В них было невозможно увидеть мысли, но совершенно точно читалось любопытство. И он не думал ловить злосчастное соглашение, более того спрятал руки в карманы. Заметно измятый листок валялся на полу между нами, куда, по всей видимости, отлетел.
— Что? — вкрадчиво уточнила я.
— Назови хотя бы одну причину, почему мне не взять в жены привлекательную, невинную наследницу знаменитого рода Истван, за которой дают очень приличное приданое? — изогнул он левую бровь.
Ничего себе неожиданность! Мы оба были обязаны деду. Калебу он дал защиту и дом, мне оплатил учебу и достойное содержание. Конечно, от матери я получила кое-какое наследство, но на девять лет безбедной жизни этих денег не хватило бы, а стипендия подданным соседних королевств не полагалась. Мысленно я представляла, что Калеба фактически насильно принудили скрепить брачное обязательство, но ошиблась.
— Мы не торгуемся, — с предупреждением в голосе вымолвила я. — Разорви соглашение.
Он бросил на меня взгляд из-под ресниц и начал приближаться. Медленно и неизбежно. Я гадала: поднимет ли Калеб магический документ или перешагнет и когда вообще остановится. Не задумываясь, он наступил на свиток, словно тот совершенно ничего не значил.
— Ты специально идешь поближе, чтобы лучше меня слышать? — с иронией уточнила я. — Замри, иначе я ударю магией.
— Не ударишь, если предупреждаешь.
Он остановился на расстоянии в полшага, не заботясь тем, что действительно может схлопотать какое-нибудь проклятье.
— Не пойму, ты просто смирился, что дед попросил отдать долги, или правда хочешь жениться?
— В моем возрасте самое время завести семью, — напомнил он, что вообще-то старше меня почти на восемь лет.
— Зато в моем рановато.
— Риэлла Истван в двадцать лет уже качала дитя, — бесцеремонно напомнил Калеб, как рано мать сбежала из замка, чтобы вернуться одинокой и с дочерью на руках.
— И я прекрасно помню, как печально для нас обеих это закончилось, — усмехнулась я, подавив дурацкий порыв скрестить руки на груди и отгородиться от новоприобретенного жениха. — Если у тебя проблема с деньгами, то выбери любую из моих кузин. Уверена, за них тоже неплохо приплатят.
— Твоих кузин мне не предлагали.
— А ты спрашивал о них?
— Зачем? — Он открыто издевался.
— За тем, что я не выйду за тебя замуж. Более того, мы даже до обряда брачных обещаний не дойдем.
— Если верить соглашению, Эннари, то дойдем. Сейчас я понимаю, почему Парнас настоял на магической печати. Ты крепкий орешек.
— Вообще-то, я темная чародейка.
— И ты это старательно подчеркиваешь, — с нахальной ухмылкой он разглядывал мои губы, словно напоминая, что они покрыты алой краской, кричащей о том, что девушка непроста, как может показаться с первого взгляда. — Разве не очевидно, что мне плевать на цвет магии.
Кому очевидно? До меня только-только доходит, что ты, дорогой жених, не похож на жертву шантажа.
— И я способна превратить твою жизнь в ад. Что непременно и сделаю, — пообещала я.
Тут меня посетило озарение: проблема Калеба Грэма вовсе не в атрофированном инстинкте самосохранения, а в тугоухости! Он просто-напросто не слышал угроз даже на ничтожном расстоянии, на каком чужие люди имели право стоять исключительно в набитой битком театральной галерке.
— Буду ждать с нетерпением, — согласно кивнул он. — В конечном итоге самые послушные и преданные жены получаются из маленьких своевольных ведьм.
— Кажется, ты чего-то не знаешь о ведьмах.
— Теперь мне еще сильнее хочется проверить.
Он меня открыто дразнил, а я так старательно пыталась не поддаваться на провокацию и держать непроницаемое лицо, что от усилий нижнее веко начало тихонечко подрагивать. До этого момента я и не подозревала, что оно обладало такой неестественной подвижностью.
— Раз ты всерьез намерен женится, то должен знать, что с невинностью тоже имеется заминка, — чуточку улыбнулась для эффекта. — Я не девственница.
Я соврала, но проверить-то он все равно не сможет. Никогда, ни при каких обстоятельствах и даже под угрозой смертельного проклятья!
Тишина стала вдруг такой глубокой, что можно было расслышать, как курлычут голуби, облепившие каменный выступ под окном. Левая бровь Калеба поползла наверх. В глазах появилось странное выражение, уголки рта дернулись в бесстыжей улыбке.
— Хорошо, — произнес он.
К собственному стыду я чуть не поперхнулась на вздохе.
— Хорошо? — пришлось говорить распевно, чтобы справиться с неожиданным заиканием.
— Люблю опытных женщин. С ними весело в спальне: они не стесняются, знают, что хотят. Опять-таки учить ничему не надо…
Задела, называется, мужское самолюбие! Он насмехался, а я как любая девственница была готова самовоспламениться от нечеловеческой неловкости. Он решил меня добить и с убийственной иронией уточнил:
— Почему ты смутилась, Эннари? Ты сама решила обсудить животрепещущую тему…
Ничего я не собиралась обсуждать! Соврала, чтобы уесть подлеца. Кто же знал, что он обнаружит свободные взгляды не только на цвет магии!
— Другими словами, тебя все устраивает и разрывать соглашение ты не собираешься? — Я даже нашла в себе силы говорить небрежно.
— Обещаю, быть добрым мужем и тратить приданое с умом, — с иронией ответил он.
— Ладно, женись.
— Когда?
— Не знаю. Главное, не на мне.
Я собралась покинуть поле боя с высоко задранным носом.
— Маленькая ведьма! — со смехом в голосе окликнул Калеб. — Уверен, ты не настолько коварна и опасна, насколько себя мнишь.
— Дорогой жених, кажется, вы перепутали банальную вежливость со слабостью, — бросила я через плечо и вошла в комнату.
За спиной сердито хлопнула дверь. От косяка вырвался черный дымок, выказывающий, насколько хозяйка покоев зла. Сам собой в замочной скважине провернулся ключ. Я застыла посреди гостиной и начала перебирать в уме заклятья, способные выбить из Калеба возмутительную спесь. Как всегда, на десятом меня попустило, на пятнадцатом вернулось самообладание.
Гостевая башня и голуби за ее окном свидетели: я предупреждала и даже пыталась увещевать. Не моя вина, что этот недопроклятый жених не пожелал разорвать соглашение и, прихватив одну из кузин Истван, раствориться за линией горизонта.
Пока меня не было, из комнаты исчез поднос с грязной посудой и появился графин с водой. Шпионское заклятье на зеркале не трогали. Я специально его проверила, когда доставала из дорожного сундука завернутый в плотную ткань живой гримуар.
Устроившись на широком подоконнике, я аккуратно развернула мешковину и любовно огладила кожаный переплет с коваными уголками. Редкую книгу мне подарила деканесса Брунгильда Торстен, потрясающая женщина, в присутствии которой даже мухи предпочитали не жужжать, а притворяться мертвыми. Студенты притворяться мертвыми, конечно, не смели, но голос лишний раз подавать не рисковали.
В общем-то, гримуар и Холт Реграм появились в моей жизни одновременно. Представитель древней магической фамилии на спор с приятелями стащил колдовскую книгу из кабинета госпожи декана и подкинул мне. Тоже на спор. Я так сильно разозлилась, что закляла всю компашку проклятьем честности. Слышала, что они каялись даже в детских проделках, пока Брунгильда не сжалилась и не погасила колдовство.
Пару месяцев я гордо носила корону самой злобной ведьмы академии Деймран, перехватив престижный статус у деканессы, за что она торжественно подарила мне возвращенный гримуар. Холта же отчаянно веселило, что его прокляла внучка светлого чародея. И пусть я не разделяла мнение друга, будто к магии надо относиться легко, мы умудрились сойтись характерами.
— Брунгильда, просыпайся! — похлопала я в ладоши над книгой.
Безусловно, живой гримуар звали по-другому. Пафосно, благородно и почти не переводимо на сартарский язык… Короче, я не запомнила и дала имя бывшей хозяйки. Книге не нравилось, может, воспоминания о деканессе Торстен были невеселые, или она редко обращалась к этому «кладезю магической мудрости», но кладезь под дурное настроение вредничал.
— Немедленно!
Из символа темной магии, выдавленного в центре кожаного шероховатого переплета, вырвалось облако жиденького дымка, словно книга-старушка для начала решила прокашляться. Знак вспыхнул, застежка раскрылась.
— Начадила-то, — недовольно поморщилась я, ладонью развеивая слезоточивый дым. — Брунгильда, как разорвать свадебное соглашение с магической печатью?
Книга сама собой раскрылась, зашелестели страницы. Ближе к середине толстого тома поиск завершился. На предложенном развороте был заголовок: «Как навести порчу».
— Брунгильда, как разорвать свадебное соглашение без черной магии? — уточнила я.
Страница открылась немедленно. «Ядовитая волчья ягода» было написано в заголовке.
— Ты мне предлагаешь выпить яду и напоить остальных? Не выспалась, что ли? — с раздражением вопросила я у безмолвной книги. — Брунгильда, как разорвать магическое соглашение, никого не убивая?
Гримуар принялся листать страницы. Туда-сюда, вперед-назад. Через минуту отчаянного шуршания стало ясно: способа, чтобы все оставались — ладно, здоровы — хотя бы живы, в книге с темными заклятьями и магическими советами не находилось. Она печально закрылась и выпустила от страниц черный дымок. Мол, пощади, хозяйка, я выдохлась.
— Брунгильда, как избавиться от жениха за три дня… хорошо, за семь дней? — печально вздохнула я, поняла, что книжка нацелилась на разворот с порчей, и быстро уточнила: — Не убивая его с помощью черной магии!
Страницы зашуршали к разделу, где подробно рассказывали, как правильно прикапывать умертвие.
— Чтобы он остался жив! — начала выходить из себя я.
Опять порча… Не книга, а какой-то сборник инструкций для серийного маньяка! Раньше я не замечала за ней подобной кровожадности.
— Жив и здоров! — рыкнула я. — Как бык!
Гримуар заторопился в обратную сторону, ближе к концу, где описывали любовную магию, и странички имели нежно розовый цвет.
— Что это? — нахмурилась я, не понимая, к чему ведет магический артефакт.
Он вел к разделу «Привороты мужчины к женщине». Другими словами, мы друг друга так и не поняли.
— Бругильда, ты сегодня большая дура! — резюмировала я в сердцах.
Книга захлопнулась, застежка закрылась, печать потухла. Мало что кровожадная, так еще и обидчивая!
Придумала, называется, как избавиться от гадского магического соглашения! Ведь оно не даст мне нормально существовать. Обязательно начнется полоса невезения. Длиною в жизнь. Да еще после смерти потеряется завещание, и какой-нибудь некромант превратит меня в домашнего питомца, а я окажусь настолько неудачливым умертвием, что даже не смогу оставить ему шрамы от когтей! Как подумаю о таком исходе, так мурашки по спине бегут.
Время ужина наступило незаметно. И пусть есть еще не хотелось, не появиться в столовой я не могла. Пусть в замке меня не жаловали, но поприветствовать семью все-таки следовало. Заодно всем подпортить аппетит здоровым видом. Ради такой важной миссии я накрасила губы красной помадой и нанесла на запястья пионовые благовония. Все по канону: темные ведьмы всегда цветут и пахнут сладкими ароматами.
Я решительно направилась к двери, но где-то на середине пути перед мысленным взором мелькнул странный образ, будто снаружи меня поджидает новоявленный жених. В воображении он стоял, прислонившись к стене и спрятав руки в карманы. Волосы почему-то были подстрижены, и в свете магической лампы вновь хищно поблескивала сережка. В общем, богатая фантазия меня подвела, и решимости убавилось, сама не знаю отчего. Прежде чем выйти, я приоткрыла дверь и в щелку проверила свободен ли проход к лестнице. Естественно снаружи никого не было!
— Да демоны всех дери! Что я делаю? — разозлилась сама на себя, на Калеба за то, что пробуждал желание осторожничать, а заодно на богатую фантазию. Что это она, предательница, подкидывает нервирующие образы?!
И все равно постаралась поскорее уйти из гостевой башни. Но напрасно торопилась, рискуя поломать на лестнице каблуки или свернуть шею, дверь в покои Калеба Грэма не скрипела, не хлопала и оставалась неподвижной, а потенциальный претендент на несчастливый брак за мной вообще не гнался. Хотелось верить, что он решил поужинать в одиночестве и в тишине подумать, на кой демон ему сдалась жена темная чародейка, и с какой скоростью начнет портиться его жизнь после свадьбы.
Эбигейл я увидела издалека. Призрак прошлого, стремительный и стройный, приближался из противоположного конца коридора. Длинное платье из темно-синей материи красиво льнуло к ногам. У нее изменилась походка и цвет волос. Рыжевато-русый, истинно истванский, уступил место холодному блонду. Но кое-что осталось прежним: за плечом кузины, как бывало в детстве, преданным библиотечным духом трусил Вайрон.
Ему удалось справиться с темным заклятьем, к ужину он переоделся, переобулся и даже выглядел, как нормальный человек, а не как — ну — послеобеденный Вайрон, завалившийся ко мне в комнату. Любо-дорого посмотреть! Возможно, он просто не рисковал мелькать торсом перед дедом и застегнулся на все пуговицы, но я по-прежнему свято верила в воспитательный эффект одежно-обувного проклятья.
Историческая встреча с главной злодейкой моего детства произошла напротив столовой. Даже показалось, что Эбигейл специально прибавила ходу, лишь бы не дать мне завернуть первой. Могла не тропиться, я все равно их подождала бы.
— Добро пожаловать домой, Энни, — произнесла она мягким голосом.
Мы были одного роста. Я за счет каблуков.
— Благодарю, — кивнула я и обратилась к Вайрону, указывая на начищенную обувь: — Красивые сапоги. Новые?
В глазах кузена вспыхнула плохо сдерживаемая злость, а на скулах появились красные пятна.
— Ты испортила мои любимые сапоги и рубашку! — прошипел он сдавленным голосом, видимо, не желая, чтобы в столовой услышали о магическом конфузе.
—Они же были не последними. Ты расстроился? — невинно уточнила я и добавила, как бывало в детстве говорил он, когда еще казалось, что если пожаловаться взрослым, то обидчиков непременно накажут: — Я же просто пошутила.
— Пошутила?! — крякнул он. — Ты меня прокляла!
— Другими словами, шутка не удалась, — резюмировала я.
— Это было не смешно! — прошипел он.
— Ой, да брось, Ронни! — неожиданно поддержала меня Эбигейл. — Это было реально смешно. У тебя сапоги на ногах расплавились, а ты не сразу понял. В жизни так не смеялась!
Буркнув что-то злобное, но неразборчивое, сердитый кузен ринулся в столовую. Видимо, решил, что стоит уйти, пока от ярости не расплавился следом за любимыми сапогами. Эбби проводила его внимательным взглядом и осуждающе покачала головой:
— Теперь есть повод набраться за ужином. Вообще никакого чувства юмора.
— И что вы застыли в дверях, как умертвия перед святым распятием? — рявкнула тетка Мириам, незаметно возникшая у меня за спиной.
Я поспешно уступила дорогу и улыбнулась:
— Еще раз здравствуйте, тетушка. У вас очень, очень красивые перчатки. Я их еще в зеркале заметила, но не успела сказать…
Тетку без преувеличений перекосило. Видимо, она уже отчаялась отмыть клубничный рисунок, и эти красивые перчатки надоели ей хуже горькой редьки. Она прошла мимо, но все-таки бросила через плечо:
— Поторопиться не желаете, юные леди?
Эбби закатила глаза и едва слышно пробормотала, делая вид, будто мы старые подружки:
— Что? — вкрадчиво уточнила я.
— Назови хотя бы одну причину, почему мне не взять в жены привлекательную, невинную наследницу знаменитого рода Истван, за которой дают очень приличное приданое? — изогнул он левую бровь.
Ничего себе неожиданность! Мы оба были обязаны деду. Калебу он дал защиту и дом, мне оплатил учебу и достойное содержание. Конечно, от матери я получила кое-какое наследство, но на девять лет безбедной жизни этих денег не хватило бы, а стипендия подданным соседних королевств не полагалась. Мысленно я представляла, что Калеба фактически насильно принудили скрепить брачное обязательство, но ошиблась.
— Мы не торгуемся, — с предупреждением в голосе вымолвила я. — Разорви соглашение.
Он бросил на меня взгляд из-под ресниц и начал приближаться. Медленно и неизбежно. Я гадала: поднимет ли Калеб магический документ или перешагнет и когда вообще остановится. Не задумываясь, он наступил на свиток, словно тот совершенно ничего не значил.
— Ты специально идешь поближе, чтобы лучше меня слышать? — с иронией уточнила я. — Замри, иначе я ударю магией.
— Не ударишь, если предупреждаешь.
Он остановился на расстоянии в полшага, не заботясь тем, что действительно может схлопотать какое-нибудь проклятье.
— Не пойму, ты просто смирился, что дед попросил отдать долги, или правда хочешь жениться?
— В моем возрасте самое время завести семью, — напомнил он, что вообще-то старше меня почти на восемь лет.
— Зато в моем рановато.
— Риэлла Истван в двадцать лет уже качала дитя, — бесцеремонно напомнил Калеб, как рано мать сбежала из замка, чтобы вернуться одинокой и с дочерью на руках.
— И я прекрасно помню, как печально для нас обеих это закончилось, — усмехнулась я, подавив дурацкий порыв скрестить руки на груди и отгородиться от новоприобретенного жениха. — Если у тебя проблема с деньгами, то выбери любую из моих кузин. Уверена, за них тоже неплохо приплатят.
— Твоих кузин мне не предлагали.
— А ты спрашивал о них?
— Зачем? — Он открыто издевался.
— За тем, что я не выйду за тебя замуж. Более того, мы даже до обряда брачных обещаний не дойдем.
— Если верить соглашению, Эннари, то дойдем. Сейчас я понимаю, почему Парнас настоял на магической печати. Ты крепкий орешек.
— Вообще-то, я темная чародейка.
— И ты это старательно подчеркиваешь, — с нахальной ухмылкой он разглядывал мои губы, словно напоминая, что они покрыты алой краской, кричащей о том, что девушка непроста, как может показаться с первого взгляда. — Разве не очевидно, что мне плевать на цвет магии.
Кому очевидно? До меня только-только доходит, что ты, дорогой жених, не похож на жертву шантажа.
— И я способна превратить твою жизнь в ад. Что непременно и сделаю, — пообещала я.
Тут меня посетило озарение: проблема Калеба Грэма вовсе не в атрофированном инстинкте самосохранения, а в тугоухости! Он просто-напросто не слышал угроз даже на ничтожном расстоянии, на каком чужие люди имели право стоять исключительно в набитой битком театральной галерке.
— Буду ждать с нетерпением, — согласно кивнул он. — В конечном итоге самые послушные и преданные жены получаются из маленьких своевольных ведьм.
— Кажется, ты чего-то не знаешь о ведьмах.
— Теперь мне еще сильнее хочется проверить.
Он меня открыто дразнил, а я так старательно пыталась не поддаваться на провокацию и держать непроницаемое лицо, что от усилий нижнее веко начало тихонечко подрагивать. До этого момента я и не подозревала, что оно обладало такой неестественной подвижностью.
— Раз ты всерьез намерен женится, то должен знать, что с невинностью тоже имеется заминка, — чуточку улыбнулась для эффекта. — Я не девственница.
Я соврала, но проверить-то он все равно не сможет. Никогда, ни при каких обстоятельствах и даже под угрозой смертельного проклятья!
Тишина стала вдруг такой глубокой, что можно было расслышать, как курлычут голуби, облепившие каменный выступ под окном. Левая бровь Калеба поползла наверх. В глазах появилось странное выражение, уголки рта дернулись в бесстыжей улыбке.
— Хорошо, — произнес он.
К собственному стыду я чуть не поперхнулась на вздохе.
— Хорошо? — пришлось говорить распевно, чтобы справиться с неожиданным заиканием.
— Люблю опытных женщин. С ними весело в спальне: они не стесняются, знают, что хотят. Опять-таки учить ничему не надо…
Задела, называется, мужское самолюбие! Он насмехался, а я как любая девственница была готова самовоспламениться от нечеловеческой неловкости. Он решил меня добить и с убийственной иронией уточнил:
— Почему ты смутилась, Эннари? Ты сама решила обсудить животрепещущую тему…
Ничего я не собиралась обсуждать! Соврала, чтобы уесть подлеца. Кто же знал, что он обнаружит свободные взгляды не только на цвет магии!
— Другими словами, тебя все устраивает и разрывать соглашение ты не собираешься? — Я даже нашла в себе силы говорить небрежно.
— Обещаю, быть добрым мужем и тратить приданое с умом, — с иронией ответил он.
— Ладно, женись.
— Когда?
— Не знаю. Главное, не на мне.
Я собралась покинуть поле боя с высоко задранным носом.
— Маленькая ведьма! — со смехом в голосе окликнул Калеб. — Уверен, ты не настолько коварна и опасна, насколько себя мнишь.
— Дорогой жених, кажется, вы перепутали банальную вежливость со слабостью, — бросила я через плечо и вошла в комнату.
За спиной сердито хлопнула дверь. От косяка вырвался черный дымок, выказывающий, насколько хозяйка покоев зла. Сам собой в замочной скважине провернулся ключ. Я застыла посреди гостиной и начала перебирать в уме заклятья, способные выбить из Калеба возмутительную спесь. Как всегда, на десятом меня попустило, на пятнадцатом вернулось самообладание.
Гостевая башня и голуби за ее окном свидетели: я предупреждала и даже пыталась увещевать. Не моя вина, что этот недопроклятый жених не пожелал разорвать соглашение и, прихватив одну из кузин Истван, раствориться за линией горизонта.
Пока меня не было, из комнаты исчез поднос с грязной посудой и появился графин с водой. Шпионское заклятье на зеркале не трогали. Я специально его проверила, когда доставала из дорожного сундука завернутый в плотную ткань живой гримуар.
Устроившись на широком подоконнике, я аккуратно развернула мешковину и любовно огладила кожаный переплет с коваными уголками. Редкую книгу мне подарила деканесса Брунгильда Торстен, потрясающая женщина, в присутствии которой даже мухи предпочитали не жужжать, а притворяться мертвыми. Студенты притворяться мертвыми, конечно, не смели, но голос лишний раз подавать не рисковали.
В общем-то, гримуар и Холт Реграм появились в моей жизни одновременно. Представитель древней магической фамилии на спор с приятелями стащил колдовскую книгу из кабинета госпожи декана и подкинул мне. Тоже на спор. Я так сильно разозлилась, что закляла всю компашку проклятьем честности. Слышала, что они каялись даже в детских проделках, пока Брунгильда не сжалилась и не погасила колдовство.
Пару месяцев я гордо носила корону самой злобной ведьмы академии Деймран, перехватив престижный статус у деканессы, за что она торжественно подарила мне возвращенный гримуар. Холта же отчаянно веселило, что его прокляла внучка светлого чародея. И пусть я не разделяла мнение друга, будто к магии надо относиться легко, мы умудрились сойтись характерами.
— Брунгильда, просыпайся! — похлопала я в ладоши над книгой.
Безусловно, живой гримуар звали по-другому. Пафосно, благородно и почти не переводимо на сартарский язык… Короче, я не запомнила и дала имя бывшей хозяйки. Книге не нравилось, может, воспоминания о деканессе Торстен были невеселые, или она редко обращалась к этому «кладезю магической мудрости», но кладезь под дурное настроение вредничал.
— Немедленно!
Из символа темной магии, выдавленного в центре кожаного шероховатого переплета, вырвалось облако жиденького дымка, словно книга-старушка для начала решила прокашляться. Знак вспыхнул, застежка раскрылась.
— Начадила-то, — недовольно поморщилась я, ладонью развеивая слезоточивый дым. — Брунгильда, как разорвать свадебное соглашение с магической печатью?
Книга сама собой раскрылась, зашелестели страницы. Ближе к середине толстого тома поиск завершился. На предложенном развороте был заголовок: «Как навести порчу».
— Брунгильда, как разорвать свадебное соглашение без черной магии? — уточнила я.
Страница открылась немедленно. «Ядовитая волчья ягода» было написано в заголовке.
— Ты мне предлагаешь выпить яду и напоить остальных? Не выспалась, что ли? — с раздражением вопросила я у безмолвной книги. — Брунгильда, как разорвать магическое соглашение, никого не убивая?
Гримуар принялся листать страницы. Туда-сюда, вперед-назад. Через минуту отчаянного шуршания стало ясно: способа, чтобы все оставались — ладно, здоровы — хотя бы живы, в книге с темными заклятьями и магическими советами не находилось. Она печально закрылась и выпустила от страниц черный дымок. Мол, пощади, хозяйка, я выдохлась.
— Брунгильда, как избавиться от жениха за три дня… хорошо, за семь дней? — печально вздохнула я, поняла, что книжка нацелилась на разворот с порчей, и быстро уточнила: — Не убивая его с помощью черной магии!
Страницы зашуршали к разделу, где подробно рассказывали, как правильно прикапывать умертвие.
— Чтобы он остался жив! — начала выходить из себя я.
Опять порча… Не книга, а какой-то сборник инструкций для серийного маньяка! Раньше я не замечала за ней подобной кровожадности.
— Жив и здоров! — рыкнула я. — Как бык!
Гримуар заторопился в обратную сторону, ближе к концу, где описывали любовную магию, и странички имели нежно розовый цвет.
— Что это? — нахмурилась я, не понимая, к чему ведет магический артефакт.
Он вел к разделу «Привороты мужчины к женщине». Другими словами, мы друг друга так и не поняли.
— Бругильда, ты сегодня большая дура! — резюмировала я в сердцах.
Книга захлопнулась, застежка закрылась, печать потухла. Мало что кровожадная, так еще и обидчивая!
Придумала, называется, как избавиться от гадского магического соглашения! Ведь оно не даст мне нормально существовать. Обязательно начнется полоса невезения. Длиною в жизнь. Да еще после смерти потеряется завещание, и какой-нибудь некромант превратит меня в домашнего питомца, а я окажусь настолько неудачливым умертвием, что даже не смогу оставить ему шрамы от когтей! Как подумаю о таком исходе, так мурашки по спине бегут.
Время ужина наступило незаметно. И пусть есть еще не хотелось, не появиться в столовой я не могла. Пусть в замке меня не жаловали, но поприветствовать семью все-таки следовало. Заодно всем подпортить аппетит здоровым видом. Ради такой важной миссии я накрасила губы красной помадой и нанесла на запястья пионовые благовония. Все по канону: темные ведьмы всегда цветут и пахнут сладкими ароматами.
Я решительно направилась к двери, но где-то на середине пути перед мысленным взором мелькнул странный образ, будто снаружи меня поджидает новоявленный жених. В воображении он стоял, прислонившись к стене и спрятав руки в карманы. Волосы почему-то были подстрижены, и в свете магической лампы вновь хищно поблескивала сережка. В общем, богатая фантазия меня подвела, и решимости убавилось, сама не знаю отчего. Прежде чем выйти, я приоткрыла дверь и в щелку проверила свободен ли проход к лестнице. Естественно снаружи никого не было!
— Да демоны всех дери! Что я делаю? — разозлилась сама на себя, на Калеба за то, что пробуждал желание осторожничать, а заодно на богатую фантазию. Что это она, предательница, подкидывает нервирующие образы?!
И все равно постаралась поскорее уйти из гостевой башни. Но напрасно торопилась, рискуя поломать на лестнице каблуки или свернуть шею, дверь в покои Калеба Грэма не скрипела, не хлопала и оставалась неподвижной, а потенциальный претендент на несчастливый брак за мной вообще не гнался. Хотелось верить, что он решил поужинать в одиночестве и в тишине подумать, на кой демон ему сдалась жена темная чародейка, и с какой скоростью начнет портиться его жизнь после свадьбы.
Эбигейл я увидела издалека. Призрак прошлого, стремительный и стройный, приближался из противоположного конца коридора. Длинное платье из темно-синей материи красиво льнуло к ногам. У нее изменилась походка и цвет волос. Рыжевато-русый, истинно истванский, уступил место холодному блонду. Но кое-что осталось прежним: за плечом кузины, как бывало в детстве, преданным библиотечным духом трусил Вайрон.
Ему удалось справиться с темным заклятьем, к ужину он переоделся, переобулся и даже выглядел, как нормальный человек, а не как — ну — послеобеденный Вайрон, завалившийся ко мне в комнату. Любо-дорого посмотреть! Возможно, он просто не рисковал мелькать торсом перед дедом и застегнулся на все пуговицы, но я по-прежнему свято верила в воспитательный эффект одежно-обувного проклятья.
Историческая встреча с главной злодейкой моего детства произошла напротив столовой. Даже показалось, что Эбигейл специально прибавила ходу, лишь бы не дать мне завернуть первой. Могла не тропиться, я все равно их подождала бы.
— Добро пожаловать домой, Энни, — произнесла она мягким голосом.
Мы были одного роста. Я за счет каблуков.
— Благодарю, — кивнула я и обратилась к Вайрону, указывая на начищенную обувь: — Красивые сапоги. Новые?
В глазах кузена вспыхнула плохо сдерживаемая злость, а на скулах появились красные пятна.
— Ты испортила мои любимые сапоги и рубашку! — прошипел он сдавленным голосом, видимо, не желая, чтобы в столовой услышали о магическом конфузе.
—Они же были не последними. Ты расстроился? — невинно уточнила я и добавила, как бывало в детстве говорил он, когда еще казалось, что если пожаловаться взрослым, то обидчиков непременно накажут: — Я же просто пошутила.
— Пошутила?! — крякнул он. — Ты меня прокляла!
— Другими словами, шутка не удалась, — резюмировала я.
— Это было не смешно! — прошипел он.
— Ой, да брось, Ронни! — неожиданно поддержала меня Эбигейл. — Это было реально смешно. У тебя сапоги на ногах расплавились, а ты не сразу понял. В жизни так не смеялась!
Буркнув что-то злобное, но неразборчивое, сердитый кузен ринулся в столовую. Видимо, решил, что стоит уйти, пока от ярости не расплавился следом за любимыми сапогами. Эбби проводила его внимательным взглядом и осуждающе покачала головой:
— Теперь есть повод набраться за ужином. Вообще никакого чувства юмора.
— И что вы застыли в дверях, как умертвия перед святым распятием? — рявкнула тетка Мириам, незаметно возникшая у меня за спиной.
Я поспешно уступила дорогу и улыбнулась:
— Еще раз здравствуйте, тетушка. У вас очень, очень красивые перчатки. Я их еще в зеркале заметила, но не успела сказать…
Тетку без преувеличений перекосило. Видимо, она уже отчаялась отмыть клубничный рисунок, и эти красивые перчатки надоели ей хуже горькой редьки. Она прошла мимо, но все-таки бросила через плечо:
— Поторопиться не желаете, юные леди?
Эбби закатила глаза и едва слышно пробормотала, делая вид, будто мы старые подружки:
