Другими словами, ты, химеров негодяй, предложил мне расплатиться за экзамен телом, а имя запомнить не сподобился!
— София Грандэ, — внезапно севшим голосом назвалась я.
— Умница София, значит, — безошибочно перевел он мою фамилию с первородного языка и бесстрастно добавил: — Я знаю, что нужно делать, чтобы вам стало лучше.
— Не сомневаюсь в вашем опыте, но я не готова дать вам то, что вы просите! — твердо заявила я.
Долгую секунду мы смотрели глаза в глаза. Надеюсь, что вид у меня был решительный, а не жалобный. Даже брови у переносицы сдвинула, но руки тряслись. Безусловно, от возмущения.
— Подожди-ка. — Рэнсвод словно что-то просчитывал в уме и вдруг спросил в лоб: — Так ты решила, что я пытаюсь тебя соблазнить?
— Вряд ли ваше предложение можно назвать словом «соблазнение», — отрезала я.
На его лице заходили желваки, взгляд четвертовал.
— Не знаю, каким ты меня видишь в воображении, но я не развращаю студенток. И меня совершенно точно не привлекают дети.
— Если вы не заметили, то я давно не ребенок.
— Вы удивитесь, госпожа Грандэ, — как-то вмиг успокоившись, он вновь перешел на официоз, — но под вашими мантиями не всегда угадывается возраст.
— Поэтому вы попросили раздеться?
— Так… — Он упер руки в бока и, на секунду опустив голову, глубоко вздохнул. — Видимо, вы не увидели рисунок…
Взгляд невольно переместился с его мрачного лица на незнакомые символы, неряшливыми кляксами пятнающие крепкое предплечье.
— Как вы себя чувствуете, София? — резковато спросил Рэнсвод. — Жар, ломота в теле. Нехарактерные вспышки магической силы. Стихийные, бесконтрольные заклятия, на которые вам никогда не хватило бы магии. Такие плетутся подсознательно и сами по себе исчезают. Первый признак, что не маг управляет даром, а наоборот. У вас болит плечо. Я заметил, как вы морщились на экзамене. Ничего не пропустил?
— Плечо действительно болит, — через паузу призналась я и промолчала о связующих чарах, наложенных на Финиста.
— Когда вчера вы шустро сбегали с крыши, то забрали с собой мой магический дар. Вы должны были почувствовать изменения.
— Вы пытаетесь меня обвинить в краже? — скривила я губы.
— Я пытаюсь помочь, София, потому что сейчас моя магия вас сжигает.
В кабинете поселилось молчание. Я силилась что-нибудь сказать или хотя бы проблеять, но меня покинул дар речи. Да и в голове стало пусто. Не каждый день узнаешь, что вместо простуды на крыше преподавательской башни подхватила чужую магию и пришло время обряжаться в покойницкий саван.
— То есть у меня не лихорадка. Я по-простецки тут стою перед вами и тихо умираю? — дрогнувшим голосом переспросила я.
— Вы уловили суть.
Рэнсвод говорил так серьезно, что не оставалось сомнений: не обвиняет, не врет и не запугивает. У меня опустились руки. Сумка соскользнула с плеча и упала над ноги. На пол выкатились самописные перья, и выскользнул дурацкий табель успеваемости.
— Выходит, вы были в курсе, чем мне грозит ваша магия, но почему-то не попытались найти. Я даже не пряталась!
— А я не разглядывал вас в темноте, — признался он. — Вы в любом случае появились бы на пересдаче.
Обвинения отскакивали от Рэнсвода, как мячи — от стены. И внутри всколыхнулась волна гнева.
— Что нужно сделать, чтобы вернуть вам дар? — с ледяными интонациями спросила я. — Показать метку, на этом все закончится? Отвернитесь, я сниму одежду.
Рэнсвод невозмутимо наблюдал, как я поднялась с дивана, со злостью стащила мантию и трясущимися руками схватилась за ворот простого платья. Верхняя пуговка, самая тугая, выскальзывала из влажных пальцев.
— Притормозите, София. Все гораздо сложнее, чем вы думаете, — спокойно попросил он притормозить с раздеванием. — Я должен объяснить, с чем вы столкнулись.
— Очевидно. Ту часть разговора, где вы что-то объясняете, мы незаметно пропустили.
— Сядьте, — приказным тоном скомандовал он и кивнул на старый диван. — Вы выглядите отвратительно.
Как этот товарищ, прости господи, дожил до своих лет, если до сих пор не знает, что честность и прямолинейность не всегда уместны?
— Спасибо, мне и стоится неплохо.
— Как пожелаете, — вздохнул Киар, словно разговаривал с капризным ребенком, а не с разгневанным магом (ладно, без пяти минут магом). — Вы слышали легенду о Рэноне?
— Сказку о первородном огне знают даже дети.
В ней рассказывалось, что в темные времена на землю опустились полчища драконовых химер, но избранный воин был отмечен божественным первородным огнем и спас кучу людей. Мне много раз попадались книжки с похожими сюжетами, авторам нравилось переписывать старые небылицы.
— Так вот, это не легенда, а изрядно приукрашенная реальная история, — спокойно объявил он. — Рэнон действительно существовал, охотился на драконовых химер и сохранил много жизней, но на несколько веков его особенный дар был утерян. Пока в роду не появился ребенок, достаточно сильный, чтобы управлять древней магией.
Он многозначительно примолк.
— Пытаетесь намекнуть, что вы тот самый потомок избранного? — У меня вырвался смешок, но Киар никогда не был весельчаком, любящим пошутить со студентами, и ерничать расхотелось. — Вы серьезно?
— Более чем.
— Во мне действительно сейчас первородный огонь?! Из детских легенд? И он меня сжигает, как проклятие черной магии, потому что… В отличие от вас, я недостаточно сильная, — договорила упавшим голосом.
— Я сказал, что реальная история мало напоминает сказку, — согласился Рэнсвод. — После потери дара нашей семьей пришлось изменить фамилию. Как понимаете, быть потомками легендарного Рэнона, но без первородного огня, довольно обременительно.
— Знаете, господин магистр… Вы были правы, некоторые новости стоит узнавать сидя. — Я плюхнулась обратно на диван, но перед глазами все равно плясали темные мушки. — Ох! Сесть что-то не помогло. Мне надо выругаться.
— Ни в чем себе не отказывайте.
— Матом.
— В таком случае, лучше выругайтесь шепотом, — серьезно посоветовал он.
— На азрийском языке…
— Что вас останавливает? — терпеливо спросил магистр.
Дескать, любой каприз, лишь бы дама сначала не впала в истерику, а потом в прострацию.
— Я не знаю азрийского, — чистосердечно пожаловалась источнику всех проблем в моей недолгой жизни.
— Могу подсказать пару крепких выражений.
— И, видимо, уже никогда не выучу, — с отчаяньем прошептала я, не понимая, какого демона прицепилась к дурацкому азрийскому, этот язык мне даже не нравится.
— Послушайте, София. Мы в одной лодке, и я сделаю все, чтобы вы были в порядке, — не скатываясь в увещевания, проговорил Рэнсвод. — Пока я выясняю, что произошло, и, главное, как вернуть вещи на свои места, буду забирать излишек магического резерва. Достаточно прикоснуться к метке. Просто доверьтесь мне.
Он протянул руку. Думала, предлагал закрепить соглашение рукопожатием, но, оказалось, что хотел помочь встать с дивана. Ладонь у магистра была горячая и сухая. Всегда считала, что теплые руки были только у хороших людей, но Рэнсвод умудрился эту замечательную теорию разрушить.
Рэнсвод отвернулся без лишних просьб. Не к слепым окнам, где отражалась моя изломанная фигура, а к портрету его величества на стене. Наверняка картина тоже досталась ему в наследство от бывшего владельца кабинета, и вряд ли он любовался королем из чувства глубочайшей привязанности.
Я расстегнула платье. Рукав с натугой съехал с ноющего плеча, тонкую лямку нижней сорочки тоже пришлось приспустить.
— Все, — позвала я, переступив с ноги на ногу.
Смущаться было нелепо, ведь никто не мнется, раздеваясь на приеме у лекаря. Да и Рэнсвод, уверена, видел не одну голую женскую спину. Вряд ли моя отличалась от других особым шармом или уникальностью… Но какое же счастье, что спина не краснела от неловкости, как щеки!
Киар подошел. Казалось, под его взглядом кожу начало печь, и неожиданно даже для себя я поежилась.
— Метка есть?
— Да, — ровным голосом, тщательно пряча эмоции, ответил он.
— Но вы были до последнего не уверены? — внезапно догадалась я и извернулась, чтобы посмотреть, как выглядит эта самая метка.
Толком ничего разглядеть не удалось, только рваный край точно бы вытатуированного неровным пятном рисунка.
— Вам лучше не двигаться, — уклонился он от ответа.
— Простите.
Когда Рэнсвод прикоснулся к моей обнаженной спине кончиками пальцев, я вздрогнула.
— Я не сделаю вам ничего плохого, София.
— Знаю.
В следующее мгновение из меня начала утекать магия. Пугающее ощущение, ничего приятного — сплошная паника! Захотелось броситься наутек, но усилием воли я удержался себя на месте. Представляла, что вросла в пол, как дерево — корнями, и сдвинуть меня не сможет даже самый сильный ураган, только сломать. Хотелось верить, что Рэнсвод не собирался этого делать.
В люстре затрещали огни, замигали, то угасая, то вновь разгораясь. Не сдержавшись, я вновь посмотрела на стеклянную дверцу шкафа, где отражался Киар. Вокруг его руки хаотично кружились огненные символы на незнакомом мне языке, на предплечье светился рисунок. Глаза тоже светились, как у демона, алым цветом. Один раз такое увидишь, три недели спать не будешь! Я поспешно отвернулась.
Все закончилось внезапно. Магистр убрал руку, люстра перестала трещать, огни тотчас разгорелись.
— Одевайтесь, — бросил он, ей-богу, как на приеме у лекаря.
Я поспешно привела одежду в порядок. Лихорадка ушла, болезненные ощущения полностью исчезли, и появилась кипучая энергия. Не выматывающая и нервная, когда носишься кругами, как бешеная белка, но толком ничего не делаешь, а здоровая, пробуждающая желание, если не свернуть горы Крушвейской гряды, то хотя бы их покорить.
В отличие от меня, Рэнсвод застыл, опершись о стол. Напряженные широкие плечи, вздутые вены на руках, побелевшие костяшки пальцев на сжатых кулаках, опущенная голова — вся поза доказывала, что магия ему не зашла и встала колом. Рисунок же на предплечье, словно напившись силы, вернул яркость. Это были крупные символы древнего языка, гораздо древнее даже первородного.
— Как вы себя чувствуете? — отрывисто бросил мужчина, не догадываясь, что за ним внимательно и испуганно наблюдают.
— Лучше, чем неделю назад. А вы?
— Хуже, чем неделю назад, — не стал лукавить он, но резко выдохнул и выпрямился.
Преображение случилось буквально за мгновения. Передо мной вновь предстал привлекательный, но пугающий взрослый мужчина с острым взглядом, умеющим подмечать любые мелочи. Разве что лицо осунулось.
Пока он спускал рукава рубашки и вдевал запонки, я собрала в сумку рассыпанные самописные перья. Подняла студенческий табель с выдавленным гербом Академии общей магии на мягкой кожаной обложке и, поднявшись, задумчиво покрутила в руках.
— Какие у вас планы на вечер? — бросил он.
О, мне предстоит насыщенный вечер! Я планирую пройти пять стадий принятия неизбежного, но в ритме шай-эрского вальса, иначе застопорюсь на депрессии и к утру впаду в черную хандру. Может, еще подумаю, кому завещать кошку. Конечно, умирать в ближайшие дни я все-таки не планировала, но во избежание сиротства хвостатого демона стоит позаботиться о ее будущем.
— Поужинайте со мной, — не дождался Рэнсвод внятного ответа. — Нам надо многое обсудить, но не в стенах академии.
Как всегда, он прав — тема для разговора у нас была. Я молча протянула табель. Магистр вопросительно изогнул брови.
— Вы сказали, что мы сейчас в одной лодке и самое время сотрудничать. — Я кивнула на документ в своей руке. — Поставьте мне «отлично» за экзамен.
— Да вы умеете расставлять приоритеты, госпожа Грандэ, — с иронией хмыкнул он.
А вы профукали древний дар, господин потомок избранного, но заметьте, я не тыкаю вам в лицо этим вселенским провалом.
— И припишите три плюса, — невозмутимо попросила я.
— А плюсы зачем? — искренне заинтересовался он.
— Моральная компенсация за каждую пересдачу.
— Хорошо.
С едва заметной улыбкой Рэнсвод забрал книжку и шагнул к столу. Сдвинув пиджак, он вытащил из письменного набора чернильное перо. Признаться, я полагала, что оно вообще не пишет и даже не заправлено. Стоит просто так, для интерьерной гармонии.
— Подождите! — заволновалась я, пытаясь подглядеть, что он черкает в моем табеле. — Так «хорошо» или «отлично»?
Рэнсвод вернул мне студенческую книжку. На секунду показалось, что из воспитательных потуг он все-таки отвесил «отвратительно», но в графе напротив высшей магии стояло «превосходно» со всеми вытребованными плюсами. Выше разве что «восхищен до глубины души», но такой оценки еще не придумали.
— Довольны, госпожа Грандэ? — любезно уточнил он.
— Вполне.
Я спрятала табель в сумку, забрала брошенную на диван мантию и замялась, не понимая, куда ее деть. Не пойдешь же в ресторацию в академической форме.
— Оставьте мантию здесь, — предложил Киар, надевая пиджак. — Завтра заберете.
Пока я пристраивала форму на вешалку, он надел пальто, расправил воротник. На черной дорогой ткани, в самом видном месте, зияла дыра с опаленными краями. В молчании мы воззрились на это живописное доказательство моего неумения справиться с сильной магией.
— Извините, я не нарочно подожгла, — попыталась я заполнить многозначительную паузу. — Просто ваша магия внезапная, как городские голуби.
Ответом послужил знакомо-убийственный взгляд, на занятиях вызывавший у меня паралич дыхания. Киар стащил с плеч испорченное пальто.
— Вы замерзнете в одном костюме, — вымолвила я и тут же поняла, насколько неуместно прозвучало замечание. Словно мы превратились не в вынужденных сообщников, связанных одним большим секретом, а в близких приятелей.
— Дадите шаль? — хмыкнул он и накинул пальто на рогатины вешалки. Оно вспучилось, словно на спине, не тронутой огненной магией, вырос горб.
— Нет, ну, если очень надо…
— Не мнитесь. Я не пытаю детей холодом.
Рэнсвод отпер дверь и кивком указал мне в коридор, дескать, идите — путь свободен.
— Буду ждать вас в экипаже.
— За воротами, — добавила я. — К слову, как выглядит ваш экипаж? Чтобы не перепутать и не сесть в чужой.
Пока я шла под фонарями к академическим воротам, то пыталась избавиться от дурацкого ощущения, что попала в идиотский сон. Еще вчера мне в кошмаре не привиделось бы, что мы с Киаром Рэнсводом заговорим о чем-то, кроме законов высшей магии, а сегодня он прикасался к моей обнаженной спине. Прежде мою спину трогала только мама! И то, когда ставила банки от простуды.
Вечером перед академией всегда царило оживление. В торговых лавчонках светились витрины. Сновали студенты и горожане, а непритязательных экипажей городских возниц в ожидании пассажиров стояла целая вереница. Выйдя за ворота, я осмотрелась в поисках «непритязательной кареты с затемненными окнами». Дверца одной многозначительно приоткрылась, намекнув, что можно не страдать муками выбора.
Рэнсвод протянул руку и помог мне забраться в салон. Усевшись, я пристроила на коленях сумку и попыталась задвинуть ноги под сиденье, чтобы случайно не соприкоснуться с магистром коленями.
— Далеко ресторация? — спросила я.
— В какое время вас ждут дома?
— Я живу в академическом общежитии.
— Значит, вы вернетесь раньше, чем закроются ворота.
Он невозмутимо постучал в стенку, приказывая кучеру трогаться. От первого рывка я едва не съехала с кожаного сидения. Сумка выпала из рук и плюхнулась на колени Рэнсвода. Кажется, что-то высыпалось на пол.
— София Грандэ, — внезапно севшим голосом назвалась я.
— Умница София, значит, — безошибочно перевел он мою фамилию с первородного языка и бесстрастно добавил: — Я знаю, что нужно делать, чтобы вам стало лучше.
— Не сомневаюсь в вашем опыте, но я не готова дать вам то, что вы просите! — твердо заявила я.
Долгую секунду мы смотрели глаза в глаза. Надеюсь, что вид у меня был решительный, а не жалобный. Даже брови у переносицы сдвинула, но руки тряслись. Безусловно, от возмущения.
— Подожди-ка. — Рэнсвод словно что-то просчитывал в уме и вдруг спросил в лоб: — Так ты решила, что я пытаюсь тебя соблазнить?
— Вряд ли ваше предложение можно назвать словом «соблазнение», — отрезала я.
На его лице заходили желваки, взгляд четвертовал.
— Не знаю, каким ты меня видишь в воображении, но я не развращаю студенток. И меня совершенно точно не привлекают дети.
— Если вы не заметили, то я давно не ребенок.
— Вы удивитесь, госпожа Грандэ, — как-то вмиг успокоившись, он вновь перешел на официоз, — но под вашими мантиями не всегда угадывается возраст.
— Поэтому вы попросили раздеться?
— Так… — Он упер руки в бока и, на секунду опустив голову, глубоко вздохнул. — Видимо, вы не увидели рисунок…
Взгляд невольно переместился с его мрачного лица на незнакомые символы, неряшливыми кляксами пятнающие крепкое предплечье.
— Как вы себя чувствуете, София? — резковато спросил Рэнсвод. — Жар, ломота в теле. Нехарактерные вспышки магической силы. Стихийные, бесконтрольные заклятия, на которые вам никогда не хватило бы магии. Такие плетутся подсознательно и сами по себе исчезают. Первый признак, что не маг управляет даром, а наоборот. У вас болит плечо. Я заметил, как вы морщились на экзамене. Ничего не пропустил?
— Плечо действительно болит, — через паузу призналась я и промолчала о связующих чарах, наложенных на Финиста.
— Когда вчера вы шустро сбегали с крыши, то забрали с собой мой магический дар. Вы должны были почувствовать изменения.
— Вы пытаетесь меня обвинить в краже? — скривила я губы.
— Я пытаюсь помочь, София, потому что сейчас моя магия вас сжигает.
В кабинете поселилось молчание. Я силилась что-нибудь сказать или хотя бы проблеять, но меня покинул дар речи. Да и в голове стало пусто. Не каждый день узнаешь, что вместо простуды на крыше преподавательской башни подхватила чужую магию и пришло время обряжаться в покойницкий саван.
— То есть у меня не лихорадка. Я по-простецки тут стою перед вами и тихо умираю? — дрогнувшим голосом переспросила я.
— Вы уловили суть.
Рэнсвод говорил так серьезно, что не оставалось сомнений: не обвиняет, не врет и не запугивает. У меня опустились руки. Сумка соскользнула с плеча и упала над ноги. На пол выкатились самописные перья, и выскользнул дурацкий табель успеваемости.
— Выходит, вы были в курсе, чем мне грозит ваша магия, но почему-то не попытались найти. Я даже не пряталась!
— А я не разглядывал вас в темноте, — признался он. — Вы в любом случае появились бы на пересдаче.
Обвинения отскакивали от Рэнсвода, как мячи — от стены. И внутри всколыхнулась волна гнева.
— Что нужно сделать, чтобы вернуть вам дар? — с ледяными интонациями спросила я. — Показать метку, на этом все закончится? Отвернитесь, я сниму одежду.
Рэнсвод невозмутимо наблюдал, как я поднялась с дивана, со злостью стащила мантию и трясущимися руками схватилась за ворот простого платья. Верхняя пуговка, самая тугая, выскальзывала из влажных пальцев.
— Притормозите, София. Все гораздо сложнее, чем вы думаете, — спокойно попросил он притормозить с раздеванием. — Я должен объяснить, с чем вы столкнулись.
— Очевидно. Ту часть разговора, где вы что-то объясняете, мы незаметно пропустили.
— Сядьте, — приказным тоном скомандовал он и кивнул на старый диван. — Вы выглядите отвратительно.
Как этот товарищ, прости господи, дожил до своих лет, если до сих пор не знает, что честность и прямолинейность не всегда уместны?
— Спасибо, мне и стоится неплохо.
— Как пожелаете, — вздохнул Киар, словно разговаривал с капризным ребенком, а не с разгневанным магом (ладно, без пяти минут магом). — Вы слышали легенду о Рэноне?
— Сказку о первородном огне знают даже дети.
В ней рассказывалось, что в темные времена на землю опустились полчища драконовых химер, но избранный воин был отмечен божественным первородным огнем и спас кучу людей. Мне много раз попадались книжки с похожими сюжетами, авторам нравилось переписывать старые небылицы.
— Так вот, это не легенда, а изрядно приукрашенная реальная история, — спокойно объявил он. — Рэнон действительно существовал, охотился на драконовых химер и сохранил много жизней, но на несколько веков его особенный дар был утерян. Пока в роду не появился ребенок, достаточно сильный, чтобы управлять древней магией.
Он многозначительно примолк.
— Пытаетесь намекнуть, что вы тот самый потомок избранного? — У меня вырвался смешок, но Киар никогда не был весельчаком, любящим пошутить со студентами, и ерничать расхотелось. — Вы серьезно?
— Более чем.
— Во мне действительно сейчас первородный огонь?! Из детских легенд? И он меня сжигает, как проклятие черной магии, потому что… В отличие от вас, я недостаточно сильная, — договорила упавшим голосом.
— Я сказал, что реальная история мало напоминает сказку, — согласился Рэнсвод. — После потери дара нашей семьей пришлось изменить фамилию. Как понимаете, быть потомками легендарного Рэнона, но без первородного огня, довольно обременительно.
— Знаете, господин магистр… Вы были правы, некоторые новости стоит узнавать сидя. — Я плюхнулась обратно на диван, но перед глазами все равно плясали темные мушки. — Ох! Сесть что-то не помогло. Мне надо выругаться.
— Ни в чем себе не отказывайте.
— Матом.
— В таком случае, лучше выругайтесь шепотом, — серьезно посоветовал он.
— На азрийском языке…
— Что вас останавливает? — терпеливо спросил магистр.
Дескать, любой каприз, лишь бы дама сначала не впала в истерику, а потом в прострацию.
— Я не знаю азрийского, — чистосердечно пожаловалась источнику всех проблем в моей недолгой жизни.
— Могу подсказать пару крепких выражений.
— И, видимо, уже никогда не выучу, — с отчаяньем прошептала я, не понимая, какого демона прицепилась к дурацкому азрийскому, этот язык мне даже не нравится.
— Послушайте, София. Мы в одной лодке, и я сделаю все, чтобы вы были в порядке, — не скатываясь в увещевания, проговорил Рэнсвод. — Пока я выясняю, что произошло, и, главное, как вернуть вещи на свои места, буду забирать излишек магического резерва. Достаточно прикоснуться к метке. Просто доверьтесь мне.
Он протянул руку. Думала, предлагал закрепить соглашение рукопожатием, но, оказалось, что хотел помочь встать с дивана. Ладонь у магистра была горячая и сухая. Всегда считала, что теплые руки были только у хороших людей, но Рэнсвод умудрился эту замечательную теорию разрушить.
Рэнсвод отвернулся без лишних просьб. Не к слепым окнам, где отражалась моя изломанная фигура, а к портрету его величества на стене. Наверняка картина тоже досталась ему в наследство от бывшего владельца кабинета, и вряд ли он любовался королем из чувства глубочайшей привязанности.
Я расстегнула платье. Рукав с натугой съехал с ноющего плеча, тонкую лямку нижней сорочки тоже пришлось приспустить.
— Все, — позвала я, переступив с ноги на ногу.
Смущаться было нелепо, ведь никто не мнется, раздеваясь на приеме у лекаря. Да и Рэнсвод, уверена, видел не одну голую женскую спину. Вряд ли моя отличалась от других особым шармом или уникальностью… Но какое же счастье, что спина не краснела от неловкости, как щеки!
Киар подошел. Казалось, под его взглядом кожу начало печь, и неожиданно даже для себя я поежилась.
— Метка есть?
— Да, — ровным голосом, тщательно пряча эмоции, ответил он.
— Но вы были до последнего не уверены? — внезапно догадалась я и извернулась, чтобы посмотреть, как выглядит эта самая метка.
Толком ничего разглядеть не удалось, только рваный край точно бы вытатуированного неровным пятном рисунка.
— Вам лучше не двигаться, — уклонился он от ответа.
— Простите.
Когда Рэнсвод прикоснулся к моей обнаженной спине кончиками пальцев, я вздрогнула.
— Я не сделаю вам ничего плохого, София.
— Знаю.
В следующее мгновение из меня начала утекать магия. Пугающее ощущение, ничего приятного — сплошная паника! Захотелось броситься наутек, но усилием воли я удержался себя на месте. Представляла, что вросла в пол, как дерево — корнями, и сдвинуть меня не сможет даже самый сильный ураган, только сломать. Хотелось верить, что Рэнсвод не собирался этого делать.
В люстре затрещали огни, замигали, то угасая, то вновь разгораясь. Не сдержавшись, я вновь посмотрела на стеклянную дверцу шкафа, где отражался Киар. Вокруг его руки хаотично кружились огненные символы на незнакомом мне языке, на предплечье светился рисунок. Глаза тоже светились, как у демона, алым цветом. Один раз такое увидишь, три недели спать не будешь! Я поспешно отвернулась.
Все закончилось внезапно. Магистр убрал руку, люстра перестала трещать, огни тотчас разгорелись.
— Одевайтесь, — бросил он, ей-богу, как на приеме у лекаря.
Я поспешно привела одежду в порядок. Лихорадка ушла, болезненные ощущения полностью исчезли, и появилась кипучая энергия. Не выматывающая и нервная, когда носишься кругами, как бешеная белка, но толком ничего не делаешь, а здоровая, пробуждающая желание, если не свернуть горы Крушвейской гряды, то хотя бы их покорить.
В отличие от меня, Рэнсвод застыл, опершись о стол. Напряженные широкие плечи, вздутые вены на руках, побелевшие костяшки пальцев на сжатых кулаках, опущенная голова — вся поза доказывала, что магия ему не зашла и встала колом. Рисунок же на предплечье, словно напившись силы, вернул яркость. Это были крупные символы древнего языка, гораздо древнее даже первородного.
— Как вы себя чувствуете? — отрывисто бросил мужчина, не догадываясь, что за ним внимательно и испуганно наблюдают.
— Лучше, чем неделю назад. А вы?
— Хуже, чем неделю назад, — не стал лукавить он, но резко выдохнул и выпрямился.
Преображение случилось буквально за мгновения. Передо мной вновь предстал привлекательный, но пугающий взрослый мужчина с острым взглядом, умеющим подмечать любые мелочи. Разве что лицо осунулось.
Пока он спускал рукава рубашки и вдевал запонки, я собрала в сумку рассыпанные самописные перья. Подняла студенческий табель с выдавленным гербом Академии общей магии на мягкой кожаной обложке и, поднявшись, задумчиво покрутила в руках.
— Какие у вас планы на вечер? — бросил он.
О, мне предстоит насыщенный вечер! Я планирую пройти пять стадий принятия неизбежного, но в ритме шай-эрского вальса, иначе застопорюсь на депрессии и к утру впаду в черную хандру. Может, еще подумаю, кому завещать кошку. Конечно, умирать в ближайшие дни я все-таки не планировала, но во избежание сиротства хвостатого демона стоит позаботиться о ее будущем.
— Поужинайте со мной, — не дождался Рэнсвод внятного ответа. — Нам надо многое обсудить, но не в стенах академии.
Как всегда, он прав — тема для разговора у нас была. Я молча протянула табель. Магистр вопросительно изогнул брови.
— Вы сказали, что мы сейчас в одной лодке и самое время сотрудничать. — Я кивнула на документ в своей руке. — Поставьте мне «отлично» за экзамен.
— Да вы умеете расставлять приоритеты, госпожа Грандэ, — с иронией хмыкнул он.
А вы профукали древний дар, господин потомок избранного, но заметьте, я не тыкаю вам в лицо этим вселенским провалом.
— И припишите три плюса, — невозмутимо попросила я.
— А плюсы зачем? — искренне заинтересовался он.
— Моральная компенсация за каждую пересдачу.
— Хорошо.
С едва заметной улыбкой Рэнсвод забрал книжку и шагнул к столу. Сдвинув пиджак, он вытащил из письменного набора чернильное перо. Признаться, я полагала, что оно вообще не пишет и даже не заправлено. Стоит просто так, для интерьерной гармонии.
— Подождите! — заволновалась я, пытаясь подглядеть, что он черкает в моем табеле. — Так «хорошо» или «отлично»?
Рэнсвод вернул мне студенческую книжку. На секунду показалось, что из воспитательных потуг он все-таки отвесил «отвратительно», но в графе напротив высшей магии стояло «превосходно» со всеми вытребованными плюсами. Выше разве что «восхищен до глубины души», но такой оценки еще не придумали.
— Довольны, госпожа Грандэ? — любезно уточнил он.
— Вполне.
Я спрятала табель в сумку, забрала брошенную на диван мантию и замялась, не понимая, куда ее деть. Не пойдешь же в ресторацию в академической форме.
— Оставьте мантию здесь, — предложил Киар, надевая пиджак. — Завтра заберете.
Пока я пристраивала форму на вешалку, он надел пальто, расправил воротник. На черной дорогой ткани, в самом видном месте, зияла дыра с опаленными краями. В молчании мы воззрились на это живописное доказательство моего неумения справиться с сильной магией.
— Извините, я не нарочно подожгла, — попыталась я заполнить многозначительную паузу. — Просто ваша магия внезапная, как городские голуби.
Ответом послужил знакомо-убийственный взгляд, на занятиях вызывавший у меня паралич дыхания. Киар стащил с плеч испорченное пальто.
— Вы замерзнете в одном костюме, — вымолвила я и тут же поняла, насколько неуместно прозвучало замечание. Словно мы превратились не в вынужденных сообщников, связанных одним большим секретом, а в близких приятелей.
— Дадите шаль? — хмыкнул он и накинул пальто на рогатины вешалки. Оно вспучилось, словно на спине, не тронутой огненной магией, вырос горб.
— Нет, ну, если очень надо…
— Не мнитесь. Я не пытаю детей холодом.
Рэнсвод отпер дверь и кивком указал мне в коридор, дескать, идите — путь свободен.
— Буду ждать вас в экипаже.
— За воротами, — добавила я. — К слову, как выглядит ваш экипаж? Чтобы не перепутать и не сесть в чужой.
Пока я шла под фонарями к академическим воротам, то пыталась избавиться от дурацкого ощущения, что попала в идиотский сон. Еще вчера мне в кошмаре не привиделось бы, что мы с Киаром Рэнсводом заговорим о чем-то, кроме законов высшей магии, а сегодня он прикасался к моей обнаженной спине. Прежде мою спину трогала только мама! И то, когда ставила банки от простуды.
Вечером перед академией всегда царило оживление. В торговых лавчонках светились витрины. Сновали студенты и горожане, а непритязательных экипажей городских возниц в ожидании пассажиров стояла целая вереница. Выйдя за ворота, я осмотрелась в поисках «непритязательной кареты с затемненными окнами». Дверца одной многозначительно приоткрылась, намекнув, что можно не страдать муками выбора.
Рэнсвод протянул руку и помог мне забраться в салон. Усевшись, я пристроила на коленях сумку и попыталась задвинуть ноги под сиденье, чтобы случайно не соприкоснуться с магистром коленями.
— Далеко ресторация? — спросила я.
— В какое время вас ждут дома?
— Я живу в академическом общежитии.
— Значит, вы вернетесь раньше, чем закроются ворота.
Он невозмутимо постучал в стенку, приказывая кучеру трогаться. От первого рывка я едва не съехала с кожаного сидения. Сумка выпала из рук и плюхнулась на колени Рэнсвода. Кажется, что-то высыпалось на пол.
