– За вами терминал «А», крыша, – Герцог кинул мне свою винтовку. – Не задавайте лишних вопросов и просто делайте. Ясно, да? Лестница дальше по коридору выведет вас на самый верх.
– Куда еще яснее, – я попытался перекричать шум выстрелов и взрывов, но Герцог, кажется, не услышал моих слов, он вместе со своими людьми ворвался в левое крыло, а нам любезно предоставил правое.
Значит, крыша? Ну пусть будет так. Я махнул Дохлому рукой, и мы отделились от основной группы. Путь оказался на удивление спокойным. Чем дальше мы продвигались по правому крылу, тем тише становилось вокруг. Хорошо ли это? Понятия не имею, но тишина обычно не предвещает ничего хорошего. Надеюсь, что в этот раз все будет иначе.
Скоро мы добрались до лестниц, ведущих в верхнюю часть аэропорта, но они оказались полностью обрушенными. При желании тут, конечно, можно пробраться, но шанс свернуть шею намного выше. Не хватало еще умереть такой глупой смертью в самый важный день в моей жизни. После короткого совещания с Дохлым было принято решение идти через зал ожидания, там есть развлекательный комплекс. В котором, судя по плану здания, имеется аварийный выход, с которого можно подняться на крышу.
Зал ожидания оказался абсолютно цел. Здесь не было ни одной живой души, но и следов разрушения тоже не наблюдалось. Кондиционеры продолжали выть, борясь с летним зноем. Холодный воздух, пропитанный запахом пота, висел тяжелыми лохмотьями. Пластиковые кресла зияли в молчании. Нет ни одного тела, чтобы вогнать в них свою усталость. Только отпечатки потных спин на сиденьях, словно только что тут было очень людно, но к нашему приходу все специально куда-то спрятались. Как в детстве. Только такие прятки нагоняют в основном жуть. Даже Дохлого передернуло. Эскалаторы ползли в никуда. Жужжание моторов – единственный звук, который заполнял окружающее пространство. Обычно никто не обращает на него внимания, но в такой пугающей пустоте этот звук нависает, словно невидимая угроза.
На информационном табло мигал последний рейс: Ин-де-Руин – Тенебрис, 16:45. Надеюсь, люди успели улететь до того, как все это началось. Мы прошли дальше, нам нужно как-то попасть в развлекательный комплекс. Но найти его оказалось не такой уж и простой задачей. За стойкой регистрации – ни души. Мониторы тускло светятся синим призрачным светом, рядом брошенная чашка из-под кофе, разлившаяся коричневым пятном по всей столешнице.
– Смотри, – Дохлый отвлек меня от созерцания последствий того, чему мы по своей воле поспособствовали, гадкое чувство. – По эскалатору нужно подняться и там вывеска. Херня какая-то написана на цветастом фоне, явно то, что мы ищем.
Действительно, развлекательный комплекс «Эфемер». Мори явно бы оценил такое название, вполне в его духе. Хотя… вдруг он стал совсем другим человеком? Тот Мори, которого я знал, никогда бы не объявил себя императором и не развязал очередную бессмысленную войну. Пожалуй, стоит забыть о нем. Того человека, с которым мы пили кофе на веранде особняка Марселя семь лет назад, уже больше не существует. Нужно принять это как данность.
– О чем задумался? – эскалатор поднимал нас наверх, а Дохлый лениво курил. – Морда у тебя, как дерьма кусок, только разве что не воняет. С другой стороны, ты на меня и не дышишь, так что, наверное, еще и воняет.
– Да ну тебя в задницу. О Мори задумался.
– И как?
– Понял, что больше не могу воспринимать его, как часть своей жизни.
– Зря, – Дохлый запульнул бычок прямо за стойку регистрации. – Мори – наш мужик. И всегда им будет. Мы братья.
– То есть, тебя устраивает все то, что он делает?
– У этого есть причина. Ты же бегаешь за Римсом семь лет. Это твоя причина жить, а у Мори точно есть своя такая же, и она не менее важная. Не гони на братана.
– Так значит мы теперь братья с человеком, который возомнил себя императором всего человечества?
– А че, – Дохлый ухмыльнулся, – Мори всегда был смышленее нас всех, ему подходит.
«Эфемер» встретил нас приятным запахом растений, тут повсюду в горшках стояли пальмы. Само помещение было наполнено всевозможными аттракционами и комнатами отдыха. В углу, рядом с пальмами в кадках, стоял артефакт, похожий на гибрид гадальной машинки и какого-то медицинского аппарата. Медные трубки, мутное стекло, мерцающие лампочки. Дохлый, конечно же, бросил монетку в монетоприемник. Машина громко загудела, замигала, а ее внутренности начали странно булькать. Через минуту она выплюнула билетик. Не предсказание судьбы. Один-единственный вопрос: «КУДА?» И больше ничего. Просто это слово, напечатанное кривым шрифтом на тонкой, похожей на папиросную, бумажке.
– Доволен? – я перехватил винтовку поудобнее и посмотрел на Дохлого.
– Да не особо, хрень какая-то. А это была последняя монетка.
– И это отлично. Давай без этой фигни. План здания помнишь? Куда теперь?
– Вперед. Выход на пожарную лестницу сразу за аттракционом «Туннель отражений».
Если бы у меня была такая же память, как у Дохлого, я бы нашел Римса еще семь лет назад. Все-таки талантливый он парень, правда, сам этого не понимает, поэтому своими талантами пользоваться не умеет.
– Ладно, нас ждет веселое путешествие в мир кривых зеркал.
– Всегда мечтал о чем-то подобном, еще с самого детства. Только вот маман говорила, что я и так сумасшедший, а, если в такие места ходить буду, то совсем связь с реальностью потеряю.
– Ну, считай, что сегодня я тебе разрешаю.
Дохлый снова обнажил свои золотые зубы в улыбке, и мы попали в «Туннель отражений». Глаза ослепли от яркости помещения. Свет – резкий, безжалостный бил со всех сторон, отражаясь, усиливаясь, превращаясь в ослепительную пытку. Каждый нервный взгляд, каждый поворот головы порождал калейдоскоп безумия: десятки, сотни наших собственных фигур, повторяющих каждый жест с жуткой синхронностью. Поднять руку с оружием? И тут же сотни твоих копий нацелят на тебя свои пушки. Шагнуть вправо? Армия двойников шагнет навстречу, сжимая пространство до размеров мышеловки. Грань между собственным «я» и «отражением» расплылась, впервые я испытал такое странное чувство оторванности от собственного тела.
Вдруг среди отражений промелькнуло что-то незнакомое, и почти сразу за этим раздался выстрел. Мы с Дохлым разбежались в разные стороны. Или думали, что разбежались? В этом помещении сложно было осознать свое реальное положение в пространстве. Скоро среди наших двойников появилось еще две фигуры. Теперь нас тут было четверо или сотня. Я дал короткую очередь по одной из фигур, зеркало лопнуло и рухнуло на пол. Отличное место для засады. Как я об этом не подумал?
– Держись от меня на расстоянии, – крикнул я Дохлому. – Один на тебе, второй на мне.
Ответа не последовало, скоро все зеркала заполнили только две фигуры: моя и одного из нападавших. Куда же подевался Дохлый и этот второй? Где-то слева я услышал звуки автоматических пистолетов Дохлого, значит, с ним пока все нормально, нужно сосредоточиться на своем противнике. Только я об этом подумал, как заиграла музыка: Debussy – Clair de Lune. Ее я ни с чем не спутаю, я завалил экзамен в музыкальной школе именно благодаря этой пьесе. Ориентироваться в пространстве и так стало еще сложнее, так назло воспоминания о прошлом в голову лезть стали. Две пули пролетели прямо рядом со мной, очередное зеркало треснуло, и часть осколков рухнула мне прямо на спину.
Нужно двигаться, но куда? Я сделал еще несколько выстрелов, и патроны кончились. Я бросил винтовку на пол, она отразилась сразу во всех зеркалах. Пистолет приятно грел руку, он мне знаком, он выручал меня уже не один раз. Я стал шарить руками по сторонам, чтобы понимать, в каком направлении двигаться. Стоило мне коснуться твердой поверхности зеркала, как еще одна пуля разорвала его на части, осколок впился мне прямо в руку. Я вскрикнул от боли, мой голос эхом прозвучал по всему помещению. Лицо человека на секунду мелькнуло в поле зрения, я готов был поклясться, что это не отражение. Я нажал на спусковой крючок, но снова услышал звон зеркала. Куда мне идти? Я не могу проиграть здесь. Так близко к цели.
Я выдернул осколок и покрепче перехватил в руке пистолет. Я никому не позволю украсть мой триумф. Это день моей мести.
Жизнь за жизни, Дино
«93 год по календарю де Индра,
Ин-де-Руин, аэропорт, личный самолет Римса».
– А вы знаете о Маркизе де Саде, мои юные охранники? Это буквально пример того, как можно прожить жизнь, полную удовольствий, сохранив собственное «я», – Римс сидел прямо передо мной, он отказался покидать самолет, пока не «отобедает», своими бледными руками он держал позолоченную вилку и с удовольствием ел удон с морепродуктами, запивая его легким шампанским. – Этого человека отправляли и тюрьму и в сумасшедший дом несколько раз, за его свободомыслие, а не за разврат и богохульство, как любят писать всякие второсортные историки. Де Сад угодил за решетку при всех режимах, при которых ему довелось жить: при Старом порядке, во время Французской революции и в наполеоновской империи. И при этом остался жив. Упустим тот момент, что скончался он в заведении для инакомыслящих; люди всегда стараются отгородиться от свободы и тех, кто эту свободу несет. А говорю я это к тому, что ваши принципы, которые вы мне любезно озвучили, господин Дино, гроша ломаного не стоят. Нужно смотреть на перспективу, думать о своей шкуре и своих идеалах, а не переть напролом ради принципов, которые через пару лет заменят другие. Я ведь помню вас в годы работы на Трехглазого. У меня хорошая память. Vere36 - На самом деле (лат.).. Тогда вы были в поисках лутума и славы. Не гнушались даже самой грязной работы. После эта глупая история в Правительственной башне. Попытка выстрелить в себя. Ineptias37 - Нонсенс (лат.).! Вам следует серьезнее относиться к своей жизни и проще смотреть на сиюминутные принципы. Тогда и жизнь ваша наладится. Берите пример с Маркиза де Сада. Вот уж у кого стоит поучиться.
– Спасибо огромное за советы, но мы не могли бы ускориться? Город разрывает гражданская война. В любой момент силы сопротивления могут добраться и до аэропорта. Думаете, что им неизвестно о вашем прибытии?
– Конечно, известно! – Римс сделал глоток из бокала и рассмеялся, несмотря на отвратительный внешний вид, смех у него был очень заразным, даже я невольно улыбнулся. – В этом и суть. Поэтому мы и не торопимся. Все уже давно предрешено. Нам стоит лишь следовать за нитью судьбы.
Когда Дарко сообщил, что именно нам доверили охранять Римса, я был в некотором роде взволнован. Все-таки против этого человека я когда-то строил заговоры и о его смерти тайно мечтал. А теперь мне нужно будет любой ценой сохранить ему жизнь. Чтобы этот бледный не болтал, а принципы и карма существуют. В моем случае я искупаю свою вину через покорность. Я лишил жизни многих людей, сломал тысячи судеб и теперь должен за это заплатить. И, если Богу угодно, чтобы я расплачивался подобным образом, я приму его волю.
Я повернулся к Дарко и хотел было попросить у него закурить, как нестерпимая боль пронзила голову, а я ведь совсем недавно принял обезболивающие. Пришлось натянуть на лицо самую любезную гримасу из всех, на которые я был способен, и сказать, что мне нужно отойти в туалет. Зайдя в кабинку, я рухнул на колени и меня стошнило. Пришлось достать из внутреннего кармашка сразу две таблетки и закинуть их в рот не запивая. Уже третий день я почти ничего не ем, из-за этого у меня даже прорезались скулы. Когда-то я был красавчиком. Лет десять назад. Боль постепенно утихла, и я снова был в фокусе, снова собран и готов действовать. Интересно, когда Дарко заметит мою болезненную худобу? Может, стоит ему все рассказать? Нет, пока не время. Мне еще нужно успеть много всего сделать.
Когда я вернулся, Римс с удовольствием уплетал фруктовое желе и рассказывал Дарко очередную историю. По лицу Дарко было видно, что он уже почти на пределе и готов буквально разорвать Римса на части. Я улыбнулся, когда боль отступает, я снова могу на время стать собой.
– Фруктовое желе, с использованием желатина и ароматизаторов, было разработано еще в 1897 году прошлой эпохи, в большом и процветающем городе Нью-Йорк, он был чем-то похож на наш современный Тенебрис. Жаль, что мы не застали столь интересный архитектурный памятник. Чтобы вы знали, я не просто удовлетворяю свои вкусовые хотелки, фруктовое желе, особенно домашнее, которое готовят для меня по специальному заказу, полезно для организма благодаря содержанию в нем витаминов, микроэлементов и, конечно же, желатина, который, в свою очередь, является источником коллагена. А коллаген, как вам должно быть известно, укрепляет суставы, кожу и волосы. Получается убить двух зайцев за раз: поесть немного сладостей и дать организму пищу для поддержания крепкого здоровья. Вы точно не хотите присоединиться к моей трапезе? Elle est tr?s savoureuse38 - Это очень вкусно (фр.).!
– Мы хотим, как можно быстрее доставить вас в безопасное место, – ответил Дарко с явным раздражением.
– Он прав, – подхватил я, – мы теряем здесь слишком много времени.
– Время, – Римс улыбнулся, – зачем мне нужно все это время, если я не могу потратить его на то, что мне по душе? Вам бы тоже стоило об этом задуматься. Жить ради жизни? Или жить, чтобы постоянно куда-то бежать и спешить, против своей воли пытаться усидеть на всех стульях? А что, если времени осталось совсем мало? Тогда что? Продолжать спешить? Или быть собой?
Когда Римс это говорил, он смотрел прямо на меня, его въедливый взгляд изучал меня, ждал какой-то эмоциональной реакции, он явно понял, что я болен. От такого человека сложно что-то скрыть. Ну и пусть, нашей цели это никак не повредит.
А вот и то, о чем я предупреждал, основные патрули передают сообщения об атаках на наши укрепления. Противник действует быстро и безрассудно, но при этом закрепляет свое превосходство.
– Мне весьма неловко отвлекать вас от столь чудесной трапезы, но вынужден сообщить, что на наши укрепления совершен ряд нападений, часть групп сопротивления успешно прорывается к аэропорту.
– Quid tragoedia39 - Какая трагедия (лат.).! – Римс с грустью посмотрел на свое недоеденное желе. – Точно не хотите помочь мне его доесть?
– Нет! – синхронно ответили мы с Дарко.
– Хорошо, – Римс поднялся с кресла, его фигура нависла над нами, если бы не этот огромный рост, его можно было бы назвать даже потешным на вид, но рост делает образ Римса зловещим. – Каков план, господа?
– Все по дороге, – я первым направился в сторону выхода; если я не сделаю этого, то разговор может затянуться еще на час. За это временя бой перенесется на территорию аэропорта и наш изначальный план можно будет смело смывать в унитаз. А так как планировщик я не самый великий, то запасного плана у меня нет, а импровизировать я не сильно люблю. Один раз уже попытался. До сих пор стараюсь отмыться от того позора. – Нам нужно в терминал «А», там на крыше наш уже дожидается одна из этих… мне сложно дать ей полную характеристику… летающая машина. Нас дожидается летающая машина, похожая одновременно и на катер, и на самолет.
– Ваша характеристика
