Тем временем птица уселась на стол напротив Дюлана и что-то деловито прокаркала. Наг резко поднялся:
— Мы уходим, — сказал он, попутно кидая небольшой мешочек с деньгами на стол.
Рена как завороженная смотрела только на птицу, та приподнялась от стола и закружила вокруг Дюлана, так, словно хотела усесться ему на плечо, но наг лишь отмахнулся от неё. Птица недовольно каркнула и вылетела в окно. Рена продолжала сидеть и непонимающе смотреть на удаляющуюся чёрную точку в небе. У неё было столько вопросов, но интуиция подсказывала, что сейчас их не стоит задавать.
— Сэйлини Рена, — склонился над ней Дюлан и поторопил: — это срочно!
Рена вздрогнула и поспешно вскочила. Дюлан вновь протянул ей руку, но этот жест был проигнорирован. Рена торопливо зашагала к выходу. Она не смогла себя заставить коснуться этого нага. В голове в неистовом хороводе крутились мысли:
«Кто он?»
«Почему Дети Гарпий ему служат?»
«Не сказала ли я лишнего?»
Оказавшись на улице, Рена замерла. Она плохо помнила маршрут и, потому теперь с опаской косилась на Дюлана. А что, если его обидела её импульсивность?
— Нам придётся вернуться в гостиницу, — сообщил он, оказавшись рядом, — так что лучше сейчас сменить облик. Я вас пронесу.
Следовало признать, у Дюлана оказались слишком хорошие манеры, потому если его и задело поведение Рены, то он никак этого не показал. Оставаясь всё таким же галантным и предусмотрительным, наг проводил её до ближайшего двора, где она, прячась в тени, вернула себе змеиный облик. Дюлан осторожно поднял Рену, и та юркнула в карман его плаща и притаилась.
Ей было не по себе. Какие-то дикие и чудовищные страхи царапали сознание. А что если он скормит её этой твари? Он же не может так сделать? А если узнает, что Рена была вместе с беглецами? Что же такого ценного могли украсть иноземцы, раз за ними идёт такая опасная погоня?
Рена отчаянно сопоставляла разрозненные факты, но чёткая картина так и не вырисовывалась. Зато появилось стойкое ощущение загнанного в капкан зверя. Ей оставалось только молиться Полозу, чтобы всё как-то утряслось, хотя уже было понятно, что спасти их всех может лишь чудо.
Дюлан шёл быстро, так что Рену сильно укачивало от его резких шагов. Наконец, он остановился.
— Он пошёл вправо! — Послышался голос Рэла. — Я показал его вашему Глазу!
«Глаз!» — пронеслось в голове Рены, и часть картины прояснилась. Вспомнились древние легенды о тёмных змеях и страшные войны, во время которых заключались кровавые союзы с гарпиями, и те давали им своих Детей для помощи. Птицы способны были убить не только змею, но и, набросившись стаей, человека. «Неужели это правда, а не чьё-то больное воображение?!» — с ужасом подумала Рена, припоминая, что легенды эти относились к очень давним временам, задолго до Последней Войны Драконов.
— Это хорошо. — Раздался голос Дюлана. — Постараемся устроить ему засаду. Сейчас только оставлю вашу сестру в более безопасном месте!
Безопасным местом являлась снятая ими чердачная каморка, которую строго-настрого Рене запретили покидать. И всё бы ничего, но на узком подоконнике восседала очередная жуткая чёрная птица!
— Я понимаю, что вам требуются объяснения, и постараюсь их дать, как только представиться такая возможность, — проговорил Дюлан. — Но пока вам придётся поверить мне на слово. Эта птица не причинит вам вреда, более того, если вам будет что-то угрожать, коснитесь её головы.
Рена ошарашено смотрела на Дюлана. Она уже сменила облик, но это не сильно её успокоило. Скорее наоборот. Дюлан якобы оставлял ей стража, но Рене казалось, что птица здесь не только для охраны, но и в качестве надсмотрщика. И, вздумай, она сделать что-то подозрительное, она тут же доложит «хозяину»! Но прикоснуться к этой твари… Рена просто не могла себе представить, что сможет сделать это!
Дюлан поспешно удалился, оставив её в напряжённом одиночестве. Рена вновь оказалась заложницей человеческого облика, так как становиться змеёй при древнем враге не решалась. Она села на матрас подальше от окна и принялась раздумывать над словами Дюлана. Вспоминалось одеяние Этьена: типичные узкие брюки, белая рубашка, сапоги из тонкой кожи. При таком наряде сложно что-то утаить, разве что нечто мелкое. Украшение? Свиток? Или же он оставил это в своей комнате, а Дамиан и Марселу принесли потом? Не потому ли они отправились их искать? Рена попыталась восстановить в памяти, как выглядели наследник Ю и мальчик с Каэра. У них точно была дорожная сумка!
Продолжая размышлять, Рена вновь услышала за стеной знакомый смех. Этьен и Дамиан? Или у неё уже начали развиваться галлюцинации? Она подползла поближе к стене и, облокотившись на неё, прислушалась. Смех повторился, но последующих слов разобрать не удалось. Говорящий почти шептал, отчего его голос за стеной звучал, словно на одной ноте. Было похоже, что этот кто-то что-то быстро объяснял. Этьен. Рена узнала его интонации. Она была в этом почти уверена, смущало лишь невероятное стечение обстоятельств, которые, впрочем, легко подчинялись логике. Где ещё было селиться тройке молодых людей в городе, где заняты все постоялые дворы, как не на чердаке уродливой Шьяны? Зная характер Этьена, Рена предполагала, что эльфу, в отличие от Дюлана, даже не пришлось запугивать старуху. Наверняка, обошёлся своей фирменной улыбочкой и каким-нибудь двусмысленным обещанием!
«Но, если это действительно так…» — Рена нервно вздрогнула и покосилась на мерзкую птицу, та сидела не шелохнувшись, пялясь на тротуар перед гостиницей. Медленно накатывало осознание: она совершенно ничего не могла сделать! Рена просто не знала кому верить! Она была среди иноземцев, и те показались её такими же жертвами обстоятельств, но эльф и правда владел магией и мог запросто мог одурачить их всех! Волнение усиливалось, Рене всё труднее было усидеть на месте. Она то и дело косилась на птицу, но та продолжала изображать из себя статую. За стеной всё затихло, и это безмолвие всё больше напрягало.
Ей стоило поступить правильно: сообщить о своих догадках Дюлану, помочь ему поймать иноземцев, а дальше будь, что будет. В конце концов, её прегрешения не так уж и велики. Разумеется, в Храме её слова проверят телепаты. Процедура крайне неприятная и унизительная, скорее всего, после полученных откровений жених откажется от неё, да и в Храм уже не возьмут. Отец сошлёт её в дальнее имение, пока всё не уляжется, а потом, может быть, ближе ко второму возвышению найдёт ей мужа попроще, какого-нибудь мастерового. «Всё будет не так уж и плохо!» — мысленно уговаривала себя Рена, но продолжала сидеть. Что-то внутри неё сопротивлялось и столь печальной судьбе, и такому поступку. Она слишком хорошо понимала, что наги никогда не будут справедливы к эльфу, а эльфы никогда не простят телепатического вмешательства. Тот, кому так сильно нужна была война между их народами, уже достиг результата, или почти достиг. Рена помотала головой, желая отбросить столь пугающие мысли. Она отчаянно искала наилучший вариант. Возможно, если Этьену удастся сбежать, это будет меньшее из зол, чтобы он там не украл! Ворованное можно вернуть, и попытаться договориться. Рена усмехнулась. Она действительно наивна, если предполагает подобное. Голова уже трещала от размышлений и, в конце концов, Рена пришла к неутешительному выводу: война разразится в любом случае, а, значит, всё, что в её силах — это судьба, и даже, скорее, жизнь Этьена. Если она сейчас предаст эльфа в руки правосудия: наги его убьют. Жрицы, боясь эльфийской магии, просто выжгут ему мозг. Пустая оболочка сгниёт в темнице за пару месяцев, и это будет столь же отвратительно, как если бы они всё-таки угодили на вампирский стол!
Конечно, Рена не исключала и того, что Этьен вполне мог и заслуживать подобной участи, но пока она не узнает, что же именно он украл, никаких действий с её стороны предприниматься не будет. И, если эльф успеет за время этого промедления сбежать, значит, такова его судьба. Рена дала себе наказ обязательно вызнать всё у Дюлана вечером, и, казалось бы, стоило уже немного успокоиться, но отчего-то волнение только усиливалось. Более того, с каждой минутой его становилось всё больше. Рена тщетно пыталась утихомирить свои чувства, но не помогали ни рассудок, ни контроль. Её буквально трясло, но она так и не смогла понять, отчего это происходит. Руки невольно подрагивали, сердца бешено колотились, нервы, казалось, накалились до предела. Рена не выдержала и вскочила. Она суетливо прошлась по комнате, не обращая внимания на повернувшую голову птицу. Ей было не до того, Рена едва не заламывала руки, всё больше поддаваясь панике. Неуклюжее, из-за низких скошенных потолков, кружение по комнате всё больше напоминало безумие. Не в силах бороться с собой, Рена подбежала к окну, надеясь, что причина её беспокойства обнаружится на улице. Она услышала, как хлопнули входные двери, и худенькая фигурка в тёмном плаще метнулась на другую сторону. Некто очень торопился, так что, припустив по пустой улице, даже не заметил, как с него слетел капюшон. Дамиан!
Рена мгновенно узнала каштановые кудри и дернулась от окна. Она уставилась в кроваво-красные глаза птицы, и её буквально обожгло этим взглядом. Возникло ужасающее чувство, что эта тварь умеет читать мысли лучше любой жрицы. Рена хотелось прервать возникший зрительный контакт, но она не могла даже моргнуть! Вероятно, они ещё долго так простояли, если бы внезапно Рена не ощутила резкий удар. Ноги её подогнулись, от спины к груди разливалась боль. Рена застонала и осела на пол. Всё тело будто онемело.
«Рэл!»
Затуманенным от боли взором, Рена прошлась по комнате, подтверждая очевидное. Она по-прежнему находилась одна, и всё, что испытывала, относилось не к ней. Рэл был ранен! Рена чувствовала, как бежит из спины кровь — клинок воткнулся в тело, чудом не задев сердца, — как кружится голова, как слабеют руки и ноги. Она старалась забрать как можно больше боли именно себе, ведь если оставить всё ему — он умрёт от травматического шока! Рена пыталась сохранить остатки разума и не поддаваться паническому страху. «Наги сильнее людей, Рэл не умрёт от кровопотери, ведь у нас два сердца!» — убеждала себя она. Держась за стену рукой, Рена медленно зашагала к двери. Предупредительное карканье она проигнорировала. Ей нужны были вода, лекарства и чистые повязки. Рена едва ли отдавала себе отчёт, как сможет их заполучить. Но только она шагнула за дверь, как наткнулась на него… Этьен поднимался по лестнице и замер на последней ступеньке. Их разделяла лишь пара шагов. Рена качнулась и чудом успела схватиться за дверной косяк. Этьен вмиг преодолел расстояние и оказался рядом.
— Вода, — простонала Рена, оседая в его объятья. — Вода и травы… — Она почти задыхалась. Каждое слово отдавала чудовищной болью в груди. — Повязки…
Он подхватил её и, пригнувшись, внёс в комнату. Рена же продолжала шептать:
— Повязки… травы… вода… Рэл… вода… Рэл…
Этьен аккуратно устроил её на матрасе и поспешил выйти. Съёжившись и почти теряя разум от боли, она подняла глаза на окно: птицы не было. В воспалённом мозгу уже зрела мысль, и, отсчитывая вдохи, чтобы хоть как-то оставаться в сознании, Рена для себя решила: если эльф ей поможет, он не виноват! В тот момент её уже не волновала логика и справедливость. Ей просто не на кого было рассчитывать. Она молила Полоза, чтобы Дюлан и Этьен не столкнулись именно сейчас, хотя и понимала, что каждая секунда на счету.
На двухсотом вдохе, эльф ввалился в комнату. В его руках был таз, в котором виднелись чистые белые тряпки, большой кувшин и сине-лиловые цветки медуницы. Этьен наклонился, ставя утварь у её ног.
— Что-нибудь ещё? — участливо спросил он, и в его глазах Рена видела сочувствие. Она порывисто схватила его за руку, хотя это движение причинило ей ужасную боль. Скривившись, она чаще задышала, удерживая хватку.
— Беги… — выдохнула она. — Быстрее… и птицы… страшные чёрные… — Каждое слово давалось с огромным трудом: — Они… служат ему!
— Я знаю. — На губах Этьена заиграла усмешка. Он чуть придвинулся к Рене и на миг завис над ней: — Береги себя! — сказал эльф и внезапно притронулся своими губами к её горячему лбу. Поцелуй вышел почти невесомым, лёгким, словно бабочка коснулась бархатными нежными крыльями.
Рена едва не задохнулась от ужаса и резко зажмурилась, но когда открыла глаза, Этьена в комнате не оказалось. Дверь была плотно прикрыта, а в тазу в горячей воде из кувшина заваривалась медуница. Рена, превозмогая боль, попыталась присесть, и, когда ей это почти удалось, в комнату вошёл Дюлан.
Он внёс Рэла, словно девушку на руках, и бережно уложил на матрас, попутно замечая приготовления. Поймав его взгляд, Рена судорожно проговорила:
— Я всё чувствую...
Она прижала руку к груди, но лишь на миг, потому как потом её взгляд упал на окровавленное и смертельно бледное лицо Рэла. Брат тихо постанывал. Рука, несмотря на судороги, сама потянулась к повязкам. Дюлан повернул Рэла и смахнул растерзанные рубаху и куртку, высвобождая рану. Рена заметила наспех наложенную ткань, тугую и алую от крови. Дюлан разрезал её, и, перехватив у Рены смоченную повязку, сам занялся раной. Рена только и успевала подавать ему новые тряпки и холодильную мазь, которая оказалась тут же в маленькой баночке. Кровь стала течь чуть медленнее, но Дюлан только прищёлкнул языком:
— Придется зашивать.
Он крутанулся к своей дорожной сумке, и, вытащив иглу и нить, потянул их Рене.
— От обезболивающего зелья он почти ничего не чувствует, — заметил Дюлан, и, ещё раз взглянув на стонущего в бреду Рэла, продолжил: — Нам нужны маленькие стежки.
Рена судорожно сглотнула. Продев нитку в иголку, она смочила всё в отваре медуницы и только потом принялась шить. Боль и правда заметно уменьшилась, но рваное дыхание Рэла всё ещё вызывало опасения.
— Он крепкий парень, — словно прочтя её мысли, произнёс Дюлан. — Да и Полоз хранит его. Получить клинок между сердец — редкая удача!
Вот только Рена не разделяла подобного оптимизма. Походные условия и отсутствия нормального лекаря при такой сложной и опасной ране её пугали. Хотя Рена и пыталась разобрать в том кровавом месиве, не повреждены главные артерии сердца, ей явно не хватало знаний, и потому тревога только нарастала. Они спасали Рэла от внешнего кровотечения, забывая о внутреннем!
— Ему нужен лекарь! — заканчивая, заявила Рена.
— В Меркалинке такие врачеватели, что мы с вами дадим им фору, — фыркнул Дюлан, укладывая Рэла, тот протяжно охнул и вновь застонал.
— Но… он смертельно ранен!
Рена ощущала, как пол уплывает из-под ног. В боязни за брата она окончательно теряла рассудок.
— Нити зачарованы, — выдал Дюлан. — Я купил их у демонов, и едва ли кто-то в этой дыре сможет для него сделать больше.
Но Рена попустила его слова мимо ушей.
— Нам надо домой! — Она чувствовала, как накатывает истерика, и у неё совершенно не было сил сдерживаться. — Ваши мерзкие гарпии могут как-то помочь?
Дюлан, нахмурившись, уставился на неё:
— Вы перенервничали, сэйлини, — жёстко заметил он, приподнимаясь. — Я принесу вам успокоительное.
— Мне не нужно успокоительное! Нам нужно домой, к лекарям!
— Это невозможно! — возразил Дюлан.
— И вы хотите, чтобы я просто смотрела, как мой брат умирает? — Рена уже пылала от гнева. Её продолжало трясти, и притихшее было волнение, вновь начало подниматься внутри.
— Мы уходим, — сказал он, попутно кидая небольшой мешочек с деньгами на стол.
Рена как завороженная смотрела только на птицу, та приподнялась от стола и закружила вокруг Дюлана, так, словно хотела усесться ему на плечо, но наг лишь отмахнулся от неё. Птица недовольно каркнула и вылетела в окно. Рена продолжала сидеть и непонимающе смотреть на удаляющуюся чёрную точку в небе. У неё было столько вопросов, но интуиция подсказывала, что сейчас их не стоит задавать.
— Сэйлини Рена, — склонился над ней Дюлан и поторопил: — это срочно!
Рена вздрогнула и поспешно вскочила. Дюлан вновь протянул ей руку, но этот жест был проигнорирован. Рена торопливо зашагала к выходу. Она не смогла себя заставить коснуться этого нага. В голове в неистовом хороводе крутились мысли:
«Кто он?»
«Почему Дети Гарпий ему служат?»
«Не сказала ли я лишнего?»
Оказавшись на улице, Рена замерла. Она плохо помнила маршрут и, потому теперь с опаской косилась на Дюлана. А что, если его обидела её импульсивность?
— Нам придётся вернуться в гостиницу, — сообщил он, оказавшись рядом, — так что лучше сейчас сменить облик. Я вас пронесу.
Следовало признать, у Дюлана оказались слишком хорошие манеры, потому если его и задело поведение Рены, то он никак этого не показал. Оставаясь всё таким же галантным и предусмотрительным, наг проводил её до ближайшего двора, где она, прячась в тени, вернула себе змеиный облик. Дюлан осторожно поднял Рену, и та юркнула в карман его плаща и притаилась.
Ей было не по себе. Какие-то дикие и чудовищные страхи царапали сознание. А что если он скормит её этой твари? Он же не может так сделать? А если узнает, что Рена была вместе с беглецами? Что же такого ценного могли украсть иноземцы, раз за ними идёт такая опасная погоня?
Рена отчаянно сопоставляла разрозненные факты, но чёткая картина так и не вырисовывалась. Зато появилось стойкое ощущение загнанного в капкан зверя. Ей оставалось только молиться Полозу, чтобы всё как-то утряслось, хотя уже было понятно, что спасти их всех может лишь чудо.
Дюлан шёл быстро, так что Рену сильно укачивало от его резких шагов. Наконец, он остановился.
— Он пошёл вправо! — Послышался голос Рэла. — Я показал его вашему Глазу!
«Глаз!» — пронеслось в голове Рены, и часть картины прояснилась. Вспомнились древние легенды о тёмных змеях и страшные войны, во время которых заключались кровавые союзы с гарпиями, и те давали им своих Детей для помощи. Птицы способны были убить не только змею, но и, набросившись стаей, человека. «Неужели это правда, а не чьё-то больное воображение?!» — с ужасом подумала Рена, припоминая, что легенды эти относились к очень давним временам, задолго до Последней Войны Драконов.
— Это хорошо. — Раздался голос Дюлана. — Постараемся устроить ему засаду. Сейчас только оставлю вашу сестру в более безопасном месте!
Безопасным местом являлась снятая ими чердачная каморка, которую строго-настрого Рене запретили покидать. И всё бы ничего, но на узком подоконнике восседала очередная жуткая чёрная птица!
— Я понимаю, что вам требуются объяснения, и постараюсь их дать, как только представиться такая возможность, — проговорил Дюлан. — Но пока вам придётся поверить мне на слово. Эта птица не причинит вам вреда, более того, если вам будет что-то угрожать, коснитесь её головы.
Рена ошарашено смотрела на Дюлана. Она уже сменила облик, но это не сильно её успокоило. Скорее наоборот. Дюлан якобы оставлял ей стража, но Рене казалось, что птица здесь не только для охраны, но и в качестве надсмотрщика. И, вздумай, она сделать что-то подозрительное, она тут же доложит «хозяину»! Но прикоснуться к этой твари… Рена просто не могла себе представить, что сможет сделать это!
Дюлан поспешно удалился, оставив её в напряжённом одиночестве. Рена вновь оказалась заложницей человеческого облика, так как становиться змеёй при древнем враге не решалась. Она села на матрас подальше от окна и принялась раздумывать над словами Дюлана. Вспоминалось одеяние Этьена: типичные узкие брюки, белая рубашка, сапоги из тонкой кожи. При таком наряде сложно что-то утаить, разве что нечто мелкое. Украшение? Свиток? Или же он оставил это в своей комнате, а Дамиан и Марселу принесли потом? Не потому ли они отправились их искать? Рена попыталась восстановить в памяти, как выглядели наследник Ю и мальчик с Каэра. У них точно была дорожная сумка!
Продолжая размышлять, Рена вновь услышала за стеной знакомый смех. Этьен и Дамиан? Или у неё уже начали развиваться галлюцинации? Она подползла поближе к стене и, облокотившись на неё, прислушалась. Смех повторился, но последующих слов разобрать не удалось. Говорящий почти шептал, отчего его голос за стеной звучал, словно на одной ноте. Было похоже, что этот кто-то что-то быстро объяснял. Этьен. Рена узнала его интонации. Она была в этом почти уверена, смущало лишь невероятное стечение обстоятельств, которые, впрочем, легко подчинялись логике. Где ещё было селиться тройке молодых людей в городе, где заняты все постоялые дворы, как не на чердаке уродливой Шьяны? Зная характер Этьена, Рена предполагала, что эльфу, в отличие от Дюлана, даже не пришлось запугивать старуху. Наверняка, обошёлся своей фирменной улыбочкой и каким-нибудь двусмысленным обещанием!
«Но, если это действительно так…» — Рена нервно вздрогнула и покосилась на мерзкую птицу, та сидела не шелохнувшись, пялясь на тротуар перед гостиницей. Медленно накатывало осознание: она совершенно ничего не могла сделать! Рена просто не знала кому верить! Она была среди иноземцев, и те показались её такими же жертвами обстоятельств, но эльф и правда владел магией и мог запросто мог одурачить их всех! Волнение усиливалось, Рене всё труднее было усидеть на месте. Она то и дело косилась на птицу, но та продолжала изображать из себя статую. За стеной всё затихло, и это безмолвие всё больше напрягало.
Ей стоило поступить правильно: сообщить о своих догадках Дюлану, помочь ему поймать иноземцев, а дальше будь, что будет. В конце концов, её прегрешения не так уж и велики. Разумеется, в Храме её слова проверят телепаты. Процедура крайне неприятная и унизительная, скорее всего, после полученных откровений жених откажется от неё, да и в Храм уже не возьмут. Отец сошлёт её в дальнее имение, пока всё не уляжется, а потом, может быть, ближе ко второму возвышению найдёт ей мужа попроще, какого-нибудь мастерового. «Всё будет не так уж и плохо!» — мысленно уговаривала себя Рена, но продолжала сидеть. Что-то внутри неё сопротивлялось и столь печальной судьбе, и такому поступку. Она слишком хорошо понимала, что наги никогда не будут справедливы к эльфу, а эльфы никогда не простят телепатического вмешательства. Тот, кому так сильно нужна была война между их народами, уже достиг результата, или почти достиг. Рена помотала головой, желая отбросить столь пугающие мысли. Она отчаянно искала наилучший вариант. Возможно, если Этьену удастся сбежать, это будет меньшее из зол, чтобы он там не украл! Ворованное можно вернуть, и попытаться договориться. Рена усмехнулась. Она действительно наивна, если предполагает подобное. Голова уже трещала от размышлений и, в конце концов, Рена пришла к неутешительному выводу: война разразится в любом случае, а, значит, всё, что в её силах — это судьба, и даже, скорее, жизнь Этьена. Если она сейчас предаст эльфа в руки правосудия: наги его убьют. Жрицы, боясь эльфийской магии, просто выжгут ему мозг. Пустая оболочка сгниёт в темнице за пару месяцев, и это будет столь же отвратительно, как если бы они всё-таки угодили на вампирский стол!
Конечно, Рена не исключала и того, что Этьен вполне мог и заслуживать подобной участи, но пока она не узнает, что же именно он украл, никаких действий с её стороны предприниматься не будет. И, если эльф успеет за время этого промедления сбежать, значит, такова его судьба. Рена дала себе наказ обязательно вызнать всё у Дюлана вечером, и, казалось бы, стоило уже немного успокоиться, но отчего-то волнение только усиливалось. Более того, с каждой минутой его становилось всё больше. Рена тщетно пыталась утихомирить свои чувства, но не помогали ни рассудок, ни контроль. Её буквально трясло, но она так и не смогла понять, отчего это происходит. Руки невольно подрагивали, сердца бешено колотились, нервы, казалось, накалились до предела. Рена не выдержала и вскочила. Она суетливо прошлась по комнате, не обращая внимания на повернувшую голову птицу. Ей было не до того, Рена едва не заламывала руки, всё больше поддаваясь панике. Неуклюжее, из-за низких скошенных потолков, кружение по комнате всё больше напоминало безумие. Не в силах бороться с собой, Рена подбежала к окну, надеясь, что причина её беспокойства обнаружится на улице. Она услышала, как хлопнули входные двери, и худенькая фигурка в тёмном плаще метнулась на другую сторону. Некто очень торопился, так что, припустив по пустой улице, даже не заметил, как с него слетел капюшон. Дамиан!
Рена мгновенно узнала каштановые кудри и дернулась от окна. Она уставилась в кроваво-красные глаза птицы, и её буквально обожгло этим взглядом. Возникло ужасающее чувство, что эта тварь умеет читать мысли лучше любой жрицы. Рена хотелось прервать возникший зрительный контакт, но она не могла даже моргнуть! Вероятно, они ещё долго так простояли, если бы внезапно Рена не ощутила резкий удар. Ноги её подогнулись, от спины к груди разливалась боль. Рена застонала и осела на пол. Всё тело будто онемело.
«Рэл!»
Затуманенным от боли взором, Рена прошлась по комнате, подтверждая очевидное. Она по-прежнему находилась одна, и всё, что испытывала, относилось не к ней. Рэл был ранен! Рена чувствовала, как бежит из спины кровь — клинок воткнулся в тело, чудом не задев сердца, — как кружится голова, как слабеют руки и ноги. Она старалась забрать как можно больше боли именно себе, ведь если оставить всё ему — он умрёт от травматического шока! Рена пыталась сохранить остатки разума и не поддаваться паническому страху. «Наги сильнее людей, Рэл не умрёт от кровопотери, ведь у нас два сердца!» — убеждала себя она. Держась за стену рукой, Рена медленно зашагала к двери. Предупредительное карканье она проигнорировала. Ей нужны были вода, лекарства и чистые повязки. Рена едва ли отдавала себе отчёт, как сможет их заполучить. Но только она шагнула за дверь, как наткнулась на него… Этьен поднимался по лестнице и замер на последней ступеньке. Их разделяла лишь пара шагов. Рена качнулась и чудом успела схватиться за дверной косяк. Этьен вмиг преодолел расстояние и оказался рядом.
— Вода, — простонала Рена, оседая в его объятья. — Вода и травы… — Она почти задыхалась. Каждое слово отдавала чудовищной болью в груди. — Повязки…
Он подхватил её и, пригнувшись, внёс в комнату. Рена же продолжала шептать:
— Повязки… травы… вода… Рэл… вода… Рэл…
Этьен аккуратно устроил её на матрасе и поспешил выйти. Съёжившись и почти теряя разум от боли, она подняла глаза на окно: птицы не было. В воспалённом мозгу уже зрела мысль, и, отсчитывая вдохи, чтобы хоть как-то оставаться в сознании, Рена для себя решила: если эльф ей поможет, он не виноват! В тот момент её уже не волновала логика и справедливость. Ей просто не на кого было рассчитывать. Она молила Полоза, чтобы Дюлан и Этьен не столкнулись именно сейчас, хотя и понимала, что каждая секунда на счету.
На двухсотом вдохе, эльф ввалился в комнату. В его руках был таз, в котором виднелись чистые белые тряпки, большой кувшин и сине-лиловые цветки медуницы. Этьен наклонился, ставя утварь у её ног.
— Что-нибудь ещё? — участливо спросил он, и в его глазах Рена видела сочувствие. Она порывисто схватила его за руку, хотя это движение причинило ей ужасную боль. Скривившись, она чаще задышала, удерживая хватку.
— Беги… — выдохнула она. — Быстрее… и птицы… страшные чёрные… — Каждое слово давалось с огромным трудом: — Они… служат ему!
— Я знаю. — На губах Этьена заиграла усмешка. Он чуть придвинулся к Рене и на миг завис над ней: — Береги себя! — сказал эльф и внезапно притронулся своими губами к её горячему лбу. Поцелуй вышел почти невесомым, лёгким, словно бабочка коснулась бархатными нежными крыльями.
Рена едва не задохнулась от ужаса и резко зажмурилась, но когда открыла глаза, Этьена в комнате не оказалось. Дверь была плотно прикрыта, а в тазу в горячей воде из кувшина заваривалась медуница. Рена, превозмогая боль, попыталась присесть, и, когда ей это почти удалось, в комнату вошёл Дюлан.
Он внёс Рэла, словно девушку на руках, и бережно уложил на матрас, попутно замечая приготовления. Поймав его взгляд, Рена судорожно проговорила:
— Я всё чувствую...
Она прижала руку к груди, но лишь на миг, потому как потом её взгляд упал на окровавленное и смертельно бледное лицо Рэла. Брат тихо постанывал. Рука, несмотря на судороги, сама потянулась к повязкам. Дюлан повернул Рэла и смахнул растерзанные рубаху и куртку, высвобождая рану. Рена заметила наспех наложенную ткань, тугую и алую от крови. Дюлан разрезал её, и, перехватив у Рены смоченную повязку, сам занялся раной. Рена только и успевала подавать ему новые тряпки и холодильную мазь, которая оказалась тут же в маленькой баночке. Кровь стала течь чуть медленнее, но Дюлан только прищёлкнул языком:
— Придется зашивать.
Он крутанулся к своей дорожной сумке, и, вытащив иглу и нить, потянул их Рене.
— От обезболивающего зелья он почти ничего не чувствует, — заметил Дюлан, и, ещё раз взглянув на стонущего в бреду Рэла, продолжил: — Нам нужны маленькие стежки.
Рена судорожно сглотнула. Продев нитку в иголку, она смочила всё в отваре медуницы и только потом принялась шить. Боль и правда заметно уменьшилась, но рваное дыхание Рэла всё ещё вызывало опасения.
— Он крепкий парень, — словно прочтя её мысли, произнёс Дюлан. — Да и Полоз хранит его. Получить клинок между сердец — редкая удача!
Вот только Рена не разделяла подобного оптимизма. Походные условия и отсутствия нормального лекаря при такой сложной и опасной ране её пугали. Хотя Рена и пыталась разобрать в том кровавом месиве, не повреждены главные артерии сердца, ей явно не хватало знаний, и потому тревога только нарастала. Они спасали Рэла от внешнего кровотечения, забывая о внутреннем!
— Ему нужен лекарь! — заканчивая, заявила Рена.
— В Меркалинке такие врачеватели, что мы с вами дадим им фору, — фыркнул Дюлан, укладывая Рэла, тот протяжно охнул и вновь застонал.
— Но… он смертельно ранен!
Рена ощущала, как пол уплывает из-под ног. В боязни за брата она окончательно теряла рассудок.
— Нити зачарованы, — выдал Дюлан. — Я купил их у демонов, и едва ли кто-то в этой дыре сможет для него сделать больше.
Но Рена попустила его слова мимо ушей.
— Нам надо домой! — Она чувствовала, как накатывает истерика, и у неё совершенно не было сил сдерживаться. — Ваши мерзкие гарпии могут как-то помочь?
Дюлан, нахмурившись, уставился на неё:
— Вы перенервничали, сэйлини, — жёстко заметил он, приподнимаясь. — Я принесу вам успокоительное.
— Мне не нужно успокоительное! Нам нужно домой, к лекарям!
— Это невозможно! — возразил Дюлан.
— И вы хотите, чтобы я просто смотрела, как мой брат умирает? — Рена уже пылала от гнева. Её продолжало трясти, и притихшее было волнение, вновь начало подниматься внутри.
