Часть первая. Север
Глава 1. Рука императора
Закат окрасил багровым цветом зубчатые стены Крепости Несокрушимой, высеченной из самого сердца горы Ранима. Двенадцать каменных мостов, каждый – символ одного из двенадцати миров-клиентов, вздымались над пропастью, ведущей к бездонной темной пучине. Воздух гудел от едва уловимого, но постоянного напряжения – предчувствие беды висело в воздухе, тяжелым, липким туманом.
Крепость представляла собой лабиринт каменных коридоров, заполненных грохотом оружия и напряженным шепотом. Воины, собравшиеся со всех двенадцати миров, готовились к отражению очередной атаки Исчадий Тьмы. Солдаты из Ледяных Пустошей, облаченные в меховые доспехи, острили ледяные копья, их дыхание клубилось в морозном воздухе. Рядом, воины из Огненных Прерий, с бронзовой кожей и пламенными мечами, проверяли остроту клинков. Из Эбенового Леса пришли ловкие лучники, их тела скрывала темно-зеленая листва, а луки были натянуты до предела. Солдаты из Долин Ветров, легко вооруженные, но невероятно быстрые, тренировались на площадке, их движения были словно танцем смерти.
В центре двора, на возвышении, стоял могучий боевой маг из Хрустальных гор, его руки светились слабым голубым светом, а глаза горели неземным огнем. Он руководил подготовкой, его голос, хотя и тихий, пронзительно резал воздух, указывая на позиции и повторяя заклинания. Каждый воин, независимо от своего происхождения, чувствовал себя частью огромного, сложного механизма, предназначенного защищать мир от надвигающейся тьмы.
Воздух вдруг задрожал. С запада, из мрачных горных ущелий, потянулась черная пелена, из которой вырывались крики и злобный, пронзительный вой. В мгновение ока, спокойствие крепости сменилось хаосом. Боевой клич разорвал тишину, отражаясь от каменных стен и эхом уходя в бездну. Битва началась.
Волны тьмы, как облака ночной бури, накрыли поле битвы. Элиан ощутил, как холодный пот скатился по спине, но в его сердце горел огонь решимости. Сражаясь с чудовищами из тьмы, он был охвачен ужасом и благоговением, ведь каждое создание, которое вставало на его пути, было порождением самого кошмара.
Он выхватил меч, облеченный светом древних заклинаний, и вонзил его в сердце одного из ужасных созданий. Но в ответ ему нанесли удар по бокам. Боль пронзила его, как раздувающийся пожар, и Элиан упал на колени, теряя силы. Раны пылали, как если бы сами тени пытались поглотить его жизнь.
В этот миг он увидел нечто, что заставило его сердце забиться чаще. На горизонте, сквозь тьму, пробивался свет. Это был знак, надежда, что даже в самые мрачные времена есть место для света. Элиан собрал последние силы и, сжимая меч, встал на ноги, готовый вновь вступить в борьбу. Тьма могла забрать его, но он не сдался; в его глазах блестел огонь, и он был готов сразиться до конца.
Собравшись с духом, Элиан вновь шагнул в гущу битвы. Каждое движение было пропитано энергией, которую даровал ему свет на горизонте. Он не мог позволить тьме сломить его волю; меч в его руках вновь засиял, отражая ту искру надежды. Чудовища, не ведающие жалости, рвались к нему, однако в их жизнях не было ни силы, ни решимости, сопоставимых с тем, что бушевало в сердце Элиана Все чувства обострились. Элиан обращал тьму в свет, его удары проносились с зловещей силой, пробивая линию врага. Он больше не чувствовал боли — лишь целеустремленность и единство с каждым взмахом меча. Каждый раз, как он поражал очередное чудовище, свет на горизонте становился ярче, словно подгоняемый его решимостью.
Однако в тени скрывался их предводитель, самое ужасное из всех созданий. Элиан ощутил страшное напряжение, когда тот появился на поле битвы, его темная аура сплошным облаком опустилась на всех. Но в груди Элиана ярко горел огонь, и он вновь, полон решимости, бросился в бой, готовый встретиться лицом к лицу с самой тьмой.
Глядя на чудовище, Элиан ощутил, как воздух вокруг него замер. Предводитель тьмы был величественным и ужасным — его глаза сверкали, как звезды в бескрайнем небе, но свет в них был холодным и ненасытным. Меч Элиана дрожал в руке, но он не поддавался страху. С каждым шагом навстречу врагу он ощущал, как свет на горизонте становится частью его самого, пронизывая каждую клетку тела.
"Ты не сможешь остановить меня!" — прорычал предводитель, его голос был как гром, сотрясающий землю. Элиан поднял меч, яркий огонь надежды вспыхнул в его глазах. Он знал, что каждое движение, каждое усилие, вложенное в эту битву, имеет значение. Он бросился вперед, меч сверкая, как молния, готовый разбить темную ауру, окружавшую его противника.
В их дуэли столкнулись свет и тьма, вздымая искры, разрывающие тишину поля битвы. Элиан, собрав всю свою волю, нанёс мощный удар, пробив защиту чудовища. В тот миг он понял, что свет внутри него сильнее любой тьмы, и только с этой истиной он мог одержать победу.
И тьма дрогнула. Впервые, на памяти Элиана.
***
В военном госпитале, среди серых стен, наполненных запахом лекарственных трав и антисептиков, царила атмосфера напряженной надежды. Мягкий свет, пробивавшийся сквозь узкие окна, освещал лица медиков, занятых уходом за ранеными солдатами. Здесь, в этом укрытии от ужасов войны, находился Элиан — боевой маг, который вернулся с полей сражений, но не в полном составе.
Элиан медленно приходил в себя, его сознание постепенно просыпалось от тумана боли и утомления. Он чувствовал, как его тело, обремененное тяжестью утрат, вновь обретает жизненные силы. Врач, высокий и строгий, с усталым взглядом, подошел к нему, сообщая о судьбоносных новостях.
—Воин-маг Элиан, — начал он, стараясь говорить как можно мягче, — ты выжил. Но, к сожалению, в ходе операции мы были вынуждены ампутировать обе руки. К нашему большому сожалению - ампутация слишком высокая, чтобы мы могли предложить вам хоть сколько-то функциональные протезы. Но не отчаивайтесь ... Наука и магия не стоят на месте и...
Элиан лишь слегка кивнул. В его глазах не было ни страха, ни отчаяния. Он ощущал, что в его душе все еще горит огонь. Несмотря на утрату, его дух оставался непокоренным. Лекари обменялись обеспокоенными взглядами, опасаясь, что маг может впасть в депрессию или, что еще хуже, причинить себе вред.
Но Элиан, едва окрепнув, уже задумал что-то иное. Он начал тренироваться, используя свою магию. Сначала это были простые манипуляции: он сосредоточился и вызвал поток воды из кувшина, заставляя ее плавно переливаться в чашку, как будто у него были руки. Чаша, наполняясь, поднималась к его губам, и он пил, не касаясь ее. Это было не просто волшебство — это было выражение его воли и способности преодолевать ограничения.
Лекари, наблюдая за его усилиями, поняли, что Элиан не намерен сдаваться. Они поддерживали его, вдохновляясь его упорством. Каждый день он становился все более уверенным в своих силах, обучаясь тому, что обычные люди делают с помощью рук, но он делал это с помощью магии.
Он учился одеваться, манипулируя тканями, заставляя их обвивать свое тело, как будто они сами стремились к нему. Каждый новый успех обострял его желание продолжать, и вскоре в его глазах зажглось новое пламя — стремление не просто выжить, а стать сильнее, чем когда-либо.
Чтобы доказать... Чтобы доказать тому, о ком он никогда не забывал, своему старшему брату, что от него, Элиана, всегда будет польза.
Каждый день, когда солнце поднималось над горизонтом, Элиан погружался в свои тренировки. Он чувствовал, как его магическая энергия накапливается, как будто ее было больше, чем когда-либо прежде. Это было не просто восстановление — это было перерождение. Он стал изучать новые заклинания, которые позволяли ему создавать иллюзии, управлять предметами вызывать защитные барьеры. Его силы становились все более разнообразными, и это придавало ему уверенность.
Но не только магия была его опорой. Элиан завел дружбу с другими ранеными воинами-магами делясь с ними своими надеждами и страхами. Они все были связаны общей судьбой, и это создавало крепкую связь, которая помогала каждому из них справляться с горем и потерей. С каждым разговором он чувствовал, как его душа исцеляется. Они обменивались историями о своих сражениях, о том, как каждый из них был готов пожертвовать всем ради своей страны. Эти разговоры поднимали дух и укрепляли его решимость.
***
Солнечный свет, проникая сквозь витражи Зала императорского дворца, окутывал Элиана теплым, почти ласковым сиянием. Он сидел в кресле, его фигура – стройная, подтянутая, несмотря на отсутствие рук – излучала несокрушимую силу. Даже без привычных жестов, каждое движение Элиана было полно грации, каждая пауза – значимой, словно выверенная мелодия. Его лицо, с глубокими, проницательными глазами цвета бурного моря, несло печать прожитых страданий, боевых шрамов и нерушимого спокойствия.
Император, Арриан, вошел, улыбаясь,, его лицо, похожее на лицо Элиана, сияло доброй иронией. Он был выше ростом, шире в плечах, но в их улыбках, в искрах в глазах, улаливались родственные души. Старший брат обнял младшего жестом быстрым, но полным глубокой привязанности.
- Ну, мой бесстрашный маг, как поживаешь? Опять устроил себе какой-нибудь подрывной сеанс магии? – спросил Арриан, садясь на кресло напротив, его голос был мягким, полным теплоты и легкого подтрунивания.
Элиан улыбнулся – улыбка растянула его губы, но глаза не смеялись.
- Тише, брат. Мои эксперименты – такие же спокойные, как твои дипломатические интриги, – ответил он, его голос был низким, немного хрипловатым, но полным уверенности.
Последовала серия шуток, возвращающих их в детство, спокойные воспоминания о запретных играх и подшучиваний, о тайных убежищах и мечтах о славной войне. Арриан вспоминал о том, как Элиан «волшебными» способами устраивал сюрпризы в их детской комнате, манипулируя предметами, не прикасаясь к ним.
Арриан прервал воспоминания и успокоился. Его лицо стало серьезным.
- Элиан, я хочу предложить тебе кое- что, от чего ты наверно захочешь отказаться... И что тебе не особенно нужно...но
- Перчатки? - выгнул бровь Элиан. - Кольцо? Часы? Браслет?
- Место Руки Императора, – сказал он, его взгляд был пронзительным, полным доверие.
В глазах Элиана мельком промелькнула нерешительность. Быть эмиссаром императора, его глазами и ушами в далеких землях… это люди облаченные полной властью и доверием императора. Выше некуда. Для него, человека, который избегает общественного внимания, это звучало как приговор. Тяжесть прошлого, война, потеря рук, все это возвращалось к нему с удвоенной силой.
- В одной из отдаленных деревень произошла серия убийств, – продолжил Арриан.
- Убиты ветераны, инвалиды… слепой, глухой, безногий… Людей терроризирует кто-то, кто ищет конкретные жертвы.
Арриан замолчал, глядя на брата, знал, что Элиан не из тех, кто остановится перед преградами. Он восхищался его способностью преодолевать любые препятствия.
Элиан продемонстрировал свое мастерство в управлении магией. Он поднял драгоценный кубок, не касаясь его, с помощью сложной игры силами, заставив его кружиться и играть светом. Взлетел в воздух магический приказ, заверенный личной печатью императора, и помощью тончайшей магической нити Элиан написал свое имя на бумаге, будто невидимая рука держала перо.
Несмотря на физические ограничения, Элиан излучал невероятную мощь. Его магические способности были уникальны. Он не просто компенсировал отсутствие рук, он превзошел обычные пределы. Он видел мир по-другому, чувствовал его энергии с невероятной точностью. Его сила была не в мышцах, а в его неукротимой волю и уникальной способности контролировать магию.
Его решение было принято в тишине. Решение, продиктованное не только чувством долга, но и глубоким желанием найти и наказать убийцу, остановить зло. Это было проявлением внутреннего огня, который горел в нем, несмотря на все потерю. Его тело было изранено, но его дух остался несокрушимым. Это был Элиан. Рука Императора.
Глава 2. Блеск и нищета души. И шнурки...
Столица сияла, но тень лежала на ее блеске. Элиан, его лицо – маска спокойствия, скрывающая бурю воспоминаний, прибыл во дворец. Император Арриан встретил его с улыбкой, но в глубине его голубых глаз Элиан увидел усталость. Арриан молодой император, непохожий на своих предшественников, боролся не только за власть, но и за душу своей империи, за души её ветеранов. Воздух был пропитан не только ароматом благовоний, но и тяжким запахом политических интриг.
Арриан, не откладывая дело в долгий ящик, изложил суть второй проблемы. Парламент, заполненный трусливыми карьеристами и лицемерными аристократами, настаивал на изгнании ветеранов войны, на тех, кто отдал за империю здоровье и юность.
Их считали позором, обременяющим казну. Император, отрицая подобное варварство, чувствовал, что его власть недостаточна, чтобы остановить этот поток ненависти. Он нуждался в символе, в человеке, который мог бы донести до общества правду о ветеранах. Этот символ – Элиан.
Их прогулка по столице стала неким молчаливым протестом. Каждый взгляд, каждый шепоток за спиной — это были осколки ненависти, которые били по душе императора. Элиан чувствовал это, чувствовал, как в воздухе витает враждебность. Именно тогда, на узкой мостовой, случилось то, что стало неожиданно глубоким символом. Шнурок на ботинке Элиана развязался.
Элиан, с легкой улыбкой, приготовился восстановить порядок с помощью магии, но Арриан его остановил.
- Такие мелкие манипуляции для меня утомительны,- с неловкой улыбкой обьяснил Элиан. - Для меня легче поднять в воздух дом, чем завязать шнурок.
Это было искреннее признание, но в нем скрывалась и боль. Тогда Арриан спокойно и с нежной улыбкой, опустился на колени перед своим братом.
Этот простой жест был более могучим, чем любая речь. Арриан продолжая завязывать шнурок, начал читать стихотворение – детское стихотворение, то самое, с помощью котрого как он учил маленького Элиана завязывать шнурки.
- Верно, крепко – по-мужски
Служат обуви шнурки.
Каждый парный из шнурков
Шнуровать собой готов,
Каждый рад стараться
В узел завязаться!
Стихотворение было простым, но в нем была вся теплота их братских отношений, вся любовь и забота. Это был молчаливый вызов всем тем, кто считал Элиана и других ветеранов позором империи. Жест Императора, его слова — это было послание любви, послание надежды. И Элиан, глядя на своего брата, понял, что борьба только начинается.
***
Зал, где проходил благотворительный вечер, сверкал искусственным светом и напускным блеском. Элиан, облаченный в вышитый серебром камзол, чувствовал себя чужаком среди этой толпы, одетых в роскошь, светских львиц и важных персон. Каждый его жест, каждое прикосновение к бокалу, создаваемое магией, наблюдалось с любопытством, смешанным с отвращением. Он чувствовал на себе взгляды, полные скрытой брезгливости. Шёпот "Рука императора" звучал как насмешка. Разговор с девушкой, к которой он питал симпатию, стал болезненннм напоминанием о его увечье. Её слова, сказанные с наигранной вежливостью, пронзили его сердце:
- Разумеется, Вы понимаете, граф, что мы не можем обменяться брачными браслетами.
Её взгляд, скользнувший по пустым рукавам, был полон сочувствия, но и некой скрытой жалости, которая ранила сильнее открытой враждебности.
