Суперинтендант и его заботы

       В простенке между высокой и узкой витриной с яркими бокалами, графинами и чашками муранского стекла и зеркалом в оправе из стеклянных цветов висел чёрно-белый рисунок. Госпожа Редфилд вглядывалась в него, пытаясь понять, чем же так привлекает её эта простенькая картинка – узкая венецианская rio, блики на воде, горбатый мостик и женская фигурка на нём. Потом разглядела в одном из окон скрипача, вскинувшего к плечу свой инструмент.
       - В те времена у меня была самая тонкая талия во всей Венеции, - раздался за её спиной всё тот же чарующий голос. – А художник, который это нарисовал, вскоре погиб, так нелепо – утонул, купаясь на пляже Лидо ди Венеция.
       Кресло-каталка стояло вплотную за спиной Лавинии, и сидевшая в нём старуха разглядывала её с интересом, покачивая остатками ярко-зелёной жидкости в стаканчике. Джан-Франко куда-то исчез, не было и старой служанки.
       - Пойдёмте, синьора, - старуха взмахнула свободной рукой, указывая на закрытую дверь в дальнем конце комнаты. – У этой штуки есть тормоз, внизу справа, нажмите ногой.
       Хмыкнув про себя, Лавиния взялась за ручки каталки, нажала на тормоз и покатила коляску к двери. При их приближении створки распахнулись. Вот тут госпожа Редфилд ахнула, поняв, что же прячется за чопорными, закрытыми фасадами домов по виа Толомеи – сад, огромный сад цвёл и зеленел, несмотря на январский холод. По выложенной камнем дорожке две женщины двинулись вглубь, к мраморной беседке, просвечивавшей через кусты олеандра и тёмно-зелёные туи.
       Вкатив кресло в беседку, Лавиния снова поставила его на тормоз, с сомнением посмотрела на мраморную скамейку и на всякий случай создала для себя воздушную подушку. Потом закрыла беседку тёплым щитом и с удовлетворением опустилась на скамью.
       - У вас прекрасный сад, синьора Джиральдони, - вежливо сказала она.
       - Просто Леона для вас, моя дорогая. В конце концов, мы почти ровесницы, не так ли?
       - Леона, - послушно повторила госпожа Редфилд.
       - Да, сад – моя отрада. Скоро зацветут магнолии, ещё пара недель. Вон, видите, уже набрали бутоны?
       Лавиния послушно посмотрела на могучее дерево – действительно, довольно крупные зелёные кукиши, пока что плотно сжатые, намекали на то, что цветение состоится.
       - Знаете, вместе с магией я многого лишилась, - тихо произнесла старая певица. – Долголетия, например. Вполне возможно, что виноградных гроздей в этом году я уже не увижу.
       - Как это произошло? Впрочем, не говорите, если не хотите…
       - А! – старуха махнула рукой. – Мне уже всё можно. Вот хотя бы ликёр, - она покрутила в пальцах опустевшую рюмку и поставила её на скамейку. – А уж тем более воспоминания. Моя певческая карьера закончилась вместе с магией, в сорок девятом. В две тысячи сорок девятом, - уточнила она, хихикнув еле слышно. – Всё-таки я протянула ещё сто тридцать лет, согласитесь, неплохо? Произошло всё глупо, конечно, не знаю, поступила бы я так же сейчас или нет. Начался август, театр был закрыт, так что я уехала от жары в Форно-ди-Дзольдо, в горы, тогда у меня там была вилла. Отдыхала, принимала гостей, гуляла… Вот как-то на прогулке увидела мальчишку, балансировавшего на обломке скалы над речкой. В общем, вы поняли?
       Лавиния кивнула.
       - Камень стал падать, ребёнок с ним вместе, вы его поймали и отлевитировали на тропу. Я читала об этом случае, и довольно долго приводила его в пример своим студентам… - тут она хотела добавить «в качестве примера, как не надо действовать», но не стала.
       - Неужели? – оживилась синьора Джиральдони. – Как это мило, что есть ещё кто-то, помнящий о такой мелочи.
       - В той статье, правда, не упоминалось ваше имя, да и то. что вы перегорели, сказано не было.
       - Не было. Мой помощник запретил. И правильно. Мы ещё не были уверены, во-первых, что я не смогу восстановиться, во-вторых, что это повлияет на голос.
       - Повиляло?
       - Увы. Всё-таки мне уже тогда было немало лет, и петь без магии я не смогла. Переехала вот сюда, ухаживала за садом, старела. Состарилась. Вот так.
       В порыве сочувствия Лавиния положила свою ладонь на сухую старушечью лапку и сжала её. Синьора Джиральдони усмехнулась:
       - У меня была отличная жизнь! Ну, так что о чём вы хотели узнать, синьора коммандер? Спрашивайте, а то явится Белла и погонит меня на массаж. Она тот ещё цербер.
       Мгновение помедлив, Лавиния сказала:
       - На «Ла Фениче» действует проклятие. Именно на театр, не на кого-то из певцов или оркестрантов. Я пытаюсь понять, когда оно возникло и что было причиной.
       - Проклятие? И как оно проявляется?
       Истории об исчезающей спинке кресла и пропавшем ведре насмешили старуху, но вот пропавшее ограждение и возникшая в полу сцены дыра заставили покачать головой.
       - Я о таком впервые слышу. Хотя при мне ходили некие слухи о призраке хористки, о кладе, закопанном под фундаментом, о магическом смычке… Сказки! Какой клад в фундаменте? Здание стоит на сваях, да ещё и в одной из самых низких точек города! Когда вода поднимается на метр, зрителям выдают непромокаемую обувь, а при полутора метрах – отменяют спектакль.
       - А что, нельзя осушить магически?
       - Всю лагуну? Вода – кровь нашего города, и с ней нужно обращаться почтительно, спросите у вашего сопровождающего. Торнабуони об этом хорошо осведомлены.
       - Спрошу, - ответила Лавиния. – А перед пожаром ничего такого не было?
       - Не знаю, - ответила синьора Джиральдони неуверенно. – Что-то такое крутится в памяти, дразнит, но поймать не могу. Подумаю, ладно? Устала я что-то…
       Она и в самом деле была бледна и дышала часто и неглубоко.
       - Отвезти вас в дом?
       - Нет, не надо, - она повернулась в сторону дорожки, по которой они пришли, и позвала негромко: - Белла!
       Старая служанка вышла из-за куста.
       - Ну что, допрыгались, синьора? Только сердечного приступа нам не хватало…
       Она взялась за ручки кресла и покатила его в сторону дома, Лавиния шла рядом.
       - Последний вопрос, позволите? – осведомилась она. отворяя перед ними дверь.
       - Спрашивайте.
       - Кто второй совладелец «Ла Фениче»?
       - А вы не в курсе? – щёки Леоны порозовели от удовольствия. – Хм, надо же, какие секреты развели… Лучший враг Торнабуони и Контарини, семейство Корнаро вам известно? Так вот, Лючиано Корнаро, средний сын нынешнего патриарха этой семьи, как раз и является совладельцем здания, истории, славы и репертуара «Ла Фениче».
       - Понятно, - кивнула госпожа Редфилд. – Здоровья вам, синьора Джиральдони, а я обращусь ещё, если позволите?
       - Если успеете, - усмехнулась старуха. – На ближайшее время у меня назначена важная встреча, которую я никак не смогу пропустить.
       И она кивнула на натюрморт стиля vanitas*), изображавший череп, песочные часы и вазу со срезанным тюльпаном.
        ^[1]
       
       
       Когда они вышли на виа Толомеи, Лавиния с удовольствием подставила лицо солнечным лучам, неожиданно тёплым для января, и улыбнулась. Её сопровождающий молчал.
       Молчал он, идя следом по виа Данте, и тогда, когда они свернули к Бо Палас, главному зданию университета, где совсем недавно рассматривали часы. Лишь тогда, когда они дошли до полукруглой площади, над которой царило невысокое здание с колоннами, Джан-Франко кивнул в его сторону:
       - Выпьем кофе?
       - Считаете, стоит?
       - Здесь лучший кофе в городе, а их мятное суфле достойно поэмы!
       - Ну что же, раз вы советуете, давайте попробуем.
       Когда суфле подошло к середине, молодой человек решился спросить:
       - Почему синьора Джиральдони стала беседовать с вами, а не с нами обоими? И почему она сперва так долго разговаривала со мной?
       - Ну, это как раз понятно… Поначалу она присматривалась к нам обоим. Могла, кстати, и выгнать вон, и уверяю вас, сумела бы это сделать. Беседовать же со слишком молодыми людьми старикам иной раз тягостно, особенно беседовать по делу. Уверяю вас, если бы вы стали расспрашивать Леону Джиральдони о триумфах её молодости, на меня она бы даже не посмотрела.
       - Но мы пришли по делу!
       - И это тоже было обидно: у нас важные занятия. А единственное её дело – воевать со служанкой из-за лишней рюмочки мятного ликёра.
       Одним глотком допив кофе, она решительно встала.
       - Идёмте, Джан-Франко, нас и в самом деле ждёт встреча. На острове Мёртвых.
       «Стиль vanitas, - вспомнила она натюрморт. – Memento mori, вот именно».
       
       Кирпичную ограду, окружавшую Сан Микеле, слегка оживлял белый мрамор. Лишь фасад храма слева от причала был мраморным полностью.
       Высадив их, гондольер отвёл лодку к боковому причалу, улёгся на скамью, застегнул куртку и прикрыл глаза шляпой.
       - Таксисты одинаковы во всех странах мира, - пробормотала Лавиния, осматриваясь.
       Кирпичную ограду, окружавшую Сан Микеле, слегка оживлял белый мрамор. Лишь фасад храма слева от причала был мраморным полностью. Это место казалось особенно безлюдным после оживлённой студенческой Падуи.
       - Где-то должен быть дом смотрителя, - сообщил Джан-Франко. – По-моему, внутри, слева от входа, у дверей монастыря.
       - Идёмте искать, - пожала плечами госпожа Редфилд. – В конце концов, не так много здесь жилых зданий!
       - Ровно два, - ответил её сопровождающий. – Дом смотрителя и сторожка.
       - А, так наш фигурант в некотором роде начальствует не только над мёртвыми, но и над живыми?
       - О да, большая шишка! Здесь четыре сторожа, они же могильщики, и это считается отличным, очень доходным местом!
       
       К величественному монастырскому входу – двери метра три высотой, отделанные бронзовыми рельефами, высокие мраморные ступени крыльца, колонны, на которых вырезаны строгие лики святых – и в самом деле прилепился сбоку небольшой кирпичный домик. Три окна, красная черепичная крыша с высокой трубой, скамейка у входа. Из трубы шёл дым, пахло свежим хлебом, что без всяких слов доказывало присутствие кого-то живого.
       Лавиния молча кивнула молодому человеку на дверь. Тот постучал, не получил ответа и постучал ещё раз, сильнее.
       - Ну и зачем так барабанить? – раздался скрипучий голос откуда-то сзади. – Меня там и нету вовсе…
       Резко развернувшись, госпожа Редфилд увидела фигуру, одновременно комичную и печальную: мужчина, судя по всему, никогда не был гигантом, а сейчас, сгорбленный годами, и вовсе стал ростом с гнома. Впрочем, гномы всегда широкоплечи, этот же человек казался столь субтильным, что его унёс бы сильный порыв ветра. В руках у него была большая миска со свежей, явно только что сорванной травой, Лавиния разглядела листья кресса, петрушку, укроп… Белоснежный венчик лёгких, как пух, волос окружал загорелую лысину, очки в щегольской золотой оправе съехали на самый кончик носа.
       - Синьор Паскуале Донти? – вежливо спросил Джан-Франко.
       - Да, это я. С кем имею честь?
       - Служба магбезопасности, я стажёр Ринальди, это коммандер Редфилд.
       - Вот как? Что же понадобилось столь солидной организации в обители мёртвых? Надеюсь, некромантию вы практиковать не станете? Мои соседи после этого очень долго не успокаиваются…
       - Нам хотелось бы поговорить с вами, синьор Донти, - ответила Лавиния. – О театре «Ла Фениче».
       - Вот как? – старик проворно проковылял к скамейке и с видимым удовольствием уселся, поставив миску на колени. – Да только беда в том, что у меня нет никакого желания его вспоминать. К чему?
       
       - Вообще-то вы обязаны оказывать всемерную помощь нашей службе, - в голосе Джан-Франко громыхнуло железо.
       Впрочем, синьора Донти это нисколько не впечатлило.
       - Что вы можете мне сделать, молодой человек? Какое наказание назначите, чтобы оно меня хоть слегка задело? – он развёл руками. – У меня есть всё, что мне необходимо, а даже кое-что лишнее. Я и живу-то лишь оттого, что обо мне забыла смерть. Так что извините, мне нужно перебрать салат.
       И старик склонился над миской.
       Лавиния словно клещами сжала локоть стажёра, не давая ему вспыхнуть.
       - Вы назвали тех, кто покоится здесь, своими соседями, - сказала она, когда с листьями было покончено. – И что, они и в самом деле вам показываются?
       - Бывает, бывает… Конечно, большая часть их спит спокойно – ну, или уже переродилась в новых телах, оставив старые каркасы истлевать, тут уж кто во что верил. Но кое-кому нет покоя и по ту сторону границы.
       Донти подвинулся на скамейке, давая гостье место, и она села рядом с ним.
       - Они вам мешают?
       - Вовсе нет! Иной раз даже развлекают, хотя по большей части ни я, ни моё существование их не интересует. Но кое-кто любит выйти и поговорить, особенно в ночи весеннего полнолуния.
       - Скажите, синьор Донти, а что вообще входит в ваши обязанности?
       - Многое, синьора коммандер, многое! – охотно ответил смотритель; вообще, дав отпор требованиям пришельцев, он стал разговаривать куда свободнее. – За могилами ухаживаю, цветы сажаю, деревья подстригаю… Тут ведь не всё так просто, тот же мрамор отчистить нелегко, это уметь надо. Ну, и с новыми захоронениями работы много, у меня четыре могильщика под началом, да плюс наш Харон, - тут старик хмыкнул. – Про Barca dei Morti слышали, небось? У вашего мальца не спрашиваю, их семейство вон там целый квартал занимает…
       Синьор Донти кивнул куда-то в сторону аллеи кипарисов, уходящей вглубь острова.
       Джан-Франко, готовый вскипеть после слова «малец», уже почти вскинулся, но тонкие пальцы снова впились в его локоть с неженской силой, заставляя покорно опустить голову и молчать, молчать, молчать…
       - Слышала, конечно. Неужели одной лодки хватает для всей Венеции?
       - Мои соседи никуда не торопятся, - снова хмыкнул старик. – Да и мало нас в городе, почитай, все маги, так что хоронят нечасто.
       - Понятно…
       Лавиния встала со скамьи и огляделась:
       - Что здесь у вас хорошо – не дует ниоткуда. Даже сейчас на солнышке вполне пригревает. Надо подумать, может, и мне перебраться в Серениссиму? Куплю какой-нибудь старый casa, буду пить по утрам кофе в кафе «Квадри», а по вечерам слушать скрипача на соседнем балконе. А потом устану жить, и ваша Barca dei Morti привезёт меня сюда…
       - Не выйдет, - покачал головой синьор Донти.
       - Почему?
       - Характер у вас шебутной, не позволит жить такой жизнью. Непременно что-то случится, вам станет любопытно, откроете вы портал куда-нибудь… на край света.
       - Жаль, но вы правы, - госпожа Редфилд сделала шаг в сторону ворот, потом повернулась к сторожу. – Синьор Донти, а давайте меняться!
       - Чем? Я тут только сторож, что у меня есть, кроме могильной земли?
       - Вы расскажете нам о «Ла Фениче», а я… Я выполню одно ваше желание или просьбу.
       - Любую? – прищурился старик.
       - Любую, синьор Донти. И даже подскажу, чего лучше попросить.
       - Ну, подскажите…
       - Наверняка есть какая-то тайна в вашем прошлом, что-то, что вы за всю жизнь не смогли решить, узнать и исправить, чтобы закрыть эту дверь. Я это сделаю.
       Говоря всё это, коммандер пнула Джан-Марко локтем в бок; молодой человек послушно закрыл рот и вытянул руки по швам.
       Старик молчал долго. Потом встал, отряхнул ладони и кивнул на входную дверь в дом:
       - Разговор нам предстоит непростой и не быстрый, лучше войти. Граппа у меня неплохая.