- Правильней начинать смотреть от алтаря. – раздался за моей спиной спокойный голос.
Я повернулась. Передо мной стоял молодой служитель храма с наголо обритой головой и серыми живыми глазами.
- От алтаря фрески идут в прямом хронологическом порядке, начиная с первого призыва. Простите, я не представился, дзанОрелий.
- Мария Медведева.
Дзан слегка поклонился, но я успела заметить, как чуть-чуть приподнялись уголки его губ. Он знал кто я.
- Вы конечно же знаете историю сотворения мира… - мы прошли вдоль стены к алтарю.
Орелий кивнул на фреску справа от прозрачной глыбы (слева стояла статуя Великой Проматери в два человеческих роста). Фреску я описала бы, как ледяную глыбу на черном фоне, вокруг которой возлегли в разных позах три полунагих атлета.
- Я бы хотела услышать вашу версию. – я не могла оторвать глаз от изображения глыбы, даже на фреске она завораживала.
- О! Вы тоже попали под чары первозданного Ливрониума. Занимательно, но для прорисовки фрески первозданного Ливрониума несколько тысяч лет назад использовали именно размолотый в пыль первозданный Ливролиум, привезенный с изнанки Мира.
- Продолжайте! – теперь я завороженно глядела на самого Орелия, готовая внимать каждому слову.
- Как все мы знаем, сначала не было ничего, кроме Великого кристалла первозданного Ливрониума, висевшего в великом Ничто – темном и холодном. Ливрониума, способного призывать разум и силу из любых закоулков бытия… Так явились в Ничто Гинезы (тут он указал на мужиков вокруг глыбы), им не понравилась пустота, тогда они притянули к Ливрониуму светила других миров, дали ему яркое солнце, в чьих лучах Ливрониум заиграл новыми красками и луну, которую мы видим ночью до сих пор, хоть старые хроники и утверждают, что раньше она была ближе и крупнее.
Но Гинезам показался скучным безжизненный мир Ливрониума. Тогда они разделили его на две части барьером силы, оставив с одной стороны первозданный Ливрониум (теперь мы называем эту часть изнанкой Мира), с другой же стороны создали землю, моря и горы. И населили их зверьем и птицами, растениями разными и разумными существами. А перед тем, как вернуться за грани мироздания, Гинезы наделили достойных магией, чтобы могли защищать молодой мир от всякой инородной нечисти, которую первозданный Ливрониум притягивал в великом множестве из других миров.
Ми прошли мимо фрески, изображающей планету, с одной стороны которой был голый прозрачный кристалл, а с другой кипела настоящая жизнь. Затем фреску, на которой было изображено жестокое сражение между «людьми» (так окрестила я всех человекоподобных существ, сражающихся на одной стороне) и бестиями – фантастическими монстрами, которые, увы, были очень даже реальны.
- Как вы уже знаете, первые тысячелетия после ухода Гинезов маги самостоятельно справлялись с нашествием нечисти и мерзких тварей, но с каждым веком бестий приходило все больше, они были все страшнее и живучей, а магов стало рождаться все меньше и меньше… После последней жестокой битвы выжившие маги поняли, что следующего нашествия нечисти Мир не переживет, так было принято решение отправиться на изнанку Мира и совершить первый обряд Призыва. Призвать в этот мир божество, способное его спасти. Мы точно не знаем, чего стоило древним магам преодолеть барьер силы, но назад не вернулся ни один.
- Но ведь у них получилось провести обряд?
Орелий посмотрел на меня как на больную. Черт! У них, наверное, об этом даже пятилетние дети знают. Надо же так проколоться…
- Конечно. – дзан смотрел на меня снисходительно. – После этого в Мир явилась Великая Проматерь и создала первых двуликих – непобедимых воинов, способных выстоять против нечисти без магии. Так наш мир стал сильнее, и многие тысячелетия развивался и процветал, появились первые города, затем процветающие государства… Мы до сих пор почитаем Великую Проматерь, как нашу спасительницу и защитницу, хоть она давно уже покинула мир Ливрониума.
Мы дошли до следующей фрески, и я ахнула… Драконы! Огромные огнедышащие монстры выжигали города и села. Люди и нелюди спасались в подземных пещерах.
- Нашествие дагонеров. – Орелий замер у фрески, рассматривая, словно видит впервые. – Против этих летающих тварей двуликие были бессильны. Сперва их появлялось мало – пара за сотню лет и те в отдаленной местности. С ними справлялись отряды магов. Но однажды случился прорыв, и в наш мир хлынули стаи этих огнедышащих тварей. И если бы только огнедышащих! По сохранившимся летописям тех времен нам известно, что некоторые плевались жидкостью, способной разъедать металл и даже камень. Люди и нелюди ушли под землю, в огромные пещеры, но было понятно, что так долго продолжаться не может, ведь рано или поздно, припасы закончатся, а выращивать еду, овощи, скот можно только на поверхности. К тому же, стали появляться более мелкие бескрылые дагонеры, способные пробраться в подземелье. Тогда было принято решение отправиться на изнанку Мира и вновь совершить призыв. Вот только сделать это было сложно – все пути к барьеру пролегали на поверхности, где уже вовсю бесчинствовали драгонеры. Нам известно, что было отправлено пять отрядов, состоявших из нескольких магов и двуликих, с разницей в месяц. Каждый участник этих экспедиций капал кровью на алтарь из Ливрониума: пока он был жив – кровь была алой и свежей, если он погибал, не достигнув цели – капля крови чернела и засыхала. И только кровь шести участников пятой экспедиции однажды засияла на алтаре голубым светом, а затем поднялась вверх яркими искрами. Так стало известно, что призыв совершен.
На следующей фреске дагонеров теснили и крушили огромные черные птицелюди. Странные… аналогов в нашей мифологии я не знала. За спиной четыре мощных черных крыла с жестким оперением (даже по изображению на фреске я могла поклясться, что каждое перо как кинжал!), мощными вывернутыми когтистыми задними лапами, длинным гибким, как у змея, хвостом, заканчивающимся острым лезвием (просто встроенный меч!). А вот верхняя часть тел чудищ была схода с человеческой: руки с белой кожей, под которой виднелись черные вены, человеческие пальцы с длинными черными когтями, и человеческая голова, только из длинных черных волос торчат гребнем острые перья, а из сильно выдающихся вперед челюстей – острые, как у глубоководных рыб, зубы.
- Энфиры. – констатировал Орелий. – Они спустились со звезд, спасли этот Мир и остались жить среди нас и охранять. Самые сильные существа, которых когда-либо призывал Ливрониум. Ну, кроме Богов, разумеется!
Энфир! Лопни мои глаза! И это меня герцог называл чудовищем… Да как у него язык повернулся!
- Они сильнее любого человеческого мага во много раз, имеют две ипостаси, как двуликие, летают и сражаются, как драгонеры. Разве что огнем не дышат! С тех самых пор все земли признали их своими правителями, и до сих пор слово энфира – закон на его землях! С их правлением наступила пора процветания. – закончил свой рассказ Орелий.
- Привет, Красавица! – услышала я жизнерадостный оклик. – Неужто навестить решила?
Я обернулась и увидела улыбающуюся Лиру. Женщина подошла к нам ближе, в руках у нее был большой сверток. Орелий выглядел удивленным от того, что я знакома с простой храмовой служанкой.
- Берта на прошлой неделе поправилась. – продолжала как ни в чем не бывало болтать бывшая бродяжка. – Она теперь в приюте при храме помогает, любит с детьми нянчиться.
- Лира, не стоит докучать госпоже! – строго перебил ее Орелий.
- А чево нет? – Лира открыла рот, прикидываясь дурочкой. Похоже в храме еще велись на эту уловку. – Ежели у тебя есть полчасика - я мигом всё покажу!
Она незаметно для строгого дзана подмигнула мне, затем закинула сверток за спину, придерживая его одной рукой на манер вязанки с хворостом, свободной рукой подхватила меня под руку, как старую подружку и повела за собой, беспрестанно тараторя о своей жизни при храме.
- Лира, куда ты несешь покрывала? – ответственный дзан все никак не хотел от нас отставать. – Они для лечебницы?
- О да! – Лира остановилась на развилке коридора храмового комплекса и резко потащила меня вправо. – Заглянем в лечебницу. Оказывается, бесплатные лечебницы все-таки бывают! – она в%
Несколько дней я безвылазно провела в усадьбе Потапчуков. Перемыла все окна, прополола гряды с петрушкой и луком, потом отправлялась в лес.
В эти дни насыщенный аромат земляничного варенья и травяного чая плотно пропитал медвежью избушку.
- Что это? – удивленно спросил Тадеуш как-то вечером, подцепляя десертной ложечкой нежно-розовую воздушную субстанцию.
- Свежий мед лунных пчел, взбитый с лесной земляникой. – вареньем было заставлено пол кладовки, поэтому я пустилась в эксперименты.
- Божественно! – похвалил хозяин пасеки. – Нужно сделать небольшую партию такого лакомства и отправить к императорскому двору. Придворным дамам должно понравится. И цену поставить раза в полтора выше, чем на простой мед. – коммерсант внутри медведя не дремал.
Выполняя задание главы семейства, я неделю собирала на опушках самую спелую ягоду. Спешила, пока сезон. Сташа удивлялась моей покладистости и усидчивости. Пару раз отправляла с гостинцем к госпоже Топтыгиной, но там я не задерживалась и по дороге никуда не пропадала.
Один раз меня навестил Вольфган. Днем и в лесу, так что Потапчуки об этом не узнали. Он два часа пересказывал мне городские сплетни, от которых у меня – бывшей светской львицы волосы на голове порывались встать дыбом.
- Анабэль совсем перестала у нас бывать. – подытожил баронет. – Но Альбина этого даже не заметила. Теперь она жаждет познакомиться с тобой поближе, даже не смотря на замечания Лукреции, что нельзя доверять этой безродной человеческой выскочке. Снофолки считают, что ты специально распустила эти слухи, чтобы попасть в высшее общество, потому что тебе надоели Потапчуки. Только их уже никто не слушает. А это правда про вас с герцогом? Что вы прямо в ратуше?
У волка засверкали глаза и полутрансформированные уши встали торчком на макушке. Он был весь внимание.
- Наглая ложь. – сказала, как отрезала. – Как ты только мог в такое поверить?
- Ну поговаривают… - замялся Вольфган. – И ладно бы только старуха Гофман и госпожа Поджираева с кумой… Но ведь и банкир Труве, и фабриканты Хомчик и Рашевич. Все божатся, что слышали громкие стоны, крики, шум.
Я прикрыла глаза рукой.
- Вольфган, Вольфган… Не знаю – плакать мне или смеяться. – я вопрошающе смотрела на стушевавшегося оборотня. – Герцог любит коллекционировать и раскладывать на всех свободных поверхностях всякую редкую экзотическую и опасную фигню из труднодоступных географических мест. Я сейчас даже выговорить не смогу название этой бархатной подушечки, на которую я опрометчиво решила опереться. Смотри!
Я сунула под нос волку свою почти зажившую руку, на которой еще оставались желтые пятна сходящих синяков и красноватые точки уколов шипов. Вольфган еще сильнее округлил глаза.
- Эта дрянь мне чуть руку по локоть не оттяпала! Конечно, я стонала от облегчения, когда герцог наконец-то снял с моей руки свою «редкую и драгоценную как-то там».
- Надо же! Извини… Давай забудем об этом?
- Давай.
С волком мы расстались хорошо. Он звал в гости, но понимал, что мне сейчас не лучший вариант ехать в город.
А ночью мне впервые приснился мой мир…
Уютная детская комната. Обои в цветочек, приглушенный свет. Вся мебель кажется немного неестественной, словно я угодила в гости к полувеликанам. Меня достает из кроватки и крепко прижимает к себе маленькая Аришка…
«Буся, пойдем смотлетьблатика». И мы идем с ней по светлому коридору, она прижимает меня к себе одной рукой, а второй держится за подол платья няни. Волнуется и сопит.
Просторная светлая комната. Ирина берет нас на руки и подносит к колыбели. «Смотри, Аринка, это Егор. Твой братик.» А в колыбели спит совсем крошечный младенец, с красноватым личиком и темными волосиками.
«Смотли, Буся» - шепчет Аришка, поднимая меня повыше, но нечаянно роняет. И я падаю, падаю вниз…
И прихожу в себя сидя на кровати в своей каморке.
Той ночью я так больше и не уснула. И вовсе не из-за дружного медвежьего храпа.
Когда на следующий день в полдень я вернулась из леса в избушку, меня ждал сюрприз. Разгневанная Сташа и встревоженные отец и сын.
- Нет, я ей все же оторву голову! – сквозь зубы гневно выплюнула Сташа, уперев руки в бока. – Что это еще за история про любовницу герцога?
- Мне тоже интересно послушать. – сказал Тадеуш и скрестил лапы на груди.
Мне пришлось опять оправдываться. Полтора часа… Благо, благодаря Вольфгану, я имела представление какой масштаб приняли слухи. Город гудел, как улей.
- Что ж, могло быть и хуже. – спокойно заключил Тадеуш. – Хотя, до герцога слухи могли еще не дойти – он любит надолго закрываться от внешнего мира в своих лабораториях. Зато на свечной фабрике дела выровнялись, вчера отгрузили первую партию свечей из свежего воска ко двору.
Потапчук сел на свой любимый скрипучий стул и окунулся в чтение газеты. Недовольная Сташа накрывала на стол, постоянно ворча себе под нос «Что я соседям скажу?», «Принесла нелегкая на нашу голову!» и тому подобные фразы. Мишаня молча что-то сверял в черном блокноте.
- Пап, пчелы скоро начнут роиться. По всем приметам – в этом году на неделю раньше обычного. Надо срочно новые колоды заказывать.
- Надо. В сарае штук двадцать готовых стоит, надо еще столько же у Форнегута заказать. – Потапчук задумчиво посмотрел на сына, кивнул своим мыслям и опять погрузился в газету. – Завтра в город поедем. Чета Бодур пригласила нас на обед. Всем семейством, и тебя, Маша, тоже. – он опять оторвался от газеты и строго посмотрел на меня. – Постарайся обойтись без происшествий.
- Мы поедем в город на целый день? – встрепенулась Сташа. – Матушке нужно в храм Проматери. А то она зиму не переживет. Ей все хуже и хуже удается оборот сдерживать.
- Отвезу. – буркнул Тадеуш. – После обеда сразу же в храм и отвезу.
Вечером я примеряла новое платье из добротной тафты темно-серого цвета с отделкой из темного кружева. Мадам Попю прислала два платья для меня – повседневные уже были готовы. Ну как повседневные, для выездов в город по приглашению, как тот, что намечался завтра. Мои добротные платья были для этого слишком просты. Критически осмотрев красную накидку, решила, что подол необходимо почистить, и провозилась с эти еще пол часа.
А после вечернего чая сразу отправилась к себе в коморку. Спать! В семье, где все храпят, засыпать необходимо было первой.
На следующее утро в город мы выкатили сразу после завтрака, но не поехали обычным маршрутом, а свернули на проселочную дорогу, ведущую к деревеньке, где проживала Топтыгина. Старушка-медведица уже ждала нас на крыльце, готовая и нарядная: в кружевном накрахмаленном чепце, в цветастой шали и атласном платье в горошек. Еще бы! Ей предстоял очень насыщенный день – званый обед, посещение храма и возможно пары магазинчиков. А она с прошлого года не была в городе.
В особняке Бодур нас приняли радушно. Мужчины перед обедом отправились отведать редкого коньячку в салон, а нас Анабэль пригласила на прогулку в сад. Сташа и ее матушка были в восторге от теплицы и оранжереи, а я заметила сильные перемены за эти две недели.
Я повернулась. Передо мной стоял молодой служитель храма с наголо обритой головой и серыми живыми глазами.
- От алтаря фрески идут в прямом хронологическом порядке, начиная с первого призыва. Простите, я не представился, дзанОрелий.
- Мария Медведева.
Дзан слегка поклонился, но я успела заметить, как чуть-чуть приподнялись уголки его губ. Он знал кто я.
- Вы конечно же знаете историю сотворения мира… - мы прошли вдоль стены к алтарю.
Орелий кивнул на фреску справа от прозрачной глыбы (слева стояла статуя Великой Проматери в два человеческих роста). Фреску я описала бы, как ледяную глыбу на черном фоне, вокруг которой возлегли в разных позах три полунагих атлета.
- Я бы хотела услышать вашу версию. – я не могла оторвать глаз от изображения глыбы, даже на фреске она завораживала.
- О! Вы тоже попали под чары первозданного Ливрониума. Занимательно, но для прорисовки фрески первозданного Ливрониума несколько тысяч лет назад использовали именно размолотый в пыль первозданный Ливролиум, привезенный с изнанки Мира.
- Продолжайте! – теперь я завороженно глядела на самого Орелия, готовая внимать каждому слову.
- Как все мы знаем, сначала не было ничего, кроме Великого кристалла первозданного Ливрониума, висевшего в великом Ничто – темном и холодном. Ливрониума, способного призывать разум и силу из любых закоулков бытия… Так явились в Ничто Гинезы (тут он указал на мужиков вокруг глыбы), им не понравилась пустота, тогда они притянули к Ливрониуму светила других миров, дали ему яркое солнце, в чьих лучах Ливрониум заиграл новыми красками и луну, которую мы видим ночью до сих пор, хоть старые хроники и утверждают, что раньше она была ближе и крупнее.
Но Гинезам показался скучным безжизненный мир Ливрониума. Тогда они разделили его на две части барьером силы, оставив с одной стороны первозданный Ливрониум (теперь мы называем эту часть изнанкой Мира), с другой же стороны создали землю, моря и горы. И населили их зверьем и птицами, растениями разными и разумными существами. А перед тем, как вернуться за грани мироздания, Гинезы наделили достойных магией, чтобы могли защищать молодой мир от всякой инородной нечисти, которую первозданный Ливрониум притягивал в великом множестве из других миров.
Ми прошли мимо фрески, изображающей планету, с одной стороны которой был голый прозрачный кристалл, а с другой кипела настоящая жизнь. Затем фреску, на которой было изображено жестокое сражение между «людьми» (так окрестила я всех человекоподобных существ, сражающихся на одной стороне) и бестиями – фантастическими монстрами, которые, увы, были очень даже реальны.
- Как вы уже знаете, первые тысячелетия после ухода Гинезов маги самостоятельно справлялись с нашествием нечисти и мерзких тварей, но с каждым веком бестий приходило все больше, они были все страшнее и живучей, а магов стало рождаться все меньше и меньше… После последней жестокой битвы выжившие маги поняли, что следующего нашествия нечисти Мир не переживет, так было принято решение отправиться на изнанку Мира и совершить первый обряд Призыва. Призвать в этот мир божество, способное его спасти. Мы точно не знаем, чего стоило древним магам преодолеть барьер силы, но назад не вернулся ни один.
- Но ведь у них получилось провести обряд?
Орелий посмотрел на меня как на больную. Черт! У них, наверное, об этом даже пятилетние дети знают. Надо же так проколоться…
- Конечно. – дзан смотрел на меня снисходительно. – После этого в Мир явилась Великая Проматерь и создала первых двуликих – непобедимых воинов, способных выстоять против нечисти без магии. Так наш мир стал сильнее, и многие тысячелетия развивался и процветал, появились первые города, затем процветающие государства… Мы до сих пор почитаем Великую Проматерь, как нашу спасительницу и защитницу, хоть она давно уже покинула мир Ливрониума.
Мы дошли до следующей фрески, и я ахнула… Драконы! Огромные огнедышащие монстры выжигали города и села. Люди и нелюди спасались в подземных пещерах.
- Нашествие дагонеров. – Орелий замер у фрески, рассматривая, словно видит впервые. – Против этих летающих тварей двуликие были бессильны. Сперва их появлялось мало – пара за сотню лет и те в отдаленной местности. С ними справлялись отряды магов. Но однажды случился прорыв, и в наш мир хлынули стаи этих огнедышащих тварей. И если бы только огнедышащих! По сохранившимся летописям тех времен нам известно, что некоторые плевались жидкостью, способной разъедать металл и даже камень. Люди и нелюди ушли под землю, в огромные пещеры, но было понятно, что так долго продолжаться не может, ведь рано или поздно, припасы закончатся, а выращивать еду, овощи, скот можно только на поверхности. К тому же, стали появляться более мелкие бескрылые дагонеры, способные пробраться в подземелье. Тогда было принято решение отправиться на изнанку Мира и вновь совершить призыв. Вот только сделать это было сложно – все пути к барьеру пролегали на поверхности, где уже вовсю бесчинствовали драгонеры. Нам известно, что было отправлено пять отрядов, состоявших из нескольких магов и двуликих, с разницей в месяц. Каждый участник этих экспедиций капал кровью на алтарь из Ливрониума: пока он был жив – кровь была алой и свежей, если он погибал, не достигнув цели – капля крови чернела и засыхала. И только кровь шести участников пятой экспедиции однажды засияла на алтаре голубым светом, а затем поднялась вверх яркими искрами. Так стало известно, что призыв совершен.
На следующей фреске дагонеров теснили и крушили огромные черные птицелюди. Странные… аналогов в нашей мифологии я не знала. За спиной четыре мощных черных крыла с жестким оперением (даже по изображению на фреске я могла поклясться, что каждое перо как кинжал!), мощными вывернутыми когтистыми задними лапами, длинным гибким, как у змея, хвостом, заканчивающимся острым лезвием (просто встроенный меч!). А вот верхняя часть тел чудищ была схода с человеческой: руки с белой кожей, под которой виднелись черные вены, человеческие пальцы с длинными черными когтями, и человеческая голова, только из длинных черных волос торчат гребнем острые перья, а из сильно выдающихся вперед челюстей – острые, как у глубоководных рыб, зубы.
- Энфиры. – констатировал Орелий. – Они спустились со звезд, спасли этот Мир и остались жить среди нас и охранять. Самые сильные существа, которых когда-либо призывал Ливрониум. Ну, кроме Богов, разумеется!
Энфир! Лопни мои глаза! И это меня герцог называл чудовищем… Да как у него язык повернулся!
- Они сильнее любого человеческого мага во много раз, имеют две ипостаси, как двуликие, летают и сражаются, как драгонеры. Разве что огнем не дышат! С тех самых пор все земли признали их своими правителями, и до сих пор слово энфира – закон на его землях! С их правлением наступила пора процветания. – закончил свой рассказ Орелий.
- Привет, Красавица! – услышала я жизнерадостный оклик. – Неужто навестить решила?
Я обернулась и увидела улыбающуюся Лиру. Женщина подошла к нам ближе, в руках у нее был большой сверток. Орелий выглядел удивленным от того, что я знакома с простой храмовой служанкой.
- Берта на прошлой неделе поправилась. – продолжала как ни в чем не бывало болтать бывшая бродяжка. – Она теперь в приюте при храме помогает, любит с детьми нянчиться.
- Лира, не стоит докучать госпоже! – строго перебил ее Орелий.
- А чево нет? – Лира открыла рот, прикидываясь дурочкой. Похоже в храме еще велись на эту уловку. – Ежели у тебя есть полчасика - я мигом всё покажу!
Она незаметно для строгого дзана подмигнула мне, затем закинула сверток за спину, придерживая его одной рукой на манер вязанки с хворостом, свободной рукой подхватила меня под руку, как старую подружку и повела за собой, беспрестанно тараторя о своей жизни при храме.
- Лира, куда ты несешь покрывала? – ответственный дзан все никак не хотел от нас отставать. – Они для лечебницы?
- О да! – Лира остановилась на развилке коридора храмового комплекса и резко потащила меня вправо. – Заглянем в лечебницу. Оказывается, бесплатные лечебницы все-таки бывают! – она в%
Глава десятая. Во славу Великой Проматери!
Несколько дней я безвылазно провела в усадьбе Потапчуков. Перемыла все окна, прополола гряды с петрушкой и луком, потом отправлялась в лес.
В эти дни насыщенный аромат земляничного варенья и травяного чая плотно пропитал медвежью избушку.
- Что это? – удивленно спросил Тадеуш как-то вечером, подцепляя десертной ложечкой нежно-розовую воздушную субстанцию.
- Свежий мед лунных пчел, взбитый с лесной земляникой. – вареньем было заставлено пол кладовки, поэтому я пустилась в эксперименты.
- Божественно! – похвалил хозяин пасеки. – Нужно сделать небольшую партию такого лакомства и отправить к императорскому двору. Придворным дамам должно понравится. И цену поставить раза в полтора выше, чем на простой мед. – коммерсант внутри медведя не дремал.
Выполняя задание главы семейства, я неделю собирала на опушках самую спелую ягоду. Спешила, пока сезон. Сташа удивлялась моей покладистости и усидчивости. Пару раз отправляла с гостинцем к госпоже Топтыгиной, но там я не задерживалась и по дороге никуда не пропадала.
Один раз меня навестил Вольфган. Днем и в лесу, так что Потапчуки об этом не узнали. Он два часа пересказывал мне городские сплетни, от которых у меня – бывшей светской львицы волосы на голове порывались встать дыбом.
- Анабэль совсем перестала у нас бывать. – подытожил баронет. – Но Альбина этого даже не заметила. Теперь она жаждет познакомиться с тобой поближе, даже не смотря на замечания Лукреции, что нельзя доверять этой безродной человеческой выскочке. Снофолки считают, что ты специально распустила эти слухи, чтобы попасть в высшее общество, потому что тебе надоели Потапчуки. Только их уже никто не слушает. А это правда про вас с герцогом? Что вы прямо в ратуше?
У волка засверкали глаза и полутрансформированные уши встали торчком на макушке. Он был весь внимание.
- Наглая ложь. – сказала, как отрезала. – Как ты только мог в такое поверить?
- Ну поговаривают… - замялся Вольфган. – И ладно бы только старуха Гофман и госпожа Поджираева с кумой… Но ведь и банкир Труве, и фабриканты Хомчик и Рашевич. Все божатся, что слышали громкие стоны, крики, шум.
Я прикрыла глаза рукой.
- Вольфган, Вольфган… Не знаю – плакать мне или смеяться. – я вопрошающе смотрела на стушевавшегося оборотня. – Герцог любит коллекционировать и раскладывать на всех свободных поверхностях всякую редкую экзотическую и опасную фигню из труднодоступных географических мест. Я сейчас даже выговорить не смогу название этой бархатной подушечки, на которую я опрометчиво решила опереться. Смотри!
Я сунула под нос волку свою почти зажившую руку, на которой еще оставались желтые пятна сходящих синяков и красноватые точки уколов шипов. Вольфган еще сильнее округлил глаза.
- Эта дрянь мне чуть руку по локоть не оттяпала! Конечно, я стонала от облегчения, когда герцог наконец-то снял с моей руки свою «редкую и драгоценную как-то там».
- Надо же! Извини… Давай забудем об этом?
- Давай.
С волком мы расстались хорошо. Он звал в гости, но понимал, что мне сейчас не лучший вариант ехать в город.
А ночью мне впервые приснился мой мир…
Уютная детская комната. Обои в цветочек, приглушенный свет. Вся мебель кажется немного неестественной, словно я угодила в гости к полувеликанам. Меня достает из кроватки и крепко прижимает к себе маленькая Аришка…
«Буся, пойдем смотлетьблатика». И мы идем с ней по светлому коридору, она прижимает меня к себе одной рукой, а второй держится за подол платья няни. Волнуется и сопит.
Просторная светлая комната. Ирина берет нас на руки и подносит к колыбели. «Смотри, Аринка, это Егор. Твой братик.» А в колыбели спит совсем крошечный младенец, с красноватым личиком и темными волосиками.
«Смотли, Буся» - шепчет Аришка, поднимая меня повыше, но нечаянно роняет. И я падаю, падаю вниз…
И прихожу в себя сидя на кровати в своей каморке.
Той ночью я так больше и не уснула. И вовсе не из-за дружного медвежьего храпа.
Когда на следующий день в полдень я вернулась из леса в избушку, меня ждал сюрприз. Разгневанная Сташа и встревоженные отец и сын.
- Нет, я ей все же оторву голову! – сквозь зубы гневно выплюнула Сташа, уперев руки в бока. – Что это еще за история про любовницу герцога?
- Мне тоже интересно послушать. – сказал Тадеуш и скрестил лапы на груди.
Мне пришлось опять оправдываться. Полтора часа… Благо, благодаря Вольфгану, я имела представление какой масштаб приняли слухи. Город гудел, как улей.
- Что ж, могло быть и хуже. – спокойно заключил Тадеуш. – Хотя, до герцога слухи могли еще не дойти – он любит надолго закрываться от внешнего мира в своих лабораториях. Зато на свечной фабрике дела выровнялись, вчера отгрузили первую партию свечей из свежего воска ко двору.
Потапчук сел на свой любимый скрипучий стул и окунулся в чтение газеты. Недовольная Сташа накрывала на стол, постоянно ворча себе под нос «Что я соседям скажу?», «Принесла нелегкая на нашу голову!» и тому подобные фразы. Мишаня молча что-то сверял в черном блокноте.
- Пап, пчелы скоро начнут роиться. По всем приметам – в этом году на неделю раньше обычного. Надо срочно новые колоды заказывать.
- Надо. В сарае штук двадцать готовых стоит, надо еще столько же у Форнегута заказать. – Потапчук задумчиво посмотрел на сына, кивнул своим мыслям и опять погрузился в газету. – Завтра в город поедем. Чета Бодур пригласила нас на обед. Всем семейством, и тебя, Маша, тоже. – он опять оторвался от газеты и строго посмотрел на меня. – Постарайся обойтись без происшествий.
- Мы поедем в город на целый день? – встрепенулась Сташа. – Матушке нужно в храм Проматери. А то она зиму не переживет. Ей все хуже и хуже удается оборот сдерживать.
- Отвезу. – буркнул Тадеуш. – После обеда сразу же в храм и отвезу.
Вечером я примеряла новое платье из добротной тафты темно-серого цвета с отделкой из темного кружева. Мадам Попю прислала два платья для меня – повседневные уже были готовы. Ну как повседневные, для выездов в город по приглашению, как тот, что намечался завтра. Мои добротные платья были для этого слишком просты. Критически осмотрев красную накидку, решила, что подол необходимо почистить, и провозилась с эти еще пол часа.
А после вечернего чая сразу отправилась к себе в коморку. Спать! В семье, где все храпят, засыпать необходимо было первой.
На следующее утро в город мы выкатили сразу после завтрака, но не поехали обычным маршрутом, а свернули на проселочную дорогу, ведущую к деревеньке, где проживала Топтыгина. Старушка-медведица уже ждала нас на крыльце, готовая и нарядная: в кружевном накрахмаленном чепце, в цветастой шали и атласном платье в горошек. Еще бы! Ей предстоял очень насыщенный день – званый обед, посещение храма и возможно пары магазинчиков. А она с прошлого года не была в городе.
В особняке Бодур нас приняли радушно. Мужчины перед обедом отправились отведать редкого коньячку в салон, а нас Анабэль пригласила на прогулку в сад. Сташа и ее матушка были в восторге от теплицы и оранжереи, а я заметила сильные перемены за эти две недели.
