— Как ты можешь быть такой жалкой? — презрительно фыркала Найиль. — Бесполезное создание! Как будто я много прошу!
«Нет! Нет! Выйди из моей головы!» — звенели, подобно колоколам, мысли Саманты. Она действительно боролась.
— Ты ведь не думаешь, что сможешь просто перетерпеть? — продолжала ухмыляться Найиль. — Я буду преследовать тебя вечно, пока ты не сделаешь то, что должна!
Увы, это был не обман. Образ Найиль появлялся на любой поверхности и принимался запугивать и требовать подчинения с феноменальной настойчивостью. Матушкино лицо глядело с потолка, косилось из каждого угла, хмурилось на полу и совершенно не давало покоя. Все попытки закрыть глаза и не смотреть проваливались: Найиль проникала и в ту самую испещрённую блуждающими пятнами темноту.
Переворошив с десяток похожих на бред воспоминаний, Маркус всё больше сочувствовал сестре. И почему только она не обратилась за помощью? Однако, стоило ему об этом подумать, как сознание Саманты откликнулось, показав то, как она видела его. Вечно занятой, усталый и опекающий Джэйн, а затем и малышей. Ей не было место подле него, во всяком случае, она так считала. Возможно, если бы они воспитывались вместе, такого бы не случилось, и Саманта больше доверяла бы ему, а не ощущала бы себя чужой и лишней. Ведь именно это чувство и стало брешью в её защите.
Преследующий её голос вынудил частично поменять содержание банок с порошками и травами для зелий. И теперь Маркус только мог догадываться, каким именно зельем он старательно опаивал Джэйн. Но не менее странно было и то, что ему никак не удавалось обнаружить связь с зеркалом. Если матушка и Иллария напрямую смотрелись в него, как, впрочем, и Нэриэл на первых порах, пока тот самый сгусток не смог подселиться в его сознание, то с Самантой оно поступило ещё хитрее. Чувство вины и сложные взаимоотношения с матерью — тонкая игра, достойная демона высшего уровня.
Маркус прервал контакт и освободил, наконец, руки сестры.
— Если то снотворное, что ты сварила не яд, лучше используй сама. Мне нужно немного времени, чтобы со всем разобраться, — мягко произнёс он, прежде чем отдалился.
Саманта послушно кивнула и бросила на него взгляд украдкой с явной надеждой.
— Я по-прежнему ни в чём тебя не виню, — поднимаясь, повторил Маркус. — Но попрошу пока не встречаться Джэйн.
Он вышел из кабинета и вновь направился на кухню. Тусклый огонь ещё догорал в очаге. Маркус подкинул полено и вызвал Саларс. Кому-то нужно было приглядеть и детьми. Он не стал вдаваться в подробности и тратить время на длительный рассказ, тем более что саламандры никак не могли помочь ему с зеркалом. Оно отторгало не только их самих, но и силу огня.
Маркус видел лишь одно решение: снова спрятать зеркало. Вот только теперь его выбор пал на закрытый мир, где хватало пустующих островов, на которые никто не совался уже долгие годы. Те земли назывались Проклятыми из-за безжизненной почвы и слишком сильных водных и воздушных течений. Кроме демонов, едва ли кто-то мог пробраться в это место. Маркус заточил зеркало в одной из пещер и оставил послание на случай, если нагрянет кто-то из агни. Это дело могло подождать, во всякое случае до тех пор, пока он не восстановит мир в своей семье.
Однако по возвращению его ждало огромное разочарование. Перебирая травы, которые перемешала сестра, Маркус с ужасом осознал, что долгое время поил Джэйн не просто любовным зельем, но и по капле взращивал внутри ненависть, которая медленно отравляющим всё её существо. Против такого состава его экспериментальная разработка ничего не стоила. Он, конечно, попытался хоть что-то исправить. Боясь вновь угодить в ловушку, теперь Маркус проверял каждый ингредиент. Нюхая и пробуя на вкус, он с особой осторожностью добавлял травы и порошки, и всё равно не был доволен результатом. Ненависть, казалось, уже срослась с сознанием Джэйн, но главный кошмар наступил, когда настало время кормления. Она наотрез отказалась подходить к сыновьям, испытывая к ним что-то близкое к отвращению. К дочери, впрочем, Джэйн отнеслась с поразительным равнодушием. Материнский инстинкт и та радость, что ещё недавно она ощущала, испарились без следа. Теперь дети её раздражали, и Джэйн с трудом пересилила себя, чтобы покормить хотя бы малышку. Маркус с болью в сердце внимал её мыслям. Она желала сбежать, каждая секунда в ставшем вмиг ненавистном доме доводила до бешенства. Они промучились целый день, пока Маркус пытался хоть как-то повлиять на неё зельями или заклинаниями, но всё было тщетно. Он больше не мог удерживать её, и потому позволил ей уйти. Она исчезла под покровом ночи, но на утро вновь появилась на пороге.
— Отдай мне мою дочь! — потребовала Джэйн, и Маркус, всё так же избегая личной встречи, спустил малышку к входным дверям, а потом долго смотрел в след удаляющемуся силуэту в плаще. Она уходила, и он с болью понимал, что, вероятно, это единственное, что им оставалось. Время. Нужно было время, чтобы чувства притупились, а зелье растратило свою чудовищную силу.
Лишь одно утешало Маркуса: Саманта понемногу восстанавливалась. В её сознании больше не появлялось голосов, хотя чувство вины давило ещё сильнее. Она помогала Маркусу с мальчишками и даже немного прониклась к одному из них, самому слабому. Только благодаря сестре тот, ища мать, словно потерявшийся щенок, переставал хныкать, хоть что-то ел и кое-как засыпал.
— Брат, — начала Саманта спустя неделю после ухода Джэйн. — Я тут подумала и решила. Думаю, я готова взять на себя ответственность и восстановить дом Брэйтов. Если ты, конечно, не против, я бы забрала малыша с собой в цитадель.
— Представишь его своим сыном? — Как бы ни старался Маркус, ему никак не удавалось убрать горечь из своего голоса.
— Зачем? Пусть так и будет племянником. Мать сбежала, у отца слишком много забот.
Маркус нехотя кивнул. Он не хотел взваливать на сестру никаких сложных обязанностей, но не стал противиться её желаниям. Тем более что они звучали вполне искренне.
— Только, пожалуйста, если хоть что-то будет тебя тревожить…
— Я сообщу сразу же, — договорила она за него, а затем, потупившись, добавила: — Прости… меня за всё…
Маркус тяжело вздохнул. Краем сознания он осторожно проверил Джэйн. Та развлекала себя изучением фамильного замка. Не самое худшее занятие, чтобы развеяться от зимней скуки.
— Здесь нет твоей вины, и, возможно, разделить малышей будет правильно, — ответил он, вспоминая о зеркале.
Он наведывался на остров трижды и пока не обнаружил ничего необычного. Зеркало больше не казалось зловещим, будто то, что прежде жило внутри него внезапно исчезло Зеркальная гладь помутнела и слегка потрескалась, словно пролежала без ухода не одну сотню лет. Кованая оправа чуть потемнела и покрылась зелёным налётом. Казалось, ещё немного и на нём начнёт расти мох или плесень.
Сегодня Маркус так же собирался побывать в закрытом мире, только в этот раз он рассчитывал немного задержаться и показать необычное зеркало кому-то из демонов. Должен же хоть кто-то знать, что это такое! Однако, появившись на острове, Маркус сразу почувствовал неладное. Сеть заклинаний, которыми он укрыл пещеру, была разорвана. Причём весьма искусно, будто работал настоящий мастер. Но в закрытом мире не было волшебников! Маркус бросился внутрь пещеры и замер на месте. Зеркало исчезло…
Две недели, проведённые в родовом замке, были сродни вечности. И хотя несколько вечеров она всё же потратила на воспоминания, от усилий, чтобы выискать что-то особенное, у неё почти сразу начинала болеть голова. Потому Джэйн довольно быстро забросила это занятие и переключилась на привычные хлопоты. Ещё пару дней она посвятила общению с дочерью, но невероятная любознательность той действовала ей на нервы. Малышка в свои четыре вполне бодро читала и весьма бойко обследовала семейную библиотеку. И как только у неё мог родиться подобный ребёнок? Она же полная её противоположность!
В итоге Джэйн бродила из угла в угол и постоянно ловила себя на знакомом чувстве. Всякий раз, когда она оказывалась дома, скука наваливались на неё тяжёлым грузом.
Лишь впервые оказавшись в замке Крови и Любви, Джэйн ощутила какое-то оживление. На руках была малышка и требовалось наладить хоть какой-то быт. К счастью, Редианы оказались весьма предприимчивы и обзавелись бессмертным хранителем замка. Он был похож на здоровенного рыжего кота и носил чудное имя Анцифер. Джэйн не сразу оценила его по достоинству. Она наивно подумала будто тот что-то типа призрака, не позволяющего замку ветшать без присутствия хозяев. Но к её удивлению, Анцифер оказался куда более полезным и вполне мог считаться домовым, к слову, не просто заботливым, но и весьма рассудительным и умным. С ним можно было поболтать за чашкой чая у камина, и Джэйн, когда ей становилось особенно невмоготу, просила его рассказать о ком-то из своих предков. А ещё она спокойно доверяла ему малышку, и, надо заметить, тот справлялся с ребёнком значительно лучше неё. Джэйн с радостью избавилась от лишних хлопот и забот, но, вдоволь нагулявшись в саду и осмотрев холодным молчаливый замок, очень быстро заскучала. Пусть родовая библиотека и ломилась от книг, от мысли вновь заняться образованием откровенно тошнило. С каждым новым днём Джэйн всё сильнее ощущала себя загнанным в клетку зверем. Вот тогда ей и вспомнилась их с Диком совместная мечта о путешествиях, и пусть друга больше не было рядом, она решила попробовать его найти. Однако поиски затянулись, а азарт только креп после каждого приключения. Ей всё меньше хотелось возвращаться домой, а стоило всё же там очутиться, как рука сама собой тянулась к старинному браслету, с которым она почти никогда не расставалась. Тот оказался невероятно полезен, а его возможности поразительны. Браслет мог переносить из одного места в другое, а иногда даже из одного мира в другой без помощи Врат и каких-то особых заклинаний. Тот несколько раз спасал её от опасностей, и тогда она исчезала без следа. Правда, куда чаще в возникшие проблемы вмешивался Маркус…
Джэйн скрипнула зубами. Что бы она не делала, куда бы не уходила, он вечно её настигал. Словно проклятье какое-то!
«Даже в мыслях меня оставить не может! — проворчала про себя Джэйн и принялась по привычке крутить на запястье любимый браслет. — Может вновь испытать судьбу и посетить ещё какой-нибудь мир?»
Её пальцы по привычке начали изучать вырезанные символы-руны, значение которых она так не узнала. Можно было предположить, что находящиеся на внешней стороне как-то были настроены на определённые миры, а те, что прятались внутри, при особом расположении и толике магии пробуждали необычный механизм. Порой Джэйн хватало всего лишь возникшего желания, чтобы браслет пробудился и отправил её в новое путешествие. Однако сегодня тот, несмотря на все попытки и разгорающийся азарт, оставался холоден и неподвижен.
— Да что с тобой! — Джэйн сорвала браслет с запястья и гневно потрясла его, как погремушку.
— Мр-р-р, с-с-снова з-з-злиш-ш-шься? — Анцифер материализовался из воздуха возле камина и, распушив хвост, будто павлин, медленно и грациозно подошёл ближе.
Его появление вызвало лёгкую волну раздражения, и Джэйн уже собралась накинуться на кота, чтобы вылить на него всё скопившееся негодование. Однако её взгляд зацепился за торчащий из меха на спине Анцифера уголок красивого алого конверта. Кажется, когда-то ей уже доводилось видеть подобное оформление.
— Кто-то прислал мне письмо? — Мгновенно сменила гнев на милость Джэйн. Она даже приветливо улыбнулась коту.
— Мяу! — согласился тот и добавил: — Оно не подпис-с-сано.
— Вероятно, это некое тайное любовное послание, — Джэйн вскочила с кресла и быстро подхватила письмо. Сорвав лишённой печати сургуч, она вытащила небольшой лист дорогой тонкой бумаги. Кто бы ни был адресат, тот явно не поскупился! А затем уставилась на вычурные буквы, выписанные идеальным почерком.
«Дорогой Джэйн Редиан!
Мне довелось услышать прекрасную весть о том, что вы вновь вернулись в родовой замок. Осмелюсь предположить, что ваши дела успели изрядно утомить вас, потому рискну сделать вам одно весьма заманчивое предложение. Не хотите ли немного развеяться и посетить бал по случаю Долгой ночи? Если мне удалось вас заинтересовать, то буду ждать возле большого фонтана на главной площади.
Всегда ваш…»
— Мур-р-р. И что там? — прервал её чтение Анфицер.
— Меня пригласили на бал! — хмыкнула Джэйн, не пряча при этом довольной улыбки. Она уже и забыла, что и в Волшебном городе бывали интересные празники.
— Неуш-ш-жели ты пойдёш-ш-шь? — В мурлыканье кота явственно послышались насмешливые нотки.
— А почему бы и нет?! Давненько мне не приходилось «радовать» общество Волшебного города своим присутствием! — Она настолько загорелась этой идеей, что едва не начала приплясывать уже в комнате.
— И… тебя не беспокоят больш-ш-ше с-с-слухи? — Анцифер прищурил свои большие, словно магические шары, жёлтые глаза, словно заметил нечто подходящее для охоты или игры.
— Ах да, слухи. — Улыбка слетела с её лица. На душе мгновенно стало кисло и грустно. Волшебное сообщество отличалось не только консерватизмом, но и лицемерием. Всевозможные слухи разносились по городу быстрее ветра, и, пожалуй, было даже удивительно, что дотошные кумушки так и не смогли докопаться до правды. Джэйн мысленно усмехнулась, прежде чем презрительно бросила: — Что там обо мне говорят? Всё пытаются вызнать от кого у меня дочь? Плохо стараются! Им бы только языками потрещать, а повод всегда найдётся. Впрочем, какая разница! Кем бы ни был мой тайный поклонник, его слухи и наличие малышки не смущают, так почему я должна отказываться?
— Как знаеш-ш-шь, — мурлыкнул кот и, запрыгнув в освободившееся кресло, деловито начал в нём устраиваться. Он настоятельно топтался и кружил на месте, прежде чем самодовольно улёгся и громко замурчал.
Джэйн сначала хотела его сбросить, чтобы было неповадно занимать чужое место, но, уже замахнувшись, передумала. Ей больше не хотелось предаваться грустным мыслям и ворошить воспоминания. Мысль о предстоящих танцах взбудоражила сознание. Ей срочно нужно было самое невероятное платье!
Будь она прежней собой, то непременно бы отправилась в лавку к портнихе. Когда-то волшебные платья вызывали у неё неописуемый восторг, однако теперь Джэйн остыла к подобным изощрениям. Ей не хотелось выглядеть ни милой и прекрасной, словно невинная принцесса, ни загадочной и дерзкой, будто гордая покорительница параллельных миров. Она желала чего-то особенно, безусловно роскошного, и в то же время рокового. И за вдохновением она отправилась изучать наряды предков. Дело оказалось весьма увлекательным. Джэйн потратила несколько дней, что перебрать и примерить лучшее из богатого гардероба. Здесь были наряды, расшитые различными драгоценными камнями, будто сотканные из золота, сплетённые из серебряной паутины. Джэйн испытывала восторг от прикосновений к тончайшему шёлку, нежнейшему бархату и шуршащей тафте. Она с почти благоговеньем рассматривала необычные узоры на тканях и редчайшие, явно сделанные вручную, поражающие воображение кружева. И среди всего этого великолепия её ждало и нечто необычайное, по словам Анцифера, — свадебное платье основательницы.
«Нет! Нет! Выйди из моей головы!» — звенели, подобно колоколам, мысли Саманты. Она действительно боролась.
— Ты ведь не думаешь, что сможешь просто перетерпеть? — продолжала ухмыляться Найиль. — Я буду преследовать тебя вечно, пока ты не сделаешь то, что должна!
Увы, это был не обман. Образ Найиль появлялся на любой поверхности и принимался запугивать и требовать подчинения с феноменальной настойчивостью. Матушкино лицо глядело с потолка, косилось из каждого угла, хмурилось на полу и совершенно не давало покоя. Все попытки закрыть глаза и не смотреть проваливались: Найиль проникала и в ту самую испещрённую блуждающими пятнами темноту.
Переворошив с десяток похожих на бред воспоминаний, Маркус всё больше сочувствовал сестре. И почему только она не обратилась за помощью? Однако, стоило ему об этом подумать, как сознание Саманты откликнулось, показав то, как она видела его. Вечно занятой, усталый и опекающий Джэйн, а затем и малышей. Ей не было место подле него, во всяком случае, она так считала. Возможно, если бы они воспитывались вместе, такого бы не случилось, и Саманта больше доверяла бы ему, а не ощущала бы себя чужой и лишней. Ведь именно это чувство и стало брешью в её защите.
Преследующий её голос вынудил частично поменять содержание банок с порошками и травами для зелий. И теперь Маркус только мог догадываться, каким именно зельем он старательно опаивал Джэйн. Но не менее странно было и то, что ему никак не удавалось обнаружить связь с зеркалом. Если матушка и Иллария напрямую смотрелись в него, как, впрочем, и Нэриэл на первых порах, пока тот самый сгусток не смог подселиться в его сознание, то с Самантой оно поступило ещё хитрее. Чувство вины и сложные взаимоотношения с матерью — тонкая игра, достойная демона высшего уровня.
Маркус прервал контакт и освободил, наконец, руки сестры.
— Если то снотворное, что ты сварила не яд, лучше используй сама. Мне нужно немного времени, чтобы со всем разобраться, — мягко произнёс он, прежде чем отдалился.
Саманта послушно кивнула и бросила на него взгляд украдкой с явной надеждой.
— Я по-прежнему ни в чём тебя не виню, — поднимаясь, повторил Маркус. — Но попрошу пока не встречаться Джэйн.
Он вышел из кабинета и вновь направился на кухню. Тусклый огонь ещё догорал в очаге. Маркус подкинул полено и вызвал Саларс. Кому-то нужно было приглядеть и детьми. Он не стал вдаваться в подробности и тратить время на длительный рассказ, тем более что саламандры никак не могли помочь ему с зеркалом. Оно отторгало не только их самих, но и силу огня.
Маркус видел лишь одно решение: снова спрятать зеркало. Вот только теперь его выбор пал на закрытый мир, где хватало пустующих островов, на которые никто не совался уже долгие годы. Те земли назывались Проклятыми из-за безжизненной почвы и слишком сильных водных и воздушных течений. Кроме демонов, едва ли кто-то мог пробраться в это место. Маркус заточил зеркало в одной из пещер и оставил послание на случай, если нагрянет кто-то из агни. Это дело могло подождать, во всякое случае до тех пор, пока он не восстановит мир в своей семье.
Однако по возвращению его ждало огромное разочарование. Перебирая травы, которые перемешала сестра, Маркус с ужасом осознал, что долгое время поил Джэйн не просто любовным зельем, но и по капле взращивал внутри ненависть, которая медленно отравляющим всё её существо. Против такого состава его экспериментальная разработка ничего не стоила. Он, конечно, попытался хоть что-то исправить. Боясь вновь угодить в ловушку, теперь Маркус проверял каждый ингредиент. Нюхая и пробуя на вкус, он с особой осторожностью добавлял травы и порошки, и всё равно не был доволен результатом. Ненависть, казалось, уже срослась с сознанием Джэйн, но главный кошмар наступил, когда настало время кормления. Она наотрез отказалась подходить к сыновьям, испытывая к ним что-то близкое к отвращению. К дочери, впрочем, Джэйн отнеслась с поразительным равнодушием. Материнский инстинкт и та радость, что ещё недавно она ощущала, испарились без следа. Теперь дети её раздражали, и Джэйн с трудом пересилила себя, чтобы покормить хотя бы малышку. Маркус с болью в сердце внимал её мыслям. Она желала сбежать, каждая секунда в ставшем вмиг ненавистном доме доводила до бешенства. Они промучились целый день, пока Маркус пытался хоть как-то повлиять на неё зельями или заклинаниями, но всё было тщетно. Он больше не мог удерживать её, и потому позволил ей уйти. Она исчезла под покровом ночи, но на утро вновь появилась на пороге.
— Отдай мне мою дочь! — потребовала Джэйн, и Маркус, всё так же избегая личной встречи, спустил малышку к входным дверям, а потом долго смотрел в след удаляющемуся силуэту в плаще. Она уходила, и он с болью понимал, что, вероятно, это единственное, что им оставалось. Время. Нужно было время, чтобы чувства притупились, а зелье растратило свою чудовищную силу.
Лишь одно утешало Маркуса: Саманта понемногу восстанавливалась. В её сознании больше не появлялось голосов, хотя чувство вины давило ещё сильнее. Она помогала Маркусу с мальчишками и даже немного прониклась к одному из них, самому слабому. Только благодаря сестре тот, ища мать, словно потерявшийся щенок, переставал хныкать, хоть что-то ел и кое-как засыпал.
— Брат, — начала Саманта спустя неделю после ухода Джэйн. — Я тут подумала и решила. Думаю, я готова взять на себя ответственность и восстановить дом Брэйтов. Если ты, конечно, не против, я бы забрала малыша с собой в цитадель.
— Представишь его своим сыном? — Как бы ни старался Маркус, ему никак не удавалось убрать горечь из своего голоса.
— Зачем? Пусть так и будет племянником. Мать сбежала, у отца слишком много забот.
Маркус нехотя кивнул. Он не хотел взваливать на сестру никаких сложных обязанностей, но не стал противиться её желаниям. Тем более что они звучали вполне искренне.
— Только, пожалуйста, если хоть что-то будет тебя тревожить…
— Я сообщу сразу же, — договорила она за него, а затем, потупившись, добавила: — Прости… меня за всё…
Маркус тяжело вздохнул. Краем сознания он осторожно проверил Джэйн. Та развлекала себя изучением фамильного замка. Не самое худшее занятие, чтобы развеяться от зимней скуки.
— Здесь нет твоей вины, и, возможно, разделить малышей будет правильно, — ответил он, вспоминая о зеркале.
Он наведывался на остров трижды и пока не обнаружил ничего необычного. Зеркало больше не казалось зловещим, будто то, что прежде жило внутри него внезапно исчезло Зеркальная гладь помутнела и слегка потрескалась, словно пролежала без ухода не одну сотню лет. Кованая оправа чуть потемнела и покрылась зелёным налётом. Казалось, ещё немного и на нём начнёт расти мох или плесень.
Сегодня Маркус так же собирался побывать в закрытом мире, только в этот раз он рассчитывал немного задержаться и показать необычное зеркало кому-то из демонов. Должен же хоть кто-то знать, что это такое! Однако, появившись на острове, Маркус сразу почувствовал неладное. Сеть заклинаний, которыми он укрыл пещеру, была разорвана. Причём весьма искусно, будто работал настоящий мастер. Но в закрытом мире не было волшебников! Маркус бросился внутрь пещеры и замер на месте. Зеркало исчезло…
Две недели, проведённые в родовом замке, были сродни вечности. И хотя несколько вечеров она всё же потратила на воспоминания, от усилий, чтобы выискать что-то особенное, у неё почти сразу начинала болеть голова. Потому Джэйн довольно быстро забросила это занятие и переключилась на привычные хлопоты. Ещё пару дней она посвятила общению с дочерью, но невероятная любознательность той действовала ей на нервы. Малышка в свои четыре вполне бодро читала и весьма бойко обследовала семейную библиотеку. И как только у неё мог родиться подобный ребёнок? Она же полная её противоположность!
В итоге Джэйн бродила из угла в угол и постоянно ловила себя на знакомом чувстве. Всякий раз, когда она оказывалась дома, скука наваливались на неё тяжёлым грузом.
Лишь впервые оказавшись в замке Крови и Любви, Джэйн ощутила какое-то оживление. На руках была малышка и требовалось наладить хоть какой-то быт. К счастью, Редианы оказались весьма предприимчивы и обзавелись бессмертным хранителем замка. Он был похож на здоровенного рыжего кота и носил чудное имя Анцифер. Джэйн не сразу оценила его по достоинству. Она наивно подумала будто тот что-то типа призрака, не позволяющего замку ветшать без присутствия хозяев. Но к её удивлению, Анцифер оказался куда более полезным и вполне мог считаться домовым, к слову, не просто заботливым, но и весьма рассудительным и умным. С ним можно было поболтать за чашкой чая у камина, и Джэйн, когда ей становилось особенно невмоготу, просила его рассказать о ком-то из своих предков. А ещё она спокойно доверяла ему малышку, и, надо заметить, тот справлялся с ребёнком значительно лучше неё. Джэйн с радостью избавилась от лишних хлопот и забот, но, вдоволь нагулявшись в саду и осмотрев холодным молчаливый замок, очень быстро заскучала. Пусть родовая библиотека и ломилась от книг, от мысли вновь заняться образованием откровенно тошнило. С каждым новым днём Джэйн всё сильнее ощущала себя загнанным в клетку зверем. Вот тогда ей и вспомнилась их с Диком совместная мечта о путешествиях, и пусть друга больше не было рядом, она решила попробовать его найти. Однако поиски затянулись, а азарт только креп после каждого приключения. Ей всё меньше хотелось возвращаться домой, а стоило всё же там очутиться, как рука сама собой тянулась к старинному браслету, с которым она почти никогда не расставалась. Тот оказался невероятно полезен, а его возможности поразительны. Браслет мог переносить из одного места в другое, а иногда даже из одного мира в другой без помощи Врат и каких-то особых заклинаний. Тот несколько раз спасал её от опасностей, и тогда она исчезала без следа. Правда, куда чаще в возникшие проблемы вмешивался Маркус…
Джэйн скрипнула зубами. Что бы она не делала, куда бы не уходила, он вечно её настигал. Словно проклятье какое-то!
«Даже в мыслях меня оставить не может! — проворчала про себя Джэйн и принялась по привычке крутить на запястье любимый браслет. — Может вновь испытать судьбу и посетить ещё какой-нибудь мир?»
Её пальцы по привычке начали изучать вырезанные символы-руны, значение которых она так не узнала. Можно было предположить, что находящиеся на внешней стороне как-то были настроены на определённые миры, а те, что прятались внутри, при особом расположении и толике магии пробуждали необычный механизм. Порой Джэйн хватало всего лишь возникшего желания, чтобы браслет пробудился и отправил её в новое путешествие. Однако сегодня тот, несмотря на все попытки и разгорающийся азарт, оставался холоден и неподвижен.
— Да что с тобой! — Джэйн сорвала браслет с запястья и гневно потрясла его, как погремушку.
— Мр-р-р, с-с-снова з-з-злиш-ш-шься? — Анцифер материализовался из воздуха возле камина и, распушив хвост, будто павлин, медленно и грациозно подошёл ближе.
Его появление вызвало лёгкую волну раздражения, и Джэйн уже собралась накинуться на кота, чтобы вылить на него всё скопившееся негодование. Однако её взгляд зацепился за торчащий из меха на спине Анцифера уголок красивого алого конверта. Кажется, когда-то ей уже доводилось видеть подобное оформление.
— Кто-то прислал мне письмо? — Мгновенно сменила гнев на милость Джэйн. Она даже приветливо улыбнулась коту.
— Мяу! — согласился тот и добавил: — Оно не подпис-с-сано.
— Вероятно, это некое тайное любовное послание, — Джэйн вскочила с кресла и быстро подхватила письмо. Сорвав лишённой печати сургуч, она вытащила небольшой лист дорогой тонкой бумаги. Кто бы ни был адресат, тот явно не поскупился! А затем уставилась на вычурные буквы, выписанные идеальным почерком.
«Дорогой Джэйн Редиан!
Мне довелось услышать прекрасную весть о том, что вы вновь вернулись в родовой замок. Осмелюсь предположить, что ваши дела успели изрядно утомить вас, потому рискну сделать вам одно весьма заманчивое предложение. Не хотите ли немного развеяться и посетить бал по случаю Долгой ночи? Если мне удалось вас заинтересовать, то буду ждать возле большого фонтана на главной площади.
Всегда ваш…»
— Мур-р-р. И что там? — прервал её чтение Анфицер.
— Меня пригласили на бал! — хмыкнула Джэйн, не пряча при этом довольной улыбки. Она уже и забыла, что и в Волшебном городе бывали интересные празники.
— Неуш-ш-жели ты пойдёш-ш-шь? — В мурлыканье кота явственно послышались насмешливые нотки.
— А почему бы и нет?! Давненько мне не приходилось «радовать» общество Волшебного города своим присутствием! — Она настолько загорелась этой идеей, что едва не начала приплясывать уже в комнате.
— И… тебя не беспокоят больш-ш-ше с-с-слухи? — Анцифер прищурил свои большие, словно магические шары, жёлтые глаза, словно заметил нечто подходящее для охоты или игры.
— Ах да, слухи. — Улыбка слетела с её лица. На душе мгновенно стало кисло и грустно. Волшебное сообщество отличалось не только консерватизмом, но и лицемерием. Всевозможные слухи разносились по городу быстрее ветра, и, пожалуй, было даже удивительно, что дотошные кумушки так и не смогли докопаться до правды. Джэйн мысленно усмехнулась, прежде чем презрительно бросила: — Что там обо мне говорят? Всё пытаются вызнать от кого у меня дочь? Плохо стараются! Им бы только языками потрещать, а повод всегда найдётся. Впрочем, какая разница! Кем бы ни был мой тайный поклонник, его слухи и наличие малышки не смущают, так почему я должна отказываться?
— Как знаеш-ш-шь, — мурлыкнул кот и, запрыгнув в освободившееся кресло, деловито начал в нём устраиваться. Он настоятельно топтался и кружил на месте, прежде чем самодовольно улёгся и громко замурчал.
Джэйн сначала хотела его сбросить, чтобы было неповадно занимать чужое место, но, уже замахнувшись, передумала. Ей больше не хотелось предаваться грустным мыслям и ворошить воспоминания. Мысль о предстоящих танцах взбудоражила сознание. Ей срочно нужно было самое невероятное платье!
Будь она прежней собой, то непременно бы отправилась в лавку к портнихе. Когда-то волшебные платья вызывали у неё неописуемый восторг, однако теперь Джэйн остыла к подобным изощрениям. Ей не хотелось выглядеть ни милой и прекрасной, словно невинная принцесса, ни загадочной и дерзкой, будто гордая покорительница параллельных миров. Она желала чего-то особенно, безусловно роскошного, и в то же время рокового. И за вдохновением она отправилась изучать наряды предков. Дело оказалось весьма увлекательным. Джэйн потратила несколько дней, что перебрать и примерить лучшее из богатого гардероба. Здесь были наряды, расшитые различными драгоценными камнями, будто сотканные из золота, сплетённые из серебряной паутины. Джэйн испытывала восторг от прикосновений к тончайшему шёлку, нежнейшему бархату и шуршащей тафте. Она с почти благоговеньем рассматривала необычные узоры на тканях и редчайшие, явно сделанные вручную, поражающие воображение кружева. И среди всего этого великолепия её ждало и нечто необычайное, по словам Анцифера, — свадебное платье основательницы.
