– Никогда не угадаешь, что я нашел.
– Совесть?
– Я ее разве терял?
– А она у тебя разве есть?
– Сказала девушка, уехавшая на четыре года в Питер.
– Сказал парень, оставивший напарницу один на один с ковеном. А еще и сделку заключивший с ведомой.
– Короче. Я знаю, где деревня колдунов и мы туда едем прямо сейчас, – он вдруг поморщился и заерзал, отвлекший от управления и машина чуть не улетела в кювет.
– Стужев!
– Рука, – простонала Рина. Ее руки, кстати, стали заживать. Я не совсем поняла, что она пытается сказать. – Макс…
– Показывай! – я перелезла на переднее сидение, оставив Рину отдыхать. Макс притормозил, проворчав о том, что за нами может идти погоня. Но когда я потребовала еще раз, он послушно задрал рукав рубашки. На его руке чуть ниже локтя располагалась татуировка в виде затмения, из центра которой тянулась и извивалась темная полозка, напоминающая змею. Меня напугала не сама татуировка, а то, что вокруг нее почернели капилляры.
?
Если в лесу и был кто-то помимо нас, то давно убежал, спасая свое психическое здоровье. Потому что говорить с Максом в последнее время – невозможно!
– Потому что ты ко мне придираешься! – бросил он через плече, идя вперед и продираясь сквозь естественные препятствия.
– Я вполне обосновано беспокоюсь. Ты чуть не прибил того несчастного кассира.
– Нефиг было называть меня идиотом.
– Он сказал, что ситуация идиотская, – справедливо возмутилась я. На кассе нам не пробили походное снаряжение из-за сбоя в работе интернета. Мы к тому времени устали, потому что объездили уже семь магазинов и везде (везде! даже в продуктовом), кассы отказывались выполнять свои прямые обязанности. Что это было, мы понять не могли и оба являлись не самыми приятными собеседниками. А Макс чуть не прибил парня, который сказал, что ничего нам не продаст, потому что мы сломали ему кассу, и он хочет за нее денег, за эту идиотскую ситуацию. Учитывая, что до кассы мы не дотрагивались, было не понятно с чего он сделала такой вывод, но Стужев не стал вдаваться в полемику и мы чудом избежали разборок с полицией. Но вот состояние Максима меня серьезно волновало, это была не единственная его вспышка агрессии и с каждым днем они становились все чаще и сильнее.
– Дети, хватит ругаться, – раздался голос из прикрепленного к моему поясу телефону. Виктор Петрович сейчас находился в Новосибирске, в нашем доме, а разговаривали мы с ним по такому большому спутниковому телефону, который, по задумке, должен был ловить сигнал в любом месте мира. Виктор Петрович одолжил эти штуковины у одного своего знакомого, но подробности нам сообщать отказался. Телефоны следовало вернуть целыми и желательно работающими, так что одну трубку доверили мне. Вторая осталась дома.
Макс после этого решения отпинал наш забор во дворе. Его реакции стали слишком острыми и разрушительными, по тому мы и оказались тут.
– Мы не ругаемся, мы ведем светскую беседу, – так же угрюмо ответил отцу Макс. – Что там по карте?
– Максим, исходя из предоставленных тобой сведений…
– Мы близко или нет?
– Скорее нет, чем да.
– Это как понять?
– Я же не знаю, где вы конкретно.
Последний опознавательный знак, сообщающий о водоохранной зоне, мы прошли вчера. В общей сложности мы провели в лесу уже три дня. Шли вперед и шли. Закусанные комарами-людоедами, злые, нагруженные провиантом и всякого рода полезными штуковинами для борьбы с нечистью.
Лес, к слову, не внушал очевидных опасений: ни леших, ни лесовок, ни волкодлаков, ни прочей мистической гадости. Лес, как лес… Это прям сильно настораживало. У Макса так вообще развилась бешеная паранойя. Он каждый раз, стоило мне отлучится в кустики, встречал меня святой водой в лицо (вы думаю, представляете, что это не помогало поддерживать мир в нашей команде).
– Как твоя рука? – примирительно спросила я, ведь хоть один из нас должен вести себя, как взрослый.
– Не надо меня жалеть!
– Я спросила просто так. Потому что волнуюсь за тебя, придурок.
– Нормально рука. Татуировка пульсирует. Но не сильно, – сбавил он тон. Можно считать, что тоже ответил примирительно.
Мы перелезли через большое, лежащее на земле дерево и огляделись. Лес, деревья и беспросветный тупик. Дурацкая деревня колдунов! Не могли ее где-нибудь по ближе поставить?
Вижу немой вопрос в ваших глазах, потому предлагаю на секундочку оставить двух ругающихся туристов на пути к встрече с проблемами мирового масштаба (я не шучу, если б знала к чему это приведет, бежала бы домой и заперлась в спальне с запасом сухпойка на десять лет), и вернемся немного назад во времени.
Я, Макс и Рина, вырвавшись с магической исследовательской базы, поехали прямиком в Новосибирск. Ну да, вы будите абсолютно правы предположив, что Макс настаивал на том, что бы сразу отправится в деревню, координаты которой он каким-то чудом нашел в кабинете одного магического засранца.
Но вы знаете, я могу быть убедительна.
– Нам нужно подготовится. И отвести Рину, – сказала я ему, и хотя Макс был недоволен, он согласился, что нам следует пополнить запасы и найти безопасное место для молодой ведьмочки. Рину, как вы можете догадаться, оставлять одну мы не собирались (мало ли еще куда вляпается) и потому поселили ее в нашем доме. Виктор Петрович сначала не понял к чему такие сложности, но потом нашел Рину крайне интересной собеседницей. Мы понадеялись, что они смогут друг с другом ужиться, пока мы мотаемся в проклятую деревню.
Первые пару дней Рина возражала против такого поворота событий и рвалась в бой, ведь ей стало получше, но столкнувшись с нашей обоюдной позиции сдалась. Когда мы со Стужевым объединяемся, то выиграть у нас спор просто не возможно. Виктор Петрович отчасти был прав, когда утверждал, что наша пара самая страшная головная боль для чудовищ. Говорил он это, когда нам было четырнадцать (мне) и шестнадцать (Макс) лет. Рина координировала наши действия вместе с Виктором Переточим по спутниковому телефону, а мы координировали ее место нахождение. Правда ее советы носили больше абстрактный характер, но по крайне мере, она нас поддерживала морально.
В Новосибирске мы пробыли чуть меньше недели и определив маршрут к нужной долготе и широте, отправились в путь. Правда, все время в городе, мне пришлось объяснять Максу, что как бы он не хотел, я все равно пойду с ним. И плевать мне на его сугубо важное мнение. Вспышки агрессии не способствовали конструктивному диалогу.
В этом и заключалась наша главная проблема – у Макса начало рвать крышу. Не думайте, что мы благополучно забыли о его татуировке, которая по его же словам, пульсировала и шевелилась под кожей. Виктор Петрович битый час рассматривал эту метку тьмы в лупу, но ничего определенного сказать не смог.
– Какое-то заклятие, – в итоге изрек он. – Может быть все, что угодно.
Из полевых испытаний мы выяснили, что эта пакость боится святой воды и пепла рябины (шипит и пахнет паленым мясом, Стужев красочно матерится), серебра (рисунок начинает извиваться, уходя от соприкосновения, Стужев опять же не в восторге), чертополоха (татушка застывает, но Стужев теряет сознание и очень долго не приходит в себя). На пепел рябины сам Макс, (другими, не мечеными частями своего организма) не реагирует никак. Крест тоже берет в руки спокойно.
Странная дрянь не причиняла Максу существенных проблем, кроме дискомфорта. Но по крайне мере, татуировка не стала разрастаться дальше по туловищу, а то я и такой исход не исключала. Стужев говорил, что и дискомфорт не постоянный, проходящий, но непонятно с чем связано его появление.
Меня же волновали участившиеся за это время вспышки ярости. Посторонние люди определено попадали в зону поражения. Рина пару раз плакала у меня в комнате, когда Макс что-то особенно желчное ей говорил. С Виктором Петровичем он держался прохладно, но по большей части, не агрессивно. Со мной спорол, злился, ерничал – все как обычно. Иногда Макс переходил грань, но я понимала, что он старался себя сдерживать, просто не всегда это выходило. У него внутри скопилось куда больше ярости, обиды и злости, а то, что мы сейчас наблюдаем, лишь крохотные ручейки, которые прорывают плотину самоконтроля, спасибо татуировке. Я боялась даже представить, что случится, когда эта плотина развалится. Еще большую тревогу вызывало, что мы не знаем, как ему помочь, сам же Макс не видел ровным счетом ни каких проблем. Его полностью захватила идея отправиться на поиски деревни колдунов и пока он был занят планированием, то вел себя практически нормально. Он очень тщательно готовился к этой поездке, даже приобрел себе новый рюкзак (не спрашивайте, я к этой вещи даже подходить не буду, за избежанием конфуза).
И еще не мало важное обстоятельство, после первых пары дней, когда мой напарник позволил нам изучить татуировку во всех ракурсах и испробовать на ней все известные способы снятия заклятий, Макс стал очень сильно злится, когда мы просто заговаривали о его метки. Он не хотел с ней ничего делать, не хотел обсуждать свое самочувствие и всячески саботировал поиски информации об этой штуке. Я и Виктор Петрович три дня решали, как лучше поступить и в конце концов согласились, что стоит поддержать Макса в его идеи отыскать проклятую деревню. Пока я вместе с ним лазаю по лесам, Виктор Петрович задействует все свои связи и возможно, отыщет выход. Если же нет, то я надеялась воспользоваться найденным в деревни колдунов средством и сторговаться с ковеном. Знаю-знаю, сделки с ними не самая разумная идея, но другого плана у меня не было.
Меня радовало, что большую часть нашего лесного похода Стужев вел себя почти спокойно. Это давало надежду на возможное исцеления.
– Может быть привал? – робко спросила я, ожидая очередного «остроумного» ответа. Сегодня с утра Макс был взбешен сильнее, чем ранние. Но мы шли без перерыва уже пол дня.
– Давай, – миролюбиво взмахнул он. – Поищем поляну, что ли…
Лесное многозвучие прорезал сдавленный скулеж. Потом ругань.
– Кажется, привал откладываем, – Стужев вскинул пистолет и прицелился туда откуда шли звуки. Я тоже полезла за оружием. Кинжал был примотан к моему поясу, а вот пистолет лежал в сумке, найти его нужно было раньше… – Ты не торопись, расслабься, я уверен, любая нечисть войдет в твое положение и подождет пока ты разберешься в своих залежах барахла.
– А ты что уже разобрал свой рюкзак? – не осталась я в долгу.
– Я кобуру ношу.
– Какой ты умничка!
– Всегда удивлялся, сколько в такой тоненькой девочке умещается ядовитого сарказма, – звуки приближались к нам, теперь стало понятно, что они доносились из самой темной части лес. Откуда ж еще.
– Сарказм не может быть ядовитым, только ирония, гений.
– Твой комментарий так кстати, что я уверен, любой монстр, решивший на нас поохотится, тут же умрет на месте от интоксикации занудством.
– Ну почему же так жестко? Думаю, он умрет от смеха. После того, как надорвет живот от твоих шуточек.
Из темной чащи к нам приближалось что-то. Жуткий темный силуэт с двумя головами, толстым, тяжелым туловищем, передвигаясь на трех ногах, и кажется, он прихрамывал. Руки, правда для такой внушительной махины, были коротковаты, и всего две. Я никак не могла различить, что это за вид нежити. Существо двигалось медленно, но целенаправленно, хотя нас оно пока не заметило, мы же тоже не на солнечной полянке стояли. У одной из голов блеснули два злобных глаза-огонька.
– Если бы юмором или занудством можно было приструнить нечисть, то мир бы обошелся без Стражи… Но я что-то такого чуда не припомню, – сосредоточено сказал Макс.
– Я тоже, – прошлепала я, радуясь, что все же смогла найти пистолет. – Если что, надо этого красавца на опыт Виктору Петровичу утащить.
– И тащить, как я понимаю, его собираешься ты, – хмуро ответил Стужев. – В какую часть стрелять-то. Оно вообще пуль боится?
– В крайнем случаи всегда можно… – я хотела сказать, что у нас есть еще средства, а на крайняк моя магия, но договорить мне не дал оживший телефон.
– Дети, почасовой созвон. Вы чего молчите? – Виктор Петрович всегда вовремя. Существо замерло на месте.
– Эй, вы кто? – раздался вполне человеческий голос. – Не подскажете, где здесь тропинка. Мы заблудились.
– Эм… – мы озадаченно посмотрели друг на друга и я, как наименее с виду опасный человек, сказала:
– Мы картографы, а до тропинки вам далеко…
Монстр доковылял к нам и мы увидели, что это не мистическое чудовище, а два обычных парня. Один поддерживал второго закинув его руку себе через шею. Тот, что носил очки, не мог самостоятельно передвигаться, был болезненно белым, с мутным карим взглядом и русыми волосам. Его правая нога истекала кровью, уже успев пропитать ей разорванную штанину. Второй парень, который нес пострадавшего, был покрупнее, брюнет, глаза – серые, а на коже проступал золотистый загар.
Парней звали Слава и Даня. Они оказались братьями, которых родители отправили помогать бабушке в деревню Смолово. Даня, он был ранен, учился в университете на программирование, Слава только готовился поступать, в этом году закончив школу. В деревню повадился ходить медведь, задирал скот, но на прошлой недели убил пастуха. Решили всей деревней по очереди присматривать за скотиной. Но бабушкина корова, каким-то чудом сбежал. Парни увидели деловую пятую точку, свободно гуляющей коровы и кинулись за ней. Она зачем-то в лес побежала. Братья почти ее догнали, да только Даня по пути угодил в капкан.
– Нда уж… – проговорила, я когда мы вместе стали осматривать его ногу. Я подозревала, что капкан ему кость раздробил. Как ее собирать теперь, ума не приложу. Хотя я не хирург, а всего лишь психиатр, но ногу нужно зафиксировать. – Вы как капкан-то раскрыть сумели?
– Меня дед научил, когда еще жив был. Он охотиться очень любил, меня в детстве с собой часто брал, дома показывал, как их раскрывать. Если что случится, – пояснил Слава.
– Ясненько, – кивнул Макс, после чего забрал у меня телефон и стал советоваться с Виктором Петровичем.
– Ну хоть убей, деревня эта на юг в сорока километрах от вас. Не могли они тут оказаться, если шли всего пару часов.
– Аномальное место? – предложила я, когда стала фиксировать ногу пострадавшего, приматывая к ней палку и бинт. А после дала человеку обезболивающие (аптечку я основательно пополнила, при плохом раскладе, мы сможем продержаться несколько суток со среднетяжолыми ранениями, даже если по загадочным обстоятельствам переместимся в космос).
– Наверное да, искривления пространства-времени… – связь стала сбоить. Пошли помехи. Виктор Петрович еще что-то говорил, но до нас долетали лишь неясные обрывки.
– Дурацкая штуковина! – Стужев вновь состроил свою яростную гримасу и хлопнул по телефону кулаком.
– Осторожней! Не сломай, придуро… – Я хотела сказать «придурок» и досчитать до десяти сконцентрировав взгляд на нейтральном предмете в лесной чаще, но вместо этого уставилась прямо в незнакомые бешеные глаза. Пока парни бродили по лесу в поисках тропинки, за ними тянулся кровавый след из раны Дани. Видимо, по нему нас и нашло тяжело пыхтящие существо с двумя внимательными медвежьими глазами.
?
Медведь, с необычным для этого вида млекопитающих ревом, выпрыгнул из-за деревьев.
– Совесть?
– Я ее разве терял?
– А она у тебя разве есть?
– Сказала девушка, уехавшая на четыре года в Питер.
– Сказал парень, оставивший напарницу один на один с ковеном. А еще и сделку заключивший с ведомой.
– Короче. Я знаю, где деревня колдунов и мы туда едем прямо сейчас, – он вдруг поморщился и заерзал, отвлекший от управления и машина чуть не улетела в кювет.
– Стужев!
– Рука, – простонала Рина. Ее руки, кстати, стали заживать. Я не совсем поняла, что она пытается сказать. – Макс…
– Показывай! – я перелезла на переднее сидение, оставив Рину отдыхать. Макс притормозил, проворчав о том, что за нами может идти погоня. Но когда я потребовала еще раз, он послушно задрал рукав рубашки. На его руке чуть ниже локтя располагалась татуировка в виде затмения, из центра которой тянулась и извивалась темная полозка, напоминающая змею. Меня напугала не сама татуировка, а то, что вокруг нее почернели капилляры.
?
Часть пятнадцатая. Деревня колдунов
Глава 1
Если в лесу и был кто-то помимо нас, то давно убежал, спасая свое психическое здоровье. Потому что говорить с Максом в последнее время – невозможно!
– Потому что ты ко мне придираешься! – бросил он через плече, идя вперед и продираясь сквозь естественные препятствия.
– Я вполне обосновано беспокоюсь. Ты чуть не прибил того несчастного кассира.
– Нефиг было называть меня идиотом.
– Он сказал, что ситуация идиотская, – справедливо возмутилась я. На кассе нам не пробили походное снаряжение из-за сбоя в работе интернета. Мы к тому времени устали, потому что объездили уже семь магазинов и везде (везде! даже в продуктовом), кассы отказывались выполнять свои прямые обязанности. Что это было, мы понять не могли и оба являлись не самыми приятными собеседниками. А Макс чуть не прибил парня, который сказал, что ничего нам не продаст, потому что мы сломали ему кассу, и он хочет за нее денег, за эту идиотскую ситуацию. Учитывая, что до кассы мы не дотрагивались, было не понятно с чего он сделала такой вывод, но Стужев не стал вдаваться в полемику и мы чудом избежали разборок с полицией. Но вот состояние Максима меня серьезно волновало, это была не единственная его вспышка агрессии и с каждым днем они становились все чаще и сильнее.
– Дети, хватит ругаться, – раздался голос из прикрепленного к моему поясу телефону. Виктор Петрович сейчас находился в Новосибирске, в нашем доме, а разговаривали мы с ним по такому большому спутниковому телефону, который, по задумке, должен был ловить сигнал в любом месте мира. Виктор Петрович одолжил эти штуковины у одного своего знакомого, но подробности нам сообщать отказался. Телефоны следовало вернуть целыми и желательно работающими, так что одну трубку доверили мне. Вторая осталась дома.
Макс после этого решения отпинал наш забор во дворе. Его реакции стали слишком острыми и разрушительными, по тому мы и оказались тут.
– Мы не ругаемся, мы ведем светскую беседу, – так же угрюмо ответил отцу Макс. – Что там по карте?
– Максим, исходя из предоставленных тобой сведений…
– Мы близко или нет?
– Скорее нет, чем да.
– Это как понять?
– Я же не знаю, где вы конкретно.
Последний опознавательный знак, сообщающий о водоохранной зоне, мы прошли вчера. В общей сложности мы провели в лесу уже три дня. Шли вперед и шли. Закусанные комарами-людоедами, злые, нагруженные провиантом и всякого рода полезными штуковинами для борьбы с нечистью.
Лес, к слову, не внушал очевидных опасений: ни леших, ни лесовок, ни волкодлаков, ни прочей мистической гадости. Лес, как лес… Это прям сильно настораживало. У Макса так вообще развилась бешеная паранойя. Он каждый раз, стоило мне отлучится в кустики, встречал меня святой водой в лицо (вы думаю, представляете, что это не помогало поддерживать мир в нашей команде).
– Как твоя рука? – примирительно спросила я, ведь хоть один из нас должен вести себя, как взрослый.
– Не надо меня жалеть!
– Я спросила просто так. Потому что волнуюсь за тебя, придурок.
– Нормально рука. Татуировка пульсирует. Но не сильно, – сбавил он тон. Можно считать, что тоже ответил примирительно.
Мы перелезли через большое, лежащее на земле дерево и огляделись. Лес, деревья и беспросветный тупик. Дурацкая деревня колдунов! Не могли ее где-нибудь по ближе поставить?
Вижу немой вопрос в ваших глазах, потому предлагаю на секундочку оставить двух ругающихся туристов на пути к встрече с проблемами мирового масштаба (я не шучу, если б знала к чему это приведет, бежала бы домой и заперлась в спальне с запасом сухпойка на десять лет), и вернемся немного назад во времени.
Я, Макс и Рина, вырвавшись с магической исследовательской базы, поехали прямиком в Новосибирск. Ну да, вы будите абсолютно правы предположив, что Макс настаивал на том, что бы сразу отправится в деревню, координаты которой он каким-то чудом нашел в кабинете одного магического засранца.
Но вы знаете, я могу быть убедительна.
– Нам нужно подготовится. И отвести Рину, – сказала я ему, и хотя Макс был недоволен, он согласился, что нам следует пополнить запасы и найти безопасное место для молодой ведьмочки. Рину, как вы можете догадаться, оставлять одну мы не собирались (мало ли еще куда вляпается) и потому поселили ее в нашем доме. Виктор Петрович сначала не понял к чему такие сложности, но потом нашел Рину крайне интересной собеседницей. Мы понадеялись, что они смогут друг с другом ужиться, пока мы мотаемся в проклятую деревню.
Первые пару дней Рина возражала против такого поворота событий и рвалась в бой, ведь ей стало получше, но столкнувшись с нашей обоюдной позиции сдалась. Когда мы со Стужевым объединяемся, то выиграть у нас спор просто не возможно. Виктор Петрович отчасти был прав, когда утверждал, что наша пара самая страшная головная боль для чудовищ. Говорил он это, когда нам было четырнадцать (мне) и шестнадцать (Макс) лет. Рина координировала наши действия вместе с Виктором Переточим по спутниковому телефону, а мы координировали ее место нахождение. Правда ее советы носили больше абстрактный характер, но по крайне мере, она нас поддерживала морально.
В Новосибирске мы пробыли чуть меньше недели и определив маршрут к нужной долготе и широте, отправились в путь. Правда, все время в городе, мне пришлось объяснять Максу, что как бы он не хотел, я все равно пойду с ним. И плевать мне на его сугубо важное мнение. Вспышки агрессии не способствовали конструктивному диалогу.
В этом и заключалась наша главная проблема – у Макса начало рвать крышу. Не думайте, что мы благополучно забыли о его татуировке, которая по его же словам, пульсировала и шевелилась под кожей. Виктор Петрович битый час рассматривал эту метку тьмы в лупу, но ничего определенного сказать не смог.
– Какое-то заклятие, – в итоге изрек он. – Может быть все, что угодно.
Из полевых испытаний мы выяснили, что эта пакость боится святой воды и пепла рябины (шипит и пахнет паленым мясом, Стужев красочно матерится), серебра (рисунок начинает извиваться, уходя от соприкосновения, Стужев опять же не в восторге), чертополоха (татушка застывает, но Стужев теряет сознание и очень долго не приходит в себя). На пепел рябины сам Макс, (другими, не мечеными частями своего организма) не реагирует никак. Крест тоже берет в руки спокойно.
Странная дрянь не причиняла Максу существенных проблем, кроме дискомфорта. Но по крайне мере, татуировка не стала разрастаться дальше по туловищу, а то я и такой исход не исключала. Стужев говорил, что и дискомфорт не постоянный, проходящий, но непонятно с чем связано его появление.
Меня же волновали участившиеся за это время вспышки ярости. Посторонние люди определено попадали в зону поражения. Рина пару раз плакала у меня в комнате, когда Макс что-то особенно желчное ей говорил. С Виктором Петровичем он держался прохладно, но по большей части, не агрессивно. Со мной спорол, злился, ерничал – все как обычно. Иногда Макс переходил грань, но я понимала, что он старался себя сдерживать, просто не всегда это выходило. У него внутри скопилось куда больше ярости, обиды и злости, а то, что мы сейчас наблюдаем, лишь крохотные ручейки, которые прорывают плотину самоконтроля, спасибо татуировке. Я боялась даже представить, что случится, когда эта плотина развалится. Еще большую тревогу вызывало, что мы не знаем, как ему помочь, сам же Макс не видел ровным счетом ни каких проблем. Его полностью захватила идея отправиться на поиски деревни колдунов и пока он был занят планированием, то вел себя практически нормально. Он очень тщательно готовился к этой поездке, даже приобрел себе новый рюкзак (не спрашивайте, я к этой вещи даже подходить не буду, за избежанием конфуза).
И еще не мало важное обстоятельство, после первых пары дней, когда мой напарник позволил нам изучить татуировку во всех ракурсах и испробовать на ней все известные способы снятия заклятий, Макс стал очень сильно злится, когда мы просто заговаривали о его метки. Он не хотел с ней ничего делать, не хотел обсуждать свое самочувствие и всячески саботировал поиски информации об этой штуке. Я и Виктор Петрович три дня решали, как лучше поступить и в конце концов согласились, что стоит поддержать Макса в его идеи отыскать проклятую деревню. Пока я вместе с ним лазаю по лесам, Виктор Петрович задействует все свои связи и возможно, отыщет выход. Если же нет, то я надеялась воспользоваться найденным в деревни колдунов средством и сторговаться с ковеном. Знаю-знаю, сделки с ними не самая разумная идея, но другого плана у меня не было.
Меня радовало, что большую часть нашего лесного похода Стужев вел себя почти спокойно. Это давало надежду на возможное исцеления.
– Может быть привал? – робко спросила я, ожидая очередного «остроумного» ответа. Сегодня с утра Макс был взбешен сильнее, чем ранние. Но мы шли без перерыва уже пол дня.
– Давай, – миролюбиво взмахнул он. – Поищем поляну, что ли…
Лесное многозвучие прорезал сдавленный скулеж. Потом ругань.
– Кажется, привал откладываем, – Стужев вскинул пистолет и прицелился туда откуда шли звуки. Я тоже полезла за оружием. Кинжал был примотан к моему поясу, а вот пистолет лежал в сумке, найти его нужно было раньше… – Ты не торопись, расслабься, я уверен, любая нечисть войдет в твое положение и подождет пока ты разберешься в своих залежах барахла.
– А ты что уже разобрал свой рюкзак? – не осталась я в долгу.
– Я кобуру ношу.
– Какой ты умничка!
– Всегда удивлялся, сколько в такой тоненькой девочке умещается ядовитого сарказма, – звуки приближались к нам, теперь стало понятно, что они доносились из самой темной части лес. Откуда ж еще.
– Сарказм не может быть ядовитым, только ирония, гений.
– Твой комментарий так кстати, что я уверен, любой монстр, решивший на нас поохотится, тут же умрет на месте от интоксикации занудством.
– Ну почему же так жестко? Думаю, он умрет от смеха. После того, как надорвет живот от твоих шуточек.
Из темной чащи к нам приближалось что-то. Жуткий темный силуэт с двумя головами, толстым, тяжелым туловищем, передвигаясь на трех ногах, и кажется, он прихрамывал. Руки, правда для такой внушительной махины, были коротковаты, и всего две. Я никак не могла различить, что это за вид нежити. Существо двигалось медленно, но целенаправленно, хотя нас оно пока не заметило, мы же тоже не на солнечной полянке стояли. У одной из голов блеснули два злобных глаза-огонька.
– Если бы юмором или занудством можно было приструнить нечисть, то мир бы обошелся без Стражи… Но я что-то такого чуда не припомню, – сосредоточено сказал Макс.
– Я тоже, – прошлепала я, радуясь, что все же смогла найти пистолет. – Если что, надо этого красавца на опыт Виктору Петровичу утащить.
– И тащить, как я понимаю, его собираешься ты, – хмуро ответил Стужев. – В какую часть стрелять-то. Оно вообще пуль боится?
– В крайнем случаи всегда можно… – я хотела сказать, что у нас есть еще средства, а на крайняк моя магия, но договорить мне не дал оживший телефон.
– Дети, почасовой созвон. Вы чего молчите? – Виктор Петрович всегда вовремя. Существо замерло на месте.
– Эй, вы кто? – раздался вполне человеческий голос. – Не подскажете, где здесь тропинка. Мы заблудились.
– Эм… – мы озадаченно посмотрели друг на друга и я, как наименее с виду опасный человек, сказала:
– Мы картографы, а до тропинки вам далеко…
Монстр доковылял к нам и мы увидели, что это не мистическое чудовище, а два обычных парня. Один поддерживал второго закинув его руку себе через шею. Тот, что носил очки, не мог самостоятельно передвигаться, был болезненно белым, с мутным карим взглядом и русыми волосам. Его правая нога истекала кровью, уже успев пропитать ей разорванную штанину. Второй парень, который нес пострадавшего, был покрупнее, брюнет, глаза – серые, а на коже проступал золотистый загар.
Парней звали Слава и Даня. Они оказались братьями, которых родители отправили помогать бабушке в деревню Смолово. Даня, он был ранен, учился в университете на программирование, Слава только готовился поступать, в этом году закончив школу. В деревню повадился ходить медведь, задирал скот, но на прошлой недели убил пастуха. Решили всей деревней по очереди присматривать за скотиной. Но бабушкина корова, каким-то чудом сбежал. Парни увидели деловую пятую точку, свободно гуляющей коровы и кинулись за ней. Она зачем-то в лес побежала. Братья почти ее догнали, да только Даня по пути угодил в капкан.
– Нда уж… – проговорила, я когда мы вместе стали осматривать его ногу. Я подозревала, что капкан ему кость раздробил. Как ее собирать теперь, ума не приложу. Хотя я не хирург, а всего лишь психиатр, но ногу нужно зафиксировать. – Вы как капкан-то раскрыть сумели?
– Меня дед научил, когда еще жив был. Он охотиться очень любил, меня в детстве с собой часто брал, дома показывал, как их раскрывать. Если что случится, – пояснил Слава.
– Ясненько, – кивнул Макс, после чего забрал у меня телефон и стал советоваться с Виктором Петровичем.
– Ну хоть убей, деревня эта на юг в сорока километрах от вас. Не могли они тут оказаться, если шли всего пару часов.
– Аномальное место? – предложила я, когда стала фиксировать ногу пострадавшего, приматывая к ней палку и бинт. А после дала человеку обезболивающие (аптечку я основательно пополнила, при плохом раскладе, мы сможем продержаться несколько суток со среднетяжолыми ранениями, даже если по загадочным обстоятельствам переместимся в космос).
– Наверное да, искривления пространства-времени… – связь стала сбоить. Пошли помехи. Виктор Петрович еще что-то говорил, но до нас долетали лишь неясные обрывки.
– Дурацкая штуковина! – Стужев вновь состроил свою яростную гримасу и хлопнул по телефону кулаком.
– Осторожней! Не сломай, придуро… – Я хотела сказать «придурок» и досчитать до десяти сконцентрировав взгляд на нейтральном предмете в лесной чаще, но вместо этого уставилась прямо в незнакомые бешеные глаза. Пока парни бродили по лесу в поисках тропинки, за ними тянулся кровавый след из раны Дани. Видимо, по нему нас и нашло тяжело пыхтящие существо с двумя внимательными медвежьими глазами.
Прода от 05.08.2025, 17:41
?
Глава 2
Медведь, с необычным для этого вида млекопитающих ревом, выпрыгнул из-за деревьев.
