Затем отдал команду, и мерин плавно опустился на передние ноги, как бы кланяясь. Его взгляд был по-прежнему спокойный, но в нём читалась и какая-то нежная покорность.
Элиан смотрел на это завораживающее зрелище. Эта команда была как раз тем, что ему необходимо. Спуск и подъем в седло без рук был бы настоящим испытанием, но с таким послушным конём…
— Видишь? — Арриан положил руку на плечо Элиана, его прикосновение было лёгким, но полным тепла и заботы. — Я позаботился о том, чтобы тебе было как можно удобнее.
Элиан кивнул, чувствуя, как нечто тёплое и благодарное поднимается в его горле. Он не мог говорить, но его глаза выражали больше, чем любые слова. Братская связь между ними, несмотря на разницу в положении и обстоятельствах, оставалась нерушимой. Эта забота, это внимание, эта попытка Арриана облегчить ему жизнь, трогали его больше, чем любая императорская награда. Наверное, именно это и являлось настоящим богатством.
Запах лаванды и полироли витал в воздухе, смешиваясь с терпким ароматом старого дерева. Элиан стоял в центре просторной комнаты, окруженный своими слугами. Свет вечернего солнца, проникая сквозь высокие окна, ложился на их лица, подчёркивая глубокую тревогу в их глазах. Перед ним стояли Марта, его экономка, лицо которой обычно сияло добродушием, теперь же было помрачено тревогой; Томас, старый конюх, с его грубоватыми, но добрыми руками; и молодая служанка, Эльза, чьи глаза были полны слёз.
Марта, первой нарушив молчание, тихо вздохнула:
- Мой господин, неужели Вы действительно собираетесь ехать? Государь… Он не имел права… Отправить вас, без рук…
Её голос дрогнул, и она сжала руки под фартуком.
Томас, тяжело опершись на свою кривую трость, добавил:
- Государь всегда ценил Вашу смекалку, Ваше доброе сердце. Но там, на Севере… это не шутка, господин Элиан. Говорят, сам лед там пропитан злобой…
Эльза, тихо всхлипнув, прошептала:
- Я помню, как Вы однажды спасли котёнка из колодца, рискуя собственной жизнью. Вы всегда были добрым и щедрым…
Элиан улыбнулся им, стараясь скрыть свою собственную тревогу.
- Друзья мои, я ценю Вашу заботу. Но я должен это сделать. Я – рука Императора, и мой долг – защищать его народ.
Марта покачала головой:
- Защищать… А кто защитит вас? Вы ведь… Вы один поедете.
Элиан мягко ответил:
- Я не один. У меня есть моя магия, и… Ваша вера в меня.Большую часть пути я проделаю со своим новым коллегами, служащими регулярной почты.
Он кивнул на каждого из них по очереди, стараясь взглядом передать им свою уверенность, которой на самом деле не было в достатке.
Томас проворчал:
- Вера верой, а ледяной ветер на Севере не щадит никого. Берегите себя, господин Элиан. Вернитесь живым.
Эльза, вытирая слёзы, протянула ему небольшой мешочек, сшитый её руками:
- Возьмите, господин. Это оберег. Бабушка научила.
Элиан наклонил голову, позволяя ей надеть амулет ему на шею. Чувствуя, как в его сердце поднимается волна тепла и благодарности. Прощание затянулось, наполненное тихой грустью и взаимной любовью, создавая атмосферу, пропитанную предчувствием опасности и неизбежной разлуки. Но в то же время, это прощание было наполненно и глубокой надеждой – надеждой на возвращение.
Тень от единственной свечи, стоявшей на низком столике, плясала по стенам покоев Элиана, рисуя причудливые узоры на вышитых гобеленах. Воздух был прохладным, пахнущим ночным воздухом и чем-то горьким – духами, которые Элиан никогда не любил.
В дверях, призрачно-бледная, стояла Изольда. Ее платье, цвета лунного света, казалось слишком пышным для позднего часа. Слезы катились по ее щекам, оставляя блестящие дорожки на выбеленном пудрой лице.
- Элиан, – прошептала она, голос её дрожал, как осенний лист на ветру. – Прости меня. Прости.
Он сидел в своем кресле, тело расслабленно, но взгляд острый, как у хищной птицы. Рукава его халата висели вдоль тела.
- Что тебе нужно, Изольда? – его голос был ровным, лишенным всяких эмоций.
Она шагнула ближе, изящная, словно статуэтка из хрупкого фарфора. Но в ее движениях была какая-то неуклюжесть, не свойственная ей прежде. Она говорила о бедственном положении своего отца, о гигантских долгах, о том, как они стоят на грани разорения. Ее голос срывался, слова тонули в рыданиях.
Она говорила о сумме, которой было достаточно, чтобы спасти их семью от полного краха. Она говорила о любви, о своей вечной любви к нему, о том, что отец против их союза, но если бы только...
Элиан слушал, его взгляд скользил по ее лицу, замечая мелкие детали: как она сжимает руки в белых перчатках, как избегает смотреть на его рукава, скрывающие пустоту, где когда-то были его руки. Он увидел отвращение, тщательно спрятанное за маской отчаяния. Она старалась держаться на расстоянии, не допускала случайных прикосновений.
Потом внезапно бросилась к нему, как в воду, накрыв его поцелуями. Быстрые, жадные поцелуи, избегающие его плеч, его рук, его раненого тела. Она целовала его лицо, его волосы, его шею, но не прикасалась к местам, где скрывались следы ампутации.
Элиан отстранился, его взгляд стал жестким.
- Я не нуждаюсь в благотворительности, Изольда, – сказал он тихо, а затем, подняв взглядом перо, подписал вексель магической печатью на требуемую сумму. Его лицо оставалось непроницаемым. Он смотрел на неё, и в его глазах не было ни гнева, ни сожаления – только глубокое, холодное презрение.
Ветер, словно ледяной зверь, рычал в лицо Элиану, кусая его обнаженные участки кожи, несмотря на толстый меховой плащ. Снег, хрустя под копытами Пенека, застилал всё вокруг белой пеленой, заставляя мир казаться безграничным и одиноким. Деревья, черные и голые, стояли, словно призраки, наблюдая за медленным продвижением всадника. Пенек, верный конь, спокойно и уверенно нёс Элиана, его тёмная шёрсть сливалась с сумеречным пейзажем. Только изредка, когда ветер стихал, можно было услышать глухой стук копыт о землю.
Элиан сжимал поводья магией. Он прикрывал лицо капюшоном, стараясь спрятать от немилосердного ветра не только лицо, но и свои мысли. Мысли о брате, о задании, о теперь уже далекой столице и о предательстве бывшей невесты — всё это тяготило его, давило, словно снежная лавина.
Он почувствовал приступ тошноты и слабости, резкую, пронзительную боль в фантомных руках. Ему пришлось остановиться, спуститься с коня, чтобы переждать дурноту. Ощущение пустоты на месте рук было невыносимым, как и чувство одиночества в этом бескрайнем заснеженном мире. Он прислонился спиной к стволу дерева, закрыл глаза, пытаясь забыть на минуту о своей боли и своей миссии.
Когда он снова сел в седло, солнце уже садилось, окрашивая снег в розовые и фиолетовые цвета. Вдали он увидел дым, поднимающийся из труб деревни. Надежда на тепло и приют сменилась мрачным ожиданием встречи с жителями этих холодных, затерянных земель. Он знал, что не будет легко завоевать их доверие, но у него не оставалось другого выбора. Путь только начался.
Деревня, в которую Элиан прибыл, на старом наречии, на котором говорили здесь в доимперском прошлом, называлась Шаугерранахар Сшаргатан, что значило "Холодная Ветвь". Слово "ветвь", впрочем, можно было перевести как "рука". Оба названия были написаны на возвышавшемся у въезда в деревню столбе.
Серая мгла окутывала деревню, словно предсказывая беду. Дома, сбитые из темного дерева, двухэтажные, вернее — первым этажем служили сараи и подклети, прижимались друг к другу, словно овцы в снежную бурю. Даже дневной свет не мог проникнуть сквозь густую крону вековых деревьев, окружающих деревню. В воздухе витал ледяной ветер, пронизывающий до костей. Элиан, одетый в простую одежду воина-мага, спешился у окраины деревни. Его конь, Пенек, терпеливо ждал, понурив голову.
Элиан оглядел деревню, его сердце сжалось от уныния. Жители, выглядывавшие из затемненных окон, наблюдали за ним с скрытым страхом. Ни одной улыбки, ни одного доброго взгляда. Только мрачные, испуганные лица. Даже дети, обычно шумные и любопытные, прятались за юбками своих матерей.
Элиан подошел к ближайшему дому. Дверь была открыта, и он увидел старуху, которая сушила травы над камином. Она вздрогнула, увидев его, и отшатнулась.
— Кто ты такой? — спросила она, её голос дрожал.
— Я — воин-маг Элиан, прибыл по делу императора, — ответил Элиан, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.
Старуха молчала, впившись в него внимательным взглядом. На её лице отражался скрытый ужас. Элиан понял, что в этой деревне его встретят не как спасителя, а как предвестника беды.
Он нашёл деревенскую ратушу на по-имперски квадратной площади. Дальше, ведущей в деревню стандартной мощной дороги, очищенной и освещенной магией, и площади, чисто выметенной, как плац, империя не продвинулась. Площадь окружали привычные, стандартные службы: ратуша, школа, дом лекаря, почта, гостиница, пост стражи и покрытое сугробами нечто, в чем Элиан опознал обязательный сквер с скамейками, кустами, спортивной площадкой и детскими качелями и горками. И статуей императора в центре. Иллюзорной статуей, сменявшейся вместе с правителем. Снег падал сквозь неё, и Элиан, встретившись взглядом с каменной физиономией брата, усмехнулся:
— Смотри, не отморозь уши.
В ратуше было тепло. Староста, полусотник и десятники стражи (имперцы, в стражу не набирали местных) и несколько деревенских мужчин посолиднее играли в карты за суконным столом.
— Здравия желаю. Воин-маг Элиан Риттер на пост почтальона прибыл, — сказал он негромко. Подорожная, приказ о назначении и остальные бумаги, не то чтобы поддельные... скорее неполные, выпорхнули из его нагрудного кармана и плавно опустились на стол перед предполагаемым старостой. Староста, толстый мужчина с пронзительным взглядом, взял их и долго изучал, морщась. Остальные смотрели на Элиана с нескрываемым недоверием.
— Мы знаем, что происходит, — наконец, промолвил староста, его голос был хриплым. — Император шлет нам своих людей, тебя, по все видимости просто на убой, но это ничего не изменит. Только навредит.
— Я прибыл не навредить, а помочь, — ответил Элиан. — Я хочу разобраться в этих убийствах.
— Разберешься ты... — пробормотал кто-то из сидящих за столом. — Или станешь ещё одной жертвой.
Староста хотел было ещё что-то сказать, но, встретившись взглядом с полусотником, только досадливо крякнул.
Снег хрустел под сапогами, ветер пронизывал до костей, но Элиан почти не замечал холода. Рядом семенил юный помощник почтальона, мальчишка лет четырнадцати, с лицом, закоптившимся от дыма и ветра. Он болтал без умолку, рассказывая о северных обычаях, о жизни деревни и о том, как прежний почтальон "прославился".
— Так вот, господин Риттер, — мальчишка застенчиво ухмыльнулся, по-имперски он говорил бойко, но с акцентом. — Только приказ о переводе получил, так сразу в таверну "Белый медведь", пить за счастье. Напился до свинского вида, ажно до лошадей Нездешнего. С лестницы своей свалился... Лодыжку вывихнул. Даже не отлежался толком, с первой же каретой почтовой сбежал.
Элиан улыбнулся. История была типично северной — прямой, без излишеств, и в то же время до крайности неожиданной.
Он кивнул, продолжая рассматривать дом, который мальчишка называл "достаточно просторным для одного". Это было небольшое срубовое здание, крепко сбитое, с маленькими окошками, глубоко посаженными в толстые бревна. Снег покрывал крышу ровным белым покровом, а из трубы шел густой дым, обещая тепло и уют внутри.
Мальчишка продолжал вести Элиана, рассказывая о доме:
— Это самый лучший дом в деревне, господин Риттер! Два сруба. Вот тут — главная комната, а там — спальня. Печь — ого-го! Греет так, что и в самую лютую вьюгу тепло. А ещё есть прируб, где посуда хранится. И лазурный угол, конечно же, там все ваши западные боги имеются. Ну и сараюшки, опять же.
Элиан внимательно слушал, его глаза загорелись интересом. Картины, нарисованные в его воображении на основе прочитанных книг, оживали перед ним. Он видел крепкие бревна с искусными ручными рубками, чувствовал тепло печи, аромат свежеиспеченного хлеба и спокойствие северной жизни. Он почувствовал, как уходит тяжесть путешествия, а на её месте возникает какое-то необычное ожидание. Ожидание не только расследования, но и чего-то ещё... чего-то нового и неизвестного.
Лестница, ведущая на второй, жилой этаж, была узкой, неудобной, и Элиану предстояло подниматься по ней осторожно, боком, прижимаясь спиной к стене во избежание повторения подвига предыдущего почтальона.
На пороге дома он остановился, помог мальчишке снять рюкзак и поблагодарил за помощь. Юноша поклонился и, быстро пробормотав:
- Всего хорошего, господин Риттер, до завтрева, - и исчез в сумерках, растворяясь в белоснежном покрове зимней ночи. Элиан остался один на пороге своего нового дома.
Утро встретило Элиана пронзительным холодом, просачивающимся сквозь щели в окнах его нового жилища. Запах дыма и сосновой смолы смешивался с более резким, землистым ароматом, присущим северным землям. Он уже привыкал к этой непривычной атмосфере, к суровости, пронизывающей всё вокруг.
Покончив с нехитрым завтраком, Элиан направился к почтовому отделению – небольшой, но уютной избе, отделанной внутри полированным деревом. В центре комнаты, словно священный артефакт, стоял странный аппарат, похожий на сложное переплетение кристаллов и проводов, мерцающих тусклым светом. Издалека он выглядел, как странного вида птица, сидящая в гнезде. Это был телепатический приёмник, техномагический артефакт, передающий сообщения.
Элиан раздулся, и провел пальцами ног по гладкой поверхности кристалла, испытывая его.Прибор был прост в управлении. Единственная сложность - нужен прямой физический контакт между магом и артефактом.Сидеть по часу, прижимаясь к нему щекой - неудобно. Оставалось только так работать.
Он уже знал свой график: девять утра, полдень и шесть вечера – время приёма сообщений. На специальных бланках, сделанных из прочной бумаги, он должен был записать полученную информацию и вывесить её на двери почты.
На столе лежали несколько потрепанных бланков, заполненных почерком предыдущего почтальона. «Без происшествий», – было написано на них каллиграфическим почерком. Элиан вздохнул. Ему стало ясно, что его предшественник не слишком усердствовал.
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался юный помощник, тот самый мальчишка, проводивший Элиана к дому. Увидев Элиана без плаща, он испуганно отшатнулся, описывая в воздухе оберегающий знак. Его лицо побелело, глаза расширились от ужаса.
- Нездешний… и Мертвая Невеста… - прошептал он, голос его дрожал. – Вам… Вам нужно уезжать, господин Риттер! Я слышал… староста говорил, что Вы калека… но… Вы в страшной опасности!
Элиан спокойно пододвинул к мальчику тарелку с сладостями, привезенными из столицы – нечто необычное и вкусное для северян. Магией он налил парнишке чашку ароматного чая.
- Расскажи поподробнее, – попросил Элиан, его голос был спокоен, но в глазах загорелась искра интереса. Он уже что-то слышал о "Нездешнем Человеке". Мелкий северный божок или дух, существо, созданное из останков калек… легенда, которая казалась призрачной, но теперь обретала зловещие очертания.
Элиан смотрел на это завораживающее зрелище. Эта команда была как раз тем, что ему необходимо. Спуск и подъем в седло без рук был бы настоящим испытанием, но с таким послушным конём…
— Видишь? — Арриан положил руку на плечо Элиана, его прикосновение было лёгким, но полным тепла и заботы. — Я позаботился о том, чтобы тебе было как можно удобнее.
Элиан кивнул, чувствуя, как нечто тёплое и благодарное поднимается в его горле. Он не мог говорить, но его глаза выражали больше, чем любые слова. Братская связь между ними, несмотря на разницу в положении и обстоятельствах, оставалась нерушимой. Эта забота, это внимание, эта попытка Арриана облегчить ему жизнь, трогали его больше, чем любая императорская награда. Наверное, именно это и являлось настоящим богатством.
***
Запах лаванды и полироли витал в воздухе, смешиваясь с терпким ароматом старого дерева. Элиан стоял в центре просторной комнаты, окруженный своими слугами. Свет вечернего солнца, проникая сквозь высокие окна, ложился на их лица, подчёркивая глубокую тревогу в их глазах. Перед ним стояли Марта, его экономка, лицо которой обычно сияло добродушием, теперь же было помрачено тревогой; Томас, старый конюх, с его грубоватыми, но добрыми руками; и молодая служанка, Эльза, чьи глаза были полны слёз.
Марта, первой нарушив молчание, тихо вздохнула:
- Мой господин, неужели Вы действительно собираетесь ехать? Государь… Он не имел права… Отправить вас, без рук…
Её голос дрогнул, и она сжала руки под фартуком.
Томас, тяжело опершись на свою кривую трость, добавил:
- Государь всегда ценил Вашу смекалку, Ваше доброе сердце. Но там, на Севере… это не шутка, господин Элиан. Говорят, сам лед там пропитан злобой…
Эльза, тихо всхлипнув, прошептала:
- Я помню, как Вы однажды спасли котёнка из колодца, рискуя собственной жизнью. Вы всегда были добрым и щедрым…
Элиан улыбнулся им, стараясь скрыть свою собственную тревогу.
- Друзья мои, я ценю Вашу заботу. Но я должен это сделать. Я – рука Императора, и мой долг – защищать его народ.
Марта покачала головой:
- Защищать… А кто защитит вас? Вы ведь… Вы один поедете.
Элиан мягко ответил:
- Я не один. У меня есть моя магия, и… Ваша вера в меня.Большую часть пути я проделаю со своим новым коллегами, служащими регулярной почты.
Он кивнул на каждого из них по очереди, стараясь взглядом передать им свою уверенность, которой на самом деле не было в достатке.
Томас проворчал:
- Вера верой, а ледяной ветер на Севере не щадит никого. Берегите себя, господин Элиан. Вернитесь живым.
Эльза, вытирая слёзы, протянула ему небольшой мешочек, сшитый её руками:
- Возьмите, господин. Это оберег. Бабушка научила.
Элиан наклонил голову, позволяя ей надеть амулет ему на шею. Чувствуя, как в его сердце поднимается волна тепла и благодарности. Прощание затянулось, наполненное тихой грустью и взаимной любовью, создавая атмосферу, пропитанную предчувствием опасности и неизбежной разлуки. Но в то же время, это прощание было наполненно и глубокой надеждой – надеждой на возвращение.
***
Тень от единственной свечи, стоявшей на низком столике, плясала по стенам покоев Элиана, рисуя причудливые узоры на вышитых гобеленах. Воздух был прохладным, пахнущим ночным воздухом и чем-то горьким – духами, которые Элиан никогда не любил.
В дверях, призрачно-бледная, стояла Изольда. Ее платье, цвета лунного света, казалось слишком пышным для позднего часа. Слезы катились по ее щекам, оставляя блестящие дорожки на выбеленном пудрой лице.
- Элиан, – прошептала она, голос её дрожал, как осенний лист на ветру. – Прости меня. Прости.
Он сидел в своем кресле, тело расслабленно, но взгляд острый, как у хищной птицы. Рукава его халата висели вдоль тела.
- Что тебе нужно, Изольда? – его голос был ровным, лишенным всяких эмоций.
Она шагнула ближе, изящная, словно статуэтка из хрупкого фарфора. Но в ее движениях была какая-то неуклюжесть, не свойственная ей прежде. Она говорила о бедственном положении своего отца, о гигантских долгах, о том, как они стоят на грани разорения. Ее голос срывался, слова тонули в рыданиях.
Она говорила о сумме, которой было достаточно, чтобы спасти их семью от полного краха. Она говорила о любви, о своей вечной любви к нему, о том, что отец против их союза, но если бы только...
Элиан слушал, его взгляд скользил по ее лицу, замечая мелкие детали: как она сжимает руки в белых перчатках, как избегает смотреть на его рукава, скрывающие пустоту, где когда-то были его руки. Он увидел отвращение, тщательно спрятанное за маской отчаяния. Она старалась держаться на расстоянии, не допускала случайных прикосновений.
Потом внезапно бросилась к нему, как в воду, накрыв его поцелуями. Быстрые, жадные поцелуи, избегающие его плеч, его рук, его раненого тела. Она целовала его лицо, его волосы, его шею, но не прикасалась к местам, где скрывались следы ампутации.
Элиан отстранился, его взгляд стал жестким.
- Я не нуждаюсь в благотворительности, Изольда, – сказал он тихо, а затем, подняв взглядом перо, подписал вексель магической печатью на требуемую сумму. Его лицо оставалось непроницаемым. Он смотрел на неё, и в его глазах не было ни гнева, ни сожаления – только глубокое, холодное презрение.
Глава 5. Северное гостеприимство
Ветер, словно ледяной зверь, рычал в лицо Элиану, кусая его обнаженные участки кожи, несмотря на толстый меховой плащ. Снег, хрустя под копытами Пенека, застилал всё вокруг белой пеленой, заставляя мир казаться безграничным и одиноким. Деревья, черные и голые, стояли, словно призраки, наблюдая за медленным продвижением всадника. Пенек, верный конь, спокойно и уверенно нёс Элиана, его тёмная шёрсть сливалась с сумеречным пейзажем. Только изредка, когда ветер стихал, можно было услышать глухой стук копыт о землю.
Элиан сжимал поводья магией. Он прикрывал лицо капюшоном, стараясь спрятать от немилосердного ветра не только лицо, но и свои мысли. Мысли о брате, о задании, о теперь уже далекой столице и о предательстве бывшей невесты — всё это тяготило его, давило, словно снежная лавина.
Он почувствовал приступ тошноты и слабости, резкую, пронзительную боль в фантомных руках. Ему пришлось остановиться, спуститься с коня, чтобы переждать дурноту. Ощущение пустоты на месте рук было невыносимым, как и чувство одиночества в этом бескрайнем заснеженном мире. Он прислонился спиной к стволу дерева, закрыл глаза, пытаясь забыть на минуту о своей боли и своей миссии.
Когда он снова сел в седло, солнце уже садилось, окрашивая снег в розовые и фиолетовые цвета. Вдали он увидел дым, поднимающийся из труб деревни. Надежда на тепло и приют сменилась мрачным ожиданием встречи с жителями этих холодных, затерянных земель. Он знал, что не будет легко завоевать их доверие, но у него не оставалось другого выбора. Путь только начался.
Деревня, в которую Элиан прибыл, на старом наречии, на котором говорили здесь в доимперском прошлом, называлась Шаугерранахар Сшаргатан, что значило "Холодная Ветвь". Слово "ветвь", впрочем, можно было перевести как "рука". Оба названия были написаны на возвышавшемся у въезда в деревню столбе.
Серая мгла окутывала деревню, словно предсказывая беду. Дома, сбитые из темного дерева, двухэтажные, вернее — первым этажем служили сараи и подклети, прижимались друг к другу, словно овцы в снежную бурю. Даже дневной свет не мог проникнуть сквозь густую крону вековых деревьев, окружающих деревню. В воздухе витал ледяной ветер, пронизывающий до костей. Элиан, одетый в простую одежду воина-мага, спешился у окраины деревни. Его конь, Пенек, терпеливо ждал, понурив голову.
Элиан оглядел деревню, его сердце сжалось от уныния. Жители, выглядывавшие из затемненных окон, наблюдали за ним с скрытым страхом. Ни одной улыбки, ни одного доброго взгляда. Только мрачные, испуганные лица. Даже дети, обычно шумные и любопытные, прятались за юбками своих матерей.
Элиан подошел к ближайшему дому. Дверь была открыта, и он увидел старуху, которая сушила травы над камином. Она вздрогнула, увидев его, и отшатнулась.
— Кто ты такой? — спросила она, её голос дрожал.
— Я — воин-маг Элиан, прибыл по делу императора, — ответил Элиан, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.
Старуха молчала, впившись в него внимательным взглядом. На её лице отражался скрытый ужас. Элиан понял, что в этой деревне его встретят не как спасителя, а как предвестника беды.
Он нашёл деревенскую ратушу на по-имперски квадратной площади. Дальше, ведущей в деревню стандартной мощной дороги, очищенной и освещенной магией, и площади, чисто выметенной, как плац, империя не продвинулась. Площадь окружали привычные, стандартные службы: ратуша, школа, дом лекаря, почта, гостиница, пост стражи и покрытое сугробами нечто, в чем Элиан опознал обязательный сквер с скамейками, кустами, спортивной площадкой и детскими качелями и горками. И статуей императора в центре. Иллюзорной статуей, сменявшейся вместе с правителем. Снег падал сквозь неё, и Элиан, встретившись взглядом с каменной физиономией брата, усмехнулся:
— Смотри, не отморозь уши.
В ратуше было тепло. Староста, полусотник и десятники стражи (имперцы, в стражу не набирали местных) и несколько деревенских мужчин посолиднее играли в карты за суконным столом.
— Здравия желаю. Воин-маг Элиан Риттер на пост почтальона прибыл, — сказал он негромко. Подорожная, приказ о назначении и остальные бумаги, не то чтобы поддельные... скорее неполные, выпорхнули из его нагрудного кармана и плавно опустились на стол перед предполагаемым старостой. Староста, толстый мужчина с пронзительным взглядом, взял их и долго изучал, морщась. Остальные смотрели на Элиана с нескрываемым недоверием.
— Мы знаем, что происходит, — наконец, промолвил староста, его голос был хриплым. — Император шлет нам своих людей, тебя, по все видимости просто на убой, но это ничего не изменит. Только навредит.
— Я прибыл не навредить, а помочь, — ответил Элиан. — Я хочу разобраться в этих убийствах.
— Разберешься ты... — пробормотал кто-то из сидящих за столом. — Или станешь ещё одной жертвой.
Староста хотел было ещё что-то сказать, но, встретившись взглядом с полусотником, только досадливо крякнул.
***
Снег хрустел под сапогами, ветер пронизывал до костей, но Элиан почти не замечал холода. Рядом семенил юный помощник почтальона, мальчишка лет четырнадцати, с лицом, закоптившимся от дыма и ветра. Он болтал без умолку, рассказывая о северных обычаях, о жизни деревни и о том, как прежний почтальон "прославился".
— Так вот, господин Риттер, — мальчишка застенчиво ухмыльнулся, по-имперски он говорил бойко, но с акцентом. — Только приказ о переводе получил, так сразу в таверну "Белый медведь", пить за счастье. Напился до свинского вида, ажно до лошадей Нездешнего. С лестницы своей свалился... Лодыжку вывихнул. Даже не отлежался толком, с первой же каретой почтовой сбежал.
Элиан улыбнулся. История была типично северной — прямой, без излишеств, и в то же время до крайности неожиданной.
Он кивнул, продолжая рассматривать дом, который мальчишка называл "достаточно просторным для одного". Это было небольшое срубовое здание, крепко сбитое, с маленькими окошками, глубоко посаженными в толстые бревна. Снег покрывал крышу ровным белым покровом, а из трубы шел густой дым, обещая тепло и уют внутри.
Мальчишка продолжал вести Элиана, рассказывая о доме:
— Это самый лучший дом в деревне, господин Риттер! Два сруба. Вот тут — главная комната, а там — спальня. Печь — ого-го! Греет так, что и в самую лютую вьюгу тепло. А ещё есть прируб, где посуда хранится. И лазурный угол, конечно же, там все ваши западные боги имеются. Ну и сараюшки, опять же.
Элиан внимательно слушал, его глаза загорелись интересом. Картины, нарисованные в его воображении на основе прочитанных книг, оживали перед ним. Он видел крепкие бревна с искусными ручными рубками, чувствовал тепло печи, аромат свежеиспеченного хлеба и спокойствие северной жизни. Он почувствовал, как уходит тяжесть путешествия, а на её месте возникает какое-то необычное ожидание. Ожидание не только расследования, но и чего-то ещё... чего-то нового и неизвестного.
Лестница, ведущая на второй, жилой этаж, была узкой, неудобной, и Элиану предстояло подниматься по ней осторожно, боком, прижимаясь спиной к стене во избежание повторения подвига предыдущего почтальона.
На пороге дома он остановился, помог мальчишке снять рюкзак и поблагодарил за помощь. Юноша поклонился и, быстро пробормотав:
- Всего хорошего, господин Риттер, до завтрева, - и исчез в сумерках, растворяясь в белоснежном покрове зимней ночи. Элиан остался один на пороге своего нового дома.
Утро встретило Элиана пронзительным холодом, просачивающимся сквозь щели в окнах его нового жилища. Запах дыма и сосновой смолы смешивался с более резким, землистым ароматом, присущим северным землям. Он уже привыкал к этой непривычной атмосфере, к суровости, пронизывающей всё вокруг.
Покончив с нехитрым завтраком, Элиан направился к почтовому отделению – небольшой, но уютной избе, отделанной внутри полированным деревом. В центре комнаты, словно священный артефакт, стоял странный аппарат, похожий на сложное переплетение кристаллов и проводов, мерцающих тусклым светом. Издалека он выглядел, как странного вида птица, сидящая в гнезде. Это был телепатический приёмник, техномагический артефакт, передающий сообщения.
Элиан раздулся, и провел пальцами ног по гладкой поверхности кристалла, испытывая его.Прибор был прост в управлении. Единственная сложность - нужен прямой физический контакт между магом и артефактом.Сидеть по часу, прижимаясь к нему щекой - неудобно. Оставалось только так работать.
Он уже знал свой график: девять утра, полдень и шесть вечера – время приёма сообщений. На специальных бланках, сделанных из прочной бумаги, он должен был записать полученную информацию и вывесить её на двери почты.
На столе лежали несколько потрепанных бланков, заполненных почерком предыдущего почтальона. «Без происшествий», – было написано на них каллиграфическим почерком. Элиан вздохнул. Ему стало ясно, что его предшественник не слишком усердствовал.
Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался юный помощник, тот самый мальчишка, проводивший Элиана к дому. Увидев Элиана без плаща, он испуганно отшатнулся, описывая в воздухе оберегающий знак. Его лицо побелело, глаза расширились от ужаса.
- Нездешний… и Мертвая Невеста… - прошептал он, голос его дрожал. – Вам… Вам нужно уезжать, господин Риттер! Я слышал… староста говорил, что Вы калека… но… Вы в страшной опасности!
Элиан спокойно пододвинул к мальчику тарелку с сладостями, привезенными из столицы – нечто необычное и вкусное для северян. Магией он налил парнишке чашку ароматного чая.
- Расскажи поподробнее, – попросил Элиан, его голос был спокоен, но в глазах загорелась искра интереса. Он уже что-то слышал о "Нездешнем Человеке". Мелкий северный божок или дух, существо, созданное из останков калек… легенда, которая казалась призрачной, но теперь обретала зловещие очертания.
