Никон взглянул на Антония, чтобы проверить, волнуется ли он, но Антоний с показным холодным безразличием разглядывал мыски своих армейских ботинок.
Владыка снова запустил руку в сосуд и вытащил вторую фигурку ангела и поставил рядом с первой. Еще туча микродронов взмыла в воздух и, переливаясь бледно-голубым светом, изобразила под куполом вторую фигурку ангела рядом с первой. Ангел, повинуясь программе, совершил аналогичное приветствие. На его ленте вспыхнуло имя капеллана Иакинфа.
Антоний расстроился. Он как-то особенно выделял капеллана Иакинфа и его послушников Харитона, Адриана и Луку, и ему стало жаль, что именно им выпал жребий в самом первом испытании оказаться против послушников отца Вианора, которые могли проиграть только послушникам отца Александра. С исчезновением группы Александра они становились непобедимыми.
Он посмотрел туда, где стояли послушники отца Вианора, и с горечью отметил, что их лица выражали полную уверенность в себе, самодовольство на грани греха гордыни. Холодная безмятежность проявляла себя в их глазах. Антоний не сомневался, что пришёл их звездный час: они ни минуты не скорбели об исчезновении своих братьев. Он тихонько вздохнул и от всего сердца помолился за отца Иакинфа и его послушников, которые, не дрогнув, стояли, опустив глаза в землю и заложив руки за спины.
Антоний внимательно следил за жеребьёвкой. Ангела их группы вытащили из сосуда и поставили рядом с ангелом капеллана Тавриона, и светящийся силуэт с его именем на груди, расправив крылья, взмыл в воздух. Это был не самый плохой вариант, но он знал, что послушники отца Тавриона выложатся по полной.
Они с отцом Таврионом поприветствовали друг друга наклоном головы. Антоний взволнованно взглянул на Павла и Тита, и они ответили ему взглядом, в котором читалась готовность принять борьбу до конца, чего бы это им ни стоило. Он знал, что это они сделают ради него.
Потому что они любят.
Любят его.
Капеллан Антоний с благодарностью кивнул им и прикрыл глаза.
Жеребьёвка закончилась. Двадцать третьему ангелу капеллана Протолеона в отсутствие группы Александра не хватило пары, и его присоединили к предыдущей паре, составив вместо двойки тройку. Нечетное количество групп не было никак прокомментировано, но Антоний был уверен, что все насельники в этот момент думали о том же, о чём и он.
Но сейчас необходимо было откинуть все мысли.
Состязания начались.
Первым испытанием была полоса препятствий со стрельбой по мишеням. Послушники капелланов Вианора и Иакинфа надели шлемы и вышли на рубеж. Свет приглушили: Арена перестраивалась, и никто из них не должен был заранее видеть подготавливаемую местность, чтобы не получить дополнительного времени на просчёт и оптимизацию своего движения.
Над трибунами зажёгся таймер обратного отсчёта, раздался сигнал, вспыхнули прожекторы, и обе группы, не дожидаясь, пока глаза привыкнут к свету, рывком бросились через полосу для скоростного бега к наполненному водой рву. Все шестеро добрались до него одновременно и без раздумий впрыгнули в него… и ушли под воду с головой.
Выходило, что глубина рва превышала человеческий рост, и это стало для зрителей и участников состязания неожиданностью: они вынырнули и, отфыркиваясь, гребками добрались до противоположного берега, там подтянулись на руках и выбрались на поверхность.
Но что-то с ними произошло. Добравшись до лабиринта, некоторые послушники как Вианора, так и Иакинфа, не могли найти в него вход, другие спотыкались, третьих шатало. Это означало только одно: в ров была добавлена галлюциногенная жидкость, которая вызвала нистагм [1]
Ещё никогда в обители на отчётных испытаниях не применялись галлюциногены, и капелланы между собой тревожно переглядывались, осознав до конца всю сложность испытаний, удивляясь излишней их жестокости. Все поглядывали на владыку, но он сидел с каменным лицом.
Пока послушники, всеми силами своего сознания цепляясь за реальность, начали прохождение лабиринта, Антоний встал со своего места, откуда наблюдал происходящее, и подошёл к капеллану Никону. При его приближении, Никон закинул ногу на ногу и отвалился на спинку своего кресла, приняв позу беззаботного спокойствия.
— Отец Никон, – волнуясь, начал капеллан. — Принимал ли ты участие в планировании элементов полосы препятствий?
— Принимал, — необычно мягким тоном ответил ему Никон. — Что тебя беспокоит?
— Какая была необходимость подвергать организм наших послушников психотропному воздействию?
— Такая же, как и во всех остальных испытаниях: они должны показать, как сумеют выполнить поставленную задачу в любых условиях. Разве всё мы делаем не ради этого?
— Зачем же во время отчётных испытаний?
— А когда прикажешь это делать? На показательных? В присутствии самого Правителя?
— Но послушники вооружены огнестрельным! Может возникнуть психоз и тогда…
— А разве при прыжках с парашютом во время учений не бывает жертв?
Антоний побледнел и отшатнулся. Никон бросил взгляд на Арену, где послушники как могли, справляясь с потерей ориентации, не быстро, но продвигались по лабиринту вперёд, и указал на это капеллану:
— Мы не должны недооценивать себя и занижать в глазах других свою подготовку. И мы не должны стерилизовать её от выработки реакции на возможные действия террористов, которые, как мы знаем, из года в год становятся всё изощрённее…
Он прервал себя, потому что в этот момент случилась внештатная ситуация. Послушник капеллана Вианора – Евангел, первым завершив прохождение элемента «лабиринт», добрался до следующего – двухметрового забора, и, сначала удачно подпрыгнув и ухватившись за его верх обеими руками, смог, упираясь носками ботинок в шероховатую поверхность стены, подтянуться на руках и перенести половину корпуса на другую сторону, как вдруг у него началась рвота. Он потерял все силы и рухнул навзничь на только что подбежавшего к забору своего брата, который, чтобы хоть немного прийти в себя перед следующим препятствием, на мгновенье приник к стене, опёршись на неё ладонью.
В этот момент послушник отца Иакинфа – Лука, который только что покинул лабиринт, бросился к ним на помощь и упал рядом на колени.
— Братья, братья! — кричал он срывающимся голосом. — О Боже! Медик! Медик!!!
Его брат Андриан, безуспешно пытался подпрыгнуть, чтобы взобраться на забор, как заведённый, без устали совершал такие попытки снова и снова, но услышав крики Луки о помощи, оставил всё и бросился к ним, следом так же поступил и Харитон. Послушник Вианора – Зен, похоже, и вовсе застрял в лабиринте.
Антоний про себя отметил, что, может быть, послушники отца Иакинфа и не такие уж великие воины, но даже под трансами они остаются людьми.
Никон со вздохом подал требуемый сигнал. Испытание остановили. Вместе с медицинским персоналом и капелланами Иакинфом и Вианором он спустился на Арену и обнаружил послушников Евангела и Дорофея в полном порядке, но с замутнённым сознанием. Послушники Харитон и Андриан делали искусственное дыхание изо рта в рот и непрямой массаж сердца упирающемуся Евангелу, а Дорофей, вытащив пистолет, пытался отползти в поисках укрытия. Капеллан Никон кинулся к нему и после небольшой борьбы отобрал у него оружие. Лука же в бреду звал подкрепление и пытался прикрыть своих братьев телом от эфемерного противника. Его наставник Иакинф сидел рядом с ним, молился, обнимал и успокаивал его.
— Чтобы больше никаких наркотических веществ на отчётных испытаниях, — сурово сказал владыка Никону, когда тот с поникшим видом предстал перед святейшеством. — Или снабжайте послушников антидотом, чтобы они успели воспользоваться им, пока ещё в состоянии здраво мыслить.
Владыка затем наклонился к Никону и тихо добавил:
— А ты, сын мой, сегодня же вечером приезжай ко мне... на исповедь.
Никон поклонился и отошёл с испуганным лицом и остекленевшими глазами.
Антоний со страхом в сердце смотрел на владыку и вспоминал свой недавний визит к нему. С владыкой что-то происходило, что-то недоброе. Опять заныло сердце от предчувствия опасности, что была сродни неминуемой гибели.
О, эта интуиция! Почему же ты так кричишь о надвигающемся бедствии, но не говоришь, что же надо делать, чтобы предотвратить его?
Тем временем испытания продолжались. Пока пострадавшим вводили антидот, и дали время, чтобы прийти в себя, на рубеж вышли послушники других капелланов. Когда погас и снова зажёгся свет, Антоний увидел ров с водой в другом месте – после забора, а спрыгивание с забора в воду было менее приятным. Но галлюциногены в воду больше сегодня не добавляли – послушники перешли к исполнению элемента «разрушенный мост» без видимых симптомов повреждения психики, и завершили испытание на огневом рубеже, поразив все положенные мишени.
Послушники капелланов Антония и Тавриона, уже изрядно намаявшись от волнения, вышли на рубеж предпоследними, и начали состязание с остервенением. Антоний следил за их прохождением, стоя в сильном волнении. Мышцы его лица были расслаблены, всё своё напряжение он сконцентрировал в сцепленных пальцах заведённых за спину рук.
Силы у соперников были равными, и даже огневой рубеж не выявил лидера. По окончании состязания, количество заработанных баллов было максимально возможным, следовательно, одинаковым, и послушники пожали друг другу руки и вернулись к своим наставникам.
— Что с тобой? — озабоченно спросил Антоний Тита, увидев, что он прихрамывает на левое колено. — Я разрешаю тебе ответить.
— Наставник, ерунда, — тут же выпалил Тит. — Всё терпимо. Помощи не требуется.
— На следующем испытании любая ерунда обернётся поражением, — строго произнёс Антоний и вызвал медика.
Врач осмотрел послушнику колено и ввёл блокирующее обезболивание.
Тут и объявили начало следующего испытания.
Жеребьёвкой один из послушников назначался раненым, что в случае с неполной группой капеллана Антония было невозможно. Тогда, посовещавшись, решили, что роль раненого должен исполнить сам капеллан Антоний. Также с помощью жребия был определен характер ранения – осколочным в живот, и Антоний только немного побледнел, подавив волнение: такое ранение было одним из самых болезненных, и он молился, чтобы Господь помог ему с мужеством принять предстоящие муки.
Арена перестраивалась. Теперь она выглядела как небольшой квартал с высотками, этажность которых усекалась за ненадобностью и невозможностью точности изображения.
На старт вышли группы Вианора и Иакинфа, которые после введения антидота выглядели вполне адекватно. Но для тех, кому жребий определил роль раненых, это было ненадолго: скоро пси-режим сымитирует в их сознании боль от полученных ран, и снова сделает недееспособными. Эта участь ожидала послушника капеллана Иакинфа – Андриана и послушника капеллана Вианора – Дорофея.
Соперники, облачённые в фиксирующие попадания датчики, вооружённые тагерами, ожидали старта с противоположных концов квартала.
Для высокопоставленных гостей настоятель обители старший капеллан Никон ещё раз напомнил правила состязания:
— Раненные бойцы находятся на площади в центре квартала. Задача обеих групп – вынести своих раненных братьев из-под обстрела. Противодействие нашим будущим военным капелланам осуществляет система искусственного интеллекта Warlord, управляющая роботизированными тагерами: дронами, самоходными установками, пулемётами, снайперскими и автоматическими винтовками, расположенными там, где могут укрываться реальные террористы. А монашествующие слуги Господа вооружены тагерами – лазерной имитацией винтовки Стратон-14, рекомендованной для использования в контртеррористических операциях городского типа, а также электронными девайсами, имитирующими вакуумные гранаты ограниченного радиуса действия РГДВ-51, которыми они проложат себе дорогу к намеченной цели. Победит тот, кто вытащит своего раненого живым из-под обстрела и донесёт до точки эвакуации за отведённое на выполнение задачи время. Если это удастся обеим группам, то победитель будет выявлен через подсчёт полученных баллов.
Настоятель оглянулся на гостей обители и добавил:
— Оптимальность прохождения испытания, конечно же, фиксируется нашей замечательной, мной уже упомянутой системой Warlord, но! Решение о присвоении победы в состязании будем принимать мы и только мы, и делать это мы будем с учётом того, что есть у нас, но нет у машин: нашей Богом данной совести и нашей милостивой души!
Зажегся таймер обратного отсчета. Андриан и Дорофей, с молитвой и смирением, стояли в центре квартала недалеко друг от друга, сжимая в руках лазерную имитацию винтовки Стратон-14. За три секунды до начала Андриан преклонил колени, а Дорофей перекрестился, и, когда проревел сигнал старта, пси-режим активировал в них имитацию боли.
Дорофей вскрикнул и свалился на бок, судорожно ловя ртом воздух. На экранах появилась информация: сквозное пулевое ранение грудной клетки. Вместе с ним Адриан застонал и, упав, стал корчиться от сильной боли: ему досталось касательное ранение с разрывом ахиллового сухожилия. Теперь у них оставалось не более минуты до начала обстрела, и послушники, превозмогая каждый свою боль, начали искать укрытие. Андриан, со стоном волоча ногу, прополз между столиками уличного ресторана в приоткрытую дверь здания, а Дорофей инстинктивно зажимая рукой несуществующую дыру в лёгких навылет, успел укрыться в канализационном люке.
В это время с двух концов их братья начали движение к центру. Тактично обходя препятствия, прикрывая друг друга огнём, подавляя выявленные цели, обе группы практически одновременно подошли к центру и увидели друг друга в перекрестье прицелов.
Послушники Иакинфа обнаружили Андриана с помощью сканера и под прикрытием стены, держа на прицеле окна, аккуратно подобрались к двери в здание. Послушники Вианора также обнаружили Дорофея, но потеряли время, подавляя огневые точки Warlord, чтобы подобраться через открытое пространство площади к канализационному люку.
Когда же послушники извлекли своего брата из люка, и на краткое время оказались в непосредственной близости от здания, куда вошли послушники Иакинфа, случилось немыслимое: послушник Евангел пнул ногой ресторанный столик, который от сильного удара, кувыркаясь, отлетел, врезался в горку из пустых металлических бочек и обрушил её. Бочки с грохотом скатились и забаррикадировали дверь в здание, после чего Евангел, спокойно подхватив Дорофея, потащил его к точке эвакуации.
Капелланы переглянулись между собой и посмотрели на наставника Вианора, который хмурил брови, но продолжал, как ни в чем не бывало, следить за происходящим. В ложах гостей возникло движение: все наклонялись друг к другу, шептались, очевидно, обсуждая странный поступок послушника Евангела.
Лука и Харитон даже ударами ног не смогли открыть заваленную дверь и тогда выбрались из здания через высоко расположенное окно первого этажа, и, протащив через оконный проём Адриана, также направились к точке эвакуации. Когда они добрались до финиша, послушники Вианора уже отдыхали, а Дорофей, освобожденный от боли, бледный, в холодном поту всё ещё лежал на полу и шёпотом славил Господа.
Владыка снова запустил руку в сосуд и вытащил вторую фигурку ангела и поставил рядом с первой. Еще туча микродронов взмыла в воздух и, переливаясь бледно-голубым светом, изобразила под куполом вторую фигурку ангела рядом с первой. Ангел, повинуясь программе, совершил аналогичное приветствие. На его ленте вспыхнуло имя капеллана Иакинфа.
Антоний расстроился. Он как-то особенно выделял капеллана Иакинфа и его послушников Харитона, Адриана и Луку, и ему стало жаль, что именно им выпал жребий в самом первом испытании оказаться против послушников отца Вианора, которые могли проиграть только послушникам отца Александра. С исчезновением группы Александра они становились непобедимыми.
Он посмотрел туда, где стояли послушники отца Вианора, и с горечью отметил, что их лица выражали полную уверенность в себе, самодовольство на грани греха гордыни. Холодная безмятежность проявляла себя в их глазах. Антоний не сомневался, что пришёл их звездный час: они ни минуты не скорбели об исчезновении своих братьев. Он тихонько вздохнул и от всего сердца помолился за отца Иакинфа и его послушников, которые, не дрогнув, стояли, опустив глаза в землю и заложив руки за спины.
Антоний внимательно следил за жеребьёвкой. Ангела их группы вытащили из сосуда и поставили рядом с ангелом капеллана Тавриона, и светящийся силуэт с его именем на груди, расправив крылья, взмыл в воздух. Это был не самый плохой вариант, но он знал, что послушники отца Тавриона выложатся по полной.
Они с отцом Таврионом поприветствовали друг друга наклоном головы. Антоний взволнованно взглянул на Павла и Тита, и они ответили ему взглядом, в котором читалась готовность принять борьбу до конца, чего бы это им ни стоило. Он знал, что это они сделают ради него.
Потому что они любят.
Любят его.
Капеллан Антоний с благодарностью кивнул им и прикрыл глаза.
Жеребьёвка закончилась. Двадцать третьему ангелу капеллана Протолеона в отсутствие группы Александра не хватило пары, и его присоединили к предыдущей паре, составив вместо двойки тройку. Нечетное количество групп не было никак прокомментировано, но Антоний был уверен, что все насельники в этот момент думали о том же, о чём и он.
Но сейчас необходимо было откинуть все мысли.
Состязания начались.
Глава 5. Арена. "Полоса радости"
Первым испытанием была полоса препятствий со стрельбой по мишеням. Послушники капелланов Вианора и Иакинфа надели шлемы и вышли на рубеж. Свет приглушили: Арена перестраивалась, и никто из них не должен был заранее видеть подготавливаемую местность, чтобы не получить дополнительного времени на просчёт и оптимизацию своего движения.
Над трибунами зажёгся таймер обратного отсчёта, раздался сигнал, вспыхнули прожекторы, и обе группы, не дожидаясь, пока глаза привыкнут к свету, рывком бросились через полосу для скоростного бега к наполненному водой рву. Все шестеро добрались до него одновременно и без раздумий впрыгнули в него… и ушли под воду с головой.
Выходило, что глубина рва превышала человеческий рост, и это стало для зрителей и участников состязания неожиданностью: они вынырнули и, отфыркиваясь, гребками добрались до противоположного берега, там подтянулись на руках и выбрались на поверхность.
Но что-то с ними произошло. Добравшись до лабиринта, некоторые послушники как Вианора, так и Иакинфа, не могли найти в него вход, другие спотыкались, третьих шатало. Это означало только одно: в ров была добавлена галлюциногенная жидкость, которая вызвала нистагм [1]
Закрыть
.(nistagmos др.греч. – дремота) – непроизвольные колебательные движения глаз высокой частоты (до нескольких сотен в минуту)
Ещё никогда в обители на отчётных испытаниях не применялись галлюциногены, и капелланы между собой тревожно переглядывались, осознав до конца всю сложность испытаний, удивляясь излишней их жестокости. Все поглядывали на владыку, но он сидел с каменным лицом.
Пока послушники, всеми силами своего сознания цепляясь за реальность, начали прохождение лабиринта, Антоний встал со своего места, откуда наблюдал происходящее, и подошёл к капеллану Никону. При его приближении, Никон закинул ногу на ногу и отвалился на спинку своего кресла, приняв позу беззаботного спокойствия.
— Отец Никон, – волнуясь, начал капеллан. — Принимал ли ты участие в планировании элементов полосы препятствий?
— Принимал, — необычно мягким тоном ответил ему Никон. — Что тебя беспокоит?
— Какая была необходимость подвергать организм наших послушников психотропному воздействию?
— Такая же, как и во всех остальных испытаниях: они должны показать, как сумеют выполнить поставленную задачу в любых условиях. Разве всё мы делаем не ради этого?
— Зачем же во время отчётных испытаний?
— А когда прикажешь это делать? На показательных? В присутствии самого Правителя?
— Но послушники вооружены огнестрельным! Может возникнуть психоз и тогда…
— А разве при прыжках с парашютом во время учений не бывает жертв?
Антоний побледнел и отшатнулся. Никон бросил взгляд на Арену, где послушники как могли, справляясь с потерей ориентации, не быстро, но продвигались по лабиринту вперёд, и указал на это капеллану:
— Мы не должны недооценивать себя и занижать в глазах других свою подготовку. И мы не должны стерилизовать её от выработки реакции на возможные действия террористов, которые, как мы знаем, из года в год становятся всё изощрённее…
Он прервал себя, потому что в этот момент случилась внештатная ситуация. Послушник капеллана Вианора – Евангел, первым завершив прохождение элемента «лабиринт», добрался до следующего – двухметрового забора, и, сначала удачно подпрыгнув и ухватившись за его верх обеими руками, смог, упираясь носками ботинок в шероховатую поверхность стены, подтянуться на руках и перенести половину корпуса на другую сторону, как вдруг у него началась рвота. Он потерял все силы и рухнул навзничь на только что подбежавшего к забору своего брата, который, чтобы хоть немного прийти в себя перед следующим препятствием, на мгновенье приник к стене, опёршись на неё ладонью.
В этот момент послушник отца Иакинфа – Лука, который только что покинул лабиринт, бросился к ним на помощь и упал рядом на колени.
— Братья, братья! — кричал он срывающимся голосом. — О Боже! Медик! Медик!!!
Его брат Андриан, безуспешно пытался подпрыгнуть, чтобы взобраться на забор, как заведённый, без устали совершал такие попытки снова и снова, но услышав крики Луки о помощи, оставил всё и бросился к ним, следом так же поступил и Харитон. Послушник Вианора – Зен, похоже, и вовсе застрял в лабиринте.
Антоний про себя отметил, что, может быть, послушники отца Иакинфа и не такие уж великие воины, но даже под трансами они остаются людьми.
Никон со вздохом подал требуемый сигнал. Испытание остановили. Вместе с медицинским персоналом и капелланами Иакинфом и Вианором он спустился на Арену и обнаружил послушников Евангела и Дорофея в полном порядке, но с замутнённым сознанием. Послушники Харитон и Андриан делали искусственное дыхание изо рта в рот и непрямой массаж сердца упирающемуся Евангелу, а Дорофей, вытащив пистолет, пытался отползти в поисках укрытия. Капеллан Никон кинулся к нему и после небольшой борьбы отобрал у него оружие. Лука же в бреду звал подкрепление и пытался прикрыть своих братьев телом от эфемерного противника. Его наставник Иакинф сидел рядом с ним, молился, обнимал и успокаивал его.
— Чтобы больше никаких наркотических веществ на отчётных испытаниях, — сурово сказал владыка Никону, когда тот с поникшим видом предстал перед святейшеством. — Или снабжайте послушников антидотом, чтобы они успели воспользоваться им, пока ещё в состоянии здраво мыслить.
Владыка затем наклонился к Никону и тихо добавил:
— А ты, сын мой, сегодня же вечером приезжай ко мне... на исповедь.
Никон поклонился и отошёл с испуганным лицом и остекленевшими глазами.
Антоний со страхом в сердце смотрел на владыку и вспоминал свой недавний визит к нему. С владыкой что-то происходило, что-то недоброе. Опять заныло сердце от предчувствия опасности, что была сродни неминуемой гибели.
О, эта интуиция! Почему же ты так кричишь о надвигающемся бедствии, но не говоришь, что же надо делать, чтобы предотвратить его?
Тем временем испытания продолжались. Пока пострадавшим вводили антидот, и дали время, чтобы прийти в себя, на рубеж вышли послушники других капелланов. Когда погас и снова зажёгся свет, Антоний увидел ров с водой в другом месте – после забора, а спрыгивание с забора в воду было менее приятным. Но галлюциногены в воду больше сегодня не добавляли – послушники перешли к исполнению элемента «разрушенный мост» без видимых симптомов повреждения психики, и завершили испытание на огневом рубеже, поразив все положенные мишени.
Послушники капелланов Антония и Тавриона, уже изрядно намаявшись от волнения, вышли на рубеж предпоследними, и начали состязание с остервенением. Антоний следил за их прохождением, стоя в сильном волнении. Мышцы его лица были расслаблены, всё своё напряжение он сконцентрировал в сцепленных пальцах заведённых за спину рук.
Силы у соперников были равными, и даже огневой рубеж не выявил лидера. По окончании состязания, количество заработанных баллов было максимально возможным, следовательно, одинаковым, и послушники пожали друг другу руки и вернулись к своим наставникам.
— Что с тобой? — озабоченно спросил Антоний Тита, увидев, что он прихрамывает на левое колено. — Я разрешаю тебе ответить.
— Наставник, ерунда, — тут же выпалил Тит. — Всё терпимо. Помощи не требуется.
— На следующем испытании любая ерунда обернётся поражением, — строго произнёс Антоний и вызвал медика.
Врач осмотрел послушнику колено и ввёл блокирующее обезболивание.
Тут и объявили начало следующего испытания.
Глава 6. Арена. Возлюби ближнего
Жеребьёвкой один из послушников назначался раненым, что в случае с неполной группой капеллана Антония было невозможно. Тогда, посовещавшись, решили, что роль раненого должен исполнить сам капеллан Антоний. Также с помощью жребия был определен характер ранения – осколочным в живот, и Антоний только немного побледнел, подавив волнение: такое ранение было одним из самых болезненных, и он молился, чтобы Господь помог ему с мужеством принять предстоящие муки.
Арена перестраивалась. Теперь она выглядела как небольшой квартал с высотками, этажность которых усекалась за ненадобностью и невозможностью точности изображения.
На старт вышли группы Вианора и Иакинфа, которые после введения антидота выглядели вполне адекватно. Но для тех, кому жребий определил роль раненых, это было ненадолго: скоро пси-режим сымитирует в их сознании боль от полученных ран, и снова сделает недееспособными. Эта участь ожидала послушника капеллана Иакинфа – Андриана и послушника капеллана Вианора – Дорофея.
Соперники, облачённые в фиксирующие попадания датчики, вооружённые тагерами, ожидали старта с противоположных концов квартала.
Для высокопоставленных гостей настоятель обители старший капеллан Никон ещё раз напомнил правила состязания:
— Раненные бойцы находятся на площади в центре квартала. Задача обеих групп – вынести своих раненных братьев из-под обстрела. Противодействие нашим будущим военным капелланам осуществляет система искусственного интеллекта Warlord, управляющая роботизированными тагерами: дронами, самоходными установками, пулемётами, снайперскими и автоматическими винтовками, расположенными там, где могут укрываться реальные террористы. А монашествующие слуги Господа вооружены тагерами – лазерной имитацией винтовки Стратон-14, рекомендованной для использования в контртеррористических операциях городского типа, а также электронными девайсами, имитирующими вакуумные гранаты ограниченного радиуса действия РГДВ-51, которыми они проложат себе дорогу к намеченной цели. Победит тот, кто вытащит своего раненого живым из-под обстрела и донесёт до точки эвакуации за отведённое на выполнение задачи время. Если это удастся обеим группам, то победитель будет выявлен через подсчёт полученных баллов.
Настоятель оглянулся на гостей обители и добавил:
— Оптимальность прохождения испытания, конечно же, фиксируется нашей замечательной, мной уже упомянутой системой Warlord, но! Решение о присвоении победы в состязании будем принимать мы и только мы, и делать это мы будем с учётом того, что есть у нас, но нет у машин: нашей Богом данной совести и нашей милостивой души!
Зажегся таймер обратного отсчета. Андриан и Дорофей, с молитвой и смирением, стояли в центре квартала недалеко друг от друга, сжимая в руках лазерную имитацию винтовки Стратон-14. За три секунды до начала Андриан преклонил колени, а Дорофей перекрестился, и, когда проревел сигнал старта, пси-режим активировал в них имитацию боли.
Дорофей вскрикнул и свалился на бок, судорожно ловя ртом воздух. На экранах появилась информация: сквозное пулевое ранение грудной клетки. Вместе с ним Адриан застонал и, упав, стал корчиться от сильной боли: ему досталось касательное ранение с разрывом ахиллового сухожилия. Теперь у них оставалось не более минуты до начала обстрела, и послушники, превозмогая каждый свою боль, начали искать укрытие. Андриан, со стоном волоча ногу, прополз между столиками уличного ресторана в приоткрытую дверь здания, а Дорофей инстинктивно зажимая рукой несуществующую дыру в лёгких навылет, успел укрыться в канализационном люке.
В это время с двух концов их братья начали движение к центру. Тактично обходя препятствия, прикрывая друг друга огнём, подавляя выявленные цели, обе группы практически одновременно подошли к центру и увидели друг друга в перекрестье прицелов.
Послушники Иакинфа обнаружили Андриана с помощью сканера и под прикрытием стены, держа на прицеле окна, аккуратно подобрались к двери в здание. Послушники Вианора также обнаружили Дорофея, но потеряли время, подавляя огневые точки Warlord, чтобы подобраться через открытое пространство площади к канализационному люку.
Когда же послушники извлекли своего брата из люка, и на краткое время оказались в непосредственной близости от здания, куда вошли послушники Иакинфа, случилось немыслимое: послушник Евангел пнул ногой ресторанный столик, который от сильного удара, кувыркаясь, отлетел, врезался в горку из пустых металлических бочек и обрушил её. Бочки с грохотом скатились и забаррикадировали дверь в здание, после чего Евангел, спокойно подхватив Дорофея, потащил его к точке эвакуации.
Капелланы переглянулись между собой и посмотрели на наставника Вианора, который хмурил брови, но продолжал, как ни в чем не бывало, следить за происходящим. В ложах гостей возникло движение: все наклонялись друг к другу, шептались, очевидно, обсуждая странный поступок послушника Евангела.
Лука и Харитон даже ударами ног не смогли открыть заваленную дверь и тогда выбрались из здания через высоко расположенное окно первого этажа, и, протащив через оконный проём Адриана, также направились к точке эвакуации. Когда они добрались до финиша, послушники Вианора уже отдыхали, а Дорофей, освобожденный от боли, бледный, в холодном поту всё ещё лежал на полу и шёпотом славил Господа.
