Он выглядел измученным, усталым, болезненно бледным, но, тем не менее, красивым как стареющий киноактер. Лизе всегда нравились такие мужчины. Он сдержан, не многословен, не говорит о своих чувствах никогда и ни с кем. Создается впечатление, что он равнодушен ко всему вокруг, а может так и есть на самом деле.
- Там жила Морозова Зинаида Павловна. С дочкой Ниной Морозовой. Ни чего необычно, кроме того, что нет записей о их выписке из той квартиры.
- Как вам удалось узнать?
Суворов измученно посмотрел на нее.
- Случайно. Ко мне попало заявление поданное гражданкой Черкасовой, где она жаловалась на скандалы ее соседей неких Морозовых из семьдесят второй квартиры. Дело естественно не возбуждалось, но заявление и запись о разъяснительной беседе проведенной с Морозовой Зинаидой каким то чудом осталось.
- Почему вы решили рассказать мне об этом?
- Кроме меня ни кто не станет выяснять, что твориться там. А если что то случиться со мной? В общем, нужно лицо заинтересованное. А вам как мне кажется интересно, что происходит в квартире этажом выше. Я прав?
- Правы, - согласилась она. – Но, а вы? Почему лично вам это важно? Вы не похожи на человека, который беспокоится о других. Вы даже о себе не можете позаботиться, - Лизе вдруг стало неловко от сказанного. Она ни когда не говорила мало знакомым людям, то, как на самом деле думает о них.
Суворов снова посмотрел на нее и облокотился на стол.
- Я уже слышал нечто подобное раньше. Хотите сказать мне, что то новое?
Лиза отошла к окну и взяла с подоконника солонку.
- Вы меня не знаете, – прохрипел он.
- Знаю, – она открыла солонку, поставила на стол, затем достала из кухонного шкафа пакет с солью, - Семьи нет, друзей тоже, – она принялась наполнять солонку солью, но оказалась та была почти полной и большая горсть высыпалась на стол. - Свою работу вы ненавидите, – она положила пакет на стол и села. - У вас нет ни чего и ни кого. Вы цепляетесь за эту загадку, что бы хоть как то оправдать свое существование, а если не получится, то вся ваша жизнь череда бессмысленных случайностей.
Он усмехнулся и откинулся на спинку стула. Взял сигарету и прикурил.
- Я закурю?
- Обычно спрашивают до того как закурят.
- По вашему человеку нужен смысл? Всегда? Оправдание существования? Ну, это же бред.
- Почему?
- Человек придумывает себе занятие по жизни и сам ищет то самое, что заставляет подниматься его по утрам. У одних это любимая работа, у других дети, у третьих чёрт знает что еще. От этого и проблемы. Отбери у них это, и что тогда? Вы надумываете себе цель, а она может и не быть истинной. Значит это самообман, так по вашему если нет самообмана, то человек глубоко несчастен и жизнь без смысла. По крайней мере, я не вру сам себе, и не принимаю ложные ценности за истинные. И если смысла нет, то его нет. И скорее всего не будет.
Лиза удивленно уставилась на него.
- Ваша забота о близких ни что иное, как простое человеческое любопытство. Попросту самообман. А любопытство не самое хорошее из черт человека. Следуя любопытству можно, что то узнать, или получить. А можно потерять все что имеешь.
Суворов затянулся.
- А вы сами, что себе придумали? – продолжал он, - Друзей у вас как я посмотрю, нет. Семьи, родственников. Детей. Сколько вам? Тридцать, тридцать пять? С начала любопытные знакомые часто спрашивали у вас: когда выйдешь замуж. А сейчас вопрос звучит уже иначе: когда родишь? Потому что все уверены, замужество тебе не светит. Остается только родить, что б как то оправдать свою женскую сущность.
Ты окопалась в школьных стенах. Это твой смысл? Пересказывать чужие мысли?
- Я учу детей, - перебила она.
Он засмеялся.
- Уже через год они не вспомнят, что вы им говорили. А если и вспомнят, то поймут, как вы были не правы. За свою жизнь они встретят много людей. Плохих и хороших, и каждый из них в той или иной мере, изо дня в день будет доказывать им, что все истины рассказанные вами, были попросту заблуждением.
- Для чего вы пришли? - Щеки ее горели, Лиза встала со стула.
- Я уже ухожу, - он поднялся следом, затушил сигарету в раковине, - просто запомните имена, что я вам назвал. Может быть пригодятся. Если не запомните, то запишите. Эта информация имеет свойство теряться и забываться.
Уже в дверях, он остановился и сказал.
- Лиза, перестаньте искать во всем смысл. Вы рискуете сильно ошибиться, совершая изо дня в день череду бессмысленных действий или поступков. Если смысл и есть, то нам о нем не известно.
«За последние несколько месяцев на моем участке, покончили с собой четырнадцать человек. Четырнадцать. Девять человек пропали без вести, в том числе три ребенка до десяти лет. Всего двадцать три человека. Это внушительная цифра. На улицах были установлены круглосуточные дежурства, но это не дают результат. Все пострадавшие и близко не подходили к той квартире, значит, Лиза была права». Суворов смотрел на улицу через окно в кабинете. Внутренний голос говорил ему, «не нужно пытаться ни в чем разобраться, это без толку». Некого искать, не с кого спрашивать. Можно вывернуться на изнанку, сделать невозможное, поднять наряды, обыскивать все метр за метром, но что искать?! Обладателя крошечных ступней и маленьких ладошек?
Люди не в себе, им страшно. И Суворову, тоже было страшно. Он видел кошмары, но не во сне, а наяву. Как тогда, когда он ощущал, смотрящее на него через глазок нечто. Теперь что - то постоянно прибывало рядом. Особенно сильно, это приближалось к нему, когда он приходил в свою пустую квартиру и оставался один. Гнетущее одиночество, так все бывают, одиноки однажды, это случается с теми, кто умирает и редко происходит с живыми. Когда человек рождается, он не один. Рядом тот, кто ждал его, потом мучился в родах. Вместе с ним рождается мама. Но когда человек умирает, он уходит туда, где его не ждут. Даже если рядом есть близкий, умирающий только наполовину с ним. Только он сам слышит, видит, что происходит с ним. Он уходит туда один. И вот тогда теряется смысл во всем, и одиночество предстает перед тобой осязаемым, плотским. Его можно потрогать, но нельзя убить.
Он не входил в число религиозных людей. Но в последние время, каждый вечер перед сном, лежа в кровати, он повторял заученную недавно молитву. И каждый раз, отчаянно повторяя ее, желая быть услышанным, чувствовал, что произносит слова в пустоту. Обращается к пустоте, просит ее говорить с ним. А потом, понимая, что походит на сумасшедшего замолкал.
17.
Новостройка в которой жила Морозова находилась на другом конце города. Когда он звонил и назначал встречу, то не озвучил настоящую причину. Суворов представился ей частным детективом. Что его клиент, пожелавший пока оставаться не известным, разыскивает родственников по фамилии Морозовы, которые в шестидесятых годах жили в доме, где находится квартира семьдесят два. Кроме фамилии, улицы и номера дома клиент ни чего не помнит. Женщина согласилась и предложила встретиться вечером, после работы.
В назначенное время Сергей приехал. Впустила его женщина лет сорока пяти, хорошо одетая, ухоженная, представилась Марией и пригласила в просторную гостиную. Суворов сел на диван, а она, напротив в кресло. Сергей рассмотрел ее лицо. Она, почему то показалось ему знакомым. Странное чувство, будто перед ним возникло прошлое, ощущение державу, он давным-давно уже видел это лицо, помнил мимику, улыбку. Даже голос Марии был ему знаком.
На журнальном столике, между ним и хозяйкой, лежали заранее приготовленные, фотоальбомы.
- Ой, - заговорила она, вставая, - я вам ни чего не предложила. Замоталась совсем.
- Может позже, спасибо.
- Хорошо. – Она села. – Я, честно говоря, плохо представляю, чем могу помочь вам. Согласилась только из интереса.
Она улыбнулась. Улыбка ее была приятная, и Суворов улыбнулся в ответ.
- Пока просто ответьте мне на несколько вопросов. – Суворов достал блокнот и ручку. – Кто ни будь из ваших родственников жил на улице «..» в доме номер «..»?
- Моя мама. Она переехала туда весной шестьдесят четвертого года.
- Как зовут вашу маму?
- Морозова Зинаида Павловна. Только звали. Она умерла.
- Извините, - Суворов потупился и что- то чиркнул в блокноте. Потом потер левое предплечье. Сведений о смерти Морозовой в местном отделе загса не имелось. Возможно, она умерла в другом городе. Не станет же она врать о смерти собственной матери.
- Это давно было. – Улыбнулась Мария. – Ни чего страшного.
- А когда она съехала оттуда?
Мария неуверенно пожала плечами.
- Кажется через пару лет. Но я не уверенна.
- А по какой причине?
- Тоже не могу сказать.
Снова улыбка. Суворов опустил глаза в блокнот. Он редко верил в искренность улыбки, и сейчас было так же.
- Можно? – Сергей потянулся за альбомом.
- Да, да, конечно.
Рассматривая старые, мутные фото с лицами, которых уже, наверное, нет, Сергей снова подумал, что занимается бессмыслицей. Все его намеренья задумки, действия, занятия, жизнь показались ему, пустыми, не нужными, а главное безрезультатными. Как тогда, у колодца. Что бы он не делал, конец будет один.
Суворов не всматривался в фото, листая альбом для вида, после он закончит, попрощается и уйдет. Но что- то заставило его сфокусироваться на двух фото на предпоследней странице. Оба фото сделаны в фотоателье, профессиональным фотографом, в характерном стиле тех лет. На одном – женщина лет тридцати пяти и совсем юная девушка. Женщина не улыбалась. Смотрела в сторону и явно была озабочена. Девушка, напротив, широко улыбалась, глаза у нее были большие, красивые, но как куклы. Словно нарисованные. На левом плече ее лежала толстая коса.
- Кто это?
- Это? Мама, – Мария показала на женщину.
- А рядом?
- Моя сестра. Старшая. Я родилась через два года после ее смерти.
- Красивое фото. Сколько ей тогда было?
- Лет семнадцать или восемнадцать. Она умерла в тот же год, когда было сделано это фото. Видите подпись, шестьдесят четвертый. Это ее последняя фотография.
- Что случилось?
- А почему вы решили что что то случилось?
Сергей задал вопрос механически. И попал в точку. Снова эта улыбка. Он улыбнулся в ответ.
- Не знаю. Мама ни когда не говорила о причине.
«За все последующие годы жизни, ее мать не заговаривала с ней о причине смерти старшей дочери? Если так, то Зинаида Павловна была железной женщиной». Суворову отчаянно захотелось курить, все его нутро сжалось от спазма, и он с трудом подавил в себе это желание. Он давно пристрастился к этой привычке, курение давало время на передышку. В момент, когда легкие заполнялись горьким дымом, он мог спокойно обдумать что то или наоборот выкинуть все из головы, а потом вернутся к нужной мысли с новыми силами.
- Может все таки кофе?
Снова спазм.
«Она издевается?»
- Нет, спасибо. – Он продолжил просматривать альбом.
На втором фото те же персонажи, в той же обстановке, только рядом еще и пожилая бабушка. Точнее не пожилая. Она была совсем старая, высушенная, тощая. Одетая во все черное, в черном платке, повязанном как у монашки. Рот ее провалился, глаза впали. Живой труп. Глаза. Как две черточки, едва угадываются исподлобья.
- Это бабушка моей мамы.
По Сергею пробежал мороз. Показалось, что старуха смотрит на него этими черточками. Он перелистнул страницу. Еще одно фото. Точно такое же как предыдущее, только старуха смотрит в сторону, справа от себя, где ни кого нет. Она немного склонила голову, а рот скривился в попытке сказать что то, и пойманная фотографом именно в этот момент бабка явно была не довольна, одним глазом косясь в объектив. Говорила она кому то, кто рядом. Кому то кого не видно. По крайней мере такое впечатление сложилось у Суворова.
Сергей отложил альбом.
- У вас есть дети? – спросил он.
- Да, сын. Он женился и больше с нами не живет.
- Вы не против, если я переговорю с ним?
- Не против, только не понимаю для чего. Он знает не больше того что я рассказала вам.
- Ни чего страшного, если он повторит ваши слова.
Сергей приготовился записать. Она назвала адрес. Он медленно поднял глаза, чувствуя как жар ударил ему в лицо, словно он близко подошел к огню. Этот адрес не нужно было записывать, потому что нацарапанный когтями в его памяти он пульсировал там словно оживленный. Ее сын жил в той квартире. Подобных совпадений не бывает. А Мария сидела и смотрела на него, как ни в чем не бывало.
- Вы назвали адрес, который я называл вам в начале нашей беседы.
- Действительно, – она нахмурилась, а потом заулыбалась, - я только сейчас это поняла. Забавное совпадение. Правда?
Его не покидала уверенность, будто женщина знала больше, чем говорила. Знала о квартире, знала о происходящем в ней. Но она не расскажет. По крайней мере сейчас. Теперь нужно … а что собственно теперь. Суворов не узнал новых фактов. Кроме того в воздухе повисли новые вопросы. Нужно уходить. Прямо сейчас. Он заторопился, будто его кто то подгонял.
Суворов поднялся, как вдруг слабый голос из дальней комнаты позвал Марию. Она на секунду замерла. Но быстро пояснила, что это мать ее мужа. Она совсем ослабела в старости, и они взяли ее к себе, после переезда сына. Логично. Только почему Мария так напряглась когда услышала, как старуха зовёт ее.
В дверях Суворов остановился, он же частный детектив и совсем забыл об этом.
- Разрешите взять на время те последние три фотографии. Я покажу их клиенту. Возможно он узнает кого-то. Обещаю вернуть. – Сергей улыбнулся.
- Да конечно, - сказала она помедлив. - Только не забудьте. Они в единственном экземпляре.
Мария быстро вернулась с фото в руках. Суворов положил их в блокнот, а блокнот во внутренний карман куртки. Они попращались и хозяйка закрыла дверь.
Оставшись один, Сергей тяжело вздохнул, словно в квартире ему не хватало воздуха. Он вызвал лифт, и тут его сознание прояснилось, мысль запульсировала в голове. У нее не было обручального кольца, значит она не замужем.
- Там жила Морозова Зинаида Павловна. С дочкой Ниной Морозовой. Ни чего необычно, кроме того, что нет записей о их выписке из той квартиры.
- Как вам удалось узнать?
Суворов измученно посмотрел на нее.
- Случайно. Ко мне попало заявление поданное гражданкой Черкасовой, где она жаловалась на скандалы ее соседей неких Морозовых из семьдесят второй квартиры. Дело естественно не возбуждалось, но заявление и запись о разъяснительной беседе проведенной с Морозовой Зинаидой каким то чудом осталось.
- Почему вы решили рассказать мне об этом?
- Кроме меня ни кто не станет выяснять, что твориться там. А если что то случиться со мной? В общем, нужно лицо заинтересованное. А вам как мне кажется интересно, что происходит в квартире этажом выше. Я прав?
- Правы, - согласилась она. – Но, а вы? Почему лично вам это важно? Вы не похожи на человека, который беспокоится о других. Вы даже о себе не можете позаботиться, - Лизе вдруг стало неловко от сказанного. Она ни когда не говорила мало знакомым людям, то, как на самом деле думает о них.
Суворов снова посмотрел на нее и облокотился на стол.
- Я уже слышал нечто подобное раньше. Хотите сказать мне, что то новое?
Лиза отошла к окну и взяла с подоконника солонку.
- Вы меня не знаете, – прохрипел он.
- Знаю, – она открыла солонку, поставила на стол, затем достала из кухонного шкафа пакет с солью, - Семьи нет, друзей тоже, – она принялась наполнять солонку солью, но оказалась та была почти полной и большая горсть высыпалась на стол. - Свою работу вы ненавидите, – она положила пакет на стол и села. - У вас нет ни чего и ни кого. Вы цепляетесь за эту загадку, что бы хоть как то оправдать свое существование, а если не получится, то вся ваша жизнь череда бессмысленных случайностей.
Он усмехнулся и откинулся на спинку стула. Взял сигарету и прикурил.
- Я закурю?
- Обычно спрашивают до того как закурят.
- По вашему человеку нужен смысл? Всегда? Оправдание существования? Ну, это же бред.
- Почему?
- Человек придумывает себе занятие по жизни и сам ищет то самое, что заставляет подниматься его по утрам. У одних это любимая работа, у других дети, у третьих чёрт знает что еще. От этого и проблемы. Отбери у них это, и что тогда? Вы надумываете себе цель, а она может и не быть истинной. Значит это самообман, так по вашему если нет самообмана, то человек глубоко несчастен и жизнь без смысла. По крайней мере, я не вру сам себе, и не принимаю ложные ценности за истинные. И если смысла нет, то его нет. И скорее всего не будет.
Лиза удивленно уставилась на него.
- Ваша забота о близких ни что иное, как простое человеческое любопытство. Попросту самообман. А любопытство не самое хорошее из черт человека. Следуя любопытству можно, что то узнать, или получить. А можно потерять все что имеешь.
Суворов затянулся.
- А вы сами, что себе придумали? – продолжал он, - Друзей у вас как я посмотрю, нет. Семьи, родственников. Детей. Сколько вам? Тридцать, тридцать пять? С начала любопытные знакомые часто спрашивали у вас: когда выйдешь замуж. А сейчас вопрос звучит уже иначе: когда родишь? Потому что все уверены, замужество тебе не светит. Остается только родить, что б как то оправдать свою женскую сущность.
Ты окопалась в школьных стенах. Это твой смысл? Пересказывать чужие мысли?
- Я учу детей, - перебила она.
Он засмеялся.
- Уже через год они не вспомнят, что вы им говорили. А если и вспомнят, то поймут, как вы были не правы. За свою жизнь они встретят много людей. Плохих и хороших, и каждый из них в той или иной мере, изо дня в день будет доказывать им, что все истины рассказанные вами, были попросту заблуждением.
- Для чего вы пришли? - Щеки ее горели, Лиза встала со стула.
- Я уже ухожу, - он поднялся следом, затушил сигарету в раковине, - просто запомните имена, что я вам назвал. Может быть пригодятся. Если не запомните, то запишите. Эта информация имеет свойство теряться и забываться.
Уже в дверях, он остановился и сказал.
- Лиза, перестаньте искать во всем смысл. Вы рискуете сильно ошибиться, совершая изо дня в день череду бессмысленных действий или поступков. Если смысл и есть, то нам о нем не известно.
«За последние несколько месяцев на моем участке, покончили с собой четырнадцать человек. Четырнадцать. Девять человек пропали без вести, в том числе три ребенка до десяти лет. Всего двадцать три человека. Это внушительная цифра. На улицах были установлены круглосуточные дежурства, но это не дают результат. Все пострадавшие и близко не подходили к той квартире, значит, Лиза была права». Суворов смотрел на улицу через окно в кабинете. Внутренний голос говорил ему, «не нужно пытаться ни в чем разобраться, это без толку». Некого искать, не с кого спрашивать. Можно вывернуться на изнанку, сделать невозможное, поднять наряды, обыскивать все метр за метром, но что искать?! Обладателя крошечных ступней и маленьких ладошек?
Люди не в себе, им страшно. И Суворову, тоже было страшно. Он видел кошмары, но не во сне, а наяву. Как тогда, когда он ощущал, смотрящее на него через глазок нечто. Теперь что - то постоянно прибывало рядом. Особенно сильно, это приближалось к нему, когда он приходил в свою пустую квартиру и оставался один. Гнетущее одиночество, так все бывают, одиноки однажды, это случается с теми, кто умирает и редко происходит с живыми. Когда человек рождается, он не один. Рядом тот, кто ждал его, потом мучился в родах. Вместе с ним рождается мама. Но когда человек умирает, он уходит туда, где его не ждут. Даже если рядом есть близкий, умирающий только наполовину с ним. Только он сам слышит, видит, что происходит с ним. Он уходит туда один. И вот тогда теряется смысл во всем, и одиночество предстает перед тобой осязаемым, плотским. Его можно потрогать, но нельзя убить.
Он не входил в число религиозных людей. Но в последние время, каждый вечер перед сном, лежа в кровати, он повторял заученную недавно молитву. И каждый раз, отчаянно повторяя ее, желая быть услышанным, чувствовал, что произносит слова в пустоту. Обращается к пустоте, просит ее говорить с ним. А потом, понимая, что походит на сумасшедшего замолкал.
17.
Новостройка в которой жила Морозова находилась на другом конце города. Когда он звонил и назначал встречу, то не озвучил настоящую причину. Суворов представился ей частным детективом. Что его клиент, пожелавший пока оставаться не известным, разыскивает родственников по фамилии Морозовы, которые в шестидесятых годах жили в доме, где находится квартира семьдесят два. Кроме фамилии, улицы и номера дома клиент ни чего не помнит. Женщина согласилась и предложила встретиться вечером, после работы.
В назначенное время Сергей приехал. Впустила его женщина лет сорока пяти, хорошо одетая, ухоженная, представилась Марией и пригласила в просторную гостиную. Суворов сел на диван, а она, напротив в кресло. Сергей рассмотрел ее лицо. Она, почему то показалось ему знакомым. Странное чувство, будто перед ним возникло прошлое, ощущение державу, он давным-давно уже видел это лицо, помнил мимику, улыбку. Даже голос Марии был ему знаком.
На журнальном столике, между ним и хозяйкой, лежали заранее приготовленные, фотоальбомы.
- Ой, - заговорила она, вставая, - я вам ни чего не предложила. Замоталась совсем.
- Может позже, спасибо.
- Хорошо. – Она села. – Я, честно говоря, плохо представляю, чем могу помочь вам. Согласилась только из интереса.
Она улыбнулась. Улыбка ее была приятная, и Суворов улыбнулся в ответ.
- Пока просто ответьте мне на несколько вопросов. – Суворов достал блокнот и ручку. – Кто ни будь из ваших родственников жил на улице «..» в доме номер «..»?
- Моя мама. Она переехала туда весной шестьдесят четвертого года.
- Как зовут вашу маму?
- Морозова Зинаида Павловна. Только звали. Она умерла.
- Извините, - Суворов потупился и что- то чиркнул в блокноте. Потом потер левое предплечье. Сведений о смерти Морозовой в местном отделе загса не имелось. Возможно, она умерла в другом городе. Не станет же она врать о смерти собственной матери.
- Это давно было. – Улыбнулась Мария. – Ни чего страшного.
- А когда она съехала оттуда?
Мария неуверенно пожала плечами.
- Кажется через пару лет. Но я не уверенна.
- А по какой причине?
- Тоже не могу сказать.
Снова улыбка. Суворов опустил глаза в блокнот. Он редко верил в искренность улыбки, и сейчас было так же.
- Можно? – Сергей потянулся за альбомом.
- Да, да, конечно.
Рассматривая старые, мутные фото с лицами, которых уже, наверное, нет, Сергей снова подумал, что занимается бессмыслицей. Все его намеренья задумки, действия, занятия, жизнь показались ему, пустыми, не нужными, а главное безрезультатными. Как тогда, у колодца. Что бы он не делал, конец будет один.
Суворов не всматривался в фото, листая альбом для вида, после он закончит, попрощается и уйдет. Но что- то заставило его сфокусироваться на двух фото на предпоследней странице. Оба фото сделаны в фотоателье, профессиональным фотографом, в характерном стиле тех лет. На одном – женщина лет тридцати пяти и совсем юная девушка. Женщина не улыбалась. Смотрела в сторону и явно была озабочена. Девушка, напротив, широко улыбалась, глаза у нее были большие, красивые, но как куклы. Словно нарисованные. На левом плече ее лежала толстая коса.
- Кто это?
- Это? Мама, – Мария показала на женщину.
- А рядом?
- Моя сестра. Старшая. Я родилась через два года после ее смерти.
- Красивое фото. Сколько ей тогда было?
- Лет семнадцать или восемнадцать. Она умерла в тот же год, когда было сделано это фото. Видите подпись, шестьдесят четвертый. Это ее последняя фотография.
- Что случилось?
- А почему вы решили что что то случилось?
Сергей задал вопрос механически. И попал в точку. Снова эта улыбка. Он улыбнулся в ответ.
- Не знаю. Мама ни когда не говорила о причине.
«За все последующие годы жизни, ее мать не заговаривала с ней о причине смерти старшей дочери? Если так, то Зинаида Павловна была железной женщиной». Суворову отчаянно захотелось курить, все его нутро сжалось от спазма, и он с трудом подавил в себе это желание. Он давно пристрастился к этой привычке, курение давало время на передышку. В момент, когда легкие заполнялись горьким дымом, он мог спокойно обдумать что то или наоборот выкинуть все из головы, а потом вернутся к нужной мысли с новыми силами.
- Может все таки кофе?
Снова спазм.
«Она издевается?»
- Нет, спасибо. – Он продолжил просматривать альбом.
На втором фото те же персонажи, в той же обстановке, только рядом еще и пожилая бабушка. Точнее не пожилая. Она была совсем старая, высушенная, тощая. Одетая во все черное, в черном платке, повязанном как у монашки. Рот ее провалился, глаза впали. Живой труп. Глаза. Как две черточки, едва угадываются исподлобья.
- Это бабушка моей мамы.
По Сергею пробежал мороз. Показалось, что старуха смотрит на него этими черточками. Он перелистнул страницу. Еще одно фото. Точно такое же как предыдущее, только старуха смотрит в сторону, справа от себя, где ни кого нет. Она немного склонила голову, а рот скривился в попытке сказать что то, и пойманная фотографом именно в этот момент бабка явно была не довольна, одним глазом косясь в объектив. Говорила она кому то, кто рядом. Кому то кого не видно. По крайней мере такое впечатление сложилось у Суворова.
Сергей отложил альбом.
- У вас есть дети? – спросил он.
- Да, сын. Он женился и больше с нами не живет.
- Вы не против, если я переговорю с ним?
- Не против, только не понимаю для чего. Он знает не больше того что я рассказала вам.
- Ни чего страшного, если он повторит ваши слова.
Сергей приготовился записать. Она назвала адрес. Он медленно поднял глаза, чувствуя как жар ударил ему в лицо, словно он близко подошел к огню. Этот адрес не нужно было записывать, потому что нацарапанный когтями в его памяти он пульсировал там словно оживленный. Ее сын жил в той квартире. Подобных совпадений не бывает. А Мария сидела и смотрела на него, как ни в чем не бывало.
- Вы назвали адрес, который я называл вам в начале нашей беседы.
- Действительно, – она нахмурилась, а потом заулыбалась, - я только сейчас это поняла. Забавное совпадение. Правда?
Его не покидала уверенность, будто женщина знала больше, чем говорила. Знала о квартире, знала о происходящем в ней. Но она не расскажет. По крайней мере сейчас. Теперь нужно … а что собственно теперь. Суворов не узнал новых фактов. Кроме того в воздухе повисли новые вопросы. Нужно уходить. Прямо сейчас. Он заторопился, будто его кто то подгонял.
Суворов поднялся, как вдруг слабый голос из дальней комнаты позвал Марию. Она на секунду замерла. Но быстро пояснила, что это мать ее мужа. Она совсем ослабела в старости, и они взяли ее к себе, после переезда сына. Логично. Только почему Мария так напряглась когда услышала, как старуха зовёт ее.
В дверях Суворов остановился, он же частный детектив и совсем забыл об этом.
- Разрешите взять на время те последние три фотографии. Я покажу их клиенту. Возможно он узнает кого-то. Обещаю вернуть. – Сергей улыбнулся.
- Да конечно, - сказала она помедлив. - Только не забудьте. Они в единственном экземпляре.
Мария быстро вернулась с фото в руках. Суворов положил их в блокнот, а блокнот во внутренний карман куртки. Они попращались и хозяйка закрыла дверь.
Оставшись один, Сергей тяжело вздохнул, словно в квартире ему не хватало воздуха. Он вызвал лифт, и тут его сознание прояснилось, мысль запульсировала в голове. У нее не было обручального кольца, значит она не замужем.
