Оба едва доковыляли до дивана в гостиной, чтобы отдохнуть, но заснуть они не могли. Ночь рассеялась, забрезжил новый день, и вновь поползли вечерние туманы, а они так и лежали в одной комнате, не проронив ни слова. Пару раз Тони вставал, раздвигал жалюзи, смотрел в окно, но не видел ничего, кроме собственных мыслей. Снаружи не доносились ни звуки проезжающих автомобилей, ни детские вопли, ни лай собак; телефоны молчали, словно мир остановился. Рик вперился в потолок, а Тони разглядывал Рика; через несколько часов он поймал себя на мысли, что сможет по памяти нарисовать его портрет, не забыв нанести на рисунок каждый блик на волосах, каждую пылинку на оливковой коже.
Рик хотел думать, что всё это ему приснилось. Что это был просто плохой, но хорошо запомнившийся сон. Что не было никакой больницы, никакого мистера Стюарта, никакого погрома на кухне и полумёртвой сестры. Он уже почти поверил, что и не приезжал в эту чёртову страну, в этот чёртов штат, в этот чёртов город. Вот он, Рик, развалился на пляже в Италии, в своих новых очках… Потягивает себе газировку из банки, тёплые лучи скользят по телу, пот дорожкой стекает по руке…
Рик пнул лежащего рядом Тони; тот в ответ недовольно буркнул.
«Не приснилось», – окончательно констатировал Рик и, повернув голову, выпялился в приоткрытое окно.
Прошло ещё двадцать минут после того, как старинные часы, притащенные Франческой с барахолки, пробили полночь в гостиной, и только тогда Антонио, перебравшись через Рика, взял телефон.
– Я звоню в полицию, – сообщил он. – Я больше так не могу, чёрт побери.
Рик никак не отреагировал.
Тони уж было набрал «911», как раздался звонок в дверь.
Рик подорвался, как будто весь день только этого и ждал, и распахнул дверь.
Перед ним, в ночной темноте, слегка освещённая приглушённым светом ближайшего фонаря, стояла Фрэнни и щурилась, прикрыв глаза ладонью. Она улыбнулась брату своей фирменной голливудской улыбкой.
Стрекотали сверчки, пели цикады, стоял, держа телефонную трубку в руках и открыв рот, Антонио, с таким же выражением лица застыл и Рик.
А Франческа стояла голая.
– Какого… чёрта! – вскрикнул Рик. – Заходи! – он схватил за руку сестру и дернул её к себе так, что та чуть не упала.
Затем он развернулся, пробежал взглядом по гостиной, бросился в сторону дивана, попутно толкнув Антонио. Тот согнулся пополам и выронил трубку.
– Чего пялишься?! Помог бы! – крикнул Рик ему. – А ты… – он накинул плед на плечи Франчески.
Та охотно в него завернулась. Рик остановился перед ней и посмотрел прямо в глаза. Лёгкий румянец на щеках делал её ещё красивее, чем прежде, кожа казалась гладкой, чистой, без единого изъяна… Словно вчера ночью ничего и не было. Словно её не рвало какой-то нечеловеческой дрянью на кухне. Словно она не пропала на целый день. Ни-че-го…
Рик хотел задать ей множество вопросов, но смог лишь вытянуть руки, указывая на черновато-бордовую грязь под своими ногтями и выразительно глядя на Франческу.
– Фу, ну и дрянь, – отпрянула она. – Знаешь, парням тоже иногда следует делать маникюр.
Рик вновь застыл с открытым ртом.
Франческа заглянула за спину брата и посмотрела на руки Антонио, чьи ногти находились в таком же плачевном состоянии, как и ногти Рика. Она подошла к нему, развернула Тони к себе спиной и подняла его футболку, обнажив загорелую спину.
– Ты… что делаешь…
– Что-что, ищу царапины на его спине, – непринуждённо ответила она, как будто это было также ясно, как то, что Земля вращается вокруг Солнца. – Вы наверняка в процессе расцарапали друг другу спины. Как ещё объяснить ваш маникюр, скомканное одеяло на диване и этот плед?
Она дернула клетчатый плед за уголок, чуть не обнажив при этом правую грудь.
Рик всё ещё тупо смотрел на неё, словно подвисающий компьютер, соединяя сказанное ею в логические цепочки.
Антонио соображал куда быстрее. Это действительно была Франческа, и это был не сон. Он густо покраснел, как будто впервые увидел её обнажённой, и даже прошедшая ужасная ночь, когда он влетел в такси и, голося как сумасшедший, велел водителю что есть мочи ехать к своему дому, отодвинулась на второй план. Его заботил только собственный цвет лица, который, ему казалось, сейчас приобрел оттенок коммунистического флага.
– То есть ты хочешь сказать, – наконец обрёл дар речи Рик, – что ничего не было?! – он разъярённо посмотрел на сестру и указал на кухню.
– Чего? – приподняла бровь Франческа.
Рик издал звук, похожий на отчаянное рычание, схватился за голову и, пошатнувшись, сел на диван.
– Там! – он вновь указал на кухню дрожащей рукой, не смотря в том направлении, будто боялся, что снова увидит это. – Вчера! На кухне! Мы… мы оттирали эту дрянь вдвоём, верно, Антонио? – он посмотрел на друга.
Антонио кивнул, словно зомбированный глядя сквозь Рика. И только сейчас он додумался отложить телефонную трубку.
– Видишь! – Рик снова посмотрел на Франческу. – Ты мне сама тряпку дала! Я… мне чистящих средств еле хватило, чтобы смыть эту хрень!.. Мы… И где твоя одежда, блин?!
Он смотрел на сестру так, будто от её ответа зависело, распадётся мир на атомы или нет.
– Чистящие средства? – она хихикнула и прикрыла рот ладонью, переводя взгляд с Антонио на Рика и обратно. – Ну, у вас, наверное, была весёлая ночка. Не волнуйтесь, я никому не расскажу. И я не осуждаю, – она театрально закачала головой, с умным видом посмотрев на брата. – У нас ведь свободное от предрассудков общество.
И, рассмеявшись, зашагала вверх по лестнице, держась за перила.
– Фрэнни! Стой! – крикнул ей вслед Антонио.
Рик крепко сжал его руку.
– Не смей… ходить за ней, – выдавил он из себя.
– Я бы… ты знаешь, я бы ничего такого не сделал…
– Я знаю. Просто не ходи за ней, – Рик всё ещё глядел в то место, где только что стояла сестра.
– Но ты ведь видел… Мы с тобой видели! Нужно позвонить в скорую, в полицию…
– Нет, не нужно, – замотал головой Рик. – Я всё узнаю сам.
***
Оставшиеся выходные Антонио не выходил из дома. Рик слышал пару раз, как тот вполголоса оправдывался по телефону, как звонил боссу и просил отгул на понедельник. Нет, ничего не случилось, говорил он, просто простуда. Горло ужасно болит. Он лучше отсидится дома и во вторник будет в офисе как огурчик.
Ему пришлось стать очевидцем перебранок между братом и сестрой. Он прислушивался, стоял рядом, чтобы не пропустить ни единого слова. Но в итоге всё сводилось к одному: Рик приводил доказательства в виде испорченных джинсов, крови, застывшей между плитками кафеля на кухне, испачканные слизью тряпки, их с Антонио кровавые отпечатки рук на кухонных тумбочках, которые он специально не стирал. Франческа же только отшучивалась, смеялась над ним, уходила болтать по телефону, просила брата не мешать.
«О, Рик, завязывай уже, не будь параноиком. Вам с Антонио нужно меньше смотреть ТВ и фильмы ужасов», – отмахивалась она.
Рик бесился, грозился позвонить матери, в полицию, в психушку… Он пару раз даже брался за телефон, но, набрав пару цифр, в гневе отшвыривал его. Франческа или пожимала плечами, или крутила пальцем у виска.
Ночью Рик не спал. Он просто лежал в постели, глядя в потолок и вздрагивал от малейшего шороха: будь то ветка, стучащаяся в окно, кошка, пробегающая внизу на веранде, голубь, севший на подоконник, шаги Антонио, идущего в туалет… В итоге белки глаз Рика приобрели красноватый оттенок, а под глазами наутро темнели круги.
– В конце концов, мне уже страшно находиться с тобой в одном доме! – однажды высказал он то, что постоянно вертелось в его мыслях.
Был вечер воскресенья. Франческа, накручивая выбившуюся из хвоста прядку на палец, читала очередной роман, а Антонио с напряжённо выпрямленной спиной играл в приставку, думая о своём, и за час так и не сумев прийти в игре первым на первом же кругу.
Франческа нехотя оторвала взгляд от страниц книги и недовольно посмотрела на Рика.
– Если не прекратишь меня доставать, обещаю, тебя я съем первым.
Наступило недолгое молчание. Кухонная лампа пару раз мигнула, раздалось характерное потрескивание, но через мгновение всё пришло в норму.
Рик побледнел, почти слившись с белыми стенами гостиной. Приоткрытые губы задрожали, он сделал шаг в сторону от сестры.
Франческа захохотала.
Что-то зазвенело, разбившись. Антонио, подскочив с дивана, вмиг оказался рядом с другом.
Лужица кристально-чистой воды расползалась всё дальше и дальше, хрустальные осколки вазы тускло поблёскивали в свете лампы, а стебли иссохших цветов согнулись пополам.
– Да что я, в самом деле… – зашептал Рик, пальцами левой руки прикрывая рот.
– Иди-ка отдохни, я затру, – всё ещё посмеиваясь, сказала Франческа, приподнимаясь с кресла.
Рик как по приказу бросился вверх по лестнице, оставив Антонио недоумевать в одиночестве.
Неожиданно Тони почувствовал, как острый холодок пробежал по спине. Позже, размышляя над своим состоянием, он решил, что так бывает, когда осознаёшь, что тебя держат на мушке, что уже некуда бежать, что тебе остаётся только ждать, когда киллер прошибёт твою голову. Он слышал, как стучит кровь в голове, как быстро-быстро бьётся сердце. Затаив дыхание, он следил за медленными движениями тонких рук Франчески, которая осторожно вытирала пол шваброй. Вот Франческа порезалась, ярко-красная кровь выступила на её указательном пальце. Она тут же поднесла палец к губам, прикрыв янтарные глаза. Затем аккуратно подняла увядшие цветы, будто боялась их поранить, и положила на стол. Её изящные ладони скользнули вдоль тёмно-зелёных стеблей, дотронулись до шероховатых листьев...
Он закрыл глаза. Когда он их открыл, Франческа уже мыла руки на кухне. Не медля ни секунды, он взбежал, как и Рик несколько минут назад, наверх, зашёл в ванну и залез под душ, пытаясь привести в норму дыхание.
ГЛАВА 6
Рик увидел Эржебет на занятиях в понедельник.
В коридорах царила гробовая тишина, изредка прерываемая шепотками. За выходные слух о студентах – найденной в заболоченном лесу иностранке и о пропавшем без вести иностранце – разнёсся на всю округу, обрастая самыми шокирующими и невероятными подробностями. Дом, где жила с родителями Эржебет, уже успели осадить журналисты, а полиция собиралась поговорить с теми, кто общался с ней и с Киллианом.
Рик едва доковылял до своего места; голова гудела, глаза отказывались раскрываться полностью, но он все равно не сводил взгляда с Эржебет, сидящей у плотно зашторенного окна и играющей с солнечным зайчиком, пляшущем на тёмной парте, пальцами здоровой руки. Вот она касается светлого пятнышка, вот одёргивает руку, затем очерчивает маленьким пальцем круг…
Она казалась отдохнувшей, будто не лежала при смерти в больнице, а только что вернулась с курорта. Более того, она выглядела… сногсшибательно. Как будто вот-вот в кабинет заглянет модный фотограф из какого-нибудь глянцевого журнала и заберёт её на фотосессию. Она сидела спиной к Рику, он не видел её лица полностью и, будучи честным с собой, не хотел видеть. Слишком она была хороша, неестественно хороша. Вздёрнутые чёрные брови обрамляли такие же чёрные глаза, блестящие волосы тёмно-каштанового цвета крупными волнами спадали на хрупкие плечи, родинка под нижней губой притягивала взгляд, бледно-розовая кожа словно светилась изнутри, изящные пальцы медленно барабанили по поверхности стола… А забинтованная левая рука от локтя до кисти была будто специально выставлена напоказ.
«Я видела… у неё были видны кости!» – эхом пронеслись у Рика в голове слова Триши.
События прошлой пятницы ясно предстали перед глазами: плачущая Триша и ещё более хмурый, чем обычно Лиам; Тони, сообщающий, что Эржебет потеряла много крови; мистер Стюарт с его словами: «Ей могут ампутировать руку…» Так какого чёрта она здесь делает?..
Триша обернулась и посмотрела на Рика красными после слёз глазами. Она улыбалась так, будто по городу только что прокатилась эпидемия чумы, а её болезнь не затронула. Через минуту она наклонилась к планшету Эржебет и что-то тихо сказала. Эржебет коротко улыбнулась, не посмотрев на подругу.
В аудиторию вошёл Гилберт и остановился как вкопанный в дверях. Рик понял, что он и сам стоял так, когда устало ввалился в кабинет. Гилберт сжал рукой ремень сумки на плече и больше не двигался, пока Эржебет не оторвалась от созерцания своего девайса.
Их взгляды встретились. На миг лицо Эржебет превратилось в каменную маску, но вот уже она похлопывала ладошкой по свободному месту слева от себя и говорила:
– Эй, Гил! Садись к нам.
Рик сглотнул, чуть не подорвавшись с места, готовый опередить Гилберта и сесть возле Эржебет, да хоть возле её ног, как какая-нибудь собака. Какой у неё был голос!.. И как он раньше не замечал? Немного низкий, грудной, но такой приятный… Его тембр волновал и одновременно успокаивал. Почему она подозвала Гилберта к себе, а с ним, с Риком, даже не поздоровалась?..
– Где… Киллиан? – спросил Гилберт Тришу, кладя сумку на стол. Он будто специально не смотрел на Эржебет.
– Неужели это всё, что тебя волнует? – встряла Эржебет, не дав Трише ответить.
Приятная дрожь пробежала по телу Рика при звуке её голоса, он сжал правую руку в кулак и напрягся всем телом.
– Я… я не это имел в виду…
Гилберт всё же посмотрел на неё и… больше не вымолвил ни слова.
– Я, конечно, понимаю твои чувства, но, Гил, ты хотя бы помнишь фамилию Киллиана?
Гилберт молчал. Молчала вся аудитория.
– Сдаётся мне, что нет. – Эржебет цокнула языком. – Но мне приятно, что ты приходил в больницу.
– Откуда ты…
– Откуда я знаю? Родители рассказали, а им рассказал персонал. Мол, толпа школьников убивалась в приёмном покое.
Она усмехнулась, откинув волосы со лба.
– Спасибо, что переживал за меня. Всем вам спасибо, – с этими словами она посмотрела на Рика.
Как завороженный он не сводил с неё глаз даже тогда, когда она отвернулась. Даже тогда, когда другие студенты, осмелев, начали подходить к ней и поздравлять с столь скорым выздоровлением. Даже тогда, когда она вновь и вновь повторяла, что из-за шока ничего не помнит о нападении. Даже тогда, когда увидел застывшее лицо Триши со следами недавних слёз: та смотрела прямо перед собой, но вряд ли что-то видела.
Неожиданно чья-то ладонь легла Рику на плечо и слегка встряхнула. Это был неизвестно откуда взявшийся Лиам.
– А ты что тут делаешь? – вздрогнул Рик.
– У меня окно в парах, решил у вас посидеть.
Рик совсем забыла, что Лиам тоже учился в университете на третьем курсе.
– Если хочешь, можем сесть к моей сестре.
Рик как-то отрешённо посмотрел на пустое место справа от Беатрис и тут же отвёл взгляд. Ему придется потревожить Эржебет, чтобы протиснуться к стене.
– Нет… не хочу, – выдавил он из себя. – Похоже, мир перевернулся за эти выходные…
Лиам открыл сумку, достал альбом для скетчей и положил их на стол.
– Как… – Рик запнулся, но потом продолжил. – Как тебе… она?
Сначала Лиам ничего не ответил; он спокойно открыл свой тёмно-синий пенал, достал два карандаша, чуть-чуть повертел их в руках. Затем посмотрел на Рика, собираясь с мыслями. От него несло сигаретным дымом.
