– Фрэнни, а нужны нам хоть какие-то свидетели? Просто давай пообещаем, самим себе пообещаем, что не потеряем друг друга. Больше не позволим каким-то мерзавцам застать себя врасплох. Не струсим и не сдадимся. До последнего! Идет?
– Идет, – я почему-то смеялась. Не над бравадой брата. Вместе со смехом уходила дрожь из тела и становилось легче. – Драться до последней капли крови и никогда не сдаваться врагу. Обещаю.
– Обещаю!
Бросив последний взгляд на белые стены собора, мы поторопились вслед за Кречетом. Я так и не отпустила руку брата.
…
До офиса шерифа оставалось проехать пару кварталов. Рядом с большим двухэтажным зданием вдоль улицы выстроились кованые фонари, их тусклого теплого света хватало, чтобы вырвать из темноты мостовую и осветить дорогу припозднившимся путникам. В окнах офиса было темно. Только приглядевшись, на широком деревянном крыльце с перилами можно было заметить крохотный огонек, становившийся то тусклее, то ярче.
– Доброй ночи, шериф Рассел. – Подал голос Кречет, едва мы успели приблизиться.
– Донни? Это ты, мой мальчик?
Скрипнули доски под тяжелыми сапогами и в свет фонарей вышел настоящий здоровяк. Коренастый, широкоплечий мужчина с седыми волосами и богатыми, все еще черными как смоль усами. Пиджак на нем был расстегнут, ворот рубахи распущен. На отвороте пиджака красовалась серебряная звезда шерифа.
Кречет спешился сам и вытащил из седла свою добычу. Морти лихо спрыгнул с Полдня, подняв вокруг себя дорожную пыль, я тоже спешилась и осталась стоять в стороне, придерживая под уздцы Зефир.
– А это кто с тобой?
– Детишки Грифа. У них сегодня по плану ночная прогулка и ворох неприятностей.
– Вон оно что. – Шериф закусил сигару, деловито пожал руку моему брату и отсалютовал мне шляпой.
– А это, – Маккинзи подтолкнул Паскаля, переминающегося с ноги на ногу, – залог того, что банда Монтеньи больше нас не побеспокоит.
– Т-т-так точно, сэр. – Слегка заикаясь, подтвердил Паскаль, кажется, уже начавший изображать из себя дурачка. Если вообще ему пришлось что-то изображать.
Шериф удивленно хмыкнул, толстый окурок сигары снова разгорелся ярче.
– И сколько их было?
– Трое на улице, вместе с этим вот. Еще двое, включая самого Морриса – внутри.
– Горазд ты головы снимать, рыжий. – Рассмеялся шериф, сминая окурок сапогом. – Смотрю, Гриф не прогадал.
– Санчас хороший учитель, хоть сегодня я и дал маху.
Он, виновато пожал плечами. Видно было, стушевался поначалу, сбил шляпу на затылок, взъерошил волосы, а потом рассмеялся.
– А мальцы вон, в стороне не остались, помогли. Вот что значит отцовская кровь.
Шериф присмотрелся к пропитанной кровью рубахе Кречета и досадливо покачал головой.
– Заходи, что ли, болезный, посмотрю тебя. Да и оставайтесь все, места хватит. Чего вам через весь город по ночи до Гнезда тащиться? Правильно я говорю? – Шериф кивнул в нашу сторону.
Усталость брала свое, да и рана Кречета меня беспокоила, так что предложение шерифа показалось мне крайне заманчивым. Но я не успела сказать и слова, как мой брат отрицательно замотал головой.
– Кажется, кому-то не хватило на сегодня приключений. – Усмехнулся шериф в густые усы.
– У нас и впрямь еще не выполнен план по сомнительным ночным променадам. Так что от твоего щедрого предложения мы пока откажемся. К тому же, Ястреб сегодня в Гнезде. Уж он-то с этой царапиной справится в два счета.
– Ну, как знаешь, малыш. Награду заберешь?
– Запишите на мой счет, шериф!
– Тебе тут что, богадельня, Донни? Или банк?
Кречет уже вскочил в седло.
– А сколько там за них?
– Дай-ка прикинуть. – Шериф повернулся к заклеенной листовками стене, рассматривая их в тусклом свете фонарей. – За всех, включая живого, почти пятьсот набегает.
Донни присвистнул.
– Говорят, разгуливать ночью по городу с кучей денег – плохая примета. – Философски заметил он. – Возможны осадки из свинца на твою тупую голову. Так что заприте сейф понадежнее, а я пришлю утром кого-нибудь из молодняка.
Шериф рассмеялся.
– Кого-нибудь из молодняка, говоришь! Ты сам-то давно из щеглов выпорхнул?
Рыжий вспыхнул мгновенно, даже в сумраке было заметно, что он стал почти одного цвета со своими волосами.
– Да вы что сегодня, сговорились, что ли? – Он пришпорил коня. – Поехали, малышня, пока вы в седлах не уснули.
Возвращаться пришлось через весь город, ехали окраиной, почти неосвещенной, по изрытой колесами телег дороге. Высохшая на жаре грязь застыла узкими колеями. Поезжай, да гляди, чтобы лошадь не оступилось. Самая плохая дорога вела через портовые кварталы, пришлось перейти на шаг, хотя мне хотелось проехать это место как можно скорее.
Запахи нечистот, стоялой воды и несвежей рыбы витали в воздухе. Людей почти не было, не считая пары бродяг, что-то бурно выясняющих в одной из подворотен. В остальном было тихо, это и добавляло мурашек на мою спину, когда со стороны полноводной Миссисипи доносились всплески. Звук над большой водой искажался, усиливался и заигрывал с воображением в полную силу. Я усердно вглядывалась в темную воду, чтобы убедиться, что там никого нет. Вот только ничего не получалось. Расшалившаяся фантазия то и дело рисовала темные фигуры над водой. Набегающий от ночной прохлады туман только усугублял мрачную картину. Надо было чем-то отвлечься. Я ткнула Зефир каблуком в бок и поравнялась с Кречетом.
– Мистер Маккинзи, нам еще долго ехать?
Он обернулся через плечо, бросив на меня удивленный взгляд.
– Мистером Маккинзи я стану лет через тридцать, если доживу. А пока просто Маккинзи, или Донни, а лучше всего Кречет, так вернее прилипнет.
– Что прилипнет? – опередил меня с вопросом Морти.
– Прозвище, дело такое, – он на мгновение задумался о чем-то, улыбнулся своим мыслям.
– Ага… – протянул брат. – Слушай, а можно пару вопросов?
– Конечно. Валяй, малой!
Мне показалось, что Полдень тяжело вздохнул, когда над широкой рекой раздался звонкий голос моего брата.
«Интересно, как скоро Кречет пожалеет о сказанном? Определенно раньше, чем у Морти закончатся вопросы».
Я тихонько хихикнула, когда брат выудил из кармана невесть откуда взявшийся потрёпанный блокнот.
– Ну, начнем с простого: ты вообще кто? И какое отношение имеешь к нашему отцу? Почему он оставил тебя нас охранять, а не обратился к шерифу или полиции? – Речь Морти становилась все более торопливой. – И куда мы едем? Гнездо – это где? А если бы мы остались в офисе шерифа, мы ночевали бы в настоящих камерах? И почему шериф сказал, что отец с тобой не прогадал?
– Эй, тише-тише! Придержи коней, ковбой. Это что, допрос?
– Это он только начал, – засмеялась я.
Морти стиснул зубы и покраснел, как томат. Нет, не от стыда, его просто распирало от любопытства.
– Я даже не знаю с чего начать, дружище. Давай так, ехать еще немало, считай на самую окраину города – дальше только лес. Там и стоит «Гнездо» – ранчо Ворона, его дом. – Он задумался на мгновение. – Дом «Ночных Крыльев».
Морти толкнул меня в бок, мы переглянулись, я придержала Зефир и затаила дыхание. Донни ехал вразвалочку, так же неторопливо начиная свой рассказ. Мы семенили следом, стараясь не создавать лишнего шума, и ловили каждое его слово.
Он говорил о Вороне и Ночных Крыльях, которые почти двадцать лет стоят на страже порядка. Не только в родной Луизиане, но и по всему Югу. А начиналось все вот с этих самых прибрежных кварталов, в которых тогда царило такое беззаконие, что честному человеку страшно было выйти на улицу в одиночку. А уж о том, чтобы оставить дома оружие и речи не шло.
– Чего притихли, бойцы? Как – будто первый раз это слышите?
Мы с братом и правда, только что уши не прижали, боясь «спугнуть». Впервые кто-то из старших серьезно с нами об этом заговорил.
– Нет, не в первый раз, – признался Морти.
– Но нам не слишком часто рассказывали о работе отца. Матушка всегда была против, чтобы он, – я сдержалась, стараясь не передразнивать манеру речи Сюзанны, – забивал нам голову историями, не предназначенным для детских ушей.
Конечно, рассказы о его приключениях не проходили мимо нас, но были редкой наградой по особым случаям. В подробности отец никогда не вдавался. Как, пожалуй, и любой человек, говорящий о вещах очевидных для него самого.
– Мы знаем, что отец охотник за головами, что работает с законниками Батон Руж уже не первый десяток лет и ловит плохих парней. Мы видели татуировки с черными крыльями. Но, знаешь, Кречет, все остальное... – брат поморщился, – всегда казалось мне какими-то байками.
– А мне нет! – Я заерзала в седле. Очень хотелось поставить вредного брата на место, но я молчала, гораздо больше хотелось послушать, что расскажет Кречет.
– Мы видели каких-то странных людей на похоронах матери.
Когда брат заговорил об этом, изменился даже его голос, он казался сейчас таким взрослым.
– Они неуловимо отличались от всех, кто был в тот день в нашем доме. От всех, кого мы привыкли видеть и знали. Я не могу сказать, чем. Дело даже не в оружии, которое они носили на показ, в Заливе Магнолий этим никого не удивишь. Но половина гостей шарахалось от них, как от прокаженных. Это были ваши парни, да?
– Ворон, да и ваш отец часто повторяют: «Нас боятся те, кому есть что скрывать». – Маккинзи усмехнулся, но быстро понял, что одними улыбками он от нас не отделается.
– Не смотрите на меня такими глазами! Расскажу вам одну историю. Думаю, это всем пойдет на пользу. С чего же начать? – Донни выудил из нагрудного кармана сигару и задумчиво уставился на нее, – надеюсь, не надо вам объяснять, кто такие техасские рейнджеры?
– Шутишь! – Морти подпрыгнул в седле, едва ли не вместе с лошадью.
– Для этих парней все началось с Остина…
Сложно сказать, сколько раз я слышала эту историю до и после. Ее рассказывают и пересказывают, переплетая именами прославленных рейнджеров, поют об их заслугах и подвигах. Известные всем герои, законники, гордость Юга и образец для подражания.
Почти полвека назад славный малый Стивен Остин купил в Техасе участок земли и нанял десяток парней, которым поручил защищать мирных граждан и призывать к ответу тех, кому закон не писан. Кто-то должен был выступить против индейцев и бандитов с оружием в руках – и это были они. Но, разумеется, на нашем благословенном Юге, щедром на героев и бойцов с по-настоящему стальным характером, Остин был не единственным, кто не смог мириться с несправедливостью.
– …Лет двадцать тому, здесь, в Батон Руж, появился парень по имени Уолтер Кади. Его тогда и не знал никто и всерьез не воспринимал – только Кади это не смущало, он справедливости хотел для всех, требовал, дрался, если нужно, задиристый был, что воробей. Ну, вот его так и прозвали – Воробей!
– Воробей?! – выпалили мы в один голос.
– Да быть не может! С таким – то именем далеко не пойдешь. То ли дело – Ворон, а тут – насмешка одна, – заметил Морти.
– Но-но, братишка, прозвище – оно как титул, его еще заслужить надо. Кади оказался не так прост, он и будучи Воробьем носил свое имя с гордостью, а потом из этого имени выросла сама идея «Ночных крыльев». Пусть о Воробье Кади не ходило столько легенд, сколько сейчас их ходит об этом человеке, но уже тогда он обладал неуемной харизмой и умением вести за собой людей.
Морти потупился, но его фонтан вопросов иссяк буквально на секунду.
– А что отец? Он-то сразу был Гриф, верно?!
Маккинзи пристально посмотрел на моего брата и, почему – то весьма загадочно ухмыльнулся в ответ. К счастью, он успел снова подхватить нить повествования прежде, чем Морти «сел ему на голову».
– Между прочим, ваш отец стал одним из первых ближайших соратников Ворона. Сейчас на их плечи ложатся самые тяжелые, порой самоубийственные задания. И пока еще не было ни одного, с которыми не справились бы Гриф и Ворон. А что до прозвищ, иногда истинные имена приходят к нам сами.
Пока Морти и Кречет болтали между собой, обсуждая Ворона, его идеи и заслуги, нашего отца и Ночные Крылья, я думала о том, что не выходит у меня делить на белое и черное. Как так могло выйти, что такой герой, легенда, поборник закона и справедливости имеет славу Дьявола во плоти? Я нагнала Маккинзи и пристроилась с ним бок о обок.
– Моя подруга, Лучиана, рассказывала, что ее отец ведет дела с Вороном уже несколько лет. И она боится его до умопомрачения, даже не смеет поднимать на него глаза. Только вот я не доверяю Лучиане.
– Кречет, ты можешь рассказать, какой он на самом деле?
– Знаете, бойцы, я думаю, вам стоит познакомиться и решить все для себя самим. Мне кажется, что бы я вам не рассказал сейчас – вы на слово мне не поверите. Ни подтверди я, что он сам Дьявол, ни попытайся убедить в том, что он сущий ангел. О нем и правда много говорят, говорили, и говорить будут даже после его смерти.
– Что говорят? – братец тоже нагнал нас и расположился по другую сторону от Маккинзи.
Кречет понизил голос и сделал страшное лицо:
–… Что он дружит с Дьяволом, что четыре месяца его пытали индейцы и ничего от него не добились, что он неделями обходится без сна, посылает проклятья вместе со своими пулями и не чувствует боли. И знаете, судя по тому, сколько страшных шрамов покрывают его тело, как минимум половина из этих слухов — правда. Так что если услышите о нем что-то странное и совершенно неправдоподобное – верьте каждому слову. – Под конец он расхохотался. Мы еще несколько минут ехали молча, поеживаясь от ночной прохлады и размышляя каждый о своем.
– А если серьезно, – снова заговорил Маккинзи – задумайтесь хотя бы о том, смог бы страшный и жестокий человек вот уже двадцать лет кряду быть лидером самых надежных парней по обе стороны Миссисипи?
Мы ничего не ответили, но, похоже, этого от нас и не требовалось. Кажется, даже мой неугомонный брат прибрал подальше свой блокнот. Огромная белая Луна зависла прямо над нашими головами – перевалило за полночь. Мы проехали доки, склады и маленький район прибрежных хижин, выстроенных на высоких сваях, чтобы спастись от сезонных паводков.
Теперь по правую руку от нас, чуть вдалеке, встал темный лес. Он гудел цикадами, перекрикивался ночными птицами на разные голоса, нет-нет, среди деревьев мелькали огоньки светлячков и снова тонули во тьме. Светлые окна большого дома мы увидели издалека.
– Донни? А ты как попал в «Ночные крылья»?
Кречет ответил не сразу. Он, наконец, раскурил сигару, которую всю дорогу вертел в руках. Вокруг него белыми змейками заклубился табачный дым.
– Ваш отец вытащил меня из одной передряги.
– Дай угадаю, – перебил его Морти, – подробностей не будет?
– Дерзишь, малец, – их лошади как раз поравнялись и Донни ткнул Морти локтем в бок.
Его задумчивое спокойствие, кажется, сменилось искренней веселостью.
– Не на этот раз, бойцы, долгая история. – Подтвердил он. – Одно скажу – что-то во мне разглядел ваш папочка, иначе рано или поздно кончил бы я свою никчемную жизнь в канаве. Скорее рано, чем поздно. – Донни снова рассмеялся. – Парни говорят, они с Иоакимом поспорили на ящик виски, что он выбьет дурь из моей головы. Не знаю, стою ли я целого ящика, но в команду меня приняли. – Он не сводил взгляда со светящихся окон «Гнезда». – А в этих стенах теперь мой дом.
Ветер с холма принес запах цветов, будто знакомый с детства, но совсем не похожий на цветущие сады Залива Магнолий.
– Идет, – я почему-то смеялась. Не над бравадой брата. Вместе со смехом уходила дрожь из тела и становилось легче. – Драться до последней капли крови и никогда не сдаваться врагу. Обещаю.
– Обещаю!
Бросив последний взгляд на белые стены собора, мы поторопились вслед за Кречетом. Я так и не отпустила руку брата.
…
До офиса шерифа оставалось проехать пару кварталов. Рядом с большим двухэтажным зданием вдоль улицы выстроились кованые фонари, их тусклого теплого света хватало, чтобы вырвать из темноты мостовую и осветить дорогу припозднившимся путникам. В окнах офиса было темно. Только приглядевшись, на широком деревянном крыльце с перилами можно было заметить крохотный огонек, становившийся то тусклее, то ярче.
– Доброй ночи, шериф Рассел. – Подал голос Кречет, едва мы успели приблизиться.
– Донни? Это ты, мой мальчик?
Скрипнули доски под тяжелыми сапогами и в свет фонарей вышел настоящий здоровяк. Коренастый, широкоплечий мужчина с седыми волосами и богатыми, все еще черными как смоль усами. Пиджак на нем был расстегнут, ворот рубахи распущен. На отвороте пиджака красовалась серебряная звезда шерифа.
Кречет спешился сам и вытащил из седла свою добычу. Морти лихо спрыгнул с Полдня, подняв вокруг себя дорожную пыль, я тоже спешилась и осталась стоять в стороне, придерживая под уздцы Зефир.
– А это кто с тобой?
– Детишки Грифа. У них сегодня по плану ночная прогулка и ворох неприятностей.
– Вон оно что. – Шериф закусил сигару, деловито пожал руку моему брату и отсалютовал мне шляпой.
– А это, – Маккинзи подтолкнул Паскаля, переминающегося с ноги на ногу, – залог того, что банда Монтеньи больше нас не побеспокоит.
– Т-т-так точно, сэр. – Слегка заикаясь, подтвердил Паскаль, кажется, уже начавший изображать из себя дурачка. Если вообще ему пришлось что-то изображать.
Шериф удивленно хмыкнул, толстый окурок сигары снова разгорелся ярче.
– И сколько их было?
– Трое на улице, вместе с этим вот. Еще двое, включая самого Морриса – внутри.
– Горазд ты головы снимать, рыжий. – Рассмеялся шериф, сминая окурок сапогом. – Смотрю, Гриф не прогадал.
– Санчас хороший учитель, хоть сегодня я и дал маху.
Он, виновато пожал плечами. Видно было, стушевался поначалу, сбил шляпу на затылок, взъерошил волосы, а потом рассмеялся.
– А мальцы вон, в стороне не остались, помогли. Вот что значит отцовская кровь.
Шериф присмотрелся к пропитанной кровью рубахе Кречета и досадливо покачал головой.
– Заходи, что ли, болезный, посмотрю тебя. Да и оставайтесь все, места хватит. Чего вам через весь город по ночи до Гнезда тащиться? Правильно я говорю? – Шериф кивнул в нашу сторону.
Усталость брала свое, да и рана Кречета меня беспокоила, так что предложение шерифа показалось мне крайне заманчивым. Но я не успела сказать и слова, как мой брат отрицательно замотал головой.
– Кажется, кому-то не хватило на сегодня приключений. – Усмехнулся шериф в густые усы.
– У нас и впрямь еще не выполнен план по сомнительным ночным променадам. Так что от твоего щедрого предложения мы пока откажемся. К тому же, Ястреб сегодня в Гнезде. Уж он-то с этой царапиной справится в два счета.
– Ну, как знаешь, малыш. Награду заберешь?
– Запишите на мой счет, шериф!
– Тебе тут что, богадельня, Донни? Или банк?
Кречет уже вскочил в седло.
– А сколько там за них?
– Дай-ка прикинуть. – Шериф повернулся к заклеенной листовками стене, рассматривая их в тусклом свете фонарей. – За всех, включая живого, почти пятьсот набегает.
Донни присвистнул.
– Говорят, разгуливать ночью по городу с кучей денег – плохая примета. – Философски заметил он. – Возможны осадки из свинца на твою тупую голову. Так что заприте сейф понадежнее, а я пришлю утром кого-нибудь из молодняка.
Шериф рассмеялся.
– Кого-нибудь из молодняка, говоришь! Ты сам-то давно из щеглов выпорхнул?
Рыжий вспыхнул мгновенно, даже в сумраке было заметно, что он стал почти одного цвета со своими волосами.
– Да вы что сегодня, сговорились, что ли? – Он пришпорил коня. – Поехали, малышня, пока вы в седлах не уснули.
Возвращаться пришлось через весь город, ехали окраиной, почти неосвещенной, по изрытой колесами телег дороге. Высохшая на жаре грязь застыла узкими колеями. Поезжай, да гляди, чтобы лошадь не оступилось. Самая плохая дорога вела через портовые кварталы, пришлось перейти на шаг, хотя мне хотелось проехать это место как можно скорее.
Запахи нечистот, стоялой воды и несвежей рыбы витали в воздухе. Людей почти не было, не считая пары бродяг, что-то бурно выясняющих в одной из подворотен. В остальном было тихо, это и добавляло мурашек на мою спину, когда со стороны полноводной Миссисипи доносились всплески. Звук над большой водой искажался, усиливался и заигрывал с воображением в полную силу. Я усердно вглядывалась в темную воду, чтобы убедиться, что там никого нет. Вот только ничего не получалось. Расшалившаяся фантазия то и дело рисовала темные фигуры над водой. Набегающий от ночной прохлады туман только усугублял мрачную картину. Надо было чем-то отвлечься. Я ткнула Зефир каблуком в бок и поравнялась с Кречетом.
– Мистер Маккинзи, нам еще долго ехать?
Он обернулся через плечо, бросив на меня удивленный взгляд.
– Мистером Маккинзи я стану лет через тридцать, если доживу. А пока просто Маккинзи, или Донни, а лучше всего Кречет, так вернее прилипнет.
– Что прилипнет? – опередил меня с вопросом Морти.
– Прозвище, дело такое, – он на мгновение задумался о чем-то, улыбнулся своим мыслям.
– Ага… – протянул брат. – Слушай, а можно пару вопросов?
– Конечно. Валяй, малой!
Мне показалось, что Полдень тяжело вздохнул, когда над широкой рекой раздался звонкий голос моего брата.
«Интересно, как скоро Кречет пожалеет о сказанном? Определенно раньше, чем у Морти закончатся вопросы».
Я тихонько хихикнула, когда брат выудил из кармана невесть откуда взявшийся потрёпанный блокнот.
– Ну, начнем с простого: ты вообще кто? И какое отношение имеешь к нашему отцу? Почему он оставил тебя нас охранять, а не обратился к шерифу или полиции? – Речь Морти становилась все более торопливой. – И куда мы едем? Гнездо – это где? А если бы мы остались в офисе шерифа, мы ночевали бы в настоящих камерах? И почему шериф сказал, что отец с тобой не прогадал?
– Эй, тише-тише! Придержи коней, ковбой. Это что, допрос?
– Это он только начал, – засмеялась я.
Морти стиснул зубы и покраснел, как томат. Нет, не от стыда, его просто распирало от любопытства.
– Я даже не знаю с чего начать, дружище. Давай так, ехать еще немало, считай на самую окраину города – дальше только лес. Там и стоит «Гнездо» – ранчо Ворона, его дом. – Он задумался на мгновение. – Дом «Ночных Крыльев».
Морти толкнул меня в бок, мы переглянулись, я придержала Зефир и затаила дыхание. Донни ехал вразвалочку, так же неторопливо начиная свой рассказ. Мы семенили следом, стараясь не создавать лишнего шума, и ловили каждое его слово.
Он говорил о Вороне и Ночных Крыльях, которые почти двадцать лет стоят на страже порядка. Не только в родной Луизиане, но и по всему Югу. А начиналось все вот с этих самых прибрежных кварталов, в которых тогда царило такое беззаконие, что честному человеку страшно было выйти на улицу в одиночку. А уж о том, чтобы оставить дома оружие и речи не шло.
– Чего притихли, бойцы? Как – будто первый раз это слышите?
Мы с братом и правда, только что уши не прижали, боясь «спугнуть». Впервые кто-то из старших серьезно с нами об этом заговорил.
– Нет, не в первый раз, – признался Морти.
– Но нам не слишком часто рассказывали о работе отца. Матушка всегда была против, чтобы он, – я сдержалась, стараясь не передразнивать манеру речи Сюзанны, – забивал нам голову историями, не предназначенным для детских ушей.
Конечно, рассказы о его приключениях не проходили мимо нас, но были редкой наградой по особым случаям. В подробности отец никогда не вдавался. Как, пожалуй, и любой человек, говорящий о вещах очевидных для него самого.
– Мы знаем, что отец охотник за головами, что работает с законниками Батон Руж уже не первый десяток лет и ловит плохих парней. Мы видели татуировки с черными крыльями. Но, знаешь, Кречет, все остальное... – брат поморщился, – всегда казалось мне какими-то байками.
– А мне нет! – Я заерзала в седле. Очень хотелось поставить вредного брата на место, но я молчала, гораздо больше хотелось послушать, что расскажет Кречет.
– Мы видели каких-то странных людей на похоронах матери.
Когда брат заговорил об этом, изменился даже его голос, он казался сейчас таким взрослым.
– Они неуловимо отличались от всех, кто был в тот день в нашем доме. От всех, кого мы привыкли видеть и знали. Я не могу сказать, чем. Дело даже не в оружии, которое они носили на показ, в Заливе Магнолий этим никого не удивишь. Но половина гостей шарахалось от них, как от прокаженных. Это были ваши парни, да?
– Ворон, да и ваш отец часто повторяют: «Нас боятся те, кому есть что скрывать». – Маккинзи усмехнулся, но быстро понял, что одними улыбками он от нас не отделается.
– Не смотрите на меня такими глазами! Расскажу вам одну историю. Думаю, это всем пойдет на пользу. С чего же начать? – Донни выудил из нагрудного кармана сигару и задумчиво уставился на нее, – надеюсь, не надо вам объяснять, кто такие техасские рейнджеры?
– Шутишь! – Морти подпрыгнул в седле, едва ли не вместе с лошадью.
– Для этих парней все началось с Остина…
Сложно сказать, сколько раз я слышала эту историю до и после. Ее рассказывают и пересказывают, переплетая именами прославленных рейнджеров, поют об их заслугах и подвигах. Известные всем герои, законники, гордость Юга и образец для подражания.
Почти полвека назад славный малый Стивен Остин купил в Техасе участок земли и нанял десяток парней, которым поручил защищать мирных граждан и призывать к ответу тех, кому закон не писан. Кто-то должен был выступить против индейцев и бандитов с оружием в руках – и это были они. Но, разумеется, на нашем благословенном Юге, щедром на героев и бойцов с по-настоящему стальным характером, Остин был не единственным, кто не смог мириться с несправедливостью.
– …Лет двадцать тому, здесь, в Батон Руж, появился парень по имени Уолтер Кади. Его тогда и не знал никто и всерьез не воспринимал – только Кади это не смущало, он справедливости хотел для всех, требовал, дрался, если нужно, задиристый был, что воробей. Ну, вот его так и прозвали – Воробей!
– Воробей?! – выпалили мы в один голос.
– Да быть не может! С таким – то именем далеко не пойдешь. То ли дело – Ворон, а тут – насмешка одна, – заметил Морти.
– Но-но, братишка, прозвище – оно как титул, его еще заслужить надо. Кади оказался не так прост, он и будучи Воробьем носил свое имя с гордостью, а потом из этого имени выросла сама идея «Ночных крыльев». Пусть о Воробье Кади не ходило столько легенд, сколько сейчас их ходит об этом человеке, но уже тогда он обладал неуемной харизмой и умением вести за собой людей.
Морти потупился, но его фонтан вопросов иссяк буквально на секунду.
– А что отец? Он-то сразу был Гриф, верно?!
Маккинзи пристально посмотрел на моего брата и, почему – то весьма загадочно ухмыльнулся в ответ. К счастью, он успел снова подхватить нить повествования прежде, чем Морти «сел ему на голову».
– Между прочим, ваш отец стал одним из первых ближайших соратников Ворона. Сейчас на их плечи ложатся самые тяжелые, порой самоубийственные задания. И пока еще не было ни одного, с которыми не справились бы Гриф и Ворон. А что до прозвищ, иногда истинные имена приходят к нам сами.
Пока Морти и Кречет болтали между собой, обсуждая Ворона, его идеи и заслуги, нашего отца и Ночные Крылья, я думала о том, что не выходит у меня делить на белое и черное. Как так могло выйти, что такой герой, легенда, поборник закона и справедливости имеет славу Дьявола во плоти? Я нагнала Маккинзи и пристроилась с ним бок о обок.
– Моя подруга, Лучиана, рассказывала, что ее отец ведет дела с Вороном уже несколько лет. И она боится его до умопомрачения, даже не смеет поднимать на него глаза. Только вот я не доверяю Лучиане.
– Кречет, ты можешь рассказать, какой он на самом деле?
– Знаете, бойцы, я думаю, вам стоит познакомиться и решить все для себя самим. Мне кажется, что бы я вам не рассказал сейчас – вы на слово мне не поверите. Ни подтверди я, что он сам Дьявол, ни попытайся убедить в том, что он сущий ангел. О нем и правда много говорят, говорили, и говорить будут даже после его смерти.
– Что говорят? – братец тоже нагнал нас и расположился по другую сторону от Маккинзи.
Кречет понизил голос и сделал страшное лицо:
–… Что он дружит с Дьяволом, что четыре месяца его пытали индейцы и ничего от него не добились, что он неделями обходится без сна, посылает проклятья вместе со своими пулями и не чувствует боли. И знаете, судя по тому, сколько страшных шрамов покрывают его тело, как минимум половина из этих слухов — правда. Так что если услышите о нем что-то странное и совершенно неправдоподобное – верьте каждому слову. – Под конец он расхохотался. Мы еще несколько минут ехали молча, поеживаясь от ночной прохлады и размышляя каждый о своем.
– А если серьезно, – снова заговорил Маккинзи – задумайтесь хотя бы о том, смог бы страшный и жестокий человек вот уже двадцать лет кряду быть лидером самых надежных парней по обе стороны Миссисипи?
Мы ничего не ответили, но, похоже, этого от нас и не требовалось. Кажется, даже мой неугомонный брат прибрал подальше свой блокнот. Огромная белая Луна зависла прямо над нашими головами – перевалило за полночь. Мы проехали доки, склады и маленький район прибрежных хижин, выстроенных на высоких сваях, чтобы спастись от сезонных паводков.
Теперь по правую руку от нас, чуть вдалеке, встал темный лес. Он гудел цикадами, перекрикивался ночными птицами на разные голоса, нет-нет, среди деревьев мелькали огоньки светлячков и снова тонули во тьме. Светлые окна большого дома мы увидели издалека.
– Донни? А ты как попал в «Ночные крылья»?
Кречет ответил не сразу. Он, наконец, раскурил сигару, которую всю дорогу вертел в руках. Вокруг него белыми змейками заклубился табачный дым.
– Ваш отец вытащил меня из одной передряги.
– Дай угадаю, – перебил его Морти, – подробностей не будет?
– Дерзишь, малец, – их лошади как раз поравнялись и Донни ткнул Морти локтем в бок.
Его задумчивое спокойствие, кажется, сменилось искренней веселостью.
– Не на этот раз, бойцы, долгая история. – Подтвердил он. – Одно скажу – что-то во мне разглядел ваш папочка, иначе рано или поздно кончил бы я свою никчемную жизнь в канаве. Скорее рано, чем поздно. – Донни снова рассмеялся. – Парни говорят, они с Иоакимом поспорили на ящик виски, что он выбьет дурь из моей головы. Не знаю, стою ли я целого ящика, но в команду меня приняли. – Он не сводил взгляда со светящихся окон «Гнезда». – А в этих стенах теперь мой дом.
Глава 3. Гнездо.
Ветер с холма принес запах цветов, будто знакомый с детства, но совсем не похожий на цветущие сады Залива Магнолий.
