очень бы оскорбила одного моего хорошего друга, – Римс, не скрывая удовольствия, смаковал мои слова; было видно, что он так же, как и я, находит последние изобретения господина «Великого» довольно смехотворными на вид, хотя и крайне полезными. – Когда он презентовал этот летательный аппарат, то почти полчаса времени уделил его внешнему виду, сравнивая Лину-540 - Серия летающих машин «Лина» – главная гордость правой руки Мори и великого инженера-изобретателя РО. Получила свое название в честь его погибшей сестры.с древнегреческими статуями божеств. А в особенности ему льстит сравнение со скульптурой «Три грации» Жан-Жака Прадье. Он говорит, что его изобретение совмещает в себе все три вида перемещений, доступных человеку, что делает Лину-5 абсолютом совершенства. А я считаю, что он, подобно каждому человеку, с математическим уклоном мысли, совершенно забывает о том, что способов перемещения не три, а неисчислимое множество, все зависит от нашей фантазии. Sic vita truditur41 - Такова жизнь (лат)..
– Вам не надоедает вот так без остановки болтать? – Дарко замыкал наше шествие и казался самым недовольным из всех. Римс ему всегда был очень сильно не по душе, а теперь он оказался в ситуации, где ему буквально насильно приходится слушать монологи неприятного ему человека. Можно понять его грустную и раздраженную мину.
– Почему бы не поговорить с хорошими людьми, – Римс снова расплылся в любезной улыбке, – разве диалоги не скрашивают время ожидания, особенно, если ожидаем мы чего-то плохого? На протяжении всей истории человечества, люди искали утешения в словах и поддержке своих соплеменников. Так чем же мы с вами хуже?
Дарко ничего не ответил, было видно, что он действительно уже на грани, и сдерживается от колкостей только благодаря своей невероятной выдержке. Мне и самому общество Римса неприятно до колик, я бы предпочел провести время с кем угодно, пусть даже это был бы серийный убийца или зоофил, но только не с бывшим правителем Тенебриса. Но нужно придерживаться строгой служебной этики, это крайне важно в сегодняшних реалиях, когда каждый пытается откусить свой кусочек от пирога власти.
Еще две группы сообщили о прорыве. Наши враги использовали весьма сомнительную тактику, которая тем не менее сработала: они сосредоточили все внимание на небольшой ударной группировке, а сами тем временем подготовили полноценный прорыв на двух участках. И сейчас счет идет на минуты, скоро аэропорт захлебнется в насилии.
Два дня назад Дарко передал мне командование над всеми силами, обороняющими Ин-де-Руин. Случилось это почти сразу после того, как главный офис Управления Внутренней Безопасности взорвали. Произошло это прямо во время совещания всей военной верхушки, поэтому командование на время перешло к Дарко, как к старшему по званию. Он убедил меня, что для подобной работы нужны именно мои навыки. Я хотел воспротивиться, но понял, что сейчас самый лучший шанс что-то исправить. Искупить свои грехи. Я верну порядок в этот город и после смогу со спокойной совестью умереть. Единственный, кто противится моей воле, – мой собственный организм. Он словно с цепи сорвался, приступы, которые раньше происходили не чаще раза в день, теперь одолевают меня с самого утра и до ночи, а таблетки сильно затуманивают рассудок. Я не могу действовать так же эффективно, как раньше. Хотя, возможно, это и к лучшему. В предыдущий раз я был абсолютно здоров и трезв и к чему это меня привело? К нарушению собственных принципов, к позорному поражению. Но… смогу ли я сейчас сделать все иначе? Смогу! Я осознал, что власть губительна, я принял свою скромную позицию и готов быть миротворцем.
Через несколько минут мы уже шли по основному залу аэропорта, Римс продолжал донимать нас историческими фактами, перечислил почти весь пантеон древнегреческих богов и рассказал о том, как следует выбирать себе спутника жизни. Теперь и у меня самого уже начал подергиваться глаз, с таким человеком сложно провести наедине больше десяти минут, а нам предстоит охранять его до тех пор, пока он не решит все внутренние вопросы Ин-де-руина. Кажется, я раньше сойду с ума, чем умру. Хотя в этом тоже определенно есть свои плюсы: умирать безумцем намного проще.
– Может, все-таки выйдем на крышу через терминал «Б»? – Дарко прервал бесконечный монолог Римса о его предпочтениях в еде. – Мне кажется, что в нынешних условиях это было бы вполне разумно.
– Слишком много возни, – я принял от Дарко сигарету, когда-то я ругал его за курение, а теперь всегда надеюсь, что он не забудет купить очередную пачку, самому мне покупать сигареты как-то странно… Римс был в чем-то прав, когда говорил про принципы. – У нас достаточно времени, чтобы успеть убраться отсюда согласно плану.
– Как скажешь, босс, – Дарко явно был доволен, что теперь снова официально может меня так называть. Мне непонятна причина его столь слепой преданности, но я ценю это, о лучшем друге я и мечтать не мог. Не самый лучший момент для чувственных излияний, но когда вообще настает тот самый лучший момент? Я ждал его годами, работая на Трехглазого. Ждал и после, прячась по норам, пока всех его последователей методично вырезали. Дождался? Не особо. Получил единственный шанс исправить что-то, когда сотрудничал с Анной, сестрой Мори, и его тоже успешно просрал. Короче, не существует того самого лучшего момента; существует лишь наша вера в него. А с этой верой можно любой момент сделать лучшим.
Кстати говоря, семейный поворот в истории с Анной меня неплохо так задел. Она почти прикончила собственного брата ради власти. Мне, как человеку семейному, пусть я и не навещал своих родственников уже очень давно, но все же считаю себя семейным, поведение Анны омерзительно и пробирает отвращением до самых кончиков пальцев. Я всегда считал, что обязанностью каждого члена семьи является поддержание ее единства и благополучия. Этому меня учили мои родители. Про это часто говорил и брат. В юности их слова казались мне не столь важными, тогда я горел амбициями и пытался вырваться из нашего маленького скромного мира во вселенную дорогих машин, огромных особняков и всеобщего уважения. В каком-то смысле я действительно добился того, о чем обычный человек может только мечтать, но в погоне за иллюзией успеха я упустил самое главное – свою человечность. Когда я это понял, было уже слишком поздно что-то менять, и мне пришлось пойти по заранее обреченному пути, потому что путь этот был противен всему моему существу. Лучше в бедности хранить свою веру и свои принципы, чем в богатстве страдать от их потери. А тот, кто не страдает, вряд ли может считаться человеком. Все, что у нас есть – вера и принципы. И жить нужно так, чтобы не опорочить свою честь, разрушая собственный внутренний мир в угоду материальным благам. Я опорочил себя. Мне стыдно показаться перед родителями. Пусть лучше считают, что я погиб. Тем более совсем скоро так и будет.
– Как насчет небольшой передышки? – Римс запыхался и явно чувствовал себя не лучшим образом, за всеми своими размышлениями я и не заметил, что мы идем в довольно быстром темпе, неподготовленному человеку крайне трудно долго его поддерживать. – Я не прошу устраивать фуршет и открывать шампанское. Давайте только немножко посидим вот тут, в уголке.
Римс указал на скамейку, я снова собрался и попытался максимально сосредоточиться на реальности; из-за таблеток мой разум словно плавает, мне тяжело долго концентрировать внимание на событиях настоящего, все мое существо устремляется назад, в прошлое.
– Хорошо, – я махнул рукой, – давайте присядем. Только чур без длинных историй.
– Quam tristis42 - Как грустно (лат.)., – Римс задумчиво опустился на скамейку, – а я только хотел поделиться с вами своими наблюдениями касательно нашей текущей ситуации.
Этот человек словно специально выбирает временные отрезки и моменты, когда ты наиболее уязвим к влиянию извне. Когда Римс закончил предложение, весь аэропорт сотрясся от сильного взрыва. Мне доложили о прорыве в терминале «Б». Пока это всего лишь небольшая группа, но за головой Римса точно отправят все силы. Значит, безопасность нашего маршрута тоже под вопросом и с каждой секундой ситуация только ухудшается.
– Все еще без длинных историй? – Римс усмехнулся.
– Говорите, – я достал сигарету и приготовился к длинной лекции. Хуже уже точно не будет.
– Ситуация очень простая. Я частенько сам разыгрывал подобные. Первая группа – отвлекает на себя все внимание, пока вторая остается invisible43 - Невидимой (англ.).. Они знают наш план эвакуации. Скорее всего, крышу контролируют снайперы и наш летательный транспорт уже давно не наш. Соответственно, нам стоит действовать на опережение, я довольно неплохо изучил расположение наших войск и план города, пока летел сюда. Даже в случае, если их вторая группа начнет наступление в ближайшие минуты, у нас все равно останется южный коридор. Он хорошо укреплен, по нему мы вполне легко сможем выбраться отсюда. Потеря аэропорта не такая уж и большая трагедия. Я верну его уже завтра. Мне только нужно добраться до командного пункта. Я предлагаю вам бросить все доступные силы на поддержание южного коридора и выбраться отсюда на своих двоих. How do you like the plan44 - Как вам план (англ.).?
Римс предлагает сдать аэропорт… если мы бросим все силы на оборону одного направления, то потеряем оба терминала за считаные минуты. Хватит ли нам этого времени, чтобы выбраться? Я взглянул на Дарко, он мрачно кивнул в знак согласия. Теперь все зависит от моего слова. Могу ли я настолько довериться Римсу? Довериться не могу, но последовать указаниям человека, который не потерпел ни одного поражения за все годы своего правления и умудрился стать вице-министром после – вполне.
– Хорошо. Говорите, что делать.
– Magnifique45 - Прекрасно (фр.).! Тогда поступим так: через парк развлечений можно выйти на служебную лестницу, она ведет прямо на парковку; с подземного этажа нам будет проще всего добраться до защищенного южного коридора и выбраться из этой затруднительной ситуации. Возражения?
– Нет, – Дарко ответил первым, я решил промолчать и молча двинул первым. Лучший ответ в данной ситуации – действие.
Мы вошли в парк развлечений. Римс усмехнулся, обводя помещение своим едким взором:
– А мне нравится, жаль, что у нас нет времени попробовать хотя бы парочку аттракционов.
Слишком уж он беззаботен для того, за чьей головой охотится половина Ин-де-Руина. Во всем облике этого человека есть что-то неправильное, извращенное. И самое странное – мир подстраивается под эту неправильность, все пространство вокруг обретает такие очертания, какие Римс хочет в него вложить. Рядом с ним я ощущаю себя кем-то второстепенным, словно историю пишу не я; словно обстоятельства сами вершат мою судьбу. А за обстоятельствами прячется белая, почти прозрачная ладонь Римса. Теперь странно даже представить, что я когда-то действительно верил в то, что смогу победить его. Я больше чем уверен, что стоит мне сейчас достать пистолет и приставить его к виску Римса, как тот рассмеется своим надменным смехом, и само оружие обратится против меня. Гадкое ощущение.
Мы продвигались вглубь парка, преодолели комнату страха и лавку с аксессуарами, стилизованным под тему авиаперелетов: игрушечные самолеты, парашютисты, маленькие машинки, видимо, те самые, о которых рассказывал Римс. Осталось только добраться до комнаты с зеркалами. На той стороне будет служебная лестница, ведущая вниз. По плану мы должны были подняться с этой стороны. Тот, кто проектировал это место, явно был не в ладах с головой, помимо кучи странных аттракционов, он совершенно нелогично расставил входы и выходы. Логичнее было бы сделать одну лестницу, ведущую, как вниз, так и наверх. Зачем делать две штуки с разных концов лабиринта? Это как минимум затрудняет эвакуацию во время непредвиденных ситуаций.
– Magnifique! – Римс указал куда-то в сторону. Мы с Дарко обернулись, я даже дернулся за пистолетом, но вместо этого увидел очередную странную вывеску: «Лавка Мгновенного Покоя Доктора Забвения», кто бы сомневался, что этого психопата привлечет нечто подобное. Под вывеской готическим шрифтом было выведено следующее: «За определенную сумму (достаточно крупную, чтобы боль от расставания с лутумом перебила душевную) вам введут чудесный препарат, лично апробированный Доктором Забвения, и вы ровно на 15 минут погрузитесь в искусственный сон без сновидений. Чистое, холодное, сладкое небытие. По истечении времени вы вернетесь в реальности, оставив внутри сна одно из самых неприятных воспоминаний, терзающих вашу душу. Главное – вера в успех».
– Обязательно попробуем в следующий раз, – Дарко нетерпеливо двинул в сторону лабиринта. – Сегодня у нас уже есть развлечение. Как вам лабиринт отражений, господин вице-министр?
– Правильнее будет «Туннель отражений», кто-то ведь старался и выдумывал название, а мы с вами так бездушно его коверкаем. Quid horror46 - Какой ужас (лат.).. Аттракцион мне нравится, а еще больше мне нравится, что мы здесь не одни, будет с кем поиграть. А если серьезно, их всего двое, и они, скорее всего, понятия не имеют, как выбраться наружу. А у нас есть карта.
– Откуда такая уверенность, что мы здесь не одни? – я вытащил пистолет.
– Знание, не уверенность. Если поспешите, успеете их перехватить. А я, пожалуй, подожду здесь. Не забудьте карту, – Римс указал головой на кучу брошюр, лежащих рядом со входом в «Туннель отражений», а сам направился к будке Доктора Забвения. Сумасшедший. Хотя, чего еще можно было ожидать от этого человека?
Видимо, мы зашли с обратной стороны, поэтому нам так любезно предоставили карту всего лабиринта. С ней ориентироваться здесь крайне просто, бесконечные отражения не сбивают с толку.
– Ты ему веришь? – Дарко проговорил это шепотом.
– Нет. Но я верю в то, что он и в самом деле способен видеть ситуацию целиком, а это почти дар предвиденья, такой человек нам нужен.
– Для борьбы за справедливость? Я угадал, босс?
– Как всегда. Давай без подколов. Сделаем, как он говорит.
– Сраный двухметровый лунатик. Только ради тебя, Дино.
Выхода из лабиринта два, поэтому мы разделились. Мне бы хотелось, чтобы Римс ошибся и тут никого не оказалось… я не хочу убивать. Да и приказывать кому-то лишить жизни другого человека, мне тоже стало трудно. Удивительно, на самом деле. Когда я стал таким? Огромное отражение моего лица хмуро и осуждающе посмотрело на меня. Ну, не смотри ты так, пожалуйста. Да, сейчас мы переживаем не самые лучшие времена, но наша цель важнее любых неудобств. Ты, наверное, хотел семью, так ведь? Хотел вернуться в родительский дом? Но так не получится, кто-то должен брать на себя ответственность и даже ценой собственной жизни поддерживать порядок. Прости меня – «я».
Римс был прав, что-то неприятное скользнуло по всему телу и опустилось в живот. Мне снова придется поднять оружие. Я шел почти беззвучно, а вот здоровый парнишка с золотыми зубами пробирался сквозь лабиринт с шумом двух спаривающихся слонов, еще и хихикал периодически. Если бы он не был вооружен, я бы даже улыбнулся. Почему все вечно так выходит? Когда я исповедовался, мой неплохой знакомый и по совместительству священник сказал: «Жизнь за жизнь.
– Вам не надоедает вот так без остановки болтать? – Дарко замыкал наше шествие и казался самым недовольным из всех. Римс ему всегда был очень сильно не по душе, а теперь он оказался в ситуации, где ему буквально насильно приходится слушать монологи неприятного ему человека. Можно понять его грустную и раздраженную мину.
– Почему бы не поговорить с хорошими людьми, – Римс снова расплылся в любезной улыбке, – разве диалоги не скрашивают время ожидания, особенно, если ожидаем мы чего-то плохого? На протяжении всей истории человечества, люди искали утешения в словах и поддержке своих соплеменников. Так чем же мы с вами хуже?
Дарко ничего не ответил, было видно, что он действительно уже на грани, и сдерживается от колкостей только благодаря своей невероятной выдержке. Мне и самому общество Римса неприятно до колик, я бы предпочел провести время с кем угодно, пусть даже это был бы серийный убийца или зоофил, но только не с бывшим правителем Тенебриса. Но нужно придерживаться строгой служебной этики, это крайне важно в сегодняшних реалиях, когда каждый пытается откусить свой кусочек от пирога власти.
Еще две группы сообщили о прорыве. Наши враги использовали весьма сомнительную тактику, которая тем не менее сработала: они сосредоточили все внимание на небольшой ударной группировке, а сами тем временем подготовили полноценный прорыв на двух участках. И сейчас счет идет на минуты, скоро аэропорт захлебнется в насилии.
Два дня назад Дарко передал мне командование над всеми силами, обороняющими Ин-де-Руин. Случилось это почти сразу после того, как главный офис Управления Внутренней Безопасности взорвали. Произошло это прямо во время совещания всей военной верхушки, поэтому командование на время перешло к Дарко, как к старшему по званию. Он убедил меня, что для подобной работы нужны именно мои навыки. Я хотел воспротивиться, но понял, что сейчас самый лучший шанс что-то исправить. Искупить свои грехи. Я верну порядок в этот город и после смогу со спокойной совестью умереть. Единственный, кто противится моей воле, – мой собственный организм. Он словно с цепи сорвался, приступы, которые раньше происходили не чаще раза в день, теперь одолевают меня с самого утра и до ночи, а таблетки сильно затуманивают рассудок. Я не могу действовать так же эффективно, как раньше. Хотя, возможно, это и к лучшему. В предыдущий раз я был абсолютно здоров и трезв и к чему это меня привело? К нарушению собственных принципов, к позорному поражению. Но… смогу ли я сейчас сделать все иначе? Смогу! Я осознал, что власть губительна, я принял свою скромную позицию и готов быть миротворцем.
Через несколько минут мы уже шли по основному залу аэропорта, Римс продолжал донимать нас историческими фактами, перечислил почти весь пантеон древнегреческих богов и рассказал о том, как следует выбирать себе спутника жизни. Теперь и у меня самого уже начал подергиваться глаз, с таким человеком сложно провести наедине больше десяти минут, а нам предстоит охранять его до тех пор, пока он не решит все внутренние вопросы Ин-де-руина. Кажется, я раньше сойду с ума, чем умру. Хотя в этом тоже определенно есть свои плюсы: умирать безумцем намного проще.
– Может, все-таки выйдем на крышу через терминал «Б»? – Дарко прервал бесконечный монолог Римса о его предпочтениях в еде. – Мне кажется, что в нынешних условиях это было бы вполне разумно.
– Слишком много возни, – я принял от Дарко сигарету, когда-то я ругал его за курение, а теперь всегда надеюсь, что он не забудет купить очередную пачку, самому мне покупать сигареты как-то странно… Римс был в чем-то прав, когда говорил про принципы. – У нас достаточно времени, чтобы успеть убраться отсюда согласно плану.
– Как скажешь, босс, – Дарко явно был доволен, что теперь снова официально может меня так называть. Мне непонятна причина его столь слепой преданности, но я ценю это, о лучшем друге я и мечтать не мог. Не самый лучший момент для чувственных излияний, но когда вообще настает тот самый лучший момент? Я ждал его годами, работая на Трехглазого. Ждал и после, прячась по норам, пока всех его последователей методично вырезали. Дождался? Не особо. Получил единственный шанс исправить что-то, когда сотрудничал с Анной, сестрой Мори, и его тоже успешно просрал. Короче, не существует того самого лучшего момента; существует лишь наша вера в него. А с этой верой можно любой момент сделать лучшим.
Кстати говоря, семейный поворот в истории с Анной меня неплохо так задел. Она почти прикончила собственного брата ради власти. Мне, как человеку семейному, пусть я и не навещал своих родственников уже очень давно, но все же считаю себя семейным, поведение Анны омерзительно и пробирает отвращением до самых кончиков пальцев. Я всегда считал, что обязанностью каждого члена семьи является поддержание ее единства и благополучия. Этому меня учили мои родители. Про это часто говорил и брат. В юности их слова казались мне не столь важными, тогда я горел амбициями и пытался вырваться из нашего маленького скромного мира во вселенную дорогих машин, огромных особняков и всеобщего уважения. В каком-то смысле я действительно добился того, о чем обычный человек может только мечтать, но в погоне за иллюзией успеха я упустил самое главное – свою человечность. Когда я это понял, было уже слишком поздно что-то менять, и мне пришлось пойти по заранее обреченному пути, потому что путь этот был противен всему моему существу. Лучше в бедности хранить свою веру и свои принципы, чем в богатстве страдать от их потери. А тот, кто не страдает, вряд ли может считаться человеком. Все, что у нас есть – вера и принципы. И жить нужно так, чтобы не опорочить свою честь, разрушая собственный внутренний мир в угоду материальным благам. Я опорочил себя. Мне стыдно показаться перед родителями. Пусть лучше считают, что я погиб. Тем более совсем скоро так и будет.
– Как насчет небольшой передышки? – Римс запыхался и явно чувствовал себя не лучшим образом, за всеми своими размышлениями я и не заметил, что мы идем в довольно быстром темпе, неподготовленному человеку крайне трудно долго его поддерживать. – Я не прошу устраивать фуршет и открывать шампанское. Давайте только немножко посидим вот тут, в уголке.
Римс указал на скамейку, я снова собрался и попытался максимально сосредоточиться на реальности; из-за таблеток мой разум словно плавает, мне тяжело долго концентрировать внимание на событиях настоящего, все мое существо устремляется назад, в прошлое.
– Хорошо, – я махнул рукой, – давайте присядем. Только чур без длинных историй.
– Quam tristis42 - Как грустно (лат.)., – Римс задумчиво опустился на скамейку, – а я только хотел поделиться с вами своими наблюдениями касательно нашей текущей ситуации.
Этот человек словно специально выбирает временные отрезки и моменты, когда ты наиболее уязвим к влиянию извне. Когда Римс закончил предложение, весь аэропорт сотрясся от сильного взрыва. Мне доложили о прорыве в терминале «Б». Пока это всего лишь небольшая группа, но за головой Римса точно отправят все силы. Значит, безопасность нашего маршрута тоже под вопросом и с каждой секундой ситуация только ухудшается.
– Все еще без длинных историй? – Римс усмехнулся.
– Говорите, – я достал сигарету и приготовился к длинной лекции. Хуже уже точно не будет.
– Ситуация очень простая. Я частенько сам разыгрывал подобные. Первая группа – отвлекает на себя все внимание, пока вторая остается invisible43 - Невидимой (англ.).. Они знают наш план эвакуации. Скорее всего, крышу контролируют снайперы и наш летательный транспорт уже давно не наш. Соответственно, нам стоит действовать на опережение, я довольно неплохо изучил расположение наших войск и план города, пока летел сюда. Даже в случае, если их вторая группа начнет наступление в ближайшие минуты, у нас все равно останется южный коридор. Он хорошо укреплен, по нему мы вполне легко сможем выбраться отсюда. Потеря аэропорта не такая уж и большая трагедия. Я верну его уже завтра. Мне только нужно добраться до командного пункта. Я предлагаю вам бросить все доступные силы на поддержание южного коридора и выбраться отсюда на своих двоих. How do you like the plan44 - Как вам план (англ.).?
Римс предлагает сдать аэропорт… если мы бросим все силы на оборону одного направления, то потеряем оба терминала за считаные минуты. Хватит ли нам этого времени, чтобы выбраться? Я взглянул на Дарко, он мрачно кивнул в знак согласия. Теперь все зависит от моего слова. Могу ли я настолько довериться Римсу? Довериться не могу, но последовать указаниям человека, который не потерпел ни одного поражения за все годы своего правления и умудрился стать вице-министром после – вполне.
– Хорошо. Говорите, что делать.
– Magnifique45 - Прекрасно (фр.).! Тогда поступим так: через парк развлечений можно выйти на служебную лестницу, она ведет прямо на парковку; с подземного этажа нам будет проще всего добраться до защищенного южного коридора и выбраться из этой затруднительной ситуации. Возражения?
– Нет, – Дарко ответил первым, я решил промолчать и молча двинул первым. Лучший ответ в данной ситуации – действие.
Мы вошли в парк развлечений. Римс усмехнулся, обводя помещение своим едким взором:
– А мне нравится, жаль, что у нас нет времени попробовать хотя бы парочку аттракционов.
Слишком уж он беззаботен для того, за чьей головой охотится половина Ин-де-Руина. Во всем облике этого человека есть что-то неправильное, извращенное. И самое странное – мир подстраивается под эту неправильность, все пространство вокруг обретает такие очертания, какие Римс хочет в него вложить. Рядом с ним я ощущаю себя кем-то второстепенным, словно историю пишу не я; словно обстоятельства сами вершат мою судьбу. А за обстоятельствами прячется белая, почти прозрачная ладонь Римса. Теперь странно даже представить, что я когда-то действительно верил в то, что смогу победить его. Я больше чем уверен, что стоит мне сейчас достать пистолет и приставить его к виску Римса, как тот рассмеется своим надменным смехом, и само оружие обратится против меня. Гадкое ощущение.
Мы продвигались вглубь парка, преодолели комнату страха и лавку с аксессуарами, стилизованным под тему авиаперелетов: игрушечные самолеты, парашютисты, маленькие машинки, видимо, те самые, о которых рассказывал Римс. Осталось только добраться до комнаты с зеркалами. На той стороне будет служебная лестница, ведущая вниз. По плану мы должны были подняться с этой стороны. Тот, кто проектировал это место, явно был не в ладах с головой, помимо кучи странных аттракционов, он совершенно нелогично расставил входы и выходы. Логичнее было бы сделать одну лестницу, ведущую, как вниз, так и наверх. Зачем делать две штуки с разных концов лабиринта? Это как минимум затрудняет эвакуацию во время непредвиденных ситуаций.
– Magnifique! – Римс указал куда-то в сторону. Мы с Дарко обернулись, я даже дернулся за пистолетом, но вместо этого увидел очередную странную вывеску: «Лавка Мгновенного Покоя Доктора Забвения», кто бы сомневался, что этого психопата привлечет нечто подобное. Под вывеской готическим шрифтом было выведено следующее: «За определенную сумму (достаточно крупную, чтобы боль от расставания с лутумом перебила душевную) вам введут чудесный препарат, лично апробированный Доктором Забвения, и вы ровно на 15 минут погрузитесь в искусственный сон без сновидений. Чистое, холодное, сладкое небытие. По истечении времени вы вернетесь в реальности, оставив внутри сна одно из самых неприятных воспоминаний, терзающих вашу душу. Главное – вера в успех».
– Обязательно попробуем в следующий раз, – Дарко нетерпеливо двинул в сторону лабиринта. – Сегодня у нас уже есть развлечение. Как вам лабиринт отражений, господин вице-министр?
– Правильнее будет «Туннель отражений», кто-то ведь старался и выдумывал название, а мы с вами так бездушно его коверкаем. Quid horror46 - Какой ужас (лат.).. Аттракцион мне нравится, а еще больше мне нравится, что мы здесь не одни, будет с кем поиграть. А если серьезно, их всего двое, и они, скорее всего, понятия не имеют, как выбраться наружу. А у нас есть карта.
– Откуда такая уверенность, что мы здесь не одни? – я вытащил пистолет.
– Знание, не уверенность. Если поспешите, успеете их перехватить. А я, пожалуй, подожду здесь. Не забудьте карту, – Римс указал головой на кучу брошюр, лежащих рядом со входом в «Туннель отражений», а сам направился к будке Доктора Забвения. Сумасшедший. Хотя, чего еще можно было ожидать от этого человека?
Видимо, мы зашли с обратной стороны, поэтому нам так любезно предоставили карту всего лабиринта. С ней ориентироваться здесь крайне просто, бесконечные отражения не сбивают с толку.
– Ты ему веришь? – Дарко проговорил это шепотом.
– Нет. Но я верю в то, что он и в самом деле способен видеть ситуацию целиком, а это почти дар предвиденья, такой человек нам нужен.
– Для борьбы за справедливость? Я угадал, босс?
– Как всегда. Давай без подколов. Сделаем, как он говорит.
– Сраный двухметровый лунатик. Только ради тебя, Дино.
Выхода из лабиринта два, поэтому мы разделились. Мне бы хотелось, чтобы Римс ошибся и тут никого не оказалось… я не хочу убивать. Да и приказывать кому-то лишить жизни другого человека, мне тоже стало трудно. Удивительно, на самом деле. Когда я стал таким? Огромное отражение моего лица хмуро и осуждающе посмотрело на меня. Ну, не смотри ты так, пожалуйста. Да, сейчас мы переживаем не самые лучшие времена, но наша цель важнее любых неудобств. Ты, наверное, хотел семью, так ведь? Хотел вернуться в родительский дом? Но так не получится, кто-то должен брать на себя ответственность и даже ценой собственной жизни поддерживать порядок. Прости меня – «я».
Римс был прав, что-то неприятное скользнуло по всему телу и опустилось в живот. Мне снова придется поднять оружие. Я шел почти беззвучно, а вот здоровый парнишка с золотыми зубами пробирался сквозь лабиринт с шумом двух спаривающихся слонов, еще и хихикал периодически. Если бы он не был вооружен, я бы даже улыбнулся. Почему все вечно так выходит? Когда я исповедовался, мой неплохой знакомый и по совместительству священник сказал: «Жизнь за жизнь.
