Я её должен вообще-то к делу приложить, но тут до суда не дойдёт, поэтому можешь считать это моим подарком, — Мареш протянул ему запечатанный пакет. — Поразглядывай сам на досуге, ты видишь получше моего, Влад, подумай, что это и зачем.
— Спасибо, — Годяну спрятал его в сумку. — А что по телу? Одежде?
— В сущности, ничего, — честно признался Василе. — Я всё обыскал, никаких блокнотов, записок, бумажек, ничего. Только телефон, но и на карте памяти ничего, ни одной зацепки. Вскрытие ничего, о чём ты мог не знать, не обнаружило. Причина смерти — отравление, всё остальное было в норме.
— Вот как, — Влад задумчиво взялся за бокал. — Всё кажется простым, но вряд ли это так. Яд. В жизни бы не подумал, что кто-то ещё играет в такие игры, но, видно, я недооцениваю сильных мира сего, — он немного помолчал, решаясь. — Василе, я уезжаю искать ответы. Со мной творится кое-что и плохое, и хорошее одновременно, но я не знаю, к чему это приведёт и как долго продлится, а потому мне надо ехать. Я завтра возьму отпуск и улечу. Проследи, чтобы Петру не наделал глупостей. И Анка тоже, а то молодо и совсем зелено, сам знаешь. Когда-нибудь я точно вернусь, и мы снова посидим тут и поговорим, но не теперь. Теперь мне пора собирать камни и платить по счетам, у меня каждая секунда на счету. Не волнуйся обо мне, и Петру передай, чтобы не волновался.
— Просто не забудь, что человеческая жизнь короче, чем тебе кажется, — Василе понимающе кивнул и протянул ему руку. — Удачи, Влад.
Ход мыслей
— Влад, не кори себя, — Петру пододвинул к нему кружку с кофе. — Даже ты с твоей-то нечеловеческой реакцией не смог бы его прикрыть, пусть бы и заметил. Несчастный был обречён с самого начала, что уж. Славный был малый, этот… как его?
— Ян Мартелл, — Годяну уже в который раз повернул в руках значок с филином. Золото блестело на ярком полуденном солнце, проклятое окно было закрыто — в помещении вовсю работал старенький кондиционер.
— О, он дал тебе эту штуку? Чёрт, плохо так говорить, но славно, что убийство произошло не в мою смену, я её как раз сдал, — полицейский вздохнул и поднял глаза на Влада. Тот молчал, напряжённо сведя брови к переносице, тёмно-каштановые волосы падали ему на лицо, закрывая его глаза от внимательного взгляда друга.
— Прости, плохая шутка, — Петру встал и похлопал его по плечу. — Не вешай носа, Влад. Ты не виноват в случившемся, и воскресить этого малого уже не получится, разве что среди нас есть нек… нер…
— Некромант. Дочь перешла на фэнтези? — глухо спросил Годяну, не поднимая головы.
— Да, точно, ты прав. Анка бы одобрила такие знания. Того и гляди, напишет что-то, и будешь на полках видеть фамилию Морару у очередного… бестселлера, кажется. У неё определённо талант. Жена говорит, что её Бог благословил, я тоже не против, но как ей замуж-то выходить? В наших краях мужья не любят, когда жёны зарабатывают больше. Что скажешь? — Морару обернулся и выжидающе посмотрел на него. — Я беспокоюсь.
— Я думаю, у неё всё будет хорошо, — всё так же безразлично отозвался Влад, глядя в одну точку. — Петру, я хочу побыть один. Столько дел случалось разных, действительно ужасных, а это вдруг выбило меня из колеи, да что там! Это и делом-то не было. Я давно работаю, не замечал за собой сентиментальности, а тут такое. Не знаю, что со мной, — он говорил немного бессвязно, путаясь в собственных словах и теряя ход мыслей.
— Твоя правда, брат. Я, пожалуй, домой, вечером заходи, если хочешь. Парни вроде не планируют больше тебя допрашивать, теперь дело за патологоанатомом, ну да ты и сам знаешь. Бывай, — Морару подхватил сумку, термос, и через несколько минут в участке хлопнула дверь. Влад остался в кабинете совсем один. Он ещё с несколько минут сидел без движения, целиком погрузившись в воспоминания. Годяну рыскал по закоулкам собственного сознания, пытаясь найти хоть что-то, связанное с этим непонятным филином, хоть что-то, что бы не делало слова покойного Яна Мартелла полным бредом, но тщетно. Нигде не было и тени этой странной птицы. Более того, Влад не мог сказать, что когда-либо действительно интересовался науками в общем смысле этого слова — покуда он был мальчиком и юношей, у его родителей не было возможности отправить его учиться, а потом стало и вовсе не до этого. Годяну получил диплом не так давно — около пятидесяти лет назад, и это был его первый серьёзный вклад в собственное образование. Он никогда не был дураком, но и не сидел годами за книгами. Единственное исключение составляли криптография и прочие подобные вещи. И уж вряд ли он мог как-то соприкасаться с обществами вроде того, к которому принадлежал Мартелл.
— Чертовщина, — глубокомысленно, но уже более живо произнёс вампир, хлебнул уже остывший напиток, чуть не расплескав его по столу. Он редко пил и ел, ведь вампирам всегда доставало крови, чтобы насытиться, а вещи вроде шоколада или вина были скорее развлечением, смакованием, маленькой слабостью, нежели реальной потребностью. Слабостью Влада был именно кофе. Хороший чёрный кофе без молока или сливок, горячий и крайне ядрёный. То, что варили в участке, сильно отличалось от его истинного вкуса, но сейчас Годяну не жаловался — это действительно помогло ему немного расслабиться и привести в порядок сбившиеся мысли.
— Совы? Не знаешь, к чему это? — буднично спросил он у значка. — Да и надпись дурацкая. Цитесиан. Вот уж не могли придумать чего умнее. Жаль, что ты разговаривать не умеешь, плохой из тебя свидетель.
Влад встал, походил немного по кабинету, заложив руки в карманы, тень от серебряной цепочки на жилете плясала по белоснежным стенам, но вот сам вампир подобным не славился, и выходило довольно забавное зрелище — незамысловатый, но дорогой его сердцу аксессуар болтался будто сам по себе, и Годяну даже позволил себе улыбку, наблюдая за этим. Он бросил мимолётный взгляд на окно и вдруг задумался. Щель между рамой и стеклом была небольшая — сложно было попасть в неё с большого расстояния, разве что долго тренироваться, но вот в чём проблема — новые окна поставили лишь пару дней назад, раньше открыть этот ужас было целым приключением. Значит, чтобы так точно выстрелить и разорвать артерию, надо было подойти совсем уж близко, почти вплотную, наставить арбалет и только тогда стрелять. Что-то тут не сходилось, что-то было слишком странно, но Влад никак не мог понять, что. Он вновь сел за стол, посмотрел в прозрачное стекло, постарался воскресить в памяти события сегодняшнего утра. Так, они с Яном зашли в кабинет, сели, окно, видимо, было открыто ещё с вечера, а Петру не стал исправлять это досадное упущение — сэкономил на электроэнергии и не включил кондиционер, какой бережливый человек. Тогда, возможно, убийца мог изучить будущее место преступления ночью. Но откуда ему было знать о том, что Мартелла приведут сюда, и Влад посадит его именно так? В провидцев Годяну не верил, поэтому эту версию тут же отмёл. В таком случае, неизвестный следил за Мартеллом или каким-то образом узнал о его планах, что было крайне вероятно — учёный очень плохо маскировался и вряд ли заботился о таких вещах, как действительно хорошие тайники и надёжные пароли. Видно, это его и сгубило. Дальше всё было гораздо проще, но вот что настораживало вампира — он обладал поразительно хорошим слухом и реагировал на всё, даже будучи занятым совершенно другим. Сложно было не заметить и то, что пусть и на мгновение, но на него могла частично падать тень. Местное солнце палило нещадно и со всех сторон, стены здания были простыми и гладкими, встать так, чтобы намеренно не отбрасывать тени, было невозможно — они с Петру не раз это в шутку проверяли, развлекая Анку. Значит… нет, решительно невозможно. В Румынии было два вампира по-настоящему заинтересованных в этой жизни, и они старались не сталкиваться хотя бы из-за того, что были тёзками, а остальные либо не совались в столицу, либо сидели по родовым замкам и нью-йоркским небоскрёбам, Влад особо не расспрашивал. Про иностранных сородичей Годяну никогда не думал, да и не хотелось особо — он не знал их, идти на контакт по-своему боялся, будучи совершенно нежеланным гостем при большинстве европейских дворов. И всё же мысль была по-своему заманчива — ему, Владу Годяну, грозе преступников, перешёл дорогу его же соплеменник, причём таким гнусным образом — убил невинного человека. Конечно, такое было глупостью даже для вампира, который желает отомстить, а потому преступник преследовал не одну цель, но кто он? Кто его подослал? Что и зачем он делал, зачем ему Мартелл, и, наконец, главный вопрос: а кто, собственно, такой Ян Мартелл? Ничего из этого Влад не знал, а знать хотелось бы.
— Чертовщина, — снова повторил он. — Чертовщина. И почему вы все свалились на мою голову? Прав оказался Петру, накаркал я. Вот же напасть!
Но делать было нечего, теперь оставалось дождаться отчёт патологоанатома и просто внимательно рассмотреть то, что ему дал погибший, ещё раз. С этими мыслями Влад взял со спинки стула куртку, подхватил сумку, кинул во внутренний карман значок и быстрым шагом покинул кабинет, а затем и участок, благо, начальник, пожилой, но всё ещё бравый и крайне понимающий Войку Ионеску, отпустил его на сегодня ввиду произошедшего.
Годяну, насвистывая какую-то народную песенку, шёл по мостовой. Солнце светило всё ярче, это слегка напрягало, но Влад был достаточно стар, чтобы не получать ожогов. Пустота, скопившаяся в груди, почти исчезла — вампир не умел долго горевать по мёртвым, пусть и таким славным. Теперь его занимали уже совсем другие мысли — дело надо было раскрывать, а это требовало сил и внимания, поэтому тратить время на панихиды Годяну совсем не мог и, если по чести, не хотел — он достаточно этим занимался, будучи человеком.
Уже подходя к дому, он заметил, что что-то белеет на коврике перед дверью. Влад почти бегом добрался до порога и поднял с колючего ворса простой белый конверт без всяких подписей или знаков, незапечатанный. Он покрутил его в руках, настороженно хмурясь, затем быстро отпер замок, прошёл в дом, несколько раз повернул щеколду, прислонился спиной к прохладной стене и осторожно достал письмо.
Амстердам
Влад не брал с собой много вещей — вампирам не была необходима смена одежды так, как это было нужно людям. Многие его сородичи щеголяли новыми образами лишь для того, чтобы оказаться лучше соседа или просто поразвлечься, но не более. Годяну этого расточительства никогда не понимал и сам таким не занимался. Не то чтобы у него не было на это денег, но бережливый комиссар почти не тратился на что-то новое и модное, отдавая предпочтения кожаным курткам, простым рубашкам и джинсам. По чести сказать, он не особо любил выделяться или привлекать к себе внимание, так что привычка жить скромно вышла ему исключительно на руку.
Старый чемодан оказался заполнен лишь на четверть, и Годяну с некоторой радостью сгрузил туда две книги про шифры, которые сравнительно недавно купил, но так и не успел прочесть, значок и стрелу. Немного подумал и значок положил в сумку, вдруг предположив, что если за ним следят, то могут тем или иным образом вскрыть его багаж на таможне. Стрела была не так важна, образцы яда лежали между страниц, а сам металл, судя по отчёту, никаких подозрений не вызывал. Впрочем, он внутренне надеялся, что всё пройдёт без происшествий.
Жаль только, что в этой жизни надежда мало что решала.
Оставалось немного: взять отпуск, (благо, за несколько лет у Влада накопился с десяток месяцев свободного времени, которые теперь можно было благоразумно потратить), и поговорить напоследок с Петру, да что там поговорить, хотя бы перекинуться парой фраз на прощание. Слова Василе не давали Годяну покоя: вампир часто мучился тем, что его срок вечен, а время, отмеренное его друзьям, напротив, неумолимо утекает сквозь пальцы, как прохладная речная вода. Это было самой жестокой из шуток мироздания, но Влад понимал, что за всё хорошее надо расплачиваться.
Ранним утром он впервые за пятьдесят лет покинул дом так надолго. Годяну, конечно, не знал, сколько будет искать ответы, но чувствовал, что это затянется. Но иначе теперь поступить не представлялось возможным, он был в ответе перед Яном.
Дорога до участка далась на удивление легко, хотя Владу не хотелось расставаться с родным Бухарестом и любимой работой. Не то чтобы он питал к чему-то или кому-то уж слишком большую привязанность, но на душе было тяжело.
Петру на месте не оказалось — Влад и забыл, что у него сегодня заслуженный выходной после дежурства. На его месте сидел молодой стажёр, Александру, кажется, Годяну его толком не знал и знать особо не хотел. Он быстро настрочил Морару записку и попросил Александру её ему передать. Влад не любил подобных способов сказать «до свидания», но и будить уставшего друга не хотел.
— Влад? — Годяну только собрался свернуть к автобусной остановке, как увидел перед собой Анку.
— Он самый, — дочь лучшего друга он увидеть совершенно не ожидал, но что уж было делать.
— Влад, ты куда собрался? — Анка чертыхнулась, заправила за ухо непослушную чёрную прядь, нахмурилась. — Так дело не пойдёт, милейший, стой-ка.
— Слушаюсь, — спорить с ней Годяну не мог и не хотел, да и её негодование понимал. — Я уезжаю на некоторое время. У меня есть важное дело, которое никто иной завершить не сможет, понимаешь?
— Понимаю, что ты сбрендил, — фыркнула юная Морару. — Что творится? Ты не выезжал из Румынии очень и очень давно, — она подобрала наиболее деликатное слово, — а теперь вдруг срываешься без особой причины и почти сразу же после убийства. Что произошло?
— Тебе не полагается знать, мелкая ещё, — вполне беззлобно огрызнулся Влад, не желая открываться ей, всё-таки Анки его жизнь и прошлое совершенно не касались.
— Да ладно, я тебя отлично знаю, — парировала та, недовольно скрестив руки на груди.
— Или думаешь, что знаешь, — покачал головой Влад. — Нет, тебе правда не стоит ни о чём таком думать, это такие сложные вещи, что я и сам толком не понимаю, что творится, вот честно. Не бери в голову.
— Как хочешь. Но всё-таки ты не считай меня всего лишь школьницей и вредным подростком, я, может, ещё пригожусь тебе, — Анка как-то недовольно кривила тонкие губы. — Влад, ну правда ведь. Я ведь знаю, что ты вампир, — последнее слово она прошептала почти беззвучно, чтобы их никто не услышал.
— Анка, ради бога! Я понимаю, что современный мир предоставил людям твоего возраста книги о героических себе подобных, но здесь-то не текст за красивой обложкой, а реальная жизнь с такой мерзкой подноготной, что я бы врагу не пожелал её увидеть. Не пытайся помереть и лезть в пекло раньше времени, поверь мне, — Годяну растерянно покачал головой, пропустив её слова про собственную сущность мимо ушей; ему тяжело было от того, как она обиженно смотрит на него своими огромными зелёными глазами. — Анка…
— Да поняла, я поняла, — Морару тяжело вздохнула. — Приключение откладывается на неопределённый срок, а комиссар Годяну едет ловить страшных преступников в одиночестве.
— Спасибо, — Годяну спрятал его в сумку. — А что по телу? Одежде?
— В сущности, ничего, — честно признался Василе. — Я всё обыскал, никаких блокнотов, записок, бумажек, ничего. Только телефон, но и на карте памяти ничего, ни одной зацепки. Вскрытие ничего, о чём ты мог не знать, не обнаружило. Причина смерти — отравление, всё остальное было в норме.
— Вот как, — Влад задумчиво взялся за бокал. — Всё кажется простым, но вряд ли это так. Яд. В жизни бы не подумал, что кто-то ещё играет в такие игры, но, видно, я недооцениваю сильных мира сего, — он немного помолчал, решаясь. — Василе, я уезжаю искать ответы. Со мной творится кое-что и плохое, и хорошее одновременно, но я не знаю, к чему это приведёт и как долго продлится, а потому мне надо ехать. Я завтра возьму отпуск и улечу. Проследи, чтобы Петру не наделал глупостей. И Анка тоже, а то молодо и совсем зелено, сам знаешь. Когда-нибудь я точно вернусь, и мы снова посидим тут и поговорим, но не теперь. Теперь мне пора собирать камни и платить по счетам, у меня каждая секунда на счету. Не волнуйся обо мне, и Петру передай, чтобы не волновался.
— Просто не забудь, что человеческая жизнь короче, чем тебе кажется, — Василе понимающе кивнул и протянул ему руку. — Удачи, Влад.
Ход мыслей
— Влад, не кори себя, — Петру пододвинул к нему кружку с кофе. — Даже ты с твоей-то нечеловеческой реакцией не смог бы его прикрыть, пусть бы и заметил. Несчастный был обречён с самого начала, что уж. Славный был малый, этот… как его?
— Ян Мартелл, — Годяну уже в который раз повернул в руках значок с филином. Золото блестело на ярком полуденном солнце, проклятое окно было закрыто — в помещении вовсю работал старенький кондиционер.
— О, он дал тебе эту штуку? Чёрт, плохо так говорить, но славно, что убийство произошло не в мою смену, я её как раз сдал, — полицейский вздохнул и поднял глаза на Влада. Тот молчал, напряжённо сведя брови к переносице, тёмно-каштановые волосы падали ему на лицо, закрывая его глаза от внимательного взгляда друга.
— Прости, плохая шутка, — Петру встал и похлопал его по плечу. — Не вешай носа, Влад. Ты не виноват в случившемся, и воскресить этого малого уже не получится, разве что среди нас есть нек… нер…
— Некромант. Дочь перешла на фэнтези? — глухо спросил Годяну, не поднимая головы.
— Да, точно, ты прав. Анка бы одобрила такие знания. Того и гляди, напишет что-то, и будешь на полках видеть фамилию Морару у очередного… бестселлера, кажется. У неё определённо талант. Жена говорит, что её Бог благословил, я тоже не против, но как ей замуж-то выходить? В наших краях мужья не любят, когда жёны зарабатывают больше. Что скажешь? — Морару обернулся и выжидающе посмотрел на него. — Я беспокоюсь.
— Я думаю, у неё всё будет хорошо, — всё так же безразлично отозвался Влад, глядя в одну точку. — Петру, я хочу побыть один. Столько дел случалось разных, действительно ужасных, а это вдруг выбило меня из колеи, да что там! Это и делом-то не было. Я давно работаю, не замечал за собой сентиментальности, а тут такое. Не знаю, что со мной, — он говорил немного бессвязно, путаясь в собственных словах и теряя ход мыслей.
— Твоя правда, брат. Я, пожалуй, домой, вечером заходи, если хочешь. Парни вроде не планируют больше тебя допрашивать, теперь дело за патологоанатомом, ну да ты и сам знаешь. Бывай, — Морару подхватил сумку, термос, и через несколько минут в участке хлопнула дверь. Влад остался в кабинете совсем один. Он ещё с несколько минут сидел без движения, целиком погрузившись в воспоминания. Годяну рыскал по закоулкам собственного сознания, пытаясь найти хоть что-то, связанное с этим непонятным филином, хоть что-то, что бы не делало слова покойного Яна Мартелла полным бредом, но тщетно. Нигде не было и тени этой странной птицы. Более того, Влад не мог сказать, что когда-либо действительно интересовался науками в общем смысле этого слова — покуда он был мальчиком и юношей, у его родителей не было возможности отправить его учиться, а потом стало и вовсе не до этого. Годяну получил диплом не так давно — около пятидесяти лет назад, и это был его первый серьёзный вклад в собственное образование. Он никогда не был дураком, но и не сидел годами за книгами. Единственное исключение составляли криптография и прочие подобные вещи. И уж вряд ли он мог как-то соприкасаться с обществами вроде того, к которому принадлежал Мартелл.
— Чертовщина, — глубокомысленно, но уже более живо произнёс вампир, хлебнул уже остывший напиток, чуть не расплескав его по столу. Он редко пил и ел, ведь вампирам всегда доставало крови, чтобы насытиться, а вещи вроде шоколада или вина были скорее развлечением, смакованием, маленькой слабостью, нежели реальной потребностью. Слабостью Влада был именно кофе. Хороший чёрный кофе без молока или сливок, горячий и крайне ядрёный. То, что варили в участке, сильно отличалось от его истинного вкуса, но сейчас Годяну не жаловался — это действительно помогло ему немного расслабиться и привести в порядок сбившиеся мысли.
— Совы? Не знаешь, к чему это? — буднично спросил он у значка. — Да и надпись дурацкая. Цитесиан. Вот уж не могли придумать чего умнее. Жаль, что ты разговаривать не умеешь, плохой из тебя свидетель.
Влад встал, походил немного по кабинету, заложив руки в карманы, тень от серебряной цепочки на жилете плясала по белоснежным стенам, но вот сам вампир подобным не славился, и выходило довольно забавное зрелище — незамысловатый, но дорогой его сердцу аксессуар болтался будто сам по себе, и Годяну даже позволил себе улыбку, наблюдая за этим. Он бросил мимолётный взгляд на окно и вдруг задумался. Щель между рамой и стеклом была небольшая — сложно было попасть в неё с большого расстояния, разве что долго тренироваться, но вот в чём проблема — новые окна поставили лишь пару дней назад, раньше открыть этот ужас было целым приключением. Значит, чтобы так точно выстрелить и разорвать артерию, надо было подойти совсем уж близко, почти вплотную, наставить арбалет и только тогда стрелять. Что-то тут не сходилось, что-то было слишком странно, но Влад никак не мог понять, что. Он вновь сел за стол, посмотрел в прозрачное стекло, постарался воскресить в памяти события сегодняшнего утра. Так, они с Яном зашли в кабинет, сели, окно, видимо, было открыто ещё с вечера, а Петру не стал исправлять это досадное упущение — сэкономил на электроэнергии и не включил кондиционер, какой бережливый человек. Тогда, возможно, убийца мог изучить будущее место преступления ночью. Но откуда ему было знать о том, что Мартелла приведут сюда, и Влад посадит его именно так? В провидцев Годяну не верил, поэтому эту версию тут же отмёл. В таком случае, неизвестный следил за Мартеллом или каким-то образом узнал о его планах, что было крайне вероятно — учёный очень плохо маскировался и вряд ли заботился о таких вещах, как действительно хорошие тайники и надёжные пароли. Видно, это его и сгубило. Дальше всё было гораздо проще, но вот что настораживало вампира — он обладал поразительно хорошим слухом и реагировал на всё, даже будучи занятым совершенно другим. Сложно было не заметить и то, что пусть и на мгновение, но на него могла частично падать тень. Местное солнце палило нещадно и со всех сторон, стены здания были простыми и гладкими, встать так, чтобы намеренно не отбрасывать тени, было невозможно — они с Петру не раз это в шутку проверяли, развлекая Анку. Значит… нет, решительно невозможно. В Румынии было два вампира по-настоящему заинтересованных в этой жизни, и они старались не сталкиваться хотя бы из-за того, что были тёзками, а остальные либо не совались в столицу, либо сидели по родовым замкам и нью-йоркским небоскрёбам, Влад особо не расспрашивал. Про иностранных сородичей Годяну никогда не думал, да и не хотелось особо — он не знал их, идти на контакт по-своему боялся, будучи совершенно нежеланным гостем при большинстве европейских дворов. И всё же мысль была по-своему заманчива — ему, Владу Годяну, грозе преступников, перешёл дорогу его же соплеменник, причём таким гнусным образом — убил невинного человека. Конечно, такое было глупостью даже для вампира, который желает отомстить, а потому преступник преследовал не одну цель, но кто он? Кто его подослал? Что и зачем он делал, зачем ему Мартелл, и, наконец, главный вопрос: а кто, собственно, такой Ян Мартелл? Ничего из этого Влад не знал, а знать хотелось бы.
— Чертовщина, — снова повторил он. — Чертовщина. И почему вы все свалились на мою голову? Прав оказался Петру, накаркал я. Вот же напасть!
Но делать было нечего, теперь оставалось дождаться отчёт патологоанатома и просто внимательно рассмотреть то, что ему дал погибший, ещё раз. С этими мыслями Влад взял со спинки стула куртку, подхватил сумку, кинул во внутренний карман значок и быстрым шагом покинул кабинет, а затем и участок, благо, начальник, пожилой, но всё ещё бравый и крайне понимающий Войку Ионеску, отпустил его на сегодня ввиду произошедшего.
Годяну, насвистывая какую-то народную песенку, шёл по мостовой. Солнце светило всё ярче, это слегка напрягало, но Влад был достаточно стар, чтобы не получать ожогов. Пустота, скопившаяся в груди, почти исчезла — вампир не умел долго горевать по мёртвым, пусть и таким славным. Теперь его занимали уже совсем другие мысли — дело надо было раскрывать, а это требовало сил и внимания, поэтому тратить время на панихиды Годяну совсем не мог и, если по чести, не хотел — он достаточно этим занимался, будучи человеком.
Уже подходя к дому, он заметил, что что-то белеет на коврике перед дверью. Влад почти бегом добрался до порога и поднял с колючего ворса простой белый конверт без всяких подписей или знаков, незапечатанный. Он покрутил его в руках, настороженно хмурясь, затем быстро отпер замок, прошёл в дом, несколько раз повернул щеколду, прислонился спиной к прохладной стене и осторожно достал письмо.
Амстердам
Влад не брал с собой много вещей — вампирам не была необходима смена одежды так, как это было нужно людям. Многие его сородичи щеголяли новыми образами лишь для того, чтобы оказаться лучше соседа или просто поразвлечься, но не более. Годяну этого расточительства никогда не понимал и сам таким не занимался. Не то чтобы у него не было на это денег, но бережливый комиссар почти не тратился на что-то новое и модное, отдавая предпочтения кожаным курткам, простым рубашкам и джинсам. По чести сказать, он не особо любил выделяться или привлекать к себе внимание, так что привычка жить скромно вышла ему исключительно на руку.
Старый чемодан оказался заполнен лишь на четверть, и Годяну с некоторой радостью сгрузил туда две книги про шифры, которые сравнительно недавно купил, но так и не успел прочесть, значок и стрелу. Немного подумал и значок положил в сумку, вдруг предположив, что если за ним следят, то могут тем или иным образом вскрыть его багаж на таможне. Стрела была не так важна, образцы яда лежали между страниц, а сам металл, судя по отчёту, никаких подозрений не вызывал. Впрочем, он внутренне надеялся, что всё пройдёт без происшествий.
Жаль только, что в этой жизни надежда мало что решала.
Оставалось немного: взять отпуск, (благо, за несколько лет у Влада накопился с десяток месяцев свободного времени, которые теперь можно было благоразумно потратить), и поговорить напоследок с Петру, да что там поговорить, хотя бы перекинуться парой фраз на прощание. Слова Василе не давали Годяну покоя: вампир часто мучился тем, что его срок вечен, а время, отмеренное его друзьям, напротив, неумолимо утекает сквозь пальцы, как прохладная речная вода. Это было самой жестокой из шуток мироздания, но Влад понимал, что за всё хорошее надо расплачиваться.
Ранним утром он впервые за пятьдесят лет покинул дом так надолго. Годяну, конечно, не знал, сколько будет искать ответы, но чувствовал, что это затянется. Но иначе теперь поступить не представлялось возможным, он был в ответе перед Яном.
Дорога до участка далась на удивление легко, хотя Владу не хотелось расставаться с родным Бухарестом и любимой работой. Не то чтобы он питал к чему-то или кому-то уж слишком большую привязанность, но на душе было тяжело.
Петру на месте не оказалось — Влад и забыл, что у него сегодня заслуженный выходной после дежурства. На его месте сидел молодой стажёр, Александру, кажется, Годяну его толком не знал и знать особо не хотел. Он быстро настрочил Морару записку и попросил Александру её ему передать. Влад не любил подобных способов сказать «до свидания», но и будить уставшего друга не хотел.
— Влад? — Годяну только собрался свернуть к автобусной остановке, как увидел перед собой Анку.
— Он самый, — дочь лучшего друга он увидеть совершенно не ожидал, но что уж было делать.
— Влад, ты куда собрался? — Анка чертыхнулась, заправила за ухо непослушную чёрную прядь, нахмурилась. — Так дело не пойдёт, милейший, стой-ка.
— Слушаюсь, — спорить с ней Годяну не мог и не хотел, да и её негодование понимал. — Я уезжаю на некоторое время. У меня есть важное дело, которое никто иной завершить не сможет, понимаешь?
— Понимаю, что ты сбрендил, — фыркнула юная Морару. — Что творится? Ты не выезжал из Румынии очень и очень давно, — она подобрала наиболее деликатное слово, — а теперь вдруг срываешься без особой причины и почти сразу же после убийства. Что произошло?
— Тебе не полагается знать, мелкая ещё, — вполне беззлобно огрызнулся Влад, не желая открываться ей, всё-таки Анки его жизнь и прошлое совершенно не касались.
— Да ладно, я тебя отлично знаю, — парировала та, недовольно скрестив руки на груди.
— Или думаешь, что знаешь, — покачал головой Влад. — Нет, тебе правда не стоит ни о чём таком думать, это такие сложные вещи, что я и сам толком не понимаю, что творится, вот честно. Не бери в голову.
— Как хочешь. Но всё-таки ты не считай меня всего лишь школьницей и вредным подростком, я, может, ещё пригожусь тебе, — Анка как-то недовольно кривила тонкие губы. — Влад, ну правда ведь. Я ведь знаю, что ты вампир, — последнее слово она прошептала почти беззвучно, чтобы их никто не услышал.
— Анка, ради бога! Я понимаю, что современный мир предоставил людям твоего возраста книги о героических себе подобных, но здесь-то не текст за красивой обложкой, а реальная жизнь с такой мерзкой подноготной, что я бы врагу не пожелал её увидеть. Не пытайся помереть и лезть в пекло раньше времени, поверь мне, — Годяну растерянно покачал головой, пропустив её слова про собственную сущность мимо ушей; ему тяжело было от того, как она обиженно смотрит на него своими огромными зелёными глазами. — Анка…
— Да поняла, я поняла, — Морару тяжело вздохнула. — Приключение откладывается на неопределённый срок, а комиссар Годяну едет ловить страшных преступников в одиночестве.
