Глава 12. Проявление силы
Моран бежал в полной темноте, спотыкаясь и падая. Вдали снова послышались вой и рычание. Это гнало лучше любой плети. Ноги запинались об ветки и суки, скользили по мокрому мху, устеленному иголками, в длинные волосы набивались палочки и чешуйки шишек. Лицо облепила широкая паутина и юный арди начал плеваться и стирать грязными пальцами надоедливые нити. Но не останавливался. Грудь уже горела от сильного дыхания. Сердце трепыхалось так яростно, что, казалось, сейчас может выскочить через рот.
«Шамла! (Трус!)» - прозвучал очень громко голос Симеока в разуме, и Моран рухнул, спотыкнувшись об очередную ветку.
Он встал и снова рванул дальше. Рубаха давно порвалась в клочья, штаны промокли от постоянных падений и запачкались. Оин сказал, что охотничий дом недалеко. Из-за большого облака выглянула Лирис и краем своего лика осветила участок бора. Впереди показалась покатая крыша, щедро усыпанная иглами, потемневшие от времени бревенчатые стены, широкая терраса с перилами. Сила пришла в ноги, и парень ускорился.
Моран резко затормозил, ноги поехали по скользкому от дождя мху, и юный арди с криком упал навзничь. Здоровый мохнатый найгун выпрыгнул из-за огромного ствола шавины и преградил путь. Позади раздался рык и мелкая поступь звериных лап. Это конец.
«Жаррил ат? (Ты уверен?)» - насмешливо спросил Симеок. Он не впервые вторгался в мысли, однако услышать его голос Моран больше не надеялся.
Кристаллы блеснули в полутьме, наливаясь лунным светом и слабо поблёскивая. Чувствовали присутствие арди. Нужно было добраться хотя бы до порога, заскочить на террасу, и тогда магия защитит парня от найгунов.
Из-за широких шавин вышли ещё несколько тварей, целая стая окружила юного ардийца, и шанс на спасение стал ещё более призрачным, чем несколько воз назад. Моран шумно сглотнул. Отползать было некуда, а на дерево так быстро не взобраться. Хищники не станут тянуть с расправой.
«Бо ати ханла норду мо (У тебя есть магия), - напомнил сурово призрачный собеседник. Его голос снова разлился в разуме, заставив вздрогнуть. - Э юр гуайтаси! (Примени её!)» - посоветовал-приказал он.
- Ярми бирус нан «Я не могу», - прошептал найгуну парень.
Отчаяние занозой впилось в воспалённое сознание, занятое лишь беседой с Симеоком в самый неподходящий момент. Что делать и как призвать на помощь магию, Моран не знал. Зато знал, что его сейчас начнут рвать на куски прямо здесь, в одном эгене от заветной цели. Юный арди заскулил и, в страхе отползя вбок, вжался в грубый ствол шавины. Запахло свежей смолой. Низко свисающая иглистая ветка перекрыла обзор. Кругом найгуны, бежать просто некуда.
«Ат райни Мооран! Гайтиз! (Ты умрёшь Моран. Применяй!)» - крик Симеока заставил поморщиться от боли в висках.
- Зумаг хэ? Мос лео ятри атарин! «Как? Я не знаю!» - всё так же дрожа, ответил парень на древнем.
«Энос крома хэ (Просто призови)», - прорычал собеседник.
В груди остро кольнуло, по телу пробежали мурашки, а голова ненадолго закружилась. Во рту моментально пересохло. Страх съедал изнутри, и поддаваясь ему, Моран едва не терял сознание. Найгун шагнул ближе, довольно облизнулся и оскалился.
Будто бы предчувствие подсказало и направило его ладонь по мху и отвело чуть назад. Лирис полностью освободились от власти большого рваного облака и осветили опушку своим призрачным сиянием. Мир сузился до крохотной точки, в которой находилась хищная тварь, несмотря на то, что их было множество. Пальцы нащупали толстую сучковатую ветку рядом со стволом и сжались на ней так крепко, словно нечто действительно повелевало юношеским телом. Поднялся слабый ветер. Он всколыхнул растрёпанные чёрные волосы Морана и словно прошептал: «Смелее». Приятный холодок скользнул по телу, придавая сил. Голова снова заболела. Симеок взвыл и резко затих. Эхо его протяжного стона ещё раздавалось в ушах, мешая сосредоточиться.
Найгун сорвался с места. Моран с криком размахнулся палкой и ударил. Хищник отпрянул и взвыл, принявшись тереть лапой окровавленную морду. Его ярость не знала границ, когда он поднял голову и оскалил зубастую пасть. Кинулся снова, но наперерез ему выскочил другой зверь. Они столкнулись и началась свалка – кому первому достанется добыча. Парень долго думать не стал и поднялся, рванув прочь от места драки двух найгунов. Он не выпускал из руки своё оружие. Тут же отмахнулся несколько раз от очередной твари, которая попыталась схватить за ногу.
Моран бежал назад, к поселению. Три или четыре раза ударил нескольких хищников и удирал, пока они приходили в себя. Вся стая бросилась в погоню, они хватали за штанины, царапая голени, перерезали путь, но парень ведомым только ему чудом удавалось ускользать.
Пригнувшись от очередного зверя, он юркнул под поваленное дерево и плюхнулся в глубокую лужу. Ноги едва достали до дна, которое просело, от касания. Куда бежать дальше – теперь непонятно совсем. Он загнал себя в ловушку. Однако найгуны не торопились ступать в воду, они принюхивались и собирались огромной стаей вокруг, рыча и злобно скалясь.
Рано или поздно вылезти придётся. Глубокие царапины на голенях закололи от холода и боли.
- Ныряй! Живо! – приказал яростный женский голос.
Тут же вода зарябила и появились маленькие воронки, которые затягивали в себя блестящие сморщенные иголки, травинки и кусочки мха. Земля задрожала, деревья мучительно заскрипели. Магическое сияние полилось сразу с двух сторон. Весь бор озарился ярким светом, отчего найгуны взвыли и начали разбегаться.
Оглушительный гул пронёсся по лесу, и ударная волна полетела вперёд. Моран вобрал полную грудь воздуха и нырнул, зажмурившись. Его засосало в огромную воронку, а потом резко выбросило, едва не впечатав в ствол поваленной шавины.
Рухнув на сырую землю, взрытую до самых корней, юный арди закашлялся и простонал. Он не хотел открывать глаза, потому что слышал приближающиеся мягкие шаги. Рычание ночных тварей ниоткуда не доносилось, только немощное скуление. Но всё равно было страшно.
- Дуво юорэ? «Он цел?» – спросил мелодичный, прежде незнакомый женский голос.
Лба юного арди коснулась тёплая, даже горячая ладонь.
– Вирра басум Мооран. Ворой ньин, «Открой глаза, Моран. Открывай, мальчик», - ласково попросила ардийка более низким голосом. Парень сразу узнал свою спасительницу. Кироса пришла на помощь.
Он послушно разомкнул веки. Тут же сощурился от ослепительного шара, который пылал в руке присевшей рядом с ним Вахди Земли, облачённой в доспехи. Она перевела взгляд вправо вверх, и Моран проследил за ним. Над парнем склонилась Ладия, точно так же держа на раскрытой ладони сгусток яркого света.
Боль ещё захватывала тело, когда Моран попытался встать на ноги. В ушах снова начало звенеть, в висках – стучать, а в груди – разгораться пламенем ярость. Сквозь непрерывный писк, забирающийся в самую глубину разума, парень услышал мужской вскрик, треск, а за ним – женский яростный вопль, эхо которого принёс предательски дующий ветер.
Кругом были трупы найгунов. Вой ещё сновал между стволов, но уже удалялся и через некоторое время практически исчез. Магическое зрение вновь дало о себе знать короткой вспышкой и сменой пейзажа: деревья и подстилка вновь пронизаны нитями, ветер перемещался видимыми потоками, а собственные ноги оказались опутаны сетью вен. Вахди предстали в виде густой дымки. Рыжий туман постоянно менял привычные очертания, превращаясь в атэрру, лежащую рядом и прямо держащую безрогую голову на длинной шее. А перламутровый принимал образ хвара с крыльями и прекрасной длинной гривой.
Юный арди зажмурился и помотал головой. От мерцания и перемены магического зрения на обычное и обратно (несколько раз) закружилась голова. Он рвано выдохнул, не в силах скрыть своего испуга и вновь посмотрел на Киросу и Ладию.
- Оюрэ хора крупий «Он нас видит», - тихо проговорила Ладия, не отрывая пристального взгляда от Морана. – Ю длокума «И понимает». – чёрная густая бровь взметнулась вверх, а губы растянулись в улыбку. – Мду`ол Мооран? «Ведь так, Моран?»
Парень испуганно покивал. До слуха снова донеслись разномастные крики, и вибрация прокатилась по земле слабыми толчками. Он тут же вспомнит отца и быстро вскочил, несмотря на то, что звон и головокружение одолевали его. Поселение было не так далеко, однако крепкая хватка Ладии не позволила пробежать и десять нун. По телу прокатилась волна сильной боли, и тут же кисть высвободилась из цепких пальцев Вахди. Моран едва не споткнулся, когда его повело вперёд. Выпрямившись, он обернулся и попятился назад. Увидел, как Ладия придерживает на весу ладонь, окутанную непрозрачными чёрными линиями – их пожирала перламутровая дымка, быстро избавляясь, словно от врага.
Явственно услышав голос оина, Моран бросился к поселению. Он петлял между деревьями, проскакивал игольчатые кусты и вскоре выбрался к кромке Туаримского бора. Посреди поля, усеянного трупами. Сражались двое. Отец яростно взмахивал руками, и пласты земли вздыбливались, тут же устремляясь на противницу. Та отражала удары изо всех сил, но уже выдыхалась. Турн был плох. Его кожа потемнела, а татуировки на руках почти не светились. Он стал похож на смертельно больного арди, который не оставлял попыток одолеть не желающего сдаваться соперника. Далеко за ними уже слышался клич байсаров, а через альрону в свете Лирис и Дирияка замерцали доспехи и туаримская сталь маянов.
Турн покачнулся, когда вновь сделал выпад и послал огромную осыпающуюся волну земли на храмерийку. Едва не рухнул на колени от бессилия. Татуировки Торай вовсе перестали светиться, однако магии в руках ещё было много, она блестела рыжими сгустками в ладонях.
- Оин! – выкрикнул Моран и бросился к Турну.
Тот резко повернулся, вскинул руку в останавливающем жесте и тут же выгнулся, слабо простонав. Взгляд его потух, губы дрогнули. Он опустился на колени и упал лицом в перепаханную землю. Из спины торчал обрубок копья.
Луны заслонила большая туча. Небесная вода быстро хлынула на землю, превращая поле в подобие мелкого болотца. Грудь, руки и живот Морана прожигала нестерпимая боль, он начал задыхаться и сжал порванную рубаху пальцами. Ноги утопали в грязи, юный арди едва ковылял.
Сплошная стена дождя накрыла поле. Моран закричал, воздев голову к небу. Капли захлестали по лицу, и спрятали терпкие слёзы одиночества и скорби. Он опустился на колени, не в силах больше бежать. У него отняли последнее, что оставалось в этой жизни, самого дорогого арди из всех. Того, кто любил и воспитывал, учил и защищал любой ценой.
В мыслях тут же появились образы всех, кто был с ним. Ану покинула ещё при рождении, молочная мать отправилась следом. Хейланту тоже отобрала судьба. И вот теперь Ородон и Турн. Их убила рука, которая сейчас держала храмерийский меч у горла. Он даже не заметил, как ардийка подошла.
- Умный мальчик, - прошипела женщина. – Правильно выбрал. Пора тебе умереть, Моран! – Острие клинка надавило на подбородок, и Моран поднял взгляд на свою убийцу. – Столько арди пожертвовали собой, чтобы ты жил, симеоково отродье. Но я всегда добиваюсь своего.
«Сунтра юора ордиок али зогрэ ака (Она убила всех, кто был тебе дорог), - прошептал Симеок, вновь протиснувшись в разум из тёмного угла подсознания. – «Герлио мос атт вин бо`оа лео жтаалу? (Неужели ты не хочешь отомстить?)», - он пытался подначивать. Его образ перемещался из одного угла сознания в другой, а порой застилал взор своим призрачным лицом с диагональными шрамами и красными злобными глазами.
Морану было всё равно. Он уже сдался и представил, как откроются врата Грани и свет примет его в себя. Однако бестелесный собеседник так просто отступать не желал. Он поднимал целые пласты памяти и выуживал самые плохие воспоминания, направляя их ранящими иглами прямиком в разум.
Он показал в очередной раз, как убийца – Лавна - положила румию в колыбель, заставил смотреть на едва дышащую ану, которая умерла на постели, явил на свет смерть Хейланты, ударил резкими вспышками с посмертной улыбкой Ородона и гибель Турна, прокрутил всё это сотни и даже тысячи раз, не прекращая требовать призыва магии. В душе разлилась обида, а за ней последовала ярость. Слёзы окончательно задушили и изо рта вырвался всхлип.
«Ордиок али кхэртэ. Райнэ Мооран (Нужно убить мерзость. Убей, Моран)», - приказал Симеок Алайиль. Его голос наполнился звериным рычанием.
«Планта тэшала. Дэ райна оин, ану, хотха (Заставь страдать. За убийство отца, матери, подруги). – Вновь поплыли образы близких арди, причинив сильнейшую боль и новь вызвав слёзы.
«Юора ринна тону ноблама, ринна ко`сайни (Она уничтожила твои надежды, будущее), - уговаривал собеседник. – Дшони мо просхай, юр лимнеллэ рьехэк (Разорви на куски, насладись её криком)».
Моран сдавался под натиском своего мучителя. Он смотрел на Лавну, а та лишь скалилась в ответ. Захотелось стереть ухмылку с её лица, измельчить саму в порошок. Причинить как можно боли и отомстить за всех, кого он потерял из-за проклятой ардийки. Плевать, что будет дальше. Лавна больше не сможет причинить никому вреда, потому что даже пепла не останется от тела. Симеок ликовал. И пусть, потому что сегодня должно свершиться правосудие.
«Райнэ! Райнэ! Рр-ра-а-айнэ-э-э! «Убей! Убей! У-у-убе-е-ей!», - прокричали в голове.
Морану перестало подчиняться собственное тело. Голос мучителя был таким громким, что лишь на фозу он потерял контроль, и теперь только смотрел.
Ладони крепко схватили лезвие меча и сжали до глубоких порезов. Магия сорвалась с рук и плотными чёрно-белыми лентами устремилась вверх, по спирали обвивая оружие. Лавна не успела отпустить эфес, кожа приросла и задымилась. Сдвинуться с места ардийка тоже не смогла. Она кричала в агонии, пока её вспарывали сгустки магии, пронизывая насквозь и медленно убивая.
«Норэ! (Хорошо!)» - По разуму разлился злорадный смех бесплотного мучителя. – Бном ат мохрай миу стомата (Скоро ты подчинишься моей воле), - прорычал он победно.
Озноб бил Морана. Он с ужасом наблюдал за тем, что делал, но остановиться не мог. Симеок управлял им, захватил тело до каждой мышцы и продолжал убивать Лавну.
«Прочь от него! - где-то рядом прозвучал женский крик. – Убирайся, мерзость!»
Голос был незнакомым, но в нём чувствовалась такая сила, что от неё бестелесный мучитель завопил. В виски ударила нестерпимая боль, парень едва не потерял сознание. На мгновение перестал лить дождь, показалось закатное чистое небо, и роща зашелестела вдали. Под ногами была не грязь, а мягкая сухая листва. И воздух был таким свежим, что загорелись лёгкие.
Магия утихала. Чёрно-белые ленты медленно растворялись в порывах ветра и косом ливне. Всё вернулось – и сырость, и взрытое поле, и Лавна впереди, безумным взглядом смотрящая на Морана. Не было только бестелесного духа Симеока.
«Отпускай», - донеслось призрачно сквозь шум небесной воды. Слабость разлилась по телу, и парень разжал пальцы.
Сознание медленно проваливается в пустоту. В ней нет абсолютно ничего. Только Грань, казалось приоткрывает свои врата. Ещё немного, и она примет юного арди в себя, отправит к Турну и к Ифии, которые ждут его, взявшись за руки, и улыбаются.
