А как заинтересовать мыслью тех, кто ничего общего с тобой не имеет? Завернуть ее в красивую обертку, конечно! И пока этот непохожий будет сдирать обертку, он обязательно увидит мысль. Неважно поймет ли он ее, проникнется ли: теперь он носитель. Чем больше носителей мысли, тем популярнее автор. А популярность – это лутум, все очень просто.
– Ты слишком переоцениваешь влияние лутума, ты курочка-скупердяй, которая не ест свои зернышки, а складывает за курятником, чтобы было больше чем у других. Такие люди, как ты, управляют такими, как я, но правды в вас меньше, чем в нас.
– Ну, пусть и так, пусть я курочка-скупердяй, но скупердяйство ведь равно прагматизм, а прагматики люди пусть и не всегда счастливые в душе, но зато полностью удовлетворенные своим материальным состоянием. Меня такая судьба вполне устраивает. Я сознательно шел к ней, сознательно хотел править чужими жизнями.
– Ты обобщаешь. Обобщение – это самый большой грех из известных мне, так можно сказать даже, что раз один ребенок не голоден, то проблем с голодающими детьми нет: все они сыты. А вывести это не так уж и сложно, если постараться. Вывод будет ложным, но ложное можно красиво обернуть и подать. А дальше… по твоей схеме с носителями.
– Это универсальная схема, и все мы ее рабы… Я пытался быть другим, не таким, как мой отец и его предшественники, но это невозможно. Если бы ты на один день оказался на моем месте, то осознал бы насколько идеалистичен твой подход к жизни. Марсель воспитал его в тебе, во всех своих людях воспитал этот странный нигилистический идеализм. Откажись от этих бредней и сможешь далеко продвинуться в жизни, а с ними ты навсегда останешься на изнанке, потому что…
– Можешь не объяснять. Миру не нужны такие, как я.
Я устал слушать этот треп, поэтому напрягся, как мог и разогнал туман в голове. Сделав это, я снова смог ощущать реальность и видеть, что происходит вокруг. НП и РО развалились на траве в паре метров от меня и вели свою бесконечную беседу о какой-то бессмысленной хрени. Я решил вежливо попросить их заткнуться:
– Вы не могли бы завалить свои ебальники, мешаете работать, ага.
– Первые слова за пять часов. Кажется, его отпустило, – НП привстал и посмотрел на меня, – ты эту яму молча роешь уже шестой час. Мы пытались тебя привести в чувство, но ты настолько в астрал ушел, что ни на что не реагировал, оставалось только молча наблюдать, чтобы ты не убился.
– Плохо помню, что произошло. Помню, как выпил, как таблетку съел, а дальше пробелы и яма эта.
– Ты не одну таблетку съел, а штук восемь, мы пытались тебя остановить, но с человеком в таком состоянии лучше не связываться.
– Сколько времени?
– Семь вечера, – РО кинул мне пачку сигарет, – мне нужно будет отъехать на час-полтора, но к моменту нашего выезда я буду на месте. У нас есть какая-нибудь свободная машина? Рэй ведь так и не вернулся.
– Семь вечера? Охренеть. Есть. Можешь взять в гараже, микроавтобус, на нем сотрудников по домам развозят. Ключи в кабинете висят, на стенке сразу у входа. Брелок с медведем.
– Спасибо. Скоро вернусь, – РО встал и направился в сторону клуба.
– А ты поможешь мне скинуть тело? – я посмотрел на НП.
– Само собой. Не зря же ты тут корячился все это время.
Мы подхватили Сэкью и бросили ее труп в выкопанную мной яму. Я сильно перестарался, тут можно спокойно трех-четырех таких, как она уложить.
– Может и закопать поможешь?
– Помогу, конечно, расслабься. Мы изначально собирались втроем копать, и лопаты на всех взяли, но ты нас не подпустил, ну а мы особо и не рвались, поэтому занялись алкоголем и разговорами.
– Слышал я ваш треп, ага, – я кинул первую кучу земли на красивое тело.
– И что ты сам обо всем этом думаешь? – НП наклонился и поднял свою лопату.
– Я урывками помню, в основном только последний ваш разговор про литературу, обобщение.
– Ну и? – НП кинул землю на лицо Сэкью.
– Длинная телега выйдет, не уверен, что хочу ее проговаривать, ага.
– Да брось, нам тут работы еще на полчаса точно. Не молча же все делать.
– Ладно. Начнем с того, что я уже давно не считаю искусство чем-то сложным: это всего лишь монолог человека о себе самом, пропущенный через призму его «альтер эго», кто-то из вас это уже подметил. В каждом предложении, мазке кисти, изгибе скульптуры можно найти автора. Во-вторых, вы спорили по поводу мысли и сюжета, тут я частично согласен с тем, кто рассказывал про носителя идеи, но считаю, что он не учел еще один фактор: носитель очень редко становится распространителем. Обычно он пассивный, идею-то такой человек может и знает, но думать о ней и делиться ей не спешит. Хотя, я думаю, тот факт, что эта идея в нем закрепилась и отчасти влияет на его решения и жизнь, будучи одной из миллионов программ, записанных в подкорке, тоже можно считать небольшим успехом, ага.
– Ты очень трезво мыслишь для того, кто минут двадцать назад был неспособен издать ни звука.
– В этом вся фишка розового льда, быстро уносит и потом так же быстро отпускает. Я из всей этой дряни только его и принимаю, и то стараюсь делать это как можно реже, – еще одна куча земли навеки скрыла тело Сэкью от мира.
– Она очень красиво рисовала, – НП вытер пот и вытащил из пачки сигарету, – самобытно, мне кажется, из нее могла бы выйти хорошая художница.
– Давай без рефлексии. Хотя я тебя понимаю, для меня убийство давно стало обыденностью, никакого сожаления о том, кого я лишил жизни, только радость оттого, что сохранил свою, ага. Вы же с Марселем и его «правильным» взглядом на мир все стали слабохарактерными. Раз у нас тут разговор по душам, то признаюсь, что и сам начал давать слабину в последние годы, расклеился. То, что произошло с нами, словно вернуло меня на пару десятилетий назад, когда я был последней мразью. У меня в голове СН-чип, я много чего удалил из воспоминаний, а теперь вот они возвращаются, и я понимаю, насколько паршиво провел свою жизнь. И в отличие от фильмов и книг, где герой кается в своих грехах и встает на путь истинный, я настолько обожаю свое дело, что никогда не брошу его. «Побеждать сильных, чтобы рано или поздно стать сильнейшим», – с тринадцати лет я твердил себе это. Это моя вера. Я верю только в себя.
– У меня все иначе, я никогда и ни в чем особо не выделялся, меня никогда не называли особенным. Я всегда был серой тенью среди других серых теней. Встреча с Марселем все изменила, он объяснил мне, что все люди по-своему особенные, помог мне преодолеть мои страхи. Я стал собой благодаря ему.
Мы закончили с ямой и присели. Только теперь я в полной мере почувствовал, насколько сильно устали мои руки, а еще голова… голова, мать ее, раскалывается на части. Я уже много дней пью с перерывами на сон, а эти два дня я и не спал толком. Скоро, как придурок РО сяду на красный лед. И сдохнем мы с ним в один день, прямо как в сказке.
– Слушай, а Темный что-нибудь ответил?
– Ну наконец-то, я думал, ты никогда об этом не вспомнишь. Прислал в ответ: «Хорошо. Буду.». И больше ничего.
– Вполне в его духе. Он знает, что это не она писала, – я указал рукой на могилу, – точно знает, но мне стало настолько на все плевать после смерти Лилии, что я готов вписаться в любую авантюру. Пусть я и сдохну, но сдохну в попытке отомстить, как самурай сука, ага.
– Доверься, РО. Давай пока без суицидальных мыслей.
– Как скажешь. Что на могилу поставим? Нож я хочу себе оставить. Он автоматический с золотой рукоятью. Отличный сувенир на память.
– А я себе блокнот заберу, уж больно мне ее рисунки понравились. Воткни лопату, напишем на ней имя и пусть покоится с миром.
– Так упадет же от ветра.
– Ты ее прям до черенка запихни, а я маркером имя напишу.
Я воткнул лопату, а НП подписал ее.
– Теперь назад в клуб?
– Ага. Дождемся РО, если он не смотался, и поедем. Может, Рэй вернется. Сколько времени?
– Восемь ровно.
– Я немного волнуюсь. При РО не хотел в этом признаваться, но, кажется, мне страшно, ага. Я всегда думал, что способен встретить смерть без сожалений и сомнений, а оказалось, что я всего лишь нафантазировал себе идеальный образ себя и на самом деле боюсь умереть точно так же, как и любой другой человек.
– Не бери в голову, Стильный. Мы все одинаковые. Только некоторые пытаются взвалить на свои плечи неподъемный груз отрицания этого факта. Из отрицания рождаются произведения искусства и великие подвиги, но какой ценой?
– Огромной.
Мы спустились в клуб.
– Если скажешь, что сейчас за песня играет, то я проскачу до кабинета на одной ноге.
– Grauzone – «Eisbaer». На диджейском пульте название должно быть, проверь, если не веришь, ага. А сейчас будет играть «W?tendes Glas» с их альбома «Die Sunrise Tapes».
– Ты прав, – НП удивленно уставился на меня, – откуда такие познания?
– Еще я знаю, сколько они все по времени идут. «W?tendes Glas» длится три минуты двадцать одну секунду, например. Любовь к музыке, вот тебе и главная причина таких познаний. А теперь давай прыгай.
– Раз обещал, – НП встал на левую ногу и попрыгал в сторону моего кабинета, я шел следом за ним, происходящее должно было позабавить меня, но вместо этого я ощущал нарастающую тревожность, с каждой минутой приближается момент, когда нам нужно будет сесть в машину и отправиться в суицидальное приключение.
– По-моему, ты проиграл, – я положил руку на спину согнувшегося в приступе отдышки НП, он не проскакал и половину пути.
– К черту. Староват я для таких развлечений.
– Сам предложил. Я тебя за язык не тянул, ага.
– Давай выпьем еще по стаканчику, и пора уже собираться.
– Если никто из парней не вернется в ближайшие тридцать минут, то нам придется идти пешком, обе машины ведь у них. От этого эта затея становится еще более комичной.
– РО точно вернется. Ты вчера рассказывал мне о том, как круто умеешь читать людей, тогда я промолчал, но вот теперь я тебе скажу, что хреново ты этому научился. Ты не видишь самых простых черт личности, самых ярких и доминирующих в характере.
– Отстань, хватит рушить мое идеальное представление о себе, – я достал очередную бутылку виски и наполнил два стакана ровно наполовину.
– Стакан наполовину пуст или полон? – НП взял свой.
– Стакана не существует. Существуют только мелкие частицы, которые по какой-то причудливой причине воспринимаются нашим мозгом, как единое целое, ага.
– И кто же ты? Для реалиста слишком предан собственному образу, для фаталиста слишком умен. Нигилист? Староват и зависим от общества. Тоже нет.
– Нигилистический идеалист, как и ты, – РО захлопнул за собой дверь кабинета, – готовы?
– Готовы. А вот насчет первого хочу поспорить. Похожесть между нами отрицать сложно…
– Заткнитесь, психологи могильные. Я этой хрени еще наверху наслушался. Давайте работать, ага.
– Машина у бара, – РО потряс ключами.
– Я соберу людей и отнесу оружие, – НП опрокинул залпом свой виски, – мы ведь тебе должны за сегодняшний день, пока мы болтали, ты работал.
– Я снова ощущаю себя большой шишкой, вокруг меня суетятся всякие проглоты, а я сижу в своем мягком кожаном кресле и релаксирую. Мне нравится, ага.
– Не обольщайся, акция одноразовая, – РО подмигнул мне. Кажется, что его поездка повлияла на него очень благотворно, засранец словно ожил.
– Даже если так, сейчас она проходит, поэтому марш работать, а я пока подумаю о том, о чем думают все серьезные люди: о своем обострившемся геморрое. Увидимся наверху.
Парни ушли, а я выждал пару минут для важности и хотел было присоединиться к ним, но еще несколько воспоминаний просочились в мой разум. Брат жены, он был хорошим человеком. Я много конфликтовал с ним до ее смерти, но я его прекрасно понимаю. В те годы я вел себя с людьми, как настоящий садист. Слово рефлексия было мне незнакомо, оно пришло в мой лексикон и голову только после тридцати трех лет. Когда Ал… никаких имен, от них нахлынут новые воспоминания, жена умерла, ее брат хотел забрать Лилию. Он сказал тогда, что я ужасный человек и со мной ребенка ждут только вечные страдания. Я прикончил засранца кухонным ножом. 1379 – цифры на рукоятке ножа. Позже я стер и это воспоминание, а тату осталось. Я вру всем, что убил столько людей, но это всего лишь красивая сказка, ага. И еще одна вещь. За неделю до родов жена застукала меня с парой девок, мы с Рэем тогда еще не были знакомы, и я оттягивался по полной не в клубе, а прямо по месту проживания. Лед, бухло, шлюхи – весь набор. Она не разговаривала со мной до самой смерти. Человека, который принимал у нее роды, я тоже убил. Три смерти и одно рождение за сутки. Я остался один на один с маленьким плачущим существом. Понятия не имел, что мне делать с девочкой. Большую часть своей жизни она провела с няньками (я придумал байку о том, что я ее приемный отец, чтобы снять с себя ответственность: слабый человек), а когда подросла, подружилась с Катериной. Мне кажется, последняя во многом и сформировала взгляды Лилии на жизнь, они с ней были очень похожи. Мне будет их очень не хватать. Но если выбрал путь, то обязан пройти его до конца. Я сам влез в мир криминала, и я должен пройти свой путь. Катерина, Светлана, Виктор и остальные сделали выбор осознанно и погибли за свои убеждения, как могу погибнуть сегодня и я. А вот Лилия… я подвел ее, ага. Пора научиться отвечать за свои поступки, а не стирать их из головы.
Когда РО и НП спорили наверху, кто-то из них сказал, что все люди похожи, каждый из нас переживает личную трагедию. Может жизнь – это и есть ад? Чистилище? Здесь мы прорабатываем свои грехи. Тот, кто успешно справляется с собственным сознанием, отправляется на следующий этап, а тот, кто подобно мне раз за разом наступает на одни и те же грабли, застревает в этом месте навечно. К черту такие мысли, от них только дурно на душе становится, ага. Лучше мыслить позитивно и сдохнуть с улыбкой до жопы, как дура Сэкью.
«Трип» постепенно наполнялся сотрудниками: бармены, официанты, танцовщицы, диджеи. Скоро открытие. Странно, что Рэя до сих пор нет. Обычно он предпочитает работу в Трипе остальным своим заведениям. Фактически он и есть хозяин моего клуба, по бумагам точно. Так проще. Возможно, Рэй влип из-за того, что вынюхивал информацию о Мори? Надеюсь, что нет.
Я кивал знакомым и пробирался к выходу. Мне тут такая мысль пришла: «А что, если у Мори в голове тоже СН-чип?». У меня было слишком мало времени, а, возможно, и мозгов, чтобы проверить это самолично, когда парень находился у меня в руках. Такая версия делает поведение Мори более понятным. Объясняет его ответы на допросе. Он ничего не смог мне рассказать, потому что доступ к нужным мне воспоминаниям у него закрыт. А я использовал на парне один из самых лучших методов допроса – лекарственный, почти безотказный способ. И, признаться честно, единственный из доступных мне, пытать Мори я бы не стал, мы все-таки очень долго общались, и я в какой-то степени к нему привязался, ага. И если моя версия правдива, то и версия РО может оказаться правдой. Таким образом, найдя Мори, мы получим ключ к абсолютной власти. Народ будет рад увидеть на посту министра кого-то из рода де Индра, а мы могли бы стать закулисными кукловодами этого кого-то.
– Ты слишком переоцениваешь влияние лутума, ты курочка-скупердяй, которая не ест свои зернышки, а складывает за курятником, чтобы было больше чем у других. Такие люди, как ты, управляют такими, как я, но правды в вас меньше, чем в нас.
– Ну, пусть и так, пусть я курочка-скупердяй, но скупердяйство ведь равно прагматизм, а прагматики люди пусть и не всегда счастливые в душе, но зато полностью удовлетворенные своим материальным состоянием. Меня такая судьба вполне устраивает. Я сознательно шел к ней, сознательно хотел править чужими жизнями.
– Ты обобщаешь. Обобщение – это самый большой грех из известных мне, так можно сказать даже, что раз один ребенок не голоден, то проблем с голодающими детьми нет: все они сыты. А вывести это не так уж и сложно, если постараться. Вывод будет ложным, но ложное можно красиво обернуть и подать. А дальше… по твоей схеме с носителями.
– Это универсальная схема, и все мы ее рабы… Я пытался быть другим, не таким, как мой отец и его предшественники, но это невозможно. Если бы ты на один день оказался на моем месте, то осознал бы насколько идеалистичен твой подход к жизни. Марсель воспитал его в тебе, во всех своих людях воспитал этот странный нигилистический идеализм. Откажись от этих бредней и сможешь далеко продвинуться в жизни, а с ними ты навсегда останешься на изнанке, потому что…
– Можешь не объяснять. Миру не нужны такие, как я.
Я устал слушать этот треп, поэтому напрягся, как мог и разогнал туман в голове. Сделав это, я снова смог ощущать реальность и видеть, что происходит вокруг. НП и РО развалились на траве в паре метров от меня и вели свою бесконечную беседу о какой-то бессмысленной хрени. Я решил вежливо попросить их заткнуться:
– Вы не могли бы завалить свои ебальники, мешаете работать, ага.
– Первые слова за пять часов. Кажется, его отпустило, – НП привстал и посмотрел на меня, – ты эту яму молча роешь уже шестой час. Мы пытались тебя привести в чувство, но ты настолько в астрал ушел, что ни на что не реагировал, оставалось только молча наблюдать, чтобы ты не убился.
– Плохо помню, что произошло. Помню, как выпил, как таблетку съел, а дальше пробелы и яма эта.
– Ты не одну таблетку съел, а штук восемь, мы пытались тебя остановить, но с человеком в таком состоянии лучше не связываться.
– Сколько времени?
– Семь вечера, – РО кинул мне пачку сигарет, – мне нужно будет отъехать на час-полтора, но к моменту нашего выезда я буду на месте. У нас есть какая-нибудь свободная машина? Рэй ведь так и не вернулся.
– Семь вечера? Охренеть. Есть. Можешь взять в гараже, микроавтобус, на нем сотрудников по домам развозят. Ключи в кабинете висят, на стенке сразу у входа. Брелок с медведем.
– Спасибо. Скоро вернусь, – РО встал и направился в сторону клуба.
– А ты поможешь мне скинуть тело? – я посмотрел на НП.
– Само собой. Не зря же ты тут корячился все это время.
Мы подхватили Сэкью и бросили ее труп в выкопанную мной яму. Я сильно перестарался, тут можно спокойно трех-четырех таких, как она уложить.
– Может и закопать поможешь?
– Помогу, конечно, расслабься. Мы изначально собирались втроем копать, и лопаты на всех взяли, но ты нас не подпустил, ну а мы особо и не рвались, поэтому занялись алкоголем и разговорами.
– Слышал я ваш треп, ага, – я кинул первую кучу земли на красивое тело.
– И что ты сам обо всем этом думаешь? – НП наклонился и поднял свою лопату.
– Я урывками помню, в основном только последний ваш разговор про литературу, обобщение.
– Ну и? – НП кинул землю на лицо Сэкью.
– Длинная телега выйдет, не уверен, что хочу ее проговаривать, ага.
– Да брось, нам тут работы еще на полчаса точно. Не молча же все делать.
– Ладно. Начнем с того, что я уже давно не считаю искусство чем-то сложным: это всего лишь монолог человека о себе самом, пропущенный через призму его «альтер эго», кто-то из вас это уже подметил. В каждом предложении, мазке кисти, изгибе скульптуры можно найти автора. Во-вторых, вы спорили по поводу мысли и сюжета, тут я частично согласен с тем, кто рассказывал про носителя идеи, но считаю, что он не учел еще один фактор: носитель очень редко становится распространителем. Обычно он пассивный, идею-то такой человек может и знает, но думать о ней и делиться ей не спешит. Хотя, я думаю, тот факт, что эта идея в нем закрепилась и отчасти влияет на его решения и жизнь, будучи одной из миллионов программ, записанных в подкорке, тоже можно считать небольшим успехом, ага.
– Ты очень трезво мыслишь для того, кто минут двадцать назад был неспособен издать ни звука.
– В этом вся фишка розового льда, быстро уносит и потом так же быстро отпускает. Я из всей этой дряни только его и принимаю, и то стараюсь делать это как можно реже, – еще одна куча земли навеки скрыла тело Сэкью от мира.
– Она очень красиво рисовала, – НП вытер пот и вытащил из пачки сигарету, – самобытно, мне кажется, из нее могла бы выйти хорошая художница.
– Давай без рефлексии. Хотя я тебя понимаю, для меня убийство давно стало обыденностью, никакого сожаления о том, кого я лишил жизни, только радость оттого, что сохранил свою, ага. Вы же с Марселем и его «правильным» взглядом на мир все стали слабохарактерными. Раз у нас тут разговор по душам, то признаюсь, что и сам начал давать слабину в последние годы, расклеился. То, что произошло с нами, словно вернуло меня на пару десятилетий назад, когда я был последней мразью. У меня в голове СН-чип, я много чего удалил из воспоминаний, а теперь вот они возвращаются, и я понимаю, насколько паршиво провел свою жизнь. И в отличие от фильмов и книг, где герой кается в своих грехах и встает на путь истинный, я настолько обожаю свое дело, что никогда не брошу его. «Побеждать сильных, чтобы рано или поздно стать сильнейшим», – с тринадцати лет я твердил себе это. Это моя вера. Я верю только в себя.
– У меня все иначе, я никогда и ни в чем особо не выделялся, меня никогда не называли особенным. Я всегда был серой тенью среди других серых теней. Встреча с Марселем все изменила, он объяснил мне, что все люди по-своему особенные, помог мне преодолеть мои страхи. Я стал собой благодаря ему.
Мы закончили с ямой и присели. Только теперь я в полной мере почувствовал, насколько сильно устали мои руки, а еще голова… голова, мать ее, раскалывается на части. Я уже много дней пью с перерывами на сон, а эти два дня я и не спал толком. Скоро, как придурок РО сяду на красный лед. И сдохнем мы с ним в один день, прямо как в сказке.
– Слушай, а Темный что-нибудь ответил?
– Ну наконец-то, я думал, ты никогда об этом не вспомнишь. Прислал в ответ: «Хорошо. Буду.». И больше ничего.
– Вполне в его духе. Он знает, что это не она писала, – я указал рукой на могилу, – точно знает, но мне стало настолько на все плевать после смерти Лилии, что я готов вписаться в любую авантюру. Пусть я и сдохну, но сдохну в попытке отомстить, как самурай сука, ага.
– Доверься, РО. Давай пока без суицидальных мыслей.
– Как скажешь. Что на могилу поставим? Нож я хочу себе оставить. Он автоматический с золотой рукоятью. Отличный сувенир на память.
– А я себе блокнот заберу, уж больно мне ее рисунки понравились. Воткни лопату, напишем на ней имя и пусть покоится с миром.
– Так упадет же от ветра.
– Ты ее прям до черенка запихни, а я маркером имя напишу.
Я воткнул лопату, а НП подписал ее.
– Теперь назад в клуб?
– Ага. Дождемся РО, если он не смотался, и поедем. Может, Рэй вернется. Сколько времени?
– Восемь ровно.
– Я немного волнуюсь. При РО не хотел в этом признаваться, но, кажется, мне страшно, ага. Я всегда думал, что способен встретить смерть без сожалений и сомнений, а оказалось, что я всего лишь нафантазировал себе идеальный образ себя и на самом деле боюсь умереть точно так же, как и любой другой человек.
– Не бери в голову, Стильный. Мы все одинаковые. Только некоторые пытаются взвалить на свои плечи неподъемный груз отрицания этого факта. Из отрицания рождаются произведения искусства и великие подвиги, но какой ценой?
– Огромной.
Мы спустились в клуб.
– Если скажешь, что сейчас за песня играет, то я проскачу до кабинета на одной ноге.
– Grauzone – «Eisbaer». На диджейском пульте название должно быть, проверь, если не веришь, ага. А сейчас будет играть «W?tendes Glas» с их альбома «Die Sunrise Tapes».
– Ты прав, – НП удивленно уставился на меня, – откуда такие познания?
– Еще я знаю, сколько они все по времени идут. «W?tendes Glas» длится три минуты двадцать одну секунду, например. Любовь к музыке, вот тебе и главная причина таких познаний. А теперь давай прыгай.
– Раз обещал, – НП встал на левую ногу и попрыгал в сторону моего кабинета, я шел следом за ним, происходящее должно было позабавить меня, но вместо этого я ощущал нарастающую тревожность, с каждой минутой приближается момент, когда нам нужно будет сесть в машину и отправиться в суицидальное приключение.
– По-моему, ты проиграл, – я положил руку на спину согнувшегося в приступе отдышки НП, он не проскакал и половину пути.
– К черту. Староват я для таких развлечений.
– Сам предложил. Я тебя за язык не тянул, ага.
– Давай выпьем еще по стаканчику, и пора уже собираться.
– Если никто из парней не вернется в ближайшие тридцать минут, то нам придется идти пешком, обе машины ведь у них. От этого эта затея становится еще более комичной.
– РО точно вернется. Ты вчера рассказывал мне о том, как круто умеешь читать людей, тогда я промолчал, но вот теперь я тебе скажу, что хреново ты этому научился. Ты не видишь самых простых черт личности, самых ярких и доминирующих в характере.
– Отстань, хватит рушить мое идеальное представление о себе, – я достал очередную бутылку виски и наполнил два стакана ровно наполовину.
– Стакан наполовину пуст или полон? – НП взял свой.
– Стакана не существует. Существуют только мелкие частицы, которые по какой-то причудливой причине воспринимаются нашим мозгом, как единое целое, ага.
– И кто же ты? Для реалиста слишком предан собственному образу, для фаталиста слишком умен. Нигилист? Староват и зависим от общества. Тоже нет.
– Нигилистический идеалист, как и ты, – РО захлопнул за собой дверь кабинета, – готовы?
– Готовы. А вот насчет первого хочу поспорить. Похожесть между нами отрицать сложно…
– Заткнитесь, психологи могильные. Я этой хрени еще наверху наслушался. Давайте работать, ага.
– Машина у бара, – РО потряс ключами.
– Я соберу людей и отнесу оружие, – НП опрокинул залпом свой виски, – мы ведь тебе должны за сегодняшний день, пока мы болтали, ты работал.
– Я снова ощущаю себя большой шишкой, вокруг меня суетятся всякие проглоты, а я сижу в своем мягком кожаном кресле и релаксирую. Мне нравится, ага.
– Не обольщайся, акция одноразовая, – РО подмигнул мне. Кажется, что его поездка повлияла на него очень благотворно, засранец словно ожил.
– Даже если так, сейчас она проходит, поэтому марш работать, а я пока подумаю о том, о чем думают все серьезные люди: о своем обострившемся геморрое. Увидимся наверху.
Парни ушли, а я выждал пару минут для важности и хотел было присоединиться к ним, но еще несколько воспоминаний просочились в мой разум. Брат жены, он был хорошим человеком. Я много конфликтовал с ним до ее смерти, но я его прекрасно понимаю. В те годы я вел себя с людьми, как настоящий садист. Слово рефлексия было мне незнакомо, оно пришло в мой лексикон и голову только после тридцати трех лет. Когда Ал… никаких имен, от них нахлынут новые воспоминания, жена умерла, ее брат хотел забрать Лилию. Он сказал тогда, что я ужасный человек и со мной ребенка ждут только вечные страдания. Я прикончил засранца кухонным ножом. 1379 – цифры на рукоятке ножа. Позже я стер и это воспоминание, а тату осталось. Я вру всем, что убил столько людей, но это всего лишь красивая сказка, ага. И еще одна вещь. За неделю до родов жена застукала меня с парой девок, мы с Рэем тогда еще не были знакомы, и я оттягивался по полной не в клубе, а прямо по месту проживания. Лед, бухло, шлюхи – весь набор. Она не разговаривала со мной до самой смерти. Человека, который принимал у нее роды, я тоже убил. Три смерти и одно рождение за сутки. Я остался один на один с маленьким плачущим существом. Понятия не имел, что мне делать с девочкой. Большую часть своей жизни она провела с няньками (я придумал байку о том, что я ее приемный отец, чтобы снять с себя ответственность: слабый человек), а когда подросла, подружилась с Катериной. Мне кажется, последняя во многом и сформировала взгляды Лилии на жизнь, они с ней были очень похожи. Мне будет их очень не хватать. Но если выбрал путь, то обязан пройти его до конца. Я сам влез в мир криминала, и я должен пройти свой путь. Катерина, Светлана, Виктор и остальные сделали выбор осознанно и погибли за свои убеждения, как могу погибнуть сегодня и я. А вот Лилия… я подвел ее, ага. Пора научиться отвечать за свои поступки, а не стирать их из головы.
Когда РО и НП спорили наверху, кто-то из них сказал, что все люди похожи, каждый из нас переживает личную трагедию. Может жизнь – это и есть ад? Чистилище? Здесь мы прорабатываем свои грехи. Тот, кто успешно справляется с собственным сознанием, отправляется на следующий этап, а тот, кто подобно мне раз за разом наступает на одни и те же грабли, застревает в этом месте навечно. К черту такие мысли, от них только дурно на душе становится, ага. Лучше мыслить позитивно и сдохнуть с улыбкой до жопы, как дура Сэкью.
«Трип» постепенно наполнялся сотрудниками: бармены, официанты, танцовщицы, диджеи. Скоро открытие. Странно, что Рэя до сих пор нет. Обычно он предпочитает работу в Трипе остальным своим заведениям. Фактически он и есть хозяин моего клуба, по бумагам точно. Так проще. Возможно, Рэй влип из-за того, что вынюхивал информацию о Мори? Надеюсь, что нет.
Я кивал знакомым и пробирался к выходу. Мне тут такая мысль пришла: «А что, если у Мори в голове тоже СН-чип?». У меня было слишком мало времени, а, возможно, и мозгов, чтобы проверить это самолично, когда парень находился у меня в руках. Такая версия делает поведение Мори более понятным. Объясняет его ответы на допросе. Он ничего не смог мне рассказать, потому что доступ к нужным мне воспоминаниям у него закрыт. А я использовал на парне один из самых лучших методов допроса – лекарственный, почти безотказный способ. И, признаться честно, единственный из доступных мне, пытать Мори я бы не стал, мы все-таки очень долго общались, и я в какой-то степени к нему привязался, ага. И если моя версия правдива, то и версия РО может оказаться правдой. Таким образом, найдя Мори, мы получим ключ к абсолютной власти. Народ будет рад увидеть на посту министра кого-то из рода де Индра, а мы могли бы стать закулисными кукловодами этого кого-то.
