Секретарь, разумеется, мог, на то он и существовал. И через несколько минут госпожа коммандер была озадачена: отстранение от должности произошло в середине тысяча семьсот шестьдесят третьего года, и преемником стал Альвизе Мочениго. Казнили Фальера двумя годами позже.
«Семьсот шестьдесят третий! – крутилось у неё в голове. – И первый пожар на месте театра был тогда же. И что, эти события связаны, или это просто совпадение? Да ладно, где это виданы такие совпадения?»
- Благодарю вас, монсиньор, - она решительно поднялась. – Я сообщу вам о результатах сегодняшней работы завтра утром. И, если хотите, в случае начала официальной работы по делу я не буду упоминать о том, что именно вы меня пригласили.
- Что уж теперь, - Гвискарди махнул рукой. – Половина города уже в курсе этого, а вторая узнает завтра.
Личная лодка монсиньора довезла госпожу Редфилд до причала на рио делле Весте, и она на мин остановилась в задумчивости. Идти прямиком в театр, или сперва заглянуть в квартиру? Марджори может оказаться на месте, надо дать ей пару поручений – иначе какой смысл возить с собой секретаршу? И она свернула к Ка’Тезено.
- Я нашла для тебя отличные ботинки! – встретила её Марджори радостным восклицанием.
- Зачем мне ботинки? – рассеянно удивилась Лавиния, копаясь в вытащенной из пространственного кармана шкатулке с амулетами. – Я ж недавно покупала…
- Это было почти десять лет назад, - поджала губы женщина. – И ты их уже дважды соглашалась выкинуть. А потом отбирала у Бакстона и снова приказывала ремонтировать.
- Но они удобные!
Найдя, наконец, то, что искала – бледный голубоватый камень в оправе из трёх металлов разного цвета – она сунула его в карман куртки и убрала шкатулку.
- Значит, так, - повернулась госпожа Редфилд к секретарше. – Покупки меня не интересуют. Если ботинки, шляпки или ещё какие-то предметы тебе нравятся, ты можешь из купить, для себя или для меня, мои размеры ты знаешь. Я не буду тратить на это время и место в мозгах. Это понятно? – Марджори молча кивнула. – Далее: найди мне в Лютеции какую-нибудь вышедшую в тираж оперную певицу, готовую поговорить и посплетничать. Важно, чтобы она выступала когда-то здесь, в «Ла Фениче». Если найдёшь не одну, получишь премию.
- Только в Лютеции?
- Где угодно, но в радиусе одного, максимум двух портальных переходов.
- Понятно, - Марджори сделала пометку в невесть откуда повившемся блокноте. – Ещё что-то?
- Меня интересует казнённый дож Марино Фальер.
- Вот Тьма! – перебила секретарша. – Вот откуда я знаю эту фамилию! Как же вчера-то не вспомнила…
- Ну, это выяснилось, как видишь. Я продолжаю: меня интересуют его биография, семья, принадлежавшая ему собственность, отдельно что было конфисковано после казни и что осталось у родственников. Потомки, кто из них чем занимается сейчас, и кто где находится.
- Понятно, – повторила Марджори и сделала ещё несколько пометок. – Срочность?
Лавиния мрачно ухмыльнулась.
- До сегодняшнего вечера. Но впереди у меня две встречи, и срок может превратиться во «вчера». Кстати, мы с тобой сегодня идём в оперу. Начало в половине девятого, если я не ошибаюсь.
Марджори взглянула на часы и перевела на госпожу Редфилд взгляд, полный горечи и страдания:
- То есть, ты хочешь, чтобы за оставшиеся четыре часа я выполнила два достаточно сложных поручения, привела в порядок себя и тебя, и была готова вовремя?
- Именно. Я в тебя верю.
Прекращая спор, Лавиния вытащила из кармана коммуникатор и нажала кнопку.
Джан-Марко откликнулся почти мгновенно.
- Есть новости. Перейдёшь сюда?
- Давай, - согласилась она, покосившись на свою секретаршу. – Открывай портал.
От предложенного кофе госпожа Редфилд отказалась.
- А вот если найдётся глоточек граппы, с удовольствием выпью, - добавила, вспомнив полдник с прелатом. – У меня появились некоторые сведения по «Ла Фениче», меняю на информацию.
- Какую? – осторожно поинтересовался глава венецианской Службы магбезопасности.
Ему хорошо было известно, что прежде, чем договориться о чём-то с этой дамой, надо хорошеньтко подумать и внимательно прочитать все примечания мелким шрифтом.
- Историческую.
- Это не ко мне. Мне бы актуальные дела разгрести.
- Неужели я в своё время не научила тебя, что исторические факты в любой, особенно в неподходящий момент могут обрушиться на тебя самым актуальным делом?
- И что, твои сведения об оперном театре именно такого характера?
- Возможно.
В нескольких фразах Лавиния рассказала своему бывшему ученику о встрече с Карлом Оттоленги, и о появившемся у того даре вестника смерти. Джан-Марко насторожился:
- И последний, у кого он разглядел эту метку, был суперинтендант Кавальери?
- Да.
- Надо как-то обезопасить его!
- Как? Мы не знаем ни сроков, ни что именно случится. Бедняга может свалиться в канал или поперхнуться куском хлеба… Я дам ему амулет Лабрюйера, но даже это не ото всего защитит.
Торнабуони уважительно присвистнул: амулет Лабрюйера определял яды, закрывал обладателя щитом от механического и от магического нападения, позволял дышать под водой и в огне, а по стоимости равнялся примерно бюджету небольшого княжества.
- Так что бы ты хотела знать?
- Смотри: дож Марино Фальер был отстранён от должности в семьсот шестьдесят третьем, и в том же году случился первый пожар на месте театра. Однофамилец дожа был отстранён от выступлений, и в театре поселилось проклятие.
- Однофамилец? Ну да, может быть. Это не самая частая фамилия, но и не такая уж редкая. Ты хочешь знать, что было между этими событиями?
- Да. В театре было ещё два пожара, и их даты нам известны. Наверняка происходило и ещё что-то, о чём просто не сочли нужным упомянуть в хрониках…
- Или мы с тобой не запомнили, - самокритично дополнил Джан-Марко.
- Или так, – согласилась госпожа Редфилд. – Посади кого-нибудь покопать в архивах, а я попытаю суперинтенданта. Можно, конечно, поискать и в дневниках…
Они переглянулись, вспомнили неразборчивый почерк и вздохнули.
- Отложим это на крайний случай, - решил Торнабуони. – А пока давай, я открою тебе портал к «Ла Фениче».
Площадь перед театром насквозь продувалась ледяным влажным ветром.
Нищий в лохмотьях, издававших удивительное зловоние, сжимался в комок, пытаясь укрыться от пронизывающих порывов в пустующей нише.
- Эй, приятель, - окликнула его Лавиния. – Тебя тут сдует!
- Тебе-то что? – буркнул тот себе под нос.
- Держи, этого должно хватить на пару стаканов грога и ночлег, - она вложила ему в ладонь несколько монет.
Легко взбежав по ступеням, женщина скрылась за высокой входной дверью и не увидела, что нищий вскочил и недобро посмотрел ей вслед.
- А вам, синьора, что здесь понадобилось? – пробормотал он, свернул за угол здания театра и скрылся в тёмном проулке.
Синьор Кавальери нашёлся не сразу. Его только что, всего двадцать минут тому, видели с цветами в гримёрке премьерши, которая сегодня будет петь Золушку. Ах, нет, пятнадцать минут назад синьор суперинтендант проверял работу декораторов! И снова нет – вот сей момент он был в костюмерном цехе…
Наконец Лавинии это надоело, она поймала за рукав одного из капельдинеров и спросила:
- Что случилось? Что вы все носитесь, словно вас барабао*) покусал?
_________
*) Барабао - в фольклоре венецианцев злокозненное, проказливое существо, от которого нет никому покоя.
- А? – седой мужчина в бордовой куртке с позументами поднял на неё замученный взгляд. – Простите, синьора, сегодня такой день! Сама синьора Ригетти будет петь!
- Это хорошо или плохо?
- Ну-у… Я слушал её в «Лючии ди Ламермур», когда только поступил сюда на службу, тогда она пела божественно!
- И это было лет сто назад, - вздохнула Лавиния. – Понятно. Послушайте, синьор…
- Каррани, Джузеппе Каррани.
- Синьор Каррани. Мне нужно поговорить с суперинтендантом. Я понимаю, что он очень занят, но это необходимо. По делам Службы магической безопасности, - и она предъявила светящийся символ на своём запястье. – Я буду ждать в его кабинете.
- Понял, - кивнул капельдинер и испарился.
Кабинет суперинтенданта за прошедшие сутки стал ещё более захламлённым, хотя в прошлый раз госпоже Редфилд показалось, что предел достигнут. Она нацелилась было на один из стульев, на котором лежала самая маленькая стопка бумаги, потом махнула рукой и создала себе воздушное кресло. Села в него, вытащила из пространственного кармана кристалл с записью разговора с Оттоленги и сжала его грани, чтобы прослушать ещё раз.
Кавальери появился довольно быстро, минут через десять, вид имел бодрый и деятельный.
- Синьора коммандер! – вскричал он. – Рад вас видеть, душевно рад!
Синьора коммандер только брови вздёрнула, удивляясь такому восторгу. А суперинтендант не унимался:
- Я как раз собирался с вами связаться!
- А что такое?
- Ну как же, на сегодняшний спектакль я оставил вам места в ложе правителя! Но, синьора коммандер… - тут Кавальери замялся. – Может быть, вы согласитесь перенести просмотр на завтра? Завтра мы даём «Волшебную флейту», дивная, дивная музыка!
- Хм… А может быть, я захочу придти и сегодня, и завтра? – забавляясь, поинтересовалась Лавиния.
Оперу она не слишком любила, да и посещала в последний раз давным-давно, лет восемьдесят назад.
- Да-да, разумеется, конечно… но вот сегодня…
- Так в чём дело, синьор? – спросила она строго.
Суперинтендант горестно махнул рукой.
- Сегодня Золушку будет петь Джельтруда Ригетти.
- И что?
- Понимаете, у неё было восхитительное, волшебное меццо-сопрано! Но с тех пор прошло уже много лет, и сейчас это звучит… плохо. Очень плохо.
- Так зачем же вы её приглашаете?
- Ах, синьора коммандер, у меня нет возможности ей отказать! Джельтруда – совладелица «Ла Фениче», понимаете?
- Понимаю… А кто второй владелец?
Кавальери пожал плечами.
- Этого никто, кроме синьоры Ригетти, не знает. Нет, Джельтруда не злоупотребляет своей властью, обычно она выступает раз в году, в свой день рождения, восемнадцатого мая. И я всегда на этот день ставлю «Золушку», её любимую партию, с которой она дебютировала когда-то. Зал заполняют её друзья и знакомые, ну, или я нанимаю клакёров на пустые места. Всё проходит чинно и по правилам. А тут… Вдруг сегодня утром в окно влетает магвестник… - и он вздохнул так горестно, словно вместе с требованием престарелой певицы получил уведомление об увольнении.
- Ну что же, спасибо за предупреждение, синьор суперинтендант. Значит, завтра вы оставляете мне два места на «Волшебную флейту», а сегодня сажаете в ложу… как вы сказали, клакёров? Отлично. И попрошу вас предупредить синьору Ригетти, что завтра я хотела бы с ней поговорить.
- Да, госпожа коммандер.
- Теперь о том, зачем я вас искала. Вот, возьмите, - на протянутой суперинтенданту ладони лежал амулет, большой, чуть голубоватый прозрачный камень в оправе из прихотливо сплетённых золота, серебра и меди.
- Зачем?
- Для защиты. Если вам подсыплют яд в кофе, он начнёт пульсировать. Если в вас выстрелят – создаст щит. Если поскользнётесь и упадёте в канал – будет держать на поверхности, пока кто-нибудь не вытащит. Понятно? Повредить амулет невозможно, вернёте его мне, когда скажу. А пока я бы хотела ещё поработать с дневниками ваших предшественников, с самыми ранними.
Получив от суперинтенданта тетрадь, она раскрыла её посередине и с трудом удержалась от ругательства: записи были сделаны прекрасным, легко читающимся почерком, но на малопонятном языке…
- Извините, - развёл руками Кавальери. – Мои предшественники до конца двадцатого века писали на венетском, такая традиция. Её поломал синьор Олафсен, который, по понятным причинам, венетского не знал.
- И что, писал на норвейском? – с любопытством спросила Лавиния.
- Нет, перешёл на всеобщий, но зато наложил заклинание, запрещающее копирование.
- Ладно, что поделать. Буду переводить по ходу дела…
- Вы знаете наш язык?
- Нет, - буркнула она. – Зато знаю заклинание, после которого будет болеть голова…
- Понятно. Ну, если это вас порадует, то всё, с момента основания театра и вплоть до тысяча девятьсот девяносто шестого года вы можете взять с собой. И скопировать, если пожелаете.
- Ха! Это меняет дело! – госпожа Редфилд сложила шесть толстых тетрадей в стопку и поморщилась: много. Даже для её пространственного кармана. – А вот кстати, скажите мне – каким образом происходит смена суперинтенданта? Вот, предположим, вы решили уйти на покой, купить домик на берегу моря и выращивать кабачки… Как найдут вам замену?
Синьор Кавальери грустно улыбнулся:
- Не поверите, за почти четыреста лет истории «Ла Фениче» ни один из нас этого не сделал.
- Как так?
- Не получалось. Боттакья, которого я сменил на этом посту, умер в своём кабинете от инфаркта, когда узнал, что один из теноров поставил условием своего выступления расторжение контракта с другим певцом.
- И что? Неужели без этого певца спектакль бы не состоялся?
- Да в том-то и беда, что состоялся бы, никому он особо не был нужен. Но вот его жена… В тот момент она была одной из самых востребованных и знаменитых сопрано, и без неё, без её Джильды исполнять «Риголетто» казалось немыслимым. А она ставила одним из обязательных условий контракт с мужем.
Заметив, что суперинтендант тщательно избегает называть чьи бы то ни было имена, Лавиния мысленно фыркнула и оставила скользкую тему.
- Ну, Тёмный с ними, с капризными дивами! Ну, а вот этот норвеец, Олафсен, как очутился на таком посту? Что, его предшественник тоже не сумел пережить требования какой-то из звезд?
- Ох, это совсем печальная история… - Кавальери вздохнул, потом просветлел лицом и поинтересовался вкрадчиво: - Синьора коммандер, а как вы относитесь к граппе?
- Прекрасно отношусь! - решительно ответила она.
После стаканчика домашней виноградной водки синьор суперинтендант расслабился и продолжил рассказ:
- Так вот, в девяносто шестом году театр сгорел.
- Опять? – вырвалось у Лавинии.
- Снова… Дотла сгорел, остались только фасад и часть парадного фойе. Это был умышленный поджог, установили сразу. Подожгли ночью, театр уже опустел, и негодяи считали, что никого нет.
- А тогдашний суперинтендант находился там…
- Да, синьора коммандер. Массимо Корво погиб, пытаясь справиться с огнём. Он был магом воды. Слабым… - они помолчали, как бы отдавая дань памяти храброго администратора. – Синьор Олафсен в то время служил в нашем оркестре, в секции духовых инструментов. Так получилось, что он как бы заменил Массимо в первые минуты после пожара, вот ему и предложили эту работу.
- Понятно. Надо же, какая… огненная история у этого театра.
- Да, синьора суперинтендант. Не зря он носит название «Ла Фениче».
Одним глотком госпожа Редфилд допила граппу и встала.
- Последнее на сегодня, синьор Кавальери, - сказала она. – Думаю, в ближайшие дни я найду способ снять проклятие без риска для здания и служащих. По моим расчетам, его действие проявляется раз в девять-десять дней, значит, завтра-послезавтра можно не опасаться. С другой стороны, это не почтовый поезд, может выскочить вне расписания, поэтому постарайтесь, чтобы никто из артистов или рабочих не поднимался на высоту, не стоял под какими-то конструкциями…
Она договаривала, понимая, что требует нереального. И в самом деле, суперинтендант только улыбнулся грустно и ответил:
«Семьсот шестьдесят третий! – крутилось у неё в голове. – И первый пожар на месте театра был тогда же. И что, эти события связаны, или это просто совпадение? Да ладно, где это виданы такие совпадения?»
- Благодарю вас, монсиньор, - она решительно поднялась. – Я сообщу вам о результатах сегодняшней работы завтра утром. И, если хотите, в случае начала официальной работы по делу я не буду упоминать о том, что именно вы меня пригласили.
- Что уж теперь, - Гвискарди махнул рукой. – Половина города уже в курсе этого, а вторая узнает завтра.
Личная лодка монсиньора довезла госпожу Редфилд до причала на рио делле Весте, и она на мин остановилась в задумчивости. Идти прямиком в театр, или сперва заглянуть в квартиру? Марджори может оказаться на месте, надо дать ей пару поручений – иначе какой смысл возить с собой секретаршу? И она свернула к Ка’Тезено.
- Я нашла для тебя отличные ботинки! – встретила её Марджори радостным восклицанием.
- Зачем мне ботинки? – рассеянно удивилась Лавиния, копаясь в вытащенной из пространственного кармана шкатулке с амулетами. – Я ж недавно покупала…
- Это было почти десять лет назад, - поджала губы женщина. – И ты их уже дважды соглашалась выкинуть. А потом отбирала у Бакстона и снова приказывала ремонтировать.
- Но они удобные!
Найдя, наконец, то, что искала – бледный голубоватый камень в оправе из трёх металлов разного цвета – она сунула его в карман куртки и убрала шкатулку.
- Значит, так, - повернулась госпожа Редфилд к секретарше. – Покупки меня не интересуют. Если ботинки, шляпки или ещё какие-то предметы тебе нравятся, ты можешь из купить, для себя или для меня, мои размеры ты знаешь. Я не буду тратить на это время и место в мозгах. Это понятно? – Марджори молча кивнула. – Далее: найди мне в Лютеции какую-нибудь вышедшую в тираж оперную певицу, готовую поговорить и посплетничать. Важно, чтобы она выступала когда-то здесь, в «Ла Фениче». Если найдёшь не одну, получишь премию.
- Только в Лютеции?
- Где угодно, но в радиусе одного, максимум двух портальных переходов.
- Понятно, - Марджори сделала пометку в невесть откуда повившемся блокноте. – Ещё что-то?
- Меня интересует казнённый дож Марино Фальер.
- Вот Тьма! – перебила секретарша. – Вот откуда я знаю эту фамилию! Как же вчера-то не вспомнила…
- Ну, это выяснилось, как видишь. Я продолжаю: меня интересуют его биография, семья, принадлежавшая ему собственность, отдельно что было конфисковано после казни и что осталось у родственников. Потомки, кто из них чем занимается сейчас, и кто где находится.
- Понятно, – повторила Марджори и сделала ещё несколько пометок. – Срочность?
Лавиния мрачно ухмыльнулась.
- До сегодняшнего вечера. Но впереди у меня две встречи, и срок может превратиться во «вчера». Кстати, мы с тобой сегодня идём в оперу. Начало в половине девятого, если я не ошибаюсь.
Марджори взглянула на часы и перевела на госпожу Редфилд взгляд, полный горечи и страдания:
- То есть, ты хочешь, чтобы за оставшиеся четыре часа я выполнила два достаточно сложных поручения, привела в порядок себя и тебя, и была готова вовремя?
- Именно. Я в тебя верю.
Прекращая спор, Лавиния вытащила из кармана коммуникатор и нажала кнопку.
Джан-Марко откликнулся почти мгновенно.
- Есть новости. Перейдёшь сюда?
- Давай, - согласилась она, покосившись на свою секретаршу. – Открывай портал.
От предложенного кофе госпожа Редфилд отказалась.
- А вот если найдётся глоточек граппы, с удовольствием выпью, - добавила, вспомнив полдник с прелатом. – У меня появились некоторые сведения по «Ла Фениче», меняю на информацию.
- Какую? – осторожно поинтересовался глава венецианской Службы магбезопасности.
Ему хорошо было известно, что прежде, чем договориться о чём-то с этой дамой, надо хорошеньтко подумать и внимательно прочитать все примечания мелким шрифтом.
- Историческую.
- Это не ко мне. Мне бы актуальные дела разгрести.
- Неужели я в своё время не научила тебя, что исторические факты в любой, особенно в неподходящий момент могут обрушиться на тебя самым актуальным делом?
- И что, твои сведения об оперном театре именно такого характера?
- Возможно.
В нескольких фразах Лавиния рассказала своему бывшему ученику о встрече с Карлом Оттоленги, и о появившемся у того даре вестника смерти. Джан-Марко насторожился:
- И последний, у кого он разглядел эту метку, был суперинтендант Кавальери?
- Да.
- Надо как-то обезопасить его!
- Как? Мы не знаем ни сроков, ни что именно случится. Бедняга может свалиться в канал или поперхнуться куском хлеба… Я дам ему амулет Лабрюйера, но даже это не ото всего защитит.
Торнабуони уважительно присвистнул: амулет Лабрюйера определял яды, закрывал обладателя щитом от механического и от магического нападения, позволял дышать под водой и в огне, а по стоимости равнялся примерно бюджету небольшого княжества.
- Так что бы ты хотела знать?
- Смотри: дож Марино Фальер был отстранён от должности в семьсот шестьдесят третьем, и в том же году случился первый пожар на месте театра. Однофамилец дожа был отстранён от выступлений, и в театре поселилось проклятие.
- Однофамилец? Ну да, может быть. Это не самая частая фамилия, но и не такая уж редкая. Ты хочешь знать, что было между этими событиями?
- Да. В театре было ещё два пожара, и их даты нам известны. Наверняка происходило и ещё что-то, о чём просто не сочли нужным упомянуть в хрониках…
- Или мы с тобой не запомнили, - самокритично дополнил Джан-Марко.
- Или так, – согласилась госпожа Редфилд. – Посади кого-нибудь покопать в архивах, а я попытаю суперинтенданта. Можно, конечно, поискать и в дневниках…
Они переглянулись, вспомнили неразборчивый почерк и вздохнули.
- Отложим это на крайний случай, - решил Торнабуони. – А пока давай, я открою тебе портал к «Ла Фениче».
Площадь перед театром насквозь продувалась ледяным влажным ветром.
Нищий в лохмотьях, издававших удивительное зловоние, сжимался в комок, пытаясь укрыться от пронизывающих порывов в пустующей нише.
- Эй, приятель, - окликнула его Лавиния. – Тебя тут сдует!
- Тебе-то что? – буркнул тот себе под нос.
- Держи, этого должно хватить на пару стаканов грога и ночлег, - она вложила ему в ладонь несколько монет.
Легко взбежав по ступеням, женщина скрылась за высокой входной дверью и не увидела, что нищий вскочил и недобро посмотрел ей вслед.
- А вам, синьора, что здесь понадобилось? – пробормотал он, свернул за угол здания театра и скрылся в тёмном проулке.
Синьор Кавальери нашёлся не сразу. Его только что, всего двадцать минут тому, видели с цветами в гримёрке премьерши, которая сегодня будет петь Золушку. Ах, нет, пятнадцать минут назад синьор суперинтендант проверял работу декораторов! И снова нет – вот сей момент он был в костюмерном цехе…
Наконец Лавинии это надоело, она поймала за рукав одного из капельдинеров и спросила:
- Что случилось? Что вы все носитесь, словно вас барабао*) покусал?
_________
*) Барабао - в фольклоре венецианцев злокозненное, проказливое существо, от которого нет никому покоя.
- А? – седой мужчина в бордовой куртке с позументами поднял на неё замученный взгляд. – Простите, синьора, сегодня такой день! Сама синьора Ригетти будет петь!
- Это хорошо или плохо?
- Ну-у… Я слушал её в «Лючии ди Ламермур», когда только поступил сюда на службу, тогда она пела божественно!
- И это было лет сто назад, - вздохнула Лавиния. – Понятно. Послушайте, синьор…
- Каррани, Джузеппе Каррани.
- Синьор Каррани. Мне нужно поговорить с суперинтендантом. Я понимаю, что он очень занят, но это необходимо. По делам Службы магической безопасности, - и она предъявила светящийся символ на своём запястье. – Я буду ждать в его кабинете.
- Понял, - кивнул капельдинер и испарился.
Кабинет суперинтенданта за прошедшие сутки стал ещё более захламлённым, хотя в прошлый раз госпоже Редфилд показалось, что предел достигнут. Она нацелилась было на один из стульев, на котором лежала самая маленькая стопка бумаги, потом махнула рукой и создала себе воздушное кресло. Села в него, вытащила из пространственного кармана кристалл с записью разговора с Оттоленги и сжала его грани, чтобы прослушать ещё раз.
Кавальери появился довольно быстро, минут через десять, вид имел бодрый и деятельный.
- Синьора коммандер! – вскричал он. – Рад вас видеть, душевно рад!
Синьора коммандер только брови вздёрнула, удивляясь такому восторгу. А суперинтендант не унимался:
- Я как раз собирался с вами связаться!
- А что такое?
- Ну как же, на сегодняшний спектакль я оставил вам места в ложе правителя! Но, синьора коммандер… - тут Кавальери замялся. – Может быть, вы согласитесь перенести просмотр на завтра? Завтра мы даём «Волшебную флейту», дивная, дивная музыка!
- Хм… А может быть, я захочу придти и сегодня, и завтра? – забавляясь, поинтересовалась Лавиния.
Оперу она не слишком любила, да и посещала в последний раз давным-давно, лет восемьдесят назад.
- Да-да, разумеется, конечно… но вот сегодня…
- Так в чём дело, синьор? – спросила она строго.
Суперинтендант горестно махнул рукой.
- Сегодня Золушку будет петь Джельтруда Ригетти.
- И что?
- Понимаете, у неё было восхитительное, волшебное меццо-сопрано! Но с тех пор прошло уже много лет, и сейчас это звучит… плохо. Очень плохо.
- Так зачем же вы её приглашаете?
- Ах, синьора коммандер, у меня нет возможности ей отказать! Джельтруда – совладелица «Ла Фениче», понимаете?
- Понимаю… А кто второй владелец?
Кавальери пожал плечами.
- Этого никто, кроме синьоры Ригетти, не знает. Нет, Джельтруда не злоупотребляет своей властью, обычно она выступает раз в году, в свой день рождения, восемнадцатого мая. И я всегда на этот день ставлю «Золушку», её любимую партию, с которой она дебютировала когда-то. Зал заполняют её друзья и знакомые, ну, или я нанимаю клакёров на пустые места. Всё проходит чинно и по правилам. А тут… Вдруг сегодня утром в окно влетает магвестник… - и он вздохнул так горестно, словно вместе с требованием престарелой певицы получил уведомление об увольнении.
- Ну что же, спасибо за предупреждение, синьор суперинтендант. Значит, завтра вы оставляете мне два места на «Волшебную флейту», а сегодня сажаете в ложу… как вы сказали, клакёров? Отлично. И попрошу вас предупредить синьору Ригетти, что завтра я хотела бы с ней поговорить.
- Да, госпожа коммандер.
- Теперь о том, зачем я вас искала. Вот, возьмите, - на протянутой суперинтенданту ладони лежал амулет, большой, чуть голубоватый прозрачный камень в оправе из прихотливо сплетённых золота, серебра и меди.
- Зачем?
- Для защиты. Если вам подсыплют яд в кофе, он начнёт пульсировать. Если в вас выстрелят – создаст щит. Если поскользнётесь и упадёте в канал – будет держать на поверхности, пока кто-нибудь не вытащит. Понятно? Повредить амулет невозможно, вернёте его мне, когда скажу. А пока я бы хотела ещё поработать с дневниками ваших предшественников, с самыми ранними.
Получив от суперинтенданта тетрадь, она раскрыла её посередине и с трудом удержалась от ругательства: записи были сделаны прекрасным, легко читающимся почерком, но на малопонятном языке…
- Извините, - развёл руками Кавальери. – Мои предшественники до конца двадцатого века писали на венетском, такая традиция. Её поломал синьор Олафсен, который, по понятным причинам, венетского не знал.
- И что, писал на норвейском? – с любопытством спросила Лавиния.
- Нет, перешёл на всеобщий, но зато наложил заклинание, запрещающее копирование.
- Ладно, что поделать. Буду переводить по ходу дела…
- Вы знаете наш язык?
- Нет, - буркнула она. – Зато знаю заклинание, после которого будет болеть голова…
- Понятно. Ну, если это вас порадует, то всё, с момента основания театра и вплоть до тысяча девятьсот девяносто шестого года вы можете взять с собой. И скопировать, если пожелаете.
- Ха! Это меняет дело! – госпожа Редфилд сложила шесть толстых тетрадей в стопку и поморщилась: много. Даже для её пространственного кармана. – А вот кстати, скажите мне – каким образом происходит смена суперинтенданта? Вот, предположим, вы решили уйти на покой, купить домик на берегу моря и выращивать кабачки… Как найдут вам замену?
Синьор Кавальери грустно улыбнулся:
- Не поверите, за почти четыреста лет истории «Ла Фениче» ни один из нас этого не сделал.
- Как так?
- Не получалось. Боттакья, которого я сменил на этом посту, умер в своём кабинете от инфаркта, когда узнал, что один из теноров поставил условием своего выступления расторжение контракта с другим певцом.
- И что? Неужели без этого певца спектакль бы не состоялся?
- Да в том-то и беда, что состоялся бы, никому он особо не был нужен. Но вот его жена… В тот момент она была одной из самых востребованных и знаменитых сопрано, и без неё, без её Джильды исполнять «Риголетто» казалось немыслимым. А она ставила одним из обязательных условий контракт с мужем.
Заметив, что суперинтендант тщательно избегает называть чьи бы то ни было имена, Лавиния мысленно фыркнула и оставила скользкую тему.
- Ну, Тёмный с ними, с капризными дивами! Ну, а вот этот норвеец, Олафсен, как очутился на таком посту? Что, его предшественник тоже не сумел пережить требования какой-то из звезд?
- Ох, это совсем печальная история… - Кавальери вздохнул, потом просветлел лицом и поинтересовался вкрадчиво: - Синьора коммандер, а как вы относитесь к граппе?
- Прекрасно отношусь! - решительно ответила она.
После стаканчика домашней виноградной водки синьор суперинтендант расслабился и продолжил рассказ:
- Так вот, в девяносто шестом году театр сгорел.
- Опять? – вырвалось у Лавинии.
- Снова… Дотла сгорел, остались только фасад и часть парадного фойе. Это был умышленный поджог, установили сразу. Подожгли ночью, театр уже опустел, и негодяи считали, что никого нет.
- А тогдашний суперинтендант находился там…
- Да, синьора коммандер. Массимо Корво погиб, пытаясь справиться с огнём. Он был магом воды. Слабым… - они помолчали, как бы отдавая дань памяти храброго администратора. – Синьор Олафсен в то время служил в нашем оркестре, в секции духовых инструментов. Так получилось, что он как бы заменил Массимо в первые минуты после пожара, вот ему и предложили эту работу.
- Понятно. Надо же, какая… огненная история у этого театра.
- Да, синьора суперинтендант. Не зря он носит название «Ла Фениче».
Одним глотком госпожа Редфилд допила граппу и встала.
- Последнее на сегодня, синьор Кавальери, - сказала она. – Думаю, в ближайшие дни я найду способ снять проклятие без риска для здания и служащих. По моим расчетам, его действие проявляется раз в девять-десять дней, значит, завтра-послезавтра можно не опасаться. С другой стороны, это не почтовый поезд, может выскочить вне расписания, поэтому постарайтесь, чтобы никто из артистов или рабочих не поднимался на высоту, не стоял под какими-то конструкциями…
Она договаривала, понимая, что требует нереального. И в самом деле, суперинтендант только улыбнулся грустно и ответил:
