Исподволь поглядев на Рену, он заметил, как та слегка поморщилась. «Она не любит эльфов? — с удивлением подумал Марселу. — Ну конечно она не любит эльфов! Наги ненавидят эльфов!» Это был момент поразительной радости, сменившейся ещё большим волнением. Посол Рош объявил его.
— Марселу, наследник Ю!
Марселу замешкался. Торопливо засунул руки в карманы и, выудив по кристаллу, несмело вышел вперед. Его трясло, и теперь он уже и сам не понимал от чего. То ли от робости, так свойственной ему, то ли от этого нового непонятного чувства. Сердце Марселу то болезненно сжималось, то грохотало набатом. Он протянул кристаллы, заблестевшие в ярком свете. А потом она коснулась его. Случайно. Просто потому, что его руки тряслись, а она, недоверчиво поглядывая на предложенный дар, не спешила забирать кристалл. Марселу словно обожгло. Её руки были холодны, подобно льду. В носу защекотало от острого запаха лесного перегноя, торфа, тухлой болотной воды, смешанного с терпкими ароматами смол и кислой брусники. Но это был всего лишь миг, после которого Марселу ощутил ещё большее смущение и неловко отступил назад.
Церемония знакомства завершилась, и Рош любезно предложил своим детям показать гостям их покои. Марселу всё никак не мог совладать с нервами, и, шествуя в цепочке, всё смотрел на расшитый золотыми нитями подол платья Рены.
В первую из комнат поселили Этьена. Судя по сухому тону Рены, она и в самом деле не очень-то жаловала красивых мужчин. Вторым оказался Марселу. Он послушно и, всё так же не поднимая глаз, вошёл в предложенные ему апартаменты, прошептав едва слышное «благодарю».
Комната оказалась довольно просторной. Два круглых окна выходили в сад. Недалеко от широкой кровати виднелись двери в ванную и гардеробную. Марселу едва успел умыться с дороги, как к нему уже пришли друзья.
— Лу! — позвал его Этьен. — Ты куда запропастился?
Марселу поспешно вытерся полотенцем и вышел из ванной.
— Ну давай, делись впечатлениями, — по-свойски плюхаясь на кровать, произнёс Этьен. — Как тебе этот змеюшник?
Марселу, слегка оторопев, посмотрел на Дамиана, словно прося о помощи.
— Э, нет, — заметив этот взгляд, нахмурился Этьен. — Ди всегда всё нравится. Его даже спрашиваться не надо. А вот ты…
— Я ещё не понял, — нашёлся Марселу, потупив взор.
— Хм, — фыркнул недоверчиво Этьен. — А как тебе дочка Роша? Прошу заметить, весьма занятный экземпляр!
Марселу почувствовал, как жар вновь приливает к лицу.
— И это ради неё ты так над собой поработал? — вклинился в разговор Дамиан, указывая на изменившуюся внешность эльфа.
— Ну… — протянул Этьен. — Вообще-то об этом меня просил ещё Рош, так как нагов, видите ли, нервирует эльфийская внешность, но нет худа без добра. Наги вполне благосклонны к людям.
— Твоя самонадеянность просто не знает границ, — хмыкнул Дамиан, после чего поспешил перевести тему: — А вообще здесь довольно необычно.
Он подошёл к окну и принялся оглядывать сад.
— Ну да, как на болоте, — снова фыркнул Этьен. — На весьма угрюмом и хмуром болоте. И, к слову, у нагов ужасные манеры. Вот скажите мне, где милые служаночки? Неужели мы всё должны делать сами? Даже странно, что Рош лично не оседлал этих своих толстоногих змеёнышей.
— Варанов, — поправил его Дамиан. — Вместо коней у них вараны.
— Дикость! — откидываясь на кровать, заявил Этьен. — Совершеннейшая дикость!
— Это просто аскетичность, — парировал Дамиан. — Северным народам такое свойственно.
— Но наги не такие уж и северяне, на большей части их земель так же жарко, как и на Ю, — не согласился Этьен.
— Здесь слишком влажно, — заметил Марселу. — Скорее всего, по утрам тут жуткий туман.
— Вот завтра и увидим, — насмешливо произнёс Этьен, закрывая тему. — А сейчас, не пора ли нам прогуляться?
— Э-э-э… кажется, посол говорил что-то об ограничениях, — промямлил Марселу.
— И? — вскакивая с кровати, хмыкнул Этьен. — Нам разве кто-то указал границы? Да и что это за отношение такое, держать гостей в четырёх стенах!
— Таковы традиции, — заметил Дамиан, но Этьен не желал ничего слушать.
— Ну раз вы такие трусы, я пойду один!
Марселу и Дамиан переглянулись, но Этьен уже решительно направился к двери, и остановить этого самовлюбленного упрямца друзья были не в силах.
— Если нас убьют, не забудь написать своей матушке, чтобы она потребовала с Шак-ли возместить убытки, — хмуро произнёс Дамиан, провожая эльфа взглядом.
Марселу с грустью вздохнул. Напоминание о матушке больно резануло его сердце. Он ещё не рассказывал Дамиану о случившемся, но сейчас был не тот момент, чтобы откровенничать.
— А как ты думаешь… — подойдя к Дамиану и тоже уставившись на хмурый хвойный сад, несмело начал Марселу. — Наш сердцеед сумеет завоевать хозяйку дома?
— Наги ненавидят эльфов, но… как говорит моя мать, ненависть самое ненадежное чувство, если дело касается любви.
— А ты когда-нибудь влюблялся? — Марселу ощущал нешуточное волнение. Чувства, внезапно возникшее в нём пугали его и вызывали непонятный стыд.
— Волшебники любят лишь однажды, — В голосе Дамиана послышались суровые нотки. — Всё остальное бессмысленная растрата дара.
— Если бы у Этьена чары тоже зависели от количества любовниц… — задумчиво проговорил Марселу.
— То он бы уже не смог зажечь даже спички, — закончил за него Дамиан. — Вон он, наш охотник. Видимо, собрался соблазнять сосны да ели.
Марселу тоже заметил среди деревьев белёсую макушку эльфа. Похоже, Этьену так и не повезло встретить кого-либо в нагском доме.
— Честно говоря, я бы немного вздремнул, — признался Дамиан. — Всё-таки мне пришлось проехать больше трех драконов, да и эта бешеная езда на варанах…
— Оставайся у меня, — предложил Марселу. — Мне так будет спокойней.
Дамиан согласно кивнул, но на кровать ложиться так и не стал. Он предпочёл небольшой диванчик в углу комнаты. Марселу же уселся на широкий подоконник и задумчиво поглядел на затянутое пушистыми облаками небо. Кое-где пробивались солнечные лучи, выхватывающие отдельные макушки здоровых сосен и елей в саду Роша. Здесь было совсем не так, как на родном Ю. Цвет неба казался каким-то полинялым, а хвоя мрачно-зелёной и тяжёлой. Сад навевал некое уныние своей грузностью и однообразием. А ещё было на удивление тихо. Змеиному царству явно не хватало пения птиц, жужжания, стрекотания и шелеста ветра по листьям деревьев. Марселу размышлял об угрюмом нраве нагов, и его мысли вновь вернулись к дочери посла. Ему ужасно хотелось узнать, чем живёт удивительная Рена. Есть ли у неё увлечения и мечты, и может ли она улыбаться. Марселу готов был многое отдать за её улыбку. А ещё он думал об Этьене, и искренне беспокоился, как бы эльфу не взбрело в голову лезть к красавице-наге. Но все его надежды разбились на закате.
Уползающее за горизонт оранжевое солнце разметало пушистые облака. Хвоя окрасилась охрой, и сад приобрёл некое очарование. И посреди этого внезапного великолепия, Марселу заметил эльфа и Рену. Они шли по направлению к дому, и хотя Этьен явно отставал от своей спутницы, Марселу был уверен, что тот просто пожирает её взглядом. От этой мысли ему резко стало противно. Колышущаяся походка Рены теперь казалась вульгарной, а сама она легкодоступной и примитивной. Её очарование меркло в его глазах, а вместе с тем росло негодование на Этьена. Он опять всё испортил! Не прошло и дня, как эльф уже склеил себе девицу на ночь. И это дочь посла нагов, тех самых нагов, что ненавидят эльфов! Впрочем, изменённая внешность Этьена лишь отдалённо напоминала эльфийскую, но Марселу был уже настолько разочарован и в некоторой степени обижен, что скинул это со счетов.
От тяжелых неприятных мыслей его отвлёк гул барабанов. Дамиан сразу проснулся, и едва успел привести себя в порядок, как в дверь постучали. Это был сын посла — Рэл.
— Вы здесь вдвоём? — заметив за спиной открывшего ему Марселу Дамиана, поинтересовался он.
Марселу лишь кивнул.
— А где…? — начал было Рэл, но его прервали.
— Гуляет в саду под присмотром вашей любезной сестры, — напряженно произнёс Марселу, чем ни мало удивил и Рэла, и Дамиана.
Рэл явно замялся, переваривая такие новости, но быстро опомнился и, сообщив, что им пора на ужин, повёл гостей в столовую.
— Он правда уже подцепил дочку посла? — успел шепнуть Марселу Дамиан, когда они выходили из комнаты.
Тот лишь ухмыльнулся, будто бы дело было очевидным.
— Ну даёт! — подивился Дамиан.
Марселу, в отличие от него, не разделял подобного восхищения, и его раздражительность только росла. Но когда они встретили Рену и Этьена в коридоре, чувства резко переменились. Она была столь изящна и пленительна, что Марселу никак не мог на неё злиться, более того, он ощущал лишь смущение и робость. И его глаза вновь устремились изучать собственные ноги. Марселу так и не поднял взгляда до самой столовой, а там, в полумраке свечей и непривычном убранстве, он оказался слишком увлечён новой обстановкой.
Здесь было ещё более мрачно, чем в саду или в предложенной ему комнате, и веяло чем-то устрашающим и даже зловещим. Странные звенящие звуки быстро наполнили столовую. Они показались Марселу какими-то резкими и дёрганными. Хотя он и был довольно искушен в музыкальном искусстве, это чуждое сопровождение едва ли походило на музыку. Боязливо оглядевшись, Марселу с удивлением заметил, что за столом их ждало чуть больше нагов. Похоже, Рош решил познакомить гостей со всей семьёй. «Так много женщин», — исподволь посматривая на незнакомые лица, подумал Марселу, но увлечься этой мыслью не успел. Подали угощение.
Марселу никогда не был гурманом, хотя понимал, что в его будущем этикет может потребовать от него знакомство с разнообразными кухнями, но даже в страшном сне он не мог представить себе что-то подобное. Поданное блюдо — с торчащей ящерицей на палочке вкупе со змеевидными столовыми приборами, — откровенно устрашало. Марселу нервно сглотнул.
— Это вообще съедобно? — тихо спросил он у Дамиана.
— Только, если ты живешь на болоте, — с неподдельным интересом оглядывая свою тарелку, заметил тот.
Но его любопытство вскоре иссякло. Дамиан нахмурился по вполне понятной причине. Волшебники никогда не ели мясо. Они вообще не употребляли в пищу живых существ. По словам Дамиана, кровь и плоть животных понижала магические способности. Впрочем, насколько Марселу помнил, эльфы тоже предпочитали вегетарианство, однако Этьен стоически принялся за угощение. Этикет для эльфов порой был важнее предпочтений.
— Но не попробовать совсем будет невежливо, — заметил Дамиан и что-то тихо зашептал.
— Да ладно тебе, Лу! — пытался успокоить его Дамиан. — Вот это всего лишь жареная крыса, ты же ел похожую, когда мы бродили по вашим джунглям в походе.
— Крыса? — Марселу недоверчиво смотрел на тушку, борясь с подступающей тошнотой. — Ди, мы не ели крыс, это были тушканчики!
— А, по-моему, они на одну морду, — хмыкнул Дамиан, с хрустом пережевывая очередную шишку. — И вообще, если будешь так привередничать, умрёшь с голоду!
— Тогда я тоже буду шишки, — с явным предубеждением смотря на всё представленное мясо, заявил Марселу.
— Вот не советую, у них ужасный вкус, — признался Дамиан, которому почти не из чего было выбирать.
Марселу только вздохнул и до конца ужина ограничился водой.
— Какие-то вы не гурманы, — заметил Этьен, когда они уже выходили из-за стола.
— Боюсь, что суп из пауков отныне будет преследовать меня во всех кошмарах, — передёрнувшись, сказал Марселу.
Дамиан и Этьен весело переглянулись.
— Теперь я знаю, что стоит варить, если нам придётся путешествовать, — заговорщически проговорил Этьен.
Марселу насупился. Ему и так было тяжело сегодня общаться с эльфом, а уж эти его шуточки!
— И гореть мне в пламени демонов, но как же здорово быть нагом! — выдал Этьен уже после того, как Рэл довёл их до комнат. Они решили собраться у Марселу, чтобы поделиться впечатлениями.
— Что за странные желания? — выразил общее недоумение Дамиан.
— Почему странные? — удивился Этьен. — Вы разве не поняли? У Роша гарем! Как минимум три жены, и это только те, кого он нам представил!
— О-о-о! — протянули Дамиан с Марселу.
— Мелкие вы ещё! — фыркнул Этьен. — Пойду лучше к себе и буду предаваться мечтам.
— Мечтам? — насмешливо переспросил Дамиан. — Неужто наш великий сердцеед проведёт эту ночь один?!
— Увы и ах! — театрально всплеснув руками, признал Этьен. — Все женщины в этом доме принадлежат только его хозяину. Что же до милой хозяйки, то должен признать, она — крепкий орешек!
Марселу на последних словах встрепенулся. «Она ему отказала?» — с удивлением подумал он, и сладостное чувство разлилось по всему телу. «Отказала!» — повторил Марселу снова, ощущая, как душа его наполняется светом и безудержной радостью.
— Первый раз вижу, чтобы у него не сложилось, — с усмешкой заметил Дамиан, когда за Этьеном закрылась дверь.
— Правда? — Марселу стало ещё радостнее.
— Хотя, мы ведь у нагов, было бы странно, если бы ему здесь сразу же повезло, — заключил Дамиан, после чего резко сменил тему: — Ну как ты, не побоишься спать один?
— Честно? — ощутив от этих слов некое беспокойство, переспросил Марселу.
— Разумеется, честно!
— Я бы предпочёл, чтобы ты был рядом, — признался Марселу, заливаясь при этом краской.
— Значит, я буду рядом, — мягко похлопав друга по плечу, сказал Дамиан и направился к дивану.
Марселу, хоть и чувствовал себя неловко, вынуждая друга караулить его, но так ему было гораздо спокойнее. И всё же, улегшись в постель, он никак не мог отделаться от мучивших его тревог. Незнакомое место казалось враждебным, а то и дело возникающие образы Рены навязчиво-волнительными. Перед внутренним взором так и крутилось её красивое лицо, пленительная фигура и взгляд удивительных, манящих глаз.
Глава 2. День 2. Асашарам
Рена:
Рена долго не могла уснуть. Мысль о предстоящем замужестве окончательно выбила её из колеи. Лежа в кровати, она крутила в руках увесистый медальон и всё пыталась представить себе, каков её жених, и как сложится их будущее. И ещё она бесконечно сожалела, что теперь ей никак нельзя остаться в Храме. Уже начало светать, когда сон, наконец, одолел уставшую Рену, но вместо успокоения принёс лишь тревоги.
Она быстро шла под высокими сводами любимого Храма. Ей было зябко и как-то волнительно. Колонны сменялись одна за другой, и Рене всё казалось, что она кружит на месте. За каждой новой колонной, украшенной барельефом различных видов змей и почти сразу же тонущей во мраке, появлялась другая, почти такая же. Рена давно минула медянок и тайпанов, позади остались эфы и крайты, но кобры всё не уступали место золотистым полозам, предваряющим вход в алтарь. А она всё спешила, почти бежала туда, к самому сердцу Храма, где покоилось Священное Яйцо. Но колонны всё больше напоминали дремучий лес, в котором Рена блуждала, не разбирая дорог и путей. Её страх нарастал. Она бросалась к следующей колонне с нарастающим отчаянием.
— Марселу, наследник Ю!
Марселу замешкался. Торопливо засунул руки в карманы и, выудив по кристаллу, несмело вышел вперед. Его трясло, и теперь он уже и сам не понимал от чего. То ли от робости, так свойственной ему, то ли от этого нового непонятного чувства. Сердце Марселу то болезненно сжималось, то грохотало набатом. Он протянул кристаллы, заблестевшие в ярком свете. А потом она коснулась его. Случайно. Просто потому, что его руки тряслись, а она, недоверчиво поглядывая на предложенный дар, не спешила забирать кристалл. Марселу словно обожгло. Её руки были холодны, подобно льду. В носу защекотало от острого запаха лесного перегноя, торфа, тухлой болотной воды, смешанного с терпкими ароматами смол и кислой брусники. Но это был всего лишь миг, после которого Марселу ощутил ещё большее смущение и неловко отступил назад.
Церемония знакомства завершилась, и Рош любезно предложил своим детям показать гостям их покои. Марселу всё никак не мог совладать с нервами, и, шествуя в цепочке, всё смотрел на расшитый золотыми нитями подол платья Рены.
В первую из комнат поселили Этьена. Судя по сухому тону Рены, она и в самом деле не очень-то жаловала красивых мужчин. Вторым оказался Марселу. Он послушно и, всё так же не поднимая глаз, вошёл в предложенные ему апартаменты, прошептав едва слышное «благодарю».
Комната оказалась довольно просторной. Два круглых окна выходили в сад. Недалеко от широкой кровати виднелись двери в ванную и гардеробную. Марселу едва успел умыться с дороги, как к нему уже пришли друзья.
— Лу! — позвал его Этьен. — Ты куда запропастился?
Марселу поспешно вытерся полотенцем и вышел из ванной.
— Ну давай, делись впечатлениями, — по-свойски плюхаясь на кровать, произнёс Этьен. — Как тебе этот змеюшник?
Марселу, слегка оторопев, посмотрел на Дамиана, словно прося о помощи.
— Э, нет, — заметив этот взгляд, нахмурился Этьен. — Ди всегда всё нравится. Его даже спрашиваться не надо. А вот ты…
— Я ещё не понял, — нашёлся Марселу, потупив взор.
— Хм, — фыркнул недоверчиво Этьен. — А как тебе дочка Роша? Прошу заметить, весьма занятный экземпляр!
Марселу почувствовал, как жар вновь приливает к лицу.
— И это ради неё ты так над собой поработал? — вклинился в разговор Дамиан, указывая на изменившуюся внешность эльфа.
— Ну… — протянул Этьен. — Вообще-то об этом меня просил ещё Рош, так как нагов, видите ли, нервирует эльфийская внешность, но нет худа без добра. Наги вполне благосклонны к людям.
— Твоя самонадеянность просто не знает границ, — хмыкнул Дамиан, после чего поспешил перевести тему: — А вообще здесь довольно необычно.
Он подошёл к окну и принялся оглядывать сад.
— Ну да, как на болоте, — снова фыркнул Этьен. — На весьма угрюмом и хмуром болоте. И, к слову, у нагов ужасные манеры. Вот скажите мне, где милые служаночки? Неужели мы всё должны делать сами? Даже странно, что Рош лично не оседлал этих своих толстоногих змеёнышей.
— Варанов, — поправил его Дамиан. — Вместо коней у них вараны.
— Дикость! — откидываясь на кровать, заявил Этьен. — Совершеннейшая дикость!
— Это просто аскетичность, — парировал Дамиан. — Северным народам такое свойственно.
— Но наги не такие уж и северяне, на большей части их земель так же жарко, как и на Ю, — не согласился Этьен.
— Здесь слишком влажно, — заметил Марселу. — Скорее всего, по утрам тут жуткий туман.
— Вот завтра и увидим, — насмешливо произнёс Этьен, закрывая тему. — А сейчас, не пора ли нам прогуляться?
— Э-э-э… кажется, посол говорил что-то об ограничениях, — промямлил Марселу.
— И? — вскакивая с кровати, хмыкнул Этьен. — Нам разве кто-то указал границы? Да и что это за отношение такое, держать гостей в четырёх стенах!
— Таковы традиции, — заметил Дамиан, но Этьен не желал ничего слушать.
— Ну раз вы такие трусы, я пойду один!
Марселу и Дамиан переглянулись, но Этьен уже решительно направился к двери, и остановить этого самовлюбленного упрямца друзья были не в силах.
— Если нас убьют, не забудь написать своей матушке, чтобы она потребовала с Шак-ли возместить убытки, — хмуро произнёс Дамиан, провожая эльфа взглядом.
Марселу с грустью вздохнул. Напоминание о матушке больно резануло его сердце. Он ещё не рассказывал Дамиану о случившемся, но сейчас был не тот момент, чтобы откровенничать.
— А как ты думаешь… — подойдя к Дамиану и тоже уставившись на хмурый хвойный сад, несмело начал Марселу. — Наш сердцеед сумеет завоевать хозяйку дома?
— Наги ненавидят эльфов, но… как говорит моя мать, ненависть самое ненадежное чувство, если дело касается любви.
— А ты когда-нибудь влюблялся? — Марселу ощущал нешуточное волнение. Чувства, внезапно возникшее в нём пугали его и вызывали непонятный стыд.
— Волшебники любят лишь однажды, — В голосе Дамиана послышались суровые нотки. — Всё остальное бессмысленная растрата дара.
— Если бы у Этьена чары тоже зависели от количества любовниц… — задумчиво проговорил Марселу.
— То он бы уже не смог зажечь даже спички, — закончил за него Дамиан. — Вон он, наш охотник. Видимо, собрался соблазнять сосны да ели.
Марселу тоже заметил среди деревьев белёсую макушку эльфа. Похоже, Этьену так и не повезло встретить кого-либо в нагском доме.
— Честно говоря, я бы немного вздремнул, — признался Дамиан. — Всё-таки мне пришлось проехать больше трех драконов, да и эта бешеная езда на варанах…
— Оставайся у меня, — предложил Марселу. — Мне так будет спокойней.
Дамиан согласно кивнул, но на кровать ложиться так и не стал. Он предпочёл небольшой диванчик в углу комнаты. Марселу же уселся на широкий подоконник и задумчиво поглядел на затянутое пушистыми облаками небо. Кое-где пробивались солнечные лучи, выхватывающие отдельные макушки здоровых сосен и елей в саду Роша. Здесь было совсем не так, как на родном Ю. Цвет неба казался каким-то полинялым, а хвоя мрачно-зелёной и тяжёлой. Сад навевал некое уныние своей грузностью и однообразием. А ещё было на удивление тихо. Змеиному царству явно не хватало пения птиц, жужжания, стрекотания и шелеста ветра по листьям деревьев. Марселу размышлял об угрюмом нраве нагов, и его мысли вновь вернулись к дочери посла. Ему ужасно хотелось узнать, чем живёт удивительная Рена. Есть ли у неё увлечения и мечты, и может ли она улыбаться. Марселу готов был многое отдать за её улыбку. А ещё он думал об Этьене, и искренне беспокоился, как бы эльфу не взбрело в голову лезть к красавице-наге. Но все его надежды разбились на закате.
Уползающее за горизонт оранжевое солнце разметало пушистые облака. Хвоя окрасилась охрой, и сад приобрёл некое очарование. И посреди этого внезапного великолепия, Марселу заметил эльфа и Рену. Они шли по направлению к дому, и хотя Этьен явно отставал от своей спутницы, Марселу был уверен, что тот просто пожирает её взглядом. От этой мысли ему резко стало противно. Колышущаяся походка Рены теперь казалась вульгарной, а сама она легкодоступной и примитивной. Её очарование меркло в его глазах, а вместе с тем росло негодование на Этьена. Он опять всё испортил! Не прошло и дня, как эльф уже склеил себе девицу на ночь. И это дочь посла нагов, тех самых нагов, что ненавидят эльфов! Впрочем, изменённая внешность Этьена лишь отдалённо напоминала эльфийскую, но Марселу был уже настолько разочарован и в некоторой степени обижен, что скинул это со счетов.
От тяжелых неприятных мыслей его отвлёк гул барабанов. Дамиан сразу проснулся, и едва успел привести себя в порядок, как в дверь постучали. Это был сын посла — Рэл.
— Вы здесь вдвоём? — заметив за спиной открывшего ему Марселу Дамиана, поинтересовался он.
Марселу лишь кивнул.
— А где…? — начал было Рэл, но его прервали.
— Гуляет в саду под присмотром вашей любезной сестры, — напряженно произнёс Марселу, чем ни мало удивил и Рэла, и Дамиана.
Рэл явно замялся, переваривая такие новости, но быстро опомнился и, сообщив, что им пора на ужин, повёл гостей в столовую.
— Он правда уже подцепил дочку посла? — успел шепнуть Марселу Дамиан, когда они выходили из комнаты.
Тот лишь ухмыльнулся, будто бы дело было очевидным.
— Ну даёт! — подивился Дамиан.
Марселу, в отличие от него, не разделял подобного восхищения, и его раздражительность только росла. Но когда они встретили Рену и Этьена в коридоре, чувства резко переменились. Она была столь изящна и пленительна, что Марселу никак не мог на неё злиться, более того, он ощущал лишь смущение и робость. И его глаза вновь устремились изучать собственные ноги. Марселу так и не поднял взгляда до самой столовой, а там, в полумраке свечей и непривычном убранстве, он оказался слишком увлечён новой обстановкой.
Здесь было ещё более мрачно, чем в саду или в предложенной ему комнате, и веяло чем-то устрашающим и даже зловещим. Странные звенящие звуки быстро наполнили столовую. Они показались Марселу какими-то резкими и дёрганными. Хотя он и был довольно искушен в музыкальном искусстве, это чуждое сопровождение едва ли походило на музыку. Боязливо оглядевшись, Марселу с удивлением заметил, что за столом их ждало чуть больше нагов. Похоже, Рош решил познакомить гостей со всей семьёй. «Так много женщин», — исподволь посматривая на незнакомые лица, подумал Марселу, но увлечься этой мыслью не успел. Подали угощение.
Марселу никогда не был гурманом, хотя понимал, что в его будущем этикет может потребовать от него знакомство с разнообразными кухнями, но даже в страшном сне он не мог представить себе что-то подобное. Поданное блюдо — с торчащей ящерицей на палочке вкупе со змеевидными столовыми приборами, — откровенно устрашало. Марселу нервно сглотнул.
— Это вообще съедобно? — тихо спросил он у Дамиана.
— Только, если ты живешь на болоте, — с неподдельным интересом оглядывая свою тарелку, заметил тот.
Но его любопытство вскоре иссякло. Дамиан нахмурился по вполне понятной причине. Волшебники никогда не ели мясо. Они вообще не употребляли в пищу живых существ. По словам Дамиана, кровь и плоть животных понижала магические способности. Впрочем, насколько Марселу помнил, эльфы тоже предпочитали вегетарианство, однако Этьен стоически принялся за угощение. Этикет для эльфов порой был важнее предпочтений.
— Но не попробовать совсем будет невежливо, — заметил Дамиан и что-то тихо зашептал.
Часть лягушачьих ножек сменилась на маринованные шишки, единственное блюдо, на которое тот всё-таки отважился. Марселу с трудом заставил себя расковырять одно из яиц, прежде чем, под весьма красочное описание всего предложенного послом Рошем, его аппетит окончательно пропал. Одно ужасное блюдо сменялось другим.
— Да ладно тебе, Лу! — пытался успокоить его Дамиан. — Вот это всего лишь жареная крыса, ты же ел похожую, когда мы бродили по вашим джунглям в походе.
— Крыса? — Марселу недоверчиво смотрел на тушку, борясь с подступающей тошнотой. — Ди, мы не ели крыс, это были тушканчики!
— А, по-моему, они на одну морду, — хмыкнул Дамиан, с хрустом пережевывая очередную шишку. — И вообще, если будешь так привередничать, умрёшь с голоду!
— Тогда я тоже буду шишки, — с явным предубеждением смотря на всё представленное мясо, заявил Марселу.
— Вот не советую, у них ужасный вкус, — признался Дамиан, которому почти не из чего было выбирать.
Марселу только вздохнул и до конца ужина ограничился водой.
— Какие-то вы не гурманы, — заметил Этьен, когда они уже выходили из-за стола.
— Боюсь, что суп из пауков отныне будет преследовать меня во всех кошмарах, — передёрнувшись, сказал Марселу.
Дамиан и Этьен весело переглянулись.
— Теперь я знаю, что стоит варить, если нам придётся путешествовать, — заговорщически проговорил Этьен.
Марселу насупился. Ему и так было тяжело сегодня общаться с эльфом, а уж эти его шуточки!
— И гореть мне в пламени демонов, но как же здорово быть нагом! — выдал Этьен уже после того, как Рэл довёл их до комнат. Они решили собраться у Марселу, чтобы поделиться впечатлениями.
— Что за странные желания? — выразил общее недоумение Дамиан.
— Почему странные? — удивился Этьен. — Вы разве не поняли? У Роша гарем! Как минимум три жены, и это только те, кого он нам представил!
— О-о-о! — протянули Дамиан с Марселу.
— Мелкие вы ещё! — фыркнул Этьен. — Пойду лучше к себе и буду предаваться мечтам.
— Мечтам? — насмешливо переспросил Дамиан. — Неужто наш великий сердцеед проведёт эту ночь один?!
— Увы и ах! — театрально всплеснув руками, признал Этьен. — Все женщины в этом доме принадлежат только его хозяину. Что же до милой хозяйки, то должен признать, она — крепкий орешек!
Марселу на последних словах встрепенулся. «Она ему отказала?» — с удивлением подумал он, и сладостное чувство разлилось по всему телу. «Отказала!» — повторил Марселу снова, ощущая, как душа его наполняется светом и безудержной радостью.
— Первый раз вижу, чтобы у него не сложилось, — с усмешкой заметил Дамиан, когда за Этьеном закрылась дверь.
— Правда? — Марселу стало ещё радостнее.
— Хотя, мы ведь у нагов, было бы странно, если бы ему здесь сразу же повезло, — заключил Дамиан, после чего резко сменил тему: — Ну как ты, не побоишься спать один?
— Честно? — ощутив от этих слов некое беспокойство, переспросил Марселу.
— Разумеется, честно!
— Я бы предпочёл, чтобы ты был рядом, — признался Марселу, заливаясь при этом краской.
— Значит, я буду рядом, — мягко похлопав друга по плечу, сказал Дамиан и направился к дивану.
Марселу, хоть и чувствовал себя неловко, вынуждая друга караулить его, но так ему было гораздо спокойнее. И всё же, улегшись в постель, он никак не мог отделаться от мучивших его тревог. Незнакомое место казалось враждебным, а то и дело возникающие образы Рены навязчиво-волнительными. Перед внутренним взором так и крутилось её красивое лицо, пленительная фигура и взгляд удивительных, манящих глаз.
Глава 2. День 2. Асашарам
Рена:
Рена долго не могла уснуть. Мысль о предстоящем замужестве окончательно выбила её из колеи. Лежа в кровати, она крутила в руках увесистый медальон и всё пыталась представить себе, каков её жених, и как сложится их будущее. И ещё она бесконечно сожалела, что теперь ей никак нельзя остаться в Храме. Уже начало светать, когда сон, наконец, одолел уставшую Рену, но вместо успокоения принёс лишь тревоги.
Она быстро шла под высокими сводами любимого Храма. Ей было зябко и как-то волнительно. Колонны сменялись одна за другой, и Рене всё казалось, что она кружит на месте. За каждой новой колонной, украшенной барельефом различных видов змей и почти сразу же тонущей во мраке, появлялась другая, почти такая же. Рена давно минула медянок и тайпанов, позади остались эфы и крайты, но кобры всё не уступали место золотистым полозам, предваряющим вход в алтарь. А она всё спешила, почти бежала туда, к самому сердцу Храма, где покоилось Священное Яйцо. Но колонны всё больше напоминали дремучий лес, в котором Рена блуждала, не разбирая дорог и путей. Её страх нарастал. Она бросалась к следующей колонне с нарастающим отчаянием.
