Зурет заговорила. Но не словами — жестами. Быстро, отчаянно, с какой-то невероятной просьбой. Музыка стихла. Мне показалось, что я слышу, как быстро-быстро бьётся сердце девушки.
Повисла молчание. Казалось, что тот, кто жил в кургане, задумался. Зурет застыла изваянием из слоновой кости.
— Зачем? — донеслось не пойми откуда.
Вновь быстрое-быстрое сплетание и расплетание гибких длинных пальцев. Словно она пыталась втолковать что-то безумное важное и необходимое. Что нужно просто до безумия. Настойчиво-настойчиво.
— Проклятая… — выдохнули мне на ухо и вдруг обняли со спины.
Я замерла. Провела языком по вмиг пересохшим губам. Это что ещё за новость?
Попыталась обернуться, но не дали.
— Смотри, — снова выдохнули на ухо. — Запоминай.
Мне захотелось огрызнуться. Смотрю уж, смотрю. Куда я денусь. Но только всё закончиться — будет что спросить. Кто-то лапает меня уж больно нахально. И… с ощутимым трудом удалось загнать чувство, что мне это приятно. Это испугало. Куда сильнее, чем гнилые огни, странный курган и немая пряха по имени Зурет, взывавшая к неведомым силам.
Послышался тяжёлый вздох. Подул ледяной ветер, пробравший до костей. Я съёжилась — ведь было неведомым образом тепло только спине. Точнее, оно было понятно каким. Сзади стоял тот, кого я просто не вижу. Но кто не хочет меня выпускать. Это одновременно и бесило, и странно успокаивало, так как чувствовалась какая-то уверенность, что мне ничего не грозит. Пока, во всяком случае.
— Сложно-о-о… — прошелестел ответ. — Смерти хочеш-ш-шь…
Зурет уверенно кивнула. В чёрных глазах полыхнуло пламя. Да такое, что спалить заживо можно — лучше не приближаться.
Снова тишина. Я с трудом различила, что где-то шумит море. Ага, значит, мы где-то на побережье. Вон, даже чувствуется знакомый запах. Соль, трава, песок. Только… ощущение, то я включился именно сейчас. До этого был в каком-то месте вне пространства и времени.
Ступени под ногами вдруг растаяли. Я едва удержала вскрик, кинуло в жар от испуга. Но ступни остались неподвижны. Тьма поддерживала, словно ничего и не менялось.
— Не упадёшь. — Сухие губы коснулись моего виска. В голосе прозвучала немного издёвка, немного насмешка, немного… странная нежность.
С трудом успокоившись, я вновь посмотрела на Зурет. Она сжимала маленькие кулачки и смотрела на курган. Вдруг вновь вспыхнули огни. Засияли так, что стало больно глазам. Миг — погасли. Откуда-то издалека раздался дикий вой. Будто ревело выброшенное на берег морское чудовище.
Я передёрнула плечами. Когда уже закончится это видение?
Втайне появилась надежда, что это всего лишь сон. В крайнем случае — бред. Тогда Грабар сумеет что-то выудить наружу и растолковать. Не сейчас — так попозже. Ведь кто бы там со мной не хотел встретиться — ему придётся подождать. Неизвестно, когда я вернусь. Если… вернусь.
— Придёт… — Курган дрогнул, словно от подземного толчка. — Жди.
Зурет вновь распростёрлась перед ним, словно немо благодаря за оказанную милость. Я готова была кусать локти, отчаянно понимая, что пока никак не узнаю, что именно она попросила. Кто бы ни был в кургане — добра от него ждать не стоило. Это подтверждали слова моего невидимого собеседника, рёв издалека и происходящее в реальном мире.
— Иди, — приказал голос. — Ты увидишь его, когда пройдёт три ночи.
Зурет медленно поднялась. Нарисовала в воздухе какой-то знак. Потом поклонилась в пояс. Даже при таком освещении было заметно, что её спина поблёскивает от бисеринок пота, а ноги подрагивают. Видимо, содеянное стоило немалых усилий. Она устало провела ладонью по лицу, отбросила назад чёрные пряди. А потом улыбнулась. Меня передёрнуло от отвращения. Мерзкая улыбка дьявола на лице красавицы. Неправильно. Такого не должно быть.
Зурет взяла свой плащ и барабан. Накинула тёмную ткань на плечи. Какое-то время стояла недвижимо, словно статуя. А потом начала медленно оборачиваться. Наши глаза встретились.
— Не смотри, — прошипели мне на ухо.
Мне стало нехорошо, по телу словно прошёл удар тока.
И тут раздался стук в дверь.
«Какая к чёрту дверь?» — пронеслась шальная мысль. И тут же дошло, что нет ни тьмы, ни кургана, ни немой пряхи. Всего лишь бежевый коврик в моём номере. Коврик с дыркой, кстати.
Стук повторился. Я с трудом приподнялась. К горлу подступила дурнота, не сразу получилось даже на колени встать. Что за дьявольщина? С этими скачками в потусторонние миры я превращаюсь в изнеженную барышню, падающие в обмороки на каждом углу.
Будь Грабар рядом, он бы не преминул заметить, что моим бесчувственным телом обязательно могут воспользоваться заинтересованные лица, поэтому лучше находиться в сознании. А то мало ли. А личностей последнее время, кажется, не так уж и мало. Поэтому есть резон укреплять нервную систему и взять пару уроков у Читающего Сны. Или не пару. Как пойдёт.
Оперевшись рукой о кровать, я встала. Не так бодро и резво, как бы мне хотелось, но всё же. Преодолев расстояние до двери, щелкнула замком.
Уставившись в пустоту, я понял, что ловлю неслабые глюки. Хотя… возможно, просто не дождались. Но кого могло принести? Я даже вышел в коридор. И тут же увидел Дину, бравшую из общего холодильника молоко и яйца. Кажется, кто-то собрался сотворить омлет. Дина обернулась, её пухлые губы чуть тронула улыбка:
— Добрый день.
— Добрый, — кивнула я. Немного поколебалась, стоит ли задавать вопрос был ли здесь кто-то.
— Я вам мешаю? — уточнила она, видимо, расценив мой взгляд по-своему, и указала на холодильник.
— Нет-нет, — отрицательно покачала я головой. — Мои продукты до холодильника не доходят.
Шутка получилась очень сомнительной, но Дина хихикнула. В её глазах так и было написано: «С виду нормальная, но слишком странная. А жаль». Впрочем, мне всё это могло и показаться. После происходившего-то!
— Тут неплохое кафе, в соседнем доме отдыха, — неожиданно произнесла она, захлопывая дверцу. — Но нам лень идти. Танька ворчит, что так все деньги на одну еду профукаем.
— Еда — это святое, — хмыкнула я.
Нет, а что? Кто со мной не согласиться, может идти и голодать. И завидовать.
Дина осторожно перехватила пакет с яйцами за ручку.
— Вы не очень выглядите, — тихо произнесла она. — Всё в порядке?
Хм, заметно. Плохо. Так ещё и с помощью могут прибежать.
— Перегрелась на солнце, — буркнула я и тут же перевела тему: — Отсюда случайно никто не выходил?
Дина захлопала ресницами. Кажется, такой поворот несколько озадачил её.
— Н-н-нет, — произнесла она. — Я не видела. А вы кого-то ждёте?
«Всё-то ты хочешь знать», — мелькнула мысль.
Однако вслух, разумеется, я этого говорить не стала. Хамить девочкам — невежливо.
— Да так, — туманно ответил и направился к выходу. — Немного.
— Ясно, — отозвалась Дина и подошла к двери своего номера. — Бывает. Ну, я побежала.
— Приятного аппетита, — хмыкнула я, быстро выглянув не улицу.
Нет, никого.
— Спасибо.
Я постояла пару минут, тупо глядя во двор. Потом вздохнула и вернулся к своей двери. Так и параноиком можно стать.
Я переступила порог и замерла, увидев, что на моей кровати кто-то сидит.
— А ты не слишком-то гостеприимна, — неожиданно весело произнес он низким глубоким голосом. — Ну, не стой — заходи.
Да, я готов,
Разгадать твою карту снов.
Режу имя твоё на руках,
Чтоб остаться навсегда в этих снах.
Roman Rain, «Prinzessin der Traume»
Карты снов можно было купить на Таврическом, в бутике у дяди Миши. В узкой будочке, стоявшей среди рядов местного рынка, всегда было тесно. Пахло бумагой, кожей и металлом. На витринах стояли подсвечники, ароматические лампы, статуэтки японских богов. Напротив — столы с массивными кольцами, шипастыми ошейниками, напульсниками и кулонами с названиями рок-групп. Рюкзаки с теми же рок-группами были сложены в большой корзине в углу. С плакатов на стенах взирали длинноволосые музыканты с разрисованными чёрным и белым лицами.
У дяди Миши всегда толпились юные неформалы, шумно выбирая очередной аксессуар. Однако не так редко появлялись и другие покупатели…
Сам дядя Миша был мужчиной крупным. Седоватым, с усами. Энергичным. Всегда знал, что посоветовать: и молоденькой панкушке в вырвиглазной одежке и степенному гражданину, зашедшему за… другим товаром.
Грабар, когда зашёл сюда в первый раз, не сразу поверил, что именно у этого человека находится его колода. Впрочем, на второй раз — тоже. Тогда он ещё не знал, что карты можно увидеть только дотянув до нужного уровня в чтении снов. Так можно в упор смотреть на коробку с колодой и… не видеть. Но зато потом…
Его колода оказалась чёрной с фиолетовым. Казалось, что на рубашку карт кто-то щедро плеснул чернил, а потом присыпал звёздной пылью. По размеру карты снов были чем-то средним между игральными и таро.
Дядя Миша, завидев Грабара, только хитро улыбнулся и вдруг произнёс:
— Уж заждались они вас.
Удивлению тогда не было предела. Колода в синей и чуть потёртой коробочке лежала на стекле витрины, прямо возле ароматической лампы в виде черепа. Покрылась даже тоненьким слоем пыли.
— Заждались? — переспросил Грабар почему-то охрипшим голосом.
Дядя Миша кивнул:
— Уж неделю лежат. Прямо на этом месте.
Но Олег заходил сюда только вчера и был готов поклясться, что ничего тут не было!
Посмотрев на хозяина бутика, попытался определить: шутит или нет. Нет, абсолютно серьёзен. Только в карих глазах смешливые искорки.
…Да уж. Именно так оно и было.
Грабар отошёл от окна, за которым царила южная ночь. В отличие от Яны он жил не в центре города, а в относительно молодом районе. Поближе к дяде Мише, подальше от Городового.
На Таврическом кипела жизнь, несмотря на поздний час. Под окнами сидела компания, распивавшая пиво. Девушки звонко смеялись, грубые голоса парней вторили им. И хоть у Грабара был пятый этаж, слышалось всё отменно.
Поглядев на часы, он хмыкнул. Начало одиннадцатого. Самое время веселиться. Кому-то во дворе, а кому-то…
Не слишком вовремя вынырнуло воспоминание о такой же ночи, шесть лет назад. Они сидели за деревянным столом, на узких досках скамеек, чудом уцелевших от произвола хулиганов. Сигареты, вино, пицца. Красивая Витка Бойкова из отдела договоров. Русые волосы до пояса, курносый нос, длинные пальцы. И взгляд чуть искоса: лукавый, заинтересованный, с лёгким вызовом. Попробуй. Просто попробуй. И будь смелее. Только попробуй.
И сердце билось не так ровно как обычно, и не так важна была маленькая пирушка, устроенная с друзьями в честь поступления на новое место работы. Грабар уже было решился пораньше распрощаться с ребятами и вызваться проводить Виту домой, однако вдруг всё померкло.
И тут же перед взором тут же разлилась тревожная краснота, а голова взорвалась болью. Откуда-то донеслись хрипы: старческие, отчаянные, тихие.
«Вот и всё», — огненным росчерком пронеслась мысль.
Чья? Не понять. Во рту пересохло, в висках запульсировала боль. Красноту вдруг расчертили параллельные чёрные полосы. Изогнулись, зазмеились, опутали.
— Вот всё… — донесся чей-то выдох, и вдруг воздух закончился.
И мир тоже.
Грабар очнулся в больнице. Толком врачи не могли объяснить причину внезапного обморока. Подозревали нервное истощение. Но самого Олега такой диагноз только озадачил. Были нервы по работе, но не такие, чтобы доходило до обморока.
А потом, в два часа пополудни, прямо на залитой солнцем улице Суворова, Грабар встретил Городового. В чёрной одежде, со светлыми нечеловеческими глазами. Без льва. Лев — это только ночью. Городовой смотрел долго и внимательно. Но так, что захотелось дать дёру аж до следующего квартала. Однако руки и ноги словно окаменели.
Городовой улыбнулся, склонил голову к плечу. И вмиг стало как-то спокойнее и теплее, будто произошло что-то очень важное.
— Ну, здравствуй, Читающий Сны, — мягко произнёс Городовой.
Здравствуй… Способности проснулись спонтанно. Эмоции повлияли на энергетический контур города, и Грабар сумел прочесть сон умиравшего деда Виты Бойковой. Потому и не удержался на грани сознания. Те, кто умирает, всегда пытаются утянуть за собой.
Городовой потом это объяснил. И многое другое.
В дверь позвонили. И мигом по спине пробежали мурашки. Грабар вдохнул поглубже и ровным шагом направился в коридор. Назад дороги нет. Это не самый желанный гость, но не впустить нельзя.
Набрав воздуха в грудь, Грабар щёлкнул замком.
Гость стоял на пороге, сложив руки на груди. Очки чуть приспущены на кончик носа, взгляд поверх стёкол: внимательный, цепкий, чуть ироничный. В этот раз не столь официально, как прошлой ночью. Потёртые джинсы, кофта — серая, лёгкая, крупной вязки. Чуть растянутая. Но эта небрежность странным образом придавала прибывшему какой-то шарм. Он поднял руку и поправил очки. Мелькнул металлический браслет от часов и татуировка в виде змея.
— Доброй ночи, Олег Олегович. Впускаете?
Грабар сглотнул. Дурак. Какого так пялиться и стоять столбом? Снова быстрый резкий вдох и посторониться.
— Да-да, конечно. Входите, Эмман…
Он запнулся. Эммануил Борисович. Имя с претензией, которое в упор не хотело слетать с губ. Что-то было в нём не так.
— Чех, — коротко бросил тот, проходя в коридор. — Так легче.
«Да, легче, — подумал Грабар, следуя за Следящим. — Только не так уж. Что с ним делать? Видит же, гад, всё. Знает. Сволочь.»
Следящий чувствовал себя как дома. Просто прошёл в комнату, не дожидаясь хозяина. Бросил задумчивый взгляд на книжные шкафы, на компьютерный стол, задержался на диване. Хмыкнул.
Грабар, прислонившись к косяку, молча наблюдал за ним. Хотелось сказать что-то умное, но как-то не получалось. Да и не к чему было. Со Следящим лучше не умничать. Всё равно будет так, как хочет он, а не сам Грабар.
Чех бросил быстрый взгляд на стол и колоду карт. Задумался. Грабар и сам не заметил, что затаил дыхание, словно ожидая приговора. Карты у всех разные. Зависит от уровня силы.
Чех сел за стул и взял колоду в руки. Замер, прикрыв глаза и что-то прощупывая на энергетическом уровне. Потом довольно хмыкнул и посмотрел на Грабара.
— Годится. Справимся.
На душе стало легче. Ещё немного помявшись, Грабар всё же прошёл в комнату и сел напротив Чеха.
— Кофе есть? — неожиданно задал тот вопрос, введя Олега в ступор.
— Ну… да? А вы…
— Мы, — невозмутимо ответил Чех.
Встал и выключил большой свет, мигом погрузив комнату во тьму. Потом что-то сказал на непонятном языке, и по всей комнате разлилось лиловое сияние, едва освещавшее помещение.
Грабар поёжился, но не мог не признать, что так даже лучше. Электрический свет только сбивает концентрацию. Поэтому обычно он включал маленький ночник и накрывал его тканью, чтобы свет был очень приглушённым.
— Кофе понадобится тебе, — продолжил Чех. — Попозже.
Снова вернулся и сел напротив. Двигался нечеловечески ловко и грациозно. Так, словно не приходилось вообще затрачивать никаких усилий, чтобы пошевелить рукой или ногой.
Чех поставил локти на стол, сплёл пальцы. Грабар мысленно отметил, что чертовски рад: Следящий не притащил своего каракурта. Только вот взгляд карих глаз все же заставлял понервничать. Смотрит, гад, так, будто всё знает. Но хочет услышать это от самого Олега.
— Когда это произошло? — ровным голосом спросил Чех.
Грабар уставился на колоду. Тревога за Яну вновь зазвенела в мозгу. Так хоть какое-то время удавалось её гасить.
Повисла молчание. Казалось, что тот, кто жил в кургане, задумался. Зурет застыла изваянием из слоновой кости.
— Зачем? — донеслось не пойми откуда.
Вновь быстрое-быстрое сплетание и расплетание гибких длинных пальцев. Словно она пыталась втолковать что-то безумное важное и необходимое. Что нужно просто до безумия. Настойчиво-настойчиво.
— Проклятая… — выдохнули мне на ухо и вдруг обняли со спины.
Я замерла. Провела языком по вмиг пересохшим губам. Это что ещё за новость?
Попыталась обернуться, но не дали.
— Смотри, — снова выдохнули на ухо. — Запоминай.
Мне захотелось огрызнуться. Смотрю уж, смотрю. Куда я денусь. Но только всё закончиться — будет что спросить. Кто-то лапает меня уж больно нахально. И… с ощутимым трудом удалось загнать чувство, что мне это приятно. Это испугало. Куда сильнее, чем гнилые огни, странный курган и немая пряха по имени Зурет, взывавшая к неведомым силам.
Послышался тяжёлый вздох. Подул ледяной ветер, пробравший до костей. Я съёжилась — ведь было неведомым образом тепло только спине. Точнее, оно было понятно каким. Сзади стоял тот, кого я просто не вижу. Но кто не хочет меня выпускать. Это одновременно и бесило, и странно успокаивало, так как чувствовалась какая-то уверенность, что мне ничего не грозит. Пока, во всяком случае.
— Сложно-о-о… — прошелестел ответ. — Смерти хочеш-ш-шь…
Зурет уверенно кивнула. В чёрных глазах полыхнуло пламя. Да такое, что спалить заживо можно — лучше не приближаться.
Снова тишина. Я с трудом различила, что где-то шумит море. Ага, значит, мы где-то на побережье. Вон, даже чувствуется знакомый запах. Соль, трава, песок. Только… ощущение, то я включился именно сейчас. До этого был в каком-то месте вне пространства и времени.
Ступени под ногами вдруг растаяли. Я едва удержала вскрик, кинуло в жар от испуга. Но ступни остались неподвижны. Тьма поддерживала, словно ничего и не менялось.
— Не упадёшь. — Сухие губы коснулись моего виска. В голосе прозвучала немного издёвка, немного насмешка, немного… странная нежность.
С трудом успокоившись, я вновь посмотрела на Зурет. Она сжимала маленькие кулачки и смотрела на курган. Вдруг вновь вспыхнули огни. Засияли так, что стало больно глазам. Миг — погасли. Откуда-то издалека раздался дикий вой. Будто ревело выброшенное на берег морское чудовище.
Я передёрнула плечами. Когда уже закончится это видение?
Втайне появилась надежда, что это всего лишь сон. В крайнем случае — бред. Тогда Грабар сумеет что-то выудить наружу и растолковать. Не сейчас — так попозже. Ведь кто бы там со мной не хотел встретиться — ему придётся подождать. Неизвестно, когда я вернусь. Если… вернусь.
— Придёт… — Курган дрогнул, словно от подземного толчка. — Жди.
Зурет вновь распростёрлась перед ним, словно немо благодаря за оказанную милость. Я готова была кусать локти, отчаянно понимая, что пока никак не узнаю, что именно она попросила. Кто бы ни был в кургане — добра от него ждать не стоило. Это подтверждали слова моего невидимого собеседника, рёв издалека и происходящее в реальном мире.
— Иди, — приказал голос. — Ты увидишь его, когда пройдёт три ночи.
Зурет медленно поднялась. Нарисовала в воздухе какой-то знак. Потом поклонилась в пояс. Даже при таком освещении было заметно, что её спина поблёскивает от бисеринок пота, а ноги подрагивают. Видимо, содеянное стоило немалых усилий. Она устало провела ладонью по лицу, отбросила назад чёрные пряди. А потом улыбнулась. Меня передёрнуло от отвращения. Мерзкая улыбка дьявола на лице красавицы. Неправильно. Такого не должно быть.
Зурет взяла свой плащ и барабан. Накинула тёмную ткань на плечи. Какое-то время стояла недвижимо, словно статуя. А потом начала медленно оборачиваться. Наши глаза встретились.
— Не смотри, — прошипели мне на ухо.
Мне стало нехорошо, по телу словно прошёл удар тока.
И тут раздался стук в дверь.
«Какая к чёрту дверь?» — пронеслась шальная мысль. И тут же дошло, что нет ни тьмы, ни кургана, ни немой пряхи. Всего лишь бежевый коврик в моём номере. Коврик с дыркой, кстати.
Стук повторился. Я с трудом приподнялась. К горлу подступила дурнота, не сразу получилось даже на колени встать. Что за дьявольщина? С этими скачками в потусторонние миры я превращаюсь в изнеженную барышню, падающие в обмороки на каждом углу.
Будь Грабар рядом, он бы не преминул заметить, что моим бесчувственным телом обязательно могут воспользоваться заинтересованные лица, поэтому лучше находиться в сознании. А то мало ли. А личностей последнее время, кажется, не так уж и мало. Поэтому есть резон укреплять нервную систему и взять пару уроков у Читающего Сны. Или не пару. Как пойдёт.
Оперевшись рукой о кровать, я встала. Не так бодро и резво, как бы мне хотелось, но всё же. Преодолев расстояние до двери, щелкнула замком.
Уставившись в пустоту, я понял, что ловлю неслабые глюки. Хотя… возможно, просто не дождались. Но кого могло принести? Я даже вышел в коридор. И тут же увидел Дину, бравшую из общего холодильника молоко и яйца. Кажется, кто-то собрался сотворить омлет. Дина обернулась, её пухлые губы чуть тронула улыбка:
— Добрый день.
— Добрый, — кивнула я. Немного поколебалась, стоит ли задавать вопрос был ли здесь кто-то.
— Я вам мешаю? — уточнила она, видимо, расценив мой взгляд по-своему, и указала на холодильник.
— Нет-нет, — отрицательно покачала я головой. — Мои продукты до холодильника не доходят.
Шутка получилась очень сомнительной, но Дина хихикнула. В её глазах так и было написано: «С виду нормальная, но слишком странная. А жаль». Впрочем, мне всё это могло и показаться. После происходившего-то!
— Тут неплохое кафе, в соседнем доме отдыха, — неожиданно произнесла она, захлопывая дверцу. — Но нам лень идти. Танька ворчит, что так все деньги на одну еду профукаем.
— Еда — это святое, — хмыкнула я.
Нет, а что? Кто со мной не согласиться, может идти и голодать. И завидовать.
Дина осторожно перехватила пакет с яйцами за ручку.
— Вы не очень выглядите, — тихо произнесла она. — Всё в порядке?
Хм, заметно. Плохо. Так ещё и с помощью могут прибежать.
— Перегрелась на солнце, — буркнула я и тут же перевела тему: — Отсюда случайно никто не выходил?
Дина захлопала ресницами. Кажется, такой поворот несколько озадачил её.
— Н-н-нет, — произнесла она. — Я не видела. А вы кого-то ждёте?
«Всё-то ты хочешь знать», — мелькнула мысль.
Однако вслух, разумеется, я этого говорить не стала. Хамить девочкам — невежливо.
— Да так, — туманно ответил и направился к выходу. — Немного.
— Ясно, — отозвалась Дина и подошла к двери своего номера. — Бывает. Ну, я побежала.
— Приятного аппетита, — хмыкнула я, быстро выглянув не улицу.
Нет, никого.
— Спасибо.
Я постояла пару минут, тупо глядя во двор. Потом вздохнула и вернулся к своей двери. Так и параноиком можно стать.
Я переступила порог и замерла, увидев, что на моей кровати кто-то сидит.
— А ты не слишком-то гостеприимна, — неожиданно весело произнес он низким глубоким голосом. — Ну, не стой — заходи.
Глава 2. Карты снов
Да, я готов,
Разгадать твою карту снов.
Режу имя твоё на руках,
Чтоб остаться навсегда в этих снах.
Roman Rain, «Prinzessin der Traume»
Карты снов можно было купить на Таврическом, в бутике у дяди Миши. В узкой будочке, стоявшей среди рядов местного рынка, всегда было тесно. Пахло бумагой, кожей и металлом. На витринах стояли подсвечники, ароматические лампы, статуэтки японских богов. Напротив — столы с массивными кольцами, шипастыми ошейниками, напульсниками и кулонами с названиями рок-групп. Рюкзаки с теми же рок-группами были сложены в большой корзине в углу. С плакатов на стенах взирали длинноволосые музыканты с разрисованными чёрным и белым лицами.
У дяди Миши всегда толпились юные неформалы, шумно выбирая очередной аксессуар. Однако не так редко появлялись и другие покупатели…
Сам дядя Миша был мужчиной крупным. Седоватым, с усами. Энергичным. Всегда знал, что посоветовать: и молоденькой панкушке в вырвиглазной одежке и степенному гражданину, зашедшему за… другим товаром.
Грабар, когда зашёл сюда в первый раз, не сразу поверил, что именно у этого человека находится его колода. Впрочем, на второй раз — тоже. Тогда он ещё не знал, что карты можно увидеть только дотянув до нужного уровня в чтении снов. Так можно в упор смотреть на коробку с колодой и… не видеть. Но зато потом…
Его колода оказалась чёрной с фиолетовым. Казалось, что на рубашку карт кто-то щедро плеснул чернил, а потом присыпал звёздной пылью. По размеру карты снов были чем-то средним между игральными и таро.
Дядя Миша, завидев Грабара, только хитро улыбнулся и вдруг произнёс:
— Уж заждались они вас.
Удивлению тогда не было предела. Колода в синей и чуть потёртой коробочке лежала на стекле витрины, прямо возле ароматической лампы в виде черепа. Покрылась даже тоненьким слоем пыли.
— Заждались? — переспросил Грабар почему-то охрипшим голосом.
Дядя Миша кивнул:
— Уж неделю лежат. Прямо на этом месте.
Но Олег заходил сюда только вчера и был готов поклясться, что ничего тут не было!
Посмотрев на хозяина бутика, попытался определить: шутит или нет. Нет, абсолютно серьёзен. Только в карих глазах смешливые искорки.
…Да уж. Именно так оно и было.
Грабар отошёл от окна, за которым царила южная ночь. В отличие от Яны он жил не в центре города, а в относительно молодом районе. Поближе к дяде Мише, подальше от Городового.
На Таврическом кипела жизнь, несмотря на поздний час. Под окнами сидела компания, распивавшая пиво. Девушки звонко смеялись, грубые голоса парней вторили им. И хоть у Грабара был пятый этаж, слышалось всё отменно.
Поглядев на часы, он хмыкнул. Начало одиннадцатого. Самое время веселиться. Кому-то во дворе, а кому-то…
Не слишком вовремя вынырнуло воспоминание о такой же ночи, шесть лет назад. Они сидели за деревянным столом, на узких досках скамеек, чудом уцелевших от произвола хулиганов. Сигареты, вино, пицца. Красивая Витка Бойкова из отдела договоров. Русые волосы до пояса, курносый нос, длинные пальцы. И взгляд чуть искоса: лукавый, заинтересованный, с лёгким вызовом. Попробуй. Просто попробуй. И будь смелее. Только попробуй.
И сердце билось не так ровно как обычно, и не так важна была маленькая пирушка, устроенная с друзьями в честь поступления на новое место работы. Грабар уже было решился пораньше распрощаться с ребятами и вызваться проводить Виту домой, однако вдруг всё померкло.
И тут же перед взором тут же разлилась тревожная краснота, а голова взорвалась болью. Откуда-то донеслись хрипы: старческие, отчаянные, тихие.
«Вот и всё», — огненным росчерком пронеслась мысль.
Чья? Не понять. Во рту пересохло, в висках запульсировала боль. Красноту вдруг расчертили параллельные чёрные полосы. Изогнулись, зазмеились, опутали.
— Вот всё… — донесся чей-то выдох, и вдруг воздух закончился.
И мир тоже.
Грабар очнулся в больнице. Толком врачи не могли объяснить причину внезапного обморока. Подозревали нервное истощение. Но самого Олега такой диагноз только озадачил. Были нервы по работе, но не такие, чтобы доходило до обморока.
А потом, в два часа пополудни, прямо на залитой солнцем улице Суворова, Грабар встретил Городового. В чёрной одежде, со светлыми нечеловеческими глазами. Без льва. Лев — это только ночью. Городовой смотрел долго и внимательно. Но так, что захотелось дать дёру аж до следующего квартала. Однако руки и ноги словно окаменели.
Городовой улыбнулся, склонил голову к плечу. И вмиг стало как-то спокойнее и теплее, будто произошло что-то очень важное.
— Ну, здравствуй, Читающий Сны, — мягко произнёс Городовой.
Здравствуй… Способности проснулись спонтанно. Эмоции повлияли на энергетический контур города, и Грабар сумел прочесть сон умиравшего деда Виты Бойковой. Потому и не удержался на грани сознания. Те, кто умирает, всегда пытаются утянуть за собой.
Городовой потом это объяснил. И многое другое.
В дверь позвонили. И мигом по спине пробежали мурашки. Грабар вдохнул поглубже и ровным шагом направился в коридор. Назад дороги нет. Это не самый желанный гость, но не впустить нельзя.
Набрав воздуха в грудь, Грабар щёлкнул замком.
Гость стоял на пороге, сложив руки на груди. Очки чуть приспущены на кончик носа, взгляд поверх стёкол: внимательный, цепкий, чуть ироничный. В этот раз не столь официально, как прошлой ночью. Потёртые джинсы, кофта — серая, лёгкая, крупной вязки. Чуть растянутая. Но эта небрежность странным образом придавала прибывшему какой-то шарм. Он поднял руку и поправил очки. Мелькнул металлический браслет от часов и татуировка в виде змея.
— Доброй ночи, Олег Олегович. Впускаете?
Грабар сглотнул. Дурак. Какого так пялиться и стоять столбом? Снова быстрый резкий вдох и посторониться.
— Да-да, конечно. Входите, Эмман…
Он запнулся. Эммануил Борисович. Имя с претензией, которое в упор не хотело слетать с губ. Что-то было в нём не так.
— Чех, — коротко бросил тот, проходя в коридор. — Так легче.
«Да, легче, — подумал Грабар, следуя за Следящим. — Только не так уж. Что с ним делать? Видит же, гад, всё. Знает. Сволочь.»
Следящий чувствовал себя как дома. Просто прошёл в комнату, не дожидаясь хозяина. Бросил задумчивый взгляд на книжные шкафы, на компьютерный стол, задержался на диване. Хмыкнул.
Грабар, прислонившись к косяку, молча наблюдал за ним. Хотелось сказать что-то умное, но как-то не получалось. Да и не к чему было. Со Следящим лучше не умничать. Всё равно будет так, как хочет он, а не сам Грабар.
Чех бросил быстрый взгляд на стол и колоду карт. Задумался. Грабар и сам не заметил, что затаил дыхание, словно ожидая приговора. Карты у всех разные. Зависит от уровня силы.
Чех сел за стул и взял колоду в руки. Замер, прикрыв глаза и что-то прощупывая на энергетическом уровне. Потом довольно хмыкнул и посмотрел на Грабара.
— Годится. Справимся.
На душе стало легче. Ещё немного помявшись, Грабар всё же прошёл в комнату и сел напротив Чеха.
— Кофе есть? — неожиданно задал тот вопрос, введя Олега в ступор.
— Ну… да? А вы…
— Мы, — невозмутимо ответил Чех.
Встал и выключил большой свет, мигом погрузив комнату во тьму. Потом что-то сказал на непонятном языке, и по всей комнате разлилось лиловое сияние, едва освещавшее помещение.
Грабар поёжился, но не мог не признать, что так даже лучше. Электрический свет только сбивает концентрацию. Поэтому обычно он включал маленький ночник и накрывал его тканью, чтобы свет был очень приглушённым.
— Кофе понадобится тебе, — продолжил Чех. — Попозже.
Снова вернулся и сел напротив. Двигался нечеловечески ловко и грациозно. Так, словно не приходилось вообще затрачивать никаких усилий, чтобы пошевелить рукой или ногой.
Чех поставил локти на стол, сплёл пальцы. Грабар мысленно отметил, что чертовски рад: Следящий не притащил своего каракурта. Только вот взгляд карих глаз все же заставлял понервничать. Смотрит, гад, так, будто всё знает. Но хочет услышать это от самого Олега.
— Когда это произошло? — ровным голосом спросил Чех.
Грабар уставился на колоду. Тревога за Яну вновь зазвенела в мозгу. Так хоть какое-то время удавалось её гасить.
