– Тебе лишь бы о жратве поговорить.
– А что еще волнует здорового человека? Еда, секс. Там же есть какая-то пирамида потребностей.
– Есть. И начинается она с другого.
– И с чего же? С написания нового тома Войны и мира? Как можно что-то создавать, когда ты голодный, сонный и без женщины под боком?
– Да иди ты. С тобой серьезно не поговоришь.
Я снова уставился в окно. Мы почти на месте. Я затеял эту поездку, будучи в эмоциональном ступоре. А теперь, когда злоба немного улеглась, в голову стали лезть всякие ненужные мысли. Зачем? Что я могу такого сделать НП? Работать по старинке? Запугать его? Могу ли я себе позволить вернуться к тому, с чего начал? Какой же я дурак. Поддался минутной вспышке гнева.
Машина остановилась. Вот и момент истины. Теперь я должен буду решить для себя: Дино – герой, который понял свои ошибки и выбрал светлую сторону; или психопат, готовый снова поставить на кон все ради своих безумных амбиций. Кто я? Прошу, не начинай это снова. И без голоса совести тошно.
– Каков план? – Дарко снова открыл мне дверь. Эта его привычка меня скоро доконает. Зачем он продолжает играть со мной в эту странную игру?
– Пока без плана. Поговорим с ним. Скажи своим людям, чтобы оцепили местность вокруг. И были готовы действовать, если что-то пойдет не так. Мы в логове зверя, тут и подход нужен соответствующий.
– И каков этот зверь? – Дарко достал пистолет из кобуры и снял его с предохранителя. – Тигр? Лев? Медведь?
– Стервятник. Сам же знаешь.
– Хотел это услышать от тебя, босс. К падальщикам у нас подход соответствующий. Подрежем крылья этому засранцу, чтобы он больше никому не смог доставить проблем.
Я сделал глубокий вдох, что-то кольнуло в груди; наверное, даже хорошо, что я не доживу до старости. Во всем нужно искать свои преимущества и выгоды. Так меня учил отец. А после я говорил это своему брату. И с удовольствием сказал бы сыну, если бы был другим человеком. У меня никогда не будет сына. Теперь уже точно. Зато у меня осталось немного времени, чтобы доказать всему миру, что я имею право на собственное виденье. И этот шанс я, пожалуй, не упущу.
– Работаем.
– Сценарий? – Дарко аккуратно убрал руку с пистолетом в карман так, чтобы можно было выстрелить в любой момент.
– Быстро и грубо: никто даже понять не должен, что произошло.
– У меня так обычно с девушками, босс.
– Я даже не сомневался, что ты это скажешь, – я пошел первым, – я бы больше удивился, если бы ты промолчал.
Здание. Несколько этажей разрухи, в паре сотен метров неоном мерцает какой-то бар, но я не думаю, что кто-то из местных станет проблемой. Я тоже убрал пистолет с предохранителя. Вспомним хорошо забытое старое, а? Ведь все новое – и есть хорошо забытое старое. Как же мне этого не хватало. Я так боялся себе в этом признаться. Любой, кто однажды попробовал наркотики, останется наркоманом на всю жизнь. Это аксиома. Можно загнать свои желания глубоко в подсознание, но невозможно само подсознание убрать из человека. Так же, и любой, кто однажды ощутил адреналин от власти, не сможет больше жить иначе. Каждый раз, когда я беру пистолет и врываюсь в чью-то жизнь, чтобы возвысить свою волю над чужой волей, я ощущаю эйфорию. Вот и признался. Тяжелее всего было признаться самому себе.
Охранник у входа. Модный. Одет как панк. Рваные джинсы, кожаная куртка, взъерошенные волосы и выставленный напоказ пистолет-пулемет на коротком ремешке. Он даже рта раскрыть не успел, я ударил его кулаком в кадык, а Дарко дважды огрел его по голове телескопической дубинкой. Мы ворвались внутрь: кислотная музыка25 - Gidropony – «Karma Jack Ketch». и куча ходячих трупов. Полуразложившиеся люди, выбравшие единственной целью своего существования, – бычий кайф. Погрязшие в наркотиках и прелюбодействе. Моим разумом овладела давно забытая ярость, ярость психопата, готового сжечь весь мир дотла за свою идею. Я несколько раз выстрелил в потолок, «бывшие люди» подскочили, даже у этого скота еще остался инстинкт самосохранения, видимо, он умирает самым последним. Полуголые девушки и грязные панки, шарахаясь от нас по углам и еле держась на ногах, бросились к выходу. Я наугад пустил еще несколько пуль в толпу, не с целью напугать, а скорее из злобного желания в кого-нибудь случайно попасть, но ни одна пуля не нашла себе «хозяина». Дарко заметил это, но лишь ухмыльнулся, в одном мы с ним всегда были единодушны – не стоит приравнивать людей и скот друг к другу.
Охранники тут тоже явно «под кайфом», судя по их медленной и глупой реакции. Двое показались в проходе, я выстрелил в лампу, и эти придурки стали щуриться, как слепые щенки. Один из них зажал курок на своем пистоле-пулемете и не отпускал его, пока не закончились патроны. Какая легкая добыча. Я, как заправский хищник, пересек помещение в два шага и трижды ударил паренька по голове; недостаточно сильно, чтобы убить, но и не слишком слабо, чтобы он после этого смог полноценно функционировать. Дарко расправился со своей добычей еще быстрее и жестче, второму служителю этой обители греха явно придется до конца жизни питаться через трубочку. Мы переглянулись, нам не нужно было что-то друг другу говорить, чтобы почувствовать, переполнявшие нас обоих эмоции. Я кивнул, и мы быстрым шагом стали подниматься по лестнице. Граффити, запах мочи и подозрительная тишина. После того, что произошло внизу, к нам уже должны были отправить всю личную гвардию НП. Объяснений тут всего два: либо нас ждет засада, либо у этого стервятника серьезный дефицит кадров.
Мы отдышались и слаженно вынесли дверь, ведущую к кабинету НП. Я ставил на то, что нас будет ожидать засада, но выиграл второй вариант. На этаже нас встретил всего один человек и то, с поднятыми руками. Я кивнул Дарко, и он быстро обезоружил парня и отправил его в нокаут. Получается, что весь штат охраны НП состоит из четырех полудохлых панков. Как-то слишком мелко для того, кто мог избавиться от Дитриха. Теперь мой план уже не кажется мне таким идеальным, но, тем не менее, поговорить с НП стоило уже очень давно, а так это сделать будет намного проще. Если он и не стоит напрямую за убийствами, то может знать что-то, что выведет нас на нужный след.
Я кивнул Дарко, и он одним ловким ударом устранил последнюю преграду на пути к стервятнику. Пришло время отвечать за свои грехи, дружок. В кабине нас встретил только слегла приглушенный свет и сам НП, беззаботно потягивающий виски из граненого стакана. Он улыбнулся нам и взглядом указал на стулья:
– Не обязательно было калечить моих людей, чтобы поговорить, офицеры. Расследуете смерть нашего любимого исполняющего обязанности министра? Уверен, что вас привела ко мне именно эта причина. Присаживайтесь.
– Давай ты не будешь указывать, что нам делать, а? – Дарко направил пистолет на НП. – Ты не в том положении, чтобы рыпаться. Будешь говорить четко и ясно, а, если нам что-то не понравится, лишишься возможности ходить без трости.
– Хваленые стражи порядка, – НП пригубил стакан, – угрозы, угрозы и один сплошной пафос. Что ж, задавайте свои вопросы, пока я в хорошем расположении духа. И вынужден вас уведомить, что я поднял почти всех своих людей в округе. Если я не выйду на связь через двадцать минут, то вы не выйдете отсюда живыми. Теперь, когда основные моменты прояснены, я весь в нетерпении.
– Давай без прелюдий, – я вытащил из пачки сигарету, аромат кабинета этого стервятника начал тошнотой отзываться в моих легких, мне нужно что-то знакомое и привычное, – Дитрих – твоих рук дело? Ты давно метил на его место. Тут все об этом знают.
– Метил? Я теперь на его месте. Оглянитесь. Теперь это мой город, и никто не сможет его у меня забрать. Спешу заметить, что ваше подразделение финансируется из казны города, а это значит, что теперь ваш работодатель – я.
– Ты просто бредишь, – я выдохнул дым, – никто в здравом уме не назначит тебя на этот пост.
– Вам виднее, офицер, – НП кинул на стол листок, приказ о немедленном назначении его исполняющим обязанности министра Ин-де-Руина. Подписан самим Мори. Он там что рехнулся? – Вот так неувязочка вышла, не находите? Вы вломились в личные апартаменты высокопоставленного чиновника, причинили физический и моральный ущерб его охранникам, а теперь смеете устраивать допрос. Вот как работает наша хваленая милиция… Ничего, я займусь ее реформированием в самое ближайшее время.
Это самодовольное лицо, я почти потерял контроль над собой, но частичка оставшегося здравомыслия не позволила мне открыто напасть и начистить морду облезлого стервятника. Как он получил этот приказ?
– А если кто-то просто сейчас пустит тебе пулю в лоб? А? Это будет вполне справедливо, – Дарко дернулся и приблизился к столу НП, держа пистолет наготове.
– Так, мне нужно кое-что прояснить, одного из вас, придурков, я знаю, – НП оскалился и достал из портсигара тонкую вонючую сигарету с ментолом, – Дино. Борец за справедливость. Подпитывает свое хрупкое эго верой в собственную исключительность. Жалкий тип. А кто второй? Я слышал, что у Дино есть какая-то личная шавка, служебная псина: гав-гав, – НП залился хохотом, – значит, это ты его песик? Всем выдают столь посредственных собак или ты как-то отличился, Дино? Твоему блохастому бы на груминг, да в ванну, а то вон шерсть клоками лезет. Не баловался бы ты с пистолем, песик.
Я увидел, что Дарко тоже начинает клинить, так мы точно ничем хорошим это дело не закончим. Нужно взять ситуацию в свои руки.
– Если ты кое-что обо мне знаешь, парень, то должен также знать, что терять мне нечего, – я прицелился в голову НП, – если ради справедливости мне придется сегодня умереть, я умру, но с собой прихвачу и тебя. Ситуация патовая, не находишь?
– Патовая-патовая, – НП несколько раз произнес это слово, словно смакуя его, – да, пожалуй, что так оно и есть. Выпить хотите? У меня есть бурбон, виски и водка. Водка паршивая, а вот бурбон – вполне ничего.
– Наливай, – Дарко сел на одну из табуреток.
– Солидарен, – я протянул руку за своим стаканом.
Мы втроем чокнулись, на секунду забыв о вражде, и выпили. Залпом. Бурбон и вправду хорош. Растекся по желудку и вступил в химическую реакцию с обезболивающими. По телу пробежали мурашки легкой эйфории.
– Смотрю, ты под кайфом? – НП бросил на меня короткий понимающий взгляд и достал из стола пачку таблеток. – Хочешь еще? За счет заведения.
– Откажусь.
– А зря. Вот вы, господа, задумывались, что отличает простого обывателя от истинного гения и философа?
– Каждый, блядь, день сижу и рассуждаю об этом, особенно после пары-тройки выездов на места убийств, – я хотел ответить саркастически, но в конце осекся и продолжил вполне серьезно, – на самом деле, я регулярно задаю себе вопрос о том, что отличает человека от животного, но еще чаще о том, что такое человечность. Это меня действительно волнует.
– Чтобы ответить на этот вопрос, для начала нужно все-таки задуматься над первым, – НП растолок несколько розовых таблеток и взял маленькую железную трубочку, – я вам расскажу. Все равно мы никуда не торопимся. Смерть ожидает вас снаружи, а меня внутри. Начнем издалека, что вам известно о Ван Гоге?
– Подсолнухи и странная морда на мосту, – Дарко жестом попросил наполнить его стакан.
– Занимательно, – НП поставил бутылку на стол, – а вам, господин Дино?
– Знаю только про подаренное проститутке ухо.
– Негусто. Получается лишь что-то, отдалено похожее на образ человека. Ладно, перехвачу эстафету. Ван Гог – гений. Истинный. А знаете почему? Причина до смешного проста: обыватель может быть велик при жизни, но истинный же гений только после смерти, его разум опережает свое время и не находит понимания у современников. Понимаете, к чему я клоню?
– К тому, что нам нужно друг друга поубивать и войти в анналы истории? – съязвил Дарко.
– Нет, к тому, что мы-то с вами как раз и есть обыватели. Нам выпала честь обрести величие при жизни. И мы должны ей воспользоваться. Понимаете? – НП вытянул свой стакан, чтобы чокнуться с нами.
– От оскорблений до предложения вместе добиться величия? А ты быстро меняешь настроение беседы.
– Отнюдь, господин Дино. Я оказываю вам услугу. Разве предел ваших мечтаний – до конца жизни влачить жалкое существование в городе, где правоохранительные органы подчиняются людям вроде Дитриха? Я даю вам шанс все изменить. В моей жизни был человек, истинный гений, он оставил мне свою философию и план. Я думал, что не способен реализовать его, но сегодня судьба сама дала мне шанс. Я не убивал Дитриха. И тем более его дочку. Валери была отличной девочкой. Она скупала у меня столько товара, что иногда я заказывал отдельные поставки лично для нее. Ее смерть огорчила меня, как бизнесмена, но в первую очередь, как ее товарища. Мы были довольно близки.
НП словно стал другим человеком. Когда мы только вошли в кабинет, от него так и веяло надменностью, но как только он заговорил о том, что действительно его волнует, тон всей беседы приобрел совершенно неожиданный для меня оттенок. Сказать, что я удивлен – ничего не сказать.
– И кто же тогда убил этих двоих?
– Не знаю. На моих руках только кровь Червя. Думаю, вам не нужно говорить кто это. И вы согласитесь со мной в том, что этот человек определенно заслуживал смерти.
– Спорить не стану, – я сделал большой глоток и поджег сигарету. Когда-то я осуждал курильщиков, когда-то я осуждал наркоманов… как же резко может измениться человеческая личность. Я пришел, чтобы выбить из НП все дерьмо, а теперь беседую с ним о жизни. Прошлый я себе бы такого точно не позволил. – Раз не ты их убил, то кто?
– А вот тут мы как раз сможем обсудить ранее заданный вами, господин Дино, вопрос. О человечности. Человек – существо многогранное, каждому от рождения дается определенный запас удачи, таланта, ума и так далее, до бесконечности, вплоть до количества кишечных палочек в кале. А вся совокупность этих качеств называется жизненным потенциалом. У кого-то потенциал всегда находится на высоком уровне и не может опуститься ниже, а у кого-то он крайне низок или абсолютно усреднен. Кто, по вашему мнению, более человечен? Человек с высоким потенциалом или с низким?
– Ты сводишь все к предопределенности, – я потушил окурок, – слишком упрощаешь. Не может все во вселенной быть так просто…
– Именно, что может, – НП перебил меня, – законы вселенной – самые простые законы, мы не можем их осмыслить лишь по причине того, что пытаемся интерпретировать их на свой сложный человеческий лад. Однако, я понял, что вы, господин Дино, со мной не согласны, но все же, сделайте милость, ответьте на мой вопрос.
Что за игру затеял этот стервятник? Я ощущаю, что здесь сейчас решается что-то очень важное, что-то, на что я не способен повлиять, и это угнетает меня. Я зашел в это здание с уверенностью в собственном превосходстве, и вот, спустя двадцать минут, я уже сижу тут, словно на приеме у психотерапевта, даже таблетки предлагают. Я взглянул на Дарко, он держится явно лучше меня, его эта ситуация, по-видимому, забавляет, он всегда был хищником. Страх смерти идет следом за мной, но всегда обходит стороной его. Дарко готов убить НП и выйти под пули его людей. Сейчас он всего лишь наслаждается моментом охоты.
