Снова и снова. Одинаковые действия. Хочу быть как хомяк. Мыслящий хомяк. А ты другой, тебе необходимо движение, ты ни перед чем не остановишься. Я был таким же? Не напоминай, времена тогда были другие. Мне противно от прошлого себя. «Все или ничего» – девиз ебанутых. Из-за него погибли моя жена, родители, друзья. Тебе насрать, я чувствую. А мне насрать на тебя. Нет? Ты прав, ты последнее, что осталось у меня от прошлой жизни, прошлого меня, но я все равно от тебя избавлюсь, мне слишком больно идти дальше, но я это сделаю, перешагну через себя и пойду.
– Игорь, я вхожу! – Крис отбросила напускную вежливость и открыла дверь сама. – Ночью ты так любил меня, так любил! Что случилось? Ты больше не хочешь свою кошечку?
Она сделала из рук ушки и улыбнулась. Меня передернуло от ее неловкой попытки быть сексуальной.
– Ты можешь перестать нести этот бред, дура?
Крис окинула меня взглядом своих больших идиотических зеленых глаз, поняла, что я – это снова я, на секунду смутилась и продолжила:
– Ты опять как цыпленок, маленький такой, желтый… и взгляд… бедненький мой. Иди, я тебя пожалею, малыш. Мне так не нравится, когда ты снова становишься таким. Что тебя постоянно гложет, ответь мне… Игорь?
Крис уже хотела коснуться меня, но я спрыгнул с кровати и забился за шторы. Только попробуй ее снова трахнуть! Слышишь? Сделаешь это, и я выпрыгну! Я не расслаблюсь, пока ты мне не пообещаешь… Я повернулся на свет и открыл окно. Пизданутое яркое солнце! Сука! По лицу покатились слезы. Это все из-за тебя, ублюдок.
Моя мучительница села на край кровати и шумно вздохнула:
– Игорь! Мы оба знаем, что ты не прыгнешь. Иди ко мне, мы спокойно все обсудим.
– Подожди ты… мне сначала нужно кое с кем поговорить.
– Зайчик, иногда, мне кажется, что ты совсем спятил.
– Да заткнись ты, мешаешь сосредоточиться.
Ну так что? Сколько мне еще так стоять? Ты даешь слово? Хотя бы постарайся, хорошо? Ты же знаешь, как я привязан к Елене. Я до сих пор люблю свою жену и мне больно из-за того, что ты используешь мое тело для животной похоти. Я потом чувствую себя как кусок дерьма. И, по понятным причинам, мне это очень не нравится. И что, что в детстве я хотел стать священнослужителем? Лишний повод поиздеваться? Да пошел ты! Я был женат, придурок, а это всего лишь детская мечта. Мне неприятно оттого, что ты трахаешь мной других женщин, «кладя болт» на мою любовь к жене, а не потому, что ты ломаешь мою детскую мечту. В чем-то ты умнее меня, а в чем-то просто конченный придурок. Хотя я понимаю почему, ты – это я пятнадцать лет назад, тогда я знал только язык силы и стремлений, теперь я совсем другой человек. Римс нанял меня из-за твоей целеустремленности? Ты неправ, абсолютно. Твоя целеустремленность ни в какое сравнение не идет с навыками, которые я приобрел за эти годы… Я пизжу? Да я летящую монету насквозь прострелю. Спорим? Я покажу, только пообещай в этот раз не идти на поводу у Крис, хорошо? Вот и договорились. Как только появится немного лишнего времени, постреляем.
– Ты уже сосредоточился, пупсик? – Крис развалилась на моей кровати. – Может, ляжешь ко мне?
– Почти. Мне нужно еще подумать, я постою тут немного.
– Окно хоть закрой, мне холодно, зай.
– Ты, пожалуй, права. Сильно дует.
Я закрыл окно и уселся на подоконник. Нас с Крис разделяет лишь тоненькая шторка, но я почему-то чувствую себя как в крепости. Напоминает детство, я прятался от матери за диваном. Она ходила с ремнем и кричала, что найдет меня и надает по заднице, но я знал, что не найдет… никогда не находила. Потому что это было частью нашей игры. Мы оба знали, что все кончится примирением, но играли свои роли: она – строгой матери, а я провинившегося ребенка.
А вдруг Римс кинет меня? Он же скользкий как задница во время анального секса. Сначала этот хер попросил меня следить за Марселем, плата была очень достойной. Я тогда только немного оклемался после смерти своих близких и вышел из восьмилетнего ужасного запоя, мне очень нужен был лутум. После Римс стал просить делать для него и другую работу, дошло до того, что я стал персональной шлюшкой двухметрового засранца. Нужно подтереть жопу кому-то из его влиятельных друзей? Римс звонит мне. Запугать кого-то? Римс звонит мне. И через пару лет рабской службы он попросил меня убить. Я послал его куда подальше, Римс усмехнулся и сказал: «Либо убьешь ты, МВ, либо убьют тебя. Коротко и просто, как у Хемингуэя». Я выбирал свою жизнь много раз. Думаешь я слабый? Ты прав, я слабый, но слабый лишь относительно говнюков уровня Римса, для остальных я «Мистер большая шишка с кучей полезных связей». Хотя я очень жалею, что моя работа не ограничилась слежкой за Марселем. Он отличный парень, мы быстро нашли общий язык и стали близкими друзьями.
– Игорь! Я устала ждать тебя.
– Ты знаешь, что я не выпрыгну в окно, а я знаю, что ты не уйдешь отсюда пока не вытрахаешь меня и все мои мозги. Дай мне еще немного времени, я думаю.
– Еще пять минут, и я сама тебя оттуда достану, котик.
Я выглянул и увидел, что Крис листает мои комиксы. Люблю комиксы, жаль, что в моей коллекции только копии. Однажды я взял с полки оригинал Человека-паука у Стильного на конспиративной квартире, но тот мне чуть руку не сломал. Урод он. Жестокий урод. Еще и гордится своей жестокостью… Римс свел меня с ним. Некоторое время мы часто встречались по работе, но потом эта необходимость отпала, чему я несказанно рад. Тем более Стильный – просто влиятельная пешка, не более. Его не посвящают в дела королей. Стильный, конечно, считает иначе, думает, что ему по силам тягаться с Трехглазым, но это всего лишь иллюзия. Трехглазый позволяет ему так думать, этот старик умеет внушать свою волю без слов.
– Игорь, ты уже закончил думать? – Крис отложила комикс в сторону и встала с кровати.
– Чего ты от меня хочешь?
– Я люблю тебя и хочу провести время вместе. Почему ты не можешь понять мои чувства, сладусик?
– Какие чувства? Ты пользуешься мной, когда я слаб. Стоит мне только собраться с силами и отвергнуть твое внимание, так ты сразу начинаешь относиться ко мне как к ребенку, говоришь, что я болен. Прими ты уже тот факт, что мы с тобой совершенно разные люди и нам некомфортно друг с другом.
– Это абсолютная ложь, котенок-цыпленок, рядом с тобой я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете, и я вижу, что ты иногда чувствуешь себя самым счастливым мужчиной. Ты у меня милун и красавчик, каких свет еще не видывал, ну хватит злиться… Выйди ко мне, ну Игорь!
– Нет. Я тебя не люблю и не хочу твоего внимания. Сколько раз мне еще это повторить? Проваливай! – я ткнул пальцем в шторку.
Крис замолчала. Я уж обрадовался, но она снова открыла свой приторно-милый ротик:
– Совсем-совсем не любишь? И вчера ночью не любил?
Какая наигранная грусть, эта сучка питается моими эмоциями, любой ценой пытается вывести из равновесия.
– Не помню и помнить не хочу.
– Подойдешь ко мне? Я не укушу, мне нужно только немного тепла. Пожалуйста. Умоляю тебя.
– Нет. Уходи.
– За что ты так со мной? Что я тебе сделала?
– Заткнись и проваливай.
Крис заплакала и шагнула в мою сторону, а я, как и всегда, заключил ее в объятия. Я слабый, очень слабый. Дальше поцелуи, розовый лед и постель. Все по накатанной. Почему я такой жалкий? С самого детства я считал себя избранным, был твердо уверен, что меня ждут слава и богатство. Я очень плохо обращался с родителями, постоянно грубил им, а они в отместку считали меня душевнобольным. У меня были преданные друзья, но я презирал их стремление оставаться нормальными людьми, не выходить за рамки. В двадцать лет я собрал группу таких же идейных идиотов, и мы пошли на первое дело: вперед за славой и богатством! Ограбили магазин и избили кассира до полусмерти. Сто тысяч лутума: новая куртка, пара походов в дорогие рестораны, шлюхи. Мне понравилась такая жизнь. Настолько, что в двадцать пять заказы раздавал уже я сам. В двадцать шесть закатил огромную свадьбу, Елена была… просто была, не хочу об этом думать. К двадцати семи на счету у меня скопилась солидная сумма лутума, вокруг меня суетились наемники и барыги, я чувствовал себя королем и вел себя, как король. А потом люди, с яйцами побольше, устали терпеть меня, сожгли мой бизнес и залили всю семью бетоном. Я ходил туда, огромная такая яма, а внутри вся моя жизнь. Я сидел на ней несколько дней, пока голод не стал сводить меня с ума, плохо помню, что было после… дешевые мотели, лед, шлюхи… и, наконец, бродяжничество, когда запасы лутума иссякли. Лет восемь выпало из жизни, наверное. Я был никем, хуже призрака.
Что случилось дальше ты и сам знаешь. Встреча с Римсом, снова пробудившая во мне гадкую веру в свою избранность, и много-много смертей от моих рук. Я словно раздвоился, есть я, который понял свои ошибки, и хочет их исправить, а есть я, который продолжает стремиться к власти. С одной стороны, я хочу избавиться от тебя и посвятить жизнь чему-то ценному, помощи людям возможно? А с другой – я презираю их, мне плевать на всех, кроме себя, хочу жить вечно. Мне показалось, что и в Стильном есть нечто подобное. Может, это лишь глупые догадки, но… несмотря на ненависть к этому зализанному красавчику, я чувствую, что он похож на меня.
– Тебе ведь понравилось? – Крис положила голову мне на грудь. – И на душе сразу как-то легче стало.
– Не знаю, честно.
– Почему ты стал таким?
– Хороший вопрос. Думаю, слишком много дерьма случилось в моей жизни.
– Это не повод закрываться, пупсик. То есть, я понимаю тебя, даже больше, чем тебе кажется. Я сама была такой. Я связалась с Марселем не от хорошей жизни, поверь. С одиннадцати до семнадцати меня насиловал отец, а когда я дала ему отпор, он выгнал меня из дома. Шесть лет я скиталась по улицам, подсела на лед. Жила злостью и обидой на весь мир. А потом поняла, что это бессмысленно. Маленькими шажочками училась верить, радоваться и любить. И однажды снова полюбила. Угадай кого?
– Ужасный выбор.
– Сердцу не прикажешь, зай.
– Я боюсь любить. Мне кажется, что это ни к чему хорошему не приведет. Только к новой боли.
– Отпусти прошлое. Это безумно сложно, но либо ты сделаешь это, либо утонешь. А дно, для людей вроде нас, настолько глубоко, что оттуда пути назад уже нет.
– Я пытаюсь, но голос в голове мешает, он тянет меня обратно в ту жизнь, от которой я бежал после гибели моих близких. Бежал долгих восемь лет, чтобы сделать полный круг и вернуться туда же. Я снова головорез. Снова убиваю людей. Снова горжусь этим. И ненавижу себя за это. Каждый, сука, день.
– Пупсик, – Крис прижалась ко мне сильно-сильно, – я с тобой. И буду с тобой всегда. Вместе мы это преодолеем. Клянусь тебе.
– Спасибо за секс и за сеанс психотерапии, Крис, теперь мне правда стало немного легче.
Мы курили и стряхивали пепел прямо на пол, черт с ним. Крис подарила мне странное, давно забытое ощущение уюта, такого, как в детстве. Именно эту блаженную безмятежность мы ищем на протяжении всей своей жизни, я нашел ее однажды с Еленой и теперь испытал с девушкой, которую не люблю. Я, возможно, и хотел бы полюбить Крис, но жена для меня была всем, я пообещал себе, что сохраню любовь к ней в своем сердце на всю жизнь.
В дверь постучали, и я услышал знакомый голос Марселя:
– Давай там, прекращай жалеть себя и выходи. У меня есть важный разговор.
– Сейчас, – крикнул я, – штаны натяну и выйду.
– Я буду ждать тебя здесь, – Крис улыбнулась мне и перекатилась на другой бок.
Я встал, быстро оделся и побежал открывать дверь.
– Ну наконец-то, – Марсель буквально вытянул меня из квартиры.
– Доброго утра не пожелал, еще и тягаешь меня, как куклу. Некультурно это, знаешь.
– Сейчас не до культурности. Мне позвонил Трехглазый и дал послушать свою голосовую почту, там Стильный полчаса орет о том, что у него Мори, и теперь он будет сам по себе. Распинается о том, как хочет обменять парня на свою свободу и все в этом духе…
– Дай угадаю, – я перебил Марселя, – теперь его престарелое величество изволит желать, чтобы ты уладил вопрос с Мори и оправдал ту сумму лутума, которую он потратил на тебя за все эти годы. Я прав?
– Я бы и сам впрягся за парня, он мне стал как сын, но, в общем, ты прав, вопрос со Стильным полностью на нас. Плюс этот придурок убил Дмитрия. И оставил такие же сопливые сообщения на голосовой почте Великого. Я созвонился с последним и попросил его пока ничего не делать. Я все утро как на иголках. Жду, чем все решится. И вот, двадцать минут назад Трехглазый перезвонил и сказал, что он не против мирного урегулирования вопроса. Мы соглашаемся на условия Стильного и забираем Мори. За всем этим будет наблюдать Римс, прямой босс Стильного. Он не над нами, а под нами, Трехглазый считает его отчасти виновным в том, что произошло.
– И теперь я должен рисковать своей задницей ради парня, которого ненавижу всеми фибрами души? За парня, которого Трехглазый спихнул сюда, даже не сказав, кто это и почему он так ценен? Всегда мечтал поучаствовать в подобном дерьме.
– Давай без этого нытья, кроме нас с тобой, про связь Мори с Трехглазым больше никто не знает, поэтому я прошу именно тебя.
– К черту, я в деле. Ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне. А как насчет остальных?
– Прогулка вдвоем – это, конечно, очень романтично, но не в таких условиях. Римсу я не доверяю, поэтому Дикий и НП поедут с нами, я им рассказал немного, не упоминая всех деталей, так что держи язык за зубами.
– Хорошо. Когда выдвигаемся?
– Сейчас, парни уже ждут нас внизу.
– То есть я последний, кому ты все рассказал?
– Не начинай.
– А как распинался: «Прошу именно тебя». И тут выясняется…
– Господи, какой же ты желчный, – Марсель закурил и протянул мне пачку.
– За это вы все меня и любите, – я взял сигарету и пошел за ним.
Внизу нас уже ждали латентный и тугодум. Оба были на взводе. Я поздоровался с ними, и мы двинули на улицу. Солнце снова ударило в глаза, я зажмурился. Ненавижу солнце, но люблю лето. Парадокс.
– Я так и не догнал в чем прикол? – Дикий курил, его руки сильно тряслись, как у алкоголика, впрочем, он и был алкоголиком. – Мори поехал к Стильному в театр и че с того? Мы должны убить Стильного за то, что он Мори позвал побазарить? Они ж кореша. А то, что старика грохнул, оно и правильно, нам тут шавки Великого не нужны.
– Вам и не нужно ничего догонять, – голос Марселя стал повелительным, и все-таки этот говнюк ничем не отличается от других диктаторов, – вам нужно поработать вышибалами, напустите на себя самый суровый вид из вашего мимического арсенала и вперед.
– Ты знаешь, Марсель, я всегда на твоей стороне, но получать шишки просто так – не в моем стиле, объясни.
– Что именно? Объяснить тебе понятие человечность? – Марсель разошелся, теперь его уже не остановить. – Мы тут все друзья и наш долг помогать друг другу в сложные и опасные для жизни моменты. Не забывайте, в первую очередь, – мы люди! А людей лучше всего характеризует их безукоризненная вера в идеалы. Я своим верен на все сто. Однажды сказав, что помогу любому, кого хоть раз назвал другом, я держу данное обещание и готов броситься в любое пекло ради своих близких. И хочу того же от вас.
– Игорь, я вхожу! – Крис отбросила напускную вежливость и открыла дверь сама. – Ночью ты так любил меня, так любил! Что случилось? Ты больше не хочешь свою кошечку?
Она сделала из рук ушки и улыбнулась. Меня передернуло от ее неловкой попытки быть сексуальной.
– Ты можешь перестать нести этот бред, дура?
Крис окинула меня взглядом своих больших идиотических зеленых глаз, поняла, что я – это снова я, на секунду смутилась и продолжила:
– Ты опять как цыпленок, маленький такой, желтый… и взгляд… бедненький мой. Иди, я тебя пожалею, малыш. Мне так не нравится, когда ты снова становишься таким. Что тебя постоянно гложет, ответь мне… Игорь?
Крис уже хотела коснуться меня, но я спрыгнул с кровати и забился за шторы. Только попробуй ее снова трахнуть! Слышишь? Сделаешь это, и я выпрыгну! Я не расслаблюсь, пока ты мне не пообещаешь… Я повернулся на свет и открыл окно. Пизданутое яркое солнце! Сука! По лицу покатились слезы. Это все из-за тебя, ублюдок.
Моя мучительница села на край кровати и шумно вздохнула:
– Игорь! Мы оба знаем, что ты не прыгнешь. Иди ко мне, мы спокойно все обсудим.
– Подожди ты… мне сначала нужно кое с кем поговорить.
– Зайчик, иногда, мне кажется, что ты совсем спятил.
– Да заткнись ты, мешаешь сосредоточиться.
Ну так что? Сколько мне еще так стоять? Ты даешь слово? Хотя бы постарайся, хорошо? Ты же знаешь, как я привязан к Елене. Я до сих пор люблю свою жену и мне больно из-за того, что ты используешь мое тело для животной похоти. Я потом чувствую себя как кусок дерьма. И, по понятным причинам, мне это очень не нравится. И что, что в детстве я хотел стать священнослужителем? Лишний повод поиздеваться? Да пошел ты! Я был женат, придурок, а это всего лишь детская мечта. Мне неприятно оттого, что ты трахаешь мной других женщин, «кладя болт» на мою любовь к жене, а не потому, что ты ломаешь мою детскую мечту. В чем-то ты умнее меня, а в чем-то просто конченный придурок. Хотя я понимаю почему, ты – это я пятнадцать лет назад, тогда я знал только язык силы и стремлений, теперь я совсем другой человек. Римс нанял меня из-за твоей целеустремленности? Ты неправ, абсолютно. Твоя целеустремленность ни в какое сравнение не идет с навыками, которые я приобрел за эти годы… Я пизжу? Да я летящую монету насквозь прострелю. Спорим? Я покажу, только пообещай в этот раз не идти на поводу у Крис, хорошо? Вот и договорились. Как только появится немного лишнего времени, постреляем.
– Ты уже сосредоточился, пупсик? – Крис развалилась на моей кровати. – Может, ляжешь ко мне?
– Почти. Мне нужно еще подумать, я постою тут немного.
– Окно хоть закрой, мне холодно, зай.
– Ты, пожалуй, права. Сильно дует.
Я закрыл окно и уселся на подоконник. Нас с Крис разделяет лишь тоненькая шторка, но я почему-то чувствую себя как в крепости. Напоминает детство, я прятался от матери за диваном. Она ходила с ремнем и кричала, что найдет меня и надает по заднице, но я знал, что не найдет… никогда не находила. Потому что это было частью нашей игры. Мы оба знали, что все кончится примирением, но играли свои роли: она – строгой матери, а я провинившегося ребенка.
А вдруг Римс кинет меня? Он же скользкий как задница во время анального секса. Сначала этот хер попросил меня следить за Марселем, плата была очень достойной. Я тогда только немного оклемался после смерти своих близких и вышел из восьмилетнего ужасного запоя, мне очень нужен был лутум. После Римс стал просить делать для него и другую работу, дошло до того, что я стал персональной шлюшкой двухметрового засранца. Нужно подтереть жопу кому-то из его влиятельных друзей? Римс звонит мне. Запугать кого-то? Римс звонит мне. И через пару лет рабской службы он попросил меня убить. Я послал его куда подальше, Римс усмехнулся и сказал: «Либо убьешь ты, МВ, либо убьют тебя. Коротко и просто, как у Хемингуэя». Я выбирал свою жизнь много раз. Думаешь я слабый? Ты прав, я слабый, но слабый лишь относительно говнюков уровня Римса, для остальных я «Мистер большая шишка с кучей полезных связей». Хотя я очень жалею, что моя работа не ограничилась слежкой за Марселем. Он отличный парень, мы быстро нашли общий язык и стали близкими друзьями.
– Игорь! Я устала ждать тебя.
– Ты знаешь, что я не выпрыгну в окно, а я знаю, что ты не уйдешь отсюда пока не вытрахаешь меня и все мои мозги. Дай мне еще немного времени, я думаю.
– Еще пять минут, и я сама тебя оттуда достану, котик.
Я выглянул и увидел, что Крис листает мои комиксы. Люблю комиксы, жаль, что в моей коллекции только копии. Однажды я взял с полки оригинал Человека-паука у Стильного на конспиративной квартире, но тот мне чуть руку не сломал. Урод он. Жестокий урод. Еще и гордится своей жестокостью… Римс свел меня с ним. Некоторое время мы часто встречались по работе, но потом эта необходимость отпала, чему я несказанно рад. Тем более Стильный – просто влиятельная пешка, не более. Его не посвящают в дела королей. Стильный, конечно, считает иначе, думает, что ему по силам тягаться с Трехглазым, но это всего лишь иллюзия. Трехглазый позволяет ему так думать, этот старик умеет внушать свою волю без слов.
– Игорь, ты уже закончил думать? – Крис отложила комикс в сторону и встала с кровати.
– Чего ты от меня хочешь?
– Я люблю тебя и хочу провести время вместе. Почему ты не можешь понять мои чувства, сладусик?
– Какие чувства? Ты пользуешься мной, когда я слаб. Стоит мне только собраться с силами и отвергнуть твое внимание, так ты сразу начинаешь относиться ко мне как к ребенку, говоришь, что я болен. Прими ты уже тот факт, что мы с тобой совершенно разные люди и нам некомфортно друг с другом.
– Это абсолютная ложь, котенок-цыпленок, рядом с тобой я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете, и я вижу, что ты иногда чувствуешь себя самым счастливым мужчиной. Ты у меня милун и красавчик, каких свет еще не видывал, ну хватит злиться… Выйди ко мне, ну Игорь!
– Нет. Я тебя не люблю и не хочу твоего внимания. Сколько раз мне еще это повторить? Проваливай! – я ткнул пальцем в шторку.
Крис замолчала. Я уж обрадовался, но она снова открыла свой приторно-милый ротик:
– Совсем-совсем не любишь? И вчера ночью не любил?
Какая наигранная грусть, эта сучка питается моими эмоциями, любой ценой пытается вывести из равновесия.
– Не помню и помнить не хочу.
– Подойдешь ко мне? Я не укушу, мне нужно только немного тепла. Пожалуйста. Умоляю тебя.
– Нет. Уходи.
– За что ты так со мной? Что я тебе сделала?
– Заткнись и проваливай.
Крис заплакала и шагнула в мою сторону, а я, как и всегда, заключил ее в объятия. Я слабый, очень слабый. Дальше поцелуи, розовый лед и постель. Все по накатанной. Почему я такой жалкий? С самого детства я считал себя избранным, был твердо уверен, что меня ждут слава и богатство. Я очень плохо обращался с родителями, постоянно грубил им, а они в отместку считали меня душевнобольным. У меня были преданные друзья, но я презирал их стремление оставаться нормальными людьми, не выходить за рамки. В двадцать лет я собрал группу таких же идейных идиотов, и мы пошли на первое дело: вперед за славой и богатством! Ограбили магазин и избили кассира до полусмерти. Сто тысяч лутума: новая куртка, пара походов в дорогие рестораны, шлюхи. Мне понравилась такая жизнь. Настолько, что в двадцать пять заказы раздавал уже я сам. В двадцать шесть закатил огромную свадьбу, Елена была… просто была, не хочу об этом думать. К двадцати семи на счету у меня скопилась солидная сумма лутума, вокруг меня суетились наемники и барыги, я чувствовал себя королем и вел себя, как король. А потом люди, с яйцами побольше, устали терпеть меня, сожгли мой бизнес и залили всю семью бетоном. Я ходил туда, огромная такая яма, а внутри вся моя жизнь. Я сидел на ней несколько дней, пока голод не стал сводить меня с ума, плохо помню, что было после… дешевые мотели, лед, шлюхи… и, наконец, бродяжничество, когда запасы лутума иссякли. Лет восемь выпало из жизни, наверное. Я был никем, хуже призрака.
Что случилось дальше ты и сам знаешь. Встреча с Римсом, снова пробудившая во мне гадкую веру в свою избранность, и много-много смертей от моих рук. Я словно раздвоился, есть я, который понял свои ошибки, и хочет их исправить, а есть я, который продолжает стремиться к власти. С одной стороны, я хочу избавиться от тебя и посвятить жизнь чему-то ценному, помощи людям возможно? А с другой – я презираю их, мне плевать на всех, кроме себя, хочу жить вечно. Мне показалось, что и в Стильном есть нечто подобное. Может, это лишь глупые догадки, но… несмотря на ненависть к этому зализанному красавчику, я чувствую, что он похож на меня.
– Тебе ведь понравилось? – Крис положила голову мне на грудь. – И на душе сразу как-то легче стало.
– Не знаю, честно.
– Почему ты стал таким?
– Хороший вопрос. Думаю, слишком много дерьма случилось в моей жизни.
– Это не повод закрываться, пупсик. То есть, я понимаю тебя, даже больше, чем тебе кажется. Я сама была такой. Я связалась с Марселем не от хорошей жизни, поверь. С одиннадцати до семнадцати меня насиловал отец, а когда я дала ему отпор, он выгнал меня из дома. Шесть лет я скиталась по улицам, подсела на лед. Жила злостью и обидой на весь мир. А потом поняла, что это бессмысленно. Маленькими шажочками училась верить, радоваться и любить. И однажды снова полюбила. Угадай кого?
– Ужасный выбор.
– Сердцу не прикажешь, зай.
– Я боюсь любить. Мне кажется, что это ни к чему хорошему не приведет. Только к новой боли.
– Отпусти прошлое. Это безумно сложно, но либо ты сделаешь это, либо утонешь. А дно, для людей вроде нас, настолько глубоко, что оттуда пути назад уже нет.
– Я пытаюсь, но голос в голове мешает, он тянет меня обратно в ту жизнь, от которой я бежал после гибели моих близких. Бежал долгих восемь лет, чтобы сделать полный круг и вернуться туда же. Я снова головорез. Снова убиваю людей. Снова горжусь этим. И ненавижу себя за это. Каждый, сука, день.
– Пупсик, – Крис прижалась ко мне сильно-сильно, – я с тобой. И буду с тобой всегда. Вместе мы это преодолеем. Клянусь тебе.
– Спасибо за секс и за сеанс психотерапии, Крис, теперь мне правда стало немного легче.
Мы курили и стряхивали пепел прямо на пол, черт с ним. Крис подарила мне странное, давно забытое ощущение уюта, такого, как в детстве. Именно эту блаженную безмятежность мы ищем на протяжении всей своей жизни, я нашел ее однажды с Еленой и теперь испытал с девушкой, которую не люблю. Я, возможно, и хотел бы полюбить Крис, но жена для меня была всем, я пообещал себе, что сохраню любовь к ней в своем сердце на всю жизнь.
В дверь постучали, и я услышал знакомый голос Марселя:
– Давай там, прекращай жалеть себя и выходи. У меня есть важный разговор.
– Сейчас, – крикнул я, – штаны натяну и выйду.
– Я буду ждать тебя здесь, – Крис улыбнулась мне и перекатилась на другой бок.
Я встал, быстро оделся и побежал открывать дверь.
– Ну наконец-то, – Марсель буквально вытянул меня из квартиры.
– Доброго утра не пожелал, еще и тягаешь меня, как куклу. Некультурно это, знаешь.
– Сейчас не до культурности. Мне позвонил Трехглазый и дал послушать свою голосовую почту, там Стильный полчаса орет о том, что у него Мори, и теперь он будет сам по себе. Распинается о том, как хочет обменять парня на свою свободу и все в этом духе…
– Дай угадаю, – я перебил Марселя, – теперь его престарелое величество изволит желать, чтобы ты уладил вопрос с Мори и оправдал ту сумму лутума, которую он потратил на тебя за все эти годы. Я прав?
– Я бы и сам впрягся за парня, он мне стал как сын, но, в общем, ты прав, вопрос со Стильным полностью на нас. Плюс этот придурок убил Дмитрия. И оставил такие же сопливые сообщения на голосовой почте Великого. Я созвонился с последним и попросил его пока ничего не делать. Я все утро как на иголках. Жду, чем все решится. И вот, двадцать минут назад Трехглазый перезвонил и сказал, что он не против мирного урегулирования вопроса. Мы соглашаемся на условия Стильного и забираем Мори. За всем этим будет наблюдать Римс, прямой босс Стильного. Он не над нами, а под нами, Трехглазый считает его отчасти виновным в том, что произошло.
– И теперь я должен рисковать своей задницей ради парня, которого ненавижу всеми фибрами души? За парня, которого Трехглазый спихнул сюда, даже не сказав, кто это и почему он так ценен? Всегда мечтал поучаствовать в подобном дерьме.
– Давай без этого нытья, кроме нас с тобой, про связь Мори с Трехглазым больше никто не знает, поэтому я прошу именно тебя.
– К черту, я в деле. Ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне. А как насчет остальных?
– Прогулка вдвоем – это, конечно, очень романтично, но не в таких условиях. Римсу я не доверяю, поэтому Дикий и НП поедут с нами, я им рассказал немного, не упоминая всех деталей, так что держи язык за зубами.
– Хорошо. Когда выдвигаемся?
– Сейчас, парни уже ждут нас внизу.
– То есть я последний, кому ты все рассказал?
– Не начинай.
– А как распинался: «Прошу именно тебя». И тут выясняется…
– Господи, какой же ты желчный, – Марсель закурил и протянул мне пачку.
– За это вы все меня и любите, – я взял сигарету и пошел за ним.
Внизу нас уже ждали латентный и тугодум. Оба были на взводе. Я поздоровался с ними, и мы двинули на улицу. Солнце снова ударило в глаза, я зажмурился. Ненавижу солнце, но люблю лето. Парадокс.
– Я так и не догнал в чем прикол? – Дикий курил, его руки сильно тряслись, как у алкоголика, впрочем, он и был алкоголиком. – Мори поехал к Стильному в театр и че с того? Мы должны убить Стильного за то, что он Мори позвал побазарить? Они ж кореша. А то, что старика грохнул, оно и правильно, нам тут шавки Великого не нужны.
– Вам и не нужно ничего догонять, – голос Марселя стал повелительным, и все-таки этот говнюк ничем не отличается от других диктаторов, – вам нужно поработать вышибалами, напустите на себя самый суровый вид из вашего мимического арсенала и вперед.
– Ты знаешь, Марсель, я всегда на твоей стороне, но получать шишки просто так – не в моем стиле, объясни.
– Что именно? Объяснить тебе понятие человечность? – Марсель разошелся, теперь его уже не остановить. – Мы тут все друзья и наш долг помогать друг другу в сложные и опасные для жизни моменты. Не забывайте, в первую очередь, – мы люди! А людей лучше всего характеризует их безукоризненная вера в идеалы. Я своим верен на все сто. Однажды сказав, что помогу любому, кого хоть раз назвал другом, я держу данное обещание и готов броситься в любое пекло ради своих близких. И хочу того же от вас.
