Он мог двигаться, говорить, он мог мыслить. Такие мы внутри? Немые, мертвые. Не живые. Идея о собственном безумии показалась Сергею совершенно здравой. Что если он убил всех этих людей? Появилось ощущение, словно в грудь вонзили кол. Мысль поразила его, и как он раньше не подумал об этом?
Суворов усмехнулся, встал на колени у могилы и вернул череп туда, где было его настоящее место, положив голову на бок, словно скелет, лёжа на животе, решил повернуть голову. Переворачивать весь скелет он не решился, рискуя попросту разломать его.
- Возможно, это поможет тебе вернуться, бабуля.
Услышав себя, Суворов засмеялся.
- Я уже разговариваю с мертвецами, при чем с теми, кто не может мне ответить.
Он поднялся и отошёл. Череп, лежащий на боку с уродливой разинутой челюстью и не полностью откопанный скелет, вместе походили на монстра, пытающегося вылезти из своей могилы. Что теперь? Суворов стоял на месте, не отводя взгляда со своей находки. Ни чего не происходило. А чего он собственно ожидал? Что скелет и в самом деле выберется из могилы, а потом пожнёт ему руку и поблагодарит за спасение? Или вспышку благодатного света, молнию, которая воскресит и вознесет грешную душу его бабки? Легкий треск. Темнота. Фонарь погас. Суворов подумал, что не знает, сколько времени провёл здесь. Скорее всего, аккумулятор сел. Чернота вокруг была сочная, устрашающая. Моргая Суворов не видел разницы, это было неприятно. Кроме того тишина, такая глубокая, бархатная, что он боялся шевельнуться и нарушить её. В рюкзаке лежали спички, но искать в такой темноте место, где он оставил свои вещи конечно же глупо. Суворов начал ощупывать карманы, где то должна быть зажигалка, но вместо неё, Сергей нашёл мобильный, который случайно прихватит из дома. Как оказалось не напрасно. Он включил фонарик на телефоне. Погреб осветился тусклым светом. К счастью его хватало достаточно. Суворов сможет уйти не переломать себе ноги. Мысль о переломанных костях была особенно омерзительной, после того как ребро старой ведьмы с хрустом переломилось у него в руках. Он нашёл свой рюкзак и закинул его на плече. Лопату, фонарь и кирку он забирать не станет. К чему они теперь? Суворов собирался уходить, когда в последний раз решил взглянуть на вырытую им могилу, а потом он замер как вкопанный… вдавленный в этот проклятый погреб. Ноги словно намагниченные отказывались сделать хотя бы шаг. Перед глазами его оказалась пустая могила.
Перепачканная землёй лопата и кирка валялись рядом с ямой которую он рыл руками.
- Нет, нет, нет, - запричитал он, уронив рюкзак на землю, - я не спятил. Не может этого быть.
Ужас окутывал, он понимал, что начинается паника и если сейчас поддаться ей, то он не сможет вернуть самообладание. Кость поранила его руку, сейчас он посмотрит на неё и поймёт, были ли останки и исчезли или это его галлюцинация. Он закрыл глаза и поднес руку к лицу, содрогаясь всем телом. Рука болела, но эта боль может оказаться болью от разорвавшегося мозоля. Раз… два… три...
Перед глазами была глубокая кровоточащая рана.
27.
Подъемный кран был почти готов. За окном совсем стемнело, а мама и папа еще не вернулись. Илью насторожила тишина. Для трехлетки Максим подозрительно долго не шумел. Наверняка залез, куда ему не разрешают, пока ни кто не видит. А значит ему – Илье, сейчас опять попадет за этого коротышку. Он заранее расстроился, представив, как будет ругаться мама. Сейчас он выйдет из своей комнаты и разберется с Козявкой. Но не успел Илья выйти из комнаты как услышал крик Максима.
- Ильяяя!!! Аааа!
А потом плачь, такой громкий и отчаянный, какой Илья еще ни разу не слышал от своего младшего брата. Он выскочил в коридор, залетел в гостиную и остолбенел. Рядом с Максимом на диване сидел другой ребенок, только уродливый, с сероватой кожей, он щурился, расплываясь в улыбке, протягивая ручонки к его брату.
- Илья!
Первым желанием было добежать до входной двери, он прекрасно знает, где висят запасные ключи. Как можно дальше, прочь от этого существа! Но как только Илья нашел в себе силы двинуться с места, оно схватило брата за ногу и потащило его к себе. Максим закричал. Щеки его блестели от слез, глаза полные ужаса он не сводил со старшего брата.
- Сейчас укушу за соленую пятку, - скрипучим голоском протянул гном, разинув пасть, и оголив ряд мелких острых желтых зубов.
Максим, сидевший до этого спокойно, теперь отчаянно пытался вырваться из цепких пальцев, крепко сжимающих его ногу.
Малыш визжал не своим голосом от ужаса и звал маму.
Расстояние между пастью и детской пяточкой медленно сокращалось. Гном словно оттягивал момент, наслаждаясь процессом. Илья наблюдал затаив дыхание, он не мог оторваться, будто смотрел захватывающий фильм, главным героем которого стал его младший брат. От этого просмотр становился более волнующим.
Звонкое «хрусть». С таким звуком надгрызают сочное яблоко. От этого «хрусть» у Ильи сковало живот. Он стиснул зубы. Через мгновение он схватил первое, что попало под руку, и не успел гном надкусить свою добычу, как Илья опустил его на голову тяжелый стул. Стул не удержался на диване и соскользнул на пол. Под ним ни кого не оказалось. Илья взял рыдающего Максима на руки, мельком разглядев кровавый след от укуса. Малыш немедленно прижался к брату, крепко обхватив ногами его туловище и обняв за шею. Максим стал уже достаточно тяжелым, но в это мгновение, Илья не отпустил бы брата ни за что на свете. Он собирался к выходу, когда свет во всей квартире погас, и мальчик остался посреди гостиной, во мраке с братиком на руках. В комнате вдруг стало холодно. В полумраке задрожали тени от веток на потолке. Тени наполняли всю комнату, они окружали, наслаивались друг на друга, перемещались… Тени приближались… Глаза Ильи привыкли к темноте и он разглядел, что несколько теней это гномы. Теперь их стало несколько и они медленно приближались. Толстые и низенькие, рослые и тощие они окружали их... медленно, комната наполнялась звуком от их тяжелого хриплого дыхания, которое через секунду он ощутил на своей щеке.
Внезапно Илья услышал крик собственного голоса. Он выкрикивал слова бездумно, громко. Он не знал, что может так, он не понимал, как осмелился заговорить с ними.
- Вон!!! Убирайтесь вон!! Это наш дом! Наш дом! Уходите! Уходите! Уходите!
Илья выкрикивал слова, зажмурившись, из последних сил, пряча за сказанным свой страх, и с каждым сказанным словом становилось легче. Легче говорить, легче держать братика. Каждая клетка тела находилась в напряжении, она наполнялась энергией, которая выплескивалась в словах. В слова он вложил всю свою злобу, весь свой страх и отчаяние.
- Это наш дом! Наш дом! Наш! Наш! Убирайтесь из него прочь! Вон от сюда! Вон!
Мальчик охрип от крика, голос срывался, но он повторял снова и снова свое заклинание. Потом Илья замолчал. Тишина стала внезапной для слуха. Что-то изменилось вокруг, и он открыл глаза. Щурясь от яркого света Илья пытался оглядеть комнату. Вокруг все было как обычно, только упавший стул лежал на боку. Их не было. Гномы исчезли также внезапно, как и появились. Только сейчас Илья ощутил ломоту в руках и вспомнил, что Максим до сих пор оставался на его руках, уткнувшись лицом в шею старшего брата.
- Максим! Их нет! Они исчезли! Слышишь? – братик не шевельнулся, по прежнему крепко прижимаясь к Илье. – Максим! Все! Мы прогнали их! – повторил Илья, пытаясь достучаться брата.
Максим поднял голову:
- Их больше нет?
- Да, все хорошо.
- Ножка. Мне больно.
- Пойдем, обработаем.
Илья с братом на руках прошел на кухню и посадил Максима на стол. По рукам растеклась слабость. Дрожащими руками Илья достал аптечку. Максим спокойно сидел, наблюдая как брат доставал перекись водорода.
- Сейчас будет больно. Потерпишь? Ты же совсем большой уже.
Малыш утвердительно кивнул и вытянул больную ножку. Илья пытался, справился с дрожью в руках, он подумал, что это не только от того что он так долго держал брата, а скорее всего от страха. Но нельзя раскисать, нельзя показать Максиму, что он боится.
На пятке брата отчётливо отпечатался след от укуса острых зубов. По спине Ильи пробежал холод. Кровь сочилась из ранок, застывая каплями на розовой детской коже. Когда Илья лил из флакона жидкость, у него самого свело живот, словно больно сейчас будет ему. Кровь запенилась, Максим дернул ножкой.
-Тише, я подую сейчас.
Ребенок терпеливо сидел, хотя Илья видел, что брат с трудом сдерживает подступающие слезы.
- Давай ни чего не скажем маме, а то она очень расстроится.
Максим молча кивнул.
- Сейчас я помажу добрым кремиком и мы заклеим рану самым большим пластырем.
Илья знал, как Максиму нравится заклеивать ранки, в другой ситуации он бы обрадовался, но сейчас только попытался улыбнуться.
Через пару минут дверной замок знакомо щелкнул. Родители вернулись.
Оставив брата сидеть на столе, Илья рванул в коридор.
- Почему вы так долго!? – с досадой крикнул Илья.
- Прости. Пробки. Все дороги забиты после снегопада, - ответил папа, поставив несколько пакетов с продуктами на пол.
- Простите котята, - сказала мама, снимая сапоги, - все же нормально.
- Не нормально…- не довольно буркнул Илья.
Крик Максима из кухни оборвал слова Ильи.
- Илья!!
Илья вздрогнул и поспешил на крик. Ему показалась, что войдя туда, он не увидит брата. Его больше нет… они вернулись за малышом… Но Максим сидел на том месте, где его оставил старший брат.
Илья снял брата и поставил на пол.
Родители вошли следом за Ильей на кухню.
- Максим прошел в папин кабинет и рассыпал кнопки, - говорил Илья, опустив глаза. Мама всегда могла понять, когда он врал. – Короче он наступил на них и сильно поранился!
Мама села на корточки, подзывая Максима:
- Иди ко мне малыш, я посмотрю ножку.
На удивление всей семьи Максим не подошёл к маме. Он спрятался за Илью и не доверчиво выглянул.
- Я ее обработал…
Не дожидаясь продолжения, мама поднялась на ноги.
- А ты где был в это время?
- Я собирал кран.
- Илья, так нельзя! Ты должен лучше следить за братом!
Илья почувствовал жгучую обиду. Слезы комом встали в горле. Он собирался ответить маме: «а вы не должны оставлять нас так надолго!» Потом хотел рассказать то, о чем ни когда не хотел больше думать, но услышал папины слова.
- Алена, перестань. В его возрасте я бы и получаса не выдержал сидеть с таким мелким. А нас не было больше двух часов.
Алена подошла к Илье и обняла его.
- Извини. Просто пока мы добирались до дома, я вся изнервничалась. Все время казалось, что ты меня зовешь, а Максим плачет.
Илья внимательно посмотрел на маму:
- Максим и правда, плакал. И нам было очень страшно. Свет погас.
- Вы прям герои, - усмехнулся папа, даже не представляя насколько был прав.
28.
В помещении бара было душно и людно. Вечер пятницы.
Бармен поставил перед Игорем бокал пива, а рядом бокал шампанского для спутницы с красными губами. Она сделала глоток и оставила на бокале жирный след от помады, Игорю стало противно. Он не думал, зачем пришел сюда, не гадал, что будет после, Игорь потягивал пиво и слушал трескотню незнакомки Лизы, которая не умолкая, рассказывала бредовые истории, и чувствовал как с каждым сказанным ее словом неприятие к этой женщине возрастало в нем. Он не слушал ее, молча кивал и время от времени поддакивал. Но его взгляд жадно блуждал по ее телу. И чем дольше он смотрел, тем более омерзительно – прекрасной становилась эта женщина. Ее мини юбка совсем задралась вверх, оголив ноги. Ее грудь тряслась, когда она смеялась над собственными шутками. На ней не было лифчика. И в тот момент когда она перекладывала ногу га ногу он заметил, что на ней не было трусиков и ее плотно сжатые ноги сводили его с ума.
Игорь допил пиво и заказал пару стопок водки. Перед тем как выпить первую, он вспомнил о бабушке, когда собирался опустошить вторую, не думал не о чем. Он знал, как водка подействует на него. Когда он опустошил стопки, ему стало хорошо. Игорь все еще не слушал Лизу, но теперь он смеялся, когда смеялась она.
Было далеко за полночь, когда Игорь вошел в свой подъезд. Здесь пахло теплой гнилой водой. Этот запашек давно устоялся в доме, пропитал подъезды и просочился в квартирки. Каждый человек, возвращающийся после тяжелого трудового дня на работе вдыхая вонь, затопленного подвала, (которую коммунальные службы упорно не замечали), понимал, что пришел домой. Вонь – запах родного дома. Вонь ассоциировалась с домашним уютом, покоем и комфортом.
Лиза шла, впереди пошатываясь и на ходу расстегивая пальто, он медленно плелся за ней. Он ощущал жар от выпитого, испарина покрывала его лоб, его голова кружилась, и он перестал осознавать сон это или реальность. Игорь давно не пил столько, сколько выпил сегодня. Куда он идет – к себе домой или к ней? Он понимал неправильность своих действий, но какая разница, если на самом деле это только сон? На втором этаже он обогнал ее. Ее юбка теперь задралась так, что походила на пояс, и все женские прелести были вставлены на показ. Так было на самом деле, или Игорю показалось, но ее промежности были красные, как и ее губы намазанные помадой. Этакая мишень мокрая и горячая. Он ощутил зуд, сладкий, не контролируемый.
- Вокруг множество женщин без заскоков. Чего ты прицепился к ней? – протянула Лиза, медленно облизнув губы.
Прижав ее к стене, одной рукой он залез себе в брюки, а другой чуть приподнял ее ногу вверх. Сейчас стало главным снять зуд. Она тяжело дышала горячим пьяным душком. Чувство отвращения не прошло, оно слилось с адским зудом, и только усиливало удовольствие от проникновения. Бабушка всегда говорила не чесать комариные укусы. Надо перетерпеть, и все пройдет. Но иногда он не слушался и с наслаждением расчесывал их до кровавых болячек. Игорь улыбнулся, подумав, что в такой момент вспомнил слова бабушки. Через секунду он забыл о своих мыслях, грудь женщины, которую он жадно прижимал к себе, оголилась, и Игорь до боли сжал ее такую мягкую и упругую. Лиза застонала. Ее тело стало липким и соленым на вкус. Запах подъезда, перегара, запах их тел перемешались в воздухе и этот аромат казался им самым сладким.
29.
Суворов усмехнулся, встал на колени у могилы и вернул череп туда, где было его настоящее место, положив голову на бок, словно скелет, лёжа на животе, решил повернуть голову. Переворачивать весь скелет он не решился, рискуя попросту разломать его.
- Возможно, это поможет тебе вернуться, бабуля.
Услышав себя, Суворов засмеялся.
- Я уже разговариваю с мертвецами, при чем с теми, кто не может мне ответить.
Он поднялся и отошёл. Череп, лежащий на боку с уродливой разинутой челюстью и не полностью откопанный скелет, вместе походили на монстра, пытающегося вылезти из своей могилы. Что теперь? Суворов стоял на месте, не отводя взгляда со своей находки. Ни чего не происходило. А чего он собственно ожидал? Что скелет и в самом деле выберется из могилы, а потом пожнёт ему руку и поблагодарит за спасение? Или вспышку благодатного света, молнию, которая воскресит и вознесет грешную душу его бабки? Легкий треск. Темнота. Фонарь погас. Суворов подумал, что не знает, сколько времени провёл здесь. Скорее всего, аккумулятор сел. Чернота вокруг была сочная, устрашающая. Моргая Суворов не видел разницы, это было неприятно. Кроме того тишина, такая глубокая, бархатная, что он боялся шевельнуться и нарушить её. В рюкзаке лежали спички, но искать в такой темноте место, где он оставил свои вещи конечно же глупо. Суворов начал ощупывать карманы, где то должна быть зажигалка, но вместо неё, Сергей нашёл мобильный, который случайно прихватит из дома. Как оказалось не напрасно. Он включил фонарик на телефоне. Погреб осветился тусклым светом. К счастью его хватало достаточно. Суворов сможет уйти не переломать себе ноги. Мысль о переломанных костях была особенно омерзительной, после того как ребро старой ведьмы с хрустом переломилось у него в руках. Он нашёл свой рюкзак и закинул его на плече. Лопату, фонарь и кирку он забирать не станет. К чему они теперь? Суворов собирался уходить, когда в последний раз решил взглянуть на вырытую им могилу, а потом он замер как вкопанный… вдавленный в этот проклятый погреб. Ноги словно намагниченные отказывались сделать хотя бы шаг. Перед глазами его оказалась пустая могила.
Перепачканная землёй лопата и кирка валялись рядом с ямой которую он рыл руками.
- Нет, нет, нет, - запричитал он, уронив рюкзак на землю, - я не спятил. Не может этого быть.
Ужас окутывал, он понимал, что начинается паника и если сейчас поддаться ей, то он не сможет вернуть самообладание. Кость поранила его руку, сейчас он посмотрит на неё и поймёт, были ли останки и исчезли или это его галлюцинация. Он закрыл глаза и поднес руку к лицу, содрогаясь всем телом. Рука болела, но эта боль может оказаться болью от разорвавшегося мозоля. Раз… два… три...
Перед глазами была глубокая кровоточащая рана.
27.
Подъемный кран был почти готов. За окном совсем стемнело, а мама и папа еще не вернулись. Илью насторожила тишина. Для трехлетки Максим подозрительно долго не шумел. Наверняка залез, куда ему не разрешают, пока ни кто не видит. А значит ему – Илье, сейчас опять попадет за этого коротышку. Он заранее расстроился, представив, как будет ругаться мама. Сейчас он выйдет из своей комнаты и разберется с Козявкой. Но не успел Илья выйти из комнаты как услышал крик Максима.
- Ильяяя!!! Аааа!
А потом плачь, такой громкий и отчаянный, какой Илья еще ни разу не слышал от своего младшего брата. Он выскочил в коридор, залетел в гостиную и остолбенел. Рядом с Максимом на диване сидел другой ребенок, только уродливый, с сероватой кожей, он щурился, расплываясь в улыбке, протягивая ручонки к его брату.
- Илья!
Первым желанием было добежать до входной двери, он прекрасно знает, где висят запасные ключи. Как можно дальше, прочь от этого существа! Но как только Илья нашел в себе силы двинуться с места, оно схватило брата за ногу и потащило его к себе. Максим закричал. Щеки его блестели от слез, глаза полные ужаса он не сводил со старшего брата.
- Сейчас укушу за соленую пятку, - скрипучим голоском протянул гном, разинув пасть, и оголив ряд мелких острых желтых зубов.
Максим, сидевший до этого спокойно, теперь отчаянно пытался вырваться из цепких пальцев, крепко сжимающих его ногу.
Малыш визжал не своим голосом от ужаса и звал маму.
Расстояние между пастью и детской пяточкой медленно сокращалось. Гном словно оттягивал момент, наслаждаясь процессом. Илья наблюдал затаив дыхание, он не мог оторваться, будто смотрел захватывающий фильм, главным героем которого стал его младший брат. От этого просмотр становился более волнующим.
Звонкое «хрусть». С таким звуком надгрызают сочное яблоко. От этого «хрусть» у Ильи сковало живот. Он стиснул зубы. Через мгновение он схватил первое, что попало под руку, и не успел гном надкусить свою добычу, как Илья опустил его на голову тяжелый стул. Стул не удержался на диване и соскользнул на пол. Под ним ни кого не оказалось. Илья взял рыдающего Максима на руки, мельком разглядев кровавый след от укуса. Малыш немедленно прижался к брату, крепко обхватив ногами его туловище и обняв за шею. Максим стал уже достаточно тяжелым, но в это мгновение, Илья не отпустил бы брата ни за что на свете. Он собирался к выходу, когда свет во всей квартире погас, и мальчик остался посреди гостиной, во мраке с братиком на руках. В комнате вдруг стало холодно. В полумраке задрожали тени от веток на потолке. Тени наполняли всю комнату, они окружали, наслаивались друг на друга, перемещались… Тени приближались… Глаза Ильи привыкли к темноте и он разглядел, что несколько теней это гномы. Теперь их стало несколько и они медленно приближались. Толстые и низенькие, рослые и тощие они окружали их... медленно, комната наполнялась звуком от их тяжелого хриплого дыхания, которое через секунду он ощутил на своей щеке.
Внезапно Илья услышал крик собственного голоса. Он выкрикивал слова бездумно, громко. Он не знал, что может так, он не понимал, как осмелился заговорить с ними.
- Вон!!! Убирайтесь вон!! Это наш дом! Наш дом! Уходите! Уходите! Уходите!
Илья выкрикивал слова, зажмурившись, из последних сил, пряча за сказанным свой страх, и с каждым сказанным словом становилось легче. Легче говорить, легче держать братика. Каждая клетка тела находилась в напряжении, она наполнялась энергией, которая выплескивалась в словах. В слова он вложил всю свою злобу, весь свой страх и отчаяние.
- Это наш дом! Наш дом! Наш! Наш! Убирайтесь из него прочь! Вон от сюда! Вон!
Мальчик охрип от крика, голос срывался, но он повторял снова и снова свое заклинание. Потом Илья замолчал. Тишина стала внезапной для слуха. Что-то изменилось вокруг, и он открыл глаза. Щурясь от яркого света Илья пытался оглядеть комнату. Вокруг все было как обычно, только упавший стул лежал на боку. Их не было. Гномы исчезли также внезапно, как и появились. Только сейчас Илья ощутил ломоту в руках и вспомнил, что Максим до сих пор оставался на его руках, уткнувшись лицом в шею старшего брата.
- Максим! Их нет! Они исчезли! Слышишь? – братик не шевельнулся, по прежнему крепко прижимаясь к Илье. – Максим! Все! Мы прогнали их! – повторил Илья, пытаясь достучаться брата.
Максим поднял голову:
- Их больше нет?
- Да, все хорошо.
- Ножка. Мне больно.
- Пойдем, обработаем.
Илья с братом на руках прошел на кухню и посадил Максима на стол. По рукам растеклась слабость. Дрожащими руками Илья достал аптечку. Максим спокойно сидел, наблюдая как брат доставал перекись водорода.
- Сейчас будет больно. Потерпишь? Ты же совсем большой уже.
Малыш утвердительно кивнул и вытянул больную ножку. Илья пытался, справился с дрожью в руках, он подумал, что это не только от того что он так долго держал брата, а скорее всего от страха. Но нельзя раскисать, нельзя показать Максиму, что он боится.
На пятке брата отчётливо отпечатался след от укуса острых зубов. По спине Ильи пробежал холод. Кровь сочилась из ранок, застывая каплями на розовой детской коже. Когда Илья лил из флакона жидкость, у него самого свело живот, словно больно сейчас будет ему. Кровь запенилась, Максим дернул ножкой.
-Тише, я подую сейчас.
Ребенок терпеливо сидел, хотя Илья видел, что брат с трудом сдерживает подступающие слезы.
- Давай ни чего не скажем маме, а то она очень расстроится.
Максим молча кивнул.
- Сейчас я помажу добрым кремиком и мы заклеим рану самым большим пластырем.
Илья знал, как Максиму нравится заклеивать ранки, в другой ситуации он бы обрадовался, но сейчас только попытался улыбнуться.
Через пару минут дверной замок знакомо щелкнул. Родители вернулись.
Оставив брата сидеть на столе, Илья рванул в коридор.
- Почему вы так долго!? – с досадой крикнул Илья.
- Прости. Пробки. Все дороги забиты после снегопада, - ответил папа, поставив несколько пакетов с продуктами на пол.
- Простите котята, - сказала мама, снимая сапоги, - все же нормально.
- Не нормально…- не довольно буркнул Илья.
Крик Максима из кухни оборвал слова Ильи.
- Илья!!
Илья вздрогнул и поспешил на крик. Ему показалась, что войдя туда, он не увидит брата. Его больше нет… они вернулись за малышом… Но Максим сидел на том месте, где его оставил старший брат.
Илья снял брата и поставил на пол.
Родители вошли следом за Ильей на кухню.
- Максим прошел в папин кабинет и рассыпал кнопки, - говорил Илья, опустив глаза. Мама всегда могла понять, когда он врал. – Короче он наступил на них и сильно поранился!
Мама села на корточки, подзывая Максима:
- Иди ко мне малыш, я посмотрю ножку.
На удивление всей семьи Максим не подошёл к маме. Он спрятался за Илью и не доверчиво выглянул.
- Я ее обработал…
Не дожидаясь продолжения, мама поднялась на ноги.
- А ты где был в это время?
- Я собирал кран.
- Илья, так нельзя! Ты должен лучше следить за братом!
Илья почувствовал жгучую обиду. Слезы комом встали в горле. Он собирался ответить маме: «а вы не должны оставлять нас так надолго!» Потом хотел рассказать то, о чем ни когда не хотел больше думать, но услышал папины слова.
- Алена, перестань. В его возрасте я бы и получаса не выдержал сидеть с таким мелким. А нас не было больше двух часов.
Алена подошла к Илье и обняла его.
- Извини. Просто пока мы добирались до дома, я вся изнервничалась. Все время казалось, что ты меня зовешь, а Максим плачет.
Илья внимательно посмотрел на маму:
- Максим и правда, плакал. И нам было очень страшно. Свет погас.
- Вы прям герои, - усмехнулся папа, даже не представляя насколько был прав.
28.
В помещении бара было душно и людно. Вечер пятницы.
Бармен поставил перед Игорем бокал пива, а рядом бокал шампанского для спутницы с красными губами. Она сделала глоток и оставила на бокале жирный след от помады, Игорю стало противно. Он не думал, зачем пришел сюда, не гадал, что будет после, Игорь потягивал пиво и слушал трескотню незнакомки Лизы, которая не умолкая, рассказывала бредовые истории, и чувствовал как с каждым сказанным ее словом неприятие к этой женщине возрастало в нем. Он не слушал ее, молча кивал и время от времени поддакивал. Но его взгляд жадно блуждал по ее телу. И чем дольше он смотрел, тем более омерзительно – прекрасной становилась эта женщина. Ее мини юбка совсем задралась вверх, оголив ноги. Ее грудь тряслась, когда она смеялась над собственными шутками. На ней не было лифчика. И в тот момент когда она перекладывала ногу га ногу он заметил, что на ней не было трусиков и ее плотно сжатые ноги сводили его с ума.
Игорь допил пиво и заказал пару стопок водки. Перед тем как выпить первую, он вспомнил о бабушке, когда собирался опустошить вторую, не думал не о чем. Он знал, как водка подействует на него. Когда он опустошил стопки, ему стало хорошо. Игорь все еще не слушал Лизу, но теперь он смеялся, когда смеялась она.
Было далеко за полночь, когда Игорь вошел в свой подъезд. Здесь пахло теплой гнилой водой. Этот запашек давно устоялся в доме, пропитал подъезды и просочился в квартирки. Каждый человек, возвращающийся после тяжелого трудового дня на работе вдыхая вонь, затопленного подвала, (которую коммунальные службы упорно не замечали), понимал, что пришел домой. Вонь – запах родного дома. Вонь ассоциировалась с домашним уютом, покоем и комфортом.
Лиза шла, впереди пошатываясь и на ходу расстегивая пальто, он медленно плелся за ней. Он ощущал жар от выпитого, испарина покрывала его лоб, его голова кружилась, и он перестал осознавать сон это или реальность. Игорь давно не пил столько, сколько выпил сегодня. Куда он идет – к себе домой или к ней? Он понимал неправильность своих действий, но какая разница, если на самом деле это только сон? На втором этаже он обогнал ее. Ее юбка теперь задралась так, что походила на пояс, и все женские прелести были вставлены на показ. Так было на самом деле, или Игорю показалось, но ее промежности были красные, как и ее губы намазанные помадой. Этакая мишень мокрая и горячая. Он ощутил зуд, сладкий, не контролируемый.
- Вокруг множество женщин без заскоков. Чего ты прицепился к ней? – протянула Лиза, медленно облизнув губы.
Прижав ее к стене, одной рукой он залез себе в брюки, а другой чуть приподнял ее ногу вверх. Сейчас стало главным снять зуд. Она тяжело дышала горячим пьяным душком. Чувство отвращения не прошло, оно слилось с адским зудом, и только усиливало удовольствие от проникновения. Бабушка всегда говорила не чесать комариные укусы. Надо перетерпеть, и все пройдет. Но иногда он не слушался и с наслаждением расчесывал их до кровавых болячек. Игорь улыбнулся, подумав, что в такой момент вспомнил слова бабушки. Через секунду он забыл о своих мыслях, грудь женщины, которую он жадно прижимал к себе, оголилась, и Игорь до боли сжал ее такую мягкую и упругую. Лиза застонала. Ее тело стало липким и соленым на вкус. Запах подъезда, перегара, запах их тел перемешались в воздухе и этот аромат казался им самым сладким.
29.
