Нащупанный интуитивно метод работал, потому вскоре в её руках появилась оставленная у одной из бочек лейка, а затем к ней в пару добавилось ведро. Джэйн щедро поливала грядки, пока чувство жажды, наконец, не перестало её изнурять. Вот только радости и успокоения ей это не принесло. Как только начала сходить жажда, её начал терзать тошнота и сотни странных, непонятных желаний. То ей вдруг начинало хотеться чего-то кислого, то сладкого, то становилось невероятно душно, то отчего-то начинали мёрзнуть ступни. Она вновь заметалась по теплице, смутно догадываясь, кто и что именно от неё хочет.
Это походило на бесконечное сражение: едва что-то удавалось преодолеть, как появлялись всё новые и новые трудности, которым просто не было конца. Ей постоянно чего-то нестерпимо требовалось, порой даже взаимоисключающих вещей. Последнее особенно раздражало и злило, ведь чтобы избавиться от очередной напасти приходилось носиться по всей теплице и действовать наугад. Нередко она жестоко ошибалась, навлекая на себя ещё большие неприятности. Запутавшаяся, безмерно уставшая Джэйн уже и не надеялась, что её тяготы когда-нибудь прекратятся, но, едва солнце скрылось, а пелена ночи принялась затягивать небо, дверь в теплицу отворилась. Продолжая ощущать невнятные желания растений, Джэйн отчаянно рванула наружу. Спустившаяся за осенний сад прохлада на миг остудила её, подарив надежду, что муки, наконец, прекратятся. Но то было лишь очередной иллюзией. Неприятные ощущения лишь притупились, но так и не оставили ни тела, ни сознания. И всё же Джэйн стойко решила их игнорировать. Где-то в глубине души всё ещё теплилась надежда, что ей удастся прекратить эту пытку. Быть может, связь с растениями покинет её, когда она окажется в доме, или же строгий мастер всё же смилостивиться над ней и даст ей передышку. Но все чаяния таяли, словно песчаный замок, построенный на линии прибоя, при встрече с волной. Оказавшись в доме, она, едва волоча ноги, поплелась на кухню, но, заслышав голоса у приоткрытой двери, не стала торопиться.
— Вам не кажется, что это слишком жестокое испытание для той, кто не владеет магией? — вопрошал Льюис. Джэйн впервые слышала в его голосе волнение, тогда как мастер, напротив, не скрывал усмешки:
— Жестокое? — хмыкнул он. — Тебе не стоит в таких вопросах доверять своей паре. Эйс Хэйдли ещё мала и склонна к излишней жалостливости!
Джэйн подкралась чуть ближе, надеясь увидеть говорящих. Но, увы, те сидели к двери спиной, так что оставалось только догадываться, как отреагировал Льюис на строгость мастера.
— Будь разумней и предусмотрительней, — продолжил назидательно Слайнор. — Если всё-таки пойдёшь на стезе лорда придётся не раз столкнуться с упрямцами и глупцами, и труднее всего будет с теми, кто будет сочетать оба этих качества. Помни, в этом случае не стоит уповать на то, что такие люди разберутся сами. Даже если станут утверждать, что точно знают, что делают, все свои ошибки и неудачи в итоге они свалят на тебя. Так что нет смысла потакать им…
«Так вот значит, кто я в ваших глазах! — чувствуя, как обида захватывает горло, гневно подумала Джэйн. — Упрямая дурочка!»
Она собиралась уже ворваться на кухню и высказать всё своё негодование, но новый вопрос Льюиса её остановил:
— Тогда почему бы вам не дать ей подсказку?
— А с чего ты решил, что я этого не сделал? — Тон мастера стал ещё насмешливей.
— Но… значит, выходит… — замялся Льюис, не решаясь озвучить приходящие на ум мысли.
Вот только Джэйн уже не интересовали его выводы. Она уже сделала свои, и, ощущая всё возрастающую волну гнева, резко развернулась. Насмешка мастера так и звучала в ушах, заставляя зубы скрипеть от злости. Ничего она ему говорить не будет! Нет уж! Да и что даст очередной скандал? Лишь убедит того же Льюиса в правильности мнение мастера. И хотя то, что подумает о ней юный Вэрриней, волновало Джэйн слабо, но стать посмешищем для всего Зелёного дома становиться не хотелось. А то, что Льюис обо всём сообщит своей истинной паре, сомнений не было. В чём-то всё же малышка Алиса лукавила, твердя, что не хочет лишний раз видеть своего избранника. Впрочем, разбираться в сложных взаимоотношениях истинных пар Джэйн было уже не под силу. Едва поднявшись на мансарду, она буквально рухнула на кровать.
Сон сморил её почти сразу, даже не дав сформироваться ни одной ясной мысли. Но и он не принёс ей облегчения. В сознание то и дело пробирались чужие желания и ощущения, Джэйн то и дело чувствовала себя то хрупким цветком, жаждущим тепла, то слабой травинкой, прячущейся за своих сестёр и братьев, то мощным кустом, пытающимся расправить свои ветви пошире и свободнее. Среди всего этого безумия порой мелькал силуэт мастера, рядом с которым, подобно верному псу, ходил маленький щенок волкодлака. Малыш то и дело шипел и скалился на всё вокруг, а Слайнор трепал его за холку и тот успокаивался. Порой ночной ветер доносил реплики мастера, но Джэйн не могла разобрать и слова.
Жуткая жажда пробудила её ещё на рассвете, заставив устремиться в теплицу и провести очередной мучительный день в попытках избавиться от навязчивых желаний растений. Однако те лишь сильнее затягивали Джэйн в свои сети, начиная управлять сознанием. Она очнулась лишь тогда, когда под вечер сама стала пить воду из бочки. Вот только бесконечно злясь на себя и весь мир, Джэйн решительно не понимала, как изменить ситуацию. Ни сбежать, ни скрыться от овладевших её сознанием растений не удавалось. Коварная теплица выпустила её лишь в ночи, прежде измучив до почти полного изнеможения. Джэйн с трудом помнила, как добралась до кровати, на которую она вновь упала и сразу же провалилась тревожный сон, в котором снова царствовали растения, и изредка появлялся мастер и щенок волкодлака.
Ещё несколько дней слились в один бесконечный кошмар. Джэйн уже не могла сказать, когда в последний раз что-то ела из тарелки и принимала ванну, а не окуналась, как сошедшая с ума девица в бочку и не жевала пряные листья и горькие ягоды. Она с трудом осознавала себя и, в очередной раз возвращаясь к дому, поймала себя на странных мыслях — ей вдруг стало искренне не понятно, зачем вообще покидать теплицу. Разве её дом не там, среди прочих растений? Что она вообще забыла в доме человека? Кое-как поднявшись на крыльцо, Джэйн привалилась к ограде и, пытаясь отдышаться, покосилась на закрытую дверь. Аромат роз окружил её, ещё больше путая сознание.
«Может и правда, вернуться?» — пролетело у неё в голове, но в следующий миг дверь открылась и за ней показался Льюис. Он спешно подошёл ближе и протянул чашку с сильно пахнущей травами жидкостью.
— Выпей и послушай меня, — строго потребовал Льюис.
Джэйн, несмотря на слабый внутренний протест, всё же потянулась к кружке. Жидкость была горячей и остропряной, но стоило ей проникнуть в тело, как уставшие мышцы словно очнулись, вновь наполнившись силами, а сознание впервые за несколько дней очистилось.
— Ну как? Полегче? — с беспокойством переспросил Льюис, на что Джэйн только кивнула.
Она наконец вновь ощутила себя свободным человеком, мысли которого принадлежат только ей одной и никому кроме! Это было что-то схожее с эйфорией, вот только продлиться ей долго не дали.
— Ты должна начать читать тот справочник, что оставил в твоей комнате мастер, — сурово начал Льюис. — Если ты не запомнишь, как заботиться о растениях и не будешь предупреждать их желания, они будут тобой командовать!
— Что ты мне дал? — повертев в руках опустевшую кружку, задумчиво спросила Джэйн.
— Это укрепляющее зелье, — раздражённо ответил Льюис. — Ты поняла, что я тебе сказал?
— Поняла, — кивнула Джэйн. — И сколько будет длиться эффект?
— Ночи должно хватить. Утром я позабочусь о теплице, чтобы у тебя появилось немного времени…
— А как же мастер? Тебя не накажут за своеволие?
— Только если ты провалишься, и вообще мастер занят подготовкой к празднику Урожая, ему сейчас не до тебя, — признал он.
Напоминание о празднике мгновенно испортило настроение. Подумать только, главное событие осени вот-вот наступит, а она тут погрязла в грядках, будто какая-то чумазая селянка!
— Видимо, мне стоит принести благодарность за подаренную возможность. — оттолкнувшись от ограды, довольно холодно произнесла Джэйн. Признаться, в тот момент она чувствовала себя особенно уязвлённой и не видела особой разницы между тем, чтобы продолжать носится по теплице, или заучивать огромную книгу. Возможно, для кого-то поступок Льюиса стал бы подарком судьбы, но Джэйн не могла оценить его по достоинству, потому не удержалась от укола: — Вот только я не знаю кому — на самом деле тебе, или же жалостливой Алисе!
— Ты неисправима! — фыркнул явно задетый Льюис и резко развернулся.
Он поспешил скрыться за дверью, тогда как Джэйн лениво осмотрела раскрасивший листву сад, с тоской поглядела на калитку и, ощутив нестерпимое желание как можно быстрее вырваться из этого плена, потащилась в дом. Перед тем как отправиться к себе, она наведалась на кухню: стащила из кладового шкафа несколько яблок, оторвала краюху свежеиспечённого хлеба и налила себе целый кувшин ароматного чая. И только после того, как отхлебнула немного свежей студёной воды из ведра, Джэйн заметила, что на столе оставлена какая-то еда, заботливо накрытая полотенцем. Скорее из любопытства, чем чувства голода, она подошла ближе. Под полотенцем находились горшочек с тушенными овощами, несколько вафель и маленькая пиала с чищенными орехами. Прикоснувшись к горшочку и поняв, что тот ещё тёплый, Джэйн ощутила внезапный резкий приступ голода. Испугавшись, что тот мог принадлежать какому-то растению, она на миг замерла, но услышав урчание собственного живота, решила всё-таки задержаться на кухне. Только после того, как горшочек опустел, а вафли и орехи распиханы по карманам, Джэйн, наконец, поднялась на мансарду.
Справочник по растениям сиротливо валялся в самом дальнем углу, куда и был некогда отправлен в приступе гнева. Джэйн неохотно его подняла и пристроила на конторке и зажгла фонарь. С явной неохотой она открыла книгу и принялась вновь разглядывать картинки. К её удивлению, первое растение показалось ей знакомым. Такое точно росло в теплице. Джэйн пробежала взглядом по названию, и сама не заметила, как углубилась в чтение. И хотя описание строения растения её не сильно увлекло, к требованиям по выращиванию и культивированию она отнеслась с поразительным вниманием. По мере продвижения в изучении Джэйн всё чаще ловила себя на неприятных мыслях. Там, в теплице, она многое делала не так. Излишний полив и рыхление создавали дополнительные проблемы, и будь Джэйн прежде чуть более рассудительна, то могла бы избежать больше половины всех свалившихся на неё мучений. Чувства досады и злости вновь поселились внутри, но сначала они даже немного помогали продвигаться — несмотря на постоянно наваливающуюся скуку, Джэйн продолжала читать. Ей отчаянно не хотелось вновь оказаться в ловушке собственной глупости, но силы были не равны и надолго их не хватило.
— Это не жизнь, а издевательство какое-то! — проворчала она себе под нос, отрывая взгляд от страницы. За окном уже стояла глубокая ночь, луна спряталась за тучи, и в комнате было слишком темно. Фонарь, устроенный на конторке, выхватывал из мрака лишь крохотный островок, внутри которого и находилась Джэйн. Всё остальное пространство тонуло в плотных кружевах тьмы, но внезапно слух уловил подозрительный шорох. Джэйн внутренне напряглась и уставилась в сторону лестницы, но чутьё её подвело, и голос донесся от окна.
— Как вам новый мастер, эйс Редиан? — каркающим голосом произнёс Нэриэл, и его силуэт выдвинулся из темноты.
Двадцать три года назад
Маркус:
Он медленно шёл по ночному лесу, и тьма укутывала его подобно плащу.
«Едва ли все Привратники становились убийцами!» — чем дольше Маркус размышлял, тем больше убеждался в ошибке Нэриэла.
Воистину, тот, кому по судьбе и способностям не было дано добраться до Врат Тьмы, не мог понять их суть. Однако ситуация приобрела весьма скверный поворот. Он не мог исполнить этот приказ, но чётко понимал, что в случае неповиновения, превратится в новую мишень. Нужно было что-то придумать, но времени у него оставалось в обрез. Нэриэл не терпелив и, едва забрезжит рассвет, затребует результата.
Торопливо пробиваясь сквозь чащу, Маркус уже жалел, что выбрал пустыню. Она была слишком далеко от дома, и теперь он попросту терял время. Впрочем, корить себя ему не стоило. Ночная прогулка помогла сосредоточиться и увидеть то, что раньше оставалось им незамеченным.
С тех пор, как исчез Творец, миром правили демоны. Увы, у них не было способностей и возможностей поддерживать существование всего, но они нашли своеобразный способ управлять мирозданьем. Они назвали это Игрой, в которой каждому была отведена своя роль. Судьба больше не зависела от собственных устремлений, а стала прописанным сценарием. Вот только демоны оказались не способны не только творить, но и испытывали явные трудности с фантазией, а потому быстро стали зависимы от надоевших однообразных шаблонов. Именно тогда они стали прибегать к помощи тех, в ком сохранились остатки былого величия Творца. Эльфы, гномы, феи и прочие создания, способные к магии, нередко похищались или же заманивались тёмной стороной для подобной работы. Но иногда способные приходили сами, и диктовали демонам свои условия, предлагая заключить контракт. Всех тех, кто так или иначе оказывался вовлечён в эту работу стали называть мастерами Игры. Но если попавшие обманом оказывались пленниками и рабами, и были вынуждены вечно заниматься подобным делом, то те, кому удалось убедить демонов в своей ценности, могли вырваться из порочного круга.
Маркус не сомневался в том, что его отец, будучи одним из сильнейших волшебников того времени, вполне мог совершить подобную сделку, вот только хитрый Нэриэл застал его врасплох, и обстоятельства изменились. Семерику пришлось уйти в тень, но это вовсе не означало, что всё закончилось. Оглядываясь в прошлое, Маркус подмечал, что частенько действия его отца сильно напоминали плетения паутины чужих судеб, а потому и союз Майэрсов с Брэйтами совсем не выглядел случайным. Впрочем, как и новое будущее дитя. Похоже, родители решили подстраховаться на случай, если Маркуса будет ждать провал. Именно поэтому и не было права на ошибку! Обрекать кого-то ещё на такие сложности — бесчеловечно и ужасно жестоко.
«Я должен разобраться в этом сам», — строго повторил про себя Маркус, не позволяя себе и секундой слабости.
Добравшись до дома, он спустился в подвал и вновь повторил ритуал, вот только в плетение заклинания добавил ещё один призыв. Ему нужен был демон, которому Маркус мог бы предложить свои услуги.
Кровь засветилась, и лёгкая дымка стала просачиваться сквозь пентаграмму. Вскоре весь подвал заволокло багряным туманом, внутри которого что-то завертелось и закрутилось. Маркус неотрывно следил за этим вращением, пока то вдруг не вспыхнуло алым и в его центре не материализовался демон. Тот решил предстать в жутком обличие — чернокожий и рогатый, с кряжистыми кожистыми крыльями и хвостом, на конце которого виднелся ряд шипов.
— Кто ты, смельчак, посмевший призвать демона? — протрубил он так громогласно, что стены подвала задрожали, а с потолка начала осыпаться штукатурка.
Это походило на бесконечное сражение: едва что-то удавалось преодолеть, как появлялись всё новые и новые трудности, которым просто не было конца. Ей постоянно чего-то нестерпимо требовалось, порой даже взаимоисключающих вещей. Последнее особенно раздражало и злило, ведь чтобы избавиться от очередной напасти приходилось носиться по всей теплице и действовать наугад. Нередко она жестоко ошибалась, навлекая на себя ещё большие неприятности. Запутавшаяся, безмерно уставшая Джэйн уже и не надеялась, что её тяготы когда-нибудь прекратятся, но, едва солнце скрылось, а пелена ночи принялась затягивать небо, дверь в теплицу отворилась. Продолжая ощущать невнятные желания растений, Джэйн отчаянно рванула наружу. Спустившаяся за осенний сад прохлада на миг остудила её, подарив надежду, что муки, наконец, прекратятся. Но то было лишь очередной иллюзией. Неприятные ощущения лишь притупились, но так и не оставили ни тела, ни сознания. И всё же Джэйн стойко решила их игнорировать. Где-то в глубине души всё ещё теплилась надежда, что ей удастся прекратить эту пытку. Быть может, связь с растениями покинет её, когда она окажется в доме, или же строгий мастер всё же смилостивиться над ней и даст ей передышку. Но все чаяния таяли, словно песчаный замок, построенный на линии прибоя, при встрече с волной. Оказавшись в доме, она, едва волоча ноги, поплелась на кухню, но, заслышав голоса у приоткрытой двери, не стала торопиться.
— Вам не кажется, что это слишком жестокое испытание для той, кто не владеет магией? — вопрошал Льюис. Джэйн впервые слышала в его голосе волнение, тогда как мастер, напротив, не скрывал усмешки:
— Жестокое? — хмыкнул он. — Тебе не стоит в таких вопросах доверять своей паре. Эйс Хэйдли ещё мала и склонна к излишней жалостливости!
Джэйн подкралась чуть ближе, надеясь увидеть говорящих. Но, увы, те сидели к двери спиной, так что оставалось только догадываться, как отреагировал Льюис на строгость мастера.
— Будь разумней и предусмотрительней, — продолжил назидательно Слайнор. — Если всё-таки пойдёшь на стезе лорда придётся не раз столкнуться с упрямцами и глупцами, и труднее всего будет с теми, кто будет сочетать оба этих качества. Помни, в этом случае не стоит уповать на то, что такие люди разберутся сами. Даже если станут утверждать, что точно знают, что делают, все свои ошибки и неудачи в итоге они свалят на тебя. Так что нет смысла потакать им…
«Так вот значит, кто я в ваших глазах! — чувствуя, как обида захватывает горло, гневно подумала Джэйн. — Упрямая дурочка!»
Она собиралась уже ворваться на кухню и высказать всё своё негодование, но новый вопрос Льюиса её остановил:
— Тогда почему бы вам не дать ей подсказку?
— А с чего ты решил, что я этого не сделал? — Тон мастера стал ещё насмешливей.
— Но… значит, выходит… — замялся Льюис, не решаясь озвучить приходящие на ум мысли.
Вот только Джэйн уже не интересовали его выводы. Она уже сделала свои, и, ощущая всё возрастающую волну гнева, резко развернулась. Насмешка мастера так и звучала в ушах, заставляя зубы скрипеть от злости. Ничего она ему говорить не будет! Нет уж! Да и что даст очередной скандал? Лишь убедит того же Льюиса в правильности мнение мастера. И хотя то, что подумает о ней юный Вэрриней, волновало Джэйн слабо, но стать посмешищем для всего Зелёного дома становиться не хотелось. А то, что Льюис обо всём сообщит своей истинной паре, сомнений не было. В чём-то всё же малышка Алиса лукавила, твердя, что не хочет лишний раз видеть своего избранника. Впрочем, разбираться в сложных взаимоотношениях истинных пар Джэйн было уже не под силу. Едва поднявшись на мансарду, она буквально рухнула на кровать.
Сон сморил её почти сразу, даже не дав сформироваться ни одной ясной мысли. Но и он не принёс ей облегчения. В сознание то и дело пробирались чужие желания и ощущения, Джэйн то и дело чувствовала себя то хрупким цветком, жаждущим тепла, то слабой травинкой, прячущейся за своих сестёр и братьев, то мощным кустом, пытающимся расправить свои ветви пошире и свободнее. Среди всего этого безумия порой мелькал силуэт мастера, рядом с которым, подобно верному псу, ходил маленький щенок волкодлака. Малыш то и дело шипел и скалился на всё вокруг, а Слайнор трепал его за холку и тот успокаивался. Порой ночной ветер доносил реплики мастера, но Джэйн не могла разобрать и слова.
Жуткая жажда пробудила её ещё на рассвете, заставив устремиться в теплицу и провести очередной мучительный день в попытках избавиться от навязчивых желаний растений. Однако те лишь сильнее затягивали Джэйн в свои сети, начиная управлять сознанием. Она очнулась лишь тогда, когда под вечер сама стала пить воду из бочки. Вот только бесконечно злясь на себя и весь мир, Джэйн решительно не понимала, как изменить ситуацию. Ни сбежать, ни скрыться от овладевших её сознанием растений не удавалось. Коварная теплица выпустила её лишь в ночи, прежде измучив до почти полного изнеможения. Джэйн с трудом помнила, как добралась до кровати, на которую она вновь упала и сразу же провалилась тревожный сон, в котором снова царствовали растения, и изредка появлялся мастер и щенок волкодлака.
Ещё несколько дней слились в один бесконечный кошмар. Джэйн уже не могла сказать, когда в последний раз что-то ела из тарелки и принимала ванну, а не окуналась, как сошедшая с ума девица в бочку и не жевала пряные листья и горькие ягоды. Она с трудом осознавала себя и, в очередной раз возвращаясь к дому, поймала себя на странных мыслях — ей вдруг стало искренне не понятно, зачем вообще покидать теплицу. Разве её дом не там, среди прочих растений? Что она вообще забыла в доме человека? Кое-как поднявшись на крыльцо, Джэйн привалилась к ограде и, пытаясь отдышаться, покосилась на закрытую дверь. Аромат роз окружил её, ещё больше путая сознание.
«Может и правда, вернуться?» — пролетело у неё в голове, но в следующий миг дверь открылась и за ней показался Льюис. Он спешно подошёл ближе и протянул чашку с сильно пахнущей травами жидкостью.
— Выпей и послушай меня, — строго потребовал Льюис.
Джэйн, несмотря на слабый внутренний протест, всё же потянулась к кружке. Жидкость была горячей и остропряной, но стоило ей проникнуть в тело, как уставшие мышцы словно очнулись, вновь наполнившись силами, а сознание впервые за несколько дней очистилось.
— Ну как? Полегче? — с беспокойством переспросил Льюис, на что Джэйн только кивнула.
Она наконец вновь ощутила себя свободным человеком, мысли которого принадлежат только ей одной и никому кроме! Это было что-то схожее с эйфорией, вот только продлиться ей долго не дали.
— Ты должна начать читать тот справочник, что оставил в твоей комнате мастер, — сурово начал Льюис. — Если ты не запомнишь, как заботиться о растениях и не будешь предупреждать их желания, они будут тобой командовать!
— Что ты мне дал? — повертев в руках опустевшую кружку, задумчиво спросила Джэйн.
— Это укрепляющее зелье, — раздражённо ответил Льюис. — Ты поняла, что я тебе сказал?
— Поняла, — кивнула Джэйн. — И сколько будет длиться эффект?
— Ночи должно хватить. Утром я позабочусь о теплице, чтобы у тебя появилось немного времени…
— А как же мастер? Тебя не накажут за своеволие?
— Только если ты провалишься, и вообще мастер занят подготовкой к празднику Урожая, ему сейчас не до тебя, — признал он.
Напоминание о празднике мгновенно испортило настроение. Подумать только, главное событие осени вот-вот наступит, а она тут погрязла в грядках, будто какая-то чумазая селянка!
— Видимо, мне стоит принести благодарность за подаренную возможность. — оттолкнувшись от ограды, довольно холодно произнесла Джэйн. Признаться, в тот момент она чувствовала себя особенно уязвлённой и не видела особой разницы между тем, чтобы продолжать носится по теплице, или заучивать огромную книгу. Возможно, для кого-то поступок Льюиса стал бы подарком судьбы, но Джэйн не могла оценить его по достоинству, потому не удержалась от укола: — Вот только я не знаю кому — на самом деле тебе, или же жалостливой Алисе!
— Ты неисправима! — фыркнул явно задетый Льюис и резко развернулся.
Он поспешил скрыться за дверью, тогда как Джэйн лениво осмотрела раскрасивший листву сад, с тоской поглядела на калитку и, ощутив нестерпимое желание как можно быстрее вырваться из этого плена, потащилась в дом. Перед тем как отправиться к себе, она наведалась на кухню: стащила из кладового шкафа несколько яблок, оторвала краюху свежеиспечённого хлеба и налила себе целый кувшин ароматного чая. И только после того, как отхлебнула немного свежей студёной воды из ведра, Джэйн заметила, что на столе оставлена какая-то еда, заботливо накрытая полотенцем. Скорее из любопытства, чем чувства голода, она подошла ближе. Под полотенцем находились горшочек с тушенными овощами, несколько вафель и маленькая пиала с чищенными орехами. Прикоснувшись к горшочку и поняв, что тот ещё тёплый, Джэйн ощутила внезапный резкий приступ голода. Испугавшись, что тот мог принадлежать какому-то растению, она на миг замерла, но услышав урчание собственного живота, решила всё-таки задержаться на кухне. Только после того, как горшочек опустел, а вафли и орехи распиханы по карманам, Джэйн, наконец, поднялась на мансарду.
Справочник по растениям сиротливо валялся в самом дальнем углу, куда и был некогда отправлен в приступе гнева. Джэйн неохотно его подняла и пристроила на конторке и зажгла фонарь. С явной неохотой она открыла книгу и принялась вновь разглядывать картинки. К её удивлению, первое растение показалось ей знакомым. Такое точно росло в теплице. Джэйн пробежала взглядом по названию, и сама не заметила, как углубилась в чтение. И хотя описание строения растения её не сильно увлекло, к требованиям по выращиванию и культивированию она отнеслась с поразительным вниманием. По мере продвижения в изучении Джэйн всё чаще ловила себя на неприятных мыслях. Там, в теплице, она многое делала не так. Излишний полив и рыхление создавали дополнительные проблемы, и будь Джэйн прежде чуть более рассудительна, то могла бы избежать больше половины всех свалившихся на неё мучений. Чувства досады и злости вновь поселились внутри, но сначала они даже немного помогали продвигаться — несмотря на постоянно наваливающуюся скуку, Джэйн продолжала читать. Ей отчаянно не хотелось вновь оказаться в ловушке собственной глупости, но силы были не равны и надолго их не хватило.
— Это не жизнь, а издевательство какое-то! — проворчала она себе под нос, отрывая взгляд от страницы. За окном уже стояла глубокая ночь, луна спряталась за тучи, и в комнате было слишком темно. Фонарь, устроенный на конторке, выхватывал из мрака лишь крохотный островок, внутри которого и находилась Джэйн. Всё остальное пространство тонуло в плотных кружевах тьмы, но внезапно слух уловил подозрительный шорох. Джэйн внутренне напряглась и уставилась в сторону лестницы, но чутьё её подвело, и голос донесся от окна.
— Как вам новый мастер, эйс Редиан? — каркающим голосом произнёс Нэриэл, и его силуэт выдвинулся из темноты.
Двадцать три года назад
Маркус:
Он медленно шёл по ночному лесу, и тьма укутывала его подобно плащу.
«Едва ли все Привратники становились убийцами!» — чем дольше Маркус размышлял, тем больше убеждался в ошибке Нэриэла.
Воистину, тот, кому по судьбе и способностям не было дано добраться до Врат Тьмы, не мог понять их суть. Однако ситуация приобрела весьма скверный поворот. Он не мог исполнить этот приказ, но чётко понимал, что в случае неповиновения, превратится в новую мишень. Нужно было что-то придумать, но времени у него оставалось в обрез. Нэриэл не терпелив и, едва забрезжит рассвет, затребует результата.
Торопливо пробиваясь сквозь чащу, Маркус уже жалел, что выбрал пустыню. Она была слишком далеко от дома, и теперь он попросту терял время. Впрочем, корить себя ему не стоило. Ночная прогулка помогла сосредоточиться и увидеть то, что раньше оставалось им незамеченным.
С тех пор, как исчез Творец, миром правили демоны. Увы, у них не было способностей и возможностей поддерживать существование всего, но они нашли своеобразный способ управлять мирозданьем. Они назвали это Игрой, в которой каждому была отведена своя роль. Судьба больше не зависела от собственных устремлений, а стала прописанным сценарием. Вот только демоны оказались не способны не только творить, но и испытывали явные трудности с фантазией, а потому быстро стали зависимы от надоевших однообразных шаблонов. Именно тогда они стали прибегать к помощи тех, в ком сохранились остатки былого величия Творца. Эльфы, гномы, феи и прочие создания, способные к магии, нередко похищались или же заманивались тёмной стороной для подобной работы. Но иногда способные приходили сами, и диктовали демонам свои условия, предлагая заключить контракт. Всех тех, кто так или иначе оказывался вовлечён в эту работу стали называть мастерами Игры. Но если попавшие обманом оказывались пленниками и рабами, и были вынуждены вечно заниматься подобным делом, то те, кому удалось убедить демонов в своей ценности, могли вырваться из порочного круга.
Маркус не сомневался в том, что его отец, будучи одним из сильнейших волшебников того времени, вполне мог совершить подобную сделку, вот только хитрый Нэриэл застал его врасплох, и обстоятельства изменились. Семерику пришлось уйти в тень, но это вовсе не означало, что всё закончилось. Оглядываясь в прошлое, Маркус подмечал, что частенько действия его отца сильно напоминали плетения паутины чужих судеб, а потому и союз Майэрсов с Брэйтами совсем не выглядел случайным. Впрочем, как и новое будущее дитя. Похоже, родители решили подстраховаться на случай, если Маркуса будет ждать провал. Именно поэтому и не было права на ошибку! Обрекать кого-то ещё на такие сложности — бесчеловечно и ужасно жестоко.
«Я должен разобраться в этом сам», — строго повторил про себя Маркус, не позволяя себе и секундой слабости.
Добравшись до дома, он спустился в подвал и вновь повторил ритуал, вот только в плетение заклинания добавил ещё один призыв. Ему нужен был демон, которому Маркус мог бы предложить свои услуги.
Кровь засветилась, и лёгкая дымка стала просачиваться сквозь пентаграмму. Вскоре весь подвал заволокло багряным туманом, внутри которого что-то завертелось и закрутилось. Маркус неотрывно следил за этим вращением, пока то вдруг не вспыхнуло алым и в его центре не материализовался демон. Тот решил предстать в жутком обличие — чернокожий и рогатый, с кряжистыми кожистыми крыльями и хвостом, на конце которого виднелся ряд шипов.
— Кто ты, смельчак, посмевший призвать демона? — протрубил он так громогласно, что стены подвала задрожали, а с потолка начала осыпаться штукатурка.
