— Пойди прочь, нечисть! — воинственно командовала княгиня, охаживая дочку веником.
— Мам, мама… — пищала Огнеслава, присев и закрываясь руками. — Это я, я не оборотень, это я Огнеслава…
— Не ври мне, демон. Дочка моя далеко отсюда! — не унималась княгиня. — Поди прочь!
— Мамочка, это Аскольд меня сюда отправил, с тобой повидаться на кануне свадьбы, — попыталась объяснить девица.
— Аскольд? Княжич Аскольд тебя отправил повидаться? — княгиня замерла в нерешительности. — Огнеслава?
— Да, мамочка. Я это! — распрямилась княжна.
Княгиня протянула руку и потрогала дочь, словно не веря, что та из плоти и крови. Убедившись, она выронила веник.
— Доченька! — бросилась она к девице, обнимая и целуя её. — Родненькая моя! Да как же так?
Огнеслава обняла мать и тихо всхлипывала, уткнувшись ей в плечо. Кода первые эмоции улеглись, княгиня усадила дочку на лавку и долго расспрашивала. Девица не таилась, честно рассказала, что княжич колдун, что это его подарок и до рассвета ей нужно вернуться назад. Мать старалась разузнать побольше, и как дочке новые родичи, и хорошо ли живется, сыта ли, не притесняют ли. Княжна рассказывала всё, что могло порадовать матушку, но про змея и жертвоприношения умолчала.
Время пролетело незаметно. Пришла пора расставаться. Еще раз обнявшись, Огнеслава выскользнула за дверь, не позволяя себя проводить. Тот же дверной проем, что привел её домой, переместил обратно. Пройдя сквозь него, девица вновь оказалась в тереме на острове.
Сердце, согретое материнским теплом, билось ровно. На душе полегчало. За окнами занималась заря. Огнеслава знала, что суженый уже покинул её, вернувшись во дворец.
— Солнышко красное, беги быстрее по небу, чтобы скорее наступила ночь, чтобы снова увидеть его, — обратилась она к восходящему светилу.
Нарок
Ночь. Миллионы ярких звезд усыпали небеса. Ветер стих. Реки беззвучно несли свои воды мимо одинокого островка, мимо Черного и Белого дворцов Зеяжска. Весь день стояла теплая осенняя погода и сейчас, когда солнце закончило свой путь, погрузив землю во мрак, это тепло всё еще ощущалось.
Горан поправил пояс и взглянул на свое отражение. Этой ночью он сделает Огнеславе последний подарок и, возможно, тогда сможет успокоить совесть. На сердце тяжело и волнительно. Еще вчера он мучился неопределенностью. Однако сегодня перед рассветом видения будущего, наконец, посетили его. Он увидел не так много, как ему хотелось бы, но все же достаточно. Видение было подобно сну. Оно не налетело на него, как это бывало обычно, не навалилось ноющей болью, а пришло легкой дремой. Он думал о княжне и тут вдруг увидел её прекрасной зрелой женщиной. Огнеслава стояла в приемном зале Белого дворца. Величественная и невообразимо красивая, она придерживала за руку маленького мальчика, одетого в парчу и меха. В принадлежности ребенка к их роду сомнений не было, слишком уж он был похож на… на Аскольда, конечно же. На шее, теперь уже княгини Огнеславы, сверкала подвеска с рубином в форме слезы. Этот рубин он знал очень хорошо. Без сомнений, на её груди лежала одна из реликвий их семьи, рубин «Кровь змея», в котором действительно была заключена чистая кровь змея Зеяжска. Даже капля чистой крови могла вернуть к жизни умирающего, а там было гораздо больше одной капли. Неужели, змей нашел ответ в бесконечных вариантах грядущего. Горан до сих пор не знал, погибнет ли змей, погибнет ли он сам, но осознание того, что Огнеслава останется среди живых почему-то принесло покой.
Скрипнувшая дверь, заставила оглянуться. Обернулся и увидел тень. Чаяна, одна из старейших жителей Черного дворца. Она оказалась среди теней задолго до их с Аскольдом рождения, став незаменимой помощницей, а в чем-то и наставницей для новеньких во дворце. Поставив на стол шкатулку, она очень странно посмотрела на Горана.
— Что-то не так? — немного неуверенно спросил хозяин Черного дворца, оглядывая себя.
— Нет. Все хорошо, — тихо проговорила тень. — Вам очень идет этот цвет.
— Это для нее, — мрачно ответил Горан, отрывая взгляд от своих черно-алых одежд, покрытых золотой свадебной вышивкой. — Всего лишь подарок, который я пообещал. Понарошку.
— Простите за дерзость, — ответила тень, — но мне кажется, что вы делаете это не только для княжны. Не стоит обманывать себя.
— Действительно дерзость! — сверкнул очами Горан. — Всё готово?
— Готово, ждут только приказа начинать, — тая улыбку, опустила золотые глаза Чаяна.
Она открыла шкатулку. На синем бархате сверкала подвеска с огромным рубином в виде слезы.
— Один в один, — вздохнул Горан, дотронувшись до украшения. — Отблагодарите ювелира за работу, как следует.
Вошел юноша в черном, принес чаши для питья и мешочки с порошками. Воздух наполнил легкий аромат трав. Горан принялся смешивать порошки, отмеряя каждый в нужной пропорции. Он быстро и умело управлялся с серебряными весами, что стояли тут же на столе. Лишь один раз задумался, когда отмерял тягучую бурую жидкость.
— Не много ли яда в зелье? Вы будете восстанавливаться пару дней после такого. Глядишь только к обряду в себя придете, — осторожно проговорил юноша.
— Так и должно быть. Сейчас змей особенно силен и чем ближе день обряда, тем сложнее мне будет контролировать его, — ответил князь.
— Вы хорошо справляетесь в этот раз. Яр прав, не стоит травить себя ядом, если нет повода, — обеспокоенно поддержала Чаяна.
— Я обещал змею кое-что, поэтому он подчинялся, но сейчас собираюсь пойти наперекор.
Сегодня он простится с девицей Огнеславой. Горан решил отказаться от первоначального плана. У нее должен быть шанс на счастье. Видение же лишь утвердило его в этой мысли. В следующий раз они встретятся, когда она станет женой брата и тогда всё будет уже совсем иначе. Если боги позволят ему выжить, возможно, он продолжит борьбу за содержимое ларца, но не сейчас. Ибо если им со змеем предопределено погибнуть, артефакт бесполезен. Мир изменится, перед его семьей и народом возникнут совсем другие задачи. Если остановиться сейчас, то Огнеслава станет хорошей женой Аскольду и поможет ему в нелегком деле управления государством. Даже если между ними не будет тепла, у неё останутся эти воспоминания. Многие семейные пары живут лишь воспоминаниями о любви в юности, находя отдушину в детях и взаимной поддержке. Коли Горану со змеем суждено сгинуть, то кроме Аскольда и родителей никто не уронит слезы. Для мира людей, брат молодого князя умер в день жертвоприношения шесть лет назад. «Она даже не будет знать, что это я останусь в её памяти…» - подумал он. Горько поморщившись, взглянул на Чаяну и выпил зелье.
— Давайте начинать.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Огнеслава с недоумением и интересом рассматривала девушек в необычных черных одеждах, что помогали ей наряжаться. Еще в сумерках, когда Забава вышла ненадолго, в светлицу вошла молоденькая девица с необычными золотисто-желтыми глазами. Она была одета, как и другие помощницы, но никогда раньше княжна её здесь не видела. Девица передала Огнеславе записку. Уже знакомым подчерком было написано следующее: «Отправь слуг спать пораньше. Надень то платье, что показывала мне, и следуй за женщинами в черном. Сегодня третья ночь». Как только княжна прочла записку, девица сожгла её. Следом незнакомка попросила у Огнеславы дать ей те рушники, которые она недавно вышила и исчезла за дверью. Любопытство не давало княжне покоя, она пыталась угадать, что задумал Аскольд и зачем ему рушники, но так ничего и не придумала. Когда же на небо взошла луна, к ней явились четыре юные красавицы с одинаковыми золотыми глазами. Одежды девиц были совершенно черными, без узоров или вышивки. Ни украшений, ни румян, ни разноцветных лент – ничего, что так любят их ровесницы, не было. Зато у каждой на поясе имелся небольшой клинок и кожаная поясная сумка. Войдя, девицы поклонились и сообщили, что их прислал молодой князь в помощь «хозяйке».
— В помощь? — удивилась Огнеслава.
— Вы мечтали пойти в вышитом вами платье под венец. Сегодня у вас будет свадьба понарошку.
— Свадьба понарошку? — удивилась княжна, и волнение тут же охватило её.
— Да. Мы будем вашими подружками, если позволите, — опустив глаза, заулыбались девицы.
Огнеслава тут же вспомнила, как княжич спрашивал её, чего бы ей более всего хотелось. Тогда она ответила, что мечтает сбежать с острова, увидеть маму и одеть своё свадебное платье…
«Он хочет исполнить всё?! Всё, что я тогда пожелала!» — догадалась она, и сердце забилось как сумасшедшее.
— Хорошо, — смущенно произнесла Огнеслава. — Я согласна.
Все приготовления к одеванию невесты прошли в безмолвии. Лишь когда со столика случайно упала склянка с румянами, а княжна испуганно уставилась на место возле печки, одна из девушек заговорила, объяснив, что беспокоиться не о чем, все люди на острове уснули глубоким сном.
Венчальное платье село идеально. Не зря Огнеслава с матерью потратили на него столько труда. Алое, словно маки, оно было покрыто вышивкой золотого, зеленого и черного цвета. Белоснежную нижнюю рубашку под ним тоже испещряла обильная обережная вышивка, но уже красными нитками. Негромко напевая, девицы расчесали княжне волосы и разделили их на пробор. Отчего-то в этот момент Огнеслава вздрогнула и затаила дыхание. Песня напополам с причитаниями разливалась по светлице. Две плотные косы легли на грудь. По шее пробежал холодок. «Подружки» уже собирались накрыть невесту платком, когда княжна остановила их.
Стойте. Мы забыли важное! — сказала она, поднимаясь и открывая одну из шкатулок.
— Так свадьба же не настоящая, мы можем не соблюдать все традиции, — скромно подала голос одна из красавиц.
— Будем соблюдать всё, что в наших силах. И почему ты говоришь, что свадьба не настоящая? Для меня она будет такой же настоящей, как и та, что готовит княгиня Верея.
— Но… — девица хотела, что-то возразить, однако осеклась под взглядом напарницы. — Как пожелаете.
— Вот, держите. Иголки! — счастливо улыбаясь, Огнеслава подала помощницам золотые иглы, которые ещё дома приготовила для свадебных ритуалов.
Девицы покорно склонились, воткнув иголки с внутренней стороны подола. Когда дело было сделано, на Огнеславу сверху опустили огромный венчальный платок, который скрыл княжну до колен. Девицы подхватили её под локти и повели вперед.
Платок почти полностью закрывал обзор. Видно было лишь пространство под ногами. Но по тому, как сменялась поверхность, как ей помогали подниматься и спускаться, невеста прекрасно понимала, что происходит. Они покинули остров и на лодке отправились куда-то вверх по течению.
Вскоре лодка пристала к берегу. Причал был большим, хорошо освещенным из широченных, но очень старых дубовых досок. Значит, место, в прошлом, часто посещали высокие гости. От причала каменные ступени вели наверх. Подниматься пришлось довольно долго, но вот подъем закончился, остановились.
Оказывается, вокруг стояли люди, потому что целый хор голосов вдруг запел ритуальную песню. Огнеслава под платком дрожала, словно осенний листочек на ветру, еще никогда в жизни она так не нервничала. Она помнила, что согласно традиции, должна сейчас поклониться родне и гостям, но тело не слушалось. Девицы, что держали её под локти пришли на помощь и всё получилось. Её повели дальше и вот ноги ступили на рушник. Знакомые переплетения калины и дуба, знаки рода – это был её рушник. Комок подступил к горлу, дыхание сбивалось. Она повернулась лицом к жениху. Песня стихла. Было слышно, как потрескивают поленья в кострах, как дышит жизнью ночной лес. Судя по прохладе и звукам вокруг, они точно находятся в лесу. Ещё мгновение и жених поднимет платок, обнажая лицо невесты. Сердце остановилось.
Горан медлил, сам не зная почему. Свадьба понарошку - что-то вроде детской игры. Разве можно относиться к происходящему серьезно? Почему же руки дрожат, а в груди горит, словно огнем жжет. Он медленно выдохнул и поднял платок. Когда молодой князь увидел лицо невесты, его волнение испарилось, а губы невольно выгнулись в улыбке. Она стояла, зажмурившись, и тряслась не то от страха, не то от избытка чувств. Медленно подняв веки, княжна огляделась.
Окружал их действительно лес. Молодые стояли на рушнике под раскидистым дубом, а вокруг горели семь костров, по числу самых почитаемых богов Зеяжска. Перед ними, на украшенном резьбой камне находились венки и три чаши, в двух из которых пылали угли. Дорогу, которая привела сюда Огнеславу, обступали молодые люди в черных одеждах.
Улыбающееся лицо жениха придало сил, и девица решительно взяла в руки венок. Горан сделал то же самое. Обычно ритуалом руководил служитель богов или старший в роду, но здесь их быть не могло. Княжич склонил голову, предлагая невесте первой возложить венец. Как только Огнеслава сделала это, он надел венок и на неё. Взяв в руки чаши с горящими углями, они ссыпали их содержимое в третью. Смешавшись, угольки занялись ласковым пламенем. Теперь огонь их жизни един.
Девица в черном поднесла хлеб на рушнике с изображением мирового древа и подала его жениху. Снова княжна узнала один из своих рушников, но только из тех, что оставила дома. «Неужели даже такую мелочь не забыл, нашел именно тот узор, который нужен…» - подумала она, в глазах защипало.
Горан не думал, что княжна настолько близко к сердцу воспримет происходящее. Грудь сдавило от одного взгляда в её прекрасное лицо, светившееся искренней радостью. Он поднял хлеб повыше, чтобы она откусила кусочек, как полагалось. Дальше Огнеслава приняла хлеб в свои руки и предложила его жениху. Он тоже откусил от каравая. Теперь им предстояло всё в жизни делить пополам.
После хлеба подали воду в одном на двоих сосуде. Оставалось лишь связать руки рушником, но сделать это было некому. Поднесли третий рушник, однако вместо того, чтобы передать его служителю богов, его просто положили у чаши с огнем. Повернувшись к алтарю, Горан уже хотел было вести невесту вдоль жертвенных костров, но Огнеслава остановила его, сжав ладонь пальцами.
— Не для того я старательно вышивала этот рушник, чтобы мы пропустили самую главную часть обряда! — недовольно проговорила она.
Видя растерянность на лице жениха, сама взяла рушник и, накинув его на их сомкнутые руки, подала конец суженому. Он испытывающе посмотрел ей в глаза. Взгляд Огнеславы не дрогнул. Её рука обхватила противоположенный край материи. Вместе они сплели и затянули узел, связав свои руки воедино.
После он повел её вдоль костров, в которые они бросали подношения богам. Стоило сладкому меду выплеснуться в огонь, как тот вспыхивал пуще прежнего, с удовольствием пожирая следовавшие дальше зерно, ягоды и травы. Огнеслава улыбалась, поглядывая на своего избранника, боги благоволили их союзу. Завершив круг, молодые остановились перед гостями. Узел из рушника, что связал их, сняли не потревожив и отправили в огонь общей чаши. Чтобы никто и никогда не смог развязать его. Ткань вспыхнула, обратившись в пепел.
Ритуал был завершен. Поклонившись на четыре стороны, они двинулись по дороге сквозь живой коридор.
— Мам, мама… — пищала Огнеслава, присев и закрываясь руками. — Это я, я не оборотень, это я Огнеслава…
— Не ври мне, демон. Дочка моя далеко отсюда! — не унималась княгиня. — Поди прочь!
— Мамочка, это Аскольд меня сюда отправил, с тобой повидаться на кануне свадьбы, — попыталась объяснить девица.
— Аскольд? Княжич Аскольд тебя отправил повидаться? — княгиня замерла в нерешительности. — Огнеслава?
— Да, мамочка. Я это! — распрямилась княжна.
Княгиня протянула руку и потрогала дочь, словно не веря, что та из плоти и крови. Убедившись, она выронила веник.
— Доченька! — бросилась она к девице, обнимая и целуя её. — Родненькая моя! Да как же так?
Огнеслава обняла мать и тихо всхлипывала, уткнувшись ей в плечо. Кода первые эмоции улеглись, княгиня усадила дочку на лавку и долго расспрашивала. Девица не таилась, честно рассказала, что княжич колдун, что это его подарок и до рассвета ей нужно вернуться назад. Мать старалась разузнать побольше, и как дочке новые родичи, и хорошо ли живется, сыта ли, не притесняют ли. Княжна рассказывала всё, что могло порадовать матушку, но про змея и жертвоприношения умолчала.
Время пролетело незаметно. Пришла пора расставаться. Еще раз обнявшись, Огнеслава выскользнула за дверь, не позволяя себя проводить. Тот же дверной проем, что привел её домой, переместил обратно. Пройдя сквозь него, девица вновь оказалась в тереме на острове.
Сердце, согретое материнским теплом, билось ровно. На душе полегчало. За окнами занималась заря. Огнеслава знала, что суженый уже покинул её, вернувшись во дворец.
— Солнышко красное, беги быстрее по небу, чтобы скорее наступила ночь, чтобы снова увидеть его, — обратилась она к восходящему светилу.
ГЛАВА 14
Нарок
***
Ночь. Миллионы ярких звезд усыпали небеса. Ветер стих. Реки беззвучно несли свои воды мимо одинокого островка, мимо Черного и Белого дворцов Зеяжска. Весь день стояла теплая осенняя погода и сейчас, когда солнце закончило свой путь, погрузив землю во мрак, это тепло всё еще ощущалось.
Горан поправил пояс и взглянул на свое отражение. Этой ночью он сделает Огнеславе последний подарок и, возможно, тогда сможет успокоить совесть. На сердце тяжело и волнительно. Еще вчера он мучился неопределенностью. Однако сегодня перед рассветом видения будущего, наконец, посетили его. Он увидел не так много, как ему хотелось бы, но все же достаточно. Видение было подобно сну. Оно не налетело на него, как это бывало обычно, не навалилось ноющей болью, а пришло легкой дремой. Он думал о княжне и тут вдруг увидел её прекрасной зрелой женщиной. Огнеслава стояла в приемном зале Белого дворца. Величественная и невообразимо красивая, она придерживала за руку маленького мальчика, одетого в парчу и меха. В принадлежности ребенка к их роду сомнений не было, слишком уж он был похож на… на Аскольда, конечно же. На шее, теперь уже княгини Огнеславы, сверкала подвеска с рубином в форме слезы. Этот рубин он знал очень хорошо. Без сомнений, на её груди лежала одна из реликвий их семьи, рубин «Кровь змея», в котором действительно была заключена чистая кровь змея Зеяжска. Даже капля чистой крови могла вернуть к жизни умирающего, а там было гораздо больше одной капли. Неужели, змей нашел ответ в бесконечных вариантах грядущего. Горан до сих пор не знал, погибнет ли змей, погибнет ли он сам, но осознание того, что Огнеслава останется среди живых почему-то принесло покой.
Скрипнувшая дверь, заставила оглянуться. Обернулся и увидел тень. Чаяна, одна из старейших жителей Черного дворца. Она оказалась среди теней задолго до их с Аскольдом рождения, став незаменимой помощницей, а в чем-то и наставницей для новеньких во дворце. Поставив на стол шкатулку, она очень странно посмотрела на Горана.
— Что-то не так? — немного неуверенно спросил хозяин Черного дворца, оглядывая себя.
— Нет. Все хорошо, — тихо проговорила тень. — Вам очень идет этот цвет.
— Это для нее, — мрачно ответил Горан, отрывая взгляд от своих черно-алых одежд, покрытых золотой свадебной вышивкой. — Всего лишь подарок, который я пообещал. Понарошку.
— Простите за дерзость, — ответила тень, — но мне кажется, что вы делаете это не только для княжны. Не стоит обманывать себя.
— Действительно дерзость! — сверкнул очами Горан. — Всё готово?
— Готово, ждут только приказа начинать, — тая улыбку, опустила золотые глаза Чаяна.
Она открыла шкатулку. На синем бархате сверкала подвеска с огромным рубином в виде слезы.
— Один в один, — вздохнул Горан, дотронувшись до украшения. — Отблагодарите ювелира за работу, как следует.
Вошел юноша в черном, принес чаши для питья и мешочки с порошками. Воздух наполнил легкий аромат трав. Горан принялся смешивать порошки, отмеряя каждый в нужной пропорции. Он быстро и умело управлялся с серебряными весами, что стояли тут же на столе. Лишь один раз задумался, когда отмерял тягучую бурую жидкость.
— Не много ли яда в зелье? Вы будете восстанавливаться пару дней после такого. Глядишь только к обряду в себя придете, — осторожно проговорил юноша.
— Так и должно быть. Сейчас змей особенно силен и чем ближе день обряда, тем сложнее мне будет контролировать его, — ответил князь.
— Вы хорошо справляетесь в этот раз. Яр прав, не стоит травить себя ядом, если нет повода, — обеспокоенно поддержала Чаяна.
— Я обещал змею кое-что, поэтому он подчинялся, но сейчас собираюсь пойти наперекор.
Сегодня он простится с девицей Огнеславой. Горан решил отказаться от первоначального плана. У нее должен быть шанс на счастье. Видение же лишь утвердило его в этой мысли. В следующий раз они встретятся, когда она станет женой брата и тогда всё будет уже совсем иначе. Если боги позволят ему выжить, возможно, он продолжит борьбу за содержимое ларца, но не сейчас. Ибо если им со змеем предопределено погибнуть, артефакт бесполезен. Мир изменится, перед его семьей и народом возникнут совсем другие задачи. Если остановиться сейчас, то Огнеслава станет хорошей женой Аскольду и поможет ему в нелегком деле управления государством. Даже если между ними не будет тепла, у неё останутся эти воспоминания. Многие семейные пары живут лишь воспоминаниями о любви в юности, находя отдушину в детях и взаимной поддержке. Коли Горану со змеем суждено сгинуть, то кроме Аскольда и родителей никто не уронит слезы. Для мира людей, брат молодого князя умер в день жертвоприношения шесть лет назад. «Она даже не будет знать, что это я останусь в её памяти…» - подумал он. Горько поморщившись, взглянул на Чаяну и выпил зелье.
— Давайте начинать.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Огнеслава с недоумением и интересом рассматривала девушек в необычных черных одеждах, что помогали ей наряжаться. Еще в сумерках, когда Забава вышла ненадолго, в светлицу вошла молоденькая девица с необычными золотисто-желтыми глазами. Она была одета, как и другие помощницы, но никогда раньше княжна её здесь не видела. Девица передала Огнеславе записку. Уже знакомым подчерком было написано следующее: «Отправь слуг спать пораньше. Надень то платье, что показывала мне, и следуй за женщинами в черном. Сегодня третья ночь». Как только княжна прочла записку, девица сожгла её. Следом незнакомка попросила у Огнеславы дать ей те рушники, которые она недавно вышила и исчезла за дверью. Любопытство не давало княжне покоя, она пыталась угадать, что задумал Аскольд и зачем ему рушники, но так ничего и не придумала. Когда же на небо взошла луна, к ней явились четыре юные красавицы с одинаковыми золотыми глазами. Одежды девиц были совершенно черными, без узоров или вышивки. Ни украшений, ни румян, ни разноцветных лент – ничего, что так любят их ровесницы, не было. Зато у каждой на поясе имелся небольшой клинок и кожаная поясная сумка. Войдя, девицы поклонились и сообщили, что их прислал молодой князь в помощь «хозяйке».
— В помощь? — удивилась Огнеслава.
— Вы мечтали пойти в вышитом вами платье под венец. Сегодня у вас будет свадьба понарошку.
— Свадьба понарошку? — удивилась княжна, и волнение тут же охватило её.
— Да. Мы будем вашими подружками, если позволите, — опустив глаза, заулыбались девицы.
Огнеслава тут же вспомнила, как княжич спрашивал её, чего бы ей более всего хотелось. Тогда она ответила, что мечтает сбежать с острова, увидеть маму и одеть своё свадебное платье…
«Он хочет исполнить всё?! Всё, что я тогда пожелала!» — догадалась она, и сердце забилось как сумасшедшее.
— Хорошо, — смущенно произнесла Огнеслава. — Я согласна.
Все приготовления к одеванию невесты прошли в безмолвии. Лишь когда со столика случайно упала склянка с румянами, а княжна испуганно уставилась на место возле печки, одна из девушек заговорила, объяснив, что беспокоиться не о чем, все люди на острове уснули глубоким сном.
Венчальное платье село идеально. Не зря Огнеслава с матерью потратили на него столько труда. Алое, словно маки, оно было покрыто вышивкой золотого, зеленого и черного цвета. Белоснежную нижнюю рубашку под ним тоже испещряла обильная обережная вышивка, но уже красными нитками. Негромко напевая, девицы расчесали княжне волосы и разделили их на пробор. Отчего-то в этот момент Огнеслава вздрогнула и затаила дыхание. Песня напополам с причитаниями разливалась по светлице. Две плотные косы легли на грудь. По шее пробежал холодок. «Подружки» уже собирались накрыть невесту платком, когда княжна остановила их.
Стойте. Мы забыли важное! — сказала она, поднимаясь и открывая одну из шкатулок.
— Так свадьба же не настоящая, мы можем не соблюдать все традиции, — скромно подала голос одна из красавиц.
— Будем соблюдать всё, что в наших силах. И почему ты говоришь, что свадьба не настоящая? Для меня она будет такой же настоящей, как и та, что готовит княгиня Верея.
— Но… — девица хотела, что-то возразить, однако осеклась под взглядом напарницы. — Как пожелаете.
— Вот, держите. Иголки! — счастливо улыбаясь, Огнеслава подала помощницам золотые иглы, которые ещё дома приготовила для свадебных ритуалов.
Девицы покорно склонились, воткнув иголки с внутренней стороны подола. Когда дело было сделано, на Огнеславу сверху опустили огромный венчальный платок, который скрыл княжну до колен. Девицы подхватили её под локти и повели вперед.
Платок почти полностью закрывал обзор. Видно было лишь пространство под ногами. Но по тому, как сменялась поверхность, как ей помогали подниматься и спускаться, невеста прекрасно понимала, что происходит. Они покинули остров и на лодке отправились куда-то вверх по течению.
Вскоре лодка пристала к берегу. Причал был большим, хорошо освещенным из широченных, но очень старых дубовых досок. Значит, место, в прошлом, часто посещали высокие гости. От причала каменные ступени вели наверх. Подниматься пришлось довольно долго, но вот подъем закончился, остановились.
Оказывается, вокруг стояли люди, потому что целый хор голосов вдруг запел ритуальную песню. Огнеслава под платком дрожала, словно осенний листочек на ветру, еще никогда в жизни она так не нервничала. Она помнила, что согласно традиции, должна сейчас поклониться родне и гостям, но тело не слушалось. Девицы, что держали её под локти пришли на помощь и всё получилось. Её повели дальше и вот ноги ступили на рушник. Знакомые переплетения калины и дуба, знаки рода – это был её рушник. Комок подступил к горлу, дыхание сбивалось. Она повернулась лицом к жениху. Песня стихла. Было слышно, как потрескивают поленья в кострах, как дышит жизнью ночной лес. Судя по прохладе и звукам вокруг, они точно находятся в лесу. Ещё мгновение и жених поднимет платок, обнажая лицо невесты. Сердце остановилось.
Горан медлил, сам не зная почему. Свадьба понарошку - что-то вроде детской игры. Разве можно относиться к происходящему серьезно? Почему же руки дрожат, а в груди горит, словно огнем жжет. Он медленно выдохнул и поднял платок. Когда молодой князь увидел лицо невесты, его волнение испарилось, а губы невольно выгнулись в улыбке. Она стояла, зажмурившись, и тряслась не то от страха, не то от избытка чувств. Медленно подняв веки, княжна огляделась.
Окружал их действительно лес. Молодые стояли на рушнике под раскидистым дубом, а вокруг горели семь костров, по числу самых почитаемых богов Зеяжска. Перед ними, на украшенном резьбой камне находились венки и три чаши, в двух из которых пылали угли. Дорогу, которая привела сюда Огнеславу, обступали молодые люди в черных одеждах.
Улыбающееся лицо жениха придало сил, и девица решительно взяла в руки венок. Горан сделал то же самое. Обычно ритуалом руководил служитель богов или старший в роду, но здесь их быть не могло. Княжич склонил голову, предлагая невесте первой возложить венец. Как только Огнеслава сделала это, он надел венок и на неё. Взяв в руки чаши с горящими углями, они ссыпали их содержимое в третью. Смешавшись, угольки занялись ласковым пламенем. Теперь огонь их жизни един.
Девица в черном поднесла хлеб на рушнике с изображением мирового древа и подала его жениху. Снова княжна узнала один из своих рушников, но только из тех, что оставила дома. «Неужели даже такую мелочь не забыл, нашел именно тот узор, который нужен…» - подумала она, в глазах защипало.
Горан не думал, что княжна настолько близко к сердцу воспримет происходящее. Грудь сдавило от одного взгляда в её прекрасное лицо, светившееся искренней радостью. Он поднял хлеб повыше, чтобы она откусила кусочек, как полагалось. Дальше Огнеслава приняла хлеб в свои руки и предложила его жениху. Он тоже откусил от каравая. Теперь им предстояло всё в жизни делить пополам.
После хлеба подали воду в одном на двоих сосуде. Оставалось лишь связать руки рушником, но сделать это было некому. Поднесли третий рушник, однако вместо того, чтобы передать его служителю богов, его просто положили у чаши с огнем. Повернувшись к алтарю, Горан уже хотел было вести невесту вдоль жертвенных костров, но Огнеслава остановила его, сжав ладонь пальцами.
— Не для того я старательно вышивала этот рушник, чтобы мы пропустили самую главную часть обряда! — недовольно проговорила она.
Видя растерянность на лице жениха, сама взяла рушник и, накинув его на их сомкнутые руки, подала конец суженому. Он испытывающе посмотрел ей в глаза. Взгляд Огнеславы не дрогнул. Её рука обхватила противоположенный край материи. Вместе они сплели и затянули узел, связав свои руки воедино.
После он повел её вдоль костров, в которые они бросали подношения богам. Стоило сладкому меду выплеснуться в огонь, как тот вспыхивал пуще прежнего, с удовольствием пожирая следовавшие дальше зерно, ягоды и травы. Огнеслава улыбалась, поглядывая на своего избранника, боги благоволили их союзу. Завершив круг, молодые остановились перед гостями. Узел из рушника, что связал их, сняли не потревожив и отправили в огонь общей чаши. Чтобы никто и никогда не смог развязать его. Ткань вспыхнула, обратившись в пепел.
Ритуал был завершен. Поклонившись на четыре стороны, они двинулись по дороге сквозь живой коридор.
