– Например, на окно-розу? – вставил Симон.
– Если тебе удобно. Просто выбери любую точку за спинами зрителей и обращайся к ней. Я так и делала, когда выступала в театре.
– А ты даже в театре играла? – с уважением протянул Артюр.
– Было дело… На четвертом курсе занималась в театре юного зрителя. У меня была небольшая роль в современной постановке «Ромео и Джульетты».
– И как? Тебе понравилось? – судя по живому блеску в глазах, Симон интересовался актерским ремеслом всерьез. Он вообще был артистичный малый. И очень пластичный.
– В целом, да. Любопытный опыт. Но все же перевоплощение в чужой образ – не для меня. – Я уж не стала распространяться накануне выступления мальчиков, что каждый раз во время спектакля забывала то одно слово, то целую реплику, так что в следующей постановке режиссер дал мне роль безмолвной совы. После чего я и покинула ТЮЗ, поняв, что лицедейство – не моя стезя. Не стану подрывать с таким трудом восстановленный боевой дух неудачными примерами. Лучше расскажу об удачном:
– Зато все это помогло мне с блеском защитить дипломную работу! – с энтузиазмом улыбнулась мальчикам. И припомнила еще один совет, который научный руководитель дала мне перед защитой, решив немного изменить под нынешнюю ситуацию: – Помните, что никто лучше вас не знает вашу роль. Поэтому не молчите, если вдруг забудете слова, импровизируйте, подстраиваясь под разворачивающееся действие и партнера.
– Да, нам пастор так же говорил, – глубокомысленно кивнул Артюр.
– Ну вот видите. Люди незнакомые и из разных концов света говорят одно и то же, значит, оно работает.
– Эх… – мечтательно вздохнул Симон. – Как бы я хотел стать актером. И поехать в Голливуд.
– А я археологом хочу быть, – тут же, не отставая, вставил Артюр, – отправлюсь в Египет, буду пирамиды изучать. Вот бы древний клад найти, – глазенки азартно заблестели.
Симон ткнул брата в плечо и завистливо протянул:
– Да-а. Тебе-то можно стать, кем хочешь.
– А тебе разве нет? – удивилась я.
– Нет, – на сей раз горестно вздохнул мальчик. – Меня уже ждет Марсельская школа коммерции и финансов. Там директор – брат дедушки, так что мне чуть ли не с рождения местечко припасено. Эх… – и он снова вздохнул.
– А ты папе говорил про то, кем хочешь стать? – осторожно поинтересовалась я.
– Какой смысл? – уныло махнул рукой Симон. – Я – наследник. Придется управлять компанией. Скукотища, короче.
Я укоризненно покачала головой:
– Так нельзя. Обязательно скажи ему, когда вернется. Может, он не сразу примет твой выбор, но хотя бы задумается. Ведь он искренне любит вас обоих и желает лучшего будущего.
– Ты думаешь? – чуть приободрился Симон.
– Поговорить в любом случае стоит, – убежденно сказала я.
– Так, ну-ка стоп, – решительно встрял Артюр. – А как же мои фараоны и мумии? Папаня же на меня переключится тогда. Я не согласен!
– Эй! – вскрикнул Симон, поворачиваясь ко мне. – Я, кажется, придумал, – и шкодливая улыбка расползлась по симпатичной мордашке:
– А почему бы тебе не родить ребеночка папе? Вот пусть директором и становится вместо нас!
Я так и села. Ну да, проще некуда… Кажется, ребята действительно в курсе наших с Себом отношений и, похоже, совсем не против. С души свалился огромный камень, а щеки закалило беспощадным румянцем. Так, срочно пора разгонять шайку-лейку по койкам!
Вечером, лежа в кровати, я перебирала, словно жемчужины в ожерелье, все самые драгоценные моменты, разделенные с Себастьяном. К ним я добавляла новые – пока призрачные – мечтания о будущем, размытом и неопределенном, но, уверена, не менее прекрасном…
Пьер и Эвелин приехали за час до спектакля. Мальчиков я уже отвела – их ждала финальная репетиция, а потом наложение грима и облачение в костюмы. Старшие Аркуры тепло приветствовали меня, и вскоре мы выдвинулись вместе к собору пешком. Я лишь поставила в багажник их машины чемоданы с вещами мальчиков, а на заднее сиденье – переноску с Мими внутри. Наевшаяся до отвала кошка задремала, едва ее оставили в покое.
Среди одежды я спрятала подарки от меня и от Себа (он попросил перед отъездом). Аркуры припарковались на улице.
– Мы уедем сразу после спектакля. Перед отправлением в Шамони решили заглянуть домой, – объяснил Пьер. – Хочется побыстрее оказаться в Авиньоне, чтобы без спешки подготовиться к Рождеству. Эвелин запретила наряжать елку.
– Да, – улыбнулась женщина. – То, что Себастьяна не будет с нами, вовсе не значит, что дети должны лишаться праздника. А чтобы насладиться праздником, нужно сначала создать праздничное настроение!
– И тебе, Люси, не мешает отдохнуть от общества наших правнуков, – вокруг глаз Пьера сложились добрые складочки. – Хоть ты и не признаешься, думаю, ты здорово устала за прошедшие месяцы. Спасибо, что так хорошо заботилась о наших детях. – И он неожиданно обеими руками подхватил мою ладонь, крепко пожав ее. На глаза навернулись непрошеные слезы: все же я действительно устала, и как же, черт возьми, приятно, когда твои заслуги все же признаются! Особенно если вспомнить, как печально начиналось наше общение с пожилой парой. Сейчас же я чувствовала их теплоту и участие в своей судьбе.
Смущенно улыбнулась в ответ и украдкой вытерла глаза. Ну и плакса Себу досталась… Мы уже минули Парк де Жакобен, когда Эвелин вдруг добавила:
– И, кстати, дорогая, нас провожать необязательно, а вот остаться после спектакля настоятельно советую! На стенах собора развернется грандиозное световое шоу. Гарантирую, ты такое никогда не видела.
– Правда? Это что-то вроде Les Nuits des Chimeres?
– Да, малая часть, которую показывают в рождественскую неделю и только на Соборной площади.
– Здорово! Я так жалела, что в августе не успела посмотреть представление…
Внутри la Cathedrale de Saint-Julian народу набилось, как пресловутых сельдей в бочку. Слава богу, членам семьи выступающих выделялись первые ряды, так что все было прекрасно видно и слышно. Симон и Артюр зря переживали: спектакль имел грандиозный успех! Замечательно проработанные костюмы и декорации, годами отшлифованный сценарий, чудесное исполнение рождественских песен соборными хористами и прихожанами – некоторые моменты пробирали до мурашек. И по окончании выступления маленьких артистов мне действительно казалось, что стоит выйти во двор и я увижу, как в небе зажигается Вифлеемская звезда!
В суматохе и толчее, образовавшейся после концерта, я едва сумела найти Симона и Артюра, крепко обнять обоих, пожелав счастливого Рождества и Нового года и передав их с рук на руки бабушке и дедушке. Мы тепло попрощались, ребята отправились переодеваться, а меня подхватил людской поток и вынес на улицу.
Я успела купить в ближайшем кафе теплое какао и вернулась на площадь аккурат к началу светового шоу… Прихожане и не думали расходиться.
Сначала погасли огни, и люди невольно затихли в предвкушении волшебства. По темным стенам поползли строки Писания, рассыпавшись на кусочки… Рельефные камни расцветились иллюстрациями средневековых фресок. Я затаила дыхание. И тут взлетели ангелы! Каждый держал музыкальный инструмент: трубы, лютни, домры и что-то наподобие гуслей. А потом заиграла небесная мелодия и послышался настоящий ангельский хор. Я слушала и следила за разворачивающимся действом, позабыв обо всем… Признаюсь, ничего волшебнее я в жизни не видела. Часовое представление пролетело, словно пара минут. В голове не осталось ни одной мысли, кроме одной: «Как прекрасно… Как здорово, что я живу в этом мире и могу видеть такие прекрасные вещи…»
Домой возвращалась в трансе, машинально переставляя ноги под большим впечатлением от увиденного, сожалея лишь об одном: что не с кем было разделить чудесные мгновения.
Перед сном набрала Себастьяну смс: поблагодарила его за то, что он выбрал меня, что подарил мне столько незабываемых воспоминаний, и еще раз пожелала счастливого Рождества.
В субботу утром я лениво завтракала в большом доме. Жюльет ушла на каникулы, приедет лишь за ключом. Я решила не заморачиваться с едой, залив молоком кукурузные хлопья и слопав последний круассан, запивая его черным кофе.
Мой самолет улетал завтра днем – накануне католического Рождества. Билет на поезд до Парижа купила сразу же, как Себастьян сообщил о внезапной командировке, делать было нечего. Тетянка с Николя и Дени еще вчера уехали в Амстердам. Они звали с собой, но менять планы было поздно. Да и не очень-то хотелось, честно говоря, в шумную компанию. Хотелось домашнего уюта, обнять маму, поцеловать бабушку и свернуться клубочком на своей маленькой, но такой родной кроватке. В наступающем году меня ждали большие перемены, и я инстинктивно чувствовала, как важен для душевного равновесия этот момент отдыха в стенах отчего дома.
Я щелкнула пультом, включая телевизор. Показывали новости: президент Франции Николя Саркози собирался встретить Рождество с новой пассией – итальянской топ-моделью Карлой Бруни… Грузия ожидает от Европейского Союза официального заявления о невозможности признания независимой Абхазии… Таиланд впервые после переворота выбирает парламент… В Китае до сих пор ведутся операции по спасению людей из-под завалов, вызванных разрушениями во время сильнейшего землетрясения в провинциях N и последующих оползней… «Около двухсот тысяч человек погибли, пятьдесят восемь тысяч считаются пропавшими без вести… Число жертв продолжает расти», – вещал диктор нейтральным голосом, а у меня в груди вдруг сердце рвануло в бешеном скачке. Погодите… Где же, говорил Себастьян, они купили фабрику?.. Он упомянул как-то в разговоре, еще в Авиньоне. Название города я запомнила, а вот район, где он находится… Срочно позвонить Ван Янь.
Но телефон девушки был недоступен. Я закусила кулак, уставившись в телефон. Себастьян так и не ответил на последнее сообщение. Набрала новое: «Милый, с тобой все в порядке? В новостях увидела, что в Китае произошло землетрясение. Напиши, пожалуйста, хоть что-нибудь! Я очень волнуюсь. Люблю тебя».
Прошел час, потом два, наступило время обеда. Ответ так и не пришел.
Я не знала, чем себя занять: слонялась по дому, включала и выключала телевизор. Не выдержала, сходила в ближайшую табачную лавку и купила пачку сигарет. Сразу скурила три штуки.
В два часа дня я позвонила Эвелин. Длинные гудки и нет ответа. Шесть звонков Эвелин и Пьеру с периодичностью в двадцать-тридцать минут – все впустую, никто из них не брал трубку. Психанула и позвонила Себастьяну – плевать на огромный телефонный счет, я просто не выдержу, если он сейчас же не ответит.
«Абонент не доступен или находится вне зоны действия сети».
Попробовала успокоить себя: «Он на совещании».
Да какое совещание?! Это же выходные! Нет, погоди, Люси, разница во времени… Может, там уже рабочая неделя…
Чушь! В любом случае, у них воскресенье – максимум. Да что ж такое… Снова набрала Эвелин.
Гудки…
– Слушаю, – в трубке послышался усталый голос.
– Эвелин?
– Да, Люси, что такое?
– Эвелин, я смотрела новости… В Китае землетрясение, – я сглотнула. – С Себастьяном все в порядке? Он не отвечает на сообщения…
На том конце долго молчали. И наконец:
– Я не знаю, Люси. – Голос Эвелин дрожал. – Я, правда, не знаю… Фабрика находится в одном из разрушенных городов.
– Господи… – В голове зашумело, перед глазами мельтешили черные точки.
– Алло, Люси? – в трубке послышался мужской голос. Пьер почти рявкнул: – А ну без паники! Ничего еще не ясно. Мы сделали запрос в Консульство. Пока Себастьян и Жерар считаются без вести пропавшими. Никто не подтвердил, что они погибли, так что нечего трагедию разводить. Все будет хорошо, слышите? – кажется он пытался убедить не только меня, но и себя, и супругу.
– Да, Пьер, я поняла. Я буду ждать. – Слова камнями выдавливались из горла, связки саднили от спазмов рыданий.
Послышались гудки. Долго сидела и смотрела на трубку. Боже, пожалуйста, нет, я прошу тебя, пусть он останется жив…
Остаток дня прошел в тумане. Пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, я убралась в комнате. Начала собирать чемодан, но из рук все валилось, быстро бросила эту затею. Соберу утром…
Но что мне делать? Как я могу сейчас уехать, не зная, что с Себом… Только живи... Пожалуйста! Я прошу тебя… «Господи, помоги ему», – произносила, как мантру, шепотом и про себя. Вспомнила все молитвы, которые знаю, потом просто повторяла просьбу о спасении, мысленно представляя лицо Себастьяна, его улыбку…
В восемь тридцать включила телевизор, с нетерпением и ужасом ожидая вечерние новости. «Среди завалов, оставшихся после страшного землетрясения в китайских провинциях N и Z, все еще ведутся спасательные работы. Как сообщил посол Франции в Китае, среди жертв есть наши соотечественники. Двое из них найдены погибшими, тринадцать считаются пропавшими без вести…»
Дыхание сбилось, на глаза навернулись слезы.
– Нет-нет, – вслух произнесла, пытаясь убедить себя. – Его нет среди тех двоих. Просто нет. Даже не вздумай…
Не знаю, кому я грозила: себе ли, высшим силам, во власти которых, как мне казалось, было спасти хозяина… Я ходила по дому, как привидение, не находя себе места, не находя занятия. Телевизор продолжал работать на кухне фоном. Пыталась смотреть какой-то фильм, кажется рождественскую комедию. Не смогла. Перед глазами все расплывалось, я не понимала ни единого слова…
В половине одиннадцатого пришло сообщение от Пьера: «Люси, возвращайся домой. В твоих услугах больше не нуждаемся. Себастьяна пока не нашли. Мальчики остаются с нами. Ключи в девять утра заберет Манон».
Что? Почему?.. Я тут же набрала Пьера, но телефон был отключен. Эвелин не брала трубку. Стала звонить Жерару, но и его телефон был выключен. «Господи, он ведь в Китае, он пропал вместе с Себастьяном…» – вспомнила с опозданием.
И меня прорвало. Я рыдала всю ночь, свернувшись в клубок на кровати, кусала кулак и захлебывалась слезами и соплями. Провалилась в сон лишь на рассвете.
Почему-то в тот момент я даже не сделала попытки связаться с Себастьяном. Кажется, в душе я уже смирилась, что на вызов мне никто не ответит.
В семь тридцать прозвенел будильник. Очнувшись от забыться резко, словно кто-то пнул, машинально оделась и снова стала звонить по всем номерам, чьи владельцы могли мне сообщить хотя бы какие-то сведения о хозяине. Дозвониться ни до кого не смогла, кроме…
…В трубке послышался сонный голос Сесиль:
– Je vous ecoute…
– Сесиль? Прости, что разбудила, это Люси.
– Люси? Что случилось?
– Прости, ты не знаешь новостей про Себастьяна?
– А что с ним? Что-то случилось?
– Извини, я думала ты в курсе, – а сама уже поняла, что ничего нового про Себастьяна мне не скажут, но вежливость не позволяла отключиться посреди разговора с человеком, которого я разбудила. – Он в Китае, там произошло землетрясение. Я думала, ты знаешь что-то, ведь ваши семьи дружат…
– Нет, Люси, мы сейчас не дома, отдыхаем в горах. Mon Dieu, надеюсь, с ним все в порядке…
– Я тоже… Ладно, если вдруг твои родители что-то выяснят, напиши мне, пожалуйста. Я не могу связаться с Эвелин и Пьером, и мне нужно улетать домой.
– Хорошо, я поняла тебя. – Мы попрощались, и Сесиль отключилась.
Больше я не стала никому звонить. Кое-как запихала все вещи в чемодан, с трудом закрыв его, вывезла на улицу и заперла ворота.
– Если тебе удобно. Просто выбери любую точку за спинами зрителей и обращайся к ней. Я так и делала, когда выступала в театре.
– А ты даже в театре играла? – с уважением протянул Артюр.
– Было дело… На четвертом курсе занималась в театре юного зрителя. У меня была небольшая роль в современной постановке «Ромео и Джульетты».
– И как? Тебе понравилось? – судя по живому блеску в глазах, Симон интересовался актерским ремеслом всерьез. Он вообще был артистичный малый. И очень пластичный.
– В целом, да. Любопытный опыт. Но все же перевоплощение в чужой образ – не для меня. – Я уж не стала распространяться накануне выступления мальчиков, что каждый раз во время спектакля забывала то одно слово, то целую реплику, так что в следующей постановке режиссер дал мне роль безмолвной совы. После чего я и покинула ТЮЗ, поняв, что лицедейство – не моя стезя. Не стану подрывать с таким трудом восстановленный боевой дух неудачными примерами. Лучше расскажу об удачном:
– Зато все это помогло мне с блеском защитить дипломную работу! – с энтузиазмом улыбнулась мальчикам. И припомнила еще один совет, который научный руководитель дала мне перед защитой, решив немного изменить под нынешнюю ситуацию: – Помните, что никто лучше вас не знает вашу роль. Поэтому не молчите, если вдруг забудете слова, импровизируйте, подстраиваясь под разворачивающееся действие и партнера.
– Да, нам пастор так же говорил, – глубокомысленно кивнул Артюр.
– Ну вот видите. Люди незнакомые и из разных концов света говорят одно и то же, значит, оно работает.
– Эх… – мечтательно вздохнул Симон. – Как бы я хотел стать актером. И поехать в Голливуд.
– А я археологом хочу быть, – тут же, не отставая, вставил Артюр, – отправлюсь в Египет, буду пирамиды изучать. Вот бы древний клад найти, – глазенки азартно заблестели.
Симон ткнул брата в плечо и завистливо протянул:
– Да-а. Тебе-то можно стать, кем хочешь.
– А тебе разве нет? – удивилась я.
– Нет, – на сей раз горестно вздохнул мальчик. – Меня уже ждет Марсельская школа коммерции и финансов. Там директор – брат дедушки, так что мне чуть ли не с рождения местечко припасено. Эх… – и он снова вздохнул.
– А ты папе говорил про то, кем хочешь стать? – осторожно поинтересовалась я.
– Какой смысл? – уныло махнул рукой Симон. – Я – наследник. Придется управлять компанией. Скукотища, короче.
Я укоризненно покачала головой:
– Так нельзя. Обязательно скажи ему, когда вернется. Может, он не сразу примет твой выбор, но хотя бы задумается. Ведь он искренне любит вас обоих и желает лучшего будущего.
– Ты думаешь? – чуть приободрился Симон.
– Поговорить в любом случае стоит, – убежденно сказала я.
– Так, ну-ка стоп, – решительно встрял Артюр. – А как же мои фараоны и мумии? Папаня же на меня переключится тогда. Я не согласен!
– Эй! – вскрикнул Симон, поворачиваясь ко мне. – Я, кажется, придумал, – и шкодливая улыбка расползлась по симпатичной мордашке:
– А почему бы тебе не родить ребеночка папе? Вот пусть директором и становится вместо нас!
Я так и села. Ну да, проще некуда… Кажется, ребята действительно в курсе наших с Себом отношений и, похоже, совсем не против. С души свалился огромный камень, а щеки закалило беспощадным румянцем. Так, срочно пора разгонять шайку-лейку по койкам!
Вечером, лежа в кровати, я перебирала, словно жемчужины в ожерелье, все самые драгоценные моменты, разделенные с Себастьяном. К ним я добавляла новые – пока призрачные – мечтания о будущем, размытом и неопределенном, но, уверена, не менее прекрасном…
Глава 23. «И грянул гром».
Пьер и Эвелин приехали за час до спектакля. Мальчиков я уже отвела – их ждала финальная репетиция, а потом наложение грима и облачение в костюмы. Старшие Аркуры тепло приветствовали меня, и вскоре мы выдвинулись вместе к собору пешком. Я лишь поставила в багажник их машины чемоданы с вещами мальчиков, а на заднее сиденье – переноску с Мими внутри. Наевшаяся до отвала кошка задремала, едва ее оставили в покое.
Среди одежды я спрятала подарки от меня и от Себа (он попросил перед отъездом). Аркуры припарковались на улице.
– Мы уедем сразу после спектакля. Перед отправлением в Шамони решили заглянуть домой, – объяснил Пьер. – Хочется побыстрее оказаться в Авиньоне, чтобы без спешки подготовиться к Рождеству. Эвелин запретила наряжать елку.
– Да, – улыбнулась женщина. – То, что Себастьяна не будет с нами, вовсе не значит, что дети должны лишаться праздника. А чтобы насладиться праздником, нужно сначала создать праздничное настроение!
– И тебе, Люси, не мешает отдохнуть от общества наших правнуков, – вокруг глаз Пьера сложились добрые складочки. – Хоть ты и не признаешься, думаю, ты здорово устала за прошедшие месяцы. Спасибо, что так хорошо заботилась о наших детях. – И он неожиданно обеими руками подхватил мою ладонь, крепко пожав ее. На глаза навернулись непрошеные слезы: все же я действительно устала, и как же, черт возьми, приятно, когда твои заслуги все же признаются! Особенно если вспомнить, как печально начиналось наше общение с пожилой парой. Сейчас же я чувствовала их теплоту и участие в своей судьбе.
Смущенно улыбнулась в ответ и украдкой вытерла глаза. Ну и плакса Себу досталась… Мы уже минули Парк де Жакобен, когда Эвелин вдруг добавила:
– И, кстати, дорогая, нас провожать необязательно, а вот остаться после спектакля настоятельно советую! На стенах собора развернется грандиозное световое шоу. Гарантирую, ты такое никогда не видела.
– Правда? Это что-то вроде Les Nuits des Chimeres?
– Да, малая часть, которую показывают в рождественскую неделю и только на Соборной площади.
– Здорово! Я так жалела, что в августе не успела посмотреть представление…
Внутри la Cathedrale de Saint-Julian народу набилось, как пресловутых сельдей в бочку. Слава богу, членам семьи выступающих выделялись первые ряды, так что все было прекрасно видно и слышно. Симон и Артюр зря переживали: спектакль имел грандиозный успех! Замечательно проработанные костюмы и декорации, годами отшлифованный сценарий, чудесное исполнение рождественских песен соборными хористами и прихожанами – некоторые моменты пробирали до мурашек. И по окончании выступления маленьких артистов мне действительно казалось, что стоит выйти во двор и я увижу, как в небе зажигается Вифлеемская звезда!
В суматохе и толчее, образовавшейся после концерта, я едва сумела найти Симона и Артюра, крепко обнять обоих, пожелав счастливого Рождества и Нового года и передав их с рук на руки бабушке и дедушке. Мы тепло попрощались, ребята отправились переодеваться, а меня подхватил людской поток и вынес на улицу.
Я успела купить в ближайшем кафе теплое какао и вернулась на площадь аккурат к началу светового шоу… Прихожане и не думали расходиться.
Сначала погасли огни, и люди невольно затихли в предвкушении волшебства. По темным стенам поползли строки Писания, рассыпавшись на кусочки… Рельефные камни расцветились иллюстрациями средневековых фресок. Я затаила дыхание. И тут взлетели ангелы! Каждый держал музыкальный инструмент: трубы, лютни, домры и что-то наподобие гуслей. А потом заиграла небесная мелодия и послышался настоящий ангельский хор. Я слушала и следила за разворачивающимся действом, позабыв обо всем… Признаюсь, ничего волшебнее я в жизни не видела. Часовое представление пролетело, словно пара минут. В голове не осталось ни одной мысли, кроме одной: «Как прекрасно… Как здорово, что я живу в этом мире и могу видеть такие прекрасные вещи…»
Домой возвращалась в трансе, машинально переставляя ноги под большим впечатлением от увиденного, сожалея лишь об одном: что не с кем было разделить чудесные мгновения.
Перед сном набрала Себастьяну смс: поблагодарила его за то, что он выбрал меня, что подарил мне столько незабываемых воспоминаний, и еще раз пожелала счастливого Рождества.
***
В субботу утром я лениво завтракала в большом доме. Жюльет ушла на каникулы, приедет лишь за ключом. Я решила не заморачиваться с едой, залив молоком кукурузные хлопья и слопав последний круассан, запивая его черным кофе.
Мой самолет улетал завтра днем – накануне католического Рождества. Билет на поезд до Парижа купила сразу же, как Себастьян сообщил о внезапной командировке, делать было нечего. Тетянка с Николя и Дени еще вчера уехали в Амстердам. Они звали с собой, но менять планы было поздно. Да и не очень-то хотелось, честно говоря, в шумную компанию. Хотелось домашнего уюта, обнять маму, поцеловать бабушку и свернуться клубочком на своей маленькой, но такой родной кроватке. В наступающем году меня ждали большие перемены, и я инстинктивно чувствовала, как важен для душевного равновесия этот момент отдыха в стенах отчего дома.
Я щелкнула пультом, включая телевизор. Показывали новости: президент Франции Николя Саркози собирался встретить Рождество с новой пассией – итальянской топ-моделью Карлой Бруни… Грузия ожидает от Европейского Союза официального заявления о невозможности признания независимой Абхазии… Таиланд впервые после переворота выбирает парламент… В Китае до сих пор ведутся операции по спасению людей из-под завалов, вызванных разрушениями во время сильнейшего землетрясения в провинциях N и последующих оползней… «Около двухсот тысяч человек погибли, пятьдесят восемь тысяч считаются пропавшими без вести… Число жертв продолжает расти», – вещал диктор нейтральным голосом, а у меня в груди вдруг сердце рвануло в бешеном скачке. Погодите… Где же, говорил Себастьян, они купили фабрику?.. Он упомянул как-то в разговоре, еще в Авиньоне. Название города я запомнила, а вот район, где он находится… Срочно позвонить Ван Янь.
Но телефон девушки был недоступен. Я закусила кулак, уставившись в телефон. Себастьян так и не ответил на последнее сообщение. Набрала новое: «Милый, с тобой все в порядке? В новостях увидела, что в Китае произошло землетрясение. Напиши, пожалуйста, хоть что-нибудь! Я очень волнуюсь. Люблю тебя».
Прошел час, потом два, наступило время обеда. Ответ так и не пришел.
Я не знала, чем себя занять: слонялась по дому, включала и выключала телевизор. Не выдержала, сходила в ближайшую табачную лавку и купила пачку сигарет. Сразу скурила три штуки.
В два часа дня я позвонила Эвелин. Длинные гудки и нет ответа. Шесть звонков Эвелин и Пьеру с периодичностью в двадцать-тридцать минут – все впустую, никто из них не брал трубку. Психанула и позвонила Себастьяну – плевать на огромный телефонный счет, я просто не выдержу, если он сейчас же не ответит.
«Абонент не доступен или находится вне зоны действия сети».
Попробовала успокоить себя: «Он на совещании».
Да какое совещание?! Это же выходные! Нет, погоди, Люси, разница во времени… Может, там уже рабочая неделя…
Чушь! В любом случае, у них воскресенье – максимум. Да что ж такое… Снова набрала Эвелин.
Гудки…
– Слушаю, – в трубке послышался усталый голос.
– Эвелин?
– Да, Люси, что такое?
– Эвелин, я смотрела новости… В Китае землетрясение, – я сглотнула. – С Себастьяном все в порядке? Он не отвечает на сообщения…
На том конце долго молчали. И наконец:
– Я не знаю, Люси. – Голос Эвелин дрожал. – Я, правда, не знаю… Фабрика находится в одном из разрушенных городов.
– Господи… – В голове зашумело, перед глазами мельтешили черные точки.
– Алло, Люси? – в трубке послышался мужской голос. Пьер почти рявкнул: – А ну без паники! Ничего еще не ясно. Мы сделали запрос в Консульство. Пока Себастьян и Жерар считаются без вести пропавшими. Никто не подтвердил, что они погибли, так что нечего трагедию разводить. Все будет хорошо, слышите? – кажется он пытался убедить не только меня, но и себя, и супругу.
– Да, Пьер, я поняла. Я буду ждать. – Слова камнями выдавливались из горла, связки саднили от спазмов рыданий.
Послышались гудки. Долго сидела и смотрела на трубку. Боже, пожалуйста, нет, я прошу тебя, пусть он останется жив…
Остаток дня прошел в тумане. Пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, я убралась в комнате. Начала собирать чемодан, но из рук все валилось, быстро бросила эту затею. Соберу утром…
Но что мне делать? Как я могу сейчас уехать, не зная, что с Себом… Только живи... Пожалуйста! Я прошу тебя… «Господи, помоги ему», – произносила, как мантру, шепотом и про себя. Вспомнила все молитвы, которые знаю, потом просто повторяла просьбу о спасении, мысленно представляя лицо Себастьяна, его улыбку…
В восемь тридцать включила телевизор, с нетерпением и ужасом ожидая вечерние новости. «Среди завалов, оставшихся после страшного землетрясения в китайских провинциях N и Z, все еще ведутся спасательные работы. Как сообщил посол Франции в Китае, среди жертв есть наши соотечественники. Двое из них найдены погибшими, тринадцать считаются пропавшими без вести…»
Дыхание сбилось, на глаза навернулись слезы.
– Нет-нет, – вслух произнесла, пытаясь убедить себя. – Его нет среди тех двоих. Просто нет. Даже не вздумай…
Не знаю, кому я грозила: себе ли, высшим силам, во власти которых, как мне казалось, было спасти хозяина… Я ходила по дому, как привидение, не находя себе места, не находя занятия. Телевизор продолжал работать на кухне фоном. Пыталась смотреть какой-то фильм, кажется рождественскую комедию. Не смогла. Перед глазами все расплывалось, я не понимала ни единого слова…
В половине одиннадцатого пришло сообщение от Пьера: «Люси, возвращайся домой. В твоих услугах больше не нуждаемся. Себастьяна пока не нашли. Мальчики остаются с нами. Ключи в девять утра заберет Манон».
Что? Почему?.. Я тут же набрала Пьера, но телефон был отключен. Эвелин не брала трубку. Стала звонить Жерару, но и его телефон был выключен. «Господи, он ведь в Китае, он пропал вместе с Себастьяном…» – вспомнила с опозданием.
И меня прорвало. Я рыдала всю ночь, свернувшись в клубок на кровати, кусала кулак и захлебывалась слезами и соплями. Провалилась в сон лишь на рассвете.
Почему-то в тот момент я даже не сделала попытки связаться с Себастьяном. Кажется, в душе я уже смирилась, что на вызов мне никто не ответит.
В семь тридцать прозвенел будильник. Очнувшись от забыться резко, словно кто-то пнул, машинально оделась и снова стала звонить по всем номерам, чьи владельцы могли мне сообщить хотя бы какие-то сведения о хозяине. Дозвониться ни до кого не смогла, кроме…
…В трубке послышался сонный голос Сесиль:
– Je vous ecoute…
– Сесиль? Прости, что разбудила, это Люси.
– Люси? Что случилось?
– Прости, ты не знаешь новостей про Себастьяна?
– А что с ним? Что-то случилось?
– Извини, я думала ты в курсе, – а сама уже поняла, что ничего нового про Себастьяна мне не скажут, но вежливость не позволяла отключиться посреди разговора с человеком, которого я разбудила. – Он в Китае, там произошло землетрясение. Я думала, ты знаешь что-то, ведь ваши семьи дружат…
– Нет, Люси, мы сейчас не дома, отдыхаем в горах. Mon Dieu, надеюсь, с ним все в порядке…
– Я тоже… Ладно, если вдруг твои родители что-то выяснят, напиши мне, пожалуйста. Я не могу связаться с Эвелин и Пьером, и мне нужно улетать домой.
– Хорошо, я поняла тебя. – Мы попрощались, и Сесиль отключилась.
Больше я не стала никому звонить. Кое-как запихала все вещи в чемодан, с трудом закрыв его, вывезла на улицу и заперла ворота.
