– Предположим, что человек с высоким потенциалом более человечен. Раз уж играть по твоим правилам, отвечу так, хотя в моем представлении человечность не имеет ничего общего с потенциалом. Я вижу ее, как некое незримое присутствие какой-то потусторонней силы, сковывающее в нас все животное и дающее возможность отдавать, а не забирать.
– Усложнение, – НП раздавил очередную пару таблеток и снюхал их через трубочку, – не против легкого музыкального сопровождения? Мой лучший друг всегда включал эту песню, когда хотел подумать.
Не дождавшись ответа НП щелкнул по сенсорной панели рядом со столом, и кабинет наполнила музыка.
– Portishead – «Wandering star». Один мой бывший товарищ, а ныне правитель нашего чудесного мира, постоянно переводил ее вольно. Я же предпочитаю более классический перевод с языка англосаксов. Он переводил название песни, как «Звезда, несущая чудо», я же предпочитаю «Блуждающая звезда». Но все это лирика, вернемся к теме нашей увлекательной дискуссии. Значит, человек с высоким потенциалом? Человек, с рождения не знающий трудностей, вдруг окажется более человечным? Раз уж сегодня с нами господин Дино, то и пример будет из мира динозавров. Разве Гиганотозавр, абсолютный хищник, не знакомый с конкуренцией, будет проявлять к окружающим больше… какое бы тут слово выбрать, наверное, уместно будет сказать, больше «динозавровости», чем Компсогнат, животное размером с курицу, страдающее от постоянных нападок хищников? Нет! Первый будет жрать всех на своем пути, а вот второй, в силу своей слабости, будет вынужден уступать и часто жертвовать чем-то ради стаи, без которой он не проживет и дня. Слабый более человечен, сильному, напротив, человечность чужда от природы. Тут все крайне просто. Человечность – защитная реакция слабых. Когда о ней говорит сильный – это патология.
– Херня, – Дарко с недовольным лицом взял свой стакан, – при чем тут сраные динозавры? Мы ж не палеонтологи, чтобы знать, чего там у этих тварей в головах творилось. Человечность, как сказал Дино, предмет неосязаемый. Он либо есть, либо его нет. При этом всем, этот неосязаемый предмет суть аксиома. Он одинаков для всех. То есть, ни одна религия, ни один политический интерес не может оправдать притеснение и убийство живого существа. Быть человеком – значит верить в человечество, жить его проблемами и разделять их, неся общее бремя.
– И именно поэтому вы двое пять лет назад убивали людей направо и налево? – НП явно ощущал свою силу и свое превосходство в диалоге, но старался явно его не демонстрировать. – Без тени сомнений решали, кому жить, а кому умереть. Чем же вы лучше каких-нибудь крестоносцев с их походами на Иерусалим? Я вот говорю о своей вере и ее и придерживаюсь, а вы пытаетесь мне противопоставить какой-то идеальный образ человека, но даже сами до конца в него не верите. Или я не прав?
Удар молнии. На улице начался настоящий ливень. По большим окнам кабинета потоками струится вода, она словно олицетворяет наш странный и, по сути, бессмысленный диалог. Говорить с преступником о человечности? Преступником? А кто тогда я? Чем я отличаюсь от этого человека? Тем, что решил выбрать иной путь? Так выбрал я его от отчаяния, а не из чистого желания и светлых побуждений, чтобы я себе там не нашептывал для успокоения совести, но это действительно так. Может, этот диалог не такой уж бессмысленный, каким кажется на первый взгляд?
– Давай вернемся к Дитриху, мы обсудили то, что ты хотел, – я решил перехватить инициативу, – каждый, как и ожидалось, остался при своем мнении, но ты не дал нам ответ на главный вопрос. Вопрос, ради которого мы здесь.
– Действительно, – НП положил розовые таблеточки друг на друга, получилась небольшая башенка, но после он неловко качнулся, и его творение рассыпалось по всему столу, – Дитрих? Я не имею ни малейшего представления о том, кто его убил. Он был моим конкурентом. Это факт. Я рад его смерти. Это аксиома. Но произошло все это без моего участия. Дело в том, что я, как человек высокого потенциала, просто получаю от жизни возможности и реализую их. У меня был план, я задумывался об убийстве этого человека. Но, думаю, о подобном задумывались и вы, Дитрих был мразью. Тут у нас разногласий не возникнет?
– Нет, – я допил очередной стакан, в голову немного ударило. На сегодня точно хватит. – Тут у нас разногласий не возникнет. Но тогда кто это сделал?
– Зачем тебе это, Дино? Серьезно… Пользуйся шансом. Мы с тобой люди высокого потенциала, нам нужно реализовывать возможности здесь и сейчас. Мир меняется, быстро и резко. Сейчас самое время взять вожжи в свои руки и помочь ему направиться в нужную нам сторону. Помоги мне, а я помогу тебе.
Этот стервятник играет на самых низменных моих чувствах. Я ведь, на самом деле, ждал смерти Дитриха, на самом деле, хотел начать все с чистого листа. Доказать таким людям, как НП, что справедливость – не пустой звук. Раньше я готов был пойти на все, чтобы добиться своего. Что же изменилось сейчас? Скоро я умру и что? Что тогда? Забытье. Никто не вспомнит о существовании Дино. Никто не поставит ему памятник и не скажет о его великих делах. Искушение так велико. Смогу ли я противиться ему и дальше? И самый главный вопрос: «Зачем мне противиться ему?». Разве я не заслужил памятник в свою честь? Почему я должен просто исчезнуть без следа, когда всякая мразь получает почести при жизни и после нее? Разве я не сделал достаточно, чтобы стать частью истории?
– И что ты предлагаешь? – я наполнил очередной стакан, все-таки мне нужно выпить еще, иначе я точно рехнусь.
– Взять власть в свои руки. У нас есть Пастор или, точнее, будет сказать, Михаил. Человек огромного ума и потенциала. Ему доступны знания, которые сегодня считаются давно утраченными. С помощью его ума и твоего, Дино, энтузиазма, мы горы свернем. Тебе нравится ходить под Мори? Господин министр, возомнил себя богом, сидит безвылазно в этой своей башне и отдает идиотские приказы. До него никто себе такого не позволял. Даже самые паршивые диктаторы хотя бы разок в месяц выходили к народу. Его семья и все, что с ней связано, – это прошлое Тенебриса. Людям вроде Римса и Дитриха нет места в аппарате управления, а что Мори? Сует этих ублюдков и свою сестричку. Я всегда знал, что он гнилой засранец, но никто мне не верил. А теперь уже и доказывать некому, я один в живых остался. Вы пришли допрашивать меня, а, возможно, даже и арестовать, я же предлагаю – присоединиться. Забудем о разногласиях в начале беседы, о моих поспешных словах и грубости. Я был зол. Приношу свои извинения.
– Извинения приняты, – Дарко посмотрел на меня, – что думаешь, Дино? Это ведь и вправду твой шанс. Наш шанс. Ты должен быть правителем. Я всегда тебе это говорил. Давай начнем все с чистого листа. Мы почти взобрались на вершину. Ты почти на нее взобрался. Почему же теперь отказываешься продолжить?
– А как же твоя семья? – я нерешительно коснулся губами стакана. – Ты уже почти семейный человек. Зачем тебе снова лезть в эти дела ради моих слепых амбиций? Мы можем закончить так же, как в прошлый раз. Ты же это понимаешь? Я не хочу больше подставлять тебя. Ты – мой друг.
– Потому что однажды я увидел в тебе свет, Дино. Прости за сопли и банальности, но ты, действительно, озарил мою жизнь. Твои идеи направили мой разум. А насчет семьи не переживай, она все поймет. Она знает, что в первую очередь я твой оруженосец и твой щит, и только потом ее мужчина. Приоритеты всегда стояли именно так.
И что мне делать в такой ситуации? Два человека буквально предлагают мне начать революцию. То, что я пытался сделать и в чем потерпел унизительное поражение. Годами я думал, что так решила судьба, что я должен покориться своему року и стать другим человеком. Приспособиться под новые условия жизни и продвигать свои идеи другим путем. И теперь, когда я почти на пороге смерти, мне вдруг предлагают матч-реванш. Должен ли я слепо покориться воле других или… или стоять на своем до самого конца? Сестра Мори унизила меня в тот день, пять лет назад… нет, я сам себя унизил. А сам Мори проявил ко мне милосердие, которого я не заслуживал. И теперь я просто не могу взять и поднять на него руку. Я выше своих низменных потребностей, выше этой идиотской ницшеанской воли к власти. Я должен сказать твердое «нет» и продолжить нести правду по-своему, тем доступным способом, который мне остался. Я не позволю болезни и таблеткам обмануть мой разум, замылить картину мира.
– Мой ответ отрицательный. Прости, Дарко. Я изменился.
– Я понимаю, – Дарко опустил голову, мой ответ явно добил его, он, в отличие от меня, все еще горит, горит ярким, обжигающим пламенем моих собственных идей.
Несколько ударов грома за окном словно подтвердили мои слова.
– Тогда у нас снова возникает дилемма, – НП перестал перекладывать таблетки и серьезно посмотрел на меня. – Как мы разойдемся? Как друзья или как кровные враги? Я мог бы оставить…
Слова НП утонили в шуме резко распахнувшейся двери. Перед нами предстал молодой человек с осунувшимся лицом и большим, с горбинкой, носом. Его грустные карие глаза смотрели на нас полубезумно. Он с какой-то страшной уверенностью вытянул из длинного черного пальто пистолет и направил его на НП.
– Рихтер? – НП, пьяный и еле способный к осмысленному движению, попытался нашарить на столе свой револьвер, но парень опередил его. Пуля пробила череп насквозь и вонзилась в окно. НП так и остался сидеть в своем кресле с немного блаженным выражением лица. Сам Рихтер обвел кабинет взглядом и, не обращая на нас внимания, подошел к НП, после надавил на его череп и извлек из него какой-то маленький окровавленный прибор. Чип?
– Я ухожу, вас не трону, – Рихтер перевел пистолет на нас, при желании я мог бы с легкостью убить его. По парню сразу видно, что он не профессионал, еще и руки дрожат. Я даже на секунду представил, как мог бы лучше всего это обставить, но какое-то внутренне ощущение подсказало мне, что нужно отпустить этого человека.
– Иди. Желательно побыстрее, пока я не передумал.
Парень тряхнул головой, на секунду все мышцы его лица дернулись, словно он испытал явное облегчение, а после он растворился в черноте дверного проема.
– Что за херня здесь сейчас произошла? – Дарко кинул взгляд на НП и взял пару таблеток с его стола. – Надеюсь, ты не против, босс, этому стервятнику они уже без нужды, а вот мне чего-то резко поплохело.
– Очередная смена руководства, – я и сам бы сейчас не отказался от пары таблеток, но точно не при Дарко, – второй правитель пал за один день.
– Нам бы отсюда свалить как-нибудь.
– Отзови своих людей, уйдем тихо. Никто не должен знать, что мы здесь были.
– Так точно, босс.
Вот так ирония. Я думал, что сегодня сам прикончу этого мерзавца, а в итоге чуть не согласился на его предложение. Появление этого парнишки буквально спасло мою душу, я определенно ему должен. Всю жизнь я искал справедливость, но точно не мог ответить себе на вопрос, что именно ищу. Сейчас меня словно осенило – я ищу человечность для всех. Такое благо, ради которого каждый человек должен будет принести какую-то жертву. Только так можно достичь того самого «светлого будущего», которое мерещится мне во снах. Только так и никак иначе.
В чем главная проблема человечества? Кто-то скажет, что в войнах и голоде, другой приведет другие, менее значимые проблемы, но я, кажется, ясно ухватил суть главной проблемы – это раздробленность. Пока каждый человек живет для себя и для «своих», мы не сможем добиться исцеления. Чтобы прийти к божественному, практически чистому миру, нам нужно научиться жить для всех. Не разделять человечество на «своих» и «чужих», каждый должен стать братом каждому. Только в таком, перерожденном виде, мы сможем выжить, как вид. Истинная справедливость заключается в единости. Став единым, человечество опередит другие виды и своих прямых предшественников, предыдущих сверххищников, которые вымерли оттого, что так и не стали одним целым. Если Бог и есть, то его конечное стремление точно заключается в том, чтобы все живое слилось воедино и стало неразделимым организмом. А чтобы добиться этого, на планете нужен всего один вид сверххищников и их желание к единству. Отринув все предрассудки, отринув свою натуру хищника, отринув разделение на «своих» и «чужих», уничтожив идеи и идеологии, мы наконец-то станем совершенными. Это станет возможно благодаря полному очищению сознания от всего лишнего, возвращения его в первородную «библейскую» форму. Именно это и подарит нам вечность. Именно этого и жаждет Бог. Именно этого всегда жаждал я. Но как добиться подобного? Я заглянул в мертвые голубые глаза НП в поисках ответа, но нашел в них лишь усмешку.
Бегство от себя, Мори
«93 год по календарю де Индра,
Правительственная башня, кабинет министра»
Я закинул в рот очередную таблетку и перемотал песню на середину, в который раз я это делаю? Не помню.
«В любой момент
моя жизнь проваливается в глубины тьмы.
В любой момент
Глубины тьмы становятся всем моим миром.
В любой момент
моя жизнь проваливается в глубины тьмы26 - Emika – The Long Goodbye в немного вольном переводе самого Мори.».
Я хотел бы убежать от себя и от всего мира. Скрыться в самой ветхой лачуге и больше никогда не покидать ее. Я болен. Болен собой. Долгое время я думал, что это с миром что-то не так, но оказалось, что тут только я выбиваюсь из общего уравнения. Только я вижу то, чего другие не видят.
Я все еще способен чувствовать. Я ощущаю огромную несправедливость. Я хотел бы что-то изменить, но мои руки связаны. Я не историческая личность, и никогда ей не был. Я родился, чтобы вечно сбегать. Но куда я могу сбежать теперь, когда мое лицо известно всему миру? Я снова отмотал песню на середину.
«В любой момент
моя жизнь проваливается в глубины тьмы.
В любой момент
Глубины тьмы становятся всем моим миром.
В любой момент
моя жизнь проваливается в глубины тьмы».
В глубины тьмы? В оригинале поется про колени или ущелье, я не силен в языках, но мне почему-то кажется, что смысл музыки именно в том, чтобы каждый воспринимал ее по-своему. Я вижу здесь тьму. Она окутала всю мою жизнь и отказывается отпускать меня. Почему? Почему я не могу стать другим?
Каким, Мори? Каким ты хочешь быть? Сильным? Нет. Дело не в силе. У меня ее в избытке. Я хочу быть цельным. Понимаешь? Хочу стать личностью с убеждениями. Сейчас я просто маленькая лодочка с высоко поднятыми парусами, которая попала в бесконечный шторм. Меня кидает из стороны в сторону, но ни одна из сторон, в конечном счете, не приводит меня к долгожданной суше. Вокруг меня застыли в ожидании огромные сухогрузы и танкеры, они надеются, что море сожрет меня и через развалины моего суденышка, они, наконец, смогут попасть туда, куда стремятся. Могу ли я позволить им поступить с собой так? Очевидного ответа на этот вопрос у меня нет. Я открыл бутылку пива и промотал песню на середину.
«Потерянный,
Несовершенный.
Плыву по течению
Так спокойно».
Нужно что-то решать здесь и сейчас, я больше не могу так жить. Или в бесконечные бега, или… или я должен взять все в свои руки.
