– НП? Ты все-таки решился грохнуть ублюдка? – я увидел в глазах Валери бешеный азарт, смешанный с восторгом и плотским желанием. Такого безумного коктейля в глазах девушек я еще не наблюдал. – Он заслужил. Ты должен показать себя, поставить свою волю выше воли других. Тебе это по судьбе. Я сразу это поняла. С самого первого взгляда.
– Выше или ниже… пока я не могу понять, чего на самом деле хочу, но НП должен ответить за то, что подставил меня. Это будет моим первым шагом на пути к искуплению и перерождению.
– Интересное у тебя понимание «искупления», но мне такое нравится. Пистолет на столе, машина на парковке, а я жду тебя в кровати. Такой мотивации достаточно? – Валери сняла облегающий красный костюм, оставшись почти голой. Вероятно, я уже обезумел, раз в моей жизни начали происходить подобные вещи. Что я должен испытывать в данный момент? Все мое тело говорит о плотском, но разум, разум цепляется за остатки здравомыслия. Зачем мне убивать НП? Чтобы доказать всем, что у меня есть яйца и переспать с Валери? Я стал именно таким человеком? Тем, кто всегда пытается кому-то что-то доказать? А, знаешь, разве не из-за подобного рода мыслей ты всю жизнь был на задворках? Пытался высунуться и доказать свое право на место под солнцем. Ведь так? Так-то оно может и так, но… Сегодня никаких «но». Просто сделай то, что должен. Интересно, чьи это мысли? Меня, моего члена или чипа?
– Вернусь через час, – я взял со стола пистолет и ключи от машины. – Как выйти из этого лабиринта?
– Дальше по коридору лифт, нажми на минус третий. Чтобы вернуться сюда, быстро нажми три-шесть-три. Машина стоит сразу у выезда с парковки. Удачи. А я буду ждать тебя и грустить, – Валери упала на кровать и прикурила очередную сигарету. – И еще кое-что, у НП тоже есть чип, старая модель, но он ее не заслуживает, забери его.
Весь путь до парковки я провел в каком-то тумане. Что-то словно говорило со мной, используя мои мысли. Что-то толкало меня вперед. Огромная и неконтролируемая энергия, я буквально ощущал, как мой мозг горит от амбиций, которые вдруг захлестнули его ярким пламенем. И не было другого выхода, как дать этим амбициям выплеснуться и захватить все мое существо. Я снова пришел в себя уже внутри машины, один из лучших спорткаров, руль крепко зажат в руках, а скорость на спидометре подходит практически к максимальной отметке. Но мне этого мало, я хочу еще быстрее, мне нужен адреналин. Я направил машину на встречную полосу.
Следующее включение уже рядом с притоном, в котором затаился ублюдок НП. Здание оцеплено со всех сторон милицией, но меня это не останавливает, я торможу машину прямо у парадного входа и выпускаю несколько пуль в зазевавшихся милицейских. Они падают, а пока остальные приходят в себя, я забегаю внутрь и подпираю дверь стулом, чтобы выиграть время. Охрана самого НП нейтрализована, почти все либо мертвы, либо находятся в очень тяжелом состоянии. Откуда я это знают? Это все голос, появившийся в моей голове, он проводит детальную разведку помещения прежде, чем я сам успеваю даже о чем-то задуматься.
Лестница, раньше казавшаяся мне длинной, теперь пролетает под моими ногами за считаные секунды, и вот я уже в самом кабинете. Три человека. Двое не представляют для меня никакой угрозы, я это чувствую. Чувствую на каком-то подсознательном и пока до конца непонятном мне уровне. НП шевелит губами и тянется к оружию на столе, но мне его действия кажутся столь медленными, словно кто-то поставил весь мир на замедленную съемку. Пока он шарил на столе в поисках пистолета, я бы, наверное, успел бы выкурить сигарету. Вот, значит, как работает этот чип? Первобытная, необузданная сила.
Действия снова опережают мои мысли. Пуля вонзается в череп НП, и он оседает в своем кресле. Я несколько секунд смотрю на его лицо и вижу в нем что-то блаженное, почти святое; это лицо человека, который наконец-то отмучился, прошел свой путь страданий и отправился на заслуженный отдых. На губах НП, где потихоньку начинает собираться кровь, играет легкая усмешка, а его ярко-голубые глаза смотрят на меня так пронзительно, как никогда раньше не смотрели. На секунду я чувствую что-то вроде теплой волны, и странные мысли проносятся в моей голове: «Теперь это все – твоя проблема, парень. Не пожалей, что взвалил этот груз на свои плечи. Мои под ним прогнулись».
Снова я сижу за рулем машины, руки покрыты кровью, педаль газа вдавлена в пол, я несусь сквозь знакомые пейзажи, знакомые до боли… но, тем не менее, ощущаю себя так, как будто бы вижу все это в первый раз. Убираю одну руку с руля и прикуриваю сигарету. Несколько затяжек, и я снова немного приземляюсь, начинаю ощущать реальность более естественной. Что я сейчас должен ощущать? Снова хочется задать себе этот вопрос. Я отомстил, и отомстил с честью, я схватился за оружие не первым, а лишь ответил на угрозу. Сложись все иначе, не потянись НП к пистолету на столе, то, скорее всего, это дело приобрело бы совершенно другой оборот. Я… а не слишком ли легко ты все всем прощаешь, а? Другой оборот? Этот ублюдок должен был умереть. Он использовал тебя. Использовал других людей. Вспомни хотя бы историю с Червем. Чем все закончилось? Вот то-то же. Никогда больше не поднимай этот дурацкий вопрос. Ты сделал то, что должен был сделать. Ты прав, а НП – мертв. Кто жив – тот прав. Понял, да?
Понял. Но почему мне не становится от этого легче? Потому что боль нужно заглушить. Мысли нужно убрать. Избавься от всего, что делает тебя человеком. Это лучший из возможных путей на вершину. Помнишь, как хорошо тебе было, когда ты принял синий лед? Помню. Но я обещал себе, что сам никогда не подсяду на эту дрянь. Продавать можно, употреблять – табу. Мои слова… мусор! Твои слова – мусор. Я открыл бардачок машины и нашел там то, что и ожидал: целую горсть разноцветных пилюль. В машине Валери они просто обязаны были найтись. Первыми в рот полетели синие. От них все вдруг стало каким-то неважным, проблемы померкли и потеряли всякий смысл. Следом две розовых, они отозвались в голове ярким фонтаном эйфории. Словно кто-то проник внутрь головы и стал массажировать мозг, пробегаясь своими тонкими пальчиками по всем нервным центрам. Я немного сбавил скорость и сконцентрировался на своей сигарете.
Я все делаю правильно. Каждый человек рано или поздно должен сделать свой судьбоносный выбор. Сегодня был мой день. И я провел его на высшем уровне. Дальше будет только лучше. Так и есть. Но почему же холодный пейзаж Ин-де-Руина совершенно противоречит моим новым ощущениям? Пьянящий неон и болезненно вычурные строения сливаются в единый поток непрерывного осуждения. Они осуждают тех, кто их возвел. Осуждают тех, кто имел в них потребность. Они осуждают таких, как я.
Я завернул на парковку. Когда я отсюда уезжал, то был совсем не в себе, а теперь могу нормально осмотреться и понять, куда это меня занесло. Странно, что я без единой подсказки, даже не задумавшись ни на секунду, нашел путь сюда. Как собака. Хреновая ассоциация. Ты был псом, сейчас ты перерос эту ступень. И дорос до чего? До того, что начал вести диалог сам с собой? Или с кем? Кто у меня в голове? Я ли это? Или кто-то другой? Я выпил еще одну синюю пилюлю, и мысли растворились в тумане. Их место заняли ощущения. Парковка с виду такая обычная. Находится примерно в километре от Храмового квартала. Если присмотреться, то вдалеке можно увидеть силуэт собора судного дня. Получается, что подземная часть города настолько велика? Это уже не бомбоубежище и не лаборатория, а настоящий город под городом. И теперь я стал одним из его жителей.
На самом нижнем ярусе парковки я остановил машину и перевел дыхание. Теперь, если память мне не изменяет, мне нужен лифт. Совершенно обычный с виду лифт. Такие ставят в многоэтажные дома и торговые центры. Я тысячу раз пользовался подобными, но еще ни разу они не увозили меня в странные подземные миры. Какая там была комбинация? Я зашел в лифт и понял, что совершенно забыл о том, что говорила мне Валери. А она точно говорила, как мне попасть обратно. Но руки снова опередили мои мысли, они последовательно ввели комбинацию из трех цифр, и лифт двинулся. Странно, но раньше я никогда не ощущал такого чувства общности. Как это правильнее объяснить? Я всегда пытался все сделать только для себя, хотел получить максимум из того, что подворачивалось под руку, а теперь у меня словно появилась какая-то настоящая цель. Я встретил людей, которые понимают меня. Нашел девушку. Конечно, сперва меня хотели разобрать на органы или что-то еще похуже, но ведь не сделали этого и… дали выбор. Впервые в жизни кто-то отнесся ко мне, как к равному. И это дорогого стоит.
Тихий дзинь прервал очередной поток моих мыслей. Я вернулся. И вернулся с победой. Чувствую себя настоящим охотником. Из тех ребят, которые охотились на мамонтов и потом приносили части мяса, чтобы прокормить племя. Я добрался до комнаты Валери, в этот раз дверь открылась сама, мне не пришлось ничего выдумывать. Внутри меня уже поджидала девушка, ради которой я согласился на все это. Только ли ради нее? Сейчас это не имеет никакого значения.
– Ты весь в крови, – Валери провела рукой по моему лицу, ее мягкая и изящная ладонь впитала часть красной влаги, в которой смешался запах моей победы и остатки мозгов НП. – Выглядит очень возбуждающе, даже жаль это смывать, но тебе нужно в душ.
Я, не сопротивляясь, пошел за девушкой, на ходу снимая прилипшую к телу одежду. Странное дело, но оставшись совсем нагим, я почувствовал себя каким-то очень слабым и уязвимым. Такое ощущение, что моя одежда служила для меня чем-то вроде брони, и вот теперь, когда я лишился своей защиты и остался один на один со своим естеством, все мое тело изнывает от ощущения беззащитности. Мне хочется, чтобы кто-то обо мне позаботился. Подобное, наверное, испытывают дети, когда теряют в толпе своих родителей. Странное сравнение и еще более странное желание для мужчины, который только недавно убил другого человека, чтобы доказать свою любовь, но все же… каким бы странным оно ни было, сейчас я весь состоял из этого желания. Оно пробралось в мой мозг, захватив все нейроны и блокируя любые другие ощущения.
Валери сняла с себя нижнее белье и забралась в душевую кабинку вместе со мной, она тщательно терла мое тело губкой, массажировала голову, нанося на нее шампунь, а я просто повиновался, стоя молча, как истукан. Сейчас я пребывал в таком состоянии, что любой мог бы войти и без особых проблем воткнуть мне нож в живот, я бы даже не шелохнулся. Я наслаждался моментом заботы, чувством, давно утраченным… утраченным еще в самом раннем детстве. Я помню, как совсем ребенком радовался, когда мама разрешала мне набрать ванну. У меня были игрушки. Немного. Мы жили не очень богато. Ванна и несколько корабликов. Я чувствовал себя самым счастливым ребенком на свете. В своем воображении я обязательно был пиратом, который нарушает все мыслимые и немыслимые законы, заручается поддержкой других пиратов, выигрывает баталии с военными кораблями, а в конце истории погибает в неравном сражении, борясь до самого конца, наблюдая за тем, как каждый из его самых верных сторонников принимает смерть ради него.
– Все хорошо? – Валери смыла шампунь с моей головы и передала мне полотенце, ее влажное тело было прекрасно. Капли воды остались на ее спине. Девушки никогда до конца не вытирают спину, странное наблюдение.
– Да, – я протер ее спину и после вытерся сам. – Нахлынули воспоминания.
– У меня так тоже часто бывает.
– Я знаю, что сейчас не самый подходящий момент, но я хочу получить ответ на один вопрос.
– Спрашивай, только давай поговорим в кровати, мне холодно.
Я проследовал за Валери в спальню, по пути она захватила бутылку вина и два бокала. Всяко лучше, чем лакать виски. Алкоголик из меня никудышный. От вина я хотя бы не отключусь через полчаса.
– Я хотел спросить, каким образом ты выжила, в тот день все трубили о твоей смерти, – я облокотился на подушку, которую Валери заботливо поставила так, чтобы я мог принять комфортное положение полусидя.
– Как? – Валери провела рукой по моему торсу. – Про моего отца ты уже знаешь. Хочешь послушать историю про двоюродную сестричку?
– Да, – я был краток. Мне почему-то было важно узнать все обстоятельства того дня. Почему? Я и сам не знал ответа на этот вопрос, просто важно и все.
– Довольно классическая история, – Валери отпила из своего бокала и протянула второй мне, – история о двух детях, одного ребенка любили, а на второго всем было плевать. Думаю, ты уже догадался, что вторым ребенком была я. А первым – Мила… Милана. Дебильное имя. Хотя ей вполне подходило. Отражало всю суть ее примитивного мышления. Мы росли вместе почти до самого совершеннолетия, а после разбежались. Она поступила на какую-то государственную службу, мой отец был просто вне себя от гордости. Он любил эту девку в тысячу раз больше, чем меня, свою родную дочь. Тогда меня и переклинило окончательно. Я сказала себе, что сделаю все для того, чтобы довести этого старого ублюдка до сердечного приступа. Так и началась моя история с поиском себя в дешевых притонах и бухле. Я жила маргинальной жизнью, признаю, но делала это назло отцу, мне хотелось, чтобы он волосы рвал на своей и без того лысой башке. Хотелось стать самым черным пятном на его репутации. Великий и ужасный король Ин-де-Руина, у которого дочь шлюха и наркоманка. Смешно ведь? Наверное, да. Сейчас мне уже плевать. После его смерти мне на многое стало плевать. А… история ведь не об отце. Двоюродная сестра. В тот вечер, когда ты оставил меня одну на террасе, в тот самый вечер, когда я уже окончательно решила, что умру… на пороге моего номера появилась Мила. Сучка в костюме за пятьсот тысяч. Она удачно выскочила замуж, да и в целом, у нее дела шли в тысячу раз лучше, чем у меня…
Валери на время умолкла, ей явно тяжело давался этот рассказ. Я сделал несколько глотков вина и положил свои руки ей на плечи, начав нежно массировать их. Ее белоснежная, почти прозрачная кожа, таяла под моими пальцами, слишком идеальная, чтобы быть настоящей. Слишком идеальная, чтобы жить. Я ясно осознал, что, если последую за этой девушкой, мой жизненный путь будет тоже очень коротким и… ярким? Прожить всю жизнь обычным человеком или сгореть в лучах славы? Где-то я уже слышал этот вопрос. И как будто бы уже давно знал на него ответ.
– Так что случилось дальше? – я постарался говорить, как можно мягче.
– Я впервые убила человека, – Валери улыбнулась, но улыбка эта была не радостной, в ней чувствовалась горечь потери и непринятие собственного поступка. Ей было тяжело признаться себе в этом, но она любила свою двоюродную сестру и жалела, что убила ее. Эти мысли пронеслись в моей голове так стремительно, что я даже до конца не успел осознать, что они принадлежат не мне. Кто-то более мудрый подумал об этом, используя мои мозги. – Я не хотела этого делать. Правда. В детстве мы с ней были дружны. Она часто защищала меня от нападок других родственников. И в тот день пришла только для того, чтобы в очередной раз предложить мне свою помощь. Но мне было так больно… так больно от осознания той пропасти, которая нас разделяет, что я взяла пистолет и сделала то, что сделала.
