Бахтияр на секунду отпрянул, а затем сделал молниеносный выпад с разворота. Что-то резко обожгло правое плечо. Ладонь на миг инстинктивно прижалась к ране, пальцы ощутили теплую кровь.
Бьянка пронзительно закричала. Краем глаза Амрен заметил, как она рванула с места, но Абдул схватил ее за локоть, не давая вмешаться.
Царапина. Не смертельно. Но впредь лучше не совершать подобных ошибок.
Секундная пауза для оценки обстановки. Бахтияр с бахвальством вертел саблю в руке, широкие ноздри раздувались от гнева, крупные белые зубы сверкали в спутанной бороде. В следующий миг он снова атаковал. На Амрена посыпался град стремительных ударов. Он отбивался из последних сил. Отчаянно не хватало воздуха, с каждым взмахом сабля казалась все тяжелее, кровь пропитала рукав насквозь.
Амрен облизал пересохшие губы. От раскатистого лязга гудело в голове. Он сделал ложный выпад, и враги опять сцепились в клинче. Искаженное бешенством лицо Бахтияра оказалось совсем рядом. Он свирепо таращил глаза, капли пота стекали по широкому лбу.
Сейчас или никогда! Амрен рванулся и резко ударил его в корпус плечом. Потеряв равновесие, тот опрокинулся на спину. Оружие выпало из его руки.
Склонившись над ним, Амрен приставил лезвие к его горлу.
— Давай! Прикончи меня, щенок, — тяжело дыша, оскалился Бахтияр.
Зрители выжидающе молчали, воздух будто сгустился от напряжения.
Амрен швырнул саблю на песок и протянул Бахтияру ладонь.
— Вставай. Мне незачем тебя убивать.
Мелодичные звуки лютни смешивались с нестройным гомоном толпы: таверна была битком набита посетителями. К Амрену и Бахтияру подошел усатый трактирщик.
— Изволите еще вина, достопочтенные господа? — с заметным ангалонским акцентом спросил он.
— Давай! — пьяно махнул рукой Бахтияр. — Принеси лучшего вина моему другу Амрену. Сегодня я угощаю.
— Ты же бля… бле… блюститель закона, — ухмыльнулся Амрен, когда хозяин удалился, — разве ты не должен закрыть это заведение?
— С ума сошел? — вытаращился тот. — Чтобы меня весь город за это проклял? И, скажи на милость, где я сам буду пить, если закрою этот трактир?
— Логично, — Амрен потер забинтованное плечо и отправил в рот кусок ноздреватого сыра.
— Слушай, эта девочка, что бросила тебе саблю — твоя жена? — поинтересовался Бахтияр.
— Угу, — Амрен решил не вдаваться в подробности.
— Хорошая… Не то что моя гадина. Тонуть буду — руки не подаст.
Вернулся трактирщик. Он поставил на стол расписной глиняный кувшин.
— Извольте! Вино с лучших виноградников Кастиллы. Прошу, господа!
— Смотр-ри у меня, если окажется кислятина, я тебя арестую! — грозно нахмурился Бахтияр.
— Что вы, что вы! Высший сорт! — торопливо залепетал кабатчик.
— Ладно, иди! Принеси нам еще сыра!
— Сию минуту.
Ангалонец суетливо удалился, а Бахтияр, облокотившись на стол, вперил в Амрена пристальный взгляд.
— Вот скажи мне честно, — заплетающимся языком спросил он, — у тебя с моей бабой что-то было?
— Конечно нет, — притворно возмутился Амрен. — Как ты можешь такое спрашивать? Я с ней даже не знаком.
— А откуда она тебя тогда знает? — с подозрением прищурился тот.
— Да меня весь город знает, — с напускным равнодушием Амрен откинулся на спинку стула.
Осклабившись, Бахтияр ткнул в него пальцем.
— Гы! Это точно. И знаешь что? Будь у меня такая женушка, как твоя, я б и сам на пустоголовых дур вроде моей не глядел бы.
— Угу, — Амрен отхлебнул из бокала.
«Вино с лучших виноградников Кастиллы»… Кажется, точно такое же они пили с Бьянкой. То есть, с Беном. Только тогда оно называлось «Вино из княжеских подвалов Форталезы».
— Твое здоровье! — Бахтияр пригубил напиток и скривился. — Эх, чую, изменяет мне моя стерва.
— Да ну, не может быть, — делано удивился Амрен.
— Зуб даю! Откуда-то у нее вдруг взялась куча побрякушек. Я ей, конечно, много чего покупал, но на память пока не жалуюсь, помню, что дарил, а что нет.
— А она что говорит на этот счет?
— Говорит, родственники дарят. Ага, знаю я тех родственников — пастухи да кожевники. Я ее, гадюку, из такой глухомани вывез. Одета, обута, накормлена, чего этим бабам еще надо?
— Может любви? — глубокомысленно заметил Амрен.
— Какая-такая любовь? — недоуменно переспросил Бахтияр, закидывая в рот добрый шмат сыра. — А еще кто-то шастает к ней по ночам.
— С чего ты взял?
— Решетку виноградную со стены сорвали и все мои розы в саду повытаптывали. А я их растил, поливал… Ух, шайтановы дети!
— И кто бы это мог быть? — Амрен невинно захлопал глазами.
— Хахали ее, кто ж еще. Псы поганые! А еще нам всю дверь неприличными словами исписали. Ясно же, что дыма без огня не бывает. Ух, прижму я эту стерву к ногтю, она у меня попляшет! Заставлю во всем признаться. Давно она хочет от меня избавиться, чтобы мои денежки к рукам прибрать. Видимо и нас с тобой стравила, чтобы ты меня прикончил. Разведусь с гадиной! Пусть возвращается в ту дыру, откуда выползла!
— Как знаешь, — хмыкнул Амрен, подливая себе и собутыльнику еще вина.
Они подняли бокалы.
— За твое здоровье, мой дорогой друг! — провозгласил Бахтияр.
— Твое здоровье!
Стекло соприкоснулось с мелодичным звоном. Бахтияр выпил, перегнулся через стол и похлопал Амрена по плечу. Тот болезненно скривился: рана под повязкой противно заныла. Бахтияр этого не заметил.
— Отныне, Амрен, ты мой самый лучший друг! Если что понадобится — обращайся!
— Спасибо, друг мой Бахтияр!
— Так выпьем же за крепкую мужскую дружбу!
— Наливай!
Бьянка сидела на диване, задумчиво перебирая струны уда. С каждым днем у нее получалось все лучше. Сердце пело от любви, и она изливала свое счастье в нежной мелодии, вплетая в нее томные алькантарские мотивы и лаконичные хейдеронские аккорды.
— Очень красиво, — раздался голос Амрена, и Бьянка подняла голову. Она не заметила, как он вошел.
Он уселся рядом.
— Продолжай, мое сокровище, у тебя так хорошо получается.
Но Бьянке захотелось поскорей обнять и поцеловать любимого, что она и сделала, отложив инструмент в сторону.
— У меня есть новости, — сказал Амрен, когда они разомкнули свои объятия.
— Какие?
— Вакиль сообщил, что султанша уехала, а значит, мы можем пробраться в гарем.
Охнув от неожиданности, Бьянка прижала руку к губам. Неужели они наконец спасут Мию? Как долго она этого ждала!
— Мы пойдем сегодня ночью, — продолжил Амрен. — Вдвоем. Я думал, кого еще можно взять с собой, но…
— Что?
— Мы ведь знаем, что среди нас есть предатель. И пока я не выясню, кто он, я никому не могу доверять.
Бьянка погладила его бархатистые волосы.
— А как мы проберемся внутрь? — спросила она. — Ты говорил, что там есть подземный ход.
— Даже два. Один ведет к порту, второй — за городские ворота. Нам подходит второй. Тот, что в порту, слишком хорошо охраняется.
— А второй?
— Он ведет в пещеру за городом. Я уже все разведал — охраны там нет.
— Нет охраны? — удивилась Бьянка. — Странно, почему?
Амрен пожал плечами.
— Видимо, чтобы не привлекать к пещере внимания. Вход в нее хорошо замаскирован.
— И что, этот проход ведет прямо в гарем?
— Нет, мы попадем в подвал, а оттуда — в сад. Вакиль выведет твою сестру в укромное место, там мы ее и встретим.
— А стража?
— Вакиль ее отвлечет. Постараемся действовать скрытно. А если нарвемся — будем решать по обстоятельствам.
Несколько секунд Бьянка задумчиво глядела на Амрена, переваривая услышанное. План казался вполне реалистичным. Руки свело от предвкушения — неужели она и правда скоро увидит сестру?
— Хорошо, — кивнула она. — Когда выходим?
— За час до полуночи. А теперь постарайся поспать — впереди у нас долгая ночь.
Бьянка с улыбкой посмотрела в глаза возлюбленного, ладони игриво скользнули по крепкой груди.
— А может сперва займемся чем-нибудь приятным? — она принялась ловко расстегивать на нем рубаху.
— Еще спрашиваешь? — он сгреб ее в охапку и повалил на диван.
Призрачная дымка над песком наполняла остывающий воздух серебристым сиянием. Амрен привязал лошадей к приземистому деревцу саксаула — дальше они пойдут пешком. Пещера, где начинается подземный ход, расположена здесь неподалеку, достаточно лишь обогнуть скалу и подняться по узкой тропинке.
Бьянка стояла рядом, с интересом озираясь по сторонам. Амрен невольно залюбовался ею. В черной одежде ее фигурка казалась такой хрупкой! Нижняя часть лица была прикрыта платком, огромные глаза отражали загадочное сияние луны. Когда-то он принимал ее за парня, слепой идиот. Да ведь в любом балахоне видно, что это — прекрасная девушка.
— Идем, — он взял ее за руку и повел за собой.
Через несколько минут они оказались на небольшом уступе, поросшем чахлыми кустами верблюжьей колючки. Тропинка упиралась в глухую стену. Для несведущих эта стена ничем не отличалась от остального холма, но Амрен знал, что это — замаскированный вход. Он ощупал шершавый камень и обнаружил в нем вертикальный паз. Сунув в него пальцы, Амрен потянул на себя, и от скалы отделилась плита, облицованная снаружи тонким слоем песчаника. Теперь перед ними зиял глубокий проход.
— Вот это да! — восхитилась Бьянка. — Я бы в жизни не нашла эту пещеру.
Они вошли внутрь. Закрыв за собой дверь, Амрен зажег два факела, и они отправились в путь, разгоняя огнем непроглядную черноту извилистых коридоров.
Сухой воздух пещеры был пропитан солью, сверху с легким шорохом осыпалась песчаная пыль. Двенадцать лет назад Амрен бежал по этому проходу вслед за матерью, отчаявшийся, напуганный, угнетаемый страхом перед неизвестностью. Он родился и вырос во дворце и не знал ничего об окружающем мире, полном опасностей и соблазнов. До сих пор его берегли как зеницу ока, а теперь ему предстояло самому бороться за свою жизнь.
Пещера уходила под землю, воздух постепенно насыщался влагой. Подняв голову, Амрен увидел свисающие с потолка причудливые наросты. Среди них притаились десятки летучих мышей. Растревоженные светом факелов, несколько тварей вспорхнули и с пронзительным писком метнулись навстречу.
Бьянка вскрикнула и чуть не выронила факел. Амрен прижал ее к себе, защищая от крылатой напасти.
— Испугалась? — спросил он, когда мыши улетели.
— Кто, я? Ни капельки, — усмехнулась она.
— Тогда идем дальше.
Естественные своды пещеры сменились рукотворными колоннами и стенами из песчаника. Петляя под городскими улицами, подземный ход вел во дворец. Потолок был почти нетронут копотью факелов — проходом пользовались очень редко. Скоро Амрен вернется туда, где прошло его детство.
Детство… У Амрена не было детства. Ты не обычный ребенок, ты — наследник, ты — будущее этой династии. Нельзя бесцельно тратить время на игры и развлечения, каждый миг нужно провести с пользой. Ты должен учиться, ты должен готовиться к тому, чтобы однажды взойти на престол, пойти по стопам своего отца.
Амрен не знал отцовской любви. Он не мог назвать султана своим отцом, ведь прежде всего это был повелитель, владыка, перед которым полагалось испытывать трепет и благоговение. Редкие встречи с ним требовали неукоснительного соблюдения церемоний. Покорно опущенная голова, смиренно скрещенные руки. Униженно поцеловать его кисть, почтительно прикоснуться к ней лбом. Ты — его раб. Такой же раб, как и все в этой стране.
Тебе нельзя поднимать глаза, но ты постоянно чувствуешь на себе его взгляд — холодный, оценивающий. Достоин ли ты называться его сыном? Годишься ли на роль наследного принца?
Ты должен постоянно доказывать повелителю, что ты самый сильный, самый амбициозный среди братьев, но упаси Бурхан хоть в чем-то превзойти отца. Если он заподозрит в тебе малейшую угрозу своей власти, то безжалостно расправится с тобой. Лев не потерпит соперников, даже если это его собственные дети.
Брат Хамуд три года назад был казнен султаном за попытку переворота. Отец всегда считал его слабым, а все началось с тех пор, когда им троим — Амрену, Селиму и Хамуду довелось впервые присутствовать на казни.
Амрену тогда было девять, Хамуду — семь. Отец взял их с собой в поход против мятежников в один из отдаленных городов. Восстание было подавлено, лидеры бунтовщиков схвачены и доставлены в военный лагерь. Казнь состоялась на рассвете. Солдаты и командиры выстроились вокруг площадки в центре лагеря. Повелитель и его сыновья тоже вышли из шатров.
Четверо приговоренных в одних рубахах стояли на коленях, руки были связаны за спиной, а над каждым возвышался палач с огромной кривой саблей наголо. Амрен помнил, как от волнения сводило все тело. Он никогда раньше не видел, как отрубают головы, и с нетерпением ждал предстоящего зрелища, одновременно страшась его.
Чтобы юным наследникам было лучше видно, солдаты расступились, пропуская их в первые ряды. Всклокоченные бороды обреченных, лихорадочно блестящие глаза, пот, темными пятнами пропитывающий рубахи — от них веяло страхом и смертью. Амрену стало не по себе, отчаянно захотелось убежать, но этого было делать нельзя. Он знал, что отец внимательно смотрит на них, наблюдая за их реакцией. И если он сейчас проявит слабость, то разочарует повелителя, и вряд ли сможет когда-нибудь снова подняться в его глазах.
Падишах взмахнул рукой. Кривые лезвия взлетели вверх и резко ухнули вниз. Раздался жуткий хруст разрубаемых позвонков, головы свалились с плеч и покатились по земле, а из перерезанных артерий фонтанчиками брызнула кровь. Тела в конвульсиях упали на песок. Одна из голов оказалась совсем рядом, и Амрен к своему ужасу увидел, что у нее шевелятся глаза.
Его бросило в жар, к горлу подкатила тошнота. Он судорожно вздохнул, до боли стискивая кулаки. Нельзя. Нужно смотреть. Он должен держать себя как мужчина.
Рядом послышались булькающие звуки. Повернувшись к Хамуду, Амрен увидел, как того рвет прямо на землю. К запаху крови добавилась кислая вонь блевотины.
— Слабак, — насмешливо бросил Селим.
С тех пор Хамуда считали трусом, и свою недолгую жизнь он посвятил тому, чтобы восстановить утраченное уважение отца. Но что бы он ни делал, все было тщетно. Видимо, в конце концов это и заставило его взбунтоваться против повелителя, за что тот вполне закономерно отправил его на плаху. Впрочем, Амрен точно не знал, существовал ли заговор на самом деле, или брат стал жертвой интриг и клеветы.
Между тем впереди показались каменные ступени — выход в подвал. Теперь нужно быть начеку. По словам Вакиля, постоянной стражи в подземелье нет, но его регулярно обходит патруль.
— Дальше осторожнее, — Амрен взял Бьянку за руку.
Она быстро пожала его ладонь и кивнула, пониже надвигая капюшон.
Поднявшись по лестнице, они остановились на небольшой площадке перед, казалось бы, глухой стеной. Где-то здесь должен быть потайной рычаг. Наморщив лоб, Амрен попытался вспомнить, как мать закрывала за собой дверь. Кажется, где-то слева. Пальцы нащупали небольшой выступ. Амрен нажал на рычажок, и часть стены с легким стуком поддалась, провернувшись на скрытых петлях.
Амрен и Бьянка оказались в узком коридоре с нависающим полукруглым сводом. Дрожащий свет настенных факелов едва разгонял густую темноту. Амрен оглянулся по сторонам, воскрешая в памяти расположение помещений.
Бьянка пронзительно закричала. Краем глаза Амрен заметил, как она рванула с места, но Абдул схватил ее за локоть, не давая вмешаться.
Царапина. Не смертельно. Но впредь лучше не совершать подобных ошибок.
Секундная пауза для оценки обстановки. Бахтияр с бахвальством вертел саблю в руке, широкие ноздри раздувались от гнева, крупные белые зубы сверкали в спутанной бороде. В следующий миг он снова атаковал. На Амрена посыпался град стремительных ударов. Он отбивался из последних сил. Отчаянно не хватало воздуха, с каждым взмахом сабля казалась все тяжелее, кровь пропитала рукав насквозь.
Амрен облизал пересохшие губы. От раскатистого лязга гудело в голове. Он сделал ложный выпад, и враги опять сцепились в клинче. Искаженное бешенством лицо Бахтияра оказалось совсем рядом. Он свирепо таращил глаза, капли пота стекали по широкому лбу.
Сейчас или никогда! Амрен рванулся и резко ударил его в корпус плечом. Потеряв равновесие, тот опрокинулся на спину. Оружие выпало из его руки.
Склонившись над ним, Амрен приставил лезвие к его горлу.
— Давай! Прикончи меня, щенок, — тяжело дыша, оскалился Бахтияр.
Зрители выжидающе молчали, воздух будто сгустился от напряжения.
Амрен швырнул саблю на песок и протянул Бахтияру ладонь.
— Вставай. Мне незачем тебя убивать.
***
Мелодичные звуки лютни смешивались с нестройным гомоном толпы: таверна была битком набита посетителями. К Амрену и Бахтияру подошел усатый трактирщик.
— Изволите еще вина, достопочтенные господа? — с заметным ангалонским акцентом спросил он.
— Давай! — пьяно махнул рукой Бахтияр. — Принеси лучшего вина моему другу Амрену. Сегодня я угощаю.
— Ты же бля… бле… блюститель закона, — ухмыльнулся Амрен, когда хозяин удалился, — разве ты не должен закрыть это заведение?
— С ума сошел? — вытаращился тот. — Чтобы меня весь город за это проклял? И, скажи на милость, где я сам буду пить, если закрою этот трактир?
— Логично, — Амрен потер забинтованное плечо и отправил в рот кусок ноздреватого сыра.
— Слушай, эта девочка, что бросила тебе саблю — твоя жена? — поинтересовался Бахтияр.
— Угу, — Амрен решил не вдаваться в подробности.
— Хорошая… Не то что моя гадина. Тонуть буду — руки не подаст.
Вернулся трактирщик. Он поставил на стол расписной глиняный кувшин.
— Извольте! Вино с лучших виноградников Кастиллы. Прошу, господа!
— Смотр-ри у меня, если окажется кислятина, я тебя арестую! — грозно нахмурился Бахтияр.
— Что вы, что вы! Высший сорт! — торопливо залепетал кабатчик.
— Ладно, иди! Принеси нам еще сыра!
— Сию минуту.
Ангалонец суетливо удалился, а Бахтияр, облокотившись на стол, вперил в Амрена пристальный взгляд.
— Вот скажи мне честно, — заплетающимся языком спросил он, — у тебя с моей бабой что-то было?
— Конечно нет, — притворно возмутился Амрен. — Как ты можешь такое спрашивать? Я с ней даже не знаком.
— А откуда она тебя тогда знает? — с подозрением прищурился тот.
— Да меня весь город знает, — с напускным равнодушием Амрен откинулся на спинку стула.
Осклабившись, Бахтияр ткнул в него пальцем.
— Гы! Это точно. И знаешь что? Будь у меня такая женушка, как твоя, я б и сам на пустоголовых дур вроде моей не глядел бы.
— Угу, — Амрен отхлебнул из бокала.
«Вино с лучших виноградников Кастиллы»… Кажется, точно такое же они пили с Бьянкой. То есть, с Беном. Только тогда оно называлось «Вино из княжеских подвалов Форталезы».
— Твое здоровье! — Бахтияр пригубил напиток и скривился. — Эх, чую, изменяет мне моя стерва.
— Да ну, не может быть, — делано удивился Амрен.
— Зуб даю! Откуда-то у нее вдруг взялась куча побрякушек. Я ей, конечно, много чего покупал, но на память пока не жалуюсь, помню, что дарил, а что нет.
— А она что говорит на этот счет?
— Говорит, родственники дарят. Ага, знаю я тех родственников — пастухи да кожевники. Я ее, гадюку, из такой глухомани вывез. Одета, обута, накормлена, чего этим бабам еще надо?
— Может любви? — глубокомысленно заметил Амрен.
— Какая-такая любовь? — недоуменно переспросил Бахтияр, закидывая в рот добрый шмат сыра. — А еще кто-то шастает к ней по ночам.
— С чего ты взял?
— Решетку виноградную со стены сорвали и все мои розы в саду повытаптывали. А я их растил, поливал… Ух, шайтановы дети!
— И кто бы это мог быть? — Амрен невинно захлопал глазами.
— Хахали ее, кто ж еще. Псы поганые! А еще нам всю дверь неприличными словами исписали. Ясно же, что дыма без огня не бывает. Ух, прижму я эту стерву к ногтю, она у меня попляшет! Заставлю во всем признаться. Давно она хочет от меня избавиться, чтобы мои денежки к рукам прибрать. Видимо и нас с тобой стравила, чтобы ты меня прикончил. Разведусь с гадиной! Пусть возвращается в ту дыру, откуда выползла!
— Как знаешь, — хмыкнул Амрен, подливая себе и собутыльнику еще вина.
Они подняли бокалы.
— За твое здоровье, мой дорогой друг! — провозгласил Бахтияр.
— Твое здоровье!
Стекло соприкоснулось с мелодичным звоном. Бахтияр выпил, перегнулся через стол и похлопал Амрена по плечу. Тот болезненно скривился: рана под повязкой противно заныла. Бахтияр этого не заметил.
— Отныне, Амрен, ты мой самый лучший друг! Если что понадобится — обращайся!
— Спасибо, друг мой Бахтияр!
— Так выпьем же за крепкую мужскую дружбу!
— Наливай!
Глава 37
Бьянка сидела на диване, задумчиво перебирая струны уда. С каждым днем у нее получалось все лучше. Сердце пело от любви, и она изливала свое счастье в нежной мелодии, вплетая в нее томные алькантарские мотивы и лаконичные хейдеронские аккорды.
— Очень красиво, — раздался голос Амрена, и Бьянка подняла голову. Она не заметила, как он вошел.
Он уселся рядом.
— Продолжай, мое сокровище, у тебя так хорошо получается.
Но Бьянке захотелось поскорей обнять и поцеловать любимого, что она и сделала, отложив инструмент в сторону.
— У меня есть новости, — сказал Амрен, когда они разомкнули свои объятия.
— Какие?
— Вакиль сообщил, что султанша уехала, а значит, мы можем пробраться в гарем.
Охнув от неожиданности, Бьянка прижала руку к губам. Неужели они наконец спасут Мию? Как долго она этого ждала!
— Мы пойдем сегодня ночью, — продолжил Амрен. — Вдвоем. Я думал, кого еще можно взять с собой, но…
— Что?
— Мы ведь знаем, что среди нас есть предатель. И пока я не выясню, кто он, я никому не могу доверять.
Бьянка погладила его бархатистые волосы.
— А как мы проберемся внутрь? — спросила она. — Ты говорил, что там есть подземный ход.
— Даже два. Один ведет к порту, второй — за городские ворота. Нам подходит второй. Тот, что в порту, слишком хорошо охраняется.
— А второй?
— Он ведет в пещеру за городом. Я уже все разведал — охраны там нет.
— Нет охраны? — удивилась Бьянка. — Странно, почему?
Амрен пожал плечами.
— Видимо, чтобы не привлекать к пещере внимания. Вход в нее хорошо замаскирован.
— И что, этот проход ведет прямо в гарем?
— Нет, мы попадем в подвал, а оттуда — в сад. Вакиль выведет твою сестру в укромное место, там мы ее и встретим.
— А стража?
— Вакиль ее отвлечет. Постараемся действовать скрытно. А если нарвемся — будем решать по обстоятельствам.
Несколько секунд Бьянка задумчиво глядела на Амрена, переваривая услышанное. План казался вполне реалистичным. Руки свело от предвкушения — неужели она и правда скоро увидит сестру?
— Хорошо, — кивнула она. — Когда выходим?
— За час до полуночи. А теперь постарайся поспать — впереди у нас долгая ночь.
Бьянка с улыбкой посмотрела в глаза возлюбленного, ладони игриво скользнули по крепкой груди.
— А может сперва займемся чем-нибудь приятным? — она принялась ловко расстегивать на нем рубаху.
— Еще спрашиваешь? — он сгреб ее в охапку и повалил на диван.
***
Призрачная дымка над песком наполняла остывающий воздух серебристым сиянием. Амрен привязал лошадей к приземистому деревцу саксаула — дальше они пойдут пешком. Пещера, где начинается подземный ход, расположена здесь неподалеку, достаточно лишь обогнуть скалу и подняться по узкой тропинке.
Бьянка стояла рядом, с интересом озираясь по сторонам. Амрен невольно залюбовался ею. В черной одежде ее фигурка казалась такой хрупкой! Нижняя часть лица была прикрыта платком, огромные глаза отражали загадочное сияние луны. Когда-то он принимал ее за парня, слепой идиот. Да ведь в любом балахоне видно, что это — прекрасная девушка.
— Идем, — он взял ее за руку и повел за собой.
Через несколько минут они оказались на небольшом уступе, поросшем чахлыми кустами верблюжьей колючки. Тропинка упиралась в глухую стену. Для несведущих эта стена ничем не отличалась от остального холма, но Амрен знал, что это — замаскированный вход. Он ощупал шершавый камень и обнаружил в нем вертикальный паз. Сунув в него пальцы, Амрен потянул на себя, и от скалы отделилась плита, облицованная снаружи тонким слоем песчаника. Теперь перед ними зиял глубокий проход.
— Вот это да! — восхитилась Бьянка. — Я бы в жизни не нашла эту пещеру.
Они вошли внутрь. Закрыв за собой дверь, Амрен зажег два факела, и они отправились в путь, разгоняя огнем непроглядную черноту извилистых коридоров.
Сухой воздух пещеры был пропитан солью, сверху с легким шорохом осыпалась песчаная пыль. Двенадцать лет назад Амрен бежал по этому проходу вслед за матерью, отчаявшийся, напуганный, угнетаемый страхом перед неизвестностью. Он родился и вырос во дворце и не знал ничего об окружающем мире, полном опасностей и соблазнов. До сих пор его берегли как зеницу ока, а теперь ему предстояло самому бороться за свою жизнь.
Пещера уходила под землю, воздух постепенно насыщался влагой. Подняв голову, Амрен увидел свисающие с потолка причудливые наросты. Среди них притаились десятки летучих мышей. Растревоженные светом факелов, несколько тварей вспорхнули и с пронзительным писком метнулись навстречу.
Бьянка вскрикнула и чуть не выронила факел. Амрен прижал ее к себе, защищая от крылатой напасти.
— Испугалась? — спросил он, когда мыши улетели.
— Кто, я? Ни капельки, — усмехнулась она.
— Тогда идем дальше.
Естественные своды пещеры сменились рукотворными колоннами и стенами из песчаника. Петляя под городскими улицами, подземный ход вел во дворец. Потолок был почти нетронут копотью факелов — проходом пользовались очень редко. Скоро Амрен вернется туда, где прошло его детство.
Детство… У Амрена не было детства. Ты не обычный ребенок, ты — наследник, ты — будущее этой династии. Нельзя бесцельно тратить время на игры и развлечения, каждый миг нужно провести с пользой. Ты должен учиться, ты должен готовиться к тому, чтобы однажды взойти на престол, пойти по стопам своего отца.
Амрен не знал отцовской любви. Он не мог назвать султана своим отцом, ведь прежде всего это был повелитель, владыка, перед которым полагалось испытывать трепет и благоговение. Редкие встречи с ним требовали неукоснительного соблюдения церемоний. Покорно опущенная голова, смиренно скрещенные руки. Униженно поцеловать его кисть, почтительно прикоснуться к ней лбом. Ты — его раб. Такой же раб, как и все в этой стране.
Тебе нельзя поднимать глаза, но ты постоянно чувствуешь на себе его взгляд — холодный, оценивающий. Достоин ли ты называться его сыном? Годишься ли на роль наследного принца?
Ты должен постоянно доказывать повелителю, что ты самый сильный, самый амбициозный среди братьев, но упаси Бурхан хоть в чем-то превзойти отца. Если он заподозрит в тебе малейшую угрозу своей власти, то безжалостно расправится с тобой. Лев не потерпит соперников, даже если это его собственные дети.
Брат Хамуд три года назад был казнен султаном за попытку переворота. Отец всегда считал его слабым, а все началось с тех пор, когда им троим — Амрену, Селиму и Хамуду довелось впервые присутствовать на казни.
Амрену тогда было девять, Хамуду — семь. Отец взял их с собой в поход против мятежников в один из отдаленных городов. Восстание было подавлено, лидеры бунтовщиков схвачены и доставлены в военный лагерь. Казнь состоялась на рассвете. Солдаты и командиры выстроились вокруг площадки в центре лагеря. Повелитель и его сыновья тоже вышли из шатров.
Четверо приговоренных в одних рубахах стояли на коленях, руки были связаны за спиной, а над каждым возвышался палач с огромной кривой саблей наголо. Амрен помнил, как от волнения сводило все тело. Он никогда раньше не видел, как отрубают головы, и с нетерпением ждал предстоящего зрелища, одновременно страшась его.
Чтобы юным наследникам было лучше видно, солдаты расступились, пропуская их в первые ряды. Всклокоченные бороды обреченных, лихорадочно блестящие глаза, пот, темными пятнами пропитывающий рубахи — от них веяло страхом и смертью. Амрену стало не по себе, отчаянно захотелось убежать, но этого было делать нельзя. Он знал, что отец внимательно смотрит на них, наблюдая за их реакцией. И если он сейчас проявит слабость, то разочарует повелителя, и вряд ли сможет когда-нибудь снова подняться в его глазах.
Падишах взмахнул рукой. Кривые лезвия взлетели вверх и резко ухнули вниз. Раздался жуткий хруст разрубаемых позвонков, головы свалились с плеч и покатились по земле, а из перерезанных артерий фонтанчиками брызнула кровь. Тела в конвульсиях упали на песок. Одна из голов оказалась совсем рядом, и Амрен к своему ужасу увидел, что у нее шевелятся глаза.
Его бросило в жар, к горлу подкатила тошнота. Он судорожно вздохнул, до боли стискивая кулаки. Нельзя. Нужно смотреть. Он должен держать себя как мужчина.
Рядом послышались булькающие звуки. Повернувшись к Хамуду, Амрен увидел, как того рвет прямо на землю. К запаху крови добавилась кислая вонь блевотины.
— Слабак, — насмешливо бросил Селим.
С тех пор Хамуда считали трусом, и свою недолгую жизнь он посвятил тому, чтобы восстановить утраченное уважение отца. Но что бы он ни делал, все было тщетно. Видимо, в конце концов это и заставило его взбунтоваться против повелителя, за что тот вполне закономерно отправил его на плаху. Впрочем, Амрен точно не знал, существовал ли заговор на самом деле, или брат стал жертвой интриг и клеветы.
Между тем впереди показались каменные ступени — выход в подвал. Теперь нужно быть начеку. По словам Вакиля, постоянной стражи в подземелье нет, но его регулярно обходит патруль.
— Дальше осторожнее, — Амрен взял Бьянку за руку.
Она быстро пожала его ладонь и кивнула, пониже надвигая капюшон.
Поднявшись по лестнице, они остановились на небольшой площадке перед, казалось бы, глухой стеной. Где-то здесь должен быть потайной рычаг. Наморщив лоб, Амрен попытался вспомнить, как мать закрывала за собой дверь. Кажется, где-то слева. Пальцы нащупали небольшой выступ. Амрен нажал на рычажок, и часть стены с легким стуком поддалась, провернувшись на скрытых петлях.
Амрен и Бьянка оказались в узком коридоре с нависающим полукруглым сводом. Дрожащий свет настенных факелов едва разгонял густую темноту. Амрен оглянулся по сторонам, воскрешая в памяти расположение помещений.
