Грусть нахлынула с новой силой, а ноги не хотели идти. Было ошибкой поддаться мимолётному порыву и переступить через свои принципы. Танец длился целую вечность, а лоб Йонира хмурился, очевидно, из-за догадок. Ну и пусть.
- Разрешите украсть сей бриллиант из вашей сокровищницы, – раздался позади голос ректора.
Йонир тотчас же остановился и повернулся. Эйма помедлила, но всё же посмотрела на замершего в ожидании Салазара Кроуна. Он заложил руки за спину и приподнял брови, давая возможность Йониру сориентироваться.
- Да, конечно, - сказал тот и отстранился, сопроводив свои действия уверенным резким кивком.
Ректор тут же заслонил собой полуэльфа и чарующе улыбнулся, протянув раскрытую изящную ладонь.
- Надеюсь, вы не откажете старику в маленькой радости, - сказал он тихо.
- Естественно. – Эйма смутилась, но всё же приблизилась к Салазару.
Тонкие шоколадные и цветочные нотки окутали Эйму. Приятный аромат расслаблял и давал чувство успокоения. Рядом с ректором было как никогда надёжно. Он уверенно вёл в танце, не гнал во весь опор, давал передохнуть и был крайне учтивым кавалером этим вечером. Поразительное чувство ритма – редкое качество для мужчины. Оно появляется только с почтенным возрастом, а дожить до таких преклонных лет способен не каждый.
- Вы никакой не старик, - мимоходом подметила Эйма, когда ректор закончил кружить её по залу. – Вы в прекрасной форме.
- Умоляю вас! – заявил с улыбкой ректор. – Мне столько лет, что сам Ардонадар Светлый позавидовал бы.
- Но выглядите вы прекрасно!
Салазар засмеялся так заразительно, что улыбка невольно засияла на лице Эймы. Присутствие рядом надежного человека, главы академии, позволяло расслабиться и всецело отдаваться бальным танцам.
- У меня письмо от твоей матери, - взяв на руки и покружив, сообщил Салазар.
- Как она? – с трепетом в голосе спросила Эйма. В груди уплотнился комок страха и начал двигаться вниз.
- Не дрожи так, Эйма, - успокоил ректор. – Всё хорошо. Монастырь король не тронет. Он просто не сможет.
- Всё меняется, - с сомнением сказала она.
- Думаю, до этих перемен еще далеко.
- Буду рада, если не смогу до них дожить.
- Как ты права, Эйма, - отметил с серьёзным лицом Салазар Кроун, и повёл в танце чуть быстрее.
Музыка ускорялась, как и танец, но для Эймы всё померкло в один миг. Она поддавалась скорости ректора и кружилась в вальсе, думая только о том, что случится, если король Фермар всё же рискнёт ступить в земли Мархара. Либас Гринсвар не будет жить вечно – смерть так или иначе всех прибирает к рукам. И тогда…
- Не тревожь себя излишними сомнениями, - голос дария Салазара проник во мрак кошмарных мыслей и развеял черноту, явив взгляду украшенный зал и танцующие пары. – Ты слишком напряжена для той, кто находится под влиянием заклинания Бенали.
Музыка закончилась, и студенты начали расходиться по периметру, желая отужинать лёгкими блюдами и взять заслуженный перерыв. У самой Эймы ноги уже горели, будто она танцевала босиком на раскалённых углях. Поймав на себе настороженный, даже взволнованный взгляд кавалера, она забеспокоилась и обернулась несколько раз. На них с ректором смотрели десятки пар глаз - одни с любопытством, а другие с удивлением.
Внимание присутствующих переключилось на ссору двух старшекурсников, а их крики и резкие жесты позволили отдохнуть от настойчивых взглядов.
- Прошу вас составить мне компанию, Эйма Тарос. Вы выглядите устало. Не хотите ли прогуляться по ночной прохладе? – с излишним напором и нарочито вежливо и громко спросил ректор академии, при этом требовательно шагнув в сторону и сжав хрупкие пальцы.
- Буду рада, - в той же манере отозвалась Эйма и, взяв ректора под руку, пошла с ним к выходу из зала.
Салазар двигался медленно и величаво, будто мегарийский принц, держался гордо и бодро. Он кивал проходящим мимо парам, преподавателям, подмечая каждую деталь. При виде его разгулявшиеся студенты тушевались, некоторые отвешивали официальные поклоны. Эйма же улыбалась и старалась соответствовать – она в данный момент находилась под покровительством уважаемого человека, дария. Но внутри ожесточённо скреблись биргимские кошки.
- Ты дрожишь, дорогая, - с чрезвычайной нежностью поинтересовался Салазар Кроун. – Уж не от тревоги ли?
Они остановились, и ректор начал расстёгивать пуговицы, чем смутил Эйму до краски на лице. Она смотрела на Салазара удивлённо и на миг забыла обо всём, даже о прошлом. Он остался в рубашке, заботливо накинул на плечи Эймы белый мундир, поправил его, укутав получше, и улыбнулся.
- Ты пошла на большой риск, решив играть с Йониром, - было похоже, что Салазар восхищался поступком. – Он не дурак. Если Лёйнар был покладистым, то его брат – жёсткий и дотошный. Он не домашний зверёк. Его трудно обмануть.
- Мне ничего другого не оставалось, - голос Эймы дрогнул. – Он применил Бенале. И выбор был прост.
- Хм-м, - протянул дарий Салазар. – Он спешит войти в ту же реку, не понимая, что это невозможно. Увы, никого не слушать – ещё одна черта Йонира, которую никакими методами не искоренить.
- Да, не поспоришь, - задумчиво отозвалась Эйма.
- Не злись на него, он хотел, как лучше.
Эйма вскинула брови и непонимающе посмотрела на ректора.
- Но это вовсе не значит, что я не оставлю его поступок без должного внимания, - добавил дарий Салазар. – Злоупотребление магией в своих стенах я не допущу. – Внезапно он смягчился и улыбнулся: - Продолжим прогулку?
- С радостью, дарий, - с почтением сказала Эйма.
- Просто Салазар, умоляю, - попросил ректор. – Когда мы одни, ни к чему официальность. Тем более что в первую очередь я твой друг и защитник, а потом уже уважаемая персона.
Они пошли дальше. Ночь изменила академический сад до неузнаваемости. Ворчание и шелест крыльев гувов перекликались с журчанием оранжерейных ручьёв и маленьких водопадов. Круглый год здесь всё цвело, хотя было прохладно. Тонкое стекло, укреплённое магической завесой, пропускало ровно столько воздуха, сколько нужно, но не более того. Мисанийские розы благоухали и стыдливо краснели, а кмарские акации уже раскрывали мелкие цветы.
- Ох, я совсем забыл! – растерянно проговорил ректор и остановился посреди широкой дорожки. – Голова моя седая! Совсем я неучтив, потому нижайше прошу меня простить! - он приложил ладонь к груди и склонился.
Салазар Кроун огляделся, задержал взгляд на цветах, покраснел в тон их лепестков, а потом по-лисьи ухмыльнулся. И тут же юркнул в ближайшие заросли, где зашуршал ветками и возмущённо зашептал. Вернулся он слегка потрёпанный, на белых брюках и рубашке были отчётливо заметны пятна от воды. В руке ректор держал три алых розы, ловко сорванных в одну длину.
- Дар… Салазар? – несмело поинтересовалась Эйма.
Ректор сдул с лица выпавшую прядку волос, покраснел ещё больше и шагнул навстречу.
- Стыд и срам! – пробубнил он. – Глава академии бесчинствует в оранжерее. Главная новость в академической газете. На первой полосе. – Он вручил скромный букет Эйме, бережно взял девичью ладонь и поцеловал кисть.
- Вы…
- Дария Мона будет в бешенстве, когда узнает, кто разорил цветник, - посмеялся ректор.
- Она вас поймёт… наверное… - Эйма и сама с трудом понимала, зачем глава академии так старался, что уж говорить о садовнице Моне, которая сторожила свои растения с таким же упорством, как бривийский лев охранял вход в пещеру.
- Прости меня, Эйма. Я так заработался, что даже забыл про день рождения. Твоя мать прислала подарок ещё вчера, но я так и не отдал его тебе. Надеюсь, - он раскраснелся как багровый мак с гор Бривии, - эти цветы избавят хотя бы от толики разочарования, которое я доставил сегодня.
- О, великие боги! Вы из-за этого так расстроились? – Эйма едва не села там, где стояла. – Я даже забыла про это! Вы… - она вдохнула аромат роз, закрыла глаза и едва не заплакала. – Спасибо… вы были не обязаны, нисколько не обязаны… - сквозь рвущиеся наружу рыдания прошептала она. – Спасибо! – уже выкрикнула Эйма и бросилась на шею Салазару, крепко обняв.
Он успокаивающе погладил её по спине, прижал к себе и не сказал больше ни единого слова. А она дрожала от слёз и всхлипывала, готовая сорваться на вопли. Комкала пальцами ткань мужской рубашки, прижималась крепче и мысленно благодарила ректора за такой подарок. Он был шикарным. После стольких месяцев тягот она впервые была рада вернуться и в свет, и к учёбе.
Салазар отличался терпением. Он молча стоял, обнимая Эйму и дожидаясь пока она выплачет всю свою боль и избавится от волнения. Когда она успокоилась, ректор улыбнулся, стёр пальцем влажные дорожки с её щёк и поправил мундир на плечах, который едва не свалился.
- Сегодня твоя ночь, - произнёс тихо Салазар. – Я никогда себе не прощу, если ты останешься одна в этот дивный праздник.
- Но Йонир…
- Оставь разговоры об этом напыщенном наглеце, - резко одёрнул Салазар. - Он применил к тебе магию, поставив под угрозу жизни всех студентов академии. К тому же, он слишком навязчив и требователен.
- На что вы намекаете? – Эйма улыбнулась.
- С вашего позволения, Эйма Тарос, я воспользуюсь положением устава академии и сопровожу вас в качестве покровителя на бал.
Эйма открыла рот от удивления. Она заучила устав до чёрных кругов перед глазами ещё на первом курсе. Один из его пунктов гласил, что на значимых балах преподаватель-дарий имеет право покровительствовать студенту и сопровождать его до окончания праздника. Такой чести удостаивались немногие, и очередь дошла до Эймы. В день её рождения.
- Я буду рада.
Салазар встал рядом, взял под руку Эйму, и они медленно пошли в направлении бальной залы. У самых дверей Эйма остановилась и молча посмотрела на ректора. Одного короткого кивка и взгляда хватило, чтобы понять, что мундир будет кстати на официальном празднике. Салазар Кроун бережно снял свою парадную форму, быстро застегнулся и привёл себя в порядок. Влажные пятна на брюках были бы очень некстати, а магия может избавить от многих проблем, тем более от таких незначительных. Один пасс рукой и щелчок пальцами – и форма стала идеальной.
Широкие двери распахнулись, и в лицо пахнуло теплом, а дивные ароматы окружили плотными кольцами. Музыка лилась по залу, унося следом за собой танцующие пары. Но не все увлеклись вальсом. Иные предпочитали разговаривать, а точнее – обсуждать наряды и других студентов. Балы – отличное место для рождения тысяч слухов.
Десятки взглядов заставили покраснеть и притормозить. А десятки удивлённых голосов и вовсе остановили, будто впереди выросла стена. Зависть сочилась отовсюду. Она зеленоватым туманом и язвительным смрадом гуляла по зале, проносясь волной.
Едва Эйма победила волнение, напротив совершенно неожиданно возник Йонир. Вид у него был грозный и одновременно испуганный. Смотрел он исключительно на дария Салазара, и взгляд не сулил ничего хорошего.
- Подобный вечер не мог закончиться ничем хорошим, я полагаю, - констатировал ректор, приняв суровый вид.
- Да, магистр, - Йонир кивнул. – Двое сцепились. Крев и Майрон. Мы их разняли, но надолго ли, - быстро проговорил он. – Их уже пять минут никто не видел.
- Дуэль? – Салазар Кроун сощурился.
Йонир кивнул чуть резче и поджал губы.
- Что ж, давайте найдём их, - сказал ректор жёстко. – Наверняка навели морок, чтобы им никто не мешал выяснять отношения. Сколько раз случалось подобное. – Он посмотрел на Эйму и печально покачал головой. – Плохой из меня покровитель, увы. Я испорчу вам праздник, наверное…
- Я не имею права осуждать вас, дарий Салазар, - со всей теплотой и благодарностью сказала Эйма. – Вы уже подарили мне всё, о чём я и не мечтала. – Она снова вдохнула аромат мисанийских роз и скромно улыбнулась.
Йонир стоял, словно раненый. Он покачнулся, окинул взглядом обоих и замер. Одним богам известно, что он подумал, но когда он оценивающе смотрел на ректора, а потом на неё саму, то наверняка представлял себе что-то большее, чем простую прогулку. Главное – не ляпнуть завтра про разорение цветника, иначе это прибьёт Йонира к полу. Потом ещё откачивать придётся, а потом отправлять в умелые руки дария Марата, которых Йонир боится, как огня (Ещё больше он боится шприца в его умелых руках).
Эйма похихикала своим мыслям, а потом ободряюще погладила ректора по руке. Это вызвало ещё большее недоумение у Йонира. Он наверняка догадался о том, что между преподавателем и студенткой были отношения намного выше дружеских.
Они стали ближе в тот день, когда мама познакомила Эйму с Салазаром Кроуном. Не напрямую, конечно же, а в письме, где чётко оговорила всё, на что ректор академии Элимрия готов пойти ради защиты юной двуликой. А когда они впервые встретились – лицом к лицу – стало понятно: дарий будет не просто другом и защитником. Так и получилось. Салазар фактически заменил Эйме отца.
Они с Йониром ушли, рассекая волны танцующих пар подобно двум кораблям. Одни провожали их удивлёнными взглядами, другие увлеклись празднованием и не обращали внимание ни на что, кроме напитков, еды и приятной атмосферы.
Эйма не знала, куда себя деть в эту минуту. Ощущение праздника улетучилось и снова накатила грусть. Уйти не могла – вдруг Йонир вернётся? Но и оставаться здесь больше не хотелось. У неё нет ни покровителя, ни пары.
С последним выводом Эйма всё же поторопилась. Только собралась покинуть залу, на её пути вырос статный брюнет в парадном мундире. Она наткнулась на него, словно на глухую стену, и отскочила, как ужаленная. Парень изучал её взглядом и будто приценивался, отчего стало не по себе. При этом нагло скалился во весь рот.
Когда прошла минутная оторопь, Эйма обошла незнакомца, но напыщенный болван снова преградил дорогу. Похоже просто так уйти не удастся.
- Агос най Тур, - представился он. - К вашим услугам.
Напыщенный болван оказался никем иным, как человеком, вернее, получеловеком особого статуса. Потомки джиннов были узнаваемы везде. Стоило догадаться, что смуглый высокий брюнет, обладающий притягательной внешностью и бархатным голосом – это най, или по-другому джинн. Они обожают подчёркивать своё происхождение, добавляя между именем собственным и именем рода свою принадлежность к расе. Другими словами, высокомерные скоты. Правда, среди них очень много кочевников, купцов и особенно воров, но чтобы одного из них занесло в академию – таких странностей на памяти Эймы ещё не случалось. Может быть, ректор Кроун завтра даст ответ на эту загадку.
И всё же, каким ветром джинна занесло в Элимрию?
- Говорят, чтобы желание сбылось, джинн должен добровольно пожертвовать собой, - снова заговорил брюнет, продолжая склабиться. – И я готов пролить свою кровь ради такой красоты.
Он ступил ближе, почти вплотную и заглянул в глаза так проникновенно, что Эйма невольно засмотрелась. Её снова взяла оторопь, будто погрузила в кратковременный транс – так глубоко смотрел Агос Тур на неё. В неё.
- Обойдусь, - выплюнула Эйма, стараясь отделаться поскорее от нежеланного собеседника.
- Почему же? – улыбка брюнета превратилась в ядовитую усмешку. Он быстро наклонился и по-змеиному грозно прошептал: - Двуликая так страшится своих желаний?
Сердце зашлось в бешеном ритме от ужаса. Чернильные разводы страха поплыли перед глазами, а внутри поселился невиданный ужас с одним единственным утверждением «Он знает, он предаст».
- Разрешите украсть сей бриллиант из вашей сокровищницы, – раздался позади голос ректора.
Йонир тотчас же остановился и повернулся. Эйма помедлила, но всё же посмотрела на замершего в ожидании Салазара Кроуна. Он заложил руки за спину и приподнял брови, давая возможность Йониру сориентироваться.
- Да, конечно, - сказал тот и отстранился, сопроводив свои действия уверенным резким кивком.
Ректор тут же заслонил собой полуэльфа и чарующе улыбнулся, протянув раскрытую изящную ладонь.
- Надеюсь, вы не откажете старику в маленькой радости, - сказал он тихо.
- Естественно. – Эйма смутилась, но всё же приблизилась к Салазару.
Тонкие шоколадные и цветочные нотки окутали Эйму. Приятный аромат расслаблял и давал чувство успокоения. Рядом с ректором было как никогда надёжно. Он уверенно вёл в танце, не гнал во весь опор, давал передохнуть и был крайне учтивым кавалером этим вечером. Поразительное чувство ритма – редкое качество для мужчины. Оно появляется только с почтенным возрастом, а дожить до таких преклонных лет способен не каждый.
- Вы никакой не старик, - мимоходом подметила Эйма, когда ректор закончил кружить её по залу. – Вы в прекрасной форме.
- Умоляю вас! – заявил с улыбкой ректор. – Мне столько лет, что сам Ардонадар Светлый позавидовал бы.
- Но выглядите вы прекрасно!
Салазар засмеялся так заразительно, что улыбка невольно засияла на лице Эймы. Присутствие рядом надежного человека, главы академии, позволяло расслабиться и всецело отдаваться бальным танцам.
- У меня письмо от твоей матери, - взяв на руки и покружив, сообщил Салазар.
- Как она? – с трепетом в голосе спросила Эйма. В груди уплотнился комок страха и начал двигаться вниз.
- Не дрожи так, Эйма, - успокоил ректор. – Всё хорошо. Монастырь король не тронет. Он просто не сможет.
- Всё меняется, - с сомнением сказала она.
- Думаю, до этих перемен еще далеко.
- Буду рада, если не смогу до них дожить.
- Как ты права, Эйма, - отметил с серьёзным лицом Салазар Кроун, и повёл в танце чуть быстрее.
Музыка ускорялась, как и танец, но для Эймы всё померкло в один миг. Она поддавалась скорости ректора и кружилась в вальсе, думая только о том, что случится, если король Фермар всё же рискнёт ступить в земли Мархара. Либас Гринсвар не будет жить вечно – смерть так или иначе всех прибирает к рукам. И тогда…
- Не тревожь себя излишними сомнениями, - голос дария Салазара проник во мрак кошмарных мыслей и развеял черноту, явив взгляду украшенный зал и танцующие пары. – Ты слишком напряжена для той, кто находится под влиянием заклинания Бенали.
Музыка закончилась, и студенты начали расходиться по периметру, желая отужинать лёгкими блюдами и взять заслуженный перерыв. У самой Эймы ноги уже горели, будто она танцевала босиком на раскалённых углях. Поймав на себе настороженный, даже взволнованный взгляд кавалера, она забеспокоилась и обернулась несколько раз. На них с ректором смотрели десятки пар глаз - одни с любопытством, а другие с удивлением.
Внимание присутствующих переключилось на ссору двух старшекурсников, а их крики и резкие жесты позволили отдохнуть от настойчивых взглядов.
- Прошу вас составить мне компанию, Эйма Тарос. Вы выглядите устало. Не хотите ли прогуляться по ночной прохладе? – с излишним напором и нарочито вежливо и громко спросил ректор академии, при этом требовательно шагнув в сторону и сжав хрупкие пальцы.
- Буду рада, - в той же манере отозвалась Эйма и, взяв ректора под руку, пошла с ним к выходу из зала.
Салазар двигался медленно и величаво, будто мегарийский принц, держался гордо и бодро. Он кивал проходящим мимо парам, преподавателям, подмечая каждую деталь. При виде его разгулявшиеся студенты тушевались, некоторые отвешивали официальные поклоны. Эйма же улыбалась и старалась соответствовать – она в данный момент находилась под покровительством уважаемого человека, дария. Но внутри ожесточённо скреблись биргимские кошки.
- Ты дрожишь, дорогая, - с чрезвычайной нежностью поинтересовался Салазар Кроун. – Уж не от тревоги ли?
Они остановились, и ректор начал расстёгивать пуговицы, чем смутил Эйму до краски на лице. Она смотрела на Салазара удивлённо и на миг забыла обо всём, даже о прошлом. Он остался в рубашке, заботливо накинул на плечи Эймы белый мундир, поправил его, укутав получше, и улыбнулся.
- Ты пошла на большой риск, решив играть с Йониром, - было похоже, что Салазар восхищался поступком. – Он не дурак. Если Лёйнар был покладистым, то его брат – жёсткий и дотошный. Он не домашний зверёк. Его трудно обмануть.
- Мне ничего другого не оставалось, - голос Эймы дрогнул. – Он применил Бенале. И выбор был прост.
- Хм-м, - протянул дарий Салазар. – Он спешит войти в ту же реку, не понимая, что это невозможно. Увы, никого не слушать – ещё одна черта Йонира, которую никакими методами не искоренить.
- Да, не поспоришь, - задумчиво отозвалась Эйма.
- Не злись на него, он хотел, как лучше.
Эйма вскинула брови и непонимающе посмотрела на ректора.
- Но это вовсе не значит, что я не оставлю его поступок без должного внимания, - добавил дарий Салазар. – Злоупотребление магией в своих стенах я не допущу. – Внезапно он смягчился и улыбнулся: - Продолжим прогулку?
- С радостью, дарий, - с почтением сказала Эйма.
- Просто Салазар, умоляю, - попросил ректор. – Когда мы одни, ни к чему официальность. Тем более что в первую очередь я твой друг и защитник, а потом уже уважаемая персона.
Они пошли дальше. Ночь изменила академический сад до неузнаваемости. Ворчание и шелест крыльев гувов перекликались с журчанием оранжерейных ручьёв и маленьких водопадов. Круглый год здесь всё цвело, хотя было прохладно. Тонкое стекло, укреплённое магической завесой, пропускало ровно столько воздуха, сколько нужно, но не более того. Мисанийские розы благоухали и стыдливо краснели, а кмарские акации уже раскрывали мелкие цветы.
- Ох, я совсем забыл! – растерянно проговорил ректор и остановился посреди широкой дорожки. – Голова моя седая! Совсем я неучтив, потому нижайше прошу меня простить! - он приложил ладонь к груди и склонился.
Салазар Кроун огляделся, задержал взгляд на цветах, покраснел в тон их лепестков, а потом по-лисьи ухмыльнулся. И тут же юркнул в ближайшие заросли, где зашуршал ветками и возмущённо зашептал. Вернулся он слегка потрёпанный, на белых брюках и рубашке были отчётливо заметны пятна от воды. В руке ректор держал три алых розы, ловко сорванных в одну длину.
- Дар… Салазар? – несмело поинтересовалась Эйма.
Ректор сдул с лица выпавшую прядку волос, покраснел ещё больше и шагнул навстречу.
- Стыд и срам! – пробубнил он. – Глава академии бесчинствует в оранжерее. Главная новость в академической газете. На первой полосе. – Он вручил скромный букет Эйме, бережно взял девичью ладонь и поцеловал кисть.
- Вы…
- Дария Мона будет в бешенстве, когда узнает, кто разорил цветник, - посмеялся ректор.
- Она вас поймёт… наверное… - Эйма и сама с трудом понимала, зачем глава академии так старался, что уж говорить о садовнице Моне, которая сторожила свои растения с таким же упорством, как бривийский лев охранял вход в пещеру.
- Прости меня, Эйма. Я так заработался, что даже забыл про день рождения. Твоя мать прислала подарок ещё вчера, но я так и не отдал его тебе. Надеюсь, - он раскраснелся как багровый мак с гор Бривии, - эти цветы избавят хотя бы от толики разочарования, которое я доставил сегодня.
- О, великие боги! Вы из-за этого так расстроились? – Эйма едва не села там, где стояла. – Я даже забыла про это! Вы… - она вдохнула аромат роз, закрыла глаза и едва не заплакала. – Спасибо… вы были не обязаны, нисколько не обязаны… - сквозь рвущиеся наружу рыдания прошептала она. – Спасибо! – уже выкрикнула Эйма и бросилась на шею Салазару, крепко обняв.
Он успокаивающе погладил её по спине, прижал к себе и не сказал больше ни единого слова. А она дрожала от слёз и всхлипывала, готовая сорваться на вопли. Комкала пальцами ткань мужской рубашки, прижималась крепче и мысленно благодарила ректора за такой подарок. Он был шикарным. После стольких месяцев тягот она впервые была рада вернуться и в свет, и к учёбе.
Салазар отличался терпением. Он молча стоял, обнимая Эйму и дожидаясь пока она выплачет всю свою боль и избавится от волнения. Когда она успокоилась, ректор улыбнулся, стёр пальцем влажные дорожки с её щёк и поправил мундир на плечах, который едва не свалился.
- Сегодня твоя ночь, - произнёс тихо Салазар. – Я никогда себе не прощу, если ты останешься одна в этот дивный праздник.
- Но Йонир…
- Оставь разговоры об этом напыщенном наглеце, - резко одёрнул Салазар. - Он применил к тебе магию, поставив под угрозу жизни всех студентов академии. К тому же, он слишком навязчив и требователен.
- На что вы намекаете? – Эйма улыбнулась.
- С вашего позволения, Эйма Тарос, я воспользуюсь положением устава академии и сопровожу вас в качестве покровителя на бал.
Эйма открыла рот от удивления. Она заучила устав до чёрных кругов перед глазами ещё на первом курсе. Один из его пунктов гласил, что на значимых балах преподаватель-дарий имеет право покровительствовать студенту и сопровождать его до окончания праздника. Такой чести удостаивались немногие, и очередь дошла до Эймы. В день её рождения.
- Я буду рада.
Салазар встал рядом, взял под руку Эйму, и они медленно пошли в направлении бальной залы. У самых дверей Эйма остановилась и молча посмотрела на ректора. Одного короткого кивка и взгляда хватило, чтобы понять, что мундир будет кстати на официальном празднике. Салазар Кроун бережно снял свою парадную форму, быстро застегнулся и привёл себя в порядок. Влажные пятна на брюках были бы очень некстати, а магия может избавить от многих проблем, тем более от таких незначительных. Один пасс рукой и щелчок пальцами – и форма стала идеальной.
Широкие двери распахнулись, и в лицо пахнуло теплом, а дивные ароматы окружили плотными кольцами. Музыка лилась по залу, унося следом за собой танцующие пары. Но не все увлеклись вальсом. Иные предпочитали разговаривать, а точнее – обсуждать наряды и других студентов. Балы – отличное место для рождения тысяч слухов.
Десятки взглядов заставили покраснеть и притормозить. А десятки удивлённых голосов и вовсе остановили, будто впереди выросла стена. Зависть сочилась отовсюду. Она зеленоватым туманом и язвительным смрадом гуляла по зале, проносясь волной.
Едва Эйма победила волнение, напротив совершенно неожиданно возник Йонир. Вид у него был грозный и одновременно испуганный. Смотрел он исключительно на дария Салазара, и взгляд не сулил ничего хорошего.
- Подобный вечер не мог закончиться ничем хорошим, я полагаю, - констатировал ректор, приняв суровый вид.
- Да, магистр, - Йонир кивнул. – Двое сцепились. Крев и Майрон. Мы их разняли, но надолго ли, - быстро проговорил он. – Их уже пять минут никто не видел.
- Дуэль? – Салазар Кроун сощурился.
Йонир кивнул чуть резче и поджал губы.
- Что ж, давайте найдём их, - сказал ректор жёстко. – Наверняка навели морок, чтобы им никто не мешал выяснять отношения. Сколько раз случалось подобное. – Он посмотрел на Эйму и печально покачал головой. – Плохой из меня покровитель, увы. Я испорчу вам праздник, наверное…
- Я не имею права осуждать вас, дарий Салазар, - со всей теплотой и благодарностью сказала Эйма. – Вы уже подарили мне всё, о чём я и не мечтала. – Она снова вдохнула аромат мисанийских роз и скромно улыбнулась.
Йонир стоял, словно раненый. Он покачнулся, окинул взглядом обоих и замер. Одним богам известно, что он подумал, но когда он оценивающе смотрел на ректора, а потом на неё саму, то наверняка представлял себе что-то большее, чем простую прогулку. Главное – не ляпнуть завтра про разорение цветника, иначе это прибьёт Йонира к полу. Потом ещё откачивать придётся, а потом отправлять в умелые руки дария Марата, которых Йонир боится, как огня (Ещё больше он боится шприца в его умелых руках).
Эйма похихикала своим мыслям, а потом ободряюще погладила ректора по руке. Это вызвало ещё большее недоумение у Йонира. Он наверняка догадался о том, что между преподавателем и студенткой были отношения намного выше дружеских.
Они стали ближе в тот день, когда мама познакомила Эйму с Салазаром Кроуном. Не напрямую, конечно же, а в письме, где чётко оговорила всё, на что ректор академии Элимрия готов пойти ради защиты юной двуликой. А когда они впервые встретились – лицом к лицу – стало понятно: дарий будет не просто другом и защитником. Так и получилось. Салазар фактически заменил Эйме отца.
Они с Йониром ушли, рассекая волны танцующих пар подобно двум кораблям. Одни провожали их удивлёнными взглядами, другие увлеклись празднованием и не обращали внимание ни на что, кроме напитков, еды и приятной атмосферы.
Эйма не знала, куда себя деть в эту минуту. Ощущение праздника улетучилось и снова накатила грусть. Уйти не могла – вдруг Йонир вернётся? Но и оставаться здесь больше не хотелось. У неё нет ни покровителя, ни пары.
С последним выводом Эйма всё же поторопилась. Только собралась покинуть залу, на её пути вырос статный брюнет в парадном мундире. Она наткнулась на него, словно на глухую стену, и отскочила, как ужаленная. Парень изучал её взглядом и будто приценивался, отчего стало не по себе. При этом нагло скалился во весь рот.
Когда прошла минутная оторопь, Эйма обошла незнакомца, но напыщенный болван снова преградил дорогу. Похоже просто так уйти не удастся.
- Агос най Тур, - представился он. - К вашим услугам.
Напыщенный болван оказался никем иным, как человеком, вернее, получеловеком особого статуса. Потомки джиннов были узнаваемы везде. Стоило догадаться, что смуглый высокий брюнет, обладающий притягательной внешностью и бархатным голосом – это най, или по-другому джинн. Они обожают подчёркивать своё происхождение, добавляя между именем собственным и именем рода свою принадлежность к расе. Другими словами, высокомерные скоты. Правда, среди них очень много кочевников, купцов и особенно воров, но чтобы одного из них занесло в академию – таких странностей на памяти Эймы ещё не случалось. Может быть, ректор Кроун завтра даст ответ на эту загадку.
И всё же, каким ветром джинна занесло в Элимрию?
- Говорят, чтобы желание сбылось, джинн должен добровольно пожертвовать собой, - снова заговорил брюнет, продолжая склабиться. – И я готов пролить свою кровь ради такой красоты.
Он ступил ближе, почти вплотную и заглянул в глаза так проникновенно, что Эйма невольно засмотрелась. Её снова взяла оторопь, будто погрузила в кратковременный транс – так глубоко смотрел Агос Тур на неё. В неё.
- Обойдусь, - выплюнула Эйма, стараясь отделаться поскорее от нежеланного собеседника.
- Почему же? – улыбка брюнета превратилась в ядовитую усмешку. Он быстро наклонился и по-змеиному грозно прошептал: - Двуликая так страшится своих желаний?
Сердце зашлось в бешеном ритме от ужаса. Чернильные разводы страха поплыли перед глазами, а внутри поселился невиданный ужас с одним единственным утверждением «Он знает, он предаст».
