Вой лишенного
Сорвать покровы с богов
Риан задумчиво разглядывал стоящих перед ним мужчин. Запястье каждого из них, играя разноцветными гранями драгоценных камней, охватывал золотой диск – его творение. С помощью этого, вроде бы обыкновенного украшения, он соединил тресаиров со своей жизненной силой, отрезав часть их сущности от сестры.
Сейчас они не выглядели бесплотными духами, что пришли к нему ранее. Сейчас это были полноценные телесные существа, практически не отличимые от других людей, за исключением одного «но». У обычных не было в подчинении свирепой составляющей, способной побороть любую живую тварь. Кроме него, конечно, и тех, кого он соизволил взять под свою защиту.
Мужчина нахмурился, виня себя за то, что не осознал этого раньше. Скольких потерь можно было бы избежать, догадайся он об этой маленькой хитрости. Например, когда создавал кариал для Повелителя стихий. Но кто же знал, что сестра заартачится и передумает? Он до сих пор не понимал, что именно произошло тогда? Впрочем, сейчас поздно об этом.
Его взгляд вновь обратился к лицам пятерых мужчин. «Еще не все потеряно», - напомнил себе Риан, с жадностью сглотнув. Вернее, все… Все впереди.
- Я хочу… - он поймал подобострастный взгляд Окаэнтара. - … чтобы вы привели ко мне Рьястора. Все равно как, но он должен быть у меня. Иначе вам придется вернуться к тому состоянию, в котором вы пребывали до нашей встречи. Снова стать ничем!
Застывшие перед ним вздрогнули, а он довольно оскалился.
Его маленькая победа. Победа над сестрой. Крошечный шаг к непревзойденному величию. Только его!
Тихие предрассветные сумерки, заключив столицу тэланских земель в свои объятья, укрыли ее туманной пеленой от лучей восходящего солнца в попытке отсрочить неминуемое пробуждение. Эта борьба повторялась из раза в раз. Каждое утро. И управляющий ярким диском Гардэрн неизменно выходил победителем из шуточной схватки со своей возлюбленной Траисарой, вынуждая ее гасить россыпь сияющих небесных звезд, чтобы его собственное светило могло согреть наземный мир живых. Сегодня это противостояние затянулось. Ночь не желала сдавать свои позиции, породив особенно густой туман, а солнце не могло пробиться сквозь плотные грозовые облака, чтобы разогнать окутывающую город полумглу.
Но, даже являясь ареной борьбы, Антэла постепенно просыпалась, приветствуя новый день. Тусклыми пятнами вспыхивали окна домов, поскрипывали входные двери, выпуская в туманное утро заспанных тружеников. В доках суетились рыбаки, распутывая сети и снасти, чтобы поскорее выйти в открытое море и вовремя доставить во дворец вейнгара свежий улов.
Вроде бы все как всегда. Еще один рассвет, еще одно мгновенье жизни, но ничего обыденного в этом утре не было. Каждый житель столицы - от седовласой старухи до смышленого юнца - знал, что наступивший день должен стать для тэланцев чем-то особенным.
Лутарг проснулся, когда первый солнечный луч, одолев сопротивление черной, обещающей грозу массы, прорезал туманную дымку и коснулся дворцовых стен. Проснулся от того, что раскалившийся медальон нестерпимо жег грудь, а сила вырвавшегося на свободу духа буквально потрескивала в воздухе – протяни руку и дотронешься.
Глубоко вздохнув, молодой человек открыл глаза, чтобы встретиться с пытающим взглядом Повелителя стихий. Он так и не сумел совладать с вновь обретенной мощью рьястора. Не научился удерживать его в себе.
Но были и преимущества, благодаря которым их с Литаурэль вынужденная задержка в Антэле не выглядела таким уж предательством тресаиров, каким могла показаться. Возвращение кариала не только напитало духа, но и установило прочную связь с отцом. Несмотря на расстояние, разделяющее их, Лутарг чувствовал его, будто находился рядом. И наверняка знал, что жизни отца ничего не угрожает. Рьястор связал их воедино.
И все же прогресс был налицо. Повелитель стихий перестал ходить за ним по пятам, как это было в самом начале. Когда он просто не мог удерживать его. Не понимал как. Не справлялся.
Если раньше он распугивал людей своими глазами, то теперь появились гораздо более убедительные основания – огненный волк в буквальном смысле наступал ему на пятки. И его не спрячешь за повязкой, прикинувшись слепцом! Не скроешь за завесой волос, потупив взгляд! Его нельзя не заметить!
Лутаргу пришлось запереть себя. Молодая луна успела набрать силу и пойти на убыль, прежде чем он сумел подчинить себе рьястора. И то не до конца. Время от времени тот продолжал неожиданно являть себя, как сейчас. Просто появлялся и ждал, когда он призовет его обратно, чтобы после послушно исполнить его волю.
В дверь постучали. Лутарг срочно прекратил игру в гляделки и призвал духа. Тот замерцал, рассыпался на нити и исчез, оставив после себя знакомый любому тресаиру след. И, конечно, Лита его заметила. Или даже иначе – из-за него пришла.
- Опять? – ее первый вопрос, как только отворил дверь.
Лутарг кивнул. Недовольство собой вылилось в излишнюю резкость и хмурый взгляд.
- Пропущу церемонию. Ири должна понять.
Литаурэль протяжно выдохнула.
- Видела ее только что. Собирается зайти к тебе. Позже.
Лутарг вновь кивнул, на этот раз выражая благодарность. Понять, что Лита уговорила сестру отложить визит не составило труда. После притянул девушку к себе, не без сожаления вдохнув цветочный аромат ее волос. Здесь – в Антэле ее запах изменился, а он скучал по-прежнему – хвойному, в том числе, напоминающем об отце и доме.
- Ты нужна мне, - коснувшись губами темя и позволив ладоням заскользить по девичьей спине, сквозь ткань платья ощущая тепло ее кожи. – Не могу так больше, - сипло.
Он устал держаться в стороне. Устал усмирять собственное желание, и в то же время боялся утратить контроль над духом, если позволит себе нечто большее, нежели безобидное объятье. Это стало его личным адом – не иметь возможности прикоснуться, ощутить ее ответное стремление, гладкость кожи, трепет жаждущей слияния плоти. Он стал зависим от их близости, и чем дольше воздерживался, тем нестерпимее становилось желание, грозящее в конечном счете сокрушить его.
Лита подставила губы для поцелуя, обвила руками шею.
- И я не могу. Ты тоже нужен мне. Очень…
В ее голосе томительная хрипотца, и удержать себя в рамках не просто сложно – невозможно!
В их поцелуе отсутствует нежность, только огонь вырвавшейся их оков страсти. И кровь моментально бьет в голову, стирая воспоминания об установленных границах дозволенного. Сметая их.
- Лита… - не то рыком, не то стоном. Стремительно стягивая рубаху, что накинул на плечи, прежде чем открыть дверь.
Ее ладони на его груди, ребрах обжигают. И руки дрожат от нетерпения, пока воюет со шнуровкой платья. Нестерпимо хочется просто рвануть, в одно мгновение избавиться от всего лишнего, но рассудок еще теплится в нем, напоминает – ей возвращаться к себе.
И все же не выдержал, сдался, едва ослабленная шнуровка позволила освободить грудь. Литаурэль застонала, как только его рука коснулась отяжелевшего полушария. Выгнулась навстречу его губам, прокладывающим дорожку к трепещущей плоти. Зарылась руками в волосы, едва держась на ослабевших ногах.
Он подхватил на руки, вернувшись к сладости губ и жадному танцу языков. Донес до постели, не прерывая поцелуя. Бережно опустил на кровать, чтобы после накинуться на желанную грудь, завладеть ее вершинкой.
Ее рваное, страстное дыхание музыкой звучит в ушах. И собственное рвется стоном. Сердце колотится в груди, точно кто-то настойчиво стучит в дверь. Все громче и громче.
Он не сразу сообразил, что Литаурэль, напрягшись, перестала отвечать на его ласки, и лишь только когда девушка протестующе дернулась, не позволив коснуться сокровенного, услышал голос матери, зовущей его сквозь преграду запертой двери.
Шумно выдохнув, Лутарг на несколько мучительных мгновений спрятал лицо в складках сбившейся юбки. Ответить сил нет, а мать продолжает звать, и, судя по голосу, с каждым словом волнуется все сильнее.
Вдох – выдох… Вдох – выдох… Литаурель, как и он, дрожит, не шевелится, ждет.
Наконец нашел в себе силы, чтобы откликнуться.
- Я здесь. Все хорошо. Подожди немного, - не представляя, каким образом отослать ее.
Литаурэль ожидаемо заерзала, стремясь выбраться из постели. Он помог.
- Прости, - напоследок коснувшись губами шеи. – Она не уйдет, - вопреки настойчивому желанию заняться обратным, принявшись затягивать шнуровку ее платья.
Лита сдавленно хмыкнула, после поинтересовавшись.
- Что мы ей скажем? Она же все поймет.
Он не ответил.
Когда мать вошла в комнату, прошлась по ним встревоженным взглядом, Лутарг заключил в объятья Литаурэль, без слов давая понять, что не допустит осуждения. Впрочем, его не последовало, лишь только щеки матери заалели краской смущения, когда пришла к очевидному выводу, чему помешала.
- Я думала, ты собираешься. Хотела помочь, - отвернувшись к окну и отступив к двери, будто размышляла над тем, чтобы уйти.
Лутарг нахмурился, мысленно вернувшись к тому, с чего началось утро.
- Не думаю, что мне стоит идти.
- Почему? – моментально забыв о неловкости, она встревожено воззрилась на него.
- Я по-прежнему не всегда справляюсь с рьястором. Как бы чего не вышло… - опустив возможные варианты развития событий.
Лураса додумала и еще сильнее разволновалась.
- Таирия расстроится. Она очень радовалась тому, что ты будешь рядом.
- Я знаю. – Лутарг перестал поддерживать Литаурэль и подошел к матери. – Я поговорю с ней. Она поймет.
Лураса кивнула, спрятав в ладони его пальцы.
- Но ты же пойдешь? – Литаурэль. – Вы стали почти как сестры…
Рожденная с духом оторвала взгляд от пола.
- Если Таирии это нужно – конечно.
- Нужно. Поверь мне, - подтвердила Лураса, после вновь посмотрев на сына. - Я не настаиваю, но ты тоже подумай. Таирия приняла твою волю, - многозначительно и тихо, будто о чем-то запретном.
Когда мать ушла, уведя с собой Литаурэль, Лутарг с досадой взъерошил волосы и устремился к открытому окну. В скором времени обещало окончательно распогодиться. Грозовые облака сносило все дальше на запад, и белесую дымку, скрывающую глубину летнего неба, испещрили бирюзовые проплешины, позволяющие солнечным лучам беспрепятственно достигать земли.
Мысли сами собой вернулись к былому, важному. Почти два полных цикла прошло с тех пор, как он со своими спутниками преодолел подземный ход и ступил во внутренний двор вейнгарского замка. Несколько дней осталось до того момента, когда венчальный месяц Траисары появится на небе, чтобы ознаменовать начало нового сезона. Столько времени потрачено впустую, в бездействии, пока отец и Истинные томятся в заключении. Насколько сильно он кривил душой, оттягивая собственное возвращение?
Не кривил – Лутарг пытался убедить себя в этом, и все же сомнения оставались. И слова матери, о принятии сестрой своей роли в предначертанной ему судьбе, напомнили о них. Вернули к колебаниям.
Обежав взглядом украшенный к предстоящему событию двор, молодой человек коснулся медальона на груди, попутно ослабив сдерживающие духа узы. Иного приглашения не требовалось. Огненный волк моментально явил себя, возникнув из синей вспышки. Они встретились взглядами. Лутарг привычно сдался первым.
На ум пришли восклицание Сарина – «твои глаза» - и недоумение Таирии, в связи с произошедшими с кариалом изменениями. Каким образом это работает не смог объяснить никто! Почему изображенная на медальоне кошка стала волком? Отчего его глаза, как когда-то в Саришэ, приняли обычный вид? Стали такими, как у матери - серыми?
Его мучили все эти вопросы! А еще множество других, на которые не имел ответов. Среди них и тот, почему с трудом выдерживает взгляд рьястора? Не потому ли, что дух ждет от него другого? Освобождения тресаиров?
- Завтра. Завтра мы возвращаемся, - пообещал молодой человек, вновь потерявшись в неестественной синеве взора Повелителя стихий. – Только сегодня, прошу, не подведи. Они значат для меня не меньше...
Показалось, что рьястор понял и пообещал.
Несмотря на то, что основные события церемонии развернутся на центральной площади города, где еще с вечера были расставлены лавки для почетных гостей и знати, каждый клочок земли укрыт длинноворсными коврами и выставлено золотое кресло вейнгара, в пределах дворцовых стен слуги также постарались создать ощущение праздника. Вдоль мощеных дорожек стояли вазы с цветами. Над ними возвышались штандарты или украшенные разноцветными лентами столбики. На зеленеющих лужайках расположились отполированные до блеска столы, которые в свое время будут заставлены разнообразными угощениями.
Со слов сестры Лутарг знал, что перед выходом процессии из дворца, центральная аллея, ведущая к воротам, будет устлана плетеной дорожкой, которая протянется до храма и соединит замок с церемониальным местом, чтобы босые стопы будущей правительницы не касались голой земли. Плохая примета войти в новую жизнь запачканной.
Две огромных кадки, сейчас стоящие возле ворот и доверху наполненные розовыми лепестками, будут опустошены руками всех желающих, кто сочтет своим долгом на обратном пути с площади бросить душистую горсть под ноги новоиспеченной руаниданы с пожеланиями долголетия и благословенного богами правления.
- Я искала тебя. Готов? – вопрос сестры вынудил его отвлечься от созерцания и размышлений.
Лутарг развел руками, ответив беззвучно. На нем специально пошитый к этому дню наряд.
Она встала рядом. Как и он до нее обежала взглядом двор.
- И все же это должен быть ты.
- Нет, Ири. Не должен. Я не из этого мира, - твердо.
Лутарг не то чтобы ожидал подобного разговора сегодня, но был готов к нему.
- Зря ты так.
- Нет, не зря. И ты знаешь об этом, не хуже моего.
Он повернулся к ней лицом. Поймал взгляд.
- Это твой дом. Ты выросла здесь, а я пришлый. Ничего не умею, только киркой махать, - не то чтобы не искренне, но с изрядной долей насмешки над самим собой.
Она в отрицании качнула головой.
- Ты родился здесь. Это и твой дом тоже.
- Я этого не помню.
- Я помню! И тетушка, и Гарья, и Сарин!
Он улыбнулся ее горячности.
- Я думал, мы давно все решили.
- Ты решил, - согласилась она с затаенной грустью. – А я надеялась, что передумаешь. Меня не готовили к этому, - теперь уже со страхом.
Лутарг взял ее за руки, развернул к себе.
- Я уверен, ты справишься. Ты сильная, смелая. Ты сама не знаешь, на что способна.
Таирия нервно усмехнулась.
- Не убедил.
- Ири…
Она глянула вопросительно, ожидая продолжения.
- Мы завтра уходим. Я и так задержался слишком надолго.
- Я понимаю, - подтвердив слова согласным кивком. – Но ведь вы вернетесь?
Лутарг ответил долгим взглядом, отнюдь не уверенный, что стоит облекать в слова собственные страхи. Каким образом он станет открывать тропу и вызволять тресаиров из Саришэ по-прежнему оставалось за гранью понимания. Лита уверяла - все станет ясно на месте, и ничего другого не оставалось, как положиться на ее мнение.
Сорвать покровы с богов
Аннотация: Эта история началась много лет назад. Задолго до рождения главного героя. И те, кто были причастны к ее возникновению, не знали, что однажды им придется ответить за свои деяния. Ответить перед тем, чья жизнь, по их милости, превратилась в ад.
ГЛАВА 1
Риан задумчиво разглядывал стоящих перед ним мужчин. Запястье каждого из них, играя разноцветными гранями драгоценных камней, охватывал золотой диск – его творение. С помощью этого, вроде бы обыкновенного украшения, он соединил тресаиров со своей жизненной силой, отрезав часть их сущности от сестры.
Сейчас они не выглядели бесплотными духами, что пришли к нему ранее. Сейчас это были полноценные телесные существа, практически не отличимые от других людей, за исключением одного «но». У обычных не было в подчинении свирепой составляющей, способной побороть любую живую тварь. Кроме него, конечно, и тех, кого он соизволил взять под свою защиту.
Мужчина нахмурился, виня себя за то, что не осознал этого раньше. Скольких потерь можно было бы избежать, догадайся он об этой маленькой хитрости. Например, когда создавал кариал для Повелителя стихий. Но кто же знал, что сестра заартачится и передумает? Он до сих пор не понимал, что именно произошло тогда? Впрочем, сейчас поздно об этом.
Его взгляд вновь обратился к лицам пятерых мужчин. «Еще не все потеряно», - напомнил себе Риан, с жадностью сглотнув. Вернее, все… Все впереди.
- Я хочу… - он поймал подобострастный взгляд Окаэнтара. - … чтобы вы привели ко мне Рьястора. Все равно как, но он должен быть у меня. Иначе вам придется вернуться к тому состоянию, в котором вы пребывали до нашей встречи. Снова стать ничем!
Застывшие перед ним вздрогнули, а он довольно оскалился.
Его маленькая победа. Победа над сестрой. Крошечный шаг к непревзойденному величию. Только его!
***
Тихие предрассветные сумерки, заключив столицу тэланских земель в свои объятья, укрыли ее туманной пеленой от лучей восходящего солнца в попытке отсрочить неминуемое пробуждение. Эта борьба повторялась из раза в раз. Каждое утро. И управляющий ярким диском Гардэрн неизменно выходил победителем из шуточной схватки со своей возлюбленной Траисарой, вынуждая ее гасить россыпь сияющих небесных звезд, чтобы его собственное светило могло согреть наземный мир живых. Сегодня это противостояние затянулось. Ночь не желала сдавать свои позиции, породив особенно густой туман, а солнце не могло пробиться сквозь плотные грозовые облака, чтобы разогнать окутывающую город полумглу.
Но, даже являясь ареной борьбы, Антэла постепенно просыпалась, приветствуя новый день. Тусклыми пятнами вспыхивали окна домов, поскрипывали входные двери, выпуская в туманное утро заспанных тружеников. В доках суетились рыбаки, распутывая сети и снасти, чтобы поскорее выйти в открытое море и вовремя доставить во дворец вейнгара свежий улов.
Вроде бы все как всегда. Еще один рассвет, еще одно мгновенье жизни, но ничего обыденного в этом утре не было. Каждый житель столицы - от седовласой старухи до смышленого юнца - знал, что наступивший день должен стать для тэланцев чем-то особенным.
Лутарг проснулся, когда первый солнечный луч, одолев сопротивление черной, обещающей грозу массы, прорезал туманную дымку и коснулся дворцовых стен. Проснулся от того, что раскалившийся медальон нестерпимо жег грудь, а сила вырвавшегося на свободу духа буквально потрескивала в воздухе – протяни руку и дотронешься.
Глубоко вздохнув, молодой человек открыл глаза, чтобы встретиться с пытающим взглядом Повелителя стихий. Он так и не сумел совладать с вновь обретенной мощью рьястора. Не научился удерживать его в себе.
Но были и преимущества, благодаря которым их с Литаурэль вынужденная задержка в Антэле не выглядела таким уж предательством тресаиров, каким могла показаться. Возвращение кариала не только напитало духа, но и установило прочную связь с отцом. Несмотря на расстояние, разделяющее их, Лутарг чувствовал его, будто находился рядом. И наверняка знал, что жизни отца ничего не угрожает. Рьястор связал их воедино.
И все же прогресс был налицо. Повелитель стихий перестал ходить за ним по пятам, как это было в самом начале. Когда он просто не мог удерживать его. Не понимал как. Не справлялся.
Если раньше он распугивал людей своими глазами, то теперь появились гораздо более убедительные основания – огненный волк в буквальном смысле наступал ему на пятки. И его не спрячешь за повязкой, прикинувшись слепцом! Не скроешь за завесой волос, потупив взгляд! Его нельзя не заметить!
Лутаргу пришлось запереть себя. Молодая луна успела набрать силу и пойти на убыль, прежде чем он сумел подчинить себе рьястора. И то не до конца. Время от времени тот продолжал неожиданно являть себя, как сейчас. Просто появлялся и ждал, когда он призовет его обратно, чтобы после послушно исполнить его волю.
В дверь постучали. Лутарг срочно прекратил игру в гляделки и призвал духа. Тот замерцал, рассыпался на нити и исчез, оставив после себя знакомый любому тресаиру след. И, конечно, Лита его заметила. Или даже иначе – из-за него пришла.
- Опять? – ее первый вопрос, как только отворил дверь.
Лутарг кивнул. Недовольство собой вылилось в излишнюю резкость и хмурый взгляд.
- Пропущу церемонию. Ири должна понять.
Литаурэль протяжно выдохнула.
- Видела ее только что. Собирается зайти к тебе. Позже.
Лутарг вновь кивнул, на этот раз выражая благодарность. Понять, что Лита уговорила сестру отложить визит не составило труда. После притянул девушку к себе, не без сожаления вдохнув цветочный аромат ее волос. Здесь – в Антэле ее запах изменился, а он скучал по-прежнему – хвойному, в том числе, напоминающем об отце и доме.
- Ты нужна мне, - коснувшись губами темя и позволив ладоням заскользить по девичьей спине, сквозь ткань платья ощущая тепло ее кожи. – Не могу так больше, - сипло.
Он устал держаться в стороне. Устал усмирять собственное желание, и в то же время боялся утратить контроль над духом, если позволит себе нечто большее, нежели безобидное объятье. Это стало его личным адом – не иметь возможности прикоснуться, ощутить ее ответное стремление, гладкость кожи, трепет жаждущей слияния плоти. Он стал зависим от их близости, и чем дольше воздерживался, тем нестерпимее становилось желание, грозящее в конечном счете сокрушить его.
Лита подставила губы для поцелуя, обвила руками шею.
- И я не могу. Ты тоже нужен мне. Очень…
В ее голосе томительная хрипотца, и удержать себя в рамках не просто сложно – невозможно!
В их поцелуе отсутствует нежность, только огонь вырвавшейся их оков страсти. И кровь моментально бьет в голову, стирая воспоминания об установленных границах дозволенного. Сметая их.
- Лита… - не то рыком, не то стоном. Стремительно стягивая рубаху, что накинул на плечи, прежде чем открыть дверь.
Ее ладони на его груди, ребрах обжигают. И руки дрожат от нетерпения, пока воюет со шнуровкой платья. Нестерпимо хочется просто рвануть, в одно мгновение избавиться от всего лишнего, но рассудок еще теплится в нем, напоминает – ей возвращаться к себе.
И все же не выдержал, сдался, едва ослабленная шнуровка позволила освободить грудь. Литаурэль застонала, как только его рука коснулась отяжелевшего полушария. Выгнулась навстречу его губам, прокладывающим дорожку к трепещущей плоти. Зарылась руками в волосы, едва держась на ослабевших ногах.
Он подхватил на руки, вернувшись к сладости губ и жадному танцу языков. Донес до постели, не прерывая поцелуя. Бережно опустил на кровать, чтобы после накинуться на желанную грудь, завладеть ее вершинкой.
Ее рваное, страстное дыхание музыкой звучит в ушах. И собственное рвется стоном. Сердце колотится в груди, точно кто-то настойчиво стучит в дверь. Все громче и громче.
Он не сразу сообразил, что Литаурэль, напрягшись, перестала отвечать на его ласки, и лишь только когда девушка протестующе дернулась, не позволив коснуться сокровенного, услышал голос матери, зовущей его сквозь преграду запертой двери.
Шумно выдохнув, Лутарг на несколько мучительных мгновений спрятал лицо в складках сбившейся юбки. Ответить сил нет, а мать продолжает звать, и, судя по голосу, с каждым словом волнуется все сильнее.
Вдох – выдох… Вдох – выдох… Литаурель, как и он, дрожит, не шевелится, ждет.
Наконец нашел в себе силы, чтобы откликнуться.
- Я здесь. Все хорошо. Подожди немного, - не представляя, каким образом отослать ее.
Литаурэль ожидаемо заерзала, стремясь выбраться из постели. Он помог.
- Прости, - напоследок коснувшись губами шеи. – Она не уйдет, - вопреки настойчивому желанию заняться обратным, принявшись затягивать шнуровку ее платья.
Лита сдавленно хмыкнула, после поинтересовавшись.
- Что мы ей скажем? Она же все поймет.
Он не ответил.
Когда мать вошла в комнату, прошлась по ним встревоженным взглядом, Лутарг заключил в объятья Литаурэль, без слов давая понять, что не допустит осуждения. Впрочем, его не последовало, лишь только щеки матери заалели краской смущения, когда пришла к очевидному выводу, чему помешала.
- Я думала, ты собираешься. Хотела помочь, - отвернувшись к окну и отступив к двери, будто размышляла над тем, чтобы уйти.
Лутарг нахмурился, мысленно вернувшись к тому, с чего началось утро.
- Не думаю, что мне стоит идти.
- Почему? – моментально забыв о неловкости, она встревожено воззрилась на него.
- Я по-прежнему не всегда справляюсь с рьястором. Как бы чего не вышло… - опустив возможные варианты развития событий.
Лураса додумала и еще сильнее разволновалась.
- Таирия расстроится. Она очень радовалась тому, что ты будешь рядом.
- Я знаю. – Лутарг перестал поддерживать Литаурэль и подошел к матери. – Я поговорю с ней. Она поймет.
Лураса кивнула, спрятав в ладони его пальцы.
- Но ты же пойдешь? – Литаурэль. – Вы стали почти как сестры…
Рожденная с духом оторвала взгляд от пола.
- Если Таирии это нужно – конечно.
- Нужно. Поверь мне, - подтвердила Лураса, после вновь посмотрев на сына. - Я не настаиваю, но ты тоже подумай. Таирия приняла твою волю, - многозначительно и тихо, будто о чем-то запретном.
***
Когда мать ушла, уведя с собой Литаурэль, Лутарг с досадой взъерошил волосы и устремился к открытому окну. В скором времени обещало окончательно распогодиться. Грозовые облака сносило все дальше на запад, и белесую дымку, скрывающую глубину летнего неба, испещрили бирюзовые проплешины, позволяющие солнечным лучам беспрепятственно достигать земли.
Мысли сами собой вернулись к былому, важному. Почти два полных цикла прошло с тех пор, как он со своими спутниками преодолел подземный ход и ступил во внутренний двор вейнгарского замка. Несколько дней осталось до того момента, когда венчальный месяц Траисары появится на небе, чтобы ознаменовать начало нового сезона. Столько времени потрачено впустую, в бездействии, пока отец и Истинные томятся в заключении. Насколько сильно он кривил душой, оттягивая собственное возвращение?
Не кривил – Лутарг пытался убедить себя в этом, и все же сомнения оставались. И слова матери, о принятии сестрой своей роли в предначертанной ему судьбе, напомнили о них. Вернули к колебаниям.
Обежав взглядом украшенный к предстоящему событию двор, молодой человек коснулся медальона на груди, попутно ослабив сдерживающие духа узы. Иного приглашения не требовалось. Огненный волк моментально явил себя, возникнув из синей вспышки. Они встретились взглядами. Лутарг привычно сдался первым.
На ум пришли восклицание Сарина – «твои глаза» - и недоумение Таирии, в связи с произошедшими с кариалом изменениями. Каким образом это работает не смог объяснить никто! Почему изображенная на медальоне кошка стала волком? Отчего его глаза, как когда-то в Саришэ, приняли обычный вид? Стали такими, как у матери - серыми?
Его мучили все эти вопросы! А еще множество других, на которые не имел ответов. Среди них и тот, почему с трудом выдерживает взгляд рьястора? Не потому ли, что дух ждет от него другого? Освобождения тресаиров?
- Завтра. Завтра мы возвращаемся, - пообещал молодой человек, вновь потерявшись в неестественной синеве взора Повелителя стихий. – Только сегодня, прошу, не подведи. Они значат для меня не меньше...
Показалось, что рьястор понял и пообещал.
***
Несмотря на то, что основные события церемонии развернутся на центральной площади города, где еще с вечера были расставлены лавки для почетных гостей и знати, каждый клочок земли укрыт длинноворсными коврами и выставлено золотое кресло вейнгара, в пределах дворцовых стен слуги также постарались создать ощущение праздника. Вдоль мощеных дорожек стояли вазы с цветами. Над ними возвышались штандарты или украшенные разноцветными лентами столбики. На зеленеющих лужайках расположились отполированные до блеска столы, которые в свое время будут заставлены разнообразными угощениями.
Со слов сестры Лутарг знал, что перед выходом процессии из дворца, центральная аллея, ведущая к воротам, будет устлана плетеной дорожкой, которая протянется до храма и соединит замок с церемониальным местом, чтобы босые стопы будущей правительницы не касались голой земли. Плохая примета войти в новую жизнь запачканной.
Две огромных кадки, сейчас стоящие возле ворот и доверху наполненные розовыми лепестками, будут опустошены руками всех желающих, кто сочтет своим долгом на обратном пути с площади бросить душистую горсть под ноги новоиспеченной руаниданы с пожеланиями долголетия и благословенного богами правления.
- Я искала тебя. Готов? – вопрос сестры вынудил его отвлечься от созерцания и размышлений.
Лутарг развел руками, ответив беззвучно. На нем специально пошитый к этому дню наряд.
Она встала рядом. Как и он до нее обежала взглядом двор.
- И все же это должен быть ты.
- Нет, Ири. Не должен. Я не из этого мира, - твердо.
Лутарг не то чтобы ожидал подобного разговора сегодня, но был готов к нему.
- Зря ты так.
- Нет, не зря. И ты знаешь об этом, не хуже моего.
Он повернулся к ней лицом. Поймал взгляд.
- Это твой дом. Ты выросла здесь, а я пришлый. Ничего не умею, только киркой махать, - не то чтобы не искренне, но с изрядной долей насмешки над самим собой.
Она в отрицании качнула головой.
- Ты родился здесь. Это и твой дом тоже.
- Я этого не помню.
- Я помню! И тетушка, и Гарья, и Сарин!
Он улыбнулся ее горячности.
- Я думал, мы давно все решили.
- Ты решил, - согласилась она с затаенной грустью. – А я надеялась, что передумаешь. Меня не готовили к этому, - теперь уже со страхом.
Лутарг взял ее за руки, развернул к себе.
- Я уверен, ты справишься. Ты сильная, смелая. Ты сама не знаешь, на что способна.
Таирия нервно усмехнулась.
- Не убедил.
- Ири…
Она глянула вопросительно, ожидая продолжения.
- Мы завтра уходим. Я и так задержался слишком надолго.
- Я понимаю, - подтвердив слова согласным кивком. – Но ведь вы вернетесь?
Лутарг ответил долгим взглядом, отнюдь не уверенный, что стоит облекать в слова собственные страхи. Каким образом он станет открывать тропу и вызволять тресаиров из Саришэ по-прежнему оставалось за гранью понимания. Лита уверяла - все станет ясно на месте, и ничего другого не оставалось, как положиться на ее мнение.
