– Понял.
– Ну и славно, тогда двигаем, пора напомнить жирным зажравшимся засранцам под кем они ходят.
Маэстро пошел первым, я сразу за ним. В компании этих людей я ощущал себя удивительно спокойно. От них буквально исходит аура уверенности, заражающей уверенности. Чувствуешь, что горы, мать его, можешь свернуть. Вот значит, как выглядят те, кто заправляют делами на самом высоком уровне? Я хочу однажды стать одним из них.
Внутри клуб оказался еще более грандиозным, чем снаружи. Если бы до этого я не посетил террасу Вельзевула с моей новой знакомой, то, наверное, сказал, что «Реликт» – это самое необычное место из всех, в которых я побывал, но теперь он занимает почетное второе место. Полностью сделанный из непрозрачного стекла, внутри видно все, что происходит снаружи, а вот простые смертные и прохожие заглянуть за завесу тайны клуба не могут, «Реликт» встречает посвященных огромным холлом, по обе стороны которого расположены винтовые лестницы, проходящие сквозь все три этажа заведения и лифты, рядом с которыми приветливо уместились лифтеры, даже на кнопку нажимать не нужно, все сделают за тебя. Первый этаж – танцевальная зона, лучшие диджеи всего Нового мира каждый божий день собираются тут, чтобы развлекать толстосумов и их пассий. Второй – ВИП-зона: лед, эскорт-услуги, массаж; все, что душе угодно. А вот про третий я ничего не знаю. Но сегодня надеюсь восполнить этот пробел.
– Кто угадает, что за кислотная хрень тут играет, получит от меня двадцатку, – Маэстро вытащил очередную сигарету. – Когда я учился играть на пианино, постоянно думал о том, что на самом деле хочу делать такую кислотную музыку, а не Баха с Шопеном по миллионному кругу переигрывать. Были же времена, теперь я даже ноты с трудом вспоминаю.
– Так тебе взрывом всю башку перевернуло, был умный парень, а теперь быдло, – Дохлый по-доброму оскалился.
– Зато ты как был придурком странным, так и остался; зубы золотые вставил, мышцы накачал, а все равно придурок придурком. Сериалами все мозги себе в кашу сварил. Этот засранец на полном серьезе считает, что он Тони Сопрано.
– И че? А ты под подушкой книжки свои японские держишь и дрочишь на них. Может, ты и сюда пришел, чтобы на япошек подрочить?
– Кобо Абэ тебе не япошка, – Маэстро насупился, – он нормальный мужик. Узкоглазый, но нормальный.
– Дрочила ты, – Дохлый по-детски рассмеялся.
– Давайте без личностей, мы работаем, – впервые я услышал голос парня, которого назвали Джином. Звучит как металлический скрежет. Да и лицо у него соответствующее, все острое, и шрам на подбородке размером с указательный палец.
– Да ладно, – Маэстро расплылся в улыбке, – кто это у нас тут заговорил? Я уж думал, ты окончательно все человеческие способности утратил, засранец хладнокровный, рептилоид ты наш. Ну раз рот открыл, песню угадаешь?
– «Degrе zеro» – Grand Blanc.
– В точку. Держи двадцатку.
– В жопу ее себе засунь, – Джин сплюнул и достал сигарету. – Работаем.
Нам навстречу вышли люди в деловых костюмах, почти все азиаты или метисы. Судя по виду, настроены эти парни были серьезно. У меня аж дрожь в коленках появилась. Вот же ж срань, всегда думал, что со мной такого не случится, а вот впервые попал в серьезную переделку и почти сразу оцепенел. Надо держать себя в руках, а то еще навалю в штаны при всех, потом не то, что курьером работать, даже ботинки чистить самым законченным шестеркам не дадут.
– Мы к Камадзо, – Маэстро снова проявил инициативу, кажется, он тут неформальный лидер.
– К Камадзо-сама? – азиат, с покрытым шрамами лицом, изобразил гримасу удивления. – Сегодня господин не ждет гостей.
– Теперь ждет. Мы от НП-сама, наш господин-сама хочет поговорить с вашим господином-сама насчет обязательств по выплатам, – Маэстро явно решил немного подшутить над японцами.
– Наш господин ничего и никому не должен, – парень со шрамами начал заводиться, аж лицо покраснело. Я думал, что азиаты не краснеют. Каждый день открываешь для себя что-то новенькое.
– Вот это мы с ним сегодня и обсудим. Я уверен, что у нас получится найти взаимовыгодное решение к общему удовлетворению обеих сторон. Мы вон даже специалиста по вашей культуре взяли, – Маэстро тыкнул меня пальцем в плечо. – Давай ляпни что-нибудь на их языке, пусть знают, что «наша есть нести мир и процветание их дому».
Они что думают, что я говорю на японском? Какого хрена? Мне казалось, меня позвали потому, что НП хотел избежать лишнего кровопролития, но японский? Я в этих иероглифах вижу только мазню, как тест Роршаха: если в иероглифах тебе мерещится смысл, то ты либо азиат, либо шизофреник. Черт… что я помню? Читал же в книгах…
– Аригато. Орэ сяке. Го-кигэн икага дэс ка6 - Примерно звучит так: Спасибо. Я лосось. Как поживаете??
Япошки со смеху покатились, сука. Даже самый суровый из них, покрытый шрамами лысый засранец, начал хохотать. Что смешного я сказал? Хотел ведь просто поинтересоваться, как у них дела.
– Ну вот, контакт налажен, – Маэстро похлопал меня по плечу. – Скажи им, чтобы отвели нас к боссу. У тебя неплохо получается на их языке балакать.
Японцы еще от моей предыдущей попытки не отошли… как же там у них на японском будет главный? Мне хотя бы вспомнить самую простую конструкцию: отведи, главный. Два слова. Сука. Почему это так тяжело?
– Посуда кими о айс якудза. Оясуми насай7 - Примерно звучит так: Я люблю якудза. Спокойной ночи..
Да эти засранцы еще больше смеяться стали. Может, стоит рассказать парням, что я японский знать не знаю. Хотя… Главный из япошек выдохнул, окинул нас подобревшим взглядом и махнул рукой:
– Скажите спасибо своему переводчику, Камадзо-сама точно захочет увидеть его своими глазами. Кто я такой, чтобы отказывать господину в удовольствии. Тем более что день у нас выдался тяжелый.
Мы последовали за японцами на третий этаж. Сегодня я своими глазами увижу, что там находится. Мне немного стыдно за мой японский, мне кажется, что из-за меня нас перестали воспринимать всерьез и сейчас ведут к боссу, чтобы просто над нами посмеяться.
– Ты че им такое ляпнул? – Дохлый немного ускорил шаг и сравнялся со мной.
– Честно?
– Да не бзди, я могила.
– Сам не знаю.
– Ну ты даешь, – Дохлый оскалился, – сам не знаю… сам не знаю, ну и шутник, бля. Не хочешь, не колись.
Весь клуб пропитан роскошью и развратом, на каждом шагу нас подстерегала очередная картина упадка: полуголые девушки, слизывающие растворенный в алкоголе лед, с тел друг друга; за всей этой картиной с упоением наблюдают лысеющие мужички лет сорока, на улице встретишь такого и никогда даже не подумаешь, что он клиент одного из самых шикарных заведений Нового мира. Мы поднимались по лестнице, буквально усыпанной золотом: мы наступали на золотые монеты, и те продолжали свой путь вниз, чтобы после снова оказаться в чьих-то трусах. Или, я бы даже сказал, оказаться платой за то, чтобы трусы эти перестали быть помехой для всего плотского и полетели в фееричный полет по направлению к этой самой лестнице и смешались с кучей золота. Женские стринги и золото… Кому-то действительно может нравится подобное?
Никогда не любил кричащий разврат. И нет, это не оттого, что я ханжа… вовсе нет. Чем пронзительнее кричит о себе пошлость, тем менее желанной она становится. В ней сразу виднеется что-то гадкое и противное человеческому существу. Я за естественность, человеческую естественность; в каждом своем движении и действии человек должен отражать натуру, противную природе, таков уж наш путь. Мы больше не совокупляемся на улицах, не спим в пещерах, прикрываем гениталии одеждой и даже иногда задумываемся о наследии, которое получат наши приемники… нам еще расти и расти, но подобные заведения стопорят наш рост. Мне стыдно, что я наслаждаюсь здешней атмосферой, стыдно за свою гордыню; мог бы поменять себя – поменял, но пока что мне это не под силу. Я в моральной заднице.
– Четкий аквариум, – Дохлый указал своей мускулистой рукой куда-то за мою спину. Я оглянулся и немного потерял равновесие. Действительно, на третьем этаже вместо стен расположились аквариумы с разнообразными рыбками всех цветов, размеров и окрасов. Удивительная красота и мощный контраст, ведь предыдущие два этажа кричали о пошлости, а третий… третий, напротив, говорит об умеренности. Кроме рыб и аккуратных столиков на японский манер, тут ничего нет. – Я думал тут тоже шлюхи и бухло, ток классом повыше, понял? А тут рыбы, блядь. Ну япошки, ну дают!
– Честно говоря, я тоже совсем не этого ожидал.
– Ну, большие шишки те еще самодуры, так что ожидать от них можно всего, – Дохлый протянул мне пачку сигарет, – курить будешь?
– А тут разве можно?
– Да в рот пусть ебутся правила эти, делаешь что хочешь, а если кто возбухает – доставай пушку. Делов-то. Если всю жизнь под кого-то спину гнуть, то станешь горбатым. Типа как Горбун из Нотр-Дама. Мне маман эту сказку читала, когда я еще на горшок ходил.
Я крепко затянулся, сигареты самые дешманские, но в таком месте я бы и бамбук закурил, все равно выглядело бы пафосно. А еще я окончательно осознал причину, по которой НП отправил меня сюда, я нужен для того, чтобы никто не доставал пушки, и все старались держаться в рамках приличия, но пока что я выполняю только роль клоуна. Обидно, зараза.
Мы подошли к небольшой деревянной двери, главный азиат скорчил гримасу глубокого неудовольствия, все шрамы на его лице пришли в движение, добавив и без того жуткой морде какой-то дьявольский оттенок.
– Заходите, – азиат открыл перед нами дверь. – Вы бы, жопы европейские, заставили меня самого на носочках скакать и прислуживать, но у нас есть четкий кодекс правил. Вы гости, хоть и нежеланные.
– Спасибо, – Маэстро шагнул в кабинет первым; я думал, он бросит какую-нибудь колкость, но ошибся.
Внутреннее убранство кабинета было столь же аскетичным, сколь и убранство всего третьего этажа. Большой стол, несколько шкафов и кресло, в котором уютно расположился пожилой мужчина. На вид ему лет восемьдесят, весь в пигментных пятнах, руки сухие, как хворост, складывается впечатление, что стоит прикоснуться к ним, и они с хрустом рассыплются.
– Чем обязан? – мужчина привстал в кресле и протянул Маэстро руку.
– Лутум. Все всегда упирается в лутум, – Маэстро принял протянутую руку. – Ты работаешь на нашей территории и не платишь.
– Обращайся к Камадзо-сама на «вы», – страшный азиат потянулся за оружием.
– Не стоит, – Камадзо улыбнулся, добрая старческая улыбка; улыбка человека, который устал от войны и хочет мира. – Оставьте нас.
– Есть, – наша группа сопровождения молча покинула кабинет, оставив нас наедине со своим боссом.
– Располагайтесь, тут хватит стульев на всех, – Камадзо снова занял свое кресло и вытащил из стола длинную сигару, – и поговорим как деловые люди.
Мы расселись, только Джин остался неподвижен.
– Ну так? – Маэстро закурил.
– Я уже плачу Дитриху, плачу много. Он берет тридцать процентов от выручки. Еще пятьдесят процентов уходит на содержание клуба и зарплаты. И не стоит забывать, что за этим местом приглядывают лучшие из моих солдат, а это тоже влетает в копеечку. Бизнес окупается, но приносит мне весьма скромный доход. Если я стану платить еще и вам, то уйду в минус. Уйдя в минус, я прогорю и закроюсь…
– К чему ты клонишь? – Маэстро стряхнул пепел и закинул ногу на ногу.
– Клоню к тому, что говорить вам нужно не со мной, а с Дитрихом. Я уже слишком стар для того, чтобы разрываться под натиском мафии и пытаться угодить всем. Если Дитрих скинет свой процент до двадцати, я с некоторым усилием смогу предложить двадцать процентов и вам.
– Так, – Маэстро тряхнул рукой, было видно, что он начинает злиться, – переговорщика в студию. Объясни этой тупой японской заднице, что, если он откажется платить нам, я засуну его сигару ему прямо в задницу, а после прикончу всех его шестерок и трахну всю его семью.
Лицо Камадзо не изменилось, он словно пропустил все слова Маэстро мимо ушей. Не самое ли время признаться, что я не знаю японский? Хотя мне теперь страшно противоречить этому парню, вдруг он переключит свой гнев на меня.
– Кутидзукэ суру седо, кису сьте ваташи ни8 - Буквально: поцелуй меня!, – смотрел я один фильм на японском, там постоянно эту фразу говорили. Хрен его знает, что она значит.
Старик зашелся хохотом, хлопнул рукой по столу и поднялся на ноги, в его руке что-то блеснуло; не знаю, что нашло на меня, но я выхватил пистолет и выстрелил. Все произошло буквально за секунду, я даже сообразить не сумел, что натворил, а Камадзо уже лежал на собственном столе с идеальным отверстием в черепе.
– Это был каттер9 - Приспособление для обрезания сигар., блядь, – Маэстро сплюнул, – он им сигару обрезал.
– Зато глянь, какое отверстие, – Дохлый приподнял голову Камадзо, – даже я бы так не сумел.
– Все как всегда, – Джин достал из-за пояса два пистолета.
– Может оно и к лучшему, – Маэстро вынул из кобуры короткий пистолет-пулемет. – Дохлый, открой сейф у стены, забирай все, что там есть. Джин, подопри чем-нибудь дверь. А ты, Рихтер, вернись на нашу планету. Накосячил – отвечай. Помоги Дохлому.
– Сегодня я впервые убил человека.
– Забей, он бы и так скоро помер, ты, можно сказать, облегчил его участь, – Дохлый кинул мне сумку, с его шеи сорвался и упал на землю маленький кулон в виде рыбки, но я не смог ему этого сказать, – мелочь старайся не брать.
Руки почти не отвечали на команды, которые им посылал мозг, но это не помешало мне начать послушно сгребать в сумку золотые монеты. Я находился в состоянии транса и, наверное, продолжил бы двигать руками даже после того, как сейф полностью опустел, но несколько громких ударов в дверь вернули меня в реальность.
– Пошли в задницу, узкоглазые, – Маэстро пустил очередь в середину двери, с той стороны послышались крики боли.
Почему все получилось именно так? Не о такой жизни я мечтал. Сраный Мори де Индра. Интересно, как там дела у этого засранца министра? Он уж точно в шоколаде.
«Будни усталого диктатора, Мори»
«93 год по календарю де Индра,
Правительственная башня, кабинет министра»
Сейчас утро или ночь? И какой вообще сегодня день недели? И какого хрена мои штаны такие мокрые? Нирвана… почему-то я из нее вышел и снова оказался в этом чертовом мире. Нужен еще лед. И выпивка. Но я не могу встать, ноги ватные. Может, меня разбил инсульт? Весьма забавно, но в таком состоянии будет невозможно взять со стола упаковку таблеток, а мне это очень нужно. Буду ползти и надеяться, что мое тело позволит мне преодолеть этот невыносимо огромный отрезок пути до стола.
Вокруг меня одни пиздаболы и жополизы, а внутри меня лед и пустота. Хотя лед уже почти весь вышел и осталась только пустота. Первые пару лет мне нравилось быть министром, но потом я понял, что людей изменить нельзя, и выбросил в топку все свои амбициозные планы по преобразованию мира. Ну их в жопу, ага. Сейчас я понятия не имею, что происходит в мире. Горстка моих советников, те еще ублюдки, каждый день пытаются забить мне голову всей этой хренью, но… пошли они тоже в задницу. Навязывают мне свое мнение, пытаются склонить на свою сторону. Каждый. Крысы.
