Да только время шло, а наследника у него так не получилось. Мне одиннадцать сравнялось, когда узнал Горын о том, что матушка зелье пьёт, чтобы от него не понести, тогда-то он яд ей в то зелье тайком добавил и смотрел, как она умирает и меня посмотреть привёл. Она двое суток мучилась и, когда её конец близок был, на её глазах он мне горло-то и перерезал. Мол, выродок твой тёмный всё равно раньше тебя сдохнет, а ты полюбуешься, да и сама в Исподний мир к полюбовнику отойдёшь, там все и встретитесь.
Слушая его рассказ Злата холодела от ужаса и не верила, что так и впрямь было. Да только чутьё ягушенское подсказывало – не врёт Иван, чистую правду говорит. От этого на душе было тяжело, словно и она в той давней беде виновата была.
-Я кровью захлёбывался когда, матушка, последние свои силы, отдавая, заклятье древнее произнесла, от отца моего узнанное, - чересчур спокойно и даже холодно продолжал говорить мужчина. – Душу мою она властью наделила, в тела чужие вселяться, смерть, обманывая и молвила, что возродиться по-настоящему смогу только в том теле, в котором кровь кощеева течь будет. Ну, вот собственно для того ты мне и нужна Златушка, - снова в его голосе проскользнуло злорадство, развернувшись, сын Чернобога самодовольно улыбнулся и сообщил. – А теперь пора твоему змеёнышу мне подсобить. Тело Ивана Светорецкого уже тлеть начинает, силы от смерти этого червячка и девочки как раз хватит его подлатать.
-А зубы не обломаешь?! – окрысилась Баба Яга, с силой сжимая в кулаке острую иглу застёжки.
Боль была сильной, на глаза навернулись слёзы, но княжна Лиходольская продолжала сжимать кулак. Толстая серебряная игла насквозь проткнула ладонь, и её острый кончик торчал аккурат между костяшками среднего и указательного пальца. Кровь медленно текла по сжатому кулаку, капая на подол расшитого каменьями сарафана, но кроме этого ничего ровным счётом не происходило. Ягуся нервно сглотнула, ощутив холодок поднявшийся по позвоночнику, и взглянула в наполненные злой насмешкой глаза Ивана. «Неужто обманул Велимир?! Или Зареславу настолько худо, что он и обратиться не может?! - метались в голове Златы страшные мысли, но она быстро взяла себя в руки. – Негоже так думать!»
-Не выходит? – с показной участливостью спросил мужчина, огибая девушку и подходя к дверце клетки, чтобы распахнуть её настежь. – Ты что же глупенькая поверила, будто Змеи своих избранниц и впрямь чувствуют?! Дудки это! Эти чешуйчатые только о себе пекутся, а до остальных им дела нет. Запомни это, девочка!
-Ошшибаешшшся, тёмный! – вдруг донеслось отчётливое шипение и на Ивана в упор глянули змеиные глаза, пока ещё на человеческом лице.
Но лицо как и тело стало стремительно меняться и раздавать в высь и ширь, так что мгновением позже заскрипели прогибаясь под недюжинной силой прутья клетки, разломились как прутики сухие и перед сыном Чернобога во всей красе предстал крупный Змей с золотистой чешуёй с алым отливом. Златослава успевшая загодя каким-то непонятным даже ей образом отскочить подальше, с восхищением разглядывала не виденный ею ранее облик мужа. Змею Лихольскому же было явно тесно даже в таком громадном зале, но он этого не замечал, копя ярость и силу, собираясь вложить их в свой огонь.
-Ты думаешь, тебе удастся меня победить, чешуйчатый червячок?! – насмешливо поинтересовался тёмный, выплетая новое колдовство, в желании сразить Змея. – Я твоих родичей, ещё до твоего рождения давил как ужиков болотных и с тобой разделаюсь! Что молчишь? Испугался?!
И Зареслав ответил. Мощный огненный поток из раскрытой пасти излился прямо на колдуна, успевшего-таки оградить себя защитной волошбой. Да только ярость княжича была такой силы, что не выдержала защита колдовская, хлопьями пепла облетать стала, а огонь змеиный всё ближе к телу тёмного подступал. Злата различила в глазах Ивана неподдельное удивления, когда он, видимо, осознал, что колдовством своим не спасётся. А потом случилось то, чего никто не мог ожидать.
Сын Чернобога улыбнулся, словно бы, защищавшая его, волошба не облетала хлопьями сероватого пепла, будто не было перед ним раскрытой пасти громадного Змея извергавшего огонь, плавивший всё вокруг. Бескровные губы того, кого многие знали как Ивана Светорецкого, кривились в какой-то совершенно безумной улыбке, глаза лихорадочно блестели, а плечи подрагивали, будто он собирался рассмеяться.
-Думаешь, победила, да, змеёныш?! – наконец в голос засмеялся мужчина, выставляя ладони перед собой словно пытаясь сдержать пламя.
От явно сквозившего в голосе безумия, Златослава уже почти поверившая, что всё обойдется, задрожала и попятилась. Маленькая Василиса проснулась, захныкала, протянув к матери ручки. Яга прижала ребёнка к груди, чувствуя, как маленькие тёплые ладошки ложатся на шею, а пальчики путаются в выбившихся из косы прядях. Руки девушки тут же легли так, чтобы прикрыть ими полностью, крохотное тельце, а в худшем случае Ёжка бы просто закрыла её собой, развернувшись спиной к смеющемуся взахлёб тёмному. Она с замирающим от страха сердцем ждала, что колдун, вот сейчас сотворить нечто такое, от чего и спасения не будет. Но сын Чернобога всех удивил.
-Твой огонь сожжёт лишь тело, а душа получит свободу, - не переставал смеяться он. – Свободу, понимаешь?! Я заберу любое тело, стоит с его губ сорваться слову «да»! Ребёнок ли, отрок, взрослый мужчина… Всё равно! Одно «да» и у меня вновь есть тело! А уж снова подобраться к Кощееву роду – это дело времени. Рано или поздно я получу то, что предрекла мне мать.
С последними словами, мужчина развёл в стороны руки, будто собираясь заключить кого-то в объятия, запрокинул голову и закрыл глаза. Мгновением позже пропала его волошба, будто её и не было, а змеиный огонь объял человеческое тело сына Тёмного Бога. Злата зажмурилась, крепче прижимая к себе ребёнка. Уж больно страшно было глядеть на занявшегося пламенем, как уголёк, мужчину! Ни стона, ни звука не слетело с губ колдуна. Лишь только грохот падающих камней, заставил Бабу Ягу распахнуть глаза и вперить взгляд в удивительное зрелище.
Зареслав уже в человеческом облике стоял у горстки пепла, на том месте, где находился Иван Светорецкий. Чуть в стороне от него в стене зиял пролом, в который пробирались ладные молодцы, блестящие чешуёй промежуточной ипостаси. «Запоздала подмога», - хмуро подумала Бабка Ёжка, но тут же успокоилась и с опаской посмотрела, на то, что осталось от бывшего жениха. Все присутствующие в подземелье Змеи смотрели туда же с лёгкой настороженностью.
Ох, не зря они бдели! Ох, не зря! Пепел у них на глазах зашевелился, будто под дуновением ветерка и от него стало подниматься нечто тёмное, жуткое и злое. Словно чёрное дымное облако разрасталось над пеплом, в какой момент это облако приняло очертания человеческого тела и обзавелось светящимися алыми глазами, Златослава упустила из виду, поскольку её внимание привлекло иное.
За спинами столпившихся вокруг тёмной фигуры и ощетинившихся защитной волошбой Змеев, прямо из стены стройными рядами шли невысокие смуглые и скуластые воины в лёгкой броне и с обнажёнными длинными мечами. Ёжка даже рот от удивления открыла, на них взирая. Что не живые они, а души не упокоенные, поняла сразу и, хотела было закричать мужниным родичам, что за спинами их твориться, как вдруг из-за призрачных мужских спин выглянула забавная девичья мордашка и строго покачала головой. Баба Яги чуть не подавилась, в конец опешивши. Но тут полупрозрачная наряженная в странные многослойные одёжки девушка, всё же покинула своё убежище за спинами воинов и решительно направилась вперёд. Витязи же невиданные остановились аккурат позади Змеев, чуть в затылки им не дыша, ежели бы дышать они могли, а девушка, стараясь не касаться даже краешком своего наряда живых, шустро их оббежала и встала напротив той жути чёрной да красноглазой, что после гибели тела Ивана Светорецкого осталось.
Злата нервно вздрогнула, не зная чего и ожидать от пришлых духов. Вдруг они с сыном Чернобога заодно?! И сейчас вся эта призрачная рать ринется на беззащитных Змеев, которые их даже и не видят, судя по тому, что не заметили они возникшей почти перед их носом тоненькой девичей фигурки. Только вот рот открыть и предупредить не выходило, не могла она это сделать и всё тут.
Чёрная, как сама тьма, фигура тем временем чуть колыхалась, будто не в состоянии осознать, что же произошло, взгляд алых светящихся глаз медленно переходил от одного Змея к другому, но постоянно возвращался к призрачной девушке стоящей перед ним. Ягусе почему-то подумалось, что тёмный ещё никак в себя прийти не может и осознать, что тело-то его мертво. И вот когда в очередной раз алый взгляд вперился в странную девушку, она тряхнула головой, волосы её, заплетённые в сотни тонких косичек взвились будто змейки, а длинные тоненькие пальчики уверенно обхватили запястья тёмной фигуры. Только в тот миг чёрная душа сына Тёмного Бога, осознала, что твориться нечто непоправимое, грозящее ему если не гибелью, то другой какой-то напастью.
Сотканная из тьмы фигура дрогнула и попыталась вырваться, но цепкие полупрозрачные пальчики держали крепко. Призрачная девушка, вдруг обернулась к появившимся вместе с нею воинам и кивнула на чёрную душу. Словно только и дожидаясь её указки, воители двинулись, вперёд проходя сквозь Змеев, растеряно взирающих, на отчаянно пытающуюся вырваться из незримых пут чёрную фигуру. «Не видят», - сообразила Бабка Ёжка, глядя во все глаза, как витязи окружают мечущуюся в панике чёрную тень, ставшую совсем не похожей на человеческий силуэт.
Плотнее и плотнее сжималось кольцо призраков. Всё более отчаянно пыталась вырваться чёрная душа. В какой-то миг за полупрозрачными спинами воителей не стало видно ни тонкой девичей фигурки, чёрной тени, всё слабеющей и слабеющей. Зато призрачная рать словно бы светиться начала. Да, не «словно бы», а и впрямь ярким светом разгоралась, с каждым Златкиным вздохом всё ярче и ярче делаясь, пока вдруг не вспыхнула ослепительным белым светом, и пропала, будто-то бы и не было их вовсе. И лишь на грани слышимости до Бабы Яги донеслись слова: «Возвратится он ещё!», после чего дохнуло в лицо весенней цветущей свежестью и пропало всё.
-Вот ведь! – возмущённо буркнула Ягуся, пару раз моргнув, чтобы зрение восстановить.
-Это вообще что сейчас было? – подал вдруг голос Ладимир Будимирович.
-Опоздавшие Змеи – это были, - хмуро припечатала Баба Яга, пробираясь к едва стоящему на ногах мужу.
-Не понял, – честно признался сын Змея Горыныча, глядя на то, как подобравшаяся к Зареславу девушка строго потребовала наклониться и сейчас ощупывала голову непривычно покорного Змея.
-А чего тут непонятного? – фыркнула княжна Лиходольская, как-то очень быстро пришедшая в себя, но полная негодования на припозднившихся мужниных родичей. – Опоздали вы, касатики! Едва-едва справились! Без вашей помощи, заметьте!
-Ну, это-то я как раз и понял, - ничуть не обидевшись на сказанные сгоряча слова Яги, спокойно произнёс Ладимир и, обведя взором притихших Змеев, озвучил вопрос засевшей в голове у каждого из них. – Что с той душонкой тёмной стало?
-Не увидели, значит, - кивнув сама себя, пробубнила Ёжка и, прекратив ощупывать свободной рукой голову разулыбавшегося Зареслава, со вздохом проговорила. – Да, если бы я знала, что это было! А скажу не поверите же…
-Да, говори уж! – не выдержал кто-то из Змеев, изнывая от любопытства.
-Хорошо, - покладисто согласилась рассказать Баба Яга. – Когда душа тёмная появилась тут, из вон той стены, - она кивнула в ту сторону, откуда призрачная рать вышла, - вышли воины какие-то чудные с мечами, а с ними девчонка была молоденькая. Они его пленили каким-то образом, а потом засветились и сгинули все разом. Вот и весь сказ!
-Дала-а-а! – протянул Бажен, нервно пригладив волосы.
-Да не то слово! – вторил ему голос другого Змея.
-Златослава Ростиславовна, а можно как-то более подробно об этом!? – попросил, да что там попросил, почти взмолился княжич Ладимир.
-Нельзя! – сказал, как отрезал, за место Златы муж её, но вздохнув, пояснил. – Во всяком случае не сейчас, дядька Ладимир. Нам бы в Белояжск вернуться, отдохнуть, успокоиться.… А вы как коршуны налетели! Всё, пробивайте ход и отправляете нас в кощеев терем! Остальное всё потом! Всё потом!
С этими словами княжич обнял жену с дочерью крепко и стал ждать, пока его просьбу выполнят. А как только сотворили Змеи ход до самого царского терема, не раздумывая жену в него увлёк. Ведь и впрямь всё после можно будет узнать, теперь спешить некуда. Сын Чернобога повержен, зла больше натворить он не сможет, а с остальным они справятся. Просто не могут не справиться! Ведь против тёмного сдюжили, значит, всё прочее по плечу будет!
Тут бы и сказочке конец, но…
На уютной небольшой кухоньке было полутемно, только одинокая свеча на грубоватом столе из цельного дерева освещала пространство вокруг, выхватывая из тьмы небогатый интерьер жилища. Большая белёная печка с полатями, прикрытыми красной занавеской с вышитыми бело-чёрными узорами, была жарко натоплена. Рядом с печкой притулилась широкая лавка, на которой дремал крупный рыжий кот с лобастой головой и длинным пушистым хвостом, нервно подёргивающимся время от времени. Коту, возможно, снились мыши или что вернее пёстрые бабочки, в изобилии водившиеся на лесной полянке, где стояла Избушка-на-Курьих-Ножках. Кот спал убаюканный тихим женским голосом, который доносился из-за полуприкрытой двери и вот уже второй час подряд рассказывавший очередную сказку.
-Жили-были лисичка и зайчик, у лисички была изба ледяная, а у зайчика лубяная…, - рассказывала домовушка, провязывая очередной ряд на будущем шарфике.
-Лисичка, что совсем глупенькая?! – прервал домовушку звонкий детский голосок. – Лёд же весной растает! Она где жить-то будет?!
-Тише, Василисушка! Братиков разбудишь! – взмолилась Марфа, откладывая в корзинку вязание и на цыпочках подкрадываясь к детской кроватке, где никак не желала засыпать маленькая озорница.
-Ну, так пошли на кухню, там и дорассказываешь! – предложила пятилетняя малышка, выбираясь из-под одеяла и решительно шлёпая босыми ногами на кухню.
-Куда без носков побежала?! – вознегодовала домовая, вскакивая вслед за ребёнком в попытках догнать и заставить надеть тёплые носочки. – Ух, мамке с папкой расскажу, что босиком бегаешь!
Но девочка её уже не слушала, потому как почувствовала знакомую волошбу, которую никогда бы, ни с чьей другой не спутала. И пущай говорят, что она маленькая ещё, чтобы колдовству учиться! Подумаешь! У неё же и глаза, и уши есть, за родителями подсмотришь и не хочешь, да научишься волошбу творить. А она Василиса и сама, ух как, до всяких колдовских штук охоча, главное чтобы мамка не прознала, а то по попе полотенцем-то отхлестает. Мама она дюже строгая, но отходчивая, а вот…
-Папка! Папка пришёл! – восторженно заверещала девочка и бросилась со всех ног на кухню.
-Лисёнок! – у самых распахнутых настежь дверей, малышку поймали сильные отцовские руки, подбросили и тут же поймали в крепкие, пахнущие морозным лесом объятия. – Чего не спишь, ягоза?
-Тебя и мамку жду! – доверительно сообщила Василиса, прижимаясь к отцовскому тулупу мордашкой и выглядывая из-за его плеча маму.
Слушая его рассказ Злата холодела от ужаса и не верила, что так и впрямь было. Да только чутьё ягушенское подсказывало – не врёт Иван, чистую правду говорит. От этого на душе было тяжело, словно и она в той давней беде виновата была.
-Я кровью захлёбывался когда, матушка, последние свои силы, отдавая, заклятье древнее произнесла, от отца моего узнанное, - чересчур спокойно и даже холодно продолжал говорить мужчина. – Душу мою она властью наделила, в тела чужие вселяться, смерть, обманывая и молвила, что возродиться по-настоящему смогу только в том теле, в котором кровь кощеева течь будет. Ну, вот собственно для того ты мне и нужна Златушка, - снова в его голосе проскользнуло злорадство, развернувшись, сын Чернобога самодовольно улыбнулся и сообщил. – А теперь пора твоему змеёнышу мне подсобить. Тело Ивана Светорецкого уже тлеть начинает, силы от смерти этого червячка и девочки как раз хватит его подлатать.
-А зубы не обломаешь?! – окрысилась Баба Яга, с силой сжимая в кулаке острую иглу застёжки.
Боль была сильной, на глаза навернулись слёзы, но княжна Лиходольская продолжала сжимать кулак. Толстая серебряная игла насквозь проткнула ладонь, и её острый кончик торчал аккурат между костяшками среднего и указательного пальца. Кровь медленно текла по сжатому кулаку, капая на подол расшитого каменьями сарафана, но кроме этого ничего ровным счётом не происходило. Ягуся нервно сглотнула, ощутив холодок поднявшийся по позвоночнику, и взглянула в наполненные злой насмешкой глаза Ивана. «Неужто обманул Велимир?! Или Зареславу настолько худо, что он и обратиться не может?! - метались в голове Златы страшные мысли, но она быстро взяла себя в руки. – Негоже так думать!»
-Не выходит? – с показной участливостью спросил мужчина, огибая девушку и подходя к дверце клетки, чтобы распахнуть её настежь. – Ты что же глупенькая поверила, будто Змеи своих избранниц и впрямь чувствуют?! Дудки это! Эти чешуйчатые только о себе пекутся, а до остальных им дела нет. Запомни это, девочка!
-Ошшибаешшшся, тёмный! – вдруг донеслось отчётливое шипение и на Ивана в упор глянули змеиные глаза, пока ещё на человеческом лице.
Но лицо как и тело стало стремительно меняться и раздавать в высь и ширь, так что мгновением позже заскрипели прогибаясь под недюжинной силой прутья клетки, разломились как прутики сухие и перед сыном Чернобога во всей красе предстал крупный Змей с золотистой чешуёй с алым отливом. Златослава успевшая загодя каким-то непонятным даже ей образом отскочить подальше, с восхищением разглядывала не виденный ею ранее облик мужа. Змею Лихольскому же было явно тесно даже в таком громадном зале, но он этого не замечал, копя ярость и силу, собираясь вложить их в свой огонь.
-Ты думаешь, тебе удастся меня победить, чешуйчатый червячок?! – насмешливо поинтересовался тёмный, выплетая новое колдовство, в желании сразить Змея. – Я твоих родичей, ещё до твоего рождения давил как ужиков болотных и с тобой разделаюсь! Что молчишь? Испугался?!
И Зареслав ответил. Мощный огненный поток из раскрытой пасти излился прямо на колдуна, успевшего-таки оградить себя защитной волошбой. Да только ярость княжича была такой силы, что не выдержала защита колдовская, хлопьями пепла облетать стала, а огонь змеиный всё ближе к телу тёмного подступал. Злата различила в глазах Ивана неподдельное удивления, когда он, видимо, осознал, что колдовством своим не спасётся. А потом случилось то, чего никто не мог ожидать.
Глава 18. Конец - делу венец!
Сын Чернобога улыбнулся, словно бы, защищавшая его, волошба не облетала хлопьями сероватого пепла, будто не было перед ним раскрытой пасти громадного Змея извергавшего огонь, плавивший всё вокруг. Бескровные губы того, кого многие знали как Ивана Светорецкого, кривились в какой-то совершенно безумной улыбке, глаза лихорадочно блестели, а плечи подрагивали, будто он собирался рассмеяться.
-Думаешь, победила, да, змеёныш?! – наконец в голос засмеялся мужчина, выставляя ладони перед собой словно пытаясь сдержать пламя.
От явно сквозившего в голосе безумия, Златослава уже почти поверившая, что всё обойдется, задрожала и попятилась. Маленькая Василиса проснулась, захныкала, протянув к матери ручки. Яга прижала ребёнка к груди, чувствуя, как маленькие тёплые ладошки ложатся на шею, а пальчики путаются в выбившихся из косы прядях. Руки девушки тут же легли так, чтобы прикрыть ими полностью, крохотное тельце, а в худшем случае Ёжка бы просто закрыла её собой, развернувшись спиной к смеющемуся взахлёб тёмному. Она с замирающим от страха сердцем ждала, что колдун, вот сейчас сотворить нечто такое, от чего и спасения не будет. Но сын Чернобога всех удивил.
-Твой огонь сожжёт лишь тело, а душа получит свободу, - не переставал смеяться он. – Свободу, понимаешь?! Я заберу любое тело, стоит с его губ сорваться слову «да»! Ребёнок ли, отрок, взрослый мужчина… Всё равно! Одно «да» и у меня вновь есть тело! А уж снова подобраться к Кощееву роду – это дело времени. Рано или поздно я получу то, что предрекла мне мать.
С последними словами, мужчина развёл в стороны руки, будто собираясь заключить кого-то в объятия, запрокинул голову и закрыл глаза. Мгновением позже пропала его волошба, будто её и не было, а змеиный огонь объял человеческое тело сына Тёмного Бога. Злата зажмурилась, крепче прижимая к себе ребёнка. Уж больно страшно было глядеть на занявшегося пламенем, как уголёк, мужчину! Ни стона, ни звука не слетело с губ колдуна. Лишь только грохот падающих камней, заставил Бабу Ягу распахнуть глаза и вперить взгляд в удивительное зрелище.
Зареслав уже в человеческом облике стоял у горстки пепла, на том месте, где находился Иван Светорецкий. Чуть в стороне от него в стене зиял пролом, в который пробирались ладные молодцы, блестящие чешуёй промежуточной ипостаси. «Запоздала подмога», - хмуро подумала Бабка Ёжка, но тут же успокоилась и с опаской посмотрела, на то, что осталось от бывшего жениха. Все присутствующие в подземелье Змеи смотрели туда же с лёгкой настороженностью.
Ох, не зря они бдели! Ох, не зря! Пепел у них на глазах зашевелился, будто под дуновением ветерка и от него стало подниматься нечто тёмное, жуткое и злое. Словно чёрное дымное облако разрасталось над пеплом, в какой момент это облако приняло очертания человеческого тела и обзавелось светящимися алыми глазами, Златослава упустила из виду, поскольку её внимание привлекло иное.
За спинами столпившихся вокруг тёмной фигуры и ощетинившихся защитной волошбой Змеев, прямо из стены стройными рядами шли невысокие смуглые и скуластые воины в лёгкой броне и с обнажёнными длинными мечами. Ёжка даже рот от удивления открыла, на них взирая. Что не живые они, а души не упокоенные, поняла сразу и, хотела было закричать мужниным родичам, что за спинами их твориться, как вдруг из-за призрачных мужских спин выглянула забавная девичья мордашка и строго покачала головой. Баба Яги чуть не подавилась, в конец опешивши. Но тут полупрозрачная наряженная в странные многослойные одёжки девушка, всё же покинула своё убежище за спинами воинов и решительно направилась вперёд. Витязи же невиданные остановились аккурат позади Змеев, чуть в затылки им не дыша, ежели бы дышать они могли, а девушка, стараясь не касаться даже краешком своего наряда живых, шустро их оббежала и встала напротив той жути чёрной да красноглазой, что после гибели тела Ивана Светорецкого осталось.
Злата нервно вздрогнула, не зная чего и ожидать от пришлых духов. Вдруг они с сыном Чернобога заодно?! И сейчас вся эта призрачная рать ринется на беззащитных Змеев, которые их даже и не видят, судя по тому, что не заметили они возникшей почти перед их носом тоненькой девичей фигурки. Только вот рот открыть и предупредить не выходило, не могла она это сделать и всё тут.
Чёрная, как сама тьма, фигура тем временем чуть колыхалась, будто не в состоянии осознать, что же произошло, взгляд алых светящихся глаз медленно переходил от одного Змея к другому, но постоянно возвращался к призрачной девушке стоящей перед ним. Ягусе почему-то подумалось, что тёмный ещё никак в себя прийти не может и осознать, что тело-то его мертво. И вот когда в очередной раз алый взгляд вперился в странную девушку, она тряхнула головой, волосы её, заплетённые в сотни тонких косичек взвились будто змейки, а длинные тоненькие пальчики уверенно обхватили запястья тёмной фигуры. Только в тот миг чёрная душа сына Тёмного Бога, осознала, что твориться нечто непоправимое, грозящее ему если не гибелью, то другой какой-то напастью.
Сотканная из тьмы фигура дрогнула и попыталась вырваться, но цепкие полупрозрачные пальчики держали крепко. Призрачная девушка, вдруг обернулась к появившимся вместе с нею воинам и кивнула на чёрную душу. Словно только и дожидаясь её указки, воители двинулись, вперёд проходя сквозь Змеев, растеряно взирающих, на отчаянно пытающуюся вырваться из незримых пут чёрную фигуру. «Не видят», - сообразила Бабка Ёжка, глядя во все глаза, как витязи окружают мечущуюся в панике чёрную тень, ставшую совсем не похожей на человеческий силуэт.
Плотнее и плотнее сжималось кольцо призраков. Всё более отчаянно пыталась вырваться чёрная душа. В какой-то миг за полупрозрачными спинами воителей не стало видно ни тонкой девичей фигурки, чёрной тени, всё слабеющей и слабеющей. Зато призрачная рать словно бы светиться начала. Да, не «словно бы», а и впрямь ярким светом разгоралась, с каждым Златкиным вздохом всё ярче и ярче делаясь, пока вдруг не вспыхнула ослепительным белым светом, и пропала, будто-то бы и не было их вовсе. И лишь на грани слышимости до Бабы Яги донеслись слова: «Возвратится он ещё!», после чего дохнуло в лицо весенней цветущей свежестью и пропало всё.
-Вот ведь! – возмущённо буркнула Ягуся, пару раз моргнув, чтобы зрение восстановить.
-Это вообще что сейчас было? – подал вдруг голос Ладимир Будимирович.
-Опоздавшие Змеи – это были, - хмуро припечатала Баба Яга, пробираясь к едва стоящему на ногах мужу.
-Не понял, – честно признался сын Змея Горыныча, глядя на то, как подобравшаяся к Зареславу девушка строго потребовала наклониться и сейчас ощупывала голову непривычно покорного Змея.
-А чего тут непонятного? – фыркнула княжна Лиходольская, как-то очень быстро пришедшая в себя, но полная негодования на припозднившихся мужниных родичей. – Опоздали вы, касатики! Едва-едва справились! Без вашей помощи, заметьте!
-Ну, это-то я как раз и понял, - ничуть не обидевшись на сказанные сгоряча слова Яги, спокойно произнёс Ладимир и, обведя взором притихших Змеев, озвучил вопрос засевшей в голове у каждого из них. – Что с той душонкой тёмной стало?
-Не увидели, значит, - кивнув сама себя, пробубнила Ёжка и, прекратив ощупывать свободной рукой голову разулыбавшегося Зареслава, со вздохом проговорила. – Да, если бы я знала, что это было! А скажу не поверите же…
-Да, говори уж! – не выдержал кто-то из Змеев, изнывая от любопытства.
-Хорошо, - покладисто согласилась рассказать Баба Яга. – Когда душа тёмная появилась тут, из вон той стены, - она кивнула в ту сторону, откуда призрачная рать вышла, - вышли воины какие-то чудные с мечами, а с ними девчонка была молоденькая. Они его пленили каким-то образом, а потом засветились и сгинули все разом. Вот и весь сказ!
-Дала-а-а! – протянул Бажен, нервно пригладив волосы.
-Да не то слово! – вторил ему голос другого Змея.
-Златослава Ростиславовна, а можно как-то более подробно об этом!? – попросил, да что там попросил, почти взмолился княжич Ладимир.
-Нельзя! – сказал, как отрезал, за место Златы муж её, но вздохнув, пояснил. – Во всяком случае не сейчас, дядька Ладимир. Нам бы в Белояжск вернуться, отдохнуть, успокоиться.… А вы как коршуны налетели! Всё, пробивайте ход и отправляете нас в кощеев терем! Остальное всё потом! Всё потом!
С этими словами княжич обнял жену с дочерью крепко и стал ждать, пока его просьбу выполнят. А как только сотворили Змеи ход до самого царского терема, не раздумывая жену в него увлёк. Ведь и впрямь всё после можно будет узнать, теперь спешить некуда. Сын Чернобога повержен, зла больше натворить он не сможет, а с остальным они справятся. Просто не могут не справиться! Ведь против тёмного сдюжили, значит, всё прочее по плечу будет!
Тут бы и сказочке конец, но…
На уютной небольшой кухоньке было полутемно, только одинокая свеча на грубоватом столе из цельного дерева освещала пространство вокруг, выхватывая из тьмы небогатый интерьер жилища. Большая белёная печка с полатями, прикрытыми красной занавеской с вышитыми бело-чёрными узорами, была жарко натоплена. Рядом с печкой притулилась широкая лавка, на которой дремал крупный рыжий кот с лобастой головой и длинным пушистым хвостом, нервно подёргивающимся время от времени. Коту, возможно, снились мыши или что вернее пёстрые бабочки, в изобилии водившиеся на лесной полянке, где стояла Избушка-на-Курьих-Ножках. Кот спал убаюканный тихим женским голосом, который доносился из-за полуприкрытой двери и вот уже второй час подряд рассказывавший очередную сказку.
-Жили-были лисичка и зайчик, у лисички была изба ледяная, а у зайчика лубяная…, - рассказывала домовушка, провязывая очередной ряд на будущем шарфике.
-Лисичка, что совсем глупенькая?! – прервал домовушку звонкий детский голосок. – Лёд же весной растает! Она где жить-то будет?!
-Тише, Василисушка! Братиков разбудишь! – взмолилась Марфа, откладывая в корзинку вязание и на цыпочках подкрадываясь к детской кроватке, где никак не желала засыпать маленькая озорница.
-Ну, так пошли на кухню, там и дорассказываешь! – предложила пятилетняя малышка, выбираясь из-под одеяла и решительно шлёпая босыми ногами на кухню.
-Куда без носков побежала?! – вознегодовала домовая, вскакивая вслед за ребёнком в попытках догнать и заставить надеть тёплые носочки. – Ух, мамке с папкой расскажу, что босиком бегаешь!
Но девочка её уже не слушала, потому как почувствовала знакомую волошбу, которую никогда бы, ни с чьей другой не спутала. И пущай говорят, что она маленькая ещё, чтобы колдовству учиться! Подумаешь! У неё же и глаза, и уши есть, за родителями подсмотришь и не хочешь, да научишься волошбу творить. А она Василиса и сама, ух как, до всяких колдовских штук охоча, главное чтобы мамка не прознала, а то по попе полотенцем-то отхлестает. Мама она дюже строгая, но отходчивая, а вот…
-Папка! Папка пришёл! – восторженно заверещала девочка и бросилась со всех ног на кухню.
-Лисёнок! – у самых распахнутых настежь дверей, малышку поймали сильные отцовские руки, подбросили и тут же поймали в крепкие, пахнущие морозным лесом объятия. – Чего не спишь, ягоза?
-Тебя и мамку жду! – доверительно сообщила Василиса, прижимаясь к отцовскому тулупу мордашкой и выглядывая из-за его плеча маму.
