется, первая новость будет плохой.
- Вина, увы, не осталось, - предвкушение сменяется разочарованием, смешанным с удивлением. - А
это - гранатовый сок, - поясняю я, протягивая стакан, - повышает гемоглобин и вообще полезен для ослабленных организмов.
Мужчина осторожно берет стакан, подносит к носу и принюхивается. Он никогда гранатового сока не видел? Откуда же он свалился? С другой стороны, мало ли экзотических фруктов и напитков, о которых я ни разу в жизни не слышала и никогда не услышу.
Я шутливо салютую гостю своим стаканом и отпиваю сок. Мне сейчас витамины тоже пригодятся. И вообще я просто люблю гранатовый сок с его густым терпким вкусом. Внимательно глядя на меня, мужчина делает глоток, другой. Не понятно, понравилось ему или нет. Впрочем, какая разница – мне больше достанется.
- Вторая новость – есть много еды. Есть хотите?
- Хочу! – Вот он ответ не мальчика, но мужа! – Но мне ужасно неудобно…
- Неудобно спать на потолке, - на автомате прерываю я гостя, – одеяло падает. - Упссссс... Скорее всего, с подобным фольклором он не знаком. Надеюсь, не сочтет мои слова за хамство. - Извините... Вы сможете встать? Или лучше сначала поесть? Или… , - я все-таки перевожу взгляд на грудь мужчины, заляпанную кровавыми разводами, - вы хотите… привести себя в порядок?
- С вашего позволения, я бы предпочел сначала… привести себя в порядок.
Мужчина залпом допивает сок и начинает подниматься на ноги. В первую секунду я потянулась к нему, чтобы помочь – все-таки был без сознания, кровищи много потерял. Но тут же отпрянула. И вообще захотелось выскочить из комнаты, а еще лучше – из квартиры. Или хотя бы под стол залезть. Он выше меня головы на две! И раза в два, как минимум, шире. Последнее, правда, касается почти всех моих знакомых – я, выражаясь прямо, тощая. Но высокая. Относительно, конечно, но я привыкла, что с моим ростом даже без каблуков я выше большей части моих знакомых, да и незнакомых тоже, ну или незначительно ниже. А сейчас мне приходится задирать голову, чтобы посмотреть мужчине в лицо, иначе я упираюсь взглядом ему в грудь чуть пониже ключиц. Там, правда, есть на что посмотреть, мой гость явно не пренебрегает физическими нагрузками – на это я еще при обработке ран обратила внимание, но в позиции "лежа", он не казался настолько внушительным. И почему-то при взгляде на грудь мужчины в памяти возникает строчка из написанного мной когда-то по биологии реферата о мышечной системе птиц: «Самые крупные мышцы – грудные, опускающие крыло».
Интересно, какие только глупости не сохраняет наша память. Ведь как только я сдала тот злосчастный реферат, так не то что про мышечную систему птиц ни разу больше не вспоминала, так вообще о птицах особо не думала, если только в кулинарном аспекте.
Кажется, мой гость сам впечатлен оказанным эффектом. Вот так и стоим. Смотрим друг на друга.
Шумный вдох мужчины помогает очнуться.
- Ванная – там, - я машу рукой в сторону коридора. – Секунду, сейчас достану полотенце, - воспользовавшись предлогом, отхожу в сторону от прямого неподвижного взгляда. Подальше, насколько это возможно в моей не слишком большой комнате, от мощной фигуры, практически полностью заслоняющей громоздкий сервант. – Кстати, простите, я разрезала вашу рубашку. Чтобы обработать порезы. Правда, она и без меня довольно сильно пострадала. Но я купила вам футболку. Надеюсь, она подойдет по размеру…
Хороший, между прочим, вопрос. Я взяла самый большой из имевшихся в наличии размер, но, похоже, он будет мал.
Под эту словесную суету я вручаю гостю пару полотенец и футболку и сопровождаю в сторону ванной. Мужчина движется осторожно – то ли боится снести что-нибудь из мебели по пути, то ли все-таки чувствует себя хуже, чем хочет показать. Дверь в ванную закрывается с той стороны. В квартире резко становится намного больше места. Можно ненадолго выдохнуть. И заняться едой… Хотя, наверное, сначала стоит разобраться с осколками и остатками «лазарета» в комнате. Путь к сердцу мужчины, конечно, лежит через желудок, но… кто его мне предлагал? Сердце, не желудок. И еда, в принципе, стоит на столе – я, в конце концов, не подписывалась на прием высоких (в прямом смысле этого слова) гостей, чтобы все бросить и бежать сервировать стол. А вот порезаться совсем не хочется. Тем более домашних мужских тапочек у меня нет. Хотя, конечно, можно предложить гостю не снимать обувь. Но даже если гость останется целым, где гарантия, что я сама не наступлю случайно на осколок или какие-нибудь другие гости, например, завтра. Собираю на совок ошметки рубашки и ватных тампонов и достаю любезно оставленный хозяевами пылесос.
Каждый раз включаю эти адские машинки и вздрагиваю – все-таки неприятные завывания они издают. Я успела только наклониться, чтобы взять в руки шланг, как почувствовала движение на входе в комнату. Агрессивное неприятное движение. Я знаю, что ничего не могу сделать против громадного мужика, но автоматически перехватываю обеим руками пластиковую трубку пылесоса – какое-никакое подобие защиты. И поворачиваюсь в сторону двери в комнату. Мужчина застыл на входе. Кажется, даже с приподнятой, чтобы сделать шаг, ногой. И поперек себя шире. У меня, наверное, на нервной почве начались проблемы со зрением, но мне кажется, что мужчина действительно увеличился в размерах – сейчас он еле помещается в проеме двери, а выходил в ванную, вроде, нормально. Хотя куда уж дальше расти?! И взгляд человека, готового убивать. Я пару раз ловила такие взгляды, когда Олег встревал в уличные разборки. Нет, сам он их не затевал, но один раз к нам ночью прицепились пьяные придурки, а во второй он вступился за девушку, к которой кто-то пристал. В обоих случаях не было эффектных поз и серий ударов с прыжками и сальто, как показывают в фильмах или на показательных выступлениях в клубах. Только несколько коротких взмахов руки и звук дыхания, резкий неприятно царапающий слух. И взгляд. Одновременно невидящий скользящий сквозь тебя, и внимательный, оценивающий – как лучше и быстрее обезвредить, желательно надолго, если не навсегда. Особенно с той пьяной компанией – все-таки их было человек пять или шесть, и если бы кто-то из них был менее пьян и лучше подготовлен физически, то так легко бы мы не отделались. Но нам повезло. Я даже испугаться толком не успела. Вернее, испугалась, но уже не нападавших, обратившихся в бегство, а Олега – так он посмотрел. И до сих пор я еще невольно вздрагиваю, вспоминая его взгляд, хотя понимаю, что смотрел он совсем не на меня. И вот сейчас у меня в комнате стоит машина для убийства, раза в полтора больше Олега…
Рефлекторно вытягиваю одну руку вперед, ладонью вверх – как собакам при знакомстве, чтобы показать отсутствие враждебных намерений, второй прижимаю шланг пылесоса к груди. Время останавливается.
Мужчина коротко кивает головой из стороны в сторону, словно стряхивая наваждение. Его движение выводит меня из ступора, я открываю рот и выпаливаю первое, что приходит в голову:
- Не надо убивать мой пылесос!
Мы замираем друг напротив друга. Что-то у нас сегодня день игры «Морская фигура на месте замри». Пылесос продолжает противно реветь. Надо или продолжить уборку, либо его выключить, но мне страшно пошевелиться - мало ли какая будет ответная реакция.
