«Я не променяю свое умение любить и сопереживать на волшебство, - твердила она, словно придумывая новое заклинание, принадлежащее ей одной. – Кем бы я ни оказалась, какая бы кровь не текла в моих жилах. Пусть ведьмы и жители Холма насмехаются над людским сердцем и считают его сосредоточением глупости и слабости!.. Пусть гордятся тем, что живут одним днем и свободны от укоров совести! Пусть я сама не вполне человек… Но я знаю, каково это – быть им!..»
Мысли кружились все суматошнее, и Эммелин сама подгоняла их – быстрее, быстрее, громче!.. – пока все не слилось в невнятный шум, ослепительно белый свет.
Вспышка! Оглушительная тишина!
Девушка вскочила на ноги, как будто ее руки коснулись раскаленным железом, и тут же зажмурилась – яркие лучи солнца били сквозь окна. Солнце уже поднялось высоко, и, выходит, она крепко спала все это время, свернувшись клубочком рядом с умирающей кошкой.
-Коготок! – выдохнула Эммелин, поворачиваясь к шали, покрытой пятнами крови.
Кошки там не было.
-Коготок! О, моя милая Коготок! – колени ее подкосились, и девушка осела на пол, бессильно закрывая лицо ладонями.
Но когтистая рука тетушки Тройоль властно сжала ее плечо и потянула за собой, заставляя подняться.
-Идем! – сказала ведьма, увлекая Эмме за собой на кухню и не слушая ее возражений.
Эммелин и сама не отдавала отчета, что именно бормочет - повторяет имя кошки? Рассказывает, что не простит себе ошибки, что бы ни говорили ведьмы? Пытается пересказать, о чем думала этой ночью? – но стоило ей только войти на кухню, как язык словно отнялся.
-Погляди-ка, кто умывается у очага! – весело воскликнула Тройоль, указывая вперед кривым длинным пальцем, и Гуссильда, хлопочущая у стола, отозвалась коротким, но полным довольства смешком.
Рядом с огнем сидела сударыня Коготок, довольно щурясь и сияя в отблесках пламени каждой своей шелковой шерстинкой. Усы ее снова приобрели исполинский размах, лапы походили на рысьи, а хвост был пушист, как никогда.
-Вы спасли ее! – Эммелин переводила счастливый растерянный взгляд с Тройоль на Гуссильду, не зная, кого из ведьм обнять первой.
-Вовсе нет! – хмыкнула Гуссильда, отложив в сторону нож. – Мы тут совершенно ни при чем!
-Но как? – Эмме непонимающе моргала.
-Ее спасла ты, воронья невеста, - мягко сказала Тройоль. – Сделала то, что не по силам ни мне, ни куме Гуссильде, ни нам двоим, вместе взятым.
-Сдается нам, твое умение колдовать устроено вовсе не так, как мы думали, - Гуссильда морщила попеременно нос и лоб, не скрывая, как удивляет ее то, что она сама говорит. – О чем ты думала, когда колдовала? Что дало тебе силу? – ее глаза горели от неподдельного жадного любопытства.
-Мне… мне просто было очень жаль, что по моей вине сударыня Коготок пострадала, - Эммелин с трудом подбирала слова, не будучи уверенной, что честный ответ придется ведьмам по душе. – И я подумала, что мне бы не хотелось стать той, что… не сожалеет. Даже если жить так гораздо проще.
-То есть, теперь ты хочешь остаться человеком? – вкрадчиво спросила Гуссильда, незаметным скользящим движением очутившись совсем рядом с девушкой. – И не желаешь больше знать, кто ты по праву рождения?
-Отчего же? – теперь уж спокойно ответила Эммелин, выдержав пронзительный взгляд. – Я хотела бы это знать. Но от того, что я приобрела, пока была человеком, отказываться я не собираюсь.
«…Тем более, что это дает мне силу, превосходящую все то, что вы знаете» - мысленно прибавила она.
Глаза ведьм сузились, зубы невольно оскалились – они услышали эти дерзкие слова так же ясно, как если бы они были сказаны вслух.
Глава 58
Недолго я просидел у костра, как вижу — из темноты со всех сторон, крадучись, появляются тринадцать большущих и жутких котов! Таких больших и страшных, каких свет еще не видывал: двенадцать котов ростом со взрослого мужчину, а тринадцатый, их вожак, еще того больше. Огромный, свирепый, с дикими зелеными глазами, так и загоревшимися и засверкавшими, когда он уселся у огня и уставился на меня. Остальные расселись по шести с обеих сторон от него и все вместе принялись мурлыкать, да так громко, словно гром загремел в тихой ночи.
«Тринадцать заколдованных котов», ирландская народная сказка?
?
-Что ж, дело твое, - после долгого настороженного молчания промолвила Гуссильда, медленно обтирая когтистые уродливые пальцы об передник. – Считаешь, что так выторгуешь больше силы…
Но Эмме упрямо мотнула головой, показывая, что ведьмы неправильно ее поняли.
-Пусть даже силы будет меньше… Или она исчезнет, оттого, что я ее неправильно использую… - она закусила губу, с трудом подбирая слова, ведь рассуждать приходилось о вовсе неизведанном. – Просто мне важнее то, ради чего… это все происходит. Если я изменюсь в главном – изменится и все, что мне дорого, - тут Эмме едва не выпалила то, что жгло ее больше всего: «Что, если я позабуду и разлюблю Иво?!», но подумала, что ведьмам будет смешон этот довод и смолчала, осекшись на полуслове.
-…Никакая власть того не стоит! - наконец сказала она, и голос ее зазвенел от страстной убежденности.
-Но, дитя, - беззвучно рассмеялась Тройоль, поглаживая ее по плечу с лукавой заботой, - люди зачастую меняются и безо всякого волшебства. Изменчивее существ в природе нет! Сегодня они любят одно, а завтра – другое. Клянутся в верности – и тут же предают, стоит только подать голос обиде, страсти или жадности. Мы, по меньшей мере, никогда не обманываем – лишь умалчиваем или ловим простаков на неосторожном слове…
«Не обманываете, но и не знаете чувства вины, а без него все чувства, кажется, легки, как перышко», - мысленно ответила ей Эмме, уже не столь уязвимая для очарования, исходящего от вольной веселой жизни волшебных существ.
-…Сегодня сожаление сделало тебя сильной, а завтра ослабит, - продолжала ведьма. – Ошибки неизбежны, и если ты предпочтешь держать все их в памяти – однажды их груз сломит тебя. А может статься, что боль превратит тебя в чудовище куда страшнее, чем я… или кума Гуссильда. Иной раз умение быстро забывать делает нас куда милосерднее, чем умение долго помнить!
-И все же я попытаюсь, - коротко ответила Эммелин, хмурясь и мрачнея лицом, ведь чутье подсказывало ей, что ведьма права в своих рассуждениях.
Кошка Коготок, решив о себе напомнить - ей, чудом ожившей спасительнице, и впрямь полагалось сегодня быть в центре всеобщего внимания! - мяукнула, потягиваясь, а затем подошла к Эмме, чтобы потереться об ноги.
- Ох, милая Коготок! - воскликнула Эмме чуть пристыженно, и хотела подхватить кошку на руки, однако та увернулась.
- Куда ты? - Эмме потянулась за ней, на миг заподозрив, что сударыня Коготок все ещё немного обижается на ту, по чьей вине пострадала.
Но кошка, сохраняя решительный и независимый вид, уже обходила свои немалые кухонные владения, ловко уклоняясь от ласки. Она с любопытством заглядывала в темные уголки, припадала на передние лапы, высматривая что-то под шкафчиками и низкими скамеечками; ныряла под столы, а затем выбиралась оттуда, фыркая и отряхивая усы от паутины. Казалось, ей вдруг вспомнилось важное дело, оставшееся незавершенным, и Эммелин не посмела ей мешать своими виноватыми объятиями.
Ведьмы, посчитав, что вслух сказано достаточно - или даже чересчур много, - дружно склонились к столу, стуча остро заточенными ножами с невероятной скоростью. Затеи сударыни Коготок не показались им сколько-нибудь интересными. Эмме слышала, как тетушки перебрасываются короткими отрывистыми фразами – голоса их звучали, скорее, деловито, чем тревожно, но суть разговора была более чем пугающей: этой ночью они собирались дать отпор врагам.
-…Сегодня никто из нас не ступит за порог с наступлением сумерек, - говорила Гуссильда.
-Они непременно придут по следу, - соглашалась с ней Тройоль.
-Ночи все еще длинны и темны, а придворные охотники быстро разгадают наши уловки.
-На этот раз король отправит за нами не этих никчемных недомерков! А с ними наверняка будут лучшие ищейки королевской псарни.
-Но и у нас в запасе много такого, о чем не известно гордецам Из-Под Холма!.. – и трескучие смешки заглушили на время стук ножей.
-А завтра с первыми лучами солнца придется покинуть дом кузины Одетты, ох-ох-ох. Мы так славно здесь обустроились!
-Старый Город теперь нас не спрячет. Быть может, получится наведаться сюда через неделю-другую, когда утихнет переполох. Что скажет Йоссе, если мы вернемся ни с чем?
-Рискованно! Но оставаться еще рискованнее… Возвращаться с пустыми руками и вовсе гибельно…
Лезвия ножей, со свистом рассекавших воздух, поблескивали особенно ярко и воинственно в лучах солнца, как будто в воздухе витало нечто, предвещавшее славную битву и прибавлявшее остроты любому клинку – даже скромному кухонному тесаку, рассекавшему доселе только вилки капусты. Эмме поежилась, зачарованная быстрыми бликами, и перевела взгляд на кошку, крадущуюся к старым горшкам в углу.
«Там что-то прячется!» - только и успела догадаться она, как кошка грозной тенью метнулась туда, переворачивая и разбивая все на своем пути.
Ведьмы, издав яростные боевые возгласы, повернулись на звук, сжимая в руках ножи; вскрикнула от неожиданности Эммелин – а сударыня Коготок уже пятилась назад, урча и топорща шерсть. В ее пасти обмякла крыса – весьма немалых размеров.
-Ох, всего лишь крыса… - выдохнула Эмме с облегчением: она ожидала, что за горшками прячется кто-то более опасный – один из гоблинов, шпионов короля.
-Должно быть, сударыня Коготок вчера успела принести ее до того, как почуяла, что нам нужна помощь, - воскликнула Тройоль, откладывая в сторону тесак. – Ну-ка, госпожа охотница, подайте ее сюда. Хоть добыча скудная, однако во всем должен быть порядок.
Гуссильда, в глазах которой все еще мерцали зловещие огоньки, кивнула, подманивая кошку к себе.
-Сезон охоты завершился преждевременно, - сказала она, вздыхая с неподдельным сожалением. – Придется надолго позабыть о наших ночных забавах в городе…
Эммелин, которой всегда было не по себе от того, как ведьмы обращались с пойманными крысами, попыталась улизнуть из кухни, сделав вид, что тоже внезапно вспомнила о неотложном деле где-то в своей комнате. Но у самого порога ее остановил повелительный голос тетушки Тройоль:
-Погоди-ка! Эта крыса не из простых!..
Эмме застыла, поперхнувшись от тошнотворного подозрения: ведьмам зачем-то понадобилось, чтобы она на этот раз обнюхивала крысу вместе с ними?.. Но к тому времени, как она нашла в себе силы обернуться, Тройоль с Гуссильдой застыли, как мрачные изваяния, у стола, где лежала добыча кошки Коготок.
-Подойди сюда, дитя, - позвала ее снова Тройоль, и когтистый указательный палец Гуссильды поманил Эмме, подкрепляя эту просьбу.
-Что с ней? – с опаской спросила девушка, старательно уводя взгляд от скрюченных крысиных лапок.
-О, она мертва, как и все прочие крысы, попадавшие на нашу кухню, - ответила Тройоль. – Сударыня Коготок знает свое дело. Но… эта крыса пахнет не только смертью, но и торфяными болотами!
-Все в ней пропитано испарениями старого волшебства, - продолжила Гуссильда, закрыв глаза и водя носом из стороны в сторону. – Она питалась тем, что оплачено волшебным золотом. Спала в подполе среди ветхого тряпья, купленного когда-то за волшебное золото. Грелась у очага, который топили углем и дровами, выменянными на золотые монеты Ковена. Весь ее крысиный род много лет имел стол и кров от ведьминских щедрот! Этот запах ничем не перешибить…
-Так это… - Эмме задохнулась, не решаясь продолжать. – Это…
-Это крыса из дома Пенуика, вне всякого сомнения, - объявила Гуссильда торжествующе. – Или же в этом городе обитает еще какой-то слуга Ковена, незаслуженно получивший немалую награду от ведьм-изгнанниц. Да только ведь наши старшие сестры не так часто приходят в людские поселения, чтобы люди, служившие им, оставались среди живых одновременно…
-В последний день! В последний миг! – вскричала Тройоль, подхватывая сударыню Коготок на руки и прижимая к костлявой груди. – Хвала нашей верной усатой подруге! Воистину, сударыня Коготок – королева среди прочих кошек!.. – при этих словах кошка довольно заурчала, соглашаясь с тем, что ее заслуги велики и неоценимы. - Судьба благосклонна к нам: позволяет отыграться последней картой из этой колоды. Видишь, дитя? Высшим силам угодно, чтобы ты встретилась с тем мошенником. Но сумеешь ли ты с ним заговорить, сумеешь ли получить ответы – зависит только от тебя. Он прячется давно, живёт в страхе долгие годы. Не думай, что принудить его к честности будет просто...
-Но вы говорили, что после наступления сумерек никто из нас не выйдет за порог дома... - Эмме от волнения не знала, рада ли или боится, желает действовать молниеносно, без сомнений - или же хочет замереть на месте, как будто это поможет избежать ошибок и промахов.
-Верно, - Гуссильда напряжённо засвистела носом, безмолвно призывая всех к серьезности и собранности действий. - Мы должны отыскать дом Пенуика до захода солнца. Нельзя терять ни мгновения! Свет солнца и людская толпа хранят нас от слуг короля - мы воспользуемся этим. Сударыня Острый Коготок любезно укажет нам дорогу. Ей достанет ловкости пройти там, где нет людских глаз - крыши, ветви деревьев, закоулки, где даже в полдень остаётся немного теней. А мы поспешим за ней обычным путем - по улицам и переулкам.
Эмме хотела спросить, что же будет, если они не успеют отыскать дом Пенуика до захода солнца – и не успеют вернуться в свой собственный дом! – но охотничий азарт, заставлявший ведьм скалиться и приплясывать, уже грел ее кровь. Да и шерсть сударыни Коготок вздыбилась на загривке, глаза полыхнули зеленью - как будто Пенуик был самой крупной крысой из тех, что ей приходилось выслеживать.
-Быстрее-быстрее-быстрее! – в такт биению сердца повторяли ведьмы, накидывая на себя плащи. – Пока солнце не зашло за тучи! Пока не началась гроза!
Могло показаться, что тетушки приговаривают первое, что пришло на ум, но стоило ведьмам и их воспитаннице ступить за порог вслед за нетерпеливо ворчащей сударыней Коготок, как где-то вдалеке послышался глухой рокот. Ветви садовых деревьев, усыпанные едва распустившимися цветами, тревожно качнулись, хотя до того погода была совершенно тихой и безветренной.
-А вот и первая весенняя гроза! – сказала Тройоль, одновременно и усмехаясь, и хмурясь. – Небо темнеет, птицы смолкли. Времени у нас еще меньше, чем казалось!
-Лучше нет шабашей, чем после весенней грозы, - ответила на это Гуссильда. – Если сегодня победа будет за нами – отпразднуем на славу! Веди нас, Коготок! Покажи, где была поймана та крыса! Найди для нас вероломного слугу Ковена!..
Кошка согласно мяукнула и одним стремительным прыжком взлетела на самый верх каменной ограды, примыкавшей к ведьмовским владениям.
-Смотри в оба! – приказала Тройоль Эмме. – Потеряем ее из виду – или не будем поспевать друг за другом, - и время безнадежно упущено. Беги не так, как бежала бы, будь ты человеком. Теперь ты способна на большее – если, конечно, не будешь себя жалеть!..
Последние слова она проговаривала уже на ходу, ускоряясь с каждым шагом.
