— Сколько же вас?
— Шестеро, плюс один некомбатант.
— Капеллан Вианор, теперь я верю, что ваша затея вполне может увенчаться успехом, — совсем без шуток сказал Горский. — Как вы планировали попасть в Цитадель?
— По воздуховодам, что выходят на вершину скалы, внутри которой спрятана Цитадель. Для подъёма на скалу и проникновение в воздушные коммуникации мы имеем всё необходимое снаряжение.
Губы командующего растянулись в улыбке.
— Отважный план, но проигрышный. Контур защиты Цитадели вас обнаружит за этим увлекательнейшим занятием. Снимут со скалы тёпленькими. На верхнюю площадку можно попасть только с воздуха, но полёты над Цитаделью запрещены. Если только прыгнуть из космоса.
Горский засмеялся, но Вианор вдруг сказал:
— Тогда я прошу господина Командующего космическим оборонительным щитом помочь нам совершит прыжок из космоса.
Горский враз перестал смеяться и посмотрел на него с прищуром.
— Я могу для вас поднять стратосферный истребитель, но над Цитаделью будет сбит любой раскрывшийся парашют.
Вианор свёл брови к переносице.
— У нас есть парашют, который не собьют. Гравитационный парашют.
Командующий с немалым удивлением развёл руками.
— Фантастика... Откуда?.. Э-э, тогда... — промямлил он, но Вианор инициативу перехватил:
— Тогда вы забираете десант и отвозите на космодром. За это время остальная группа вплотную приблизится к Цитадели. Десант совершит прыжок из стратосферы на вершину скалы, через воздуховоды проникнет вовнутрь, найдёт Максима и выведет наружу, отключив контур пси-защиты изнутри. Мы встретим их, скрытно вывезем в тайное место и прикроем отход.
У Серафима отвисла челюсть. Горский со вздохом покачал головой.
— Господа... мне жаль вас расстраивать, но... Судя по цвету пламени, которым горел Максим, ему ввели мутоген. Это значит, что всё, что осталось от вашего Максима сейчас находится в биолаборатории, местонахождение которой никому из вас неизвестно. Вы не сможете самостоятельно её найти.
— Боже мой... — не выдержал Серафим и зажал лицо рукой, словно пытался закрыться от недавнего видения.
— Я знаю, где папенькина лаборатория, — ненавистно усмехнулась Дживана. — Внутри Цитадели я вас встречу через теленоид и смогу туда провести, а потом... — Дживана плавной походкой приблизилась к Вианору и заглянула ему прямо в глаза. — А потом я желаю видеть тебя, капеллан, командиром моей личной гвардии ночной смены.
Вианор выдержал её взгляд, не моргая, и ответил твёрдо:
— «Потом» будет потом... мадам.
Горский молчал, ожидая от братьев решения.
— Проникнуть через воздуховод должны минимум два человека, ведь Максим... — решительно начал Серафим и запнулся, так как горло перекрыл ком. — Одному придётся его нести... другому прикрывать...
— Но гравитационный парашют один, — возразил Вианор.
— Тогда нам придётся стать друг к другу поближе, — многообещающе произнёс, понизив голос, Серафим. — Что скажешь, брат Евангел?
— А это как прикажешь, преподобный командир, — тут же ответил Евангел и голос его задорно прозвучал через динамик шлема.
— Вес каждого из вас в снаряжении составляет сто шестьдесят килограмм. Расчётная мощность гравитационного парашюта составляет триста килограмм... Приземление будет жёстким.
Последнюю фразу Вианор произнёс каким-то особенным тоном. Серафиму вдруг почудилась в нём та же самая забота, которую он чувствовал от своего наставника Александра в день, когда тот провожал его на патрулирование Вознесенки вместе с группой «Экзистенс». Хотя... может быть Вианор сожалел не о возможной гибели Серафима, а о гибели вместе с ним своего послушника Евангела. Но претендовать на особое отношение Вианора к себе Серафим не смел.
— Мы уложимся в триста килограмм. Максимально облегчим свой вес, — ответил Серафим и напрямую высказал то, чего как думал, от него ожидал капеллан: — В этой спецоперации я нужен был тебе как сверхчеловек. Капеллан, я позабочусь о жизни вашего Евангела.
По желвакам Вианора прокатилась волна. Он несколько секунд молчал, а потом сдавленно сказал:
— Серафим... Ты тоже мой.
Эти слова потрясли всё существо Серафима и объяли счастьем. Его сердце распахнуло бронированные двери навстречу Вианору и приняло его уже безоговорочно, доверчиво, как родного.
«К нам приближается патруль», — сообщили из вездехода, и тут же по связи раздался механический голос:
— Борт номер три нуля одиннадцать, что у вас произошло? Вы потерпели крушение?
Серафим напряжённо выпалил:
— Господин Командующий, ответьте!
Горский со спокойным видом отдал приказ бортовой системе включить связь.
— У нас всё в порядке. Божественная Дживана немного перебрала и хочет в прохладе ночи пройтись и освежиться. Не смейте нас беспокоить.
«Приносим извинения, господин, — отчеканил патруль. — Приятного отдыха».
Патрульный тилтротор сделал круг над правительственным квадрокоптером. На фоне ночного неба зелёные сигнальные огни на концах лопастей от вращения винтов сливались в яркие круги. Не заметив ничего более подозрительного, патруль удалился.
— Вы... не выдали нас... — выдохнул напряжение Серафим. — Выходит, и вправду, вы...
— Совершенно верно, — серьёзно ответил Горский. — Мы – на вашей стороне. Итак, каково ваше решение?
— Мы готовы, господин Командующий, — расправил плечи Серафим.
— Тогда прошу всех, кроме десантников, удалиться. И как можно быстрее доставьте гравитационный парашют на борт! А то бесподобная госпожа Дживана простудится, гуляючи.
Вианор поочерёдно перекрестил и обнял Серафима и Евангела, после забрал Ангелария и, оглянувшись с прощальной тоской в глазах, покинул квадролёт.
Глава 6. Гезамткунстверк
Стратосферный истребитель-бомбардировщик «Чеглок» дал огня на форсаже и через секунду после отрыва от земли взмыл вертикально в небо. Прошло одиннадцать минут в беспилотном режиме, как по шифрованному каналу вышел на связь Вианор.
«Ангелы, доложите Духам: ваша высота?» 43
— Духи, мы в наборе на сорока одного, — с трудом ответил Серафим, вжатый перегрузками в кресло.
«Ангелы, поняли: на сорока одного в наборе. Работайте по плану».
— Духи, ваш статус?
«Мы у «врат преисподней». Держите связь. Ангелы, не подведите».
Серафим прошептал благодарность Богу: братья добрались до «красной» двухсотметровой зоны контура пси-защиты, но раньше времени не стали входить в неё. Ещё через три минуты истребитель вышел на расчётную высоту в сорок один километр пятьсот. Красавица-Земля за бортом укуталась облаками и округлилась. В глаза бросался контраст этого полукруга и чёрной бездонной пустоты космоса. Летательный аппарат словно завис. С трудом верилось, что полёт осуществляется на сверхзвуковой скорости – две тысячи семьсот километров в час. Расстояние до Земли стало настолько огромным, что различить что-либо внизу под ковром облаков не представлялось возможным. Если бы не точно известное местоположение по приборам, то непонятно над каким куском суши, а может быть, океана, пролетает истребитель.
Серафим обожал полёты и скорость, всегда страстно и отчаянно мечтал вернуться в небо. И сегодня судьба подарила ему небо... но только теперь наслаждаться он им не мог: «гравитационный парашют» – не испытанное экспериментальное устройство – словно своеобразный «узелок» на память о близкой смерти плотно сидел на бёдрах широким обручем и вместе с аккумулятором в ранце давил на спину выступающими по кругу антигравитационными стабилизаторами, похожими на ракетные сопла.
Таймер обратного отсчёта показал две минуты до сброса. Наступила пора прощаться. Серафим вышел на связь в последний раз:
— Духи – ангелам: через две минуты – «лестница Иакова»! Повторяю: через две минуты – «лестница Иакова»!! 44. Через минуту переходим в режим ближней связи.
«Ангелы – принято: через минуту – режим ближней связи, — тут же ответил Вианор и добавил ровно, без эмоций: — Мягкой вам посадки. Молимся за вас и ждём. Конец дальней связи.»
Серафим и Евангел покинули кресла пилотов и спустились в грузовой отсек. Предстояло совершить тандемный прыжок. Братья быстро закинули за спины и пристегнули винтовки к электромагнитной системе крепления сбоку к ранцам и намертво скрепились тросами поверх стелс-бронекостюмов грудь к груди. Активировали «прозрачность»: теперь они могли видеть друг друга только через схематическое отображение на мониторах шлемов и общаться только через закрытый канал связи.
За десять секунд до сброса освещение сменилось на тревожно-красное. Серафим активировал гравипарашют. Раздался вибрирующий звук зуммера, раскрылся грузовой люк. Братья покрепче обхватили друг друга и вывалились в пустоту за бортом.
Стремительно удалился в точку и исчез истребитель. Словно обездвиженные, десантники зависли в безмолвии вселенского покоя.
— Снисходим с небес на землю, и вправду, как ангелы бессмертные!.. — восхищённо прошептал Евангел, рассматривая красоту вокруг.
В полной тишине через динамики его шёпот прозвучал громко.
— Ещё и обратно полетим с земли на небеса... как люди смертные, — мрачно отреагировал Серафим.
— Может быть, ты, преподобный, на небеса и полетишь, во мне же бес... я – к бесам, в преисподнюю...
— Какой-то бес в тебе неамбициозный, раз вселился в тебя, — заметил Серафим, а Евангел задумался и замолчал, глядя сквозь него на облака.
Скорость падения увеличивалась. Через минуту они вошли в плотные слои атмосферы. Чувствовалось сопротивление воздуха, в наушниках нарастал свист ветра. Началось беспорядочное вращение. Перед глазами друг за другом пролетали то белые облака, то яркое солнце, то чёрный космос. Евангел прижался проекционным монитором к шлему Серафима и быстро заговорил:
— Я вот что подумал: раз мы – люди смертные, тогда покаяться перед тобой за девку твою хочу.
Серафим отпрянул от него насколько мог и замотал невидимой головой.
— Не надо, брат... сейчас не время...
— Что? Вспылить боишься да перерезать трос?
— Не знаю я себя... Быть может, и вспылю...
— Чего ж тебе бояться, ведь парашют с тобой?!
— Боюсь я Вианора глаз... и Божьих глаз боюсь...
— Так значит, всё простишь?
— Я всё уже простил. Иль ты ещё собрался?
— Не знаю я себя... Быть может, соберусь...
— Как соберёшься, тогда и пулю словишь. Сейчас не будем мы об этом, хорошо?
Они замолчали и ещё крепче обнялись, прижались друг к другу шлемами, закрыли глаза, чтобы не видеть оглушающую круговерть пространства. Обещанная стабилизация гравитационного парашюта бездействовала. Всё быстрее мелькали свет и тени. Скорость падения достигла тысячи двести километров в час, сто шестьдесят ударов в минуту бились сердца.
В затяжном прыжке всегда замедляется внешнее время. Падение казалось бесконечным, но таймер показывал всего лишь две минуты с момента сброса. Осталось ещё две... Всего лишь две...
От трения воздуха скорость падения снизилась до двухсот пятидесяти километров в час, но это было уже не важно: гравипарашют бездействовал. Не всё ли равно с какой скоростью врезаться в планету – двести пятьдесят или тысяча двести? Результат будет один. Перед лицом неминуемой смерти Серафим уже и сам почувствовал острый приступ покаяния, но вдруг внутренности чуть не выпотрошил сильный рывок – сработал гравипарашют. Вращение стабилизировалось, падение замедлилось, но оставалось достаточно быстрым. Десантники пробили собой плотные облака и стремительно летели вертикально вниз.
Под ними разворачивалась мирная картина: пенные барашки волн на беспокойной глади моря; сильный прибой у самого берега материка; узкая коса разрезает море и упирается в Цитадель...
Парашют отчаянно сопротивлялся ускорению свободного падения, антигравитационным противодействием удерживая избыточный вес. Лазерный дальномер подсвечивал точку высадки, и парашют постоянно корректировал траекторию падения. Скорость оставалась высокой, площадка на вершине скалы приближалась. Ужас удара о землю сменился страхом обнаружения двухсотметровым контуром защиты и расстрела в воздухе. Но пушки молчали, а до земли оставались считанные мгновения. Серафим взглянул на скорость и мгновенно принял решение смягчить брату удар. Он покрепче прижал к себе Евангела и крутанулся, чтобы упасть спиной.
— Не смей! — закричал Евангел, сопротивляясь его жертве, но в этот момент сработала программа мягкой посадки – парашют словно врезался в прозрачную преграду, затем плавно взмыл и опустился, аккуратно поставив их ногами на каменную поверхность.
От неожиданности они некоторое время так и стояли – обнявшись и часто дыша. Потом Евангел перерезал ножом стягивающие их тросы и оттолкнул Серафима.
— Я слушаюсь тебя и уважаю, преподобный командир, — буркнул Евангел схематичному изображению Серафима на своём мониторе, — но впредь не зазнавайся своей исключительностью! Не твоё это дело прикрывать меня, а моё – прикрывать тебя!
— Прости, брат, — оторопел Серафим, сбрасывая на камни ранец с аккумулятором и гравипарашют, — Я и не думал... я просто хотел...
— Ладно, без обид, — остановил его Евангел и убрал в невидимые ножны нож.
Следуя инструкции, обнаружили тепловой след из воздуховода и направились к нему. Вход в вентиляционную шахту располагался над морем на отвесной скале. Евангел достал из своего ранца скальные крюки и вбил рукоятью ножа в расщелину, вщёлкнул в проушину карабины с тросами, тросы продел в тормозящие спусковые устройства и закрепил карабинами на других концах тросов в полукольцах на броне у себя и Серафима. Они аккуратно переползли через поросший сухой травой край скалы и, перебирая ногами по отвесной поверхности, спустились туда, откуда стелился яркий тепловой след. Воздуховод маскировался голографической проекцией под скалистую стену, за которой пряталась мелкоячеистая решётка. Она была из такого высокопрочного сплава, что Евангелу пришлось вырезать её, испарив лазером скалу вокруг. Решётку втолкнули в воздуховод и по очереди втиснулись в узкую шахту с наклоном вниз. Отстегнули тросы и следующую сотню метров пути преодолели ползком головой вперёд в абсолютной темноте.
Евангел полз впереди, Серафим – позади. Через сорок метров каменные пол и стены воздуховода вдруг облицевались пластиком. Скользить стало легче, пока наклон не перешёл в горизонталь. Вдруг Евангел обнаружил на полу ещё одну вытяжную решётку, подполз и посмотрел через неё вниз. Оказалось, они находятся над потолком какого-то тёмного помещения. Выпустили «муху», чтобы осмотреться. Микродрон, размером с насекомое, прошёл через решётку и облетел помещение, передавая на мониторы изображение. Это было совсем не то место, которое описывала Дживана, и братья поползли дальше, пустив «муху» вперёд.
Вдруг воздуховод разветвился. Пришлось остановиться, чтобы решить, по какому из рукавов дальше следовать. Микродрон последовательно облетел каждый из них, пока не обнаружил решётку на этот раз не в потолке, а в стене какого-то другого помещения. «Муха» проникла внутрь и взлетела повыше, передавая на мониторы изображение.
Светлый длинный коридор с высоким потолком, картинами на стенах и рядами античных статуй, с камерами наблюдения по концам коридора. Всё, что они видели, очень подходило под описание места.
