- Сначала скажи, за то время, что прошло с нашей последней встречи, ты не делала ничего, что шло бы с твоими принципами?
- Нет, - покачала головой. Таких ситуаций я не помнила.
- Тогда понятно, - становясь равнодушным, ответил Таарис и замолчал. Рассказывать мне о причинах своего внезапного любопытства он не желал. Ни в первую минуту, ни в пять последующих.
- Мне непонятно, - напомнила о своем присутствии. – Таарис, если ты начинаешь разговор, не уходи от него тут же, как получишь ответ. Объясни по крайней мере, чем было вызвано любопытство. Ты же знаешь вашу репутацию, если не ответишь – я пойду искать белые тапочки и мыться.
- Помыться тебе не помешает, - слабо улыбнулся псионик. – Может перестанешь так полыхать.
- Я горю?
- Еще как. Мне тебя почти и не видно. Одни всполохи. Не обидишься, если я не буду на тебя смотреть. Глазам больно.
- Не смотри, - разрешила, оглядывая себя. Руки-ноги были на месте, одежда даже не дымилась. – то есть ты видишь, что я горю?
- Примерно, - подтвердил псионик. – У нас так происходит, когда пытаешься освободиться от чужого влияния. Старшие иногда любят пошутить и заставляют младших выполнять что-нибудь унизительное и жутко смешное по их мнению. Чаще всего им удается: разница в силе может и быть небольшой, но опыт воздействия и сопротивления у первоклашки и выпускника совсем разный. Иногда же бывает, что для внушаемого действие совершенно неприемлемо. В таком случае, сопротивление чужому влиянию съедает все силы организма. Чаще всего сила просто отключает все, что может, и забирает все ресурсы на борьбу. В таком случае внушаемый не только блокирует воздействие, а уничтожает все его следы. И не только того, кто хотел повлиять в этот раз, но и все предыдущие, если они имели место. Неважно, вмешивался ли целитель, родители или суд. Поэтому у нас принято носить повязки в период восстановления. Потому что провоцировать срыв в этот период – практически покушение на убийство. Резерв кончится, а у самого организма одни крохи. У преступников метки поверх ауры стоят, чтобы они их не видели, - пояснил Таарис, не дожидаясь уточняющего вопроса. – Если преступление не столь велико, им переписывают личность, создают новую и общественно полезную. Поэтому и метки, чтобы случайно никто не сбил программу.
- Ясно… Только, Рис, я же не псионик. У меня такого быть не может.
- У других рас тоже есть такие особенности. Просто они не видят так, как мы, - пожал плечами парень. – Ксиерцы, риентанцы, таалийцы, - Таарис покосился на шахматы, - даже у людей проявляется через несколько поколений. Редко, но бывает. Может и тебе так повезло. Даже вероятнее всего. Часть способностей перешла и усилилась, а видение – не появилось. Поэтому на тебя ксиерцы не так влияют. Помнишь, на корабле, когда айсар Кирстейн появился?
- Помню. – Я вздохнула и в очередной раз поблагодарила Шермана за иммунитет. Если бы сейчас Таарис прочел все, о чем я думаю…
- Помни. И старайся не разговаривать с ними больше необходимого. Особенно со старшим братом куратора.
- С Майораном? – вырвалось у меня. – Почему?
На ум пришли обстоятельства моего бегства. Кровь прилила к щекам, и я поспешила отвернуться.
- Мне неуютно с ним даже на одном уровне. Просто от остаточных следов его присутствия. Что он может сделать, если не будет сдерживаться – я не рискну предполагать, но буду надеяться оказаться, как можно дальше. Если в тебе есть хоть капля нашей силы, то и тебе нахождение вблизи него будет вре… Ребят, можно потише? Я пытаюсь разговаривать, - упрекнул Таарис разгоряченных битвой игроков.
- Он жульничает! – взвыла Матильда, и не думая сбавлять тон.
- Ничего подобного. Я без советчика играю в отличие от некоторых!
- Да я в первый раз играю, как я без него обойдусь? – возопила девушка.
- Он тебе и так не помогает! – хмыкнул Теренс и закончил игру, выбивая короля с поля. – Учи правила, сестренка.
Матильда ничего не ответила: яростно смахнула виртуальные фигурки с доски, хлопнула игровым полем и, зажав его под мышкой, ушла к себе. Судя по звукам, спать она не собиралась еще час другой. Неужели нам выделили выходные, пока я спала?
Браслет согласно пискнул и продемонстрировал календарь. Три свободных дня перед трудовой десятидневкой. Неплохо, а главное вовремя. Покосившись на парней, я тихо пошла вслед за Матильдой. Не выгонит же она меня, на ночь глядя?..
Матильда открыла сразу. Переступив порог, я оказалась в точной копии своей комнаты. Но в неуловимо другой. На кровати высилась гора одежды, а Матильда, ругаясь себе под нос, ходила из стороны в сторону. На меня она практически не обратилась внимания, махнув на чудом свободный стул и вернувшись к сортировке вещей.
Я вздохнула и бочком обошла девушку. Успокоится – тогда и поговорим. Благо, на столе лежал активированный планшетник и манил сетью. Разом взыграла совесть и обида: с родителями я так и не поговорила.
- Мати, ты не против, если…
- Бери, - бросила девушка и глубоко, шумно вдохнула. Кажется, проигрыш не прошел для нее бесследно.
Ну что ж, разрешение было получено и я протянула руку к заветной игрушке. Родителей в сети я не застала, а потому пришлось оставлять сообщение. Постаралась не выглядеть слишком расстроенной открытием, но поручиться, что мама не почувствует моей обиды, я не могла.
Тем не менее, мне стало немного легче, когда моргнула последняя буква моего послания. Как будто камень с души упал. Ведь они не могли не знать – и притворялись. Им приходилось молчать, скрывать от меня… Зачем они это делали, я не могла предположить, но допускала, что в тех обстоятельствах так было лучше. И лучше было бы, если так оно и было до сих.
- Ты в порядке? – поинтересовалась Матильда, оценивающе рассматривая платье перед собой.
- Более-менее, - уклончиво ответила я, откидываясь на спинку стула. В пару движений расстегнула ботинки, оставаясь в носках, и забралась с ногами.
- Звучит не слишком радостно, - заметила девушка, но допытываться не стала. – Лучше скажи мне, какое лучше?
- Смотря для чего, - пожала плечами. Судя по двум отделенным от общей массы вещей платьям, выбор предстоял непростой. Оба платья были скромны и элегантны, как будто подобраны под чей-то притязательный вкус. И оба были мне незнакомы.
Приглядевшись, я обнаружила на них бирки. Судя по письменности – оба одеяния были родом из Ксиерской империи. И сомнений, для чего они были куплены, почти не осталось.
- Мати, только не говори, что ты…
- Не буду, - смутилась девушка и, воровато оглядевшись, хотя никто посторонний не мог ее увидеть, попросила: - Теренсу не говори.
- А остальным? – усмехнулась я.
- Кому надо – тот сам увидит, - с удовлетворением сказала Матильда, давая понять, что наряжаться она будет не только для объекта своей симпатии, но и назло «подружкам» из обработки данных.
- Будут завидовать, - предупредила я.
- Переживу, - пообещала девушка и поправила прическу. Кокетства в ней было – и слепой бы заметил.
- Синее, - определилась с фаворитом я.
- Думаешь? – с сомнением переспросила Мати.
- К волосам подходит и цвет лица здоровый. Впрочем, если объект твоих воздыханий энтомолог, то лучше зеленное, в нем ты больше похожа на моль. Он может и оценить.
- Тьфу на тебя! – фыркнула Матильда. – Синее так синее.
Она аккуратно подняла платье с кровати, приложила к себе и томно вздохнула. Поймала мой вопросительный взгляд и хитро погрозила пальцем.
- Не скажу.
- Ксиерец, - озвучила догадку я. Для человека Матильда не стала бы обновлять гардероб. Любой парень и так был бы счастлив составить ей компанию. А вот таким любителем классики, которого никак не устроит коротенькое платье с рваными рукавами… - Айсар Тайрин? - Я была изумлена и не удержалась от восклицания. – Ты серьезно?!
- Тише, - шикнула на меня Матильда, хотя звукоизоляции наших комнат могла бы позавидовать любая разведка. – Да, угадала. Но держи это при себе, хорошо? Как вообще догадалась?
- А больше вариантов-то и не было, - призналась. – Айсар Кирстейн не тот тип, который из-за взгляда на платье проникнется большой и чистой любовью. – Матильда фыркнула и показала большой палец. – Доктор бы тоже не оценил. Они здесь специфические: скорее бы про технику безопасности поведал и о вреде каблуков сообщил. Айсар Майоран… Не думаю, что ты его видела. Но пронять его платьем… - Я задумалась. Сведений об этом ксиерце у меня было даже меньше, чем о впервые виденном обитателе базы. – Остается айсар Тайрин. Наверняка, он заходит и к вам, раз уж с нами исправно пропадает.
- Скажешь кому!.. – угрожающе прищурилась Мати и показала кулак.
Для успокоения ее нервов мне пришлось изобразить пантомиму с закрыванием рта на замок и выбрасыванием его в окно. Увы, если бы ключ был настоящим, то он обязательно срикошетил бы от стены и врезался точно в лоб, сбивая все запреты проверенным народным средством – амнезией. Вот уж точно безотказный метод, что вспомнишь – все расскажешь, а запреты – какие запреты?!
- А самой тебе кто нравится? – подозрительно косясь в мою сторону, спросила Матильда. – Дверь – блокировка!
- Так нечестно! – ужаснулась я вероломству подруги.
- Честно-честно! – с невинным лицом открестилась Мати и медленно, на цыпочках, подобралась ко мне, нависла тенью неотвратимого женского разговора и сверкнула зубами. Да уж, рассчитывать на снисхождение не приходилось. Тут только баш на баш. – Так кто украл сердце нашей Ани?
- Хм, дай вспомнить, - начала я, хаотично соображая, кого из ребят можно подстав… Представить в качестве моей тайной любви. По всему выходило, что обречен или Сэлдон, или Карон. Первый – потому что симпатяга, второй – почти что гений, а в таких тоже принято несчастно влюбляться. Медленно выдохнув, как будто мне было тяжело откровенничать, я попросила: - Только ему не говори. Он не поймет.
- Не скажу, - быстро пообещала Мати. На губах у нее мелькнула довольная улыбка и тут же скрылась за сочувственной гримасой. От неожиданности я сбилась с мысли. – Что-то не так? – встревожилась девушка, а я поняла, что она злиться. Нет, на лице на этот раз ничего не промелькнуло, но вот досада где-то внутри появилась. Причина была мне непонятна, и я осторожно спросила:
- Мати, тебе действительно это интересно?
- Интересно! – поспешно заявили мне. – Прости, если я лезу не в свое дело, но ты понимаешь…
- Понимаю, - остановила я ее. Отчего-то мне не хотелось слушать заверения в искренности ее участия. От этого становилось не по себе, больно, словно кто-то медленно, с удовольствием отдирал пластырь от раны. И просыпалась злость. Необоснованная, ничем явным не мотивированная злость. – Мне нравится Карон. Но вряд ли ты его знаешь. Он не общается с чужими. Мы вместе учимся и хорошо друг друга знаем. Поэтому, сама понимаешь, у нас не может быть ничего серьезного. Страсть разрушает дружбу, а терять его мне не хочется. – Я поднялась с места. – Прости, если разочаровала. Увидимся завтра.
- Увидимся, - разочарованно проговорила Мати. Ее недовольный взгляд жег мне спину.
Гостиная успела опустеть, пока я разговаривала с Мати, и я облегченно вздохнула, юркая к себе. Шермана по-прежнему не было. Как и следов его возможного присутствия в мое отсутствие.
А сон не шел. И ползти отказывался. Даже овцы не могли его привлечь, как бы старательно не прыгали с кочки на кочку. Напротив, пытаясь представить предполагаемые скачки, я увлеклась и пришла в себя, только когда под рукой обнаружилась изрисованная бумага. Где-то даже с формулами. Нда, узнал бы наш физик, для чего я векторы вспоминала, порвал бы парик на составляющие.
Но и кроме овец мне было о чем подумать. Едва я отвлекалась от расчетов и рисования, в голове снова раздавался голос Таариса. Что это было? Предостережение? Или что-то уже происходит, а я все еще не разобралась, какова моя роль?
Перевернув лист так удачно подвернувшейся бумаги, я расчертила две колонки. Странное и логическое обоснование. В первую необходимо было вписать все, что выбивалось из ряда вон. А во второй указать возможные причины. Задумавшись, я медленно начала заполнять графы.
Первыми в разряд странностей попали ксиерцы. Интерес кого-то одного еще можно было списать на случайность и роковую любовь, как пишут в заказных статьях. Но то, что творилось вокруг моей персоны, на обычное совпадение не походило. Случайностью могла быть первая встреча с его светлостью: то, что мы познакомимся с Амбертон, вряд ли можно было спланировать. Я даже была готова поверить в ревность младшего. Наверняка, их соперничество длится не первый год. Но тогда на нашей беседе в первый же день знакомства все должно было кончиться, но нет. Или всему виной мои странные результаты во время проверок? Но если дело в них – что они обнаружили? Неужели…
Холодными, негнущимися пальцами я вывела одно слово, которое могло объяснить все. Рандле. Если только предположить, что у кого-то остались хоть какие-нибудь образцы или существуют неизвестные мне способы обнаружения наследственности, то выходила весьма неприятная картина. Но если все так, почему до сих пор никто из ксиерцев не подошел поговорить «по душам»? Неужели боятся поссориться с Планетарным Союзом?
Я фыркнула, понимая, насколько абсурдно это предположение. Если недавний инцидент со смертью четвертого лорда-спикера замяли, неужели не замнут исчезновения одной студентки? К тому же, лучшего предлога и не найдешь. Практика в неизвестном регионе, на неисследованном объекте… Мало ли что вызвало обрушение? Нет, конечно, все сожалеют, соболезнуют и приносят свои извинения. Компенсация семье будет выплачена до последней кредитной единицы, посещение медцентра для стимулирования репродуктивной способности для вновь бездетных родителей будет оплачено из средств бюджета… В общем, все, чтобы ячейка общества вновь стала полноценной. А Аня? Ну, назовите так свою собаку. Разрешение на нее продадут также по льготному тарифу.
Смешок сорвался непроизвольно. Захлестнула горечь и отчаяние. И вместе с ними обида. Обида на ребят, из-за которых я ввязалась во все это. Лучше бы дома осталась. Подумаешь, практика в архиве. Непыльном и безопасном, как и все на главных планетах Союза.
Кто же особенно усердствовал в уговорах? Карон? Он просто кивнул, когда узнал о моей возможной кандидатуре. Его вряд ли посвящали в коварных план убеждений и стенаний. Брэндон – да, он участвовал. Кровно заинтересованный в съедобных бутербродах. Пришить ему криминал, даже мысленно, у меня рука не поднялась. Парень слишком часто попадал из-за своего языка, и, будь ему что-то известно, информация стала бы достоянием университета в считанные минуты.
Из особенно усердствовавших оставались только Сэлдон, Денис, Джастин, заболевший на Риентане и отправленный домой с сильной аллергией, Марианна, не захотевшая ехать без парня, Паэри, сломавший руку и не доверявший инопланетной медицине, и Сарти. Последний мелькал пару раз в пещерах, но не подходил даже словом перекинуться.
«Он хотел использовать тебя…» - пронеслось в голове. Перед глазами встал недавний эпизод. Шерман, склонившийся над Денисом. Странные взгляды последнего, и запас донорской крови с собой. Крови, подходившей только одному члену нашей маленькой команды. Сэлдону.
Я медленно выдохнула.
- Нет, - покачала головой. Таких ситуаций я не помнила.
- Тогда понятно, - становясь равнодушным, ответил Таарис и замолчал. Рассказывать мне о причинах своего внезапного любопытства он не желал. Ни в первую минуту, ни в пять последующих.
- Мне непонятно, - напомнила о своем присутствии. – Таарис, если ты начинаешь разговор, не уходи от него тут же, как получишь ответ. Объясни по крайней мере, чем было вызвано любопытство. Ты же знаешь вашу репутацию, если не ответишь – я пойду искать белые тапочки и мыться.
- Помыться тебе не помешает, - слабо улыбнулся псионик. – Может перестанешь так полыхать.
- Я горю?
- Еще как. Мне тебя почти и не видно. Одни всполохи. Не обидишься, если я не буду на тебя смотреть. Глазам больно.
- Не смотри, - разрешила, оглядывая себя. Руки-ноги были на месте, одежда даже не дымилась. – то есть ты видишь, что я горю?
- Примерно, - подтвердил псионик. – У нас так происходит, когда пытаешься освободиться от чужого влияния. Старшие иногда любят пошутить и заставляют младших выполнять что-нибудь унизительное и жутко смешное по их мнению. Чаще всего им удается: разница в силе может и быть небольшой, но опыт воздействия и сопротивления у первоклашки и выпускника совсем разный. Иногда же бывает, что для внушаемого действие совершенно неприемлемо. В таком случае, сопротивление чужому влиянию съедает все силы организма. Чаще всего сила просто отключает все, что может, и забирает все ресурсы на борьбу. В таком случае внушаемый не только блокирует воздействие, а уничтожает все его следы. И не только того, кто хотел повлиять в этот раз, но и все предыдущие, если они имели место. Неважно, вмешивался ли целитель, родители или суд. Поэтому у нас принято носить повязки в период восстановления. Потому что провоцировать срыв в этот период – практически покушение на убийство. Резерв кончится, а у самого организма одни крохи. У преступников метки поверх ауры стоят, чтобы они их не видели, - пояснил Таарис, не дожидаясь уточняющего вопроса. – Если преступление не столь велико, им переписывают личность, создают новую и общественно полезную. Поэтому и метки, чтобы случайно никто не сбил программу.
- Ясно… Только, Рис, я же не псионик. У меня такого быть не может.
- У других рас тоже есть такие особенности. Просто они не видят так, как мы, - пожал плечами парень. – Ксиерцы, риентанцы, таалийцы, - Таарис покосился на шахматы, - даже у людей проявляется через несколько поколений. Редко, но бывает. Может и тебе так повезло. Даже вероятнее всего. Часть способностей перешла и усилилась, а видение – не появилось. Поэтому на тебя ксиерцы не так влияют. Помнишь, на корабле, когда айсар Кирстейн появился?
- Помню. – Я вздохнула и в очередной раз поблагодарила Шермана за иммунитет. Если бы сейчас Таарис прочел все, о чем я думаю…
- Помни. И старайся не разговаривать с ними больше необходимого. Особенно со старшим братом куратора.
- С Майораном? – вырвалось у меня. – Почему?
На ум пришли обстоятельства моего бегства. Кровь прилила к щекам, и я поспешила отвернуться.
- Мне неуютно с ним даже на одном уровне. Просто от остаточных следов его присутствия. Что он может сделать, если не будет сдерживаться – я не рискну предполагать, но буду надеяться оказаться, как можно дальше. Если в тебе есть хоть капля нашей силы, то и тебе нахождение вблизи него будет вре… Ребят, можно потише? Я пытаюсь разговаривать, - упрекнул Таарис разгоряченных битвой игроков.
- Он жульничает! – взвыла Матильда, и не думая сбавлять тон.
- Ничего подобного. Я без советчика играю в отличие от некоторых!
- Да я в первый раз играю, как я без него обойдусь? – возопила девушка.
- Он тебе и так не помогает! – хмыкнул Теренс и закончил игру, выбивая короля с поля. – Учи правила, сестренка.
Матильда ничего не ответила: яростно смахнула виртуальные фигурки с доски, хлопнула игровым полем и, зажав его под мышкой, ушла к себе. Судя по звукам, спать она не собиралась еще час другой. Неужели нам выделили выходные, пока я спала?
Браслет согласно пискнул и продемонстрировал календарь. Три свободных дня перед трудовой десятидневкой. Неплохо, а главное вовремя. Покосившись на парней, я тихо пошла вслед за Матильдой. Не выгонит же она меня, на ночь глядя?..
Матильда открыла сразу. Переступив порог, я оказалась в точной копии своей комнаты. Но в неуловимо другой. На кровати высилась гора одежды, а Матильда, ругаясь себе под нос, ходила из стороны в сторону. На меня она практически не обратилась внимания, махнув на чудом свободный стул и вернувшись к сортировке вещей.
Я вздохнула и бочком обошла девушку. Успокоится – тогда и поговорим. Благо, на столе лежал активированный планшетник и манил сетью. Разом взыграла совесть и обида: с родителями я так и не поговорила.
- Мати, ты не против, если…
- Бери, - бросила девушка и глубоко, шумно вдохнула. Кажется, проигрыш не прошел для нее бесследно.
Ну что ж, разрешение было получено и я протянула руку к заветной игрушке. Родителей в сети я не застала, а потому пришлось оставлять сообщение. Постаралась не выглядеть слишком расстроенной открытием, но поручиться, что мама не почувствует моей обиды, я не могла.
Тем не менее, мне стало немного легче, когда моргнула последняя буква моего послания. Как будто камень с души упал. Ведь они не могли не знать – и притворялись. Им приходилось молчать, скрывать от меня… Зачем они это делали, я не могла предположить, но допускала, что в тех обстоятельствах так было лучше. И лучше было бы, если так оно и было до сих.
- Ты в порядке? – поинтересовалась Матильда, оценивающе рассматривая платье перед собой.
- Более-менее, - уклончиво ответила я, откидываясь на спинку стула. В пару движений расстегнула ботинки, оставаясь в носках, и забралась с ногами.
- Звучит не слишком радостно, - заметила девушка, но допытываться не стала. – Лучше скажи мне, какое лучше?
- Смотря для чего, - пожала плечами. Судя по двум отделенным от общей массы вещей платьям, выбор предстоял непростой. Оба платья были скромны и элегантны, как будто подобраны под чей-то притязательный вкус. И оба были мне незнакомы.
Приглядевшись, я обнаружила на них бирки. Судя по письменности – оба одеяния были родом из Ксиерской империи. И сомнений, для чего они были куплены, почти не осталось.
- Мати, только не говори, что ты…
- Не буду, - смутилась девушка и, воровато оглядевшись, хотя никто посторонний не мог ее увидеть, попросила: - Теренсу не говори.
- А остальным? – усмехнулась я.
- Кому надо – тот сам увидит, - с удовлетворением сказала Матильда, давая понять, что наряжаться она будет не только для объекта своей симпатии, но и назло «подружкам» из обработки данных.
- Будут завидовать, - предупредила я.
- Переживу, - пообещала девушка и поправила прическу. Кокетства в ней было – и слепой бы заметил.
- Синее, - определилась с фаворитом я.
- Думаешь? – с сомнением переспросила Мати.
- К волосам подходит и цвет лица здоровый. Впрочем, если объект твоих воздыханий энтомолог, то лучше зеленное, в нем ты больше похожа на моль. Он может и оценить.
- Тьфу на тебя! – фыркнула Матильда. – Синее так синее.
Она аккуратно подняла платье с кровати, приложила к себе и томно вздохнула. Поймала мой вопросительный взгляд и хитро погрозила пальцем.
- Не скажу.
- Ксиерец, - озвучила догадку я. Для человека Матильда не стала бы обновлять гардероб. Любой парень и так был бы счастлив составить ей компанию. А вот таким любителем классики, которого никак не устроит коротенькое платье с рваными рукавами… - Айсар Тайрин? - Я была изумлена и не удержалась от восклицания. – Ты серьезно?!
- Тише, - шикнула на меня Матильда, хотя звукоизоляции наших комнат могла бы позавидовать любая разведка. – Да, угадала. Но держи это при себе, хорошо? Как вообще догадалась?
- А больше вариантов-то и не было, - призналась. – Айсар Кирстейн не тот тип, который из-за взгляда на платье проникнется большой и чистой любовью. – Матильда фыркнула и показала большой палец. – Доктор бы тоже не оценил. Они здесь специфические: скорее бы про технику безопасности поведал и о вреде каблуков сообщил. Айсар Майоран… Не думаю, что ты его видела. Но пронять его платьем… - Я задумалась. Сведений об этом ксиерце у меня было даже меньше, чем о впервые виденном обитателе базы. – Остается айсар Тайрин. Наверняка, он заходит и к вам, раз уж с нами исправно пропадает.
- Скажешь кому!.. – угрожающе прищурилась Мати и показала кулак.
Для успокоения ее нервов мне пришлось изобразить пантомиму с закрыванием рта на замок и выбрасыванием его в окно. Увы, если бы ключ был настоящим, то он обязательно срикошетил бы от стены и врезался точно в лоб, сбивая все запреты проверенным народным средством – амнезией. Вот уж точно безотказный метод, что вспомнишь – все расскажешь, а запреты – какие запреты?!
- А самой тебе кто нравится? – подозрительно косясь в мою сторону, спросила Матильда. – Дверь – блокировка!
- Так нечестно! – ужаснулась я вероломству подруги.
- Честно-честно! – с невинным лицом открестилась Мати и медленно, на цыпочках, подобралась ко мне, нависла тенью неотвратимого женского разговора и сверкнула зубами. Да уж, рассчитывать на снисхождение не приходилось. Тут только баш на баш. – Так кто украл сердце нашей Ани?
- Хм, дай вспомнить, - начала я, хаотично соображая, кого из ребят можно подстав… Представить в качестве моей тайной любви. По всему выходило, что обречен или Сэлдон, или Карон. Первый – потому что симпатяга, второй – почти что гений, а в таких тоже принято несчастно влюбляться. Медленно выдохнув, как будто мне было тяжело откровенничать, я попросила: - Только ему не говори. Он не поймет.
- Не скажу, - быстро пообещала Мати. На губах у нее мелькнула довольная улыбка и тут же скрылась за сочувственной гримасой. От неожиданности я сбилась с мысли. – Что-то не так? – встревожилась девушка, а я поняла, что она злиться. Нет, на лице на этот раз ничего не промелькнуло, но вот досада где-то внутри появилась. Причина была мне непонятна, и я осторожно спросила:
- Мати, тебе действительно это интересно?
- Интересно! – поспешно заявили мне. – Прости, если я лезу не в свое дело, но ты понимаешь…
- Понимаю, - остановила я ее. Отчего-то мне не хотелось слушать заверения в искренности ее участия. От этого становилось не по себе, больно, словно кто-то медленно, с удовольствием отдирал пластырь от раны. И просыпалась злость. Необоснованная, ничем явным не мотивированная злость. – Мне нравится Карон. Но вряд ли ты его знаешь. Он не общается с чужими. Мы вместе учимся и хорошо друг друга знаем. Поэтому, сама понимаешь, у нас не может быть ничего серьезного. Страсть разрушает дружбу, а терять его мне не хочется. – Я поднялась с места. – Прости, если разочаровала. Увидимся завтра.
- Увидимся, - разочарованно проговорила Мати. Ее недовольный взгляд жег мне спину.
Гостиная успела опустеть, пока я разговаривала с Мати, и я облегченно вздохнула, юркая к себе. Шермана по-прежнему не было. Как и следов его возможного присутствия в мое отсутствие.
А сон не шел. И ползти отказывался. Даже овцы не могли его привлечь, как бы старательно не прыгали с кочки на кочку. Напротив, пытаясь представить предполагаемые скачки, я увлеклась и пришла в себя, только когда под рукой обнаружилась изрисованная бумага. Где-то даже с формулами. Нда, узнал бы наш физик, для чего я векторы вспоминала, порвал бы парик на составляющие.
Но и кроме овец мне было о чем подумать. Едва я отвлекалась от расчетов и рисования, в голове снова раздавался голос Таариса. Что это было? Предостережение? Или что-то уже происходит, а я все еще не разобралась, какова моя роль?
Перевернув лист так удачно подвернувшейся бумаги, я расчертила две колонки. Странное и логическое обоснование. В первую необходимо было вписать все, что выбивалось из ряда вон. А во второй указать возможные причины. Задумавшись, я медленно начала заполнять графы.
Первыми в разряд странностей попали ксиерцы. Интерес кого-то одного еще можно было списать на случайность и роковую любовь, как пишут в заказных статьях. Но то, что творилось вокруг моей персоны, на обычное совпадение не походило. Случайностью могла быть первая встреча с его светлостью: то, что мы познакомимся с Амбертон, вряд ли можно было спланировать. Я даже была готова поверить в ревность младшего. Наверняка, их соперничество длится не первый год. Но тогда на нашей беседе в первый же день знакомства все должно было кончиться, но нет. Или всему виной мои странные результаты во время проверок? Но если дело в них – что они обнаружили? Неужели…
Холодными, негнущимися пальцами я вывела одно слово, которое могло объяснить все. Рандле. Если только предположить, что у кого-то остались хоть какие-нибудь образцы или существуют неизвестные мне способы обнаружения наследственности, то выходила весьма неприятная картина. Но если все так, почему до сих пор никто из ксиерцев не подошел поговорить «по душам»? Неужели боятся поссориться с Планетарным Союзом?
Я фыркнула, понимая, насколько абсурдно это предположение. Если недавний инцидент со смертью четвертого лорда-спикера замяли, неужели не замнут исчезновения одной студентки? К тому же, лучшего предлога и не найдешь. Практика в неизвестном регионе, на неисследованном объекте… Мало ли что вызвало обрушение? Нет, конечно, все сожалеют, соболезнуют и приносят свои извинения. Компенсация семье будет выплачена до последней кредитной единицы, посещение медцентра для стимулирования репродуктивной способности для вновь бездетных родителей будет оплачено из средств бюджета… В общем, все, чтобы ячейка общества вновь стала полноценной. А Аня? Ну, назовите так свою собаку. Разрешение на нее продадут также по льготному тарифу.
Смешок сорвался непроизвольно. Захлестнула горечь и отчаяние. И вместе с ними обида. Обида на ребят, из-за которых я ввязалась во все это. Лучше бы дома осталась. Подумаешь, практика в архиве. Непыльном и безопасном, как и все на главных планетах Союза.
Кто же особенно усердствовал в уговорах? Карон? Он просто кивнул, когда узнал о моей возможной кандидатуре. Его вряд ли посвящали в коварных план убеждений и стенаний. Брэндон – да, он участвовал. Кровно заинтересованный в съедобных бутербродах. Пришить ему криминал, даже мысленно, у меня рука не поднялась. Парень слишком часто попадал из-за своего языка, и, будь ему что-то известно, информация стала бы достоянием университета в считанные минуты.
Из особенно усердствовавших оставались только Сэлдон, Денис, Джастин, заболевший на Риентане и отправленный домой с сильной аллергией, Марианна, не захотевшая ехать без парня, Паэри, сломавший руку и не доверявший инопланетной медицине, и Сарти. Последний мелькал пару раз в пещерах, но не подходил даже словом перекинуться.
«Он хотел использовать тебя…» - пронеслось в голове. Перед глазами встал недавний эпизод. Шерман, склонившийся над Денисом. Странные взгляды последнего, и запас донорской крови с собой. Крови, подходившей только одному члену нашей маленькой команды. Сэлдону.
Я медленно выдохнула.
