Сканер «Следопыта» выделял следы шести человек. Шесть человек в засаде против пяти? Он вспомнил свою пустую кобуру… против четырёх… Да они бы легко положили тут их всех! Почему же они отказались вступать с ними в бой?
Странное всегда казалось Серафиму страшным. Подал рукой команду, не меняя строя, двигаться вперед, Серафим пошёл по тропе, а правый и левый фланг – по отступающим к краю леса следам. Так они достигли кромки леса и остановились у начала поля.
Впереди было только поле, на котором выделялась утрамбованная площадка, напоминавшая взлётную. Следы снова сходились в одну тропу и сливались с площадкой.
Но на площадке никого не было. Данные висящего над площадкой дрона подтверждали визуальную информацию.
Серафим был поражён и чувствовал, что он в своих эмоциях не одинок.
— Это невозможно, — наплевав на пси-связь, голосом сказал он. — Они не могли так быстро никуда улететь!
Разметавшийся по кругу снег выдавал следы пары вращающихся винтов. Остались две вмятины от лыж. Конвертоплан! Он посмотрел на небо, пытаясь увидеть летательный аппарат, но ничего не увидел. Серафим прошептал имя Господне и перекрестился.
Они обошли площадку, тщетно надеясь увидеть следы, уходящие дальше в поле, и разглядеть какие-то фигуры на снегу, но никаких следов больше не было.
— Мистика… — прошептал Серафим.
И тут он почувствовал. Их.
Они были здесь. Они никуда не улетали. Они стояли и наблюдали за ними. Серафим дал команду «Следопыту» просканировать площадку, но сканер не обнаружил ничего. Площадка выглядела пустой.
Тут было что-то явно не так. Серафим внимательно осмотрел следы, оставленные летательным аппаратом. Его подозрение оправдывалось: следы были старыми и уже засыпанными свежим снегом. Да, действительно, конвертоплан тут был, но не сейчас.
Следовательно, они никуда не улетали. Они сейчас прямо здесь.
Серафим принял величественную позу: он расставил ноги, поднял подбородок и ткнул пальцем в пустоту перед собой.
— Братья, я знаю, что вы меня слышите. Пользуясь моментом, хочу передать привет маме. Мама! — Он слегка подпрыгнул и помахал рукой. — Мы живы-здоровы, радостны и счастливы. И домой пока не собираемся. И, кстати! Братья, если кому интересно, то в «райском саду» под персиковой пальмой я закопал картишки – не разрешили взять из тюрьмы в обитель. Если найдёте, можете забрать их себе. Но учтите: колода краплёная. А если охота кому-то из вас со мной лично поговорить – то милости просим. Приходите честно и открыто. Только вот не надо схлопываться в сингулярность, в нематериальную безразмерную точку, подкрадываться со спины и опять принимать своё нормальное трехмерное состояние, что чревато резкой ударной волной потревоженного воздуха и гарантированным расслаблением сфинктера. — Серафим вдруг стал серьёзным; он набрал в грудь воздуха и что есть мочи закричал: — Братья!!! Вспомните, что наша задача – исполнить волю Господа нашего Иисуса Христа!!! А Господь заповедовал любить Бога и ближнего как самого себя!!! – Он переступил с ногу на ногу и закричал снова: – Прекратите преследовать нас!!! Отступитесь!!! С нами Бог, который сказал: «Мне отмщение, Я воздам»!!! Если вы не боитесь нас, то хотя бы побойтесь Бога!!! Братья, ну в вас же есть совесть!!! Вы слышите меня?!!
Ответом ему была тишина. Ещё некоторое время они постояли, наблюдая, как снег засыпает поле и импровизированную взлётную площадку. Начало смеркаться. Наконец, Альберт, не поворачиваясь к Серафиму, проговорил:
— Хорошая речь, боец Зигмунд. И по всему видно, твоим слушателям понравилось. Что ж, нам пора возвращаться, скоро совсем стемнеет. Не хотел бы я оказаться в этом лесу в темноте.
Серафим устало кивнул. Он пропустил бойцов группы вперед и сам пошёл замыкающим, бдительно охраняя им спины.
— Господин Генерал! Зрители собираются и занимают зрительные места в театре военных действий!
Максим обернулся и поприветствовал улыбкой сказавшего это Кира. Тот стоял в дверях его «кельи», не решаясь переступить порог. Как-то Максим обмолвился, что в обители послушникам и даже их наставникам строго-настрого воспрещалось входить в чужую келью, и Кир свято чтил личное пространство Максима, несмотря на то, что эта «келья» раньше была его собственной комнатой. Максима до глубины души поражали скромность Кира и его такт, и он с благодарностью ему ответил:
— Спасибо, брат. Разреши мне побыть с Господом ещё пару минут...
— Конечно, брат Максим. Только учти — на улице мороз. Так часто бывает в последний день года. Власти мегаполиса провели опрос и выяснили, что большинству жителей на неделе перед Рождеством по душе легкий морозец, чем слякоть. Ну, чтобы снежок под ногами скрипел, чтобы снежинки на ёлочках волшебно искрились. Поэтому климатический контроль уже гонит ледяной ветер Арктики, скоро похолодает и поднимется метель.
Максим серьезно кивнул:
— Нельзя допустить, чтобы зрители замерзли.
Когда Кир закрыл дверь, Максим ещё раз преклонил колени и вдруг всем своим нутром почувствовал экстатическое блаженство, которое было для него желаннее всех благ и всех наслаждений, ибо оно было таковым по причине близости Господа. С Небом в сердце и с влагой на глазах он распахнул душу и взмолился:
— Господи! За что ты так милостив ко мне? За что же Ты дал мне счастье братской жизни? Чем я заслужил любовь этих всех прекрасных людей? Они ко мне так добры, будто бы не знали или давно забыли, кто я и зачем сюда пришел! Но они любят меня, как себя, они верят мне и в меня, они открыли мне свои дома, разделили со мной трапезу и доверили самое дорогое, что у них осталось – своих детей! Мой Бог, чту Твою мудрость: Ты не дал мне, выродку, детей и унёс моего не увидевшего свет ребёнка в Царство Своё, забрал его вместе с милой Эвридикой...
Максим достал из-под туники ладанку, которую сплела ему сестра Ксения. Подаренная ладанка сама по себе для Максима была драгоценностью, а в ней лежал сложенный вчетверо платочек, на котором был вышит его вензель – буква М. Этот платочек подарила ему та девочка, которая подошла к нему в первый день его пребывания в Вознесенке и назвала ангелом. Девчушку все звали Нюшей. Именно благодаря ей ангельское прозвище за ним и закрепилось.
Он вспоминал эти недели и месяцы в братской Вознесенке, орошая платочек слезами. Почувствовав время, поднялся с колен и положил платочек на полочку перед иконой Спасителя в углу, как своеобразное подношение.
— Милостивый, прими слёзы моей благодарности и моей любви...
На полочке перед иконой Спасителя, как в сокровищнице, лежали все его драгоценности: два ангела из святящегося полиморфа с именами Кир и Арден, небольшой мешочек с остатком просфоры с братской агапы, которую он специально не всю съел, чтобы сохранить в память о святом дне своей священнической хиротонии. Тут же лежало Евангелие, которое он забрал из трапезной, потому что считал, что через него Господь спас жизнь ему, владыке Питириму и любимому отцу Александру. А теперь в его сокровищнице лежал и Нюшин платочек со слезами его горячей благодарности.
Больше у Максима за душой ничего не было.
Теперь он быстро сбежал по лестнице вниз, схватил верховик и вышел на улицу, на ходу натягивая рукава и обматываясь шарфом.
— Пунктуальность всегда была твоей сильной стороной, — похвалил его стоящий на ступеньках крыльца Кир. — Пошли.
И вправду на площадке между парковкой и больницей уже было полно братского народу. Пришли и маленькие участники битвы вместе со своими родителями. Пришли и его братья – Александр, Савва и Серафим — и встали рядышком. Вскоре к ним присоединились Стефан, Андрей и Питирим.
Небо над Вознесенкой было чистым, без облачка. Снег ослепительно искрился, легкий ветерок поднимал с наста бриллиантовую пыль и засыпал, украшая стразами, тёплые одежды людей. В другой раз Максим залюбовался бы давно не виданным зрелищем, но сейчас его взгляд был обращён на отца Александра, который, нахмурившись, смотрел в небо и вздыхал. Максим понимал переживания Наставника: всё происходящее будет фиксироваться пристальным взглядом космической системой слежения класса «Око».
Появление Максима было встречено радостными криками и аплодисментами. После молитвы Максим был тих и спокоен. Он, прикрыв глаза, всем поклонился, затем повернулся к крепости и осмотрел её.
За неделю строительства, к которому под конец присоединились дети и их родители, стены крепости выросли и доставали ему до плеч, обросли башнями с зубцами, чисто символическим окружным рвом и мостом из бревен через него, ведущим к заложенным досками невысоким воротам. Внешняя сторона стены была отвесная и гладкая, внутренняя представляла собой ступени, ведущие на высоту. Напротив крепости красовались изготовленные Максимом и Киром из обработанных досок катапульты и стенобитные приспособления, которые с восторгом рассматривали прибывающие зрители.
Подошли к катапультам и Серафим с Савватием. Они присели на корточки и пальцами ощупывали детали стенобитной машины, рассматривая все в мельчайших подробностях.
— Всё же удивительно, брат Серафим, с какой тщательностью и с каким восторгом трудился над этим орудием брат Максим, — с уважением произнёс Савватий. — Смотри, он всё сделал на станке сам: и выточил все эти крепления, и завил из стального прута пружины! Освоил кузнечное дело и выковал гвозди и заклепки для ремней. Знаешь, он теперь осваивает древнюю технологию ковки булата, и обещал мне первому подарить настоящий булатный клинок.
— Вот делать-то нечего, — фыркнул Серафим. Он был не в настроении, так как не выспался после ночного патрулирования Вознесенки и ещё слабо понимал, что происходит в мире после двух с лишним суток перманентных пси-отношений, но не хотел особо распространяться об этом. — Он просто не наигрался в детстве. Ты что, не в курсе? Его же с рождения воспитывали террористы. Дай ему волю – он нам тут скоро бомбу с обеднённым ураном изготовит.
Савватий усмехнулся и оглянулся на Максима.
Тем временем, Максим отозвал участников битвы в сторонку и провёл последний инструктаж. Для начала необходимо было успокоить сильно волнующихся детей. И поэтому он сказал:
— Главное всем необходимо помнить, что мы просто играем. Все помнят свои роли? Так, Владислава, нашего дорого командующего превосходящими силами противника, я вижу, но где же наша королева?
Маленькая Нюша вышла из-за спины своего старшего брата семилетнего Алёшки и залилась довольным румянцем, когда Максим так обратился к ней. Увидев её, Максим приложил пальцы к губам, посылая ей воздушный поцелуй. Нюша ахнула, обхватила своего брата и, уткнувшись ему в плечо лицом, украдкой посмотрела на Максима, еле заметно повернув к нему голову.
Тот же хлопнул ладонью об ладонь и сказал:
— Итак, все действующие лица в сборе. Представление пора начинать.
Он вывел всех ребят и поставил перед воротами крепости лицом к зрителям, затем подал знак взрослым, чтобы те замолчали. Тогда он преклонил колено перед девочкой и подал ей руку. Нюша, обмерев от счастья, радостно подпрыгнула и в ответ подала свою ручонку в вязаной варежке. Максим взял её ручку и прижал к своей груди.
— Моя королева! Я, ваш верный рыцарь, и моё войско вверяем себя в ваше распоряжение. Ваше величество! Мы будем ждать приказа, и в точности исполним его!
Девочка засмеялась от радости и вдруг приняла королевскую осанку.
— Мой Генерал! — немного картавя, заучено произнесла она. — Жизнь города и моя жизнь в твоих руках! Да пребудет с тобой Господь!
— Аминь, — красиво склонил голову Максим.
Зрители зааплодировали. Максим поднялся во весь рост и представил зрителям командира нападающих – Владислава. Тот поднял сжатую в кулак руку и, повернувшись к своему «войску», громко произнес:
— Мои доблестные воины! Пусть не страшит вас крепость этих стен! Риально, мы щас захватим её! Карфаген будет разрушен!
— Про Карфаген, вроде, ничего по сценарию в твоей речи не было, — с улыбкой наклонился к нему Максим.
— Простите, отец Максим, — смутился Владик. — Где-та слышал, и чё-та вырвалось.
— Ладно, — засмеялся Генерал Её Величества. — Продолжай.
— Аха, — кивнул Владик, заново собираясь с мыслями, и громко продолжил: — Знайте же, защитники крепости, и трепещите: я ещё не проигрывал ни одного сражения! Сегодня до захода солнца ваша твердыня падёт!! А-ха-ха-ха!
— Поэтично, — небрежно бросил Серафим Савватию. — Сразу чувствуется: текст писал брат Максим.
Услышав их, Александр немного растерянно качнул головой. Он наблюдал за происходящим без радости на лице.
— Твоя ответная речь, моя королева, — напомнил Максим.
Девочка упёрла руки в бока и топнула перед собой ногой.
— Мы не выкинем белых флаг! — уверенно и чётко произнесла она. — С нами Бог!
Зрители захлопали, а Александр вдруг сжался внутри от мучительных воспоминаний. Он с тревогой посмотрел на Максима, который начал развод «войск» по позициям.
Когда обороняющиеся и атакующие заняли свои места, Максим дал сигнал к трёхминутной готовности. Владик скомандовал своему войску вооружиться, и они набрали полные руки заготовленных заранее снежков и набили ими карманы. То же сделали и защитники крепости.
Ровно через три минуты Владик скомандовал начать атаку. И в сторону крепости дружно полетели снежки.
Со стен крепости ответили шквальным огнем, и получившие по снежку наступающие отходили на изначальную позицию и подбирались к крепости снова. Наступающим приходилось туго: хоть среди них и были старшие подростки, но с непривычки снежки иногда не долетали до стены или не попадали в защитников крепости. Те ловко уворачивались, прячась за стенами крепости. Но при попадании их «выбивали» из игры, и они отходили вглубь крепости. Так защитников на стене становилось всё меньше, но и атакующие стали уже уставать, хоть и проявляли завидное упорство.
Взрослые радовались, глядя на своих вдохновленных деток, удивляясь азарту игры.
Дав атаке немного выдохнуться, Максим возвысился над стеной крепости и громко прокомментировал:
— Дорогие зрители! Атакующие пытаются приблизиться к стенам крепости и скоро это им удастся. Казалось, крепость обречена, но у защитников есть тайный подземный ход! В данный момент две группы покинули крепость и совершают глубокий заход в тыл противника, чтобы ударить в спину!
И действительно, сзади крепости открылась импровизированная дощечка, изображающая тайный ход, и две тройки покинули крепость и разошлись в разные стороны, чтобы обойти противника с тыла.
— Владислав, пора! — скомандовал Максим.
Владик услышал и кивнул. Он поднял руку и скомандовал:
— Катапульты, к бою!
Устройство, напоминающую огромную рогатку с натянутыми ремнями, зарядили снежком побольше, облитым водой и хорошо замёрзшим. Владислав резко опустил руку, и один из мальчиков – Алеша – дёрнул за рычаг, чтобы освободить с крючка удерживающие снаряд ремни. Снежок пролетел дугой по высчитанной заранее траектории и ударил в стену. Стена выдержала удар. Тогда Владик скомандовал зарядить ещё. Алёша быстро исполнил приказ и спустил катапульту второй раз. Снежок стукнулся в ту же часть стены и рассыпался в брызги. Стена пошатнулась.
В этот момент группа, зашедшая в тыл, ударила снежками им в спины. Владику пришлось развернуть часть своего войска, чтобы отразить «внезапное» нападение.
Странное всегда казалось Серафиму страшным. Подал рукой команду, не меняя строя, двигаться вперед, Серафим пошёл по тропе, а правый и левый фланг – по отступающим к краю леса следам. Так они достигли кромки леса и остановились у начала поля.
Впереди было только поле, на котором выделялась утрамбованная площадка, напоминавшая взлётную. Следы снова сходились в одну тропу и сливались с площадкой.
Но на площадке никого не было. Данные висящего над площадкой дрона подтверждали визуальную информацию.
Серафим был поражён и чувствовал, что он в своих эмоциях не одинок.
— Это невозможно, — наплевав на пси-связь, голосом сказал он. — Они не могли так быстро никуда улететь!
Разметавшийся по кругу снег выдавал следы пары вращающихся винтов. Остались две вмятины от лыж. Конвертоплан! Он посмотрел на небо, пытаясь увидеть летательный аппарат, но ничего не увидел. Серафим прошептал имя Господне и перекрестился.
Они обошли площадку, тщетно надеясь увидеть следы, уходящие дальше в поле, и разглядеть какие-то фигуры на снегу, но никаких следов больше не было.
— Мистика… — прошептал Серафим.
И тут он почувствовал. Их.
Они были здесь. Они никуда не улетали. Они стояли и наблюдали за ними. Серафим дал команду «Следопыту» просканировать площадку, но сканер не обнаружил ничего. Площадка выглядела пустой.
Тут было что-то явно не так. Серафим внимательно осмотрел следы, оставленные летательным аппаратом. Его подозрение оправдывалось: следы были старыми и уже засыпанными свежим снегом. Да, действительно, конвертоплан тут был, но не сейчас.
Следовательно, они никуда не улетали. Они сейчас прямо здесь.
Серафим принял величественную позу: он расставил ноги, поднял подбородок и ткнул пальцем в пустоту перед собой.
— Братья, я знаю, что вы меня слышите. Пользуясь моментом, хочу передать привет маме. Мама! — Он слегка подпрыгнул и помахал рукой. — Мы живы-здоровы, радостны и счастливы. И домой пока не собираемся. И, кстати! Братья, если кому интересно, то в «райском саду» под персиковой пальмой я закопал картишки – не разрешили взять из тюрьмы в обитель. Если найдёте, можете забрать их себе. Но учтите: колода краплёная. А если охота кому-то из вас со мной лично поговорить – то милости просим. Приходите честно и открыто. Только вот не надо схлопываться в сингулярность, в нематериальную безразмерную точку, подкрадываться со спины и опять принимать своё нормальное трехмерное состояние, что чревато резкой ударной волной потревоженного воздуха и гарантированным расслаблением сфинктера. — Серафим вдруг стал серьёзным; он набрал в грудь воздуха и что есть мочи закричал: — Братья!!! Вспомните, что наша задача – исполнить волю Господа нашего Иисуса Христа!!! А Господь заповедовал любить Бога и ближнего как самого себя!!! – Он переступил с ногу на ногу и закричал снова: – Прекратите преследовать нас!!! Отступитесь!!! С нами Бог, который сказал: «Мне отмщение, Я воздам»!!! Если вы не боитесь нас, то хотя бы побойтесь Бога!!! Братья, ну в вас же есть совесть!!! Вы слышите меня?!!
Ответом ему была тишина. Ещё некоторое время они постояли, наблюдая, как снег засыпает поле и импровизированную взлётную площадку. Начало смеркаться. Наконец, Альберт, не поворачиваясь к Серафиму, проговорил:
— Хорошая речь, боец Зигмунд. И по всему видно, твоим слушателям понравилось. Что ж, нам пора возвращаться, скоро совсем стемнеет. Не хотел бы я оказаться в этом лесу в темноте.
Серафим устало кивнул. Он пропустил бойцов группы вперед и сам пошёл замыкающим, бдительно охраняя им спины.
Глава 20. Активная оборона
— Господин Генерал! Зрители собираются и занимают зрительные места в театре военных действий!
Максим обернулся и поприветствовал улыбкой сказавшего это Кира. Тот стоял в дверях его «кельи», не решаясь переступить порог. Как-то Максим обмолвился, что в обители послушникам и даже их наставникам строго-настрого воспрещалось входить в чужую келью, и Кир свято чтил личное пространство Максима, несмотря на то, что эта «келья» раньше была его собственной комнатой. Максима до глубины души поражали скромность Кира и его такт, и он с благодарностью ему ответил:
— Спасибо, брат. Разреши мне побыть с Господом ещё пару минут...
— Конечно, брат Максим. Только учти — на улице мороз. Так часто бывает в последний день года. Власти мегаполиса провели опрос и выяснили, что большинству жителей на неделе перед Рождеством по душе легкий морозец, чем слякоть. Ну, чтобы снежок под ногами скрипел, чтобы снежинки на ёлочках волшебно искрились. Поэтому климатический контроль уже гонит ледяной ветер Арктики, скоро похолодает и поднимется метель.
Максим серьезно кивнул:
— Нельзя допустить, чтобы зрители замерзли.
Когда Кир закрыл дверь, Максим ещё раз преклонил колени и вдруг всем своим нутром почувствовал экстатическое блаженство, которое было для него желаннее всех благ и всех наслаждений, ибо оно было таковым по причине близости Господа. С Небом в сердце и с влагой на глазах он распахнул душу и взмолился:
— Господи! За что ты так милостив ко мне? За что же Ты дал мне счастье братской жизни? Чем я заслужил любовь этих всех прекрасных людей? Они ко мне так добры, будто бы не знали или давно забыли, кто я и зачем сюда пришел! Но они любят меня, как себя, они верят мне и в меня, они открыли мне свои дома, разделили со мной трапезу и доверили самое дорогое, что у них осталось – своих детей! Мой Бог, чту Твою мудрость: Ты не дал мне, выродку, детей и унёс моего не увидевшего свет ребёнка в Царство Своё, забрал его вместе с милой Эвридикой...
Максим достал из-под туники ладанку, которую сплела ему сестра Ксения. Подаренная ладанка сама по себе для Максима была драгоценностью, а в ней лежал сложенный вчетверо платочек, на котором был вышит его вензель – буква М. Этот платочек подарила ему та девочка, которая подошла к нему в первый день его пребывания в Вознесенке и назвала ангелом. Девчушку все звали Нюшей. Именно благодаря ей ангельское прозвище за ним и закрепилось.
Он вспоминал эти недели и месяцы в братской Вознесенке, орошая платочек слезами. Почувствовав время, поднялся с колен и положил платочек на полочку перед иконой Спасителя в углу, как своеобразное подношение.
— Милостивый, прими слёзы моей благодарности и моей любви...
На полочке перед иконой Спасителя, как в сокровищнице, лежали все его драгоценности: два ангела из святящегося полиморфа с именами Кир и Арден, небольшой мешочек с остатком просфоры с братской агапы, которую он специально не всю съел, чтобы сохранить в память о святом дне своей священнической хиротонии. Тут же лежало Евангелие, которое он забрал из трапезной, потому что считал, что через него Господь спас жизнь ему, владыке Питириму и любимому отцу Александру. А теперь в его сокровищнице лежал и Нюшин платочек со слезами его горячей благодарности.
Больше у Максима за душой ничего не было.
Теперь он быстро сбежал по лестнице вниз, схватил верховик и вышел на улицу, на ходу натягивая рукава и обматываясь шарфом.
— Пунктуальность всегда была твоей сильной стороной, — похвалил его стоящий на ступеньках крыльца Кир. — Пошли.
И вправду на площадке между парковкой и больницей уже было полно братского народу. Пришли и маленькие участники битвы вместе со своими родителями. Пришли и его братья – Александр, Савва и Серафим — и встали рядышком. Вскоре к ним присоединились Стефан, Андрей и Питирим.
Небо над Вознесенкой было чистым, без облачка. Снег ослепительно искрился, легкий ветерок поднимал с наста бриллиантовую пыль и засыпал, украшая стразами, тёплые одежды людей. В другой раз Максим залюбовался бы давно не виданным зрелищем, но сейчас его взгляд был обращён на отца Александра, который, нахмурившись, смотрел в небо и вздыхал. Максим понимал переживания Наставника: всё происходящее будет фиксироваться пристальным взглядом космической системой слежения класса «Око».
Появление Максима было встречено радостными криками и аплодисментами. После молитвы Максим был тих и спокоен. Он, прикрыв глаза, всем поклонился, затем повернулся к крепости и осмотрел её.
За неделю строительства, к которому под конец присоединились дети и их родители, стены крепости выросли и доставали ему до плеч, обросли башнями с зубцами, чисто символическим окружным рвом и мостом из бревен через него, ведущим к заложенным досками невысоким воротам. Внешняя сторона стены была отвесная и гладкая, внутренняя представляла собой ступени, ведущие на высоту. Напротив крепости красовались изготовленные Максимом и Киром из обработанных досок катапульты и стенобитные приспособления, которые с восторгом рассматривали прибывающие зрители.
Подошли к катапультам и Серафим с Савватием. Они присели на корточки и пальцами ощупывали детали стенобитной машины, рассматривая все в мельчайших подробностях.
— Всё же удивительно, брат Серафим, с какой тщательностью и с каким восторгом трудился над этим орудием брат Максим, — с уважением произнёс Савватий. — Смотри, он всё сделал на станке сам: и выточил все эти крепления, и завил из стального прута пружины! Освоил кузнечное дело и выковал гвозди и заклепки для ремней. Знаешь, он теперь осваивает древнюю технологию ковки булата, и обещал мне первому подарить настоящий булатный клинок.
— Вот делать-то нечего, — фыркнул Серафим. Он был не в настроении, так как не выспался после ночного патрулирования Вознесенки и ещё слабо понимал, что происходит в мире после двух с лишним суток перманентных пси-отношений, но не хотел особо распространяться об этом. — Он просто не наигрался в детстве. Ты что, не в курсе? Его же с рождения воспитывали террористы. Дай ему волю – он нам тут скоро бомбу с обеднённым ураном изготовит.
Савватий усмехнулся и оглянулся на Максима.
Тем временем, Максим отозвал участников битвы в сторонку и провёл последний инструктаж. Для начала необходимо было успокоить сильно волнующихся детей. И поэтому он сказал:
— Главное всем необходимо помнить, что мы просто играем. Все помнят свои роли? Так, Владислава, нашего дорого командующего превосходящими силами противника, я вижу, но где же наша королева?
Маленькая Нюша вышла из-за спины своего старшего брата семилетнего Алёшки и залилась довольным румянцем, когда Максим так обратился к ней. Увидев её, Максим приложил пальцы к губам, посылая ей воздушный поцелуй. Нюша ахнула, обхватила своего брата и, уткнувшись ему в плечо лицом, украдкой посмотрела на Максима, еле заметно повернув к нему голову.
Тот же хлопнул ладонью об ладонь и сказал:
— Итак, все действующие лица в сборе. Представление пора начинать.
Он вывел всех ребят и поставил перед воротами крепости лицом к зрителям, затем подал знак взрослым, чтобы те замолчали. Тогда он преклонил колено перед девочкой и подал ей руку. Нюша, обмерев от счастья, радостно подпрыгнула и в ответ подала свою ручонку в вязаной варежке. Максим взял её ручку и прижал к своей груди.
— Моя королева! Я, ваш верный рыцарь, и моё войско вверяем себя в ваше распоряжение. Ваше величество! Мы будем ждать приказа, и в точности исполним его!
Девочка засмеялась от радости и вдруг приняла королевскую осанку.
— Мой Генерал! — немного картавя, заучено произнесла она. — Жизнь города и моя жизнь в твоих руках! Да пребудет с тобой Господь!
— Аминь, — красиво склонил голову Максим.
Зрители зааплодировали. Максим поднялся во весь рост и представил зрителям командира нападающих – Владислава. Тот поднял сжатую в кулак руку и, повернувшись к своему «войску», громко произнес:
— Мои доблестные воины! Пусть не страшит вас крепость этих стен! Риально, мы щас захватим её! Карфаген будет разрушен!
— Про Карфаген, вроде, ничего по сценарию в твоей речи не было, — с улыбкой наклонился к нему Максим.
— Простите, отец Максим, — смутился Владик. — Где-та слышал, и чё-та вырвалось.
— Ладно, — засмеялся Генерал Её Величества. — Продолжай.
— Аха, — кивнул Владик, заново собираясь с мыслями, и громко продолжил: — Знайте же, защитники крепости, и трепещите: я ещё не проигрывал ни одного сражения! Сегодня до захода солнца ваша твердыня падёт!! А-ха-ха-ха!
— Поэтично, — небрежно бросил Серафим Савватию. — Сразу чувствуется: текст писал брат Максим.
Услышав их, Александр немного растерянно качнул головой. Он наблюдал за происходящим без радости на лице.
— Твоя ответная речь, моя королева, — напомнил Максим.
Девочка упёрла руки в бока и топнула перед собой ногой.
— Мы не выкинем белых флаг! — уверенно и чётко произнесла она. — С нами Бог!
Зрители захлопали, а Александр вдруг сжался внутри от мучительных воспоминаний. Он с тревогой посмотрел на Максима, который начал развод «войск» по позициям.
Когда обороняющиеся и атакующие заняли свои места, Максим дал сигнал к трёхминутной готовности. Владик скомандовал своему войску вооружиться, и они набрали полные руки заготовленных заранее снежков и набили ими карманы. То же сделали и защитники крепости.
Ровно через три минуты Владик скомандовал начать атаку. И в сторону крепости дружно полетели снежки.
Со стен крепости ответили шквальным огнем, и получившие по снежку наступающие отходили на изначальную позицию и подбирались к крепости снова. Наступающим приходилось туго: хоть среди них и были старшие подростки, но с непривычки снежки иногда не долетали до стены или не попадали в защитников крепости. Те ловко уворачивались, прячась за стенами крепости. Но при попадании их «выбивали» из игры, и они отходили вглубь крепости. Так защитников на стене становилось всё меньше, но и атакующие стали уже уставать, хоть и проявляли завидное упорство.
Взрослые радовались, глядя на своих вдохновленных деток, удивляясь азарту игры.
Дав атаке немного выдохнуться, Максим возвысился над стеной крепости и громко прокомментировал:
— Дорогие зрители! Атакующие пытаются приблизиться к стенам крепости и скоро это им удастся. Казалось, крепость обречена, но у защитников есть тайный подземный ход! В данный момент две группы покинули крепость и совершают глубокий заход в тыл противника, чтобы ударить в спину!
И действительно, сзади крепости открылась импровизированная дощечка, изображающая тайный ход, и две тройки покинули крепость и разошлись в разные стороны, чтобы обойти противника с тыла.
— Владислав, пора! — скомандовал Максим.
Владик услышал и кивнул. Он поднял руку и скомандовал:
— Катапульты, к бою!
Устройство, напоминающую огромную рогатку с натянутыми ремнями, зарядили снежком побольше, облитым водой и хорошо замёрзшим. Владислав резко опустил руку, и один из мальчиков – Алеша – дёрнул за рычаг, чтобы освободить с крючка удерживающие снаряд ремни. Снежок пролетел дугой по высчитанной заранее траектории и ударил в стену. Стена выдержала удар. Тогда Владик скомандовал зарядить ещё. Алёша быстро исполнил приказ и спустил катапульту второй раз. Снежок стукнулся в ту же часть стены и рассыпался в брызги. Стена пошатнулась.
В этот момент группа, зашедшая в тыл, ударила снежками им в спины. Владику пришлось развернуть часть своего войска, чтобы отразить «внезапное» нападение.
