- Я помню, - подскочила Лидия. – Владимир кажется Иванович, а фамилья кажется Выгодский.
- Кажется? – переспросил участковый, - Или точно?
- Точно! – гордо выпятила грудь Лидия. – Мне Буняша, когда с ним встречалась, все уши прожужжала. И что фамилья у него аристократичная и имя отчество красиво звучит. А Владимир Иванович то красиво звучит, а?
- Ну, пишите, - тяжелее прежнего вздохнул участковый.
- Приметы пропавшего, - баба Маша задумалась, - А чой то такое – приметы?
- Внешность это, Мария Семеновна, внешность. Рост, телосложение, цвет волос, глаз.
- А, ну тады. Высокая, в метрах не знаю, но почти в рост с тобой, Антон Борисович. Худенькая, но симпатичная.
- Про симпатичная писать не надо, - буркнул участковый.
- Чой т не надо? Симпатичная, даже красивая девка, внучка моя! Волосы русые светлые по попу длинной, глаза синие как воды нашего озера. Недаром же воронежский хлыщ на нее внимание обратил!
- Вы лучше укажите какие-то особые приметы, родинки, шрамы, татуировки, - сказал участковый.
- Не было у ей шрамов и татуировок, тьфу гадость, - возмутилась баба Маша. – Моя внучка девушка приличная, на новомодные веяния не падкая. Родинки есть, но я разве припомню точно на теле где они. На спине штуки три.
- Пишите, что особых примет нет.
- Одежда на момент исчезновения, - баба Маша задумалась. – Джинсы синие на ней были, блузка белая и курточка зеленая кожаная. Ботинки черные на небольшом каблуке. Вот, – еще немного повозившись, гордо протянула заявление Антону Борисовичу баба Маша, - управилася.
Участковый пробежался взглядом по написанному.
- Что ж, будем искать вашу внучку, хотя я все же надеюсь, что сама объявится она. Новомодные веяние, они, знаете ли, приходят неожиданно. Может оказаться, что и замуж ваша Буняша в Воронеже выскочила.
- Как это замуж? – глаза у бабы Маши стали огромными и испуганными. – Как же это она замуж могла выйти, меня не предупредив? А на свадьбу пригласить? И вообще пойти в гости и уехать черт знает, куда и там замуж выйти?!
- В наше время всякое бывает, - сказал участковый. – особенно зная ваши строгости, могла и своеволие проявить.
Мамонов проснулся с жуткой головной болью. Сфокусировав взгляд на полупустой бутылке «Славяновской», только было потянул к ней руку, как запищал телефон. Пришло сообщение по ватсапу. С трудом различая буквы, Мамонов прочитал: «Ты имбицил!»
- Охренела, Машка, да?! – вслух возмутился Игорь, припоминая, что же такого мог послать сотруднице «Элеганта» - одной из фирм, которую охраняло их агентство. Полистал свои предыдущие сообщения.
- А, ну вот оно что! – воскликнул Мамонов, обнаружив в отправленных видео, где подпитая дамочка прилюдно и томно стягивала с себя трусы, а трое мужиков с интересом разглядывали попу особы, причем один пытался эту попу даже погладить. Игорь видео прокомментировал: «Покажи попочку, звезда стриптиза! Машка, ты лучше нее можешь!»
Видимо Маша обиделась.
- Ну и ладно, - вздохнул Игорь, забрасывая телефон на стол и все-таки хватая бутылку «Славяновской», - не больно то и надо.
Маша в жизни Мамонова лишь эпизод. Таких эпизодов наберется десятков пятьдесят, а то и больше. Нет, жене Игорь не изменял, успел нагуляться до женитьбы. Любил и жену, и годовалых сыновей близнецов. Но вот флиртовать обожал. А дамочки, как назло на Мамонова западали и по- серьезному. Было в упитанном весельчаке что-то настолько харизматичное, неповторимое, от чего девушки и женщины просто не могли оторваться. Где бы Игорь ни появлялся, вокруг него тут же начинали виться обожательницы и воздыхательницы. Ни с кем Мамонов не церемонился, мог и пошутить обидно, и ведь обижались дамочки так, будто Игорь не охранник, а, по меньшей мере, олигарх, обещавший золотые горы.
- Мне оставь, - Леопольд Веселовский, приоткрыв один глаз, смотрел, как Мамонов с наслаждением присосался к пластиковой бутылке.
- Там есть еще, - Игорь махнул рукой в сторону угла, в котором стояла нераспечатанная упаковка «Славяновской».
- Сколько время? – Юрий Бубнов на удивление чувствовал себя бодро, спал бы ещё, но голоса разбудили.
- А хрен его знает, - Мамонов снова схватил телефон. – Ого! Уже два часа! Хорошо жужухнули, едрид мадрид!
Тут дверь пристройки распахнулась и на пороге появилась сердитая Лидия Филькина.
- Господа алкаши, вы жрать собираетесь?! Мы с Машкой уже и обед сварганили. Машка успела к себе сходить, дела все поделать и вернуться. Мы даже заявление участковому выправили, вот!
Бодрый голос Лидии разбуди всех, кроме Петрухи с Иванычем. Мамонов ринулся было их будить, но Лида махнула рукой.
- Пусть дрыхнуть! Ежели проснутся, снова бухать начнут, а я их пойлом за так баловать не собираюсь! Пусть это сначала отработают.
После сытного обеда со свеже слепленными пельмешками, борщом на сале и запеченной в духовке курицей Лидия Филькина, немного смущаясь, обратилась к Веселовскому. Обратилась потому, что считала Леопольда самым умным в компании. Даже умнее племянника.
- Зачем убивать эту несчастную птицу? Хочешь есть – съешь куру.
- Азарт, - снисходительно улыбнулся Веселовский. – Охота ради охоты, развлечение. Вальдшнеп – птица дикая, лесная, не то, что ваша кура, человека не боится. Поэтому и азарта нет.
- Так охотьтесь на кого посерьезнее. На волка али кабана.
- Так в том и дело, что серьезные звери и серьезная охота, а здесь так – потеха.
- Хороша потеха! Малую невинную птичку убивать! – скривилась Лида.
- Тёть Лид, да мы ещё пока никого не убили, - вступился за Веселовского Мамонов. – Мож и не убъем. В вальдшнепа в сумерках не так-то просто и попасть.
- Это как тир на природе, - продолжал рассуждать Веселовский. – Игорь прав, мы еще фиг в птичку попадём.
Отобедав, мужчины стали собираться на охоту. Веселовский и Мамонов складывали рюкзаки по заранее составленному списку: патроны с мелкой дробью и бездымным порохом, компас с подсвечивающимся циферблатом, складной нож, фонарь, спички, шомпол, топор. Отдельно продукты: пирожки, сыр, сало, хлеб, вода и самогон. Ну и, конечно, не забыли приготовить двустволки.
Остальные кидали в рюкзаки по памяти. Так что в итоге корректор, Сергей Вяликов, забыл патроны, а программист, Андрей Свиридов, сунул зачем-то два фонаря. Юрий же Бубнов и вовсе на радостях забил свой рюкзак чекушками, наполненными волшебным питьем, произведенным Лидией Филькиной.
- И машинке моей легче стало, - радостно потер руки Веселовский.
Когда собирались в Воронеже, в складчину покупали необходимое, да так и покидали все в багажник без разбора.
Облачились бравые охотники в бурые спецовки и кожаные болотные сапоги.
- Смотрите не упейтесь до одури, - напутствовала Лидия Филькина.
- Да, ты что тёть! – похлопал себя по груди Мамонов, - Мы ни-ни!
- А, вижу я ваше ни-ни. Пойла больше чем всего остального. И как вам только может столько в глотки влезть, не представляю!
- Ну, пока, тёть Лид! – перевел тему Игорь. – Пора нам.
Кокер спаниель Брета гавкнула, словно выражая одобрение. Ей, как никому другому, не терпелось окунуться в вечернюю сырость леса.
Усыпанная прошлогодней листвой тропа змеей ускользала в лес. Веселовскому подумалось, что вот оно, давно не испытываемое блаженство: ощущение утопающей мягкости под ногами, воздух, который кажется можно пить, тишина, не смеющая и малость качнуть ветви деревьев, полная отрешенность от привычного обыденного мира. Лес смыкался за спинами охотников, хватая то тут, то там за одежду. Он словно смотрел громадными буро выцветшими с желтизной очами. Не скрыться от пристального взора – пронизывает спины, сжимает сердца.
Где-то в глубине, среди вековых дубов просыпалась и уже окутывала тонкой струйкой ноги ходоков синяя мгла. Темнело стремительно. У просеки Брета навострила морду и понеслась. В этот момент Веселовский увидел летящего над просекой вальдшнепа. Леопольд вскинул ружье и выстрелил впереди предполагаемой траектории полета птицы. Но промахнулся.
- Чёрт, промазал! – Леопольд разочарованно опустил двустволку. – А вы чего зеваете?
- Так это, птица то шустрая, - Юрка Бубнов почувствовал некоторую злость. – В конце концов, ну её эту птицу!
- Мы сюда, зачем пришли? – Веселовский буравил Бубнова недовольным взглядом.
- Расслабиться пришли, - Юрий долго не мог выдерживать пристальное недовольство, отвернулся и гордо зашагал по тропе вперед.
- Внимательнее, господа охотнички, внимательнее, - назидательным тоном продолжил Веселовский. – Еще полчаса и окончательно стемнеет. Так что времени на халяву нет.
Птицы пролетали над просекой еще раз шесть, но ни одна не была убита.
- Это оттого, что восьмерку надо было брать, а не семерку, - сделал вывод Мамонов.
- Один хрен, семерка, восьмерка, если кругом одни мазилы, а Брета? – подмигнул Андрей Свиридов собаке.
Та в ответ тявкнула.
- Может, присядем, костерок разожжем? – Бубнов тёр начавшие коченеть руки.
- Ты что в лесу ночевать собрался? – изумился Мамонов.
- Да нет. Чуть так. Посидеть, поболтать, выпить, - и Бубнов трухнул рюкзаком полным чекушек.
Остановиться компания решила возле озера за просекой. Там и веток упавших больше и деревьев поваленных, есть, где присесть.
- Ух, а разжигать то как? – растерялся Мамонов. – Сыро всё мокро не загорится.
- Бересто и смольё, - с чувством превосходства заулыбался Веселовский, отдирая от березы белую кору.
В накрывающей лес ночи насобирали валежник, толстые сучья покололи на мелкие расщепы топором, им же сделали отщепы от еловых пней, сложили костер. Загорелось, но с большим трудом, дыму больше, чем пламени получилось поначалу. Когда же огонь обрел силу и уже легко пожирал и влажные ветки, придумали развлечение – стрелять в сгущающемся мраке по пустым чекушкам расставленным на поваленных деревьях. Да и ночь выдавалась не только тихая, но и лунная. Не полнолуние, но близко к тому.
- Игорек, пойди, принеси еще нормальных дровишек, - сказал Веселовский, - а то вокруг одна мелкота или крупняк.
- А чего это я? – Мамонов недовольно поерзал на бревне. Вставать после дюжины чекушек и десятка теткиных пирожков ох как не хотелось.
- Ну, потому что ты у нас пионер, - хмыкнул Леопольд.
- Пионер Петя, что ли? – Игорь все-таки поднялся, покопался в рюкзаке, доставая фонарь.
Хотя от луны было достаточно светло, однако под ноги приходилось светить, чтобы разобрать, где какое бревно лежит. Увязавшаяся следом Брета нещадно путалась под ногами, так что Мамонов то и дело запинался за собаку.
- Вот какого ты пошла со мной, а?
Как назло попадались либо мелкие сучья, либо большие полусгнившие поваленные деревья, такие только пилить. Чертыхаясь, Мамонов приближался к озеру. Неожиданно Брета звонко залаяла и побежала к самой воде. Игорь от испуга икнул.
- Проклятая псина! Ну что ты гавчишь попусту!
Но собака и не думала замолкать, теперь она лаяла отчаянно, с надрывом, будто нашла что-то. Мамонов открыл было рот, чтобы заорать на Брету и тут услышал стон, тихий умоляющий человеческий стон. Собака ошалело прыгала возле кустов, казалось, она сошла с ума.
Мамонов подбежал, посветил туда, куда лаяла Брета и обомлел. С залитым кровью животом там пыталась приподняться девушка. Она запрокидывала голову, морщилась, скребла пальцами землю.
- Господи Иисусе! – завопил Мамонов. – Господи Иисусе! Народ сюда! – теперь он орал, что есть мочи. – Леопольд! Юрка! Андрюха! Серый!
Когда из темноты донесся ор Мамонова, компания подскочила, словно по команде. Все похватали фонари и понеслись, не разбирая дороги на голоса человека и собаки. То, что увидели, заставило содрогнуться. Игорь, приподняв окровавленную блузку, с ужасом смотрел на приткнутую куском той же блузки рану на животе девушки. А девушка вцепившись в руку Игоря хотела что-то сказать, но слов не получалось, только стоны. Висок её тоже кровоточил, но кровь уже спеклась, размазалась по лицу.
- О боже, кто ж тебя так?! – Веселовский присел на корточки, соображая, что же делать.
- В…в..в.., - силилась произнести незнакомка, собрав последнюю волю, четко сказала, – Выгодский, - и потеряла сознание.
Лесник
- Что нам делать? – Сергея Вяликова трусило мелкой дрожью.
- Нести её в поселок, - сказал Мамонов.
- А если умрёт?
- Ну не в лесу же её бросать?!
Игорь аккуратно подхватил на руки раненую девушку.
- Костер потушить надо, вещи собрать, - прагматично заявил Веселовский
- Да к чёрту костёр! – возмутился Юрий Бубнов.
- Не к чёрту, - строго сказал Леопольд, - Секундное дело. Нам все равно вернуться за вещами надо.
Как только залили костёр и впопыхах похватали вещи, (Бубнову вручили ещё рюкзак Мамонова) погода, словно по злому волшебству стала портиться. С озера налетел отдающий морозностью ветер, стал нагонять тучи. Те свинцовыми телами накрывали сияющую луну.
- Проклятье!
- Ни хрена не видать! Где тропа?!
- Да вот же она!
Полосы света от фонарей выхватывали из тьмы еле различимую тропу. Мужчины бежали грузно. Особенно запыхался, неся на руках, бессознательную девушку Мамонов. Время словно замерло. У Игоря затекли руки, в ногах невыносимо ломило, спина встала колом, захочешь нагнуться и не сможешь. Время застыло, и те сорок минут, которые бежали до посёлка показались вечностью.
Когда входная дверь отворилась нараспашку, и на пороге весь красный с бесчувственным обмякшим телом на руках появился Мамонов, Лидия Филькина вскрикнула.
- Святый боже! – в первый момент женщина даже не узнала племянника, настолько волнение исказило черты его лица.
- Куда её положить? – Игорь никак не мог успокоить дыхание. Сердце ухало так гулко, что отдавалось боем в висках.
Лидия подскочила с табурета, подбежала к племяннику, заглянула в лицо обмякшей девушке и невольно облокотилась о стену.
- Буняшечка! – только и смогла произнести она побелевшими губами.
Через минуту придя в себя, Лидия стала раздавать указания: «Буняшу сюда, на широкий диван! Там аптечка – достань хлоргексидин и бинты! Да покладите вы свои рюкзаки, в конце концов!»
А потом стала звонить. Сначала в скорую, потом бабе Маше и в довершение участковому Антону Капелькову. Все обзвоненные примчались почти одновременно минут через пятнадцать.
Баба Маша, в голос рыдая, вцепилась в руку внучки и с трудом влезла вслед за санитарами в машину скорой.
- Деньги возьми! – сунула ей свернутые купюры Лидия. – Куда повезёте? – обратилась к санитару.
- В Воронеж в первую областную клиническую, - ответил тот.
- Какие деньги?! Зачем мне деньги? – закричала баба Маша
- В больницу Буняшу положат, на операцию мож, на поесть тебе, на обратную дорогу! Я тут из своих сбережений тебе, – тараторила Лидия Филькина.
- Обратно не поеду! С внучкой останусь!
- Суй в карман, тебе говорю! Операцию сделают, и все будет нормально! Ты же не собираешься вечно в больнице жить?
- Надо и поживу!
Дверь скорой захлопнулась, унося зареванную бабу Машу и ее еле живую внучку в ночь.
Оставшиеся еще некоторое время стояли на улице, наблюдая как тени от голых веток деревьев в палисаднике мечутся в свете фонарей. Ветер перерастал в бурю.
Игорь Мамонов и участковый Капельков отошли чуть в сторону – покурить.
- Она назвала фамилию, - сказал Мамонов.
- Кажется? – переспросил участковый, - Или точно?
- Точно! – гордо выпятила грудь Лидия. – Мне Буняша, когда с ним встречалась, все уши прожужжала. И что фамилья у него аристократичная и имя отчество красиво звучит. А Владимир Иванович то красиво звучит, а?
- Ну, пишите, - тяжелее прежнего вздохнул участковый.
- Приметы пропавшего, - баба Маша задумалась, - А чой то такое – приметы?
- Внешность это, Мария Семеновна, внешность. Рост, телосложение, цвет волос, глаз.
- А, ну тады. Высокая, в метрах не знаю, но почти в рост с тобой, Антон Борисович. Худенькая, но симпатичная.
- Про симпатичная писать не надо, - буркнул участковый.
- Чой т не надо? Симпатичная, даже красивая девка, внучка моя! Волосы русые светлые по попу длинной, глаза синие как воды нашего озера. Недаром же воронежский хлыщ на нее внимание обратил!
- Вы лучше укажите какие-то особые приметы, родинки, шрамы, татуировки, - сказал участковый.
- Не было у ей шрамов и татуировок, тьфу гадость, - возмутилась баба Маша. – Моя внучка девушка приличная, на новомодные веяния не падкая. Родинки есть, но я разве припомню точно на теле где они. На спине штуки три.
- Пишите, что особых примет нет.
- Одежда на момент исчезновения, - баба Маша задумалась. – Джинсы синие на ней были, блузка белая и курточка зеленая кожаная. Ботинки черные на небольшом каблуке. Вот, – еще немного повозившись, гордо протянула заявление Антону Борисовичу баба Маша, - управилася.
Участковый пробежался взглядом по написанному.
- Что ж, будем искать вашу внучку, хотя я все же надеюсь, что сама объявится она. Новомодные веяние, они, знаете ли, приходят неожиданно. Может оказаться, что и замуж ваша Буняша в Воронеже выскочила.
- Как это замуж? – глаза у бабы Маши стали огромными и испуганными. – Как же это она замуж могла выйти, меня не предупредив? А на свадьбу пригласить? И вообще пойти в гости и уехать черт знает, куда и там замуж выйти?!
- В наше время всякое бывает, - сказал участковый. – особенно зная ваши строгости, могла и своеволие проявить.
***
Мамонов проснулся с жуткой головной болью. Сфокусировав взгляд на полупустой бутылке «Славяновской», только было потянул к ней руку, как запищал телефон. Пришло сообщение по ватсапу. С трудом различая буквы, Мамонов прочитал: «Ты имбицил!»
- Охренела, Машка, да?! – вслух возмутился Игорь, припоминая, что же такого мог послать сотруднице «Элеганта» - одной из фирм, которую охраняло их агентство. Полистал свои предыдущие сообщения.
- А, ну вот оно что! – воскликнул Мамонов, обнаружив в отправленных видео, где подпитая дамочка прилюдно и томно стягивала с себя трусы, а трое мужиков с интересом разглядывали попу особы, причем один пытался эту попу даже погладить. Игорь видео прокомментировал: «Покажи попочку, звезда стриптиза! Машка, ты лучше нее можешь!»
Видимо Маша обиделась.
- Ну и ладно, - вздохнул Игорь, забрасывая телефон на стол и все-таки хватая бутылку «Славяновской», - не больно то и надо.
Маша в жизни Мамонова лишь эпизод. Таких эпизодов наберется десятков пятьдесят, а то и больше. Нет, жене Игорь не изменял, успел нагуляться до женитьбы. Любил и жену, и годовалых сыновей близнецов. Но вот флиртовать обожал. А дамочки, как назло на Мамонова западали и по- серьезному. Было в упитанном весельчаке что-то настолько харизматичное, неповторимое, от чего девушки и женщины просто не могли оторваться. Где бы Игорь ни появлялся, вокруг него тут же начинали виться обожательницы и воздыхательницы. Ни с кем Мамонов не церемонился, мог и пошутить обидно, и ведь обижались дамочки так, будто Игорь не охранник, а, по меньшей мере, олигарх, обещавший золотые горы.
- Мне оставь, - Леопольд Веселовский, приоткрыв один глаз, смотрел, как Мамонов с наслаждением присосался к пластиковой бутылке.
- Там есть еще, - Игорь махнул рукой в сторону угла, в котором стояла нераспечатанная упаковка «Славяновской».
- Сколько время? – Юрий Бубнов на удивление чувствовал себя бодро, спал бы ещё, но голоса разбудили.
- А хрен его знает, - Мамонов снова схватил телефон. – Ого! Уже два часа! Хорошо жужухнули, едрид мадрид!
Тут дверь пристройки распахнулась и на пороге появилась сердитая Лидия Филькина.
- Господа алкаши, вы жрать собираетесь?! Мы с Машкой уже и обед сварганили. Машка успела к себе сходить, дела все поделать и вернуться. Мы даже заявление участковому выправили, вот!
Бодрый голос Лидии разбуди всех, кроме Петрухи с Иванычем. Мамонов ринулся было их будить, но Лида махнула рукой.
- Пусть дрыхнуть! Ежели проснутся, снова бухать начнут, а я их пойлом за так баловать не собираюсь! Пусть это сначала отработают.
***
После сытного обеда со свеже слепленными пельмешками, борщом на сале и запеченной в духовке курицей Лидия Филькина, немного смущаясь, обратилась к Веселовскому. Обратилась потому, что считала Леопольда самым умным в компании. Даже умнее племянника.
- Зачем убивать эту несчастную птицу? Хочешь есть – съешь куру.
- Азарт, - снисходительно улыбнулся Веселовский. – Охота ради охоты, развлечение. Вальдшнеп – птица дикая, лесная, не то, что ваша кура, человека не боится. Поэтому и азарта нет.
- Так охотьтесь на кого посерьезнее. На волка али кабана.
- Так в том и дело, что серьезные звери и серьезная охота, а здесь так – потеха.
- Хороша потеха! Малую невинную птичку убивать! – скривилась Лида.
- Тёть Лид, да мы ещё пока никого не убили, - вступился за Веселовского Мамонов. – Мож и не убъем. В вальдшнепа в сумерках не так-то просто и попасть.
- Это как тир на природе, - продолжал рассуждать Веселовский. – Игорь прав, мы еще фиг в птичку попадём.
***
Отобедав, мужчины стали собираться на охоту. Веселовский и Мамонов складывали рюкзаки по заранее составленному списку: патроны с мелкой дробью и бездымным порохом, компас с подсвечивающимся циферблатом, складной нож, фонарь, спички, шомпол, топор. Отдельно продукты: пирожки, сыр, сало, хлеб, вода и самогон. Ну и, конечно, не забыли приготовить двустволки.
Остальные кидали в рюкзаки по памяти. Так что в итоге корректор, Сергей Вяликов, забыл патроны, а программист, Андрей Свиридов, сунул зачем-то два фонаря. Юрий же Бубнов и вовсе на радостях забил свой рюкзак чекушками, наполненными волшебным питьем, произведенным Лидией Филькиной.
- И машинке моей легче стало, - радостно потер руки Веселовский.
Когда собирались в Воронеже, в складчину покупали необходимое, да так и покидали все в багажник без разбора.
Облачились бравые охотники в бурые спецовки и кожаные болотные сапоги.
- Смотрите не упейтесь до одури, - напутствовала Лидия Филькина.
- Да, ты что тёть! – похлопал себя по груди Мамонов, - Мы ни-ни!
- А, вижу я ваше ни-ни. Пойла больше чем всего остального. И как вам только может столько в глотки влезть, не представляю!
- Ну, пока, тёть Лид! – перевел тему Игорь. – Пора нам.
Кокер спаниель Брета гавкнула, словно выражая одобрение. Ей, как никому другому, не терпелось окунуться в вечернюю сырость леса.
***
Усыпанная прошлогодней листвой тропа змеей ускользала в лес. Веселовскому подумалось, что вот оно, давно не испытываемое блаженство: ощущение утопающей мягкости под ногами, воздух, который кажется можно пить, тишина, не смеющая и малость качнуть ветви деревьев, полная отрешенность от привычного обыденного мира. Лес смыкался за спинами охотников, хватая то тут, то там за одежду. Он словно смотрел громадными буро выцветшими с желтизной очами. Не скрыться от пристального взора – пронизывает спины, сжимает сердца.
Где-то в глубине, среди вековых дубов просыпалась и уже окутывала тонкой струйкой ноги ходоков синяя мгла. Темнело стремительно. У просеки Брета навострила морду и понеслась. В этот момент Веселовский увидел летящего над просекой вальдшнепа. Леопольд вскинул ружье и выстрелил впереди предполагаемой траектории полета птицы. Но промахнулся.
- Чёрт, промазал! – Леопольд разочарованно опустил двустволку. – А вы чего зеваете?
- Так это, птица то шустрая, - Юрка Бубнов почувствовал некоторую злость. – В конце концов, ну её эту птицу!
- Мы сюда, зачем пришли? – Веселовский буравил Бубнова недовольным взглядом.
- Расслабиться пришли, - Юрий долго не мог выдерживать пристальное недовольство, отвернулся и гордо зашагал по тропе вперед.
- Внимательнее, господа охотнички, внимательнее, - назидательным тоном продолжил Веселовский. – Еще полчаса и окончательно стемнеет. Так что времени на халяву нет.
Птицы пролетали над просекой еще раз шесть, но ни одна не была убита.
- Это оттого, что восьмерку надо было брать, а не семерку, - сделал вывод Мамонов.
- Один хрен, семерка, восьмерка, если кругом одни мазилы, а Брета? – подмигнул Андрей Свиридов собаке.
Та в ответ тявкнула.
- Может, присядем, костерок разожжем? – Бубнов тёр начавшие коченеть руки.
- Ты что в лесу ночевать собрался? – изумился Мамонов.
- Да нет. Чуть так. Посидеть, поболтать, выпить, - и Бубнов трухнул рюкзаком полным чекушек.
Остановиться компания решила возле озера за просекой. Там и веток упавших больше и деревьев поваленных, есть, где присесть.
- Ух, а разжигать то как? – растерялся Мамонов. – Сыро всё мокро не загорится.
- Бересто и смольё, - с чувством превосходства заулыбался Веселовский, отдирая от березы белую кору.
В накрывающей лес ночи насобирали валежник, толстые сучья покололи на мелкие расщепы топором, им же сделали отщепы от еловых пней, сложили костер. Загорелось, но с большим трудом, дыму больше, чем пламени получилось поначалу. Когда же огонь обрел силу и уже легко пожирал и влажные ветки, придумали развлечение – стрелять в сгущающемся мраке по пустым чекушкам расставленным на поваленных деревьях. Да и ночь выдавалась не только тихая, но и лунная. Не полнолуние, но близко к тому.
***
- Игорек, пойди, принеси еще нормальных дровишек, - сказал Веселовский, - а то вокруг одна мелкота или крупняк.
- А чего это я? – Мамонов недовольно поерзал на бревне. Вставать после дюжины чекушек и десятка теткиных пирожков ох как не хотелось.
- Ну, потому что ты у нас пионер, - хмыкнул Леопольд.
- Пионер Петя, что ли? – Игорь все-таки поднялся, покопался в рюкзаке, доставая фонарь.
Хотя от луны было достаточно светло, однако под ноги приходилось светить, чтобы разобрать, где какое бревно лежит. Увязавшаяся следом Брета нещадно путалась под ногами, так что Мамонов то и дело запинался за собаку.
- Вот какого ты пошла со мной, а?
Как назло попадались либо мелкие сучья, либо большие полусгнившие поваленные деревья, такие только пилить. Чертыхаясь, Мамонов приближался к озеру. Неожиданно Брета звонко залаяла и побежала к самой воде. Игорь от испуга икнул.
- Проклятая псина! Ну что ты гавчишь попусту!
Но собака и не думала замолкать, теперь она лаяла отчаянно, с надрывом, будто нашла что-то. Мамонов открыл было рот, чтобы заорать на Брету и тут услышал стон, тихий умоляющий человеческий стон. Собака ошалело прыгала возле кустов, казалось, она сошла с ума.
Мамонов подбежал, посветил туда, куда лаяла Брета и обомлел. С залитым кровью животом там пыталась приподняться девушка. Она запрокидывала голову, морщилась, скребла пальцами землю.
- Господи Иисусе! – завопил Мамонов. – Господи Иисусе! Народ сюда! – теперь он орал, что есть мочи. – Леопольд! Юрка! Андрюха! Серый!
***
Когда из темноты донесся ор Мамонова, компания подскочила, словно по команде. Все похватали фонари и понеслись, не разбирая дороги на голоса человека и собаки. То, что увидели, заставило содрогнуться. Игорь, приподняв окровавленную блузку, с ужасом смотрел на приткнутую куском той же блузки рану на животе девушки. А девушка вцепившись в руку Игоря хотела что-то сказать, но слов не получалось, только стоны. Висок её тоже кровоточил, но кровь уже спеклась, размазалась по лицу.
- О боже, кто ж тебя так?! – Веселовский присел на корточки, соображая, что же делать.
- В…в..в.., - силилась произнести незнакомка, собрав последнюю волю, четко сказала, – Выгодский, - и потеряла сознание.
Глава 3
Лесник
- Что нам делать? – Сергея Вяликова трусило мелкой дрожью.
- Нести её в поселок, - сказал Мамонов.
- А если умрёт?
- Ну не в лесу же её бросать?!
Игорь аккуратно подхватил на руки раненую девушку.
- Костер потушить надо, вещи собрать, - прагматично заявил Веселовский
- Да к чёрту костёр! – возмутился Юрий Бубнов.
- Не к чёрту, - строго сказал Леопольд, - Секундное дело. Нам все равно вернуться за вещами надо.
Как только залили костёр и впопыхах похватали вещи, (Бубнову вручили ещё рюкзак Мамонова) погода, словно по злому волшебству стала портиться. С озера налетел отдающий морозностью ветер, стал нагонять тучи. Те свинцовыми телами накрывали сияющую луну.
- Проклятье!
- Ни хрена не видать! Где тропа?!
- Да вот же она!
Полосы света от фонарей выхватывали из тьмы еле различимую тропу. Мужчины бежали грузно. Особенно запыхался, неся на руках, бессознательную девушку Мамонов. Время словно замерло. У Игоря затекли руки, в ногах невыносимо ломило, спина встала колом, захочешь нагнуться и не сможешь. Время застыло, и те сорок минут, которые бежали до посёлка показались вечностью.
***
Когда входная дверь отворилась нараспашку, и на пороге весь красный с бесчувственным обмякшим телом на руках появился Мамонов, Лидия Филькина вскрикнула.
- Святый боже! – в первый момент женщина даже не узнала племянника, настолько волнение исказило черты его лица.
- Куда её положить? – Игорь никак не мог успокоить дыхание. Сердце ухало так гулко, что отдавалось боем в висках.
Лидия подскочила с табурета, подбежала к племяннику, заглянула в лицо обмякшей девушке и невольно облокотилась о стену.
- Буняшечка! – только и смогла произнести она побелевшими губами.
Через минуту придя в себя, Лидия стала раздавать указания: «Буняшу сюда, на широкий диван! Там аптечка – достань хлоргексидин и бинты! Да покладите вы свои рюкзаки, в конце концов!»
А потом стала звонить. Сначала в скорую, потом бабе Маше и в довершение участковому Антону Капелькову. Все обзвоненные примчались почти одновременно минут через пятнадцать.
Баба Маша, в голос рыдая, вцепилась в руку внучки и с трудом влезла вслед за санитарами в машину скорой.
- Деньги возьми! – сунула ей свернутые купюры Лидия. – Куда повезёте? – обратилась к санитару.
- В Воронеж в первую областную клиническую, - ответил тот.
- Какие деньги?! Зачем мне деньги? – закричала баба Маша
- В больницу Буняшу положат, на операцию мож, на поесть тебе, на обратную дорогу! Я тут из своих сбережений тебе, – тараторила Лидия Филькина.
- Обратно не поеду! С внучкой останусь!
- Суй в карман, тебе говорю! Операцию сделают, и все будет нормально! Ты же не собираешься вечно в больнице жить?
- Надо и поживу!
Дверь скорой захлопнулась, унося зареванную бабу Машу и ее еле живую внучку в ночь.
***
Оставшиеся еще некоторое время стояли на улице, наблюдая как тени от голых веток деревьев в палисаднике мечутся в свете фонарей. Ветер перерастал в бурю.
Игорь Мамонов и участковый Капельков отошли чуть в сторону – покурить.
- Она назвала фамилию, - сказал Мамонов.
