Ветер всё так же шелестел листвой. Собаки остались далеко за спиной. Но преследователь не оставался. Казалось, я слышу шорох, слышу хрипловатое дыхание, чувствую… лёгкий запах соли.
Показались ворота и, скользнув во двор, я затаилась возле стены. На детской площадке никого не было. В окнах горел свет. Повезло, что отдыхающих здесь не так много и никто не смотрит на странную девицу, замеревшую каменной статуей.
Преследователь остановился. Потянуло сероводородом. Я глубоко вдохнула и задержала воздух. Голова, правда, всё равно закружилась. Раздался глухой рык. Мой лоб покрылся холодным потом.
Земля под ногами приобрела приглушённо-красный цвет, словно я стоял на тлеющих огнях. По венам пробежал жар.
Что-то с силой ударило по створке ворот. Металлический лязг заставил вздрогнуть. Следом послышался жалобный скрип замка. Я медленно подняла руку, но вовремя остановилась, услышав разочарованное рычание. Значит, не может войти. Это хорошо. Тогда можно себя не выдавать.
Вдруг длинный почерневший червь скользнул в щель между кирпичным забором и воротами. Я с трудом удержала вскрик. Спустя миг поняла, что это не червь, а отвратительно изогнутый коготь.
Время остановилось.
«Убирайся, убирайся», — твердила я, очень слабо представляя, если это существо всё же сумеет пробраться во двор. Это не игрушки Городовых и прочей нечисти, тут живые люди.
Существо разочарованно выдохнуло — как-то со странным свистом, словно не могло дышать обычным воздухом. А потом все стихло. Резко. Будто никогда не было.
Постояв ещё немного, я поняла, что преследователь не собирается вламываться сюда. И кажется, вовсе ушёл. Хотя стоит ещё немного подождать. Я бесшумно выдохнула.
И тут резко зазвонил мобильный.
Не сразу дошло, что это не у меня. Мгновенно накатившая паника и ужас резко схлынули. Повернув голову, я увидела, что возле дома мелькает красноватый огонёк сигареты.
Послышался женский голос. На мгновение показался знакомым. Как же я радовалась, что девушка сидит ко мне спиной!
Ещё раз прислушавшись и поняв, что преследователь исчез, я направилась к дому. Проходя мимо говорившей по телефону девушки, заметила, что это та брюнетка, которая с подругой приехала на отдых. Надо же, куда не пойдёшь — везде они. Совпадение?
Девушка кинула на меня задумчивый взгляд, однако тут же перевела его, словно её мало интересовало окружающее. Порадовавшись, что никто не будет задавать глупых вопросов, я быстро поднялась по лестнице и нырнула в коридор. Хватит приключений на сегодня.
Ключ в замке почему-то заел. Пришлось приложить немалые усилия, а заодно обругать работников гостиничного дома. В итоге дверь нехотя, но всё же поддалась. Оказавшись в номере, я замерла. Так, вроде всё по-прежнему. А то поди догадайся, какой сюрприз мне может преподнести местная нечисть.
Я попыталась позвонить Грабару, однако донеслось только монотонное: «К сожалению, на данный момент абонент не может принять ваш вызов». Вздохнув, положила телефон на стол. Что ж, если он засел за свои карты снов, то придётся подождать. В этот момент он покидает цивилизованный мир и лучше не дёргать. Сначала будут проблемы потусторонние, а потом уже вполне осязаемые — от кулаков Олега. Читающие сны, они порой такие трепетные натуры, что поделать…
Соорудив ужин из купленных продуктов и задумчиво пережёвывая бутерброд, я всё же потянулась к телефону снова. Возможно, в интернет слили какие-то новости об убийствах. С полицией пока связываться не хотелось. Хоть у меня и много знакомых, но сначала нужны факты. Гадания на кофейной гуще никому не помогут.
Стоило свести в кучу все полученные данные. Но отключённый от мирской жизни Грабар серьёзно усложнял дело. Во-первых, стоило выяснить, кто такой Игорь Липа. Разговор с Шепчущим с ветром — хорошо, но не лишним будет знать и всю поднаготную. По идее тут мог бы помочь Городовой, но соваться к нему по собственному желанию?
Я передёрнула плечами. Бррр, извините, я не такая мазохистка.
Бутерброд закончился на удивление как-то быстро. Мда, а простимулировали аппетит гонки с непонятным существом. Пришлось повторить бутерброд и углубиться в изучение информации.
Найденное как-то совсем не радовало. Игорь Липа — фигура-призрак. Ни тебе аккаунтов в социальных сетях, ни каких-либо упоминаний на сайте Шепчущих. А ведь насколько мне известно, они ребята дружные. Правда…
Я откинулась на стену. Дружные-то дружные. Но бывают у них и изгои. Ветер иногда капризен, сворачивает своим избранникам мозги набекрень, что потом ничем не поможешь. Кажется, всё куда серьёзнее, чем я думала.
Я прикрыла глаза. Сытый желудок как-то не способствовал размышления. Куда больше клонило в сон. На улице стало заметно прохладнее, и после полуденного раскалённого зноя, когда бродишь сонной мухой, казалось, что я попал в рай.
Положив телефон на пол, вытянулась на кровати. Так, сейчас, ещё чуть-чуть и лягу нормально. Нельзя бросать на полпути. Видение, которое мне подкинул Игорь, нужно осмыслить. Странные предметы, которые Екатерина зашвырнула в море… Хм, на что они похожи?
И тут же сам себе ответила — на веретёнца. Только очень маленькие, словно кто-то сделал кукольную прялку да ещё из серебра.
Ветер шумел в вершинах деревьев. В номер доносился запах ночной свежести, аромат скошенной травы и… я сама не заметила, как заснула.
…Море шумело совсем рядом. Несколько шагов — и можно намочить босые ступни. Солнце мягко пригревало — утреннее, мягкое, ласковое. Ещё не вошедшее во вкус дневного зноя. Рядом громко крикнула чайка.
Сквозь подстилку я чувствовала спиной неровность ракушнякового берега и мелкие камешки. Но дискомфорта не было. Так бы и лежала вечность, закинув руки за голову и не открывая глаз. А ещё я прекрасно знала: здесь никого нет. Только я. Небо. Солнце. Угрюмое море, совсем ещё не проснувшееся. Вон как шумит!
Губы почему-то сами растянулись в улыбке. Как хорошо. Лежать бы вечность. И знать — никто не нарушит покой. Всё будет хорошо, всё…
— Упря-я-ямица, — неожиданно прошелестело море.
Гладкие, как вода, и чуть прохладные пальцы коснулись моей скулы, провели по щеке. Внутри стало на миг горячо-горячо. Но тут же всё исчезло. Где-то на краю сознания мелькнул страх, внутри всё сжалось. Однако тут исчезло. Лучи солнца снова пригревали, шелест волн вновь стал морским. Только крики чаек и шум ветра.
Открывать глаза совершенно не хотелось. Меня окутало какое-то странное чувство покоя и неги. Не хотелось даже шевелиться. И не было страха. Какое-то странное умиротворение накрыло с ног до головы.
Широкие ладони огладили мою грудь, спустились к животу. Замерли. По телу пробежала дрожь. Я шумно выдохнула. Почему-то казалось, что это всё правильно. Что так и надо. Какой странный сон.
— Скучаешь? — выдохнул хриплый голос.
Соль, море, ветер. Сухие губы скользнули по моей щеке, гибкие пальцы вплелись в волосы. Я шумно выдохнула, набрала воздуха, чтобы произнести слово, однако тут же мой рот зажала пахнущая морем ладонь.
— Тш-ш-ш, не надо.
Я дёрнулась, однако он ловко перехватил мои руки и пригвоздил одним ленивым движением — прямо над головой. А потом на глаза легла мягкая прохладная материя. Стало не по себе. Одновременно захлестнули страх и желание. Я попыталась сбросить материю, однако она словно приросла к коже. Я похолодела.
— Не бойся, — короткий выдох на ухо.
Пальцы очертили линию носа, обвели контур губ, надавили, заставляя приоткрыть рот. Он прижался ко мне, не давая сдвинуться. Я коснулась языком кончиков со странно заострёнными ногтями. Снова окатила волна ужаса, однако другая рука внезапно скользнула к моему паху. Все мысли перепутались. Только сейчас я осознала, что нет даже клочка одежды.
Сухие губы прижались к моим. Дыхание замерло. Голова закружилась, стон утонул прямо в целующих губах. Во рту мгновенно пересохло, меня бросило в жар. Я дёрнулась, пытаясь высвободить руки, однако ничего не вышло.
Гибкие пальцы провели линию по по низу моего живота. Я замерла, не понимая, что делать.
— Тш-ш-ш-ш.
Мою шею и плечи защекотали чьи-то пахнущие солью и солнцем волосы. Он отпустил мои руки, однако они странно занемели, и все попытки двинуться терпели неудачу. Его руки огладили мои бока, сжали бёдра. Горячее дыхание заставило поёжиться. Я закусила губу, чтобы не произнести ни слова.
— Согни ноги.
Прозвучало, как приказ. Тут же плеснула внутри злость.
— Да иди ты…
Он коротко рыкнул и резко согнул мои ноги в коленях. Развёл, с силой удерживая и не давая свести назад.
— Пойду, — прошептал он на ухо, заставив вздрогнуть и потеряться в голодном злом шуме штормящего моря. Которое нахлынет один раз — и унесёт с собой в пучину всё, что встретит на пути. И не вырваться потом никогда.
Воздух застрял в лёгких. Тело охватил жар. Ладони выглаживали внутреннюю часть мои бедёр, а дыхание и прикосновения губ заставляли кусать губы.
А потом стало безумно горячо. Я даже не понимала, что происходит на самом деле, а что нет. Жар солнца стал невыносим. Или же это просто от умелых ласк? Но чьих?
Волна наслаждения заставила выгнуться. Однако меня сжали так, что с губ сорвался жалобный стон. Солнце стало невыносимым — так жарко, так безумно хорошо.
— Смеш-ш-шная, — прошелестело море с едва уловимой насмешкой. Но какой-то доброй, совсем непонятной. И в тоже время близкой, ясной. Было что-то такое, отчего хотелось расслабиться, успокоиться, забыть обо всем на свете…
Я стиснула зубы. Ну, нет. Хотя…
Я вскрикнула. Морские волны хлынули на берег, скрывая нас, заставляя выгнуться в безумно ярком оргазме. Удовольствие смешалось со странной горечью на губах. Морская вода горька и солон, да. А руки, скользящие по моему телу, — сильные и уверенные. Только кажется, что острые когти впиваются в кожу. И как-то странно, что можно дышать под водой.
Волны откатились назад, он слизнул кровь с прокушенных губ.
— Моя… — хриплый выдох. А потом настолько крепко стиснул, что я испугалась, что меня сейчас раздавят. Правда… пусть. По телу разлилось блаженное тепло, и хотелось глупо и счастливо улыбаться. Какое странное чувство.
Словно услышав мои мысли, он чуть ослабил объятия. А потом, не говоря ни слова, подхватил на руки и куда-то понёс.
— Что? — хрипло шепнула я непослушными губами. — Куда?
И хоть по-прежнему глаз было не открыть, показалось, что вижу его улыбку. Точнее, не вижу — чувствую.
— В море, — шепнул он. И голосе было столько необъяснимой нежности, что на миг сердце сжалось.
А потом он коснулся моего лица. Пальцы потянули за край за край материи. Я невольно задержала дыхание…
Рука адски заныла. С трудом привстав на кровати, я поняла, что заснула в чертовски неудобной позе. И даже не разделась. Ахтунг. Осмотрелась. Всё на месте — я в номере, мобильник так и остался на полу.
С балкона доносилось громкое чириканье. Точнее, не совсем чириканье — явно не воробей. Звонко и как-то очень мелодично. Ну и сны. Тьфу. То-то поехидничает сегодня Олег.
Я встала с кровати, и тут же повело так, что чудом успела ухватиться за быльце кровати. Так-так, а это ещё что такое? Мышцы странно тянуло, а голова была, словно чугунная. Вновь вспомнился сон. На миг меня бросил в холодный пот. Ну, нет… не может быть.
Немного придя в себя, подхватил полотенце, и направился в душ.
То, что бойлер ещё не нагрелся — было меньшей из неприятностей. В конце концов, холодная вода хорошо бодрит. Но когда я увидел на коже царапины и засосы — сглотнул. И отчётливо понял, что так просто из этого дела я не выкарабкаюсь.
Повернул кран, тут же зашипела пошедшая из душа вода.
Да. У меня определённо проблемы. Большие.
Рудольф Валерьевич Железный пил мятный чай с шестью ложками сахару. Закусывал розовым свежим зефиром и маленькими круглыми печеньками с шоколадом. При этом курил тоненькую коричневую сигаретку с ванильным ароматом.
— Бери, Олежек, не стесняйся, — сказал он и подвинул гостю пиалу с кокетливой розовой каёмочкой, заполненную сладостями.
Грабар осторожно глянул на неё и медленно покачал головой.
— Что вы, Рудольф Валерьевич. Я даже кофе без сахара пью.
— Зря, — ухмыльнулся Железный, затянулся и выдохнул ванильный дым. Сверкнула белозубая улыбка, в ореховых глазах мелькнули бронзовые искорки. — Сахар — топливо для мозга.
— Мой вроде не жалуется, — задумчиво произнёс Грабар, делая глоток свежесваренного кофе и обводя взглядом жилище провидца.
Да уж. Все тут, будто пришло из прошлого века. Ковры с густым ворсом в коричнево-бордовых тонах. Ими завешаны стены, только узенькая полоска кремовых обоев видна возле наличника. Будто голые стены удручали Железного. Большой шкаф со стеклянными полками и дверцами. За дверцами — статуэтки. Белые-белые, настоящий китайский фарфор, с золотой окантовкой. Грустные балерины, задорные нимфы, олени с ветвистыми рогами, цирковые слоники с мячами и зонтиками. А еще хрусталь. Удивительно красивые и бесполезные вещицы.
Рядом — не менее внушительный шкаф. Красно-коричневый, почти в тон коврам. В шкафу — книги. Так много, что глаза разбегаются. В кожаных переплётах, с потёртыми корешками и совсем новенькие, глянцево поблёскивавшие при свете жёлтых ламп. Люстра у Железного, кстати, тоже хрустальная. Олег даже предположить не мог, сколько это великолепие может стоить. Пожалуй, если б можно было, то и на ней были бы книги. Они у провидца везде. Одна даже лежала на столе, рядом с вазочкой с мармеладом.
— Рудольф Валерьевич, я к вам по делу, — наконец-то произнёс Грабар.
Железный улыбнулся совершенно очаровательной улыбкой чеширского кота. Только не заграничного, а местного — ленивого и рыжего. Вроде милого, но всё же опасного хищника, который только делает вид, что нежится на хозяйской перине.
— Я знаю, — ровным голосом произнёс он и заправил за ухо русую с проседью прядь и поправил прямоугольные очки в тоненькой золотистой оправе.
Провидец хоть и не носил длинных волос, но и короткой стрижкой эту причёску назвать было сложновато. Весь Рудольф был сплошным противоречием. Худой, что ветер сдует и не заметит. Но поглощающий сладости в таких количествах, что обзавидуется орда детишек. Педант и перфекционист в доме и на работе, однако известный разгильдяй, когда дело касалось правил провидения. Он их нарушал не потому, что они ему чем-то не нравились, а потом что вообще забывал про их существование.
Под внимательным взглядом Железного Грабар почувствовал себя неуютно. Срочно захотелось встать и закурить. А ещё походить туда-сюда по комнате, чтобы избавиться от напряжения. Однако присутствие Железного не давало вести себя как захочется. Поэтому приходилось сидеть недвижимой статуей и внимательно смотреть на собеседника.
Однако тот даже не думал торопиться. Всё так же курил и пил чай. Щурился при свете жёлтых ламп, прислушивался к звукам, доносившимся с улицы.
Железный жил ближе к центру городу, в здании, некогда гордо носившем звание гостиницы «Европейской», в девятнадцатом веке бывшей одной из лучших гостиниц на юге Российской империи. Окна его квартиры выходили прямо на улицу, где проносились машины и автобусы. Поэтому тишины здесь никогда не было. Даже ночью кто-то умудрялся проехать, нарушив ночной покой засыпающих улиц.
— Твоя Слышащая Землю серьёзно вляпалась, — неожиданно произнёс Рудольф, глядя на тлеющий кончик тёмно-коричневой сигареты. — Ей заинтересовались раньше, чем она выехала из Херсона.
Показались ворота и, скользнув во двор, я затаилась возле стены. На детской площадке никого не было. В окнах горел свет. Повезло, что отдыхающих здесь не так много и никто не смотрит на странную девицу, замеревшую каменной статуей.
Преследователь остановился. Потянуло сероводородом. Я глубоко вдохнула и задержала воздух. Голова, правда, всё равно закружилась. Раздался глухой рык. Мой лоб покрылся холодным потом.
Земля под ногами приобрела приглушённо-красный цвет, словно я стоял на тлеющих огнях. По венам пробежал жар.
Что-то с силой ударило по створке ворот. Металлический лязг заставил вздрогнуть. Следом послышался жалобный скрип замка. Я медленно подняла руку, но вовремя остановилась, услышав разочарованное рычание. Значит, не может войти. Это хорошо. Тогда можно себя не выдавать.
Вдруг длинный почерневший червь скользнул в щель между кирпичным забором и воротами. Я с трудом удержала вскрик. Спустя миг поняла, что это не червь, а отвратительно изогнутый коготь.
Время остановилось.
«Убирайся, убирайся», — твердила я, очень слабо представляя, если это существо всё же сумеет пробраться во двор. Это не игрушки Городовых и прочей нечисти, тут живые люди.
Существо разочарованно выдохнуло — как-то со странным свистом, словно не могло дышать обычным воздухом. А потом все стихло. Резко. Будто никогда не было.
Постояв ещё немного, я поняла, что преследователь не собирается вламываться сюда. И кажется, вовсе ушёл. Хотя стоит ещё немного подождать. Я бесшумно выдохнула.
И тут резко зазвонил мобильный.
Глава 4. Железный
Не сразу дошло, что это не у меня. Мгновенно накатившая паника и ужас резко схлынули. Повернув голову, я увидела, что возле дома мелькает красноватый огонёк сигареты.
Послышался женский голос. На мгновение показался знакомым. Как же я радовалась, что девушка сидит ко мне спиной!
Ещё раз прислушавшись и поняв, что преследователь исчез, я направилась к дому. Проходя мимо говорившей по телефону девушки, заметила, что это та брюнетка, которая с подругой приехала на отдых. Надо же, куда не пойдёшь — везде они. Совпадение?
Девушка кинула на меня задумчивый взгляд, однако тут же перевела его, словно её мало интересовало окружающее. Порадовавшись, что никто не будет задавать глупых вопросов, я быстро поднялась по лестнице и нырнула в коридор. Хватит приключений на сегодня.
Ключ в замке почему-то заел. Пришлось приложить немалые усилия, а заодно обругать работников гостиничного дома. В итоге дверь нехотя, но всё же поддалась. Оказавшись в номере, я замерла. Так, вроде всё по-прежнему. А то поди догадайся, какой сюрприз мне может преподнести местная нечисть.
Я попыталась позвонить Грабару, однако донеслось только монотонное: «К сожалению, на данный момент абонент не может принять ваш вызов». Вздохнув, положила телефон на стол. Что ж, если он засел за свои карты снов, то придётся подождать. В этот момент он покидает цивилизованный мир и лучше не дёргать. Сначала будут проблемы потусторонние, а потом уже вполне осязаемые — от кулаков Олега. Читающие сны, они порой такие трепетные натуры, что поделать…
Соорудив ужин из купленных продуктов и задумчиво пережёвывая бутерброд, я всё же потянулась к телефону снова. Возможно, в интернет слили какие-то новости об убийствах. С полицией пока связываться не хотелось. Хоть у меня и много знакомых, но сначала нужны факты. Гадания на кофейной гуще никому не помогут.
Стоило свести в кучу все полученные данные. Но отключённый от мирской жизни Грабар серьёзно усложнял дело. Во-первых, стоило выяснить, кто такой Игорь Липа. Разговор с Шепчущим с ветром — хорошо, но не лишним будет знать и всю поднаготную. По идее тут мог бы помочь Городовой, но соваться к нему по собственному желанию?
Я передёрнула плечами. Бррр, извините, я не такая мазохистка.
Бутерброд закончился на удивление как-то быстро. Мда, а простимулировали аппетит гонки с непонятным существом. Пришлось повторить бутерброд и углубиться в изучение информации.
Найденное как-то совсем не радовало. Игорь Липа — фигура-призрак. Ни тебе аккаунтов в социальных сетях, ни каких-либо упоминаний на сайте Шепчущих. А ведь насколько мне известно, они ребята дружные. Правда…
Я откинулась на стену. Дружные-то дружные. Но бывают у них и изгои. Ветер иногда капризен, сворачивает своим избранникам мозги набекрень, что потом ничем не поможешь. Кажется, всё куда серьёзнее, чем я думала.
Я прикрыла глаза. Сытый желудок как-то не способствовал размышления. Куда больше клонило в сон. На улице стало заметно прохладнее, и после полуденного раскалённого зноя, когда бродишь сонной мухой, казалось, что я попал в рай.
Положив телефон на пол, вытянулась на кровати. Так, сейчас, ещё чуть-чуть и лягу нормально. Нельзя бросать на полпути. Видение, которое мне подкинул Игорь, нужно осмыслить. Странные предметы, которые Екатерина зашвырнула в море… Хм, на что они похожи?
И тут же сам себе ответила — на веретёнца. Только очень маленькие, словно кто-то сделал кукольную прялку да ещё из серебра.
Ветер шумел в вершинах деревьев. В номер доносился запах ночной свежести, аромат скошенной травы и… я сама не заметила, как заснула.
…Море шумело совсем рядом. Несколько шагов — и можно намочить босые ступни. Солнце мягко пригревало — утреннее, мягкое, ласковое. Ещё не вошедшее во вкус дневного зноя. Рядом громко крикнула чайка.
Сквозь подстилку я чувствовала спиной неровность ракушнякового берега и мелкие камешки. Но дискомфорта не было. Так бы и лежала вечность, закинув руки за голову и не открывая глаз. А ещё я прекрасно знала: здесь никого нет. Только я. Небо. Солнце. Угрюмое море, совсем ещё не проснувшееся. Вон как шумит!
Губы почему-то сами растянулись в улыбке. Как хорошо. Лежать бы вечность. И знать — никто не нарушит покой. Всё будет хорошо, всё…
— Упря-я-ямица, — неожиданно прошелестело море.
Гладкие, как вода, и чуть прохладные пальцы коснулись моей скулы, провели по щеке. Внутри стало на миг горячо-горячо. Но тут же всё исчезло. Где-то на краю сознания мелькнул страх, внутри всё сжалось. Однако тут исчезло. Лучи солнца снова пригревали, шелест волн вновь стал морским. Только крики чаек и шум ветра.
Открывать глаза совершенно не хотелось. Меня окутало какое-то странное чувство покоя и неги. Не хотелось даже шевелиться. И не было страха. Какое-то странное умиротворение накрыло с ног до головы.
Широкие ладони огладили мою грудь, спустились к животу. Замерли. По телу пробежала дрожь. Я шумно выдохнула. Почему-то казалось, что это всё правильно. Что так и надо. Какой странный сон.
— Скучаешь? — выдохнул хриплый голос.
Соль, море, ветер. Сухие губы скользнули по моей щеке, гибкие пальцы вплелись в волосы. Я шумно выдохнула, набрала воздуха, чтобы произнести слово, однако тут же мой рот зажала пахнущая морем ладонь.
— Тш-ш-ш, не надо.
Я дёрнулась, однако он ловко перехватил мои руки и пригвоздил одним ленивым движением — прямо над головой. А потом на глаза легла мягкая прохладная материя. Стало не по себе. Одновременно захлестнули страх и желание. Я попыталась сбросить материю, однако она словно приросла к коже. Я похолодела.
— Не бойся, — короткий выдох на ухо.
Пальцы очертили линию носа, обвели контур губ, надавили, заставляя приоткрыть рот. Он прижался ко мне, не давая сдвинуться. Я коснулась языком кончиков со странно заострёнными ногтями. Снова окатила волна ужаса, однако другая рука внезапно скользнула к моему паху. Все мысли перепутались. Только сейчас я осознала, что нет даже клочка одежды.
Сухие губы прижались к моим. Дыхание замерло. Голова закружилась, стон утонул прямо в целующих губах. Во рту мгновенно пересохло, меня бросило в жар. Я дёрнулась, пытаясь высвободить руки, однако ничего не вышло.
Гибкие пальцы провели линию по по низу моего живота. Я замерла, не понимая, что делать.
— Тш-ш-ш-ш.
Мою шею и плечи защекотали чьи-то пахнущие солью и солнцем волосы. Он отпустил мои руки, однако они странно занемели, и все попытки двинуться терпели неудачу. Его руки огладили мои бока, сжали бёдра. Горячее дыхание заставило поёжиться. Я закусила губу, чтобы не произнести ни слова.
— Согни ноги.
Прозвучало, как приказ. Тут же плеснула внутри злость.
— Да иди ты…
Он коротко рыкнул и резко согнул мои ноги в коленях. Развёл, с силой удерживая и не давая свести назад.
— Пойду, — прошептал он на ухо, заставив вздрогнуть и потеряться в голодном злом шуме штормящего моря. Которое нахлынет один раз — и унесёт с собой в пучину всё, что встретит на пути. И не вырваться потом никогда.
Воздух застрял в лёгких. Тело охватил жар. Ладони выглаживали внутреннюю часть мои бедёр, а дыхание и прикосновения губ заставляли кусать губы.
А потом стало безумно горячо. Я даже не понимала, что происходит на самом деле, а что нет. Жар солнца стал невыносим. Или же это просто от умелых ласк? Но чьих?
Волна наслаждения заставила выгнуться. Однако меня сжали так, что с губ сорвался жалобный стон. Солнце стало невыносимым — так жарко, так безумно хорошо.
— Смеш-ш-шная, — прошелестело море с едва уловимой насмешкой. Но какой-то доброй, совсем непонятной. И в тоже время близкой, ясной. Было что-то такое, отчего хотелось расслабиться, успокоиться, забыть обо всем на свете…
Я стиснула зубы. Ну, нет. Хотя…
Я вскрикнула. Морские волны хлынули на берег, скрывая нас, заставляя выгнуться в безумно ярком оргазме. Удовольствие смешалось со странной горечью на губах. Морская вода горька и солон, да. А руки, скользящие по моему телу, — сильные и уверенные. Только кажется, что острые когти впиваются в кожу. И как-то странно, что можно дышать под водой.
Волны откатились назад, он слизнул кровь с прокушенных губ.
— Моя… — хриплый выдох. А потом настолько крепко стиснул, что я испугалась, что меня сейчас раздавят. Правда… пусть. По телу разлилось блаженное тепло, и хотелось глупо и счастливо улыбаться. Какое странное чувство.
Словно услышав мои мысли, он чуть ослабил объятия. А потом, не говоря ни слова, подхватил на руки и куда-то понёс.
— Что? — хрипло шепнула я непослушными губами. — Куда?
И хоть по-прежнему глаз было не открыть, показалось, что вижу его улыбку. Точнее, не вижу — чувствую.
— В море, — шепнул он. И голосе было столько необъяснимой нежности, что на миг сердце сжалось.
А потом он коснулся моего лица. Пальцы потянули за край за край материи. Я невольно задержала дыхание…
Рука адски заныла. С трудом привстав на кровати, я поняла, что заснула в чертовски неудобной позе. И даже не разделась. Ахтунг. Осмотрелась. Всё на месте — я в номере, мобильник так и остался на полу.
С балкона доносилось громкое чириканье. Точнее, не совсем чириканье — явно не воробей. Звонко и как-то очень мелодично. Ну и сны. Тьфу. То-то поехидничает сегодня Олег.
Я встала с кровати, и тут же повело так, что чудом успела ухватиться за быльце кровати. Так-так, а это ещё что такое? Мышцы странно тянуло, а голова была, словно чугунная. Вновь вспомнился сон. На миг меня бросил в холодный пот. Ну, нет… не может быть.
Немного придя в себя, подхватил полотенце, и направился в душ.
То, что бойлер ещё не нагрелся — было меньшей из неприятностей. В конце концов, холодная вода хорошо бодрит. Но когда я увидел на коже царапины и засосы — сглотнул. И отчётливо понял, что так просто из этого дела я не выкарабкаюсь.
Повернул кран, тут же зашипела пошедшая из душа вода.
Да. У меня определённо проблемы. Большие.
***
Рудольф Валерьевич Железный пил мятный чай с шестью ложками сахару. Закусывал розовым свежим зефиром и маленькими круглыми печеньками с шоколадом. При этом курил тоненькую коричневую сигаретку с ванильным ароматом.
— Бери, Олежек, не стесняйся, — сказал он и подвинул гостю пиалу с кокетливой розовой каёмочкой, заполненную сладостями.
Грабар осторожно глянул на неё и медленно покачал головой.
— Что вы, Рудольф Валерьевич. Я даже кофе без сахара пью.
— Зря, — ухмыльнулся Железный, затянулся и выдохнул ванильный дым. Сверкнула белозубая улыбка, в ореховых глазах мелькнули бронзовые искорки. — Сахар — топливо для мозга.
— Мой вроде не жалуется, — задумчиво произнёс Грабар, делая глоток свежесваренного кофе и обводя взглядом жилище провидца.
Да уж. Все тут, будто пришло из прошлого века. Ковры с густым ворсом в коричнево-бордовых тонах. Ими завешаны стены, только узенькая полоска кремовых обоев видна возле наличника. Будто голые стены удручали Железного. Большой шкаф со стеклянными полками и дверцами. За дверцами — статуэтки. Белые-белые, настоящий китайский фарфор, с золотой окантовкой. Грустные балерины, задорные нимфы, олени с ветвистыми рогами, цирковые слоники с мячами и зонтиками. А еще хрусталь. Удивительно красивые и бесполезные вещицы.
Рядом — не менее внушительный шкаф. Красно-коричневый, почти в тон коврам. В шкафу — книги. Так много, что глаза разбегаются. В кожаных переплётах, с потёртыми корешками и совсем новенькие, глянцево поблёскивавшие при свете жёлтых ламп. Люстра у Железного, кстати, тоже хрустальная. Олег даже предположить не мог, сколько это великолепие может стоить. Пожалуй, если б можно было, то и на ней были бы книги. Они у провидца везде. Одна даже лежала на столе, рядом с вазочкой с мармеладом.
— Рудольф Валерьевич, я к вам по делу, — наконец-то произнёс Грабар.
Железный улыбнулся совершенно очаровательной улыбкой чеширского кота. Только не заграничного, а местного — ленивого и рыжего. Вроде милого, но всё же опасного хищника, который только делает вид, что нежится на хозяйской перине.
— Я знаю, — ровным голосом произнёс он и заправил за ухо русую с проседью прядь и поправил прямоугольные очки в тоненькой золотистой оправе.
Провидец хоть и не носил длинных волос, но и короткой стрижкой эту причёску назвать было сложновато. Весь Рудольф был сплошным противоречием. Худой, что ветер сдует и не заметит. Но поглощающий сладости в таких количествах, что обзавидуется орда детишек. Педант и перфекционист в доме и на работе, однако известный разгильдяй, когда дело касалось правил провидения. Он их нарушал не потому, что они ему чем-то не нравились, а потом что вообще забывал про их существование.
Под внимательным взглядом Железного Грабар почувствовал себя неуютно. Срочно захотелось встать и закурить. А ещё походить туда-сюда по комнате, чтобы избавиться от напряжения. Однако присутствие Железного не давало вести себя как захочется. Поэтому приходилось сидеть недвижимой статуей и внимательно смотреть на собеседника.
Однако тот даже не думал торопиться. Всё так же курил и пил чай. Щурился при свете жёлтых ламп, прислушивался к звукам, доносившимся с улицы.
Железный жил ближе к центру городу, в здании, некогда гордо носившем звание гостиницы «Европейской», в девятнадцатом веке бывшей одной из лучших гостиниц на юге Российской империи. Окна его квартиры выходили прямо на улицу, где проносились машины и автобусы. Поэтому тишины здесь никогда не было. Даже ночью кто-то умудрялся проехать, нарушив ночной покой засыпающих улиц.
— Твоя Слышащая Землю серьёзно вляпалась, — неожиданно произнёс Рудольф, глядя на тлеющий кончик тёмно-коричневой сигареты. — Ей заинтересовались раньше, чем она выехала из Херсона.
