– Стужев, Макс! Проснись, – попробовала я разбудить напарника, но он вообще никак не отреагировал. Я даже по щекам его похлопала слегка – никакого эффекта. Спит.
– Не старайся. Ведьмин час. Мы, тутошные, собрались да последние силы на сон заговорили. Все спят и тот оконный тоже пока не опасен. Идем, идем, надо отпустить заблудшую душу. А то неправильно, неправильно, – и дворовой быстренько просеменил в сторону калитки.
Я схватила свою сумку и пошла за ним, не забыв оставить Стужеву на хранение свой чокер. Вы, естественно, скажете, что идти за незнакомым магическим существом посреди темной ночи в деревне, где практикуется бесследное исчезновение людей – не самая разумная идея. Но во-первых, я Страж. Я ношу на себе кучу амулетов, я знаю, что делать, а дворовые (как и домовые), действительно, могут попакостить, но обычно зла людям не делают, если их не обижать.
И во-вторых, в моих жилах текла кровь настоящих ведьм, а сила, которую я уже продолжительное время ощущаю внутри себя, наверняка сможет послужить небольшой страховкой на непредвиденный случай. Хотя, я бы лучше избавилась от всех этих магических способностей, но не до хорошего сейчас...
А еще я очень хотела узнать, что конкретно происходит в этой жуткой деревеньке.
Дворовой провел меня по мрачной, темной улице. Ни в одном из домов не горел свет, хотя в некоторых еще жили люди. В ночном Новосибирске всегда где-нибудь да натыкаешься на святящиеся окошко, а здесь сплошной мрак. Целью нашей прогулки был небольшой домик на окраине деревни, тот самый, куда мы со Стужевым забрались днем. Где нашли печатную машинку.
– Дальше сама, – сказал дворовой, отворив мне ворота. – Времени немного будет, но ты ж из этих, из меченых, должна все управить.
И мой сопровождающий исчез. Даже не могу описать, как именно, вот он тут стоит, я на него смотрю и слушаю, потом раз – моргнула и осталась на улице в гордом одиночестве. Пришлось идти к двери в дом и стучать, та открылась со скрипом, но не с пугающим, а более… как сказать… с уместным, ожидаемым. Если бы старая дверь не скрипела, я бы испугалась больше.
Сени и кухня пустовали, а вот в спальне на кровати сидел мужчина. Тот самый, с фотографий. Он был довольно грустным и расплывчатым. Мужчина поднял на меня взгляд и я вдруг вспомнила, что уже видела его. Не на фото, а вот так, не знаю насколько тут уместно слово: «в живую». Когда утром я упала с дерева и мы возвращались с Максом в деревню, этот человек сидел на крылечке дома, а завидев нас, зашел внутрь и не закрыл за собой двери. Меня тогда это удивило.
– Здравствуйте, – сказала я, застыв в на пороге комнаты.
– Здравствуй, – ответил старик, внимательно меня рассматривая, не агрессивно, но заинтересованно. Меня поразило, что вместо черных провалов, на его лице находились нормальные человеческие глаза. Значит, он не использует темные силы, что бы задержаться в мире живых. – Меня Даниилом Никаноровичем звать.
– Саша.
– Знаю, – кивнул он. – Мне говорили, что ты из этих?
– А вы тоже? – не стала уточнять, кого он имел ввиду. Опять ковен, даже тут от них спасу нет!
– Нет, я про колдуна нашего местного. Антонов, такая фамилия. Даже имя его не вспомню теперь. Антонов и все. Так его и звали все, ну или знающим кликали.
– Это он тут всех похитил?
– Нет, что ты. Он, наоборот, помочь нам пытался. Тут история такая, да ты присядь, вон в углу стул, в ногах правды нет. Когда революция отгрохотала, колхозы появились, да комсомол. А у нас тут жил один, Лухин, скверный человек. Завистливый. Все как кому радость, так ходит темнее тучи, а как беда с кем приключится, так ярче солнца светится. Не любили его в деревне, ни семьи у него, ни родственников живых не осталось. Свою семью он не создал, никто не хотел с ним связываться. Все знали, что человек оторви и выбрось, вот он в город подался, на заработки. В комсомол там как-то вступил. Потом приехал, перед самой войной, – тяжело вздохнул мой собеседник. Мне было видно, что рассказ дается тяжело и я не решалась перебивать его вопросами. – Приехал, да и сказал всем, что он тут теперь власть, что без его ведома тут отныне ничто делать нельзя, да всем ему за дозволением идти нужно. Я тогда пацаном был. Но понимал уже кое-что. Он доносы только так строчил. Мог всю семью в лагеря отправить. Кто ему слово поперек скажет – не жилец, считай. Боялись его, ох как боялись. Да и когда к семье какой в дом он явится, там крики, плачь, но никто вмешиваться не рисковал. Знали, чем может кончится. Однажды он к Антоновым сунутся попытался, девка у них была красивая. Вот и задумал он черное дело. Да только дочка у Антоновых непростая была, она и брат от природы вещи всякие умели, но скрывали, как и мать их. Она все рассказывала, что сама из древнего, знатного рода. Да только, кто бабе поверит, лепечет и лепечет что, ну разбиралась в травах это да. Могла помочь кому, а однажды с соседкой они что-то по-бабски не поделили, так соседка эта, Глафирой, кажись кликали, а… Нет памяти на имена. Заболела соседка страшно. Так Антонова жена, потом у ее кровати сидела, вымаливала ей жизнь. Выжила соседка. Но в деревни нормально относились к Антоновым. Не было такого что б гнали, хоть и побаивались. Все равно добрая была баба. И дети у нее оба такие же. Девчонка-то с животными все больше пропадала, а старший парень как раз с войны вернулся домой на побывку, тогда третий год как раз шел. Вернулся аккурат на следующий день после события того, ему и пришлось за сестрой убирать да с соседями разговор держать. Лухин девку их приметил, а она от него все как-то ускользала. Уж как ей удавалось – не знаю, только он к ним в дом пришел. Девка завыла дурниной и на улицу кинулась. Никто ей на помощь идти не хотел. Да только все слышали, как она крикнула, когда он ее догнал: «Что б тебя собаки порвали»! А псов-то многие держали, так в ту ночь все они с цепей сорвись. После девочка плакала, прощение просила у хозяев, что животных пристрелить пришлось. Коль они человеческой крови попробовали. Крики Лухина в ту ночь тоже все слышали, только снова никто на подмогу не пошел.
– А девочка? – уточнила я. – Цела осталась ? Или он ее?
– Цела. Брат ее потом в город перевез, она там прижилась, выучилась, семьей обзавелась. Лухина тогда по всей округе собирали, собаки его кости аж в землю зарывали. А люди искали, брат искал больше всех. Всего и не нашли, хранили без головы, без еще костей каких-то. Но скажу правду, выдохнули люди, думали позади все. Только через некоторое время стали трупы щенков находить, задавленных. А в окна покойник Лухин стучаться стал. В избу-то мертвец зайти не может, а все равно страшно. И если, кто ночью выходил из дома, считай, с жизнь прощался.
– Почему вы тогда тут осталась? – удивилась я. Даниил Никанорович посмотрел на меня чуть снисходительно.
– Не беги впереди паровоза, милка. Остались, потому что Антонов, Леня, точно, Леня, вспомнил! – обрадовался он. – Леня назад приехал. В своем старом доме поселился. А через некоторое время пошел, гроб с останками Лухин выкопал и сжег. По-спокойней стало, только все равно что-то не так было. Парень говорил, что не все части тела тогда собрали. Вроде найти их надо.
– И где эти части, вы не знаете?
– Нет, но Леня нашел и как-то хитро успокоил труп, сказал, достать оторванные части никак нельзя, только силой сдержать, что мол срослись они: зло, плоть и природа.
– Загадочно…
– И все у нас хорошо было, насколько это возможно. Жили, женились, рождались, уезжали, приезжали. Пока месяц назад Антонова, колдуна нашего, не убили.
– Убили? Лухин вернулся?
– Лухин-то вернулся, но убил не он. Леня говорил, что долго еще прожить сможет, да только нашли его с шеей перерезанной возле дерева, того на пригорке, возле речки, откуда ты девонька утром упала. Тогда-то вернулся Лухин. Да не как покойник, а как монстр. Чудище. Стал по-одному нас забирать. А когда я последним остался, то сделку мне предложил, если я потомков обитавших здесь людей заманю, то он моих дочку и внуков не тронет. У меня ж два внука. Шалопаи, каких поискать. В меня, – он посмотрел на фотографию над кроватью. – Я согласился и напечатал телеграммы на машинке своей старой, я ее из города привез, мне приходилось туда на зарабоки ездить, в газете работал пятнадцать лет, а все к этой старой рухляди прикипел, даже домой забрал... Тогда-то память была ого-го у меня. Я все запомнил, а сейчас и мысли путаются и смерть лучше не сделала… Все забываю… Я отправил, по нашептанным мне адресам письма, а после Лухин и меня убил.
– Мне очень жаль… – прошептала я. Колдуну перерезали шею… Бывают ли в жизни совпадения? Но вообще, если это наш маньяк, то он должен был несчастного еще и за ноги повесить. А, потом разберемся, сначала насущная проблема.
– Не жалей. Ты ж знающая, ты его останови лучше. Раз нашего убили, ты останови… И скажи своему другу, что колдун наш не в обиде за вещь, что парень из его дома забрал. Только он и сам не смог найти то, что твой нареченный ищет. Пусть парень на свои силы надеется в битве с темными колдунами и злость свою усмирит, а коли даже если найдет нужное место, то в одиночку ни выживет...
Даниил Никанорович улыбнулся мне своей плутоватой улыбкой и я проснулась привалившись к плечу Стужева, как и в первый раз. Только теперь я проснулась от грохота и криков. Кто-то пробрался в дом Лизы и Гриши.
Макс дрых, как убитый, когда я постаралась его растолкать.
– Еще немного и пойдем, – сонно проговорил он.
Времени будить моего безответственного напарника не было и я, схватив свой кинжал из освещенной стали, забежала в дом. Гриша валялся у стены, надеюсь просто без сознания, а не мертвый. Проверить это я смогла лишь мельком, так как, судя по крикам и шуму основные действия происходили в спальне. Естественно, я бросилась туда. Там мне пришлось застать крайне необычную картину даже для Стража. Из разломанных стен струились корни и ветви крайне агрессивного растения, которые спеленали по рукам и ногам Лизу, тем самым обездвижив несчастную. Та извивалась и кричала, но странные отростки с неожиданной скоростью потащили свою жертву на улицу, проломив и без того в дырявой стене еще один проход.
– Да блин! – Я побежала за этим… существом и на ходу попыталась разрезать кинжалом оплетающие Лизу растение. Отростки стала шипеть и отлепляться от бедняжки, из разрезанной сердцевины закапал древесный сок. Но желаемого эффекта я, увы, не достигла, стоило перерезать один из силков, как на его месте появлялось три новых. Да еще и скорость, с которой Лизу утягивало в свои лапы непонятное чудовище, увеличилась, так что я не поспевала за ними даже бегом.
– Не бойся, я сейчас, – успела крикнуть я и со всех ног припустила за ней. Параллельно я соображала, чем можно было бы упокоить данный ландшафтный дизайн, что бы он более не нападал на людей. Как назло ни топора, ни керосина я с собой не взяла. Пули вряд ли будут уместны, тем более оружие осталось у бессовестно дрыхнущего Стужева. Кроме того, догадайтесь, где сейчас находится моя сумка со всеми запасами? Правильно, рядом со Стужевым. Во сне-то я ее взять не забыла, а вот когда проснулась по-настоящему схватила кинжал и побежала. Умница! И да, чокера на шее тоже не было... Хорошо хоть на мне осталась куртка Макса, в ее кармане я нашла полупустой пакетик с солью. Хотя, честно, даже не знаю сработали ли бы тут припасенные мной травы. Учитывая растительную природу нечисти.
Лиза, к тому времени, как я достигла центра всех бед – вяза на пригорке за деревней, уже потеряла сознание от страха, но шею ей пока не свернуло. Я кинула горстку соли в дерево, но ороговевшая кора была сухой и непроницаемой. Соль все же подействовала при попадании на корни, точнее не по всей их протяженности, а в месте, где я успела оставить порезы.
Дерево словно раскололось на двое и его левая часть стала поворачиваться ко мне. Перед моими глазами предстал страшный, противоестественный гибрид из трупа и дерева.
– Она моя, – раздались множественные шепотки. – Вы все мои.
– Размечтался, мутант! – соли у меня было до смешного мало, и я отчаянно искала выход из этого паноптикума, когда со всех сторон на меня стали нападать живые корни. Они резкими и стремительными движениями оплетались вокруг моих щиколоток, туго зафиксировались и больно дернули меня вниз. Я не удержалась и упала на землю.
– Не уйдешь, не уйдешь. Вы все мои… – глумился шепот призрака. Ну не совсем призрака.
Я пыталась разрезать путы, но еще несколько корней впились в мою руку и выбили из нее кинжал. Где-то со стороны домов вдруг раздался жуткий вой, а после одинокий лай какой-то собаки. Я предприняла попытку добраться до мешочка с солью, но полезла не в тот карман и обнаружила там зажигалку.
Оплетающие меня отростки мелко завибрировали, на секунду ослабив хватку, но я не успела воспользоваться моментом, зажигалка не хотела высекать искру, а вокруг моей шеи обвились толстые корни и нас с бесчувственной Лизой потащило к стволу дерева. Там, в его основании, шевелилось двусоставное лицо нежити. Оно открыло плотоядный рот, в ожидании очередной трапезы.
Ствол же шевелился на подобии живой плоти и ровно посередине вертикально расходился словно расплетающая коса, а после этого снова сплетался в единый организм. Пасть чудовища из части разных лиц – левая больше походившая на человеческое, а вот вторая явная иллюстрация нечисти из мистических романов.
Блин, я слишком поздно сообразила, в городах этих существ не встретишь! Я была уверена, что они передохли еще до войны, но гляди ж ты. И зря я подкалывала Макса (вообще, конечно, заслужил), что он не догадался с кем имеет дело. У нас тут был не просто упырь или призрак. Нет, это было бы слишком много для Атоса, но слишком мало для графа де Ля Фер. В смысле, простые Стражи с таким, наверное, никогда не сталкивались, но мы ж не простые! У нас тут симбиотическое образование. Два монстра в одном, получите, распишитесь, поплачьте…
Когда в мою шею стали впиваться острые, тонкие иглы, которые до этого прятались в корнях, а те в свою очередь, продолжали тянуть нас в разинутою пасть монстра – я испугалась. Иглы или зубы, или что это такое, выкачивали из меня кровь. Я отчаянно задергалась, все еще пытаясь высечь искру из мертвого устройства, но без особого успеха.
Да, знаю о чем вы подумали. Почему бы ей не применить магию, она ж умеет. Мы помним, вещница, все дела. Так вот, такая мысль тоже пришла в мою голову.
Я зажмурила глаза и отдала мысленный приказ сжечь эту сволочью. И…. ничего. Магия меня не слушалась. Она периодически появлялась, но большую часть времени тупо спала, реагируя только в самых экстренных ситуациях (хотя вот эта тогда какая?). Я громко выругалась. От боли стало темнеть в глазах.
Но откуда нивозьмись на дерево кинулась огромная черная собака. Она перекусила силки, из них потекла вязкая кровь, но животное освободило мне руку, в которой я до сих пор сжимала неработающее устройство и звонко залаяло, обнажив огромные волчьи зубы.
Еще и бешеной собачки мне тут не хватало! Хотя, признаюсь честно, адреналин с новой силой хлынул в кровь и я сжала руку вокруг зажигалки, та неожиданно загорелась. И я сумела поджечь несколько отростков. Огонь схватился мгновенно и сразу же направился к стволу, опоясывая дерево по дуге.
– Не старайся. Ведьмин час. Мы, тутошные, собрались да последние силы на сон заговорили. Все спят и тот оконный тоже пока не опасен. Идем, идем, надо отпустить заблудшую душу. А то неправильно, неправильно, – и дворовой быстренько просеменил в сторону калитки.
Я схватила свою сумку и пошла за ним, не забыв оставить Стужеву на хранение свой чокер. Вы, естественно, скажете, что идти за незнакомым магическим существом посреди темной ночи в деревне, где практикуется бесследное исчезновение людей – не самая разумная идея. Но во-первых, я Страж. Я ношу на себе кучу амулетов, я знаю, что делать, а дворовые (как и домовые), действительно, могут попакостить, но обычно зла людям не делают, если их не обижать.
И во-вторых, в моих жилах текла кровь настоящих ведьм, а сила, которую я уже продолжительное время ощущаю внутри себя, наверняка сможет послужить небольшой страховкой на непредвиденный случай. Хотя, я бы лучше избавилась от всех этих магических способностей, но не до хорошего сейчас...
А еще я очень хотела узнать, что конкретно происходит в этой жуткой деревеньке.
Дворовой провел меня по мрачной, темной улице. Ни в одном из домов не горел свет, хотя в некоторых еще жили люди. В ночном Новосибирске всегда где-нибудь да натыкаешься на святящиеся окошко, а здесь сплошной мрак. Целью нашей прогулки был небольшой домик на окраине деревни, тот самый, куда мы со Стужевым забрались днем. Где нашли печатную машинку.
– Дальше сама, – сказал дворовой, отворив мне ворота. – Времени немного будет, но ты ж из этих, из меченых, должна все управить.
И мой сопровождающий исчез. Даже не могу описать, как именно, вот он тут стоит, я на него смотрю и слушаю, потом раз – моргнула и осталась на улице в гордом одиночестве. Пришлось идти к двери в дом и стучать, та открылась со скрипом, но не с пугающим, а более… как сказать… с уместным, ожидаемым. Если бы старая дверь не скрипела, я бы испугалась больше.
Сени и кухня пустовали, а вот в спальне на кровати сидел мужчина. Тот самый, с фотографий. Он был довольно грустным и расплывчатым. Мужчина поднял на меня взгляд и я вдруг вспомнила, что уже видела его. Не на фото, а вот так, не знаю насколько тут уместно слово: «в живую». Когда утром я упала с дерева и мы возвращались с Максом в деревню, этот человек сидел на крылечке дома, а завидев нас, зашел внутрь и не закрыл за собой двери. Меня тогда это удивило.
– Здравствуйте, – сказала я, застыв в на пороге комнаты.
– Здравствуй, – ответил старик, внимательно меня рассматривая, не агрессивно, но заинтересованно. Меня поразило, что вместо черных провалов, на его лице находились нормальные человеческие глаза. Значит, он не использует темные силы, что бы задержаться в мире живых. – Меня Даниилом Никаноровичем звать.
– Саша.
– Знаю, – кивнул он. – Мне говорили, что ты из этих?
– А вы тоже? – не стала уточнять, кого он имел ввиду. Опять ковен, даже тут от них спасу нет!
– Нет, я про колдуна нашего местного. Антонов, такая фамилия. Даже имя его не вспомню теперь. Антонов и все. Так его и звали все, ну или знающим кликали.
– Это он тут всех похитил?
– Нет, что ты. Он, наоборот, помочь нам пытался. Тут история такая, да ты присядь, вон в углу стул, в ногах правды нет. Когда революция отгрохотала, колхозы появились, да комсомол. А у нас тут жил один, Лухин, скверный человек. Завистливый. Все как кому радость, так ходит темнее тучи, а как беда с кем приключится, так ярче солнца светится. Не любили его в деревне, ни семьи у него, ни родственников живых не осталось. Свою семью он не создал, никто не хотел с ним связываться. Все знали, что человек оторви и выбрось, вот он в город подался, на заработки. В комсомол там как-то вступил. Потом приехал, перед самой войной, – тяжело вздохнул мой собеседник. Мне было видно, что рассказ дается тяжело и я не решалась перебивать его вопросами. – Приехал, да и сказал всем, что он тут теперь власть, что без его ведома тут отныне ничто делать нельзя, да всем ему за дозволением идти нужно. Я тогда пацаном был. Но понимал уже кое-что. Он доносы только так строчил. Мог всю семью в лагеря отправить. Кто ему слово поперек скажет – не жилец, считай. Боялись его, ох как боялись. Да и когда к семье какой в дом он явится, там крики, плачь, но никто вмешиваться не рисковал. Знали, чем может кончится. Однажды он к Антоновым сунутся попытался, девка у них была красивая. Вот и задумал он черное дело. Да только дочка у Антоновых непростая была, она и брат от природы вещи всякие умели, но скрывали, как и мать их. Она все рассказывала, что сама из древнего, знатного рода. Да только, кто бабе поверит, лепечет и лепечет что, ну разбиралась в травах это да. Могла помочь кому, а однажды с соседкой они что-то по-бабски не поделили, так соседка эта, Глафирой, кажись кликали, а… Нет памяти на имена. Заболела соседка страшно. Так Антонова жена, потом у ее кровати сидела, вымаливала ей жизнь. Выжила соседка. Но в деревни нормально относились к Антоновым. Не было такого что б гнали, хоть и побаивались. Все равно добрая была баба. И дети у нее оба такие же. Девчонка-то с животными все больше пропадала, а старший парень как раз с войны вернулся домой на побывку, тогда третий год как раз шел. Вернулся аккурат на следующий день после события того, ему и пришлось за сестрой убирать да с соседями разговор держать. Лухин девку их приметил, а она от него все как-то ускользала. Уж как ей удавалось – не знаю, только он к ним в дом пришел. Девка завыла дурниной и на улицу кинулась. Никто ей на помощь идти не хотел. Да только все слышали, как она крикнула, когда он ее догнал: «Что б тебя собаки порвали»! А псов-то многие держали, так в ту ночь все они с цепей сорвись. После девочка плакала, прощение просила у хозяев, что животных пристрелить пришлось. Коль они человеческой крови попробовали. Крики Лухина в ту ночь тоже все слышали, только снова никто на подмогу не пошел.
– А девочка? – уточнила я. – Цела осталась ? Или он ее?
– Цела. Брат ее потом в город перевез, она там прижилась, выучилась, семьей обзавелась. Лухина тогда по всей округе собирали, собаки его кости аж в землю зарывали. А люди искали, брат искал больше всех. Всего и не нашли, хранили без головы, без еще костей каких-то. Но скажу правду, выдохнули люди, думали позади все. Только через некоторое время стали трупы щенков находить, задавленных. А в окна покойник Лухин стучаться стал. В избу-то мертвец зайти не может, а все равно страшно. И если, кто ночью выходил из дома, считай, с жизнь прощался.
– Почему вы тогда тут осталась? – удивилась я. Даниил Никанорович посмотрел на меня чуть снисходительно.
– Не беги впереди паровоза, милка. Остались, потому что Антонов, Леня, точно, Леня, вспомнил! – обрадовался он. – Леня назад приехал. В своем старом доме поселился. А через некоторое время пошел, гроб с останками Лухин выкопал и сжег. По-спокойней стало, только все равно что-то не так было. Парень говорил, что не все части тела тогда собрали. Вроде найти их надо.
– И где эти части, вы не знаете?
– Нет, но Леня нашел и как-то хитро успокоил труп, сказал, достать оторванные части никак нельзя, только силой сдержать, что мол срослись они: зло, плоть и природа.
– Загадочно…
– И все у нас хорошо было, насколько это возможно. Жили, женились, рождались, уезжали, приезжали. Пока месяц назад Антонова, колдуна нашего, не убили.
– Убили? Лухин вернулся?
– Лухин-то вернулся, но убил не он. Леня говорил, что долго еще прожить сможет, да только нашли его с шеей перерезанной возле дерева, того на пригорке, возле речки, откуда ты девонька утром упала. Тогда-то вернулся Лухин. Да не как покойник, а как монстр. Чудище. Стал по-одному нас забирать. А когда я последним остался, то сделку мне предложил, если я потомков обитавших здесь людей заманю, то он моих дочку и внуков не тронет. У меня ж два внука. Шалопаи, каких поискать. В меня, – он посмотрел на фотографию над кроватью. – Я согласился и напечатал телеграммы на машинке своей старой, я ее из города привез, мне приходилось туда на зарабоки ездить, в газете работал пятнадцать лет, а все к этой старой рухляди прикипел, даже домой забрал... Тогда-то память была ого-го у меня. Я все запомнил, а сейчас и мысли путаются и смерть лучше не сделала… Все забываю… Я отправил, по нашептанным мне адресам письма, а после Лухин и меня убил.
– Мне очень жаль… – прошептала я. Колдуну перерезали шею… Бывают ли в жизни совпадения? Но вообще, если это наш маньяк, то он должен был несчастного еще и за ноги повесить. А, потом разберемся, сначала насущная проблема.
– Не жалей. Ты ж знающая, ты его останови лучше. Раз нашего убили, ты останови… И скажи своему другу, что колдун наш не в обиде за вещь, что парень из его дома забрал. Только он и сам не смог найти то, что твой нареченный ищет. Пусть парень на свои силы надеется в битве с темными колдунами и злость свою усмирит, а коли даже если найдет нужное место, то в одиночку ни выживет...
Даниил Никанорович улыбнулся мне своей плутоватой улыбкой и я проснулась привалившись к плечу Стужева, как и в первый раз. Только теперь я проснулась от грохота и криков. Кто-то пробрался в дом Лизы и Гриши.
Глава 6
Макс дрых, как убитый, когда я постаралась его растолкать.
– Еще немного и пойдем, – сонно проговорил он.
Времени будить моего безответственного напарника не было и я, схватив свой кинжал из освещенной стали, забежала в дом. Гриша валялся у стены, надеюсь просто без сознания, а не мертвый. Проверить это я смогла лишь мельком, так как, судя по крикам и шуму основные действия происходили в спальне. Естественно, я бросилась туда. Там мне пришлось застать крайне необычную картину даже для Стража. Из разломанных стен струились корни и ветви крайне агрессивного растения, которые спеленали по рукам и ногам Лизу, тем самым обездвижив несчастную. Та извивалась и кричала, но странные отростки с неожиданной скоростью потащили свою жертву на улицу, проломив и без того в дырявой стене еще один проход.
– Да блин! – Я побежала за этим… существом и на ходу попыталась разрезать кинжалом оплетающие Лизу растение. Отростки стала шипеть и отлепляться от бедняжки, из разрезанной сердцевины закапал древесный сок. Но желаемого эффекта я, увы, не достигла, стоило перерезать один из силков, как на его месте появлялось три новых. Да еще и скорость, с которой Лизу утягивало в свои лапы непонятное чудовище, увеличилась, так что я не поспевала за ними даже бегом.
– Не бойся, я сейчас, – успела крикнуть я и со всех ног припустила за ней. Параллельно я соображала, чем можно было бы упокоить данный ландшафтный дизайн, что бы он более не нападал на людей. Как назло ни топора, ни керосина я с собой не взяла. Пули вряд ли будут уместны, тем более оружие осталось у бессовестно дрыхнущего Стужева. Кроме того, догадайтесь, где сейчас находится моя сумка со всеми запасами? Правильно, рядом со Стужевым. Во сне-то я ее взять не забыла, а вот когда проснулась по-настоящему схватила кинжал и побежала. Умница! И да, чокера на шее тоже не было... Хорошо хоть на мне осталась куртка Макса, в ее кармане я нашла полупустой пакетик с солью. Хотя, честно, даже не знаю сработали ли бы тут припасенные мной травы. Учитывая растительную природу нечисти.
Лиза, к тому времени, как я достигла центра всех бед – вяза на пригорке за деревней, уже потеряла сознание от страха, но шею ей пока не свернуло. Я кинула горстку соли в дерево, но ороговевшая кора была сухой и непроницаемой. Соль все же подействовала при попадании на корни, точнее не по всей их протяженности, а в месте, где я успела оставить порезы.
Дерево словно раскололось на двое и его левая часть стала поворачиваться ко мне. Перед моими глазами предстал страшный, противоестественный гибрид из трупа и дерева.
– Она моя, – раздались множественные шепотки. – Вы все мои.
– Размечтался, мутант! – соли у меня было до смешного мало, и я отчаянно искала выход из этого паноптикума, когда со всех сторон на меня стали нападать живые корни. Они резкими и стремительными движениями оплетались вокруг моих щиколоток, туго зафиксировались и больно дернули меня вниз. Я не удержалась и упала на землю.
– Не уйдешь, не уйдешь. Вы все мои… – глумился шепот призрака. Ну не совсем призрака.
Я пыталась разрезать путы, но еще несколько корней впились в мою руку и выбили из нее кинжал. Где-то со стороны домов вдруг раздался жуткий вой, а после одинокий лай какой-то собаки. Я предприняла попытку добраться до мешочка с солью, но полезла не в тот карман и обнаружила там зажигалку.
Оплетающие меня отростки мелко завибрировали, на секунду ослабив хватку, но я не успела воспользоваться моментом, зажигалка не хотела высекать искру, а вокруг моей шеи обвились толстые корни и нас с бесчувственной Лизой потащило к стволу дерева. Там, в его основании, шевелилось двусоставное лицо нежити. Оно открыло плотоядный рот, в ожидании очередной трапезы.
Ствол же шевелился на подобии живой плоти и ровно посередине вертикально расходился словно расплетающая коса, а после этого снова сплетался в единый организм. Пасть чудовища из части разных лиц – левая больше походившая на человеческое, а вот вторая явная иллюстрация нечисти из мистических романов.
Блин, я слишком поздно сообразила, в городах этих существ не встретишь! Я была уверена, что они передохли еще до войны, но гляди ж ты. И зря я подкалывала Макса (вообще, конечно, заслужил), что он не догадался с кем имеет дело. У нас тут был не просто упырь или призрак. Нет, это было бы слишком много для Атоса, но слишком мало для графа де Ля Фер. В смысле, простые Стражи с таким, наверное, никогда не сталкивались, но мы ж не простые! У нас тут симбиотическое образование. Два монстра в одном, получите, распишитесь, поплачьте…
Когда в мою шею стали впиваться острые, тонкие иглы, которые до этого прятались в корнях, а те в свою очередь, продолжали тянуть нас в разинутою пасть монстра – я испугалась. Иглы или зубы, или что это такое, выкачивали из меня кровь. Я отчаянно задергалась, все еще пытаясь высечь искру из мертвого устройства, но без особого успеха.
Да, знаю о чем вы подумали. Почему бы ей не применить магию, она ж умеет. Мы помним, вещница, все дела. Так вот, такая мысль тоже пришла в мою голову.
Я зажмурила глаза и отдала мысленный приказ сжечь эту сволочью. И…. ничего. Магия меня не слушалась. Она периодически появлялась, но большую часть времени тупо спала, реагируя только в самых экстренных ситуациях (хотя вот эта тогда какая?). Я громко выругалась. От боли стало темнеть в глазах.
Но откуда нивозьмись на дерево кинулась огромная черная собака. Она перекусила силки, из них потекла вязкая кровь, но животное освободило мне руку, в которой я до сих пор сжимала неработающее устройство и звонко залаяло, обнажив огромные волчьи зубы.
Еще и бешеной собачки мне тут не хватало! Хотя, признаюсь честно, адреналин с новой силой хлынул в кровь и я сжала руку вокруг зажигалки, та неожиданно загорелась. И я сумела поджечь несколько отростков. Огонь схватился мгновенно и сразу же направился к стволу, опоясывая дерево по дуге.
