Как ни пытался, Николаев категорически не принял современное искусство — все, что происходило в культуре после двадцатых готов двадцатого века было ему чуждо, но он послушно впитывал с себя новые знания, пребывая в ужасе от того, в какой тупик загнало себя искусство, литература, да и общество в целом.
С грустью и тоской наблюдал он недалекость, поверхностность, отсутствие высоких целей и идеалов у нового поколения людей, олицетворением которых стала внезапно ввалившаяся в его жизнь Маша.
К современным девушкам Николаев, разумеется, успел приглядеться еще раньше, до встречи с нахальной родственницей хозяина галереи. Однако близко он ни с кем не сходился, по той же причине, по которой не заводил друзей.
Хотя девушкам он нравился. Иногда даже слишком настойчиво нравился, и они не всегда стыдливо скрывали свой интерес. Впрочем, понятие стыдливости и застенчивости у молодых барышень младше тридцати лет в двадцать первом веке было своеобразное. Если оно было вообще (в чем Николаев, расстраиваясь, очень сомневался).
Это уже там, в будущем он прочел Евгения Онегина, еще не написанного его современником Пушкиным. И если бы он своими глазами не видел, как назойливо ведут себя некоторые (те, с кем его сталкивали обстоятельства) прелестницы двадцать перового века, то однозначно осудил бы Татьяну за ее легкомысленный, с его точки зрения, поступок. Если женщина нравится мужчине — он при любом раскладе найдет способ ей о этом сообщить. А коли уж нет, то никакие письма не смогут поспособствовать зарождению чувств у противоположной стороны. В этом случае писать письмо мужчине, который никак не провялят в тебе интерес, только терять чувство собственного достоинства. Выглядеть жалкой и ничтожной.
Для Маши начать разговор первой с заинтересовавшим ее мужчиной не было проблемой. В день их знакомства она расслаблено упала в огромное для нее кресло и небрежно опустила руки на подлокотники (хорошо хоть ноги на стол не положила, хотя Николаев, едва войдя в кабинет и взглянув на новую начальницу, ожидал от нее нечто подобного).
— Ну, привет. Вас же Андрей зовут? Я буду называть вас Андрей. Теперь я типа ваш босс, — и она широко улыбнулась, показав, не стесняясь, белоснежные ухоженные зубы.
В последствие Николаев насчитал, как минимум, десять слов-паразитов, которыми, не замечая, Маша засоряла свою речь, не делая при этом ошибок в сложных, с точки зрения многих его коллег словах вроде «звонить» или «класть».
— Может, после работы в бар махнем, а? Я угощаю, — не замечая, унизила она его. — Заодно обсудим детали нашего сотрудничества.
При этом она облокотилась о стол так, чтобы от его внимания не ускользнуло ее в меру вызывающее декольте. Николаев смутился и решил про себя держаться от нового босса подальше.
Маша предприняла еще пару попыток вытащить Николаева из раковины, заинтересовав своей особой, а потом просто перестала его замечать. В галерее появлялась она редко, иногда приводила мужчин, которых оставляла в холле со словами «я скоро» и очень быстро забывала об их существовании. В работу она не вмешивалась, отчеты Николаева слушала, читая что-то в телефоне и посмеиваясь, что совершенно точно не пересекалось с актуальной темой их беседы.
Зато на вернисажах она всегда умела подать себя так, что неизменно оказывалась в центре внимания, вставляла, где надо, нужные замечания, которые обычно оказывались уместны, точны и остроумны, непринужденно шутила и легко заводила новые знакомства. Мужчины вокруг нее вились, как мухи возле клейкой ленты на кухне.
Николаев, который незаметно наблюдал за этой метаморфозой, удивлялся и гадал, как в этой женщине уживаются грубость, хамство и беспринципность с живым интеллектом, проницательностью и хорошим вкусом, которыми она лениво пользовалась, когда ей это было нужно или выгодно. Маша его раздражала и занимала одновременно. Незадолго до возвращения он решил, что раздражает она его все же гораздо больше и испытал облегчение от этого открытия.
Поэтому бал, который он сможет организовать не раньше, чем через неделю (все-таки мобильные телефоны и интернет вместе с электронной почтой — величайшие изобретения будущего, которые, если не затмевали полностью все негативные его аспекты, то, по крайней мере, позволяли с ним смириться), станет отличным поводом свести Машу с самодовольным Бархатовым и по-быстрому устроить их брачный союз.
К сожалению, избавиться от Маши до визита Натальи не получится, как ни крути. С другой стороны, он приурочит задуманный им бал к приезду невесты. Все будет выглядеть мило и очень естественно.
Но до тех пор надо следить за Машей, не допустить, чтобы Алексей чрезмерно ею увлекся (а признаки интереса с его стороны не заметить было трудно), а вдобавок еще охранять ее безопасность, ибо Ольга Павловна могла потерять терпение и все-таки нарушить данное ему обещание не трогать Машу.
Николаеву не терпелось немедленно обсудить детали будущего бала с матерью, однако мысли о том, чем занимается и благополучно ли добрались до места Маша и ее спутники, не покидала его.
Он несколько раз брался за перо, чтобы начать составлять список гостей, но вместо этого, досадуя на себя, то и дело смотрел на часы.
С момента их ухода прошло минут двадцать. Обернуться за это время они никак не могли. И все-таки он не выдержал, вскочил, подошел к окну, и то, что он там увидел заставило его немедленно отложить все дела и броситься на улицу.
Однако к тому моменту, когда Николаев, прихватив накидку и шляпу, спустился вниз, Егора уже и след простыл. Хотя нет — след его как раз был чётко виден на подтаявшем снегу. И вёл он туда, куда полчаса назад ушла Маша.
Егор вышел из дома и, поправив на плече ружье, двинулся вслед за гостьей. Совпадение? Или мама все-таки нарушила договор и отправила Егора сделать то, о чем он мечтал с того момента, как Николаев вернулся?
Рассуждать было некогда. Николаев, увязая в снежной жиже, мчался по парку, не упуская из вида тяжёлые, глубокие следы Егора.
Однако возле леса он притормозил, нахмурился и потоптался на месте, решительно не понимая, куда исчез его крепостной. Николаев поднял голову, чтобы убедиться, не забрался ли Егор на дерево. Впрочем, маловероятно, что ему удалось бы залезть наверх по гладкому стволу сосны. И повернуть назад он не мог, иначе неминуемо столкнулся бы с Николаевым.
В том месте, где след Егора, петляя, обрывался, особенно чётко натоптали его предшественники. Надо идти к дому Агафьи, и если они все ещё там, он (Бог даст!) успеет спасти Машу — Егор не посмеет выполнить задуманное в его присутствии. По крайней мере, Андрей очень на это надеялся — кто, знает, какие особые распоряжения получил дворовый от матери.
Ещё раз на всякий случай осмотревшись, чтобы не упустить ни одну деталь, которая может указать, в верном направлении идет его мысль или заблуждается, выдумывая события, которых нет и в помине, Николаев вошёл в лес и двинулся по направлению к одинокому домику в лесу, где жила странная и нелюдимая старуха Агафья..
Добравшись без приключений до места, Николаев увидел картину в высшей степени поразившую его хотя бы потому, что это последнее, что он ожидал увидеть в своей жизни.
Разогнав домашнюю птицу, которая в шоке скучковалась у забора и оттуда настороженно хохлилась на пришельцев, его воспитанные в лучших традициях Николаевых брат с сестрой, вскарабкавшись на перевернутую бочку, неуклюже балансировали возле зашторенного окна, вцепившись для надёжности в ставни.
— Спускайся, говорю тебе, — шипела не хуже гусыни Анна, пытаясь спихнуть Алексея вниз, что было крайне неудобно, учитывая грозившую ей самой опасность полететь следом. — Все равно ничего не видно. А из-за тебя и не слышно.
— Конечно, не слышно, — согласился брат. У него хватило благородства не трогать Анну, а лишь не сдавать своих позиций, намертво держась за ставень. — Ты же все время болтаешь. Не дергайся — нам обоим тут места хватит.
Незамеченный родственниками, увлеченными борьбой друг с другом, Николаев подошёл ближе, уже догадываясь, какой будет развязка. Предотвратить унизительное падение двух дворянских отпрысков он не успел. В какой-то неизбежный момент неповоротливо и словно с неохотой (но что делать, раз настаивают) бочка качнулась назад и угрожающе затрещала. Но ни Анну, ни Алексея это уже не должно было волновать — цепляясь друг за друга, они полетели вниз.
Удачно миновав все острые углы деревянной избы, они приземлились в накапавшую с крыши лужу. Алексей, чертыхаясь, тут же стал помогал хныкающей сестре подняться.
— Вот — смотри, что ты натворила! Надо было уступить.
—А-а-й, я же вся мокрая! Простужусь и умру. А виноват будешь ты! Так и знай, — наконец, она поднялась, не отпуская локоть брата и не переставая ругать его и жаловаться. — Мне холодно. Маменька отругает тебя за то, что не позаботился обо мне!
Николаеву надоело это слушать.
— Мне кажется, что мама отругает вас обоих, особенно, когда узнает, чем вы тут оба занимались, — младшие, не сговариваясь, вздрогнули от неожиданности и покрылись лёгким румянцем, который легко можно было спутать со следами морозного утра и жаркой борьбы за место у окна. — Кстати, чем вы тут занимались? И где Мария Игоревна?
Попытку говорить одновременно, перебивая и перекрикивая друг друга, которую предприняли, было, Алексей и Анна, Николаев жестко пресек.
— Алексей, говори ты. — приказал он.
Сестра насупилась — несмотря на грязное мокрое платье и жалко свисающие на лоб кудряшки, она вновь приняла надменный вид, подобающий ее положению, но не слишком соответствующий внешнему виду.
— Мы с Аней сами толком ничего не поняли, — признался Алексей. — Едва ступили во двор, как из дома вышла Агафья и потребовала, чтобы Мария Игоревна вошла к ней одна. Для чего — не сказала. Нам с Аней велела во дворе ждать. Ты же знаешь нрав Агафьи? С ней даже маменьке иногда неуютно.
Что правда, то правда. Агафья, несмотря на свое низкое положение и неизвестное никому происхождение, держала, сколько Андрей себя помнил, в напряжении всю семью. Кроме, пожалуй, отца. Его отношение к Агафье было пограничным между уважением и неприязнью.
— Мы подождали минут пять или семь, Анна замерзла, и мы решили посмотреть, что там происходит.
— И ничего более умного придумать не смогли, конечно? — Николаев вздохнул, посмотрел на озябшую сестру, на дом, который, несмотря на произведенный Николаевыми шум, по-прежнему, хранил тишину, и принял решение. — Алексей, отведи сестру домой. Она действительно может заболеть. Да и ты выглядишь не лучше. А я позабочусь о Марии Игоревне.
Яростный протест вспыхнул в глазах брата. Он с вызовом вздернул подбородок, сложив замерзшие руки на груди.
— Почему бы тебе не проводить Аню? А о Марии Игоревне позабочусь я! В конце концов, это я ее сюда привел. Это моя ответственность.
Николаев горько усмехнулся про себя: «Ну, если уж на то пошло, то привел Марию Игоревну сюда именно он. На свою беду».
Несколько секунд братья упрямо смотрели друг на друга (даже местный петух обзавидовался), но первым отвел взгляд все-таки Алексей.
— Я сказал, проводи Анну домой, — холодно отчеканил Николаев, чувствуя, что победил.
— Но почему я.., — предпринял вялую попытку к сопротивлению Алексей.
— Потому что я так сказал, — отрезал Николаев.
Он проследил, как Алексей, недовольно оглядываясь и шмыгая носом, повел Анну к тропе, идущей к имению. Когда они скрылись из вида, Андрей повернулся к избушке. Ждать, пока Агафья добровольно выпустит Марию Игоревну, он не стал. Вместо этого взбежал на крыльцо и решительно постучал.
Что же здесь, черт побери, происходит?
А произошло здесь следующее…
Когда Агафья ушла и задать вопрос, какого лешего ей понадобилось, стало некому, Маша обернулась к своим спутникам — может, они чего понимают? Однако Алексей и Анна выглядели едва ли менее удивленными, чем сама Маша. Алексей, правда, попытался изобразить из себя рыцаря.
— Я могу пойти с вами, Мария Игоревна, — неуверенно предложил он, но его быстро одернула сестра.
— Агафья сказала, что хочет с ней, — Анна все также избегала называть Машу по имени. Совсем, как её служанка, — один на один. Ты что, не слышал? — и она кивнула Маше, подбадривая. — Идите, идите. Зачем Агафью ждать заставляете?
Получив от Анны воздушный волшебный пендель, Маша, которой и самой было любопытно, чего это от неё старухе понадобилось, зашла в открытую дверь.
—И прикрой за собой, — приказал ей голос из темноты.
По Машины соображениям, Агафья числилась у Николаевых кем-то вроде знахарки (а, может, и того круче), правда, ответить на вопрос, зачем такому крутому семейству, которое запросто летает в будущее и о грядущем знает лучше любых предсказателей, нужна отдельная гадалка Маша не могла.
К провидицам и ясновидящим Маша в целом относилась положительно. У неё даже своя собственная личная ведьма имелась, которая не чаще раза в год, раскладывала по Машиному запросу карты. Обычно она не ошибалась. Но что-то Маша не могла припомнить, чтобы ей путешествие в прошлое напророчили.
Хотя, если призадуматься, то предсказание о внезапный событиях, которые произойдут осенью и изменят всю её жизнь, можно интерпретировать именно так. Эх, а Маша-то надеялась, что поедет в Америку и встретит там Роберта Дауни младшего. Когда вернётся домой, надо будет Лене сказать, чтобы почётче формулировала свои мысли — ну или толковала расклад по-человечески.
Да, Машину гадалку звали Лена. Своим искусством она заработала на однокомнатную квартиру в районе Курской, машину и любовника-альфонса. У Агафьи, судя по всему, дела идут неважно. Или её клиенты, что тоже вариант, расплачиваются курицами и дровами.
В небольшой, даже тесной хатке, разделенной на две половины из лоскутов сшитой тряпкой, было душно натоплено, ядовито пахло полынью и приятно — сушёными грибами. Сами грибы, приговоренные к супу, многослойным ожерельем висели возле печи. Полынь, собранная в букеты, торчала по углам и живописно дополняла прочие травы, обильно украшавшие избу.
На этом отдалённое сходство с пещерой Гингемы заканчивалось. Ни сушёных тараканов, ни дохлых мышей, Маша, привыкнув к полумраку, не приметила. Стол у окна, две лавки, полки с посудой — все как у людей. У древних людей из музея, поправила себя Маша.
Самой Агафьи видно не было, но потому, как колыхалась пестрая ткань, выполнявшая роль ширмы, Маша поняла, что старуха хлопочет на второй половине дома.
Появилась она без должного эффекта, которого Маша ожидала от нее. Выглянув в окно, Агафья зашторила окна, взяла со стола свечу и кивнула Маше.
— Пошли в спальню. Там не подслушают.
Как выяснилось, окна были только в «парадной» жилища Агафьи. Спальня, которая вскоре осветилась принесенной Агафьей свечой, оказалась тёмным углом (хотя и не таким маленьким, как решила Маша вначале), который столь резко контрастировал с передней частью дома, что Маша даже брови от удивления подняла.
Во-первых, «спальня» была оклеена обоями, и насколько Маша могла судить по степени их свежести, ремонт тут был всего пару лет назад. Никаких трав и прочих деревенских атрибутов, на личной половине Агафьи не водилось и в помине.
Кровать — настоящая полутораспальная
С грустью и тоской наблюдал он недалекость, поверхностность, отсутствие высоких целей и идеалов у нового поколения людей, олицетворением которых стала внезапно ввалившаяся в его жизнь Маша.
К современным девушкам Николаев, разумеется, успел приглядеться еще раньше, до встречи с нахальной родственницей хозяина галереи. Однако близко он ни с кем не сходился, по той же причине, по которой не заводил друзей.
Хотя девушкам он нравился. Иногда даже слишком настойчиво нравился, и они не всегда стыдливо скрывали свой интерес. Впрочем, понятие стыдливости и застенчивости у молодых барышень младше тридцати лет в двадцать первом веке было своеобразное. Если оно было вообще (в чем Николаев, расстраиваясь, очень сомневался).
Это уже там, в будущем он прочел Евгения Онегина, еще не написанного его современником Пушкиным. И если бы он своими глазами не видел, как назойливо ведут себя некоторые (те, с кем его сталкивали обстоятельства) прелестницы двадцать перового века, то однозначно осудил бы Татьяну за ее легкомысленный, с его точки зрения, поступок. Если женщина нравится мужчине — он при любом раскладе найдет способ ей о этом сообщить. А коли уж нет, то никакие письма не смогут поспособствовать зарождению чувств у противоположной стороны. В этом случае писать письмо мужчине, который никак не провялят в тебе интерес, только терять чувство собственного достоинства. Выглядеть жалкой и ничтожной.
Для Маши начать разговор первой с заинтересовавшим ее мужчиной не было проблемой. В день их знакомства она расслаблено упала в огромное для нее кресло и небрежно опустила руки на подлокотники (хорошо хоть ноги на стол не положила, хотя Николаев, едва войдя в кабинет и взглянув на новую начальницу, ожидал от нее нечто подобного).
— Ну, привет. Вас же Андрей зовут? Я буду называть вас Андрей. Теперь я типа ваш босс, — и она широко улыбнулась, показав, не стесняясь, белоснежные ухоженные зубы.
В последствие Николаев насчитал, как минимум, десять слов-паразитов, которыми, не замечая, Маша засоряла свою речь, не делая при этом ошибок в сложных, с точки зрения многих его коллег словах вроде «звонить» или «класть».
— Может, после работы в бар махнем, а? Я угощаю, — не замечая, унизила она его. — Заодно обсудим детали нашего сотрудничества.
При этом она облокотилась о стол так, чтобы от его внимания не ускользнуло ее в меру вызывающее декольте. Николаев смутился и решил про себя держаться от нового босса подальше.
Маша предприняла еще пару попыток вытащить Николаева из раковины, заинтересовав своей особой, а потом просто перестала его замечать. В галерее появлялась она редко, иногда приводила мужчин, которых оставляла в холле со словами «я скоро» и очень быстро забывала об их существовании. В работу она не вмешивалась, отчеты Николаева слушала, читая что-то в телефоне и посмеиваясь, что совершенно точно не пересекалось с актуальной темой их беседы.
Зато на вернисажах она всегда умела подать себя так, что неизменно оказывалась в центре внимания, вставляла, где надо, нужные замечания, которые обычно оказывались уместны, точны и остроумны, непринужденно шутила и легко заводила новые знакомства. Мужчины вокруг нее вились, как мухи возле клейкой ленты на кухне.
Николаев, который незаметно наблюдал за этой метаморфозой, удивлялся и гадал, как в этой женщине уживаются грубость, хамство и беспринципность с живым интеллектом, проницательностью и хорошим вкусом, которыми она лениво пользовалась, когда ей это было нужно или выгодно. Маша его раздражала и занимала одновременно. Незадолго до возвращения он решил, что раздражает она его все же гораздо больше и испытал облегчение от этого открытия.
Поэтому бал, который он сможет организовать не раньше, чем через неделю (все-таки мобильные телефоны и интернет вместе с электронной почтой — величайшие изобретения будущего, которые, если не затмевали полностью все негативные его аспекты, то, по крайней мере, позволяли с ним смириться), станет отличным поводом свести Машу с самодовольным Бархатовым и по-быстрому устроить их брачный союз.
К сожалению, избавиться от Маши до визита Натальи не получится, как ни крути. С другой стороны, он приурочит задуманный им бал к приезду невесты. Все будет выглядеть мило и очень естественно.
Но до тех пор надо следить за Машей, не допустить, чтобы Алексей чрезмерно ею увлекся (а признаки интереса с его стороны не заметить было трудно), а вдобавок еще охранять ее безопасность, ибо Ольга Павловна могла потерять терпение и все-таки нарушить данное ему обещание не трогать Машу.
Николаеву не терпелось немедленно обсудить детали будущего бала с матерью, однако мысли о том, чем занимается и благополучно ли добрались до места Маша и ее спутники, не покидала его.
Он несколько раз брался за перо, чтобы начать составлять список гостей, но вместо этого, досадуя на себя, то и дело смотрел на часы.
С момента их ухода прошло минут двадцать. Обернуться за это время они никак не могли. И все-таки он не выдержал, вскочил, подошел к окну, и то, что он там увидел заставило его немедленно отложить все дела и броситься на улицу.
Однако к тому моменту, когда Николаев, прихватив накидку и шляпу, спустился вниз, Егора уже и след простыл. Хотя нет — след его как раз был чётко виден на подтаявшем снегу. И вёл он туда, куда полчаса назад ушла Маша.
Глава четырнадцатая
Егор вышел из дома и, поправив на плече ружье, двинулся вслед за гостьей. Совпадение? Или мама все-таки нарушила договор и отправила Егора сделать то, о чем он мечтал с того момента, как Николаев вернулся?
Рассуждать было некогда. Николаев, увязая в снежной жиже, мчался по парку, не упуская из вида тяжёлые, глубокие следы Егора.
Однако возле леса он притормозил, нахмурился и потоптался на месте, решительно не понимая, куда исчез его крепостной. Николаев поднял голову, чтобы убедиться, не забрался ли Егор на дерево. Впрочем, маловероятно, что ему удалось бы залезть наверх по гладкому стволу сосны. И повернуть назад он не мог, иначе неминуемо столкнулся бы с Николаевым.
В том месте, где след Егора, петляя, обрывался, особенно чётко натоптали его предшественники. Надо идти к дому Агафьи, и если они все ещё там, он (Бог даст!) успеет спасти Машу — Егор не посмеет выполнить задуманное в его присутствии. По крайней мере, Андрей очень на это надеялся — кто, знает, какие особые распоряжения получил дворовый от матери.
Ещё раз на всякий случай осмотревшись, чтобы не упустить ни одну деталь, которая может указать, в верном направлении идет его мысль или заблуждается, выдумывая события, которых нет и в помине, Николаев вошёл в лес и двинулся по направлению к одинокому домику в лесу, где жила странная и нелюдимая старуха Агафья..
Добравшись без приключений до места, Николаев увидел картину в высшей степени поразившую его хотя бы потому, что это последнее, что он ожидал увидеть в своей жизни.
Разогнав домашнюю птицу, которая в шоке скучковалась у забора и оттуда настороженно хохлилась на пришельцев, его воспитанные в лучших традициях Николаевых брат с сестрой, вскарабкавшись на перевернутую бочку, неуклюже балансировали возле зашторенного окна, вцепившись для надёжности в ставни.
— Спускайся, говорю тебе, — шипела не хуже гусыни Анна, пытаясь спихнуть Алексея вниз, что было крайне неудобно, учитывая грозившую ей самой опасность полететь следом. — Все равно ничего не видно. А из-за тебя и не слышно.
— Конечно, не слышно, — согласился брат. У него хватило благородства не трогать Анну, а лишь не сдавать своих позиций, намертво держась за ставень. — Ты же все время болтаешь. Не дергайся — нам обоим тут места хватит.
Незамеченный родственниками, увлеченными борьбой друг с другом, Николаев подошёл ближе, уже догадываясь, какой будет развязка. Предотвратить унизительное падение двух дворянских отпрысков он не успел. В какой-то неизбежный момент неповоротливо и словно с неохотой (но что делать, раз настаивают) бочка качнулась назад и угрожающе затрещала. Но ни Анну, ни Алексея это уже не должно было волновать — цепляясь друг за друга, они полетели вниз.
Удачно миновав все острые углы деревянной избы, они приземлились в накапавшую с крыши лужу. Алексей, чертыхаясь, тут же стал помогал хныкающей сестре подняться.
— Вот — смотри, что ты натворила! Надо было уступить.
—А-а-й, я же вся мокрая! Простужусь и умру. А виноват будешь ты! Так и знай, — наконец, она поднялась, не отпуская локоть брата и не переставая ругать его и жаловаться. — Мне холодно. Маменька отругает тебя за то, что не позаботился обо мне!
Николаеву надоело это слушать.
— Мне кажется, что мама отругает вас обоих, особенно, когда узнает, чем вы тут оба занимались, — младшие, не сговариваясь, вздрогнули от неожиданности и покрылись лёгким румянцем, который легко можно было спутать со следами морозного утра и жаркой борьбы за место у окна. — Кстати, чем вы тут занимались? И где Мария Игоревна?
Попытку говорить одновременно, перебивая и перекрикивая друг друга, которую предприняли, было, Алексей и Анна, Николаев жестко пресек.
— Алексей, говори ты. — приказал он.
Сестра насупилась — несмотря на грязное мокрое платье и жалко свисающие на лоб кудряшки, она вновь приняла надменный вид, подобающий ее положению, но не слишком соответствующий внешнему виду.
— Мы с Аней сами толком ничего не поняли, — признался Алексей. — Едва ступили во двор, как из дома вышла Агафья и потребовала, чтобы Мария Игоревна вошла к ней одна. Для чего — не сказала. Нам с Аней велела во дворе ждать. Ты же знаешь нрав Агафьи? С ней даже маменьке иногда неуютно.
Что правда, то правда. Агафья, несмотря на свое низкое положение и неизвестное никому происхождение, держала, сколько Андрей себя помнил, в напряжении всю семью. Кроме, пожалуй, отца. Его отношение к Агафье было пограничным между уважением и неприязнью.
— Мы подождали минут пять или семь, Анна замерзла, и мы решили посмотреть, что там происходит.
— И ничего более умного придумать не смогли, конечно? — Николаев вздохнул, посмотрел на озябшую сестру, на дом, который, несмотря на произведенный Николаевыми шум, по-прежнему, хранил тишину, и принял решение. — Алексей, отведи сестру домой. Она действительно может заболеть. Да и ты выглядишь не лучше. А я позабочусь о Марии Игоревне.
Яростный протест вспыхнул в глазах брата. Он с вызовом вздернул подбородок, сложив замерзшие руки на груди.
— Почему бы тебе не проводить Аню? А о Марии Игоревне позабочусь я! В конце концов, это я ее сюда привел. Это моя ответственность.
Николаев горько усмехнулся про себя: «Ну, если уж на то пошло, то привел Марию Игоревну сюда именно он. На свою беду».
Несколько секунд братья упрямо смотрели друг на друга (даже местный петух обзавидовался), но первым отвел взгляд все-таки Алексей.
— Я сказал, проводи Анну домой, — холодно отчеканил Николаев, чувствуя, что победил.
— Но почему я.., — предпринял вялую попытку к сопротивлению Алексей.
— Потому что я так сказал, — отрезал Николаев.
Он проследил, как Алексей, недовольно оглядываясь и шмыгая носом, повел Анну к тропе, идущей к имению. Когда они скрылись из вида, Андрей повернулся к избушке. Ждать, пока Агафья добровольно выпустит Марию Игоревну, он не стал. Вместо этого взбежал на крыльцо и решительно постучал.
Что же здесь, черт побери, происходит?
А произошло здесь следующее…
Глава пятнадцатая
Когда Агафья ушла и задать вопрос, какого лешего ей понадобилось, стало некому, Маша обернулась к своим спутникам — может, они чего понимают? Однако Алексей и Анна выглядели едва ли менее удивленными, чем сама Маша. Алексей, правда, попытался изобразить из себя рыцаря.
— Я могу пойти с вами, Мария Игоревна, — неуверенно предложил он, но его быстро одернула сестра.
— Агафья сказала, что хочет с ней, — Анна все также избегала называть Машу по имени. Совсем, как её служанка, — один на один. Ты что, не слышал? — и она кивнула Маше, подбадривая. — Идите, идите. Зачем Агафью ждать заставляете?
Получив от Анны воздушный волшебный пендель, Маша, которой и самой было любопытно, чего это от неё старухе понадобилось, зашла в открытую дверь.
—И прикрой за собой, — приказал ей голос из темноты.
По Машины соображениям, Агафья числилась у Николаевых кем-то вроде знахарки (а, может, и того круче), правда, ответить на вопрос, зачем такому крутому семейству, которое запросто летает в будущее и о грядущем знает лучше любых предсказателей, нужна отдельная гадалка Маша не могла.
К провидицам и ясновидящим Маша в целом относилась положительно. У неё даже своя собственная личная ведьма имелась, которая не чаще раза в год, раскладывала по Машиному запросу карты. Обычно она не ошибалась. Но что-то Маша не могла припомнить, чтобы ей путешествие в прошлое напророчили.
Хотя, если призадуматься, то предсказание о внезапный событиях, которые произойдут осенью и изменят всю её жизнь, можно интерпретировать именно так. Эх, а Маша-то надеялась, что поедет в Америку и встретит там Роберта Дауни младшего. Когда вернётся домой, надо будет Лене сказать, чтобы почётче формулировала свои мысли — ну или толковала расклад по-человечески.
Да, Машину гадалку звали Лена. Своим искусством она заработала на однокомнатную квартиру в районе Курской, машину и любовника-альфонса. У Агафьи, судя по всему, дела идут неважно. Или её клиенты, что тоже вариант, расплачиваются курицами и дровами.
В небольшой, даже тесной хатке, разделенной на две половины из лоскутов сшитой тряпкой, было душно натоплено, ядовито пахло полынью и приятно — сушёными грибами. Сами грибы, приговоренные к супу, многослойным ожерельем висели возле печи. Полынь, собранная в букеты, торчала по углам и живописно дополняла прочие травы, обильно украшавшие избу.
На этом отдалённое сходство с пещерой Гингемы заканчивалось. Ни сушёных тараканов, ни дохлых мышей, Маша, привыкнув к полумраку, не приметила. Стол у окна, две лавки, полки с посудой — все как у людей. У древних людей из музея, поправила себя Маша.
Самой Агафьи видно не было, но потому, как колыхалась пестрая ткань, выполнявшая роль ширмы, Маша поняла, что старуха хлопочет на второй половине дома.
Появилась она без должного эффекта, которого Маша ожидала от нее. Выглянув в окно, Агафья зашторила окна, взяла со стола свечу и кивнула Маше.
— Пошли в спальню. Там не подслушают.
Как выяснилось, окна были только в «парадной» жилища Агафьи. Спальня, которая вскоре осветилась принесенной Агафьей свечой, оказалась тёмным углом (хотя и не таким маленьким, как решила Маша вначале), который столь резко контрастировал с передней частью дома, что Маша даже брови от удивления подняла.
Во-первых, «спальня» была оклеена обоями, и насколько Маша могла судить по степени их свежести, ремонт тут был всего пару лет назад. Никаких трав и прочих деревенских атрибутов, на личной половине Агафьи не водилось и в помине.
Кровать — настоящая полутораспальная
