Теперь следователь мог определить, что голос принадлежит женщине.
- Вы лекарь? - холодно спросил Пантелей.
- Да.
- Тогда лечите!
- От чего? - спокойно произнесла лекарь. - Ваш друг спит.
- Он не реагирует ни на что! Он потерял сознание!
Плотно закрытые глаза и усталость, захватившая все тело не мешала слышать и анализировать. Жандарм глубоко вдохнул и выдохнул. Значит и сам понимает, что перегнул палку. Если бы Носков мог открыть глаза, то с особым пристрастием изучил выражение лица Кузякина. Неужели тот за него беспокоится? Пантелей конечно добрая душа, но чтоб так и терять контроль в присутствии постороннего?..
- И? Что вы от меня ждете? Чудодейственных порошков? Их нет. Ваш друг просто отключился от истощения. Нервная работа, нерегулярное и плохое питание. Мало отдыха. Все это приводит к такому результату. Или были какие-то особые предпосылки к состоянию вашего друга?
Женщина заинтриговала Анхеля. Его разбирало любопытство: кто и откуда она? Лицезреть данную особу хотелось неимоверно. А как она умело вывела Пантелемошу на чистую воду. Тот же наверняка умолчал о драке и теперь мечется.
- Не знаю. У нас был чисто мужской разговор, но я бил в живот и бока. Голову не трогал.
«Мастиф» снова удивился. Если бы мог поднять брови, поднял бы.
- Сильно бил? - равнодушно спросила лекарь.
- Сначала да, но Анхель хорошие блоки ставит. Пару раз мне влетело по селезенке. Потом чисто для сброса негатива бил. Ему тоже надо было пар выбросить.
Господи, кто это?! Анхель был уверен, что кодекс чести заставит Пантелея пожалеть о срыве и он будет молчать до последнего. Но жандарм снова удивил.
- А потом он отключился, - сделала вывод лекарша.
- Не сразу. Мы говорить начали… - пауза. Женщина, наверняка, что-то на лице изобразила. Как же хочется все своими глазами видеть! Носков пытался открыть их, но веки даже не дрогнули. - Просто говорили, а не… говорили. Он говорил, а потом заваливаться начал и отключился.
С другой стороны хорошо, что Носков ничего не видит и вроде как не должен слышать. Ну кто так описывает случившееся? Говорили, говорили, говорили. Тут у любого крыша поедет. Но лекаря это не смутило. Легкие прикосновения к коже и затем снова вопрос.
- Что он ел накануне?
- Не знаю. Он у Руфины Соломоновны столуется. Ее надо расспросить. А пили мы взвар.
- Какой взвар?
- Яблочный. Анхель его к себе в блокнот записал. Так он понравился ему.
И снова быстрые прикосновения незнакомых рук.
- Он что-то после ел?
Кузякин задумался.
- Не знаю. Они меня выпроводили. Пока я по делам бегал, он мог что-то съесть. Его отравили?
- Нет, господин жандарм. Ваш друг крепко спит. Я могу идти?
- Вы уверены? Это следователь по особым поручениям и если с ним что-то…
Незнакомка вздохнула.
- Господин жандарм, если с вашим другом что-то случится, вы меня снова разыщите и только тогда. Не надо запугивать и угрожать. Дайте ему поспать и сами поспите. - Послышался звук закрывающегося чемоданчика и едва слышное. - Авось мозги прояснятся.
Носков уносился в страну снов внутренне улыбаясь. Он обязательно найдет эту лекаршу и посмотрит ей в глаза. Это должно быть уникальная женщина!
- Вы обещали спеть, - мрачно произнес Пантелей.
Тяжелый вздох лекаря стал грустной мелодией для слуха следователя. Он понимал, что женщина может не сдержаться, но вместо этого:
- Идите спать. Это наказ.
Закрывшаяся дверь ясно дала понять, что визит окончен.
Проснулся «наузский мастиф» от ощущения опасности. Он широко открыл глаза и с удивлением увидел злого Кузякина перед собой. Жандарм держал в руках графин и гневно поблескивал глазами.
- Спокойно, - сказал Анхель, стараясь отползти с линии огня.
- Очнулся, - выдохнул Пантелей и сел на пол.
Выглядел молодой коллега откровенно плохо: взъерошенные и местами засаленные черные волосы, темные круги под глазами, воспаленные белки глаз, помятая одежда и непередаваемое амбре носков непервой свежести.
- Что случилось? - «наузский мастиф» занял безопасное положение по другую сторону дивана и только потом огляделся. - Где мы?
- У меня.
Емко и понятно. Обитал жандарм то ли в мебелированных комнатах средней паршивости, либо в подвале отчего дома.
- Я бы сказал, что у тебя мило, но врать не буду. У тебя паршиво. Что произошло и почему ты хотел меня прибить кувшином?
- Я хотел облить тебя водой из кувшина, - устало пояснил Пантелей.
- С таким зверским выражением лица убивают, - констатировал следователь. - Почему я здесь?
Кузякин потер воспаленные глаза.
- Мы подрались в управлении, ты отключился, я тебя пытался привести в чувство - не помогло. Вызвал лекаря. Лекарь сказал, что это истощение и тебе надо отдохнуть. Но ты не просыпался. Все это настолько странно, как явная насмешка.
Носков тряхнул головой.
- И когда ты меня утащил сюда? Между вызовом или сном? И где это «у меня»?
Кузякин вместо ответа поднялся с пола и отодвинул невзрачную занавеску. Солнечный свет резанул по глазам из круглого окна.
- Это мансарда. Я здесь работаю, когда мне надо побыть одному или ночую здесь, если до ночи задержался.
В оконце хорошо было видно здание напротив - полицейское управление. Анхель мотнул головой, пытаясь разогнать вялость мысли. Понятно. Удобно, но не объясняет действий жандарма.
- Так почему я здесь? Оставил бы меня в управлении.
Пантелей возник перед ним неожиданно. Мрачный и решительный.
- Ты не слышишь. Ты отключился и не приходил в себя.
Носков отмахнулся от него.
- Да-да, я знаю. Ты лекаря вызвал и она сказала, что я истощен и мне нужен отдых. Так в чем дело? Почему… - он запнулся. - Кузякин, у тебя все в порядке?
- Я не говорил она, - тихо произнес он.
- Я вас слышал, - легко признался Анхель. - Ты требовал меня вылечить. Она предложила спеть песню. Ты наседал и требовал. Она была спокойна и непоколебима. Мне очень хотелось увидеть эту женщину. Жаль глаз открыть не смог.
- Собирайся, - хмуро выдал жандарм.
Брови Носкова симметрично взметнулись вверх.
- Туалетные принадлежности там. Свежую рубашку и китель оденешь потом. Мы зайдем в корчму.
Пантелей скрылся за ширмой. Пробыл он там недолго, но вышел другим человеком.
- Ты еще здесь? - холодно произнес он.
- Как видишь. Я не привык бежать сломя голову, не зная куда и зачем? Что за спешка и куда мы идем?
Молодой жандарм на мгновение прикрыл глаза, справляясь с раздражением. После он пошел в указанный закуток и ополоснул лицо холодной водой. Полегчало.
- Твое желание скоро исполнится. Ты будешь лицезреть лекаря, который тебя осматривала. Надо торопиться, пока все следы не выветрились.
Следователя насмешила мрачная решимость Кузякина. Спорить он не стал и чего греха таить, увидеть своими глазами женщину-лекаря ему хотелось жутко.
Они шли быстро. Мимо мелькали малознакомые улочки и проулки. Жандарм держался главной улицы и не углублялся в лабиринт дворов и закоулков. Довольно скоро они пришли. Старый деревянный дом, перекошенное крыльцо, которое кто-то умело подправил, отрытые окна и белоснежные занавески. Ступеньки ожидаемо скрипнули, а вот дверь отворилась бесшумно. Внутри оказалось светло и чисто. На стенах были развешены плакаты о пользе гигиены и свежего воздуха. Пантелей уверен прошел дальше и они оказались в следующей комнате такой же чистой и светлой. Отличие заключалось в наличии стеклянного шкафа, кушетки и стола, за которым сидела невысокая ярко-рыжая женщина.
- Ведьма, - вырвалось у Носкова.
- И вам здравствуйте, - устало сказала она.
- Я… простите… это вышло само собой… я…
- Выдыхайте, - прервала сбивчивые объяснения она, - я знаю, что похожа на рисунок из учебника истории из раздела про мракобесие и «охоты на ведьм». Не вы первый, не вы последний, господин следователь.
Ее зеленые кошачьи глаза гипнотизировали. Носков ожидал чего угодно, но не такого. Он даже нарисовал себе образ серенькой мышки в круглых окулярах, а тут яркая, рыжая зеленоглазая…
- Господин жандарм? - обратилась она к Кузякину.
- Осмотрите его, - без экивоков начал он. - Он неадекватен. Сделайте анализ, возьмите у него слюну, кровь, что угодно, но брать надо быстро.
Женщина слегка нахмурилась. Она подошла к замершему Анхелю и заглянула в глаза.
- Зрачок расширенный, дыхание прерывистое и сбивчивое, температура повышенная, - она убрала руку со лба следователя. - Дайте ваш палец.
Носков сам не понял, как сделал требуемое. Затем его попросили поплевать в стакан. Снова осмотрели глаза, нос, горло, шею, даже понюхали и затем отпустили на кушетку.
Легкий ветерок шевелил занавеску. Мутная вялость отступала и в голове прояснялось. «Наузский мастиф» смог разглядеть руки лекарши, выбившиеся из прически мелкие волосы, в ней появилась приземленность. Сходство с картинкой в учебнике конечно было, но не настолько сильное. Та же Киприна гораздо больше походила под описание, но стереотип: рыжие волосы, яркие зеленые глаза сыграли с следователем злую шутку.
- Шалфей предсказателей, мимоза и особые грибы - вас одурманили.
- Но это…
Договорить ему не дал Кузякин:
- А я?
- Ты чист.
Следователь тряхнул головой. Мысли упорно не желали собираться вместе.
- Как?
Женщина пожала плечами.
- Все было порознь. Мимоза попала на кожу. Вспоминайте кто до вас дотрагивался или терся в районе шеи. Шалфей - приправа. Ею пользуются все. Грибы …
- Я не ел грибов, - перебил ее Анхель.
- Вы их пили. И пили недавно.
Следователь прикрыл глаза. Его пытались вывести из игры и весьма успешно. Если бы не паранойя Кузякина…
- Но все это бессмысленно, - оборвала цепь его рассуждений лекарша. - Все эти элементы в таких мизерных количествах и они не дают такого эффекта. Что-то должно было спровоцировать и дать бурную реакцию. Но я не представляю что это.
Они вышли из местной больницы.
- У нас уговор, помнишь? - Носков злился на себя и понимал, что это бесполезно. - Я знаю кто касался меня в районе шеи, кто дал мне пить грибы и кто подсыпал шалфей.
Лицо жандарма превратилось в каменную маску.
- Ты правильно понял, но не в той последовательности. Руфина - дала грибной отвар или что это было, Эсфирь трогала шею - мимоза, а Киприна усадила на грядке с шалфеем. Она же дала мне листик пожевать на пробу. Они в сговоре.
Пантелей медленно кивнул.
- Теперь главный вопрос - что они скрывают?
Кузякин и сам хотел знать, ведь их внимание было виртуозно отвлечено, начиная от непонятного преступления и заканчивая пропажей мужа Киприны.
Архив полицейского управления был отличным местом: темным, тесным, пыльным и пустым. Кузякин привел их сюда сразу после больницы. Перед Восковым появился стеклянный стакан с чаем и связка баранок.
- Тебе надо много пить, чтобы вывести из организма эту заразу. Ну и подкрепиться не помешает, - ответил жандарм на вопросительный взгляд коллеги.
- У тебя здесь схрон? - Анхель откусил баранку. - Нет, свежие. Откуда чайник?
Носок кузякинского сапога указал на старый самовар в углу. Сапог, как и самовар, был начищен до блеска. Невольно следователь опустил взгляд на свою обувь. Та, оставляла желать лучшего: грязные полосы после экскурсии по плантациям Руфины, стертые боковины - он мельком взглянул на Пантелея - результат заботы жандарма, пыль и песок от прогулки по утреннему Горску. Не то, чтобы Носков переживал, причины у него были серьезные, но тот же Кузякин успел и сапоги начистить и баранок купить. Он снова окинул взглядом помещение.
- У кого еще есть доступ в архив?
- У шефа, у заведующего архивом, у архивариуса, - откусывая пятую баранку буднично произнес жандарм.
Голова все еще была мутной. Анхель решил последовать примеру молодого коллеги и принялся за чай. Это дало ему время обдумать простые и вроде понятные действия. Шеф полиции в архив ходит редко и только с проверкой, оно и понятно. Заведующий архивом и архивариус - неужели у такого маленького архива есть аж два сотрудника? Или они из центрального архива? Тогда понятно почему Пантелей спокойно распивает здесь чаи и успевает даже начищать самовар.
Горячий чай помог. Мысли стали яснее, голова заработала быстрее. Теперь о том, что он сказал у лекарши: Руфина, Эсфирь и Киприна в сговоре. Тогда он сказал, полагаясь на чутье. Прямых доказательств и фактов у него не было. Но если подумать, многое становится на свои места. Не станет женщина принимать у себя ту, которую считает предательницей и тем более доверять ей разговаривать со следователем. Киприна появилась специально в тот момент, когда они с Кузякиным были вместе. Для них был разыгран спектакль и они купились. Но Разуляк пропал, хотя отчет отправил накануне. Выходит, что в отчете нет всего, но начальник отдела по надзору что-то знает, поэтому и его и устранили. Женщины что-то скрывают и не факт, что они главные виновницы. Узнать бы их тайну.
Он со звоном поставил пустой стакан на старый потертый стол.
- Почему ты решил, что в деле у кофейни замешан сенсуит? Ты сказал, что доказательства косвенные указывают на него. Что за доказательства? Я хочу знать все!
Жандарм отставил свой стакан с чаем и посмотрел на последнюю баранку.
- Поведение толпы. Ими манипулировали, но делали это тонко. Эмпат такой силы - Киприна, но она… - он щелкнул пальцами, - она так не умеет. У нее большой потенциал и большая сила. Ты почувствовал в корчме. Накрывает сразу и еще остается эхо после. Здесь же было иначе. Все было сделано тонко и без постоянного воздействия.
Пантелей раздасовано цыкнул.
- Не могу объяснить. А это важно. Это как почерк, как личный запах. Если знаешь, спутать невозможно.
Следователь кивнул.
- Хорошо, а почему тогда ты решил, что толпой манипулировали?
- Потому что после воздействия сенсуита всегда одни и те же последствия: опустошенность, рассеянность, заторможенность, повышенная утомляемость. Есть и другие специфические симптомы, но сейчас не о них. Когда воздействие идет слабое и прерывистое таких последствий может и не быть, но базовые проявятся и у разных людей в разные промежутки времени после самого воздействия. Я опросил всех свидетелей и тех, кто волей или неволей был там. У большинства появились все перечисленные мной симптомы плюс жажда.
- Жажда?
- Да.
Анхель взметнул брови.
- Это какой-то специфический симптом?
- Может быть, но на жажду жаловались все. И жалобы были странные.
«Наузский мастиф» нахмурился.
- Поясни.
Кузякин запустил пятерню в свои волосы, разрушив порядок, царивший там. Сразу стало видно, что помыть голову он не успел. От этого открытия Носкову стало чуть легче.
- Все говорили, что пьют постоянно. Не много, но постоянно и что вкус воды не чувствуют. Их домочадцы подтвердили.
- Что у нас получается? - следователь встал и с удовольствием размял спину. - Преступление у кафе было инсценировано и главным зрителем должен был быть ты. Потом появился я и тут не ясно: меня планировали включать или по1 ходу добавили? Что еще? Киприна. Твоя старая неразделенная любовь, комплекс вины перед ней и обостренное чувство справедливости. Потом тебя умело спровоцировали и ты пришел искать утешение в корчме.
Он бросил вопросительный взгляд, но Пантелей не обиделся, а довольно энергично кивнул головой
- Где меня уже ждали. Руфина Соломоновна обмолвилась, что ей Киприна весточку прислала.
- Вы лекарь? - холодно спросил Пантелей.
- Да.
- Тогда лечите!
- От чего? - спокойно произнесла лекарь. - Ваш друг спит.
- Он не реагирует ни на что! Он потерял сознание!
Плотно закрытые глаза и усталость, захватившая все тело не мешала слышать и анализировать. Жандарм глубоко вдохнул и выдохнул. Значит и сам понимает, что перегнул палку. Если бы Носков мог открыть глаза, то с особым пристрастием изучил выражение лица Кузякина. Неужели тот за него беспокоится? Пантелей конечно добрая душа, но чтоб так и терять контроль в присутствии постороннего?..
- И? Что вы от меня ждете? Чудодейственных порошков? Их нет. Ваш друг просто отключился от истощения. Нервная работа, нерегулярное и плохое питание. Мало отдыха. Все это приводит к такому результату. Или были какие-то особые предпосылки к состоянию вашего друга?
Женщина заинтриговала Анхеля. Его разбирало любопытство: кто и откуда она? Лицезреть данную особу хотелось неимоверно. А как она умело вывела Пантелемошу на чистую воду. Тот же наверняка умолчал о драке и теперь мечется.
- Не знаю. У нас был чисто мужской разговор, но я бил в живот и бока. Голову не трогал.
«Мастиф» снова удивился. Если бы мог поднять брови, поднял бы.
- Сильно бил? - равнодушно спросила лекарь.
- Сначала да, но Анхель хорошие блоки ставит. Пару раз мне влетело по селезенке. Потом чисто для сброса негатива бил. Ему тоже надо было пар выбросить.
Господи, кто это?! Анхель был уверен, что кодекс чести заставит Пантелея пожалеть о срыве и он будет молчать до последнего. Но жандарм снова удивил.
- А потом он отключился, - сделала вывод лекарша.
- Не сразу. Мы говорить начали… - пауза. Женщина, наверняка, что-то на лице изобразила. Как же хочется все своими глазами видеть! Носков пытался открыть их, но веки даже не дрогнули. - Просто говорили, а не… говорили. Он говорил, а потом заваливаться начал и отключился.
С другой стороны хорошо, что Носков ничего не видит и вроде как не должен слышать. Ну кто так описывает случившееся? Говорили, говорили, говорили. Тут у любого крыша поедет. Но лекаря это не смутило. Легкие прикосновения к коже и затем снова вопрос.
- Что он ел накануне?
- Не знаю. Он у Руфины Соломоновны столуется. Ее надо расспросить. А пили мы взвар.
- Какой взвар?
- Яблочный. Анхель его к себе в блокнот записал. Так он понравился ему.
И снова быстрые прикосновения незнакомых рук.
- Он что-то после ел?
Кузякин задумался.
- Не знаю. Они меня выпроводили. Пока я по делам бегал, он мог что-то съесть. Его отравили?
- Нет, господин жандарм. Ваш друг крепко спит. Я могу идти?
- Вы уверены? Это следователь по особым поручениям и если с ним что-то…
Незнакомка вздохнула.
- Господин жандарм, если с вашим другом что-то случится, вы меня снова разыщите и только тогда. Не надо запугивать и угрожать. Дайте ему поспать и сами поспите. - Послышался звук закрывающегося чемоданчика и едва слышное. - Авось мозги прояснятся.
Носков уносился в страну снов внутренне улыбаясь. Он обязательно найдет эту лекаршу и посмотрит ей в глаза. Это должно быть уникальная женщина!
- Вы обещали спеть, - мрачно произнес Пантелей.
Тяжелый вздох лекаря стал грустной мелодией для слуха следователя. Он понимал, что женщина может не сдержаться, но вместо этого:
- Идите спать. Это наказ.
Закрывшаяся дверь ясно дала понять, что визит окончен.
Проснулся «наузский мастиф» от ощущения опасности. Он широко открыл глаза и с удивлением увидел злого Кузякина перед собой. Жандарм держал в руках графин и гневно поблескивал глазами.
- Спокойно, - сказал Анхель, стараясь отползти с линии огня.
- Очнулся, - выдохнул Пантелей и сел на пол.
Выглядел молодой коллега откровенно плохо: взъерошенные и местами засаленные черные волосы, темные круги под глазами, воспаленные белки глаз, помятая одежда и непередаваемое амбре носков непервой свежести.
- Что случилось? - «наузский мастиф» занял безопасное положение по другую сторону дивана и только потом огляделся. - Где мы?
- У меня.
Емко и понятно. Обитал жандарм то ли в мебелированных комнатах средней паршивости, либо в подвале отчего дома.
- Я бы сказал, что у тебя мило, но врать не буду. У тебя паршиво. Что произошло и почему ты хотел меня прибить кувшином?
- Я хотел облить тебя водой из кувшина, - устало пояснил Пантелей.
- С таким зверским выражением лица убивают, - констатировал следователь. - Почему я здесь?
Кузякин потер воспаленные глаза.
- Мы подрались в управлении, ты отключился, я тебя пытался привести в чувство - не помогло. Вызвал лекаря. Лекарь сказал, что это истощение и тебе надо отдохнуть. Но ты не просыпался. Все это настолько странно, как явная насмешка.
Носков тряхнул головой.
- И когда ты меня утащил сюда? Между вызовом или сном? И где это «у меня»?
Кузякин вместо ответа поднялся с пола и отодвинул невзрачную занавеску. Солнечный свет резанул по глазам из круглого окна.
- Это мансарда. Я здесь работаю, когда мне надо побыть одному или ночую здесь, если до ночи задержался.
В оконце хорошо было видно здание напротив - полицейское управление. Анхель мотнул головой, пытаясь разогнать вялость мысли. Понятно. Удобно, но не объясняет действий жандарма.
- Так почему я здесь? Оставил бы меня в управлении.
Пантелей возник перед ним неожиданно. Мрачный и решительный.
- Ты не слышишь. Ты отключился и не приходил в себя.
Носков отмахнулся от него.
- Да-да, я знаю. Ты лекаря вызвал и она сказала, что я истощен и мне нужен отдых. Так в чем дело? Почему… - он запнулся. - Кузякин, у тебя все в порядке?
- Я не говорил она, - тихо произнес он.
- Я вас слышал, - легко признался Анхель. - Ты требовал меня вылечить. Она предложила спеть песню. Ты наседал и требовал. Она была спокойна и непоколебима. Мне очень хотелось увидеть эту женщину. Жаль глаз открыть не смог.
- Собирайся, - хмуро выдал жандарм.
Брови Носкова симметрично взметнулись вверх.
- Туалетные принадлежности там. Свежую рубашку и китель оденешь потом. Мы зайдем в корчму.
Пантелей скрылся за ширмой. Пробыл он там недолго, но вышел другим человеком.
- Ты еще здесь? - холодно произнес он.
- Как видишь. Я не привык бежать сломя голову, не зная куда и зачем? Что за спешка и куда мы идем?
Молодой жандарм на мгновение прикрыл глаза, справляясь с раздражением. После он пошел в указанный закуток и ополоснул лицо холодной водой. Полегчало.
- Твое желание скоро исполнится. Ты будешь лицезреть лекаря, который тебя осматривала. Надо торопиться, пока все следы не выветрились.
Следователя насмешила мрачная решимость Кузякина. Спорить он не стал и чего греха таить, увидеть своими глазами женщину-лекаря ему хотелось жутко.
Они шли быстро. Мимо мелькали малознакомые улочки и проулки. Жандарм держался главной улицы и не углублялся в лабиринт дворов и закоулков. Довольно скоро они пришли. Старый деревянный дом, перекошенное крыльцо, которое кто-то умело подправил, отрытые окна и белоснежные занавески. Ступеньки ожидаемо скрипнули, а вот дверь отворилась бесшумно. Внутри оказалось светло и чисто. На стенах были развешены плакаты о пользе гигиены и свежего воздуха. Пантелей уверен прошел дальше и они оказались в следующей комнате такой же чистой и светлой. Отличие заключалось в наличии стеклянного шкафа, кушетки и стола, за которым сидела невысокая ярко-рыжая женщина.
- Ведьма, - вырвалось у Носкова.
- И вам здравствуйте, - устало сказала она.
- Я… простите… это вышло само собой… я…
- Выдыхайте, - прервала сбивчивые объяснения она, - я знаю, что похожа на рисунок из учебника истории из раздела про мракобесие и «охоты на ведьм». Не вы первый, не вы последний, господин следователь.
Ее зеленые кошачьи глаза гипнотизировали. Носков ожидал чего угодно, но не такого. Он даже нарисовал себе образ серенькой мышки в круглых окулярах, а тут яркая, рыжая зеленоглазая…
- Господин жандарм? - обратилась она к Кузякину.
- Осмотрите его, - без экивоков начал он. - Он неадекватен. Сделайте анализ, возьмите у него слюну, кровь, что угодно, но брать надо быстро.
Женщина слегка нахмурилась. Она подошла к замершему Анхелю и заглянула в глаза.
- Зрачок расширенный, дыхание прерывистое и сбивчивое, температура повышенная, - она убрала руку со лба следователя. - Дайте ваш палец.
Носков сам не понял, как сделал требуемое. Затем его попросили поплевать в стакан. Снова осмотрели глаза, нос, горло, шею, даже понюхали и затем отпустили на кушетку.
Легкий ветерок шевелил занавеску. Мутная вялость отступала и в голове прояснялось. «Наузский мастиф» смог разглядеть руки лекарши, выбившиеся из прически мелкие волосы, в ней появилась приземленность. Сходство с картинкой в учебнике конечно было, но не настолько сильное. Та же Киприна гораздо больше походила под описание, но стереотип: рыжие волосы, яркие зеленые глаза сыграли с следователем злую шутку.
- Шалфей предсказателей, мимоза и особые грибы - вас одурманили.
- Но это…
Договорить ему не дал Кузякин:
- А я?
- Ты чист.
Следователь тряхнул головой. Мысли упорно не желали собираться вместе.
- Как?
Женщина пожала плечами.
- Все было порознь. Мимоза попала на кожу. Вспоминайте кто до вас дотрагивался или терся в районе шеи. Шалфей - приправа. Ею пользуются все. Грибы …
- Я не ел грибов, - перебил ее Анхель.
- Вы их пили. И пили недавно.
Следователь прикрыл глаза. Его пытались вывести из игры и весьма успешно. Если бы не паранойя Кузякина…
- Но все это бессмысленно, - оборвала цепь его рассуждений лекарша. - Все эти элементы в таких мизерных количествах и они не дают такого эффекта. Что-то должно было спровоцировать и дать бурную реакцию. Но я не представляю что это.
Они вышли из местной больницы.
- У нас уговор, помнишь? - Носков злился на себя и понимал, что это бесполезно. - Я знаю кто касался меня в районе шеи, кто дал мне пить грибы и кто подсыпал шалфей.
Лицо жандарма превратилось в каменную маску.
- Ты правильно понял, но не в той последовательности. Руфина - дала грибной отвар или что это было, Эсфирь трогала шею - мимоза, а Киприна усадила на грядке с шалфеем. Она же дала мне листик пожевать на пробу. Они в сговоре.
Пантелей медленно кивнул.
- Теперь главный вопрос - что они скрывают?
Кузякин и сам хотел знать, ведь их внимание было виртуозно отвлечено, начиная от непонятного преступления и заканчивая пропажей мужа Киприны.
Глава 12
Архив полицейского управления был отличным местом: темным, тесным, пыльным и пустым. Кузякин привел их сюда сразу после больницы. Перед Восковым появился стеклянный стакан с чаем и связка баранок.
- Тебе надо много пить, чтобы вывести из организма эту заразу. Ну и подкрепиться не помешает, - ответил жандарм на вопросительный взгляд коллеги.
- У тебя здесь схрон? - Анхель откусил баранку. - Нет, свежие. Откуда чайник?
Носок кузякинского сапога указал на старый самовар в углу. Сапог, как и самовар, был начищен до блеска. Невольно следователь опустил взгляд на свою обувь. Та, оставляла желать лучшего: грязные полосы после экскурсии по плантациям Руфины, стертые боковины - он мельком взглянул на Пантелея - результат заботы жандарма, пыль и песок от прогулки по утреннему Горску. Не то, чтобы Носков переживал, причины у него были серьезные, но тот же Кузякин успел и сапоги начистить и баранок купить. Он снова окинул взглядом помещение.
- У кого еще есть доступ в архив?
- У шефа, у заведующего архивом, у архивариуса, - откусывая пятую баранку буднично произнес жандарм.
Голова все еще была мутной. Анхель решил последовать примеру молодого коллеги и принялся за чай. Это дало ему время обдумать простые и вроде понятные действия. Шеф полиции в архив ходит редко и только с проверкой, оно и понятно. Заведующий архивом и архивариус - неужели у такого маленького архива есть аж два сотрудника? Или они из центрального архива? Тогда понятно почему Пантелей спокойно распивает здесь чаи и успевает даже начищать самовар.
Горячий чай помог. Мысли стали яснее, голова заработала быстрее. Теперь о том, что он сказал у лекарши: Руфина, Эсфирь и Киприна в сговоре. Тогда он сказал, полагаясь на чутье. Прямых доказательств и фактов у него не было. Но если подумать, многое становится на свои места. Не станет женщина принимать у себя ту, которую считает предательницей и тем более доверять ей разговаривать со следователем. Киприна появилась специально в тот момент, когда они с Кузякиным были вместе. Для них был разыгран спектакль и они купились. Но Разуляк пропал, хотя отчет отправил накануне. Выходит, что в отчете нет всего, но начальник отдела по надзору что-то знает, поэтому и его и устранили. Женщины что-то скрывают и не факт, что они главные виновницы. Узнать бы их тайну.
Он со звоном поставил пустой стакан на старый потертый стол.
- Почему ты решил, что в деле у кофейни замешан сенсуит? Ты сказал, что доказательства косвенные указывают на него. Что за доказательства? Я хочу знать все!
Жандарм отставил свой стакан с чаем и посмотрел на последнюю баранку.
- Поведение толпы. Ими манипулировали, но делали это тонко. Эмпат такой силы - Киприна, но она… - он щелкнул пальцами, - она так не умеет. У нее большой потенциал и большая сила. Ты почувствовал в корчме. Накрывает сразу и еще остается эхо после. Здесь же было иначе. Все было сделано тонко и без постоянного воздействия.
Пантелей раздасовано цыкнул.
- Не могу объяснить. А это важно. Это как почерк, как личный запах. Если знаешь, спутать невозможно.
Следователь кивнул.
- Хорошо, а почему тогда ты решил, что толпой манипулировали?
- Потому что после воздействия сенсуита всегда одни и те же последствия: опустошенность, рассеянность, заторможенность, повышенная утомляемость. Есть и другие специфические симптомы, но сейчас не о них. Когда воздействие идет слабое и прерывистое таких последствий может и не быть, но базовые проявятся и у разных людей в разные промежутки времени после самого воздействия. Я опросил всех свидетелей и тех, кто волей или неволей был там. У большинства появились все перечисленные мной симптомы плюс жажда.
- Жажда?
- Да.
Анхель взметнул брови.
- Это какой-то специфический симптом?
- Может быть, но на жажду жаловались все. И жалобы были странные.
«Наузский мастиф» нахмурился.
- Поясни.
Кузякин запустил пятерню в свои волосы, разрушив порядок, царивший там. Сразу стало видно, что помыть голову он не успел. От этого открытия Носкову стало чуть легче.
- Все говорили, что пьют постоянно. Не много, но постоянно и что вкус воды не чувствуют. Их домочадцы подтвердили.
- Что у нас получается? - следователь встал и с удовольствием размял спину. - Преступление у кафе было инсценировано и главным зрителем должен был быть ты. Потом появился я и тут не ясно: меня планировали включать или по1 ходу добавили? Что еще? Киприна. Твоя старая неразделенная любовь, комплекс вины перед ней и обостренное чувство справедливости. Потом тебя умело спровоцировали и ты пришел искать утешение в корчме.
Он бросил вопросительный взгляд, но Пантелей не обиделся, а довольно энергично кивнул головой
- Где меня уже ждали. Руфина Соломоновна обмолвилась, что ей Киприна весточку прислала.
