- О, - он поблагодарил ее улыбкой и попросил добавки.
Провожая ее взглядом, он негромко произнес:
- У Руфины острый слух, а у помощницы острый взгляд. Мне нужен список всех знахарей и лекарей города.
- А это зачем?
- Хочу спросить о настойке от срамной болезни.
Пантелей вспыхнул кончиками ушей.
Когда к ним присоединились хозяйка корчмы и Киприна, молодой жандарм быстро рассказал что ему удалось узнать. Выходило, что начальник надзора за сверхчувствительными людьми уехал в столицу, чтобы предоставить квартальный отчёт. Все взгляды скрестились на Киприне.
- Нет. Он домой не приходил. Как ушел утром, так и все.
- А отчет? - спросил ее следователь. - Отчет был?
Девушка задумалась.
- Обычно он сам отвозит в Наузу все отчеты. Отсутствует седмицу или полторы.
Киприна рванно вздохнула.
- Но? - Анхель чувствовал, что что-то пошло не как обычно.
- В этот раз отчет он отправил посыльным, тем самым, который вам привез предписание.
Носков наклонился к столу ближе.
- Вы уверены?
Девушка кивнула.
- Да. Левушка сказал, что отправляет отчет посыльным и мы вместе ходили в курьерскую. Я поэтому в кафе и отсутствовала.
Кузякин старался не шевелиться и даже дышал через раз. Он бросил взгляд на хозяйку корчмы. Руфина Соломоновна будто ушла в тень и вела себя незаметно. Мысли в его голове метались будто молнии запертые в банке.
- Кто еще был в курсе? - вопрос следователя вклинился в раздумья жандарма.
Девушка пожала плечами.
- Не знаю. Но обычно, муж не сообщает о своих планах направо и налево.
Анхель прикрыл глаза. Надо было задать правильный вопрос. Киприна знала ответ, но сама об этом не догадывалась, как и большинство людей.
- Его решение отправить было спонтанным или он обдумывал это заранее? Возможно обсуждал с вами или с кем-то и вы слышали.
Киприна мотнула головой.
- Не знаю. Обычно он просит подготовить ему пару рубашек и брюк для поездки. Накануне, так и было. Потом он приехал в кафе, как обычно в полдень, и мы поехали в курьерскую. Со мной он ничего не обсуждал.
Вот оно! Понял Носков. Начальник надзора успел отправить отчет в столицу до того, как его похитили. Что было в отчете? Почему Разуляк решил изменить привычному порядку вещей?
«Наузский мастиф» взял след - понял молодой жандарм. Пантелей старался дышать не громко, но воздух вырывался из его грудной клетки рывками. События развивались то слишком быстро, то слишком медленно. Кузякин не мог привыкнуть к этому ритму. А еще это заявление Носкова про знахарей и срамные болезни. О чем он будет расспрашивать: про сенсуитов или срамные болезни - это и есть срамные болезни?
Мысли проносились в голове Кузякина так быстро, что он не успевал их обдумывать, только фиксировать. Анхель постучал кончиком карандаша по столу.
- Вам лучше не выходить в город какое-то время, - обратился он к Киприне.
Та благоразумно откланялась и поднялась наверх.
- Да и вам лучше затаится, - обратила он к Руфине.
Хозяйка корчмы дернула уголками губ.
- Я не пытаюсь запугать… впрочем, вы и сами все понимаете. - Он посмотрел на Кузякина. - Дорогой мой коллега, список очень нужен и как можно быстрее. Обещаю, что буду сидеть здесь и сторожить покой наших дам.
Анхель был непривычно серьезен. В голосе не было и намека на улыбку. Пантелей недоверчиво сощурил глаз. То, что его выпроваживают - было ясно без слов, но зачем?
Кузякин кивнул.
- Конечно.
Руфина Соломоновна задумчивым взглядом провожала молодого жандарма. Как только за ним закрылась дверь, следователь сразу задал вопрос в лоб:
- Сколько у вас на попечении мальчишек?
Женщина хмыкнула и махнула рукой.
- Придумаете же.
Носков устало потер глаза.
- Дело дрянь и с каждым днем становится еще хуже. Не хотите отвечать, дело ваше. Просто сведите всю свою деятельность к нулю, помимо содержания корчмы.
Она плотнее укуталась в свой платок и более пристально посмотрела на сидящего перед ней следователя. Ангельская внешность, поджарая фигура, острый ум и энергия бьющая через край - все это было на поверхности. А если подковырнуть, если залезть под идеальную обертку? Женщина прикрыла глаза, доверяясь своей памяти. Но «наузский мастиф» хорошо прятал свое нутро. Ни одной зацепки.
- Вы зачем Пантелемошу отправили за списком знахарей?
Носков улыбнулся.
- Надо же было как-то его спровадить. А срамные болезни - единственное, что выводит его из равновесия и смущает.
Руфина хмыкнула в ответ.
- Доброй ночи, господин следователь. Я вас услышала.
Анхель наблюдал за медленно поднимающейся женщиной с легкой полуулыбкой. Со стороны казалось, что он расслаблен и умиротворен. Но внутри Носкова клокотала ярость. Его водили за нос. Умело и качественно. И увидеть ниточки ведущие к кукловоду ему никак не удавалось.
Он поставил перед собой глиняный светильник, в плошке которого танцевало маленькое пламя. Сначала происходит странное преступление, которое и не преступление вовсе. Жертвы нет, свидетелей нет. Есть только место. Потом каким-то непонятным образом все подозрения сводят к сенсуитам и главной подозреваемой становится хозяйка кафе, рядом с которым произошло недопреступление. Почему подозрения пали на сенсуитов? Где доказательства? Если у Кузякина их не обнаружится, а Носков сильно сомневался в наличии онных, то вся история становится еще более запутанной. Где мотив? Любое преступление - это мотив. Найди мотив и выйдешь на преступника. Азбучные истины. Но мотива пока нет.
Огонек отбрасывал причудливые тени на стол. Если прикрыть глаза и наблюдать за этой пляской, через какое-то время кажется, что это и не огонек вовсе, а мотылек. Молодой следователь потер уставшие глаза. Спать хотелось сильно, но уходить без списка знахарей нельзя. Руфина Соломоновна с легкостью приняла его ответ, так как знала о смущении Пантелея в вопросах подобного толка. Но «мастиф» соврал. Список ему нужен был для дела и чтобы выбить Кузякина из строя на время разговора с женщинами. Лев Разуляк узнал нечто важное и это заставило его пойти на риск. Все это как-то связано с сенсуитами Горска. Только как?
- Вот.
Рядом с светильником лег пожелтевший рулон.
- Благодарю. - Рулон старого пергамента все время закручивался назад. Пришлось прижать один из краев светильником. - А теперь скажите мне, коллега, кого из этих людей вы знаете хорошо?
Жандарм пожал плечами. Носков взмахом руки остановил его.
- Прошу прощения, не так спросил. Кто из этих людей знаком с детства? Кто был другом детства или родственником друга детства? К кому ты или твои друзья бегали «за просто так»?
Пантелей задумался.
- Всех знаю с детства. - Он ткнул в список посередине. - Эти новенькие, но и их я знаю, пересекались по службе. «За просто так» все бегают: кто за чаем бодрящим, кто за успокаивающим сбором. Знахари привечают всех, со всеми разговаривают. Человек порой просто к знахарю придет, поговорит, душу изольет или обиду выскажет на другого и полегчает.
Брови Анхеля симметрично взлетели вверх. Однако. Картина то выходит прелюбобытная. Знахари - не только травники, но и «целители душ», а также свободные уши.
- Управление еще открыто?
Кузякин тяжело вздохнул.
- Открыто. Лицензии посмотреть хочешь?
Следователь сцедил зевок в кулак.
- Ты растешь не по дням, а по часам. Пошли, мой смышленный друг.
Они вышли в бархатную, наполненную ароматами теплую ночь. Носков блаженно вдохнул.
- Чудесно. Здесь даже дышится легче.
Его коллега молча кивнул, решив для себя не выяснять, где «наузскому мастифу» дышалось тяжело. Они молча дошли до полицейского управления. Дежурный окинул их хмурым взглядом, но пропустил без слов. Носков бодро шел за Пантелеем, доверившись его знанию лабиринтов управления. То, что дежурный пропустил его, Анхеля, заслуга спецразрешения, но Кузякин… выходит у того особые полномочия, раз ему открыт доступ в управления круглосуточно. Интересно, а сам жандарм знает об этом? Последние три или четыре месяца Пантелей ходил дозорами по городу и сей факт очень расстраивал Пантелемошу. Шеф полиции, вроде как, родственник ему и поэтому говорил с осторожностью о молодом жандарме. Или не поэтому?
- Вот, - прервал его размышления Кузякин.
Он протягивал Анхелю ключи.
- В верхнем правом ящике все лицензии на травничество и информация о людях, занимающихся данной деятельностью в настоящем и прошлом.
- А ты? Что ты делать будешь?
Молодой жандарм пожал плечами.
- Мой кабинет напротив. Буду систематизировать всю информацию по делу. Потом пойду домой.
Они молча пожали друг другу руки и разошлись по кабинетам.
Лицензии были настоящими. Травничество включало в себя так же сбор ягод и грибов, заготовку природных материалов, включая древесину в малых количествах, мох, грязь, минералы (строгий перечень и количество прилагается) и… молодой следователь протер глаза. Но буквы не расплылись, никуда не исчезли, а также остались на официальном бланке.
- Пантелей, подойти сюда. Мне нужна твоя помощь.
Жандарм высунулся из кабинета.
- Чего тебе?
- Прочти, пожалуйста, вслух последнюю строчку в описании деятельности, - и он снова потер уставшие глаза.
Кузякин невесело хмыкнул и начал читать:
- Смотреть приложение 1 и приложение 1а для спорных образцов. А также для ведения консультационной деятельности в области чувствования и докладывать обо всех подозрительных случаях надзору по сверхчувствительным людям. См. Приложение 2 и приложение 2а.
Он поднял глаза на следователя.
- Получается, наши знахари должны были докладывать обо всех подозрительных случаях Разуляку.
- Угм, - Носкова потер переносицу. - А теперь посмотри на букву Ц, лицензия на фамилию Цахарлимата.
Пантелей быстро нашел нужную бумагу.
- Эсфирь Марковна Цахарлимата! Она - знахарь?!
Анхель аккуратно взял из рук жандарма лицензию.
- Нет, у нее лицензия на травническую деятельность. А туда входит и консультация. Теперь понятно почему плантации Руфины Соломоновны никого не смущают и почему на ее опеку над мальчишками смотрят сквозь пальцы. Ты знал фамилию Эсфирь? А Руфины Соломоновны? Нет? Это ожидаемо. Мы редко когда спрашиваем фамилии людей, к которым привыкли с детства.
Он потер подбородок. Официальный документ объяснял многие нестыковки.
- А что, если подойти к делу травничества с непривычной стороны: открыть корчму и там продавать особые чаи и настойки? Почему бы и нет? Добавить в привычную еду приправу и вот тебе целебный эффект. Где-то должен быть обязательный перечень что можно и что нельзя делать, в том числе и лечение срамных болезней.
- Но при чем тут срамные болезни? - вскипел Кузякин.
Носков раздраженно махнул рукой.
- Ты как девица из пансиона краснеешь и злишься об одном упоминании. Это заставляет тебя теряться и впадать в панику. Я начинаю подозревать, что зов плоти ты утолял с девицей аморальной, подцепил от нее болячку и теперь злишься на любое упоминание об этих болезнях.
Молодой жандарм стоял, сжав кулаки. Анхель равнодушно пожал плечами.
- Не ты первый, не ты последний. Если так и было, то… - «наузский мастиф» запнулся. Пантелей был в ярости, но не потому что Носков попал в точку. Нет. Его злила сама тема болезней. Это было что-то яростно-личное. Вот только следователь никак не мог нащупать что. - Слушай, разберись с собой и не мешай своим страхами расследовать дело.
Скулы Пантелея заострились и побелели. Драки не избежать, понял Анхель.
- Ладно. Будь по твоему. Только по лицу и голове не бить.
Короткий кивок и в солнечное сплетение прилетел кулак жандарма.
Дежурный прибежавших через несколько минут. Окинул хмурым взглядом помещение и двух молодых людей, которые подбирали разбросанные по полу бумаги, самописные перья, ставили на место ящики стола и поправляли одежду.
- Сквозняк, - пояснил Носков.
- Сильный сквозняк, - согласился с ним Кузякин.
Дежурный посмотрел на маленькую форточку и хмыкнул. Явных увечий нет, как и разрушений, а остальное не его дело.
Анхель прижимал к носу белоснежный платок. Бил Кузякин мастерски. Если бы не опрокинутый стол, который задел следователя, то дежурный ничего не услышал бы и… Носков едва поморщился. Не факт, что он смог бы уйти на своих двоих. Ярость Пантелея оказалась неожиданной. Но этот инцидент еще раз показал Анхелю, что с жандармом нужно держать ухо востро. Кузякин - ларец с тайнами и не самыми приятными.
- Мой кузен влюбился в девушку яркую, красивую. Он… - Пантелей протянул следователю новый платок. - Он с ней… и получил сыпь.
Анхель недоверчиво вгзлянул на Кузякина.
- Какую сыпь? - переспросил он.
- В интимных местах, - выдавил молодой жандарм. - С покраснением и жжением. Его семья вынуждена была уехать. Над ним потешались и смеялись в открытую. Та девушка всем растрезвонила об этом, хотя сама его и заразила.
Носков с трудом поднялся. Ныло все тело, болело под ребрами и ломило виски.
- Кузякин - ты больной на голову идиот. Это я тебе официально заявляю. Можешь снова меня ударить, но прежде чем бросаться обвинениями, узнай предмет спора. Твой кузен наврал тебе, а ты поверил.
- Он не врал, - прошипел Пантелей.
- Конечно же, - хмыкнул следователь. В голове неприятно зазвенело. - Ты проверял его слова? Нет. Сразу поверил, что девушка растрезвонила. Никакая девушка не будет говорить об этом! Даже если хочет женить объект пересудов на себе. Зачем ей говорить, что он со срамной болезнью?
Он резким взмахом руки остановил молодого жандарма.
- Даже не начинай! у тебя на лице все "аргументы" написаны. Опозорить или опорочить - это скорее мужские методы. И на будущее, - звон в голове усилился, резкость картинки перед глазами наоборот стала меньше и навалилась дикая усталость. Но Анхель продолжил, - срамные болезни появляются через несколько дней после постельных утех.
- Но… что вызвало сыпь и почему над ними все потешались?
Следователь поморщился. Ему становилось все хуже и хуже, а он вынужден объяснять очевидные вещи.
- Кузякин, твой кузен - просто неряха, скорее всего. И потешались над ним и его родителями, что взрослый лоб, а подмываться не научился.
Носков бросил мутный взгляд на собеседника.
- Тебя на этой мякине не раз проводили: прямо ничего не говорить и позволять додумать в нужном направлении. Тот, кто знает, может дергать за эту ниточку и ты будешь делать то, что нужно.
Кузякин разжал побелевшие в костяшках кулаки. Признавать правоту «мастифа» ему не хотелось, но факты… факты говорили об обратном. К слову, упомянутый «мастиф» начал заваливаться на бок и Пантелею пришлось его быстро подхватывать.
- Сквозняки, чтоб их, - пропыхтел Носков и отключился.
- И что вы от меня ждете?
Этот голос мешал провалиться в тяжелый сон без сновидений.
- Сделайте что-нибудь!
Если бы Носков мог, он бы поморщился. Снова Кузякин. Что этому неугомонному нужно? Даже спать не дает!
- Могу песню спеть, - спокойно предложил голос.
- Вы издеваетесь? - в голосе молодого жандарма явственно прозвучала яростное шипение.
Может быть Пантелей рос рядом с змеями и в моменты потери контроля начинает шипеть? Это бы многое объясняло. Тягучая чернота медленно отступала. Анхель смог пошевелить мизинцем. Движение было настолько слабым, что его никто не заметил, но смог же!
- Уважаемый, господин жандарм, вы привокли меня посреди ночи к своему коллеге и требуете, чтобы я что-то сделала. Что конкретно вы от меня хотите?
Провожая ее взглядом, он негромко произнес:
- У Руфины острый слух, а у помощницы острый взгляд. Мне нужен список всех знахарей и лекарей города.
- А это зачем?
- Хочу спросить о настойке от срамной болезни.
Пантелей вспыхнул кончиками ушей.
Когда к ним присоединились хозяйка корчмы и Киприна, молодой жандарм быстро рассказал что ему удалось узнать. Выходило, что начальник надзора за сверхчувствительными людьми уехал в столицу, чтобы предоставить квартальный отчёт. Все взгляды скрестились на Киприне.
- Нет. Он домой не приходил. Как ушел утром, так и все.
- А отчет? - спросил ее следователь. - Отчет был?
Девушка задумалась.
- Обычно он сам отвозит в Наузу все отчеты. Отсутствует седмицу или полторы.
Киприна рванно вздохнула.
- Но? - Анхель чувствовал, что что-то пошло не как обычно.
- В этот раз отчет он отправил посыльным, тем самым, который вам привез предписание.
Носков наклонился к столу ближе.
- Вы уверены?
Девушка кивнула.
- Да. Левушка сказал, что отправляет отчет посыльным и мы вместе ходили в курьерскую. Я поэтому в кафе и отсутствовала.
Кузякин старался не шевелиться и даже дышал через раз. Он бросил взгляд на хозяйку корчмы. Руфина Соломоновна будто ушла в тень и вела себя незаметно. Мысли в его голове метались будто молнии запертые в банке.
- Кто еще был в курсе? - вопрос следователя вклинился в раздумья жандарма.
Девушка пожала плечами.
- Не знаю. Но обычно, муж не сообщает о своих планах направо и налево.
Анхель прикрыл глаза. Надо было задать правильный вопрос. Киприна знала ответ, но сама об этом не догадывалась, как и большинство людей.
- Его решение отправить было спонтанным или он обдумывал это заранее? Возможно обсуждал с вами или с кем-то и вы слышали.
Киприна мотнула головой.
- Не знаю. Обычно он просит подготовить ему пару рубашек и брюк для поездки. Накануне, так и было. Потом он приехал в кафе, как обычно в полдень, и мы поехали в курьерскую. Со мной он ничего не обсуждал.
Вот оно! Понял Носков. Начальник надзора успел отправить отчет в столицу до того, как его похитили. Что было в отчете? Почему Разуляк решил изменить привычному порядку вещей?
Глава 10
«Наузский мастиф» взял след - понял молодой жандарм. Пантелей старался дышать не громко, но воздух вырывался из его грудной клетки рывками. События развивались то слишком быстро, то слишком медленно. Кузякин не мог привыкнуть к этому ритму. А еще это заявление Носкова про знахарей и срамные болезни. О чем он будет расспрашивать: про сенсуитов или срамные болезни - это и есть срамные болезни?
Мысли проносились в голове Кузякина так быстро, что он не успевал их обдумывать, только фиксировать. Анхель постучал кончиком карандаша по столу.
- Вам лучше не выходить в город какое-то время, - обратился он к Киприне.
Та благоразумно откланялась и поднялась наверх.
- Да и вам лучше затаится, - обратила он к Руфине.
Хозяйка корчмы дернула уголками губ.
- Я не пытаюсь запугать… впрочем, вы и сами все понимаете. - Он посмотрел на Кузякина. - Дорогой мой коллега, список очень нужен и как можно быстрее. Обещаю, что буду сидеть здесь и сторожить покой наших дам.
Анхель был непривычно серьезен. В голосе не было и намека на улыбку. Пантелей недоверчиво сощурил глаз. То, что его выпроваживают - было ясно без слов, но зачем?
Кузякин кивнул.
- Конечно.
Руфина Соломоновна задумчивым взглядом провожала молодого жандарма. Как только за ним закрылась дверь, следователь сразу задал вопрос в лоб:
- Сколько у вас на попечении мальчишек?
Женщина хмыкнула и махнула рукой.
- Придумаете же.
Носков устало потер глаза.
- Дело дрянь и с каждым днем становится еще хуже. Не хотите отвечать, дело ваше. Просто сведите всю свою деятельность к нулю, помимо содержания корчмы.
Она плотнее укуталась в свой платок и более пристально посмотрела на сидящего перед ней следователя. Ангельская внешность, поджарая фигура, острый ум и энергия бьющая через край - все это было на поверхности. А если подковырнуть, если залезть под идеальную обертку? Женщина прикрыла глаза, доверяясь своей памяти. Но «наузский мастиф» хорошо прятал свое нутро. Ни одной зацепки.
- Вы зачем Пантелемошу отправили за списком знахарей?
Носков улыбнулся.
- Надо же было как-то его спровадить. А срамные болезни - единственное, что выводит его из равновесия и смущает.
Руфина хмыкнула в ответ.
- Доброй ночи, господин следователь. Я вас услышала.
Анхель наблюдал за медленно поднимающейся женщиной с легкой полуулыбкой. Со стороны казалось, что он расслаблен и умиротворен. Но внутри Носкова клокотала ярость. Его водили за нос. Умело и качественно. И увидеть ниточки ведущие к кукловоду ему никак не удавалось.
Он поставил перед собой глиняный светильник, в плошке которого танцевало маленькое пламя. Сначала происходит странное преступление, которое и не преступление вовсе. Жертвы нет, свидетелей нет. Есть только место. Потом каким-то непонятным образом все подозрения сводят к сенсуитам и главной подозреваемой становится хозяйка кафе, рядом с которым произошло недопреступление. Почему подозрения пали на сенсуитов? Где доказательства? Если у Кузякина их не обнаружится, а Носков сильно сомневался в наличии онных, то вся история становится еще более запутанной. Где мотив? Любое преступление - это мотив. Найди мотив и выйдешь на преступника. Азбучные истины. Но мотива пока нет.
Огонек отбрасывал причудливые тени на стол. Если прикрыть глаза и наблюдать за этой пляской, через какое-то время кажется, что это и не огонек вовсе, а мотылек. Молодой следователь потер уставшие глаза. Спать хотелось сильно, но уходить без списка знахарей нельзя. Руфина Соломоновна с легкостью приняла его ответ, так как знала о смущении Пантелея в вопросах подобного толка. Но «мастиф» соврал. Список ему нужен был для дела и чтобы выбить Кузякина из строя на время разговора с женщинами. Лев Разуляк узнал нечто важное и это заставило его пойти на риск. Все это как-то связано с сенсуитами Горска. Только как?
- Вот.
Рядом с светильником лег пожелтевший рулон.
- Благодарю. - Рулон старого пергамента все время закручивался назад. Пришлось прижать один из краев светильником. - А теперь скажите мне, коллега, кого из этих людей вы знаете хорошо?
Жандарм пожал плечами. Носков взмахом руки остановил его.
- Прошу прощения, не так спросил. Кто из этих людей знаком с детства? Кто был другом детства или родственником друга детства? К кому ты или твои друзья бегали «за просто так»?
Пантелей задумался.
- Всех знаю с детства. - Он ткнул в список посередине. - Эти новенькие, но и их я знаю, пересекались по службе. «За просто так» все бегают: кто за чаем бодрящим, кто за успокаивающим сбором. Знахари привечают всех, со всеми разговаривают. Человек порой просто к знахарю придет, поговорит, душу изольет или обиду выскажет на другого и полегчает.
Брови Анхеля симметрично взлетели вверх. Однако. Картина то выходит прелюбобытная. Знахари - не только травники, но и «целители душ», а также свободные уши.
- Управление еще открыто?
Кузякин тяжело вздохнул.
- Открыто. Лицензии посмотреть хочешь?
Следователь сцедил зевок в кулак.
- Ты растешь не по дням, а по часам. Пошли, мой смышленный друг.
Они вышли в бархатную, наполненную ароматами теплую ночь. Носков блаженно вдохнул.
- Чудесно. Здесь даже дышится легче.
Его коллега молча кивнул, решив для себя не выяснять, где «наузскому мастифу» дышалось тяжело. Они молча дошли до полицейского управления. Дежурный окинул их хмурым взглядом, но пропустил без слов. Носков бодро шел за Пантелеем, доверившись его знанию лабиринтов управления. То, что дежурный пропустил его, Анхеля, заслуга спецразрешения, но Кузякин… выходит у того особые полномочия, раз ему открыт доступ в управления круглосуточно. Интересно, а сам жандарм знает об этом? Последние три или четыре месяца Пантелей ходил дозорами по городу и сей факт очень расстраивал Пантелемошу. Шеф полиции, вроде как, родственник ему и поэтому говорил с осторожностью о молодом жандарме. Или не поэтому?
- Вот, - прервал его размышления Кузякин.
Он протягивал Анхелю ключи.
- В верхнем правом ящике все лицензии на травничество и информация о людях, занимающихся данной деятельностью в настоящем и прошлом.
- А ты? Что ты делать будешь?
Молодой жандарм пожал плечами.
- Мой кабинет напротив. Буду систематизировать всю информацию по делу. Потом пойду домой.
Они молча пожали друг другу руки и разошлись по кабинетам.
Лицензии были настоящими. Травничество включало в себя так же сбор ягод и грибов, заготовку природных материалов, включая древесину в малых количествах, мох, грязь, минералы (строгий перечень и количество прилагается) и… молодой следователь протер глаза. Но буквы не расплылись, никуда не исчезли, а также остались на официальном бланке.
- Пантелей, подойти сюда. Мне нужна твоя помощь.
Жандарм высунулся из кабинета.
- Чего тебе?
- Прочти, пожалуйста, вслух последнюю строчку в описании деятельности, - и он снова потер уставшие глаза.
Кузякин невесело хмыкнул и начал читать:
- Смотреть приложение 1 и приложение 1а для спорных образцов. А также для ведения консультационной деятельности в области чувствования и докладывать обо всех подозрительных случаях надзору по сверхчувствительным людям. См. Приложение 2 и приложение 2а.
Он поднял глаза на следователя.
- Получается, наши знахари должны были докладывать обо всех подозрительных случаях Разуляку.
- Угм, - Носкова потер переносицу. - А теперь посмотри на букву Ц, лицензия на фамилию Цахарлимата.
Пантелей быстро нашел нужную бумагу.
- Эсфирь Марковна Цахарлимата! Она - знахарь?!
Анхель аккуратно взял из рук жандарма лицензию.
- Нет, у нее лицензия на травническую деятельность. А туда входит и консультация. Теперь понятно почему плантации Руфины Соломоновны никого не смущают и почему на ее опеку над мальчишками смотрят сквозь пальцы. Ты знал фамилию Эсфирь? А Руфины Соломоновны? Нет? Это ожидаемо. Мы редко когда спрашиваем фамилии людей, к которым привыкли с детства.
Он потер подбородок. Официальный документ объяснял многие нестыковки.
- А что, если подойти к делу травничества с непривычной стороны: открыть корчму и там продавать особые чаи и настойки? Почему бы и нет? Добавить в привычную еду приправу и вот тебе целебный эффект. Где-то должен быть обязательный перечень что можно и что нельзя делать, в том числе и лечение срамных болезней.
- Но при чем тут срамные болезни? - вскипел Кузякин.
Носков раздраженно махнул рукой.
- Ты как девица из пансиона краснеешь и злишься об одном упоминании. Это заставляет тебя теряться и впадать в панику. Я начинаю подозревать, что зов плоти ты утолял с девицей аморальной, подцепил от нее болячку и теперь злишься на любое упоминание об этих болезнях.
Молодой жандарм стоял, сжав кулаки. Анхель равнодушно пожал плечами.
- Не ты первый, не ты последний. Если так и было, то… - «наузский мастиф» запнулся. Пантелей был в ярости, но не потому что Носков попал в точку. Нет. Его злила сама тема болезней. Это было что-то яростно-личное. Вот только следователь никак не мог нащупать что. - Слушай, разберись с собой и не мешай своим страхами расследовать дело.
Скулы Пантелея заострились и побелели. Драки не избежать, понял Анхель.
- Ладно. Будь по твоему. Только по лицу и голове не бить.
Короткий кивок и в солнечное сплетение прилетел кулак жандарма.
Дежурный прибежавших через несколько минут. Окинул хмурым взглядом помещение и двух молодых людей, которые подбирали разбросанные по полу бумаги, самописные перья, ставили на место ящики стола и поправляли одежду.
- Сквозняк, - пояснил Носков.
- Сильный сквозняк, - согласился с ним Кузякин.
Дежурный посмотрел на маленькую форточку и хмыкнул. Явных увечий нет, как и разрушений, а остальное не его дело.
Анхель прижимал к носу белоснежный платок. Бил Кузякин мастерски. Если бы не опрокинутый стол, который задел следователя, то дежурный ничего не услышал бы и… Носков едва поморщился. Не факт, что он смог бы уйти на своих двоих. Ярость Пантелея оказалась неожиданной. Но этот инцидент еще раз показал Анхелю, что с жандармом нужно держать ухо востро. Кузякин - ларец с тайнами и не самыми приятными.
- Мой кузен влюбился в девушку яркую, красивую. Он… - Пантелей протянул следователю новый платок. - Он с ней… и получил сыпь.
Анхель недоверчиво вгзлянул на Кузякина.
- Какую сыпь? - переспросил он.
- В интимных местах, - выдавил молодой жандарм. - С покраснением и жжением. Его семья вынуждена была уехать. Над ним потешались и смеялись в открытую. Та девушка всем растрезвонила об этом, хотя сама его и заразила.
Носков с трудом поднялся. Ныло все тело, болело под ребрами и ломило виски.
- Кузякин - ты больной на голову идиот. Это я тебе официально заявляю. Можешь снова меня ударить, но прежде чем бросаться обвинениями, узнай предмет спора. Твой кузен наврал тебе, а ты поверил.
- Он не врал, - прошипел Пантелей.
- Конечно же, - хмыкнул следователь. В голове неприятно зазвенело. - Ты проверял его слова? Нет. Сразу поверил, что девушка растрезвонила. Никакая девушка не будет говорить об этом! Даже если хочет женить объект пересудов на себе. Зачем ей говорить, что он со срамной болезнью?
Он резким взмахом руки остановил молодого жандарма.
- Даже не начинай! у тебя на лице все "аргументы" написаны. Опозорить или опорочить - это скорее мужские методы. И на будущее, - звон в голове усилился, резкость картинки перед глазами наоборот стала меньше и навалилась дикая усталость. Но Анхель продолжил, - срамные болезни появляются через несколько дней после постельных утех.
- Но… что вызвало сыпь и почему над ними все потешались?
Следователь поморщился. Ему становилось все хуже и хуже, а он вынужден объяснять очевидные вещи.
- Кузякин, твой кузен - просто неряха, скорее всего. И потешались над ним и его родителями, что взрослый лоб, а подмываться не научился.
Носков бросил мутный взгляд на собеседника.
- Тебя на этой мякине не раз проводили: прямо ничего не говорить и позволять додумать в нужном направлении. Тот, кто знает, может дергать за эту ниточку и ты будешь делать то, что нужно.
Кузякин разжал побелевшие в костяшках кулаки. Признавать правоту «мастифа» ему не хотелось, но факты… факты говорили об обратном. К слову, упомянутый «мастиф» начал заваливаться на бок и Пантелею пришлось его быстро подхватывать.
- Сквозняки, чтоб их, - пропыхтел Носков и отключился.
Глава 11
- И что вы от меня ждете?
Этот голос мешал провалиться в тяжелый сон без сновидений.
- Сделайте что-нибудь!
Если бы Носков мог, он бы поморщился. Снова Кузякин. Что этому неугомонному нужно? Даже спать не дает!
- Могу песню спеть, - спокойно предложил голос.
- Вы издеваетесь? - в голосе молодого жандарма явственно прозвучала яростное шипение.
Может быть Пантелей рос рядом с змеями и в моменты потери контроля начинает шипеть? Это бы многое объясняло. Тягучая чернота медленно отступала. Анхель смог пошевелить мизинцем. Движение было настолько слабым, что его никто не заметил, но смог же!
- Уважаемый, господин жандарм, вы привокли меня посреди ночи к своему коллеге и требуете, чтобы я что-то сделала. Что конкретно вы от меня хотите?
